Разоблачение разоблачителей

Разоблачение разоблачителей.
За Россию взялись основательно.  На днях наткнулся на две книги «новых историков»:  Владимира Брониславовича Белинского (в украиноязычных изданиях - Білінського) 'Страна Моксель' и Михаила Долденкова «Другая история» заявляющих, что они своими исследованиями камня на камне не оставили от нашей многовековой истории и мифе о кровной связи русских с народами Украины и Белоруссии. Гусь - свинье не товарищ, украинцы и белорусы – русским не братья. Сказали, как отрезали. Столько ненависти, злобы, оскорблений и клеветы и у Геббельса не найти. Ниспровергатели исходят ядом, как бешеная собака слюной. Книги на видных местах в книжных магазинах, на уличных раскладках, в интернет - рекламе. Реклама обещает читателю  посвятить его в Великую Истину. Я решил  узнать, надёжны ли источники, логичны ли доказательства. В чём же провинились наши предки перед миром? Пришлось прочесть труды ниспровергателей, открывателей новых истин.
Первое, что меня поразило при чтении «новых истинных русских» это корявость речи, часто неспособность членораздельно высказать мысль и даже явная неадекватность. Писали дилетанты не утруждающие себя доказательствами, поиском истины, не брезгающие передёргиванием и даже выдумыванием фактов. Это даже не шулера, а напёрсточники, рассчитывающие на лохов. Не буду голословным.
Вот Владимир Белинский  цитирует, проклинаемого им за укрывание правды, Карамизна: 'Воевода Холмский и рать Великокняжеская, с другой стороны Псковитяне, вступив в землю Новогородскую, истребляли все огнем и мечом. /.../ Новогородский Летописец говорит, что соотечественники его, (то есть, новгородцы. - В.Б.) бились мужественно и принудили Москвитян отступить, но что конница Татарская, быв в засаде, нечаянным (то есть, внезапным. - В.Б.) нападением расстроила первых (новгородцев. - В.Б.) и решила дело".
  /Н.М.Карамзин "История...", том VI, стр. 234-236./'. И, закончив цитату, В.Белинский комментирует:
 
 'Страшно слушать эти "исторические сказания". Подумать только, какие жестокости творил Московский Улус ради покорения своих единоверцев. /.../ Н.М. Карамзин, этот истый великоросс, умолчал в своих "писаниях", что решающую роль в уничтожении Новгорода в 1471 году сыграла татарская конница, то есть войска настоящих хозяев Московии' (Часть 3, глава 6).
 
Разве это не шизофрения? Сам процитировал текст Карамзина с упоминанием решающей атаки татарской конницы, и тут же обвинил Карамзина в неупоминании этой атаки! То ли при мысли о Московии у него ум за разум заходит, начинается умопомрачение, то ли это -  результат мозаичного образования после которого человек две фразы сопоставить не в состоянии. 
Любимая тема дикость и варварство. 'Страны Моксель'. Но и тут  он не может обойтись без разоблачаемых им российских историков.
 В.Б.: 'Послушаем русского историка В.О. Ключевского.
 
"Московская немощенная улица XVII в. была очень неопрятна: среди грязи несчастие, праздность и порок сидели, ползали и лежали рядом; нищие и калеки вопили к прохожим о подаянии, пьяные валялись на земле".
/В.О. Ключевский. "Исторические портреты", стр. 90./' (Часть 3, глава 11).
Вообще-то, точно такая картина была обычной для Западной Европы даже и в XVIII в., не говоря уж о веке XVII.

Непосредствено от себя В.Белинский пишет:
'Москва сотни лет пыталась внушить всему миру, в том числе и порабощенным народам, что она несла народам, сколачиваемым в "земли русские", прогресс, передовую культуру и свободу. Какая явная ложь! Автор надеется - читатель из этого описания видит, какой дикой и варварской была Московия к концу XV века, времени высокой Европейской культуры. В Московии XV века царили глубокая тьма, обычное варварство, где убить, своровать и ограбить считалось нормой' (Часть 2, глава 5). Какой пафос!
 
Что же былов так любимой Белинским Европе?  Процитируем блестящего знатока эпохи Возрождения, Якоба Буркхардта, о сицилийских крестьянах: "Случалось, что пастух в ужасе являлся к исповеднику, дабы признаться, что при выделке сыра во время поста ему попало в рот несколько капель молока. Конечно, искушенный в местных нравах духовник по такому случаю выуживал у крестьянина и признание в том, что он с товарищами часто грабил и убивал путешественников, но только это, как дело обычное, не вызывало никаких угрызений совести".
Капли молока волнуют, пролитая кровь настолько обыденна, что даже желания покаяться не выхывает.
В  Англии, - уголовная преступность тоже процветала, как и по всему континенту. А Столетняя война, а война Алой и Белой роз, а сотни других войн, все эти банды головорезов, бродившие по Европе, грабя, поджигая, насилуя и убивая единоверцев, сдирая живьем кожу? А что легально творила в те времена Инквизиция в Испании   по отношению к арабам и евреям, причем к выкрестившимся? Красивых женщин почти не осталось. А уж в колониях, с индейцами... Видимо всё это очень гуманно в понимании Белинского?
К сведению: в Англии  столовая вилка была диковинкой до начала XVII в., а массовое распространение получила в XVIII в., как и в России.

