Восторг Живого

Восторг Живого

(Главы из Истории У Края Легко и Просто)


Возвращение


Я, конечно, вернулся. Это глупо, это больно, это жестоко, но я вернулся.
В свой предыдущий приход я хотел показать, как из беспомощного и несчастного можно стать всемогущим и счастливым. В этот раз я хотел познать бессилие лицом к лицу. И даже сердцем к сердцу. Беспомощный ребенок в неуютном мире. А то, что мир стал неуютным после моего ухода, я не сомневался.

Я смотрю в небо, стараясь не вспоминать, что когда-то запросто умел летать. Река передо мною напоминает мне, как я бродил по ней. А все преграды были мне раскрытыми дверями.
Каково быть, как все, Алан?

Как все? Я начинаю дико хохотать. Как все!!! Я приседаю, упираясь в песок руками, вздрагивая от неудержимого смеха.
Где эти все?!! Пустынный пляж. А раньше в это время – тут столпотворенье было. Теперь не только отдыхающие не приехали, а полсела – как языком корова. Исчезли, бросили свои дома. А остальные в подвалах-погребочках поселились. Заранее погребли себя.
В реке купаться во время обстрела – второго дурака не сыщете.
Да и меня искать не надо. Я вот, не терялся.

Я легко умею рождаться и умирать. Это моя неотъемлемая сила.
Но я намерен жить эту историю. Последнюю.
Жить, а не по быстрячку прожить.

Мне есть чем поразвлечься. Беспомощность. Пора принять ее, как Свою Силу.

…

А еще ко мне уже идет готовый Оживать, готовый быть Живым.
Посмотрим: такой ли чокнутый он, как и я.

…

- Я опоздал?
- Ты вовремя.

- Можем успеть уйти, пока всё только начинается.
- Мы будем здесь.

- А взрывы нам не помешают?
- Что ты, наоборот, помогут! Теперь ты знаешь: нет времени на умничанье и на страх. Любой момент – и первый, и последний. Всегда так есть, только сейчас неоспоримо это, даже ты заметил.

…

- Ты тоже покидаешь Землю? – с невинным видом спрашивает Алан, как будто бы не просил друзей его оставить.
- Да, покидаю. Мне тут не интересно, - отвечает Тейлин. – Да и тебе желательно тут одному пожить. И самому всё разрулить – что ты там рулишь.

- Ну, а война тебе не интересна?
- Так мило, милый! Благодарю, ты посмешил меня. Это не война, любимый.
Ведь раньше как всё было: сойдутся в сече-схватке и ни себя – ни супостата не жалеют. Жестоко, яростно и честно. А ныне спрячутся за километры и города расстреливают с мирным населеньем. Расстреливают беспощадно, в безопасности сидя. Паскудство это, а не война.
Воин – он Смерти не боится, он с ней на ты. А эти прячутся от Смерти. Издалека, из-за угла воюют. Таясь, убийства сеют, от Смерти отдалясь и с Нею не соприкасаясь.
А те, кто Смерти избегает – не мои клиенты. Тисса – спец по бегунам.
И по паскудникам.

…

- Опасно сейчас, - причитала бабушка. – Не ровен час, что случится. Убьют, а то еще хуже, покалечат.

Сердобольная старушка. Точное слово: сердо-больная – всё боль в сердце норовит тебе подсунуть. Сердобольная, сердитая и больная одновременно.

Не перевариваю таких! Держусь подальше от этих жалостливых.
От их предсказаний не увернуться, бьют в самый неподходящий момент.
Ох уж эти сострадательные, всегда готовые поделиться своими страданиями, своей маетой и терзаниями. Никуда от них не деться!

- Сиди уж лучше дома, - не унималась сострадательтельница. – А то нарвешься на бандитов!

Марк в ответ засмеялся так радостно и так жестоко, что у бабки кровь в жилах заледенела, даже изморось на лбу выступила.