Главный противник у Белинского - 'российские историки'. Основное обвинение - во лжи. Слово 'ложь' (в различных падежах) он употребляет в своей книге около 160 раз. При этом говорит: 'Я осознанно в основание исследования положил первую всеобъемлющую "Историю государства Российского", написанную на заре XIX века потомком татаро-монгольской знати, массово заселившей в XIII-XVI веках Московию, незабвенным Николаем Михайловичем Карамзиным. В этом решении заключалась основополагающая цель. Ведь все последующие русские историки, среди которых С.М.Соловьев и В.О.Ключевский, профессора, заведовавшие кафедрой Российской истории Московского университета, всего лишь повторили историческую канву, изложенную Н.М. Карамзиным, меняя или усиливая некоторые акценты, однако, сохраняя саму сердцевину мифологии'.

Для него не важно, что со времен Н.М.Карамзина российская историческая наука за двести лет проделала большой путь, и занималась отнюдь не только пересказыванием Карамзина, но и жесткой его критикой, пересмотром многих его утверждений, в том числе и многих из тех, на которые обрушивается Белинский. Часто  в своей критике Белинский черпает аргументы именно из работ российских историков. Ему важно - убедить читателя в том, что российская историография была и остается ложью, и что он, Белинский, преподносит читателю нечто совершенно неслыханное, новое, первооткрытое. А главное - Истинное.
 
Какими только словами не шельмует В.Белинский Н.Карамзина! 'Его хвалебный вымысел, называемый "История государства Российского"' (Часть.3, глава 9). 'Очень характерный для историка-великоросса прием - убирать невыгодное' (Часть 2, глава 3). 'Великороссу-державнику страшно хочется возвеличить Московию и опозорить соседей, впоследствии порабощенных ею. И тогда он выдает фальшивые вымыслы за возможные действия, авось кто клюнет, авось сойдет за правду' (Часть 2, глава 5).
 
Но вот что интересно: обращения к первисточникам, непосредственно к средневековым документам, у Белинского редки. В противовес тем фрагментам текста Карамзина, которые не устраивают Белинского, он приводит в качестве правильной, правдивой информации... цитаты из того же Карамзина! Или, на худой конец, какого-нибудь другого россйского историка. Основные источники, на которых строит свое повествование Белинский, - это работы Н.Карамзина, С.Соловьева, К.Валишевского, В. Ключевского и Л.Гумилева. При этом, как мы видели выше, иногда доходит до маразма.

Понимая, что господа дилетанты от истории, не шизофреники но и умом не блещут начал искать первоисточник (кроме грандов на исследование и распространение опусов, начал копаться в интернете и нашёл Ефим Макаровский (Калифорния) Битва Куликовская, битва Окунёвская. Основные идеи и вдохновение наш борцы за истину получили, видимо, в этой стаье.
Цитирую: «В 1260 году Хан Берке приказал своим тюменам из Сирии возвращаться домой. Отказ Хана Берке поддерживать Хулагу-хана в его стремлении покорить Египет привел к разрыву дружеских отношений между двумя Ордами и длительной кровопролитной войне между ними. К тому времени золотоордынцы стали мусульманами, злейшими врагами своих соплеменников и союзниками мамлюкского Египта. Ожесточенная борьба между ними продолжалась с переменным успехом вплоть до смерти Хулагу в 1265 году. Тем не менее хан Берке сумел выделить часть своих сил ради подчинения Западной Руси и под командованием военоначальника Киданя послал их туда, в то время как судьба его самого решалась на Кавказе в битвах с Хулагу-ханом.
В 1263 году темник Кидань прислал татарских послов в Новогрудок с требованием, чтобы литовцы заплатили дань за пять лет со всех подвластных Радивилу белорусских земель. Радивил задержал послов, обещая выплатить дань, а сам тем временем бросился тайно собирать войска. Когда было собрано литовское войско, и на помощь пришли братья виконт Жомойтский и Живинбунд Литовский со своими полками, Радивил отказался платить дань и послал Киданю, вместо золота и драгоценных украшений, пару стрел. Отослав послов, князь Радивил двинулся к Мозырю над Припятью, куда по данным разведки должны были прибыть монголы, переправившись через Днепр.
Темник Кидань расположился над Днепром в устье Припяти, между тем как его отряды рыскали по всему краю, опустошая все окрест. Выбрав удобное время, князь Радивил нанес удар по татарам вместе с новогрудцами, слонимичами, пищанами, жмудинами и литвою. Татары мужественно защищались, однако были разбиты, а Киданю с трудом удалось спастись бегством. Разгромив и другие татарские отряды и освободив пленных и добычу, князь Радивил в большой славе вернулся в Новогрудок, где, будучи уже в годах, вскоре умер.
Таким образом, уже через двадцать лет после татаро-монгольского нашествия власть Золотой Орды над Западной Русью прекратилась, причем в 1263 году, более чем за сто лет до Куликовской битвы, ордынцам было нанесено страшное поражение в излучине рек Днепра и Припяти. И с 1263 года мы наблюдаем новый процесс развития Русского государства с центром на Западе».
Здесь автор или заблуждается, или сознательно врёт. Дань платили и деньгами и людьми и помощью в войнах, за что получали ярлык, на право владения частями древней Руси, монеты Ягайло с татарской плетёнкой.. Образцы покажем ниже.
Что интересно это одна из любимых тем Белинского - периодические выплаты Москвой 'поминков', то есть эдакой контрибуции авансом, крымскому хану; взамен Крым обещал не нападать на земли Московского государства. Говоря о практике откупаться от крымского 'рэкета', Белинский ссылается на одного из наиболее официозных имперских ученых.
"Но турки были страшно истощены (к 1700 году беспрерывными войнами. - В.Б.) и заключили мир, уступили России Азов со всякими старыми и новыми, уже построенными Петром городками; а крымский хан должен был отказаться от дани, которую до сих пор платила ему Россия (!!) под благовидным названием поминков или подарков".
  /С.М. Соловьев "Чтения и рассказы...", стр. 502-503./' (Часть 3, глава 9).
 