Да уж, Уникальный этот Смех. Мне на месте бандитов тут же захотелось бы перестать ими быть. Заняться благотворительностью, уйти в монастырь. А для верности свалить на другой конец земного шара, чтобы снизить вероятность подобных встреч.

…

- Может, тебе лучше к Марку попроситься? – уточняет Алан. – С ним не пропадешь! Всё, что у меня есть Восторг Живой.
- А с Аланом тебя вскоре убьют, - кивает Тейлин.

- Убьют?!! – я в шорохе полнейшем.
- Ну, не убьют, а расстреляют, - смеется Алан. – А это, согласись, две разницы большие.

…

- Это экстрим такой – быть не могущим? – Марк улыбнулся понимающе.
- Да не в экстриме дело. И дел-то никаких.
Все ждут чудес, как доказательство твоей же Силы. Иначе ты неинтересен. Подумаешь, счастливый! Вот, если б вытащил удава из штанов, вот да. Вот это номер!

Потому никаких волшебных штучек. Я и есть – главное волшебство.
Кто способен это увидеть, чтобы разглядеть потом в себе – тем в масть я. А остальные пусть гуляют в стороне.

- Я твоей игре мешать не стану.
- А я твоей.

Марк смотрит Алану в глаза, слов лишних не произнося. И видит: Алан знает, какая тут раздувается людьми война. И не какая-то очередная, рядовая. А Третья. Мировая.
И окончательная.

- Может, раздуется. А может, сдуется.

Марк усмехнулся торжествующе и грозно. На то он и Воинствующий Маг.



Легко и Просто не боюсь


О, скорбь! Сколько скорби!!! Она появляется задолго до появления поводов. События, «подходящие» и «уместные» скорби приходят позже.
Также как зазывают войну люди разговорами о ней, смакованием деталей баталий, так же боятся они заранее и скорбят. Тем самым кличут они в свои унылые истории ужас и трагедии. А если бегут от накличенного, то идет оно вслед за зазывалами, куда бы они ни направлялись.

Заглядывая в их лица, ранее самодовольные и спесивые, а ныне перепуганные и удрученные, я вижу агонию людского проявления. Горемыки, отчаявшиеся и беспомощные, не вызывают сострадания. Стоит только успокоиться ситуации – они тут же подбоченятся важно, снова станут пресытившимися и умудренными. Они снова притворятся сильными.
Заглядывая в лица гонимых, я вижу то, что ожидает их гонителей. Те прямо сейчас кажутся сильными, но это сила от слабости другой стороны. Сменись обстановка на противоположную – побегут солдатики, натянут скорбные масочки на личики, завоняют-зафонят страхом.

Непередаваемое ощущение, когда не вовлечен во всю эту истерию. Непередаваемое осознание истинности всех моих прежних шагов. Такое чувство, будто к этому и шел все время: к готовности умереть красиво и счастливо. А значит, и красиво, и счастливо жить.

Сколько тут всего намешано в пространстве!!! И отчаянье, и страх, и проклятия, и упование на дядю (земного сильного или небесного). Чего только нет!
Наблюдая всю эту бесовщину, я остро осознаю собственное бессилие, свою открытость и незащищенность. И волнами колышущийся океан страха. Я-то не прячусь от него, не бегу. Вот он, передо мной, во мне.
Столько страха!!! Я же вижу: бескрайний океан зажатой силы. Ее лишь раскрути – она твоя. Бескрайний океан отвергнутой, непринятой и неприятной Силы.
Всё что необходимо – Её приять. Приятной воспринять.
И Она – Твоя

…

- Их там человек двадцать на блокпосте, - подтвердила соседка.
- На блокпосту, - автоматически поправил я. – На посту, не на посте.

- Так в новостях говорят, - защищается соседка.
- Это журнАлисты так говорят, - засмеялся Алан. – От слова жУрнал.
- И гАзетчики, от слова гАзета, - подхватил я, рыгоча.

Соседка посмотрела на нас, как смотрят на чокнутых. Ее кислое выражение лица развеселило нас еще больше.

- Вот заберут вас в армию, посмотрим, как вы там посмеетесь! – «нашлась» она с ответом.
- Как это заберут? Мы что, вещи?!! - Алан сделал движение, словно он что-то совал себе под мышку.

Ее недоумение вызвало еще один взрыв смеха у нас. Согласен, так себя не ведут. Это невоспитанность. Но мы-то себя никуда не вели и дрессировке не благоволили.

- А они не спрашивают, - находчивая тетечка была в ударе. – В случае отказа, расстрел на месте. По законам военного времени. Вот, к примеру, совсем недалеко от нас (забыла, как место называется), приехали, в машину покидали и увезли.

Мы в изнеможении вытирали выступившие слезы, хохоча неудержимо.
Я представил, как нас тащат в крытый фургон военной машины, тапочек свалился с моей ноги, пока нас запихивают к таким же, как мы: всклоченным и перепуганным.
Испуг на моем лице веселил меня крайне сильно.

Противная тетка, махнув на нас рукой, уже давно ушла, а мы всё смеялись и смеялись.
 
…

Мы сидели во дворе и обстоятельно беседовали

- Что тебе мешает? Что отбрасывает назад? – спрашивает Алан.
- Страх, - честно отвечаю я. – Страх умереть, страх заболеть, страх опоздать. Страх не успеть в последний раз, в последнюю попытку реализовать себя. Банальный страх.
Липучий, мерзкий, гадкий и тошнотворный страх.

- Со мной конец всем страхам будет, понимаешь. Я по-научному скажу: ****ец. Со мною смерть придет-наступит. Беспощадно. Ты это понимаешь?
- Да, - киваю я.

- Тогда считай, что уже умер. Вопрос лишь времени.
- И как скоро?

- Ты успеешь.

…

Марк заскочил проведать нас. Был он резок и насмешлив.

- Эти святоши своим нытьем: про концы света, про их спасение и воскресенье богом – задолбали! И именно сейчас они близки к тому, чтобы устроить Третью Мировую, поток свой мысленный отдав пророчествам библейских предсказаний. Опять наныли конец света.
Возможно, им удастся конец света воссоздать. Но пусть на бога малохольные не уповают.
Я лично прослежу, чтобы никто и никого не спас. Не воскресил. Потом не пас.
Я лично прослежу.

Я ощущаю молчаливую перекличку Алана и Марка. Их дерзость бытия, как пульс крови.
Упоительное ощущение близости Смерти проживаю я в данное конкретное мгновенье. Лишь легкая улыбка на губах у Мага. Но в ней читаю несомненный приговор. Всё так и будет.
Мне и верить не надо, чтобы знать и ясно видеть: однажды Марк, без всякого сомнения, был Великим Воином Великой Безумной Орды.

…

Алан говорит с соседями. Мы шли из магазина, затарившись двумя рулонами туалетной бумаги.

- Это первейшее дело при обстрелах и бомбежках, - на полном серьезе уверяет меня мой новый компаньон, хохочет и мы натыкаемся на собрание соседей.
- Света нет, и телефонной связи нету, вот мы и собрались, чтоб не скучать, - нам поясняют. – Присоединяйтесь.

- Я видел, что ты шел из леса, - сказал подвыпивший мужик. – И как ты не боишься?
- И в погребе не прячешься, а во дворе сидишь, когда обстрел, - поддакнула его жена. – Как ты не боишься?

…

- Прошу ответ мой не перебивать. Меня спросили: - Как ты не боишься?!!
Рассказываю: КАК я не боюсь.

Начнем сначала. С признания себе себя: - Да, я боюсь.
Признали и силу сэкономили свою. Ту, что тратили на сопротивленье страху. На непризнание его.

Фух, теперь признали. Как горы с плеч слетели и стали силой!
Дальше просто. Я боюСЬ – бою себя. «Сь», «ся» – возвратные частицы. Не развратные, возвратные.
Я страшусь – страшу себя. Печалюсь – сам себя печалю и т.д.