 "...И даже у крымских татар в Бахчисарайском договоре 1681 г. не могли вытягать ни удобной степной границы, ни отмены постыдной ежегодной дани хану, ни признания московского подданства Запорожья".
  /В.О.Ключевский "О русской истории", стр. 363.
Белинский восклицает:  Таково "величие и царствование" Московии в конце XVI века: платили дань Крыму, как и Золотой Орде и при князе, и при так называемом Царе. Но русские имперские историки отчаянно врали, обходя молчанием зависимость Москвы от Крымского Ханства, дабы скрыть унижение, явно опровергающее сам факт независимого существования Московии, как Царства, в XVI веке' (Часть 3, глава 9).
 
Мало того, что он использует в качестве авторитетов 'имперских фальсификаторов', тут  притянуты за уши к теме XVI в. события конца XVII века.
'Поминки' время от времени платила до второй половины XVII в. Крыму не только Московия, но и Речь Посполитая, о чем Белинский тщательно избегает говорить. Например, по Зборовскому договору 1648 г. между ханом Ислам-Гиреем III и польским королем Яном Казимиром, Речь Посполита должна была ежегодно платить Крыму 'поминки', а татарскому войску, возвращающемуся назад от Зборова в Крым, давала разрешение опустошать украинские земли, захватывать 'живой товар'.

В сочинении же Белинского 'поминки', отправляемые Крыму, - это нечто, присущее именно дикой, рабской, финно-татарской Московии, якобы в отличие от европейских стран. Вот документы доказывающие ложь разоблачителей.
История литовско-татарских отношений восходит к 13-му веку. Ипатьевская летопись рассказывает о совместных походах татар и украинцев на подвластные литовцам белорусские земли в 1258, 1275 и 1277 гг. Ни о каком противодействии этим набегам со стороны литовских князей не сообщается. В правление Гедимина Литва начала экспансию на юг. В 1323 г. ушли из жизни последние галицко-волынские князья Андрей и Лев Юрьевичи. По сообщениям белорусско-литовских летописей, они погибли в войне с литовцами.
В конце того же 1323 г. Гедимин захватил Киев. Поскольку Галицко-Волынское и Киевское княжества были улусами Орды, подобные действия Гедимина не могли не вызвать реакции татар. Под 1324 г. Никоновская летопись сообщает о войне татар против литовцев: «царь Азбяк посылал князей Литвы воевати; и много зла сотвориша Литве, и со многим полоном приидоша во Орду» (ПСРЛ, т. Х, стр. 189).