Я к тому веду, что вы всё делаете. ВЫ себя боите, ВЫ себя страшите, себя печалите. И т.д.
 
«Ты напугал меня», «меня пугает буря (гроза, бандиты, смерть, разруха, беспомощность и голодуха)» – абсурд и отговорка.
Твой страх – ТВОЙ. Он – что-то, что отзывается в тебе. Страх твой – Твой непринятый пока Восторг.
Прими его Восторгом.

Быть Живым – значит, быть у Края. Быть Радостным и Пробужденным Быть.
И не потому что Смерти нет, а потому что мы Живые. И Смерть нам – отдохновеньем после наших игр.
Быть Смерти Радостным, У Края Быть.
У Края – это пробуждает.

ТАК не боюсь я. Осознанием того, что всё – Игра Моя, а не чужая. Моя Игра.
А значит, из Меня и для Меня.

- Всё это ерунда, - ответила соседка.
- А прятаться в испуге и дрожаньи – не ерунда? – мягко поинтересовался Алан. – Всего бояться, в страхе пребывать и жалким быть – не ерунда?

- Тебе не страшно, что отнимут жизнь?
- Восторг Живой. Его как ты у меня отнимешь?!! Восторг Живой – Дыхание Живого. Дыханью Быть – Живому Быть.

- Это сейчас ты такой смелый, а прижмет – не так запоешь, - мстительно выдал, обдавая обильным перегаром, собутыльник первого мужика. – Не такие обсирались!!!
- Ну, туалетная бумага у меня уже есть, - не стал спорить Алан, жонглируя двумя рулонами.

- Тебе легко – тебе не страшно! – выпалила тетка, непонятно чья жена.
- Да, мне не страшно и легко, - смеется Маг.

…

- К чему вся эта бравада? – спросил я.
- То, из чего ты исходишь: обстоятельства, чьи-то слова, страх ли или что-то еще – становится твоим богом. Причиной.
Религиозная соседка крайне точно определила понятие «бог» – тот, кто создал всё и всё контролирует.
Так вот, любая твоя причина будет истоком, а ты – проистеканием. Что-то – началом, а ты – всего лишь продолжением. Она создаст тебя, согласного с ней, как с причиной.
В том момент, когда ты соглашаешься с чем-то, как со своим началом – становится Твоим концом. Теперь ты – всего лишь чье-то продолжение.
Причина создает тебя слабого. Вспомогательного. Уязвимого.
Согласного на слабость, вспомогательность, уязвимость.

Никакая канонада не заставит меня жить под ее диктовку. Я хочу искупаться в реке – я иду купаться. Я хочу груш – я иду есть груши.
Мне нравится моя постель, и мой домик мне нравится. И мне совсем не улыбается прятаться в погребе.
Почему я не уподобляюсь тем, кто прячется в подвалах-погребах?
Ну, это просто: если выстрел или взрыв направлен мимо, то глупо прятаться от них.
А если на меня – еще глупее.
Представь: дрожишь, в углу забившись, и тут ба-бах – истории конец. ПодлЮшно как то, жалко, стыдно. Вот где по-настоящему обидно: боялся и в боязни сгинул. В боязни мир этот покинул. Чтобы подохнуть или в новый мир прийти. Такой, где страха еще больше мир найти.
Чтобы опять там сыкуном, крадущимся.в испуге, пребывать. Вот это мне уж точно не понять.

- Мне тоже делать все вопреки страху.
- Исходить из того же страха только наоборот? Не бежать-прятаться-скулить, а лезть в пекло, чтобы что-то доказать? А какая разница?

Я хмыкнул озадаченно.

- Будь Собою, исходи из Себя, - похлопал меня по плечу Алан. – Бегай-прячься-скули, если это тебе нравится. И раз это тебе нравится – делай это радостно.