Мацей Стрыйковский также рассказывает об участии киевлян и волынцев в походе татар на Литву (Stryjkowski M. Kronika polska, litewska, zmodska i wszystkiej Rusi. Warszawa, 1846. T. I. S. 363, 365). Однако война продолжалась недолго. В ноябре 1324 г. в Вильнюс прибыли послы Узбека, о чем упоминают бывшие там одновременно с ними папские послы (Послания Гедимина. Вильнюс, 1966. № 14. С. 136). Между Гедимином и Узбеком было заключено соглашение, по которому к литовским князьям, ставшим правителями бывших земель Руси, перешла роль предшествовавших им Рюриковичей: они признали себя вассалами татар, правящими по их ярлыкам и выплачивающими им дань со своих земель. О сути достигнутой договоренности дает представление ярлык, выданный в 1392-1393 гг. Тохтамышем внуку Гедимина Ягайле: «Што межи твоее земле суть кня[же]ния, волости давали выходъ Белои Орде, то намъ наше дайте… Какъ от[е]цъ нашъ, какъ о[т]ци ваши были заодно, послы сылали межи собою, а мы такоже хочемъ с вами быти. Аже будетъ ва[м] надобе помочь на кого на ворога вашего, язъ самъ есмъ готовъ за того тобе на помочь всею моею силою, а толко весть намъ даите. А коли па потомъ коли намъ бы надобе, вы намъ таковиже будте».
В Киеве стал править брат Гедимина Федор, при котором находился татарский баскак. Об этом свидетельствует сообщение Новгородской Первой летописи: «В лето 6839 [1331]... Поиха Василии владыка от митрополита; яко прииха под Черниговъ, и ту научениемъ дияволимъ пригнася князь Федоръ Киевьскыи со баскакомъ в пятидесят человекъ розбоемъ, и новгородци остерегошася и сташа доспевъ противу себе, мало ся зло не учинило промежю ими; а князь въсприимъ срамъ и отъиха, нь от бога казни не убежа: помроша коне у его. И оттоле поиха владыка на Брянескъ и прииха в Торжокъ, на память святого священномученика Акепсимы, и ради быша новоторжьци своему владыце; а в Новегороде печалне быша, занеже не бяше вести, нь сица весть промчеся, яко владыку Литва яле, а детеи его избиша».

Литва и Орда также заключили между собой военный союз против Польши и Венгрии, претендовавших на галицко-волынские земли. Уже в 1325 г. папа Иоанн XXII в своих буллах в лагере противников польско-венгерских войск называет «схизматиков (украинцев), татар, язычников (литовцев) и другие неверующие народы» (Vetera Monumenta Poloniae et Lithuaniae. Romae, 1860. T. I. P. 215, 216). Война закончилась компромиссом, по которому с санкции Орды правителем Галицко-Волынского княжества стал Болеслав-Юрий Тройденович. Однако после его отравления в 1340 г. соперничество за галицко-волынское наследство разгорелось с новой силой. И снова Литва получила в этой борьбе поддержку Орды. Так, Ян Длугош сообщает, что в 1352 г. приглашенная Ольгердом большая орда напала на «подчиненное Польскому королевству Подолье» (Dlugosz J. T. 5, ks. 9. S. 337-338). Казимир III был вынужден заключить договор с Ольгердом (при непосредственном участии ордынской дипломатии и с санкции хана): «Открытый переход Орды на сторону Ольгерда существенным образом изменил соотношение борющихся сил. Осознав бесперспективность продолжения борьбы при таком обороте дел, Казимир в 1352 г. пошел на компромисс с Ольгердом. В силу достигнутого соглашения Галицко-Волынская Русь была разделена между польским королем и литовским князем. Казимир получил земли Люблинскую и Галицкую, Ольгерд оказался обладателем Владимира, Луцка, Белза, Холма, Берестья. Нетрудно видеть, что в подготовке этого соглашения активную роль сыграла ордынская дипломатия, что условия компромисса были не только во многом подготовлены ордынской державой, но, возможно, и дипломатически санкционированы самим ханом Джанибеком в 1352 г.» (Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 53).

В 1362 г. Ольгерд разбил у Синих Вод трех татарско-украинских князей Подолья. Это событие отнюдь не было «освобождением Руси Литвою от татарского ига». Ольгерд продолжал начатую его отцом политику союза с Ордой, что в 1362 г. означало союз с ее сильнейшим правителем Мамаем – прежде всего, против Польского королевства, а немного позже и против Руси (Великого княжества Владимирского). У Синих Вод Ольгерд разбил силы местных татарско-украинских сепаратистов и вернул Подолье под власть центрального правительства Орды. О том, что литовские князья продолжали признавать себя ордынскими вассалами, свидетельствуют татарские символы на монетах сыновей Ольгерда – Ягайлы и Владимира Киевского.

Монета Ягайлы с татарской плетенкой

 

"Портретный" денарий относят ко времени правления Ягайло (1386-1387). Известно около 20 монет этого типа. На реверсе изображен лев, а над его спиной татарский орнамент "связка". В вильнюсском кладе обнаружены экземпляры с читаемой легендой "REG IHA", что и позволило позволили литовским исследователям сделать вывод о том, что первые монеты ВКЛ были отчеканены великим князем Ягайлой около 1386-1387 года после его коронации на польский престол. Лев, возможно, символизирует русские княжества, на которые претендовал новоиспеченный монарх.

Итак, первым типом монет Владимира Ольгердовича Киевского были простые подражания дирхемам Джанибека.
Вслед за ними последовали монеты, на которых с одной стороны значилось имя Владимира, а на другой - его сюзерена, хана Мухаммеда Булака.
Вот он, образец этих монет, которым можно ткнуть в морду любому свидомиту, который заикнется о монетах Дмитрия Донского:

 
Свидетельства исторических источников, подтвержденные мнениями историков, позволяют утверждать, что в 14-15 вв. Великое княжество Литовское продолжало выплачивать татарам дань с бывших русских земель. Эти источники включают: на Подолье – грамоты Александра Кориатовича 1375 г., Федора Кориатовича 1392 г. и Свидригайлы 1405 г., а также грамоту, выданную королем Владиславом Варненьчиком в 1442 г., свидетельствующую о выплате татарам ежегодной дани с Подолья в размере 200 гривен (это обязательство было унаследовано Польской Короной от Литвы вместе с подольскими землями), на Киевщине – свидетельства о выплате в 1440-х гг. дани хану Сеид-Ахмету, даруги которого сидели в Каневе, Черкасах, Путивле и других городах Киевской земли, в Турово-Пинском княжестве – грамоты 1470, 1492 и 1507 г., в которых говорится о сборе с населения татарщины. Наконец, от 1500 г. имеем документ, в котором сам великий князь литовский Александр Казимирович признает себя обязанным выплачивать татарам дань с Киева, Волыни, Подолья и Путивля.
От 16-го века имеем множество документов о ежегодной дани ВКЛ татарам, для выплаты которой с населения ВКЛ собирался особый налог – ордынщина. С 1512 г. на протяжении нескольких десятилетий эта дань выплачивалась в твердой сумме 15000 золотых червонцев. Для сравнения: в начале 15 в. татарская дань Великого княжества Владимирского составляла 7000 рублей, а с Ивана III расходы Москвы на отношения со всеми татарскими ордами составляли всего1000 рублей, как свидетельствует духовная грамота Ивана III от 1504 г.: «А дети мои, Юрьи з братьею, дают сыну моему Василью съ своих уделов в выходы в ординские, и въ Крым, и в Азтарахань, и в Казань, и во Царевичев городок, и в-ыные цари и во царевичи, которые будут у сына моего у Василья въ земле, и в послы татарские, которые придут къ Москве, и ко Тфери, и к Новугороду к Нижнему, и къ Ярославлю, и к Торусе, и к Рязани къ Старои, и к Перевитску ко князи Феодоровскому жеребью рязанского, и во все татарские проторы, въ тысячю рублев» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950. № 89. С. 362).
Прямые подати в Литовско-русском государстве имеют двоякое происхождение. Одна из податей – ордынщина имеет своим началом те отношения, в которые государство стало к Крымской орде… Первое известие, в котором встречается термин «ордынщина» относится к 1499 г. (Акты Лит.-рус. гос., с. 87). Впервые великий князь литовский посылает подарки ханам Крымской и Волжской Орд в 1496 г. (Акты З.Р., I, с. 165), а в 1501 году акты сообщают впервые же о раскладке на города ордынщины (Акты З.Р., I, с. 343). Конечно, отсутствие известий еще не служит доказательством, но момент, когда появляется в числе податей ордынщина, как раз совпадает с периодом самых жестоких нападений недавно образовавшейся Крымской Орды на Литовскую Украину: это восьмидесятые годы XV в., а в результате одного из самых жестоких нападений Орды (1499 г.) является предложение Менгли-Гирею со стороны великого князя Александра платить хану за мир и союз поголовную подать с населения Киевщины, Волыни и Подолии (Акты З.Р., I, с. 211). Поэтому вполне возможно, что агрессивные действия со стороны Крымской Орды побудили великокняжеское правительство установить особый налог на покрытие издержек, сопряженных с дипломатическими отношениями к Орде. Впоследствии при Сигизмунде I эти отношения повели к установлению правильной дани, которую король польский и великий князь литовский уплачивал татарскому хану под видом упоминков, т.е. подарков. На выправу упоминков и собиралась ордынщина… Вообще наши сведения об ордынщине очень скудны. До нас дошли две росписи ордынщины (1501 и 1530 гг.) и общие упоминания о сборах ее в городах. Последние отрывочные сведения о сборах ордынщины относятся к шестидесятым годам XVI ст. (Бершадский, док., II, 131-133; Кн. Зап. Лит., XXXVII, л. 438, л. 451)… Ордынщина налагалась только на города и на Поднепровские волости. Это доказывается как списками ордынщины, так и отдельными о ней упоминаниями в актах. Нет никаких указаний на то, чтобы в платеже ордынщины участвовали частновладельческие подданные. Ордынщина налагалась на города в виде определенного оклада, причем городам предоставлялось или уплачивать этот налог из «скрынки местской» или, если в городской казне не хватало наличных сумм, то горожанам предоставлялось производить разверстку среди жителей. Таким образом, этот налог носил репартиционный характер… Таким образом… набеги со стороны Крымской Орды, начавшиеся с половины XV в., вызвали к жизни подать, известную под именем ордынщины, которая, в виде репартиционного налога, падала на города и господарские Поднепровские волости.
(Довнар-Запольский М.В. Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901. Т. 1. С. 698-704.)