…

- Страх – Твой Восторг. А бегать от Восторга – быть скучным, серым быть.
Быть мертвым.
Не бегай Своего Восторга. Шагай Ему навстречу, Своему Восторгу, и будь Восторженным всегда.
А значит, Будь Живым

…

- Я готов,  - бодро возвестил я.
- К чему? – поднял он брови.

- К чему угодно! – радостно засмеялся я, и он не менее радостно засмеялся в ответ.

…

- Это совсем близко, - мне показалось или мой голос сорвался на истерический вскрик, когда шарахнуло рядом. И еще, и еще.
- Правда, здорово!!! – потирает руки Алан. – Ощущай животом каждый ба-бах, знай: он происходит из Тебя и для Тебя. ТЫ делаешь всё. И это всё – ранее тобой задавленная Сила.
И чем сильнее взрыв-разрыв – тем больше Твоей Силы. Позволь ей быть и возвращай ее себе. Сливайся с Ней, Её в Себя вливай красиво.
Приток адреналина трансформируй в эндорфины.  Страх в Счастье. Твой Восторг тебе укажет как.

…

- Получилось, - радуюсь я и ликую. – Мне удалось!!!
- Чудесно, - радуется Алан и предупреждает. – Когда еще раз страх придет, есть вероятность растеряться: ну, как же так? Мне же удалось всё.

- И что?
- Да ничего, ты знай: что страх – твоя Энергия и Сила. Ты радуйся Их приходу. Восторгом Оживай.

Во всём – Восторженность Живого, тогда для Радости игра.
Во всем Восторг Живой Живого

…

- Я вне миров, вне войн. Я, если захочу, как мир приду. Или войною стану.
К чему мне чьи-то войны и миры?!! – голос Алана тихо, но при этом сильно и проникновенно звучал в образовавшемся окошке тишины. – Как здорово!!! Послушай Тишину, - сказал он мне. – Именно в Ней всё и происходит. Всё происходит в Тебе.

И я услышал!!! Такую Тишину!!! Звенящую Блаженством.

- Теперь ты знаешь: взрывы – это классно, но где они? Ты пропускай мимо ушей все уханья-разрывы, а слушай Тишину, всё в Ней.
- А взрывы проживать Нутром, как Свою Силу? И вслушиваться в Тишину, стоящую за Ней?

Он хмыкнул и глаза прикрыл в блаженстве от созвучья наших сутей.

- Эх, самое время окунуться в Небо, - пел Алан. – Эх, мне бы, эх, мне бы, окунуться в Небо.



Опрокинуться в Небо


Вылазка за грушами – была самой дерзкой и безбашенной игрой. Вокруг рвутся снаряды, а мы гребем за грушами вдвоем.

- Вот это волшебство!!! – сказал мне, посмеиваясь Алан. – Попробуй.

И я попробовал. Тех слаще груш не ел я ничего. На Краю, У Края собственных историй.

Потом мне Алан говорит:
- Теперь, когда ты страх Восторгом принял, Ты в Небо посмотри. Не только взглядом, а Всем Собою. Откинувшись назад и запрокинув голову, Ты в Небо упади.
Небо – Твоя и Высота, и Глубина. Отдохновение Твое Живое.

Я тут же уловил суть сказанного и провалился в Небо.
Война, дрожание земное, страх общий вязкою стеной – всё вмиг пропало.
Пропало в Миге.
Пропал и я. Тот, кто знает о страхах, войнах и дрожаньях. Мигах.

Осталась Глубина. И Высота.
Ничья  конкретно. И Моя

…

- Небо повсюду. Запрокинул голову и опрокинулся в Него. Теперь ты повсюду Дома, - говорил мне Алан, будто бы ничего и не происходило.

Нас вели по дорожке, ведущей к лесу. Вели, чтобы банально расстрелять. Мимоходом.
Между прочим.
Вели в лес, чтобы не возиться потом с нашими трупами и не отвечать за совершенное, в случае чего.

Мне удивительно было наплевать на глупость происходящего и на грядущие последствия