Начало сношений Александра [Казимировича Литовского] с Крымскою ордою относится к тому же времени, как и начало сношений с Шиг-Ахматом и Казанью; причина сношений – та же, что и с другими ордами, именно желание остановить набеги ордынцев и заключить с ними союз против Москвы. Однако до плена Шиг-Ахмата сношения с Крымом не отличались особенною прочностью: Александр старался уверить царя, что Заволжский хан призван им на Москву, а не на Крым. Когда же союзник литовского князя попался в плен, Александр с торжеством извещал Менгли-Гирея о поимке общего их недруга. Плен Шиг-Ахмата и недовольство московскою политикою в Казани заставили Менгли-Гирея начать переговоры с Литвою и Польшею о союзе против Москвы; переговоры эти тянулись почти 10 лет, сопровождаясь весьма торжественными клятвами с обеих сторон и опустошительными набегами крымцев на Литву; союз был заключен только в 1512 г. Но союз Перекопской орды не дешево стоил литовскому скарбу… Ордынские расходы в первые два года Сигизмундова правления составили гораздо более половины общегосударственного бюджета страны… Известно, что на упоминки в орду и др. ордынские расходы в Литве собиралась особая подать, шедшая с городов, известная под именем ордынщины… Так в 1530 году ордынщина дала в общей сумме 961 копу грошей… Знакомство с скарбовыми записями дает возможность выяснить вопрос о тяжести ордынских расходов; в данное время они не были малы. Но необходимо иметь в виду, что первые годы XVI ст. – это годы, сопровождавшиеся самыми жестокими нападениями крымцев на Литву и Польшу, когда татарские загоны не раз бывали у Слуцка, Клецка и др. внутренних городов, когда области к югу от Припяти подвергались почти регулярным ежегодным нападениям, которые уносили в Перекоп десятки тысяч пленных и всяких «рухомых добр» на громадные суммы. Таким образом, несмотря на все усилия литовской дипломатии и скарба, татары плохо сдерживались, и страна платила им вдвойне – упоминками и разорениями. Несмотря на коварство со стороны татар, литовская дипломатия не переставала задабривать Перекопского хана и вести с ним сношения: в 1512 г. успех был на стороне Литвы, когда она наконец заключила с ханом условие, по которому союз хана и безопасность литовских земель покупались ценою регулярной ежегодной дани в 15000 злотых (6000 коп грошей лит.); половину этой суммы должна была платить Литва, половину – Польша. Переговоры об этой дани велись ровно 10 лет.
(Скарбовая книга. Литовские упоминки татарским ордам. Подготовил М.В. Довнар-Запольский // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Вып. 28. Симферополь, 1898. С. 3-18.)

Висилаючи по страшних спустошеннях 1498-1500 р. послом до Менґлї-ґерая київського воєводу Дмитра Путятича, Олександр навіть зробив таку пропозицію, що в. кн. буде платити з кождого чоловіка в землях Київській, Волинській і Подільській (Браславській)
ханови річно по три деньги, аби тільки він не нападав на землї в. князївства й
був його союзником на в. кн. московського! Що правда, ся пропозиція до
Менґлї-ґерая не дійшла, бо кн. Дмитро умер перше, нїж до Криму вибрав ся; але
для Олександра й його правительства вона через те не перестає бути в високій
мірі характеристичною. Зрештою дещо подібне було таки запропоноване ханови
иньшим разом: в. кн. Олександр по погромі Шах-Ахмата годив ся платити кримському ханови вічну дань під делїкатнїйшою назвою «поминків» і відступити ханови ті землї, на які він претендував.
(М. Грушевський. Історія України-Руси. Том IV. Розділ IV. Стор. 4.)

…После поражения в 1497 г., после турецкого похода в 1498 г., после волошских грабежей в 1502-1503 гг., после катастрофы королевского союзника Ших-Ахмата в 1502-1504 гг., после страшных вторжений царевичей Махмет, Бети, Бурнаш и Алп Гиреев, достигавших в 1500-1502 гг. Люблина и Бреста, и главным образом после огромных потерь Литвы в боях с Иваном в 1500-1503 гг., в окружении короля Александра было принято решение платить хану Крыма в обмен на разрыв союза с Москвой и мирное сосуществование. Это решение было принято в 1506 г. в Лиде, до битвы под Клецком, и бывший в это время при короле канцлер Ян Ласки обязался от имени короны выплачивать половину оговоренной квоты. Сумма этих упоминков несколько раз изменялась в договорах 1512, 1514, 1516 и 1517 г., была утверждена в качестве оплаты за антимосковский союз, т.е. субсидии политического характера, и в конечном счете была установлена в 1521 г. на квоте 15 тысяч золотых червонцев с оплатой наполовину наличными и наполовину сукнами. Татарские упоминки, которые Сигизмунд I и Сигизмунд II платили Крыму, составили в общей сумме примерно 400 тысяч золотых. Это составляло значительную квоту в 6 тысяч ежегодно, неполная выплата которой не раз давала повод для набегов многотысячных татарских отрядов, а иногда и для угроз со стороны самих ханов, как, например, Сагиб-Гирея в 1537-1538 гг. или Девлета, когда Сигизмунд Август в посление годы своего правления отказал ему в выплатах.
(Kolankowski L. Problem Krymu w dziejach jagiellonskich // Kwartalnik historyczny. 1936. Rocznik 49, z. 3. S. 286.)
Документ 1538 г., свидетельствующий о сборе ордынщины со столицы ВКЛ – города Вильны:

31. Жигимонтъ Божою милостiю Король Польски, Велики Князь Литовски, Руски, Пруски, Жомойтски, Мазовецки и иныхъ. Войту Бурмистромъ и Радцомъ и всему Поспольству места нашего Виленского, ижъ што присылалы есте къ Намъ повядаючи о томъ: ижъ принесены до васъ Листъ Нашъ, абы есте дали Ордынщизну зъ того места Виленского, пять сотъ копъ грошей, а вы Привилее Предковъ Нашихъ, и Нашiе на то у себе маете, ижъ неповинни есте большъ надъ осмдесятъ копъ грошей той Ордынщизны зъ места Виленского давати, якожъ и квиты Подскарбихъ Нашихъ Земскихъ у васъ суть, што завшесте по осмдесятъ копъ грошей, до скарбу нашего имъ давали, и жадаете отъ Насъ абыхмо водлугъ Привилеiовъ вашихъ, васъ в той речи заховали. Прото где вы привилеiе и варунки, отъ Предковъ Нашихъ и от Насъ, то у себе маете: Мы васъ при тыхъ варункахъ вашихъ зоставляемъ, а если быхмо коли Ордынщизну на тое место Нашое Виленское положыли, и Листы Нашiе о томъ до васъ писали, вы бы тую Ордынщизну до скарбу платили подлугъ давного обычая, и подлугъ Привилеiовъ вашихъ мескихъ. Писанъ въ Кракове подъ леты Божого Нароженя тысяча пять сотъ тридцать осмого, месяца Юлiя единастого дня, Индыкта еднастого (Печ. вытис. из кн. прив.).
(Собрание древних грамот и актов городов: Вильны, Ковна, Трок, православных монастырей, церквей, и по разным предметам. Часть I. Вильно, 1843. С. 62-63.)
Упоминание о поминках в сочинении Михалона Литвина (Венцеслава Миколаевича, секретаря польского короля и литовского великого князя Сигизмунда II Августа) «О нравах татар, литовцев и москвитян» (De moribus Tartatorum, Lituanorum et Moschorum), поданном Сигизмунду II в 1550 г.:
Москвитяне не готовят в войско воинов-наемников, [которые] когда-нибудь уйдут из их земли, и не расточают на них деньги, но стараются поощрять своих людей к усердной службе, заботясь не о плате за службу, но о величине их наследства. Ныне же наши воины, охраняющие границы, хотя и пользуются многими пожалованиями и льготами и имеют преимущества по сравнению с другими воинами, однако пренебрегают ими, позволяя заниматься военным делом и защищать отечество беглым москвитянам и татарам. Мы ежегодно подносим дары царю перекопскому, тогда как наша литовская и жемайтская молодежь была бы полезнее в войске…
(Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. М. 1994. С.93.)

Видите, господа, Московитяне предпочитают обходиться без наёмников!
В 1568 г. Сигизмунд II приостановил выплату Крымской орде дани в связи с тем, что татары продолжали набеги на земли Речи Посполитой и недостаточно помогали ей в войне с Москвой. Однако выплата дани была возобновлена в 1576 г., после выбора Стефана Батория королем польским и великим князем литовским, причем в значительно большем размере, чем при последних Ягеллонах. Как явствует из приведенного далее письма Батория к крымскому хану Девлет-Гирею, Речь Посполитая обязалась платить татарам ежегодную дань (юргельд) в размере 20000 золотых червонцев, а сверх того еще 20000 золотых червонцев, если крымцы будут помогать полякам и литовцам в войне с Москвой. Объяснить это можно тем, что в лице Стефана Батория Турция и Крым возвели на престол Речи Посполитой своего ставленника. Как воевода Трансильвании, он являлся вассалом Османской империи, которая через другого своего вассала – крымского хана Девлет-Гирея оказала Баторию прямую поддержку при выборах нового польско-литовского монарха. Поддержка эта заключалась в военной демонстрации крымцев у границ Речи Посполитой (о которой говорится в приведенном ниже письме Девлет-Гирея) и обязательстве хана простить Речи Посполитой невыплаченные дани за 8 лет (1568-1576 гг.) в случае выбора турецко-татарского ставленника (об этом обязательстве упоминается в приведенной ниже инструкции Батория для посольства в Крым).
В 14-16 вв. литовские великие князья правили бывшими землями Руси, как вассалы татарских ханов, выплачивая им дань и получая от них ярлыки, из которых известно о следующих:
Ярлык Абдуллы (Мамая) Ольгерду (1362)
Ярлык Тохтамыша Ягайле (1392-1393)
Ярлык Тохтамыша Витовту (1397-1398)
Ярлык Хаджи-Гирея Витовту
Ярлык Улуг-Мухаммеда Свидригайле (1431)
Ярлык Хаджи-Гирея Сигизмунду Кейстутьевичу
Ярлык Хаджи-Гирея Казимиру (1461)
Ярлык Нур-Девлета Казимиру (1466)
Ярлык Менгли-Гирея Казимиру (1472)
Ярлык Менгли-Гирея Сигизмунду I (1507)
Ярлыки Менгли-Гирея Сигизмунду I (1514)
Ярлык Мухаммед-Гирея Сигизмунду I (1520)
Ярлык Сагип-Гирея Сигизмунду I (1535)
Ярлык Сагип-Гирея Сигизмунду I (1540)
Ярлык Девлет-Гирея Сигизмунду II (1560)

Украинский историк Феликс Шабульдо говорит о двадцати сохранившихся или упомянутых в исторических источниках ярлыках:

…Ще Михайло Грушевський визначив, що „грамоти
в.кн.литовським на руські землі видали: 1) Тохтамиш, 2) Хаджі-герай – з
нагоди якогось ближче не названого посольства, 3) Нур-девлет по прого-
лошенню його ханом, коли до нього приїздили Ян Кучукович і Іваншен-
цо, 4) сам Менглі-герай… скоро по смерті його батька… Окрім того
маємо ще 5) пізнішу грамоту Менглі-герая того ж роду, видану ним в
1507 році”18.
(18 Грушевський М. Історія України-Руси. – Т. 4. – С. 458-459.)
Перелік цей необхідно доповнити ще принаймні двома яр-
ликами, що були видані після Тохтамиша і не зберіглися, проте свідчення
про їх існування є в ярлику Хаджі Гірея: 6) „грамотою” виданою для Ві-
товта, що могла бути ярликом самого Хаджі Гірея, 7) ярликом Хаджі Гі-
рея для в.кн.литовського Сигізмунда Кейстутовича19.
(19 Петрунь Ф. Східна межа Великого князівства Литовського в 30-х роках XV сторіччя // Ювілейний збірник на пошану академіка М.С. Грушевського. – К., 1928. – С. 165-168;
його ж. Ханські ярлики на українські землі. – С. 171-173; перевид.: С. 135-136.)
Проте й ними
перелік, схоже, не закінчується. Враховуючи окремі згадки про ярлики у
писемних джерелах та кількість уже виявлених й опублікованих, можна
вважати що, їх має бути близько двадцяти.

Ряд указаний источников показывает, что в 30-х годах ордынская знать продолжала считать себя верховным сюзереном восточноевропейских государств, от воли которого зависит решение спорных вопросов между ними. По свидетельству Длугоша, во время военных действий на Волыни летом 1431 г. Свидригайло передал польскому королю и панам ярлык Улу-Мухаммеда, в котором им предписывалось прекратить войну с Литвой и передать Свидригайло объект спора – Подолию, так как хан пожаловал ее Свидригайло (Dlugosz J. Opera omnia. Cracoviae, 1877. T. XIII. S. 450). Сам хронист полагал, что текст ханского ярлыка был сфабрикован самим Свидригайло, но уже наиболее авторитетный исследователь политической истории Великого княжества Литовского 30-х годов XV в. А. Левицкий усомнился в правильности этого утверждения. Действительно, в ярлыках крымских ханов великим князьям литовским (Хаджи-Гирея 1461 г. и Менгли-Гирея 1472 и 1507 гг.), восходивших к ярлыку Тохтамыша Витовту, как часть их владений постоянно упоминается «Подольская тьма». Можно не сомневаться, что подобный ярлык был выдан Улу-Мухаммедом Свидригайло, а затем хан мог потребовать от польского правительства передать его «пожалование» литовскому великому князю.

Польское государство могло пренебречь распоряжениями хана, как не посчитались с ними в конце концов сражавшиеся между собой московские князья, но, когда дело касалось более мелких политических образований, правители Орды еще распоряжались их судьбами. В апреле 1434 г., сообщая великому магистру о приходе к нему с войсками князей Одоевских, Свидригайло разъяснял, что хан отдал этих князей с их землями ему «во владение» (Коцебу А. Свидригайло, великий князь литовский. СПб., 1835. С. 197). Именно в позиции, занятой Ордой, следует видеть одну из причин того, почему московским великим князьям не удалось в то время восстановить свои позиции в Верховских княжествах, утраченные в последние годы правления Витовта. (С. 181)
(Флоря Б.Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430-1460) // Славяне и их соседи. Выпуск 10. Славяне и кочевой мир. М., 2001.)

Теперь мы видим чего стоят разоблачения разоблачителей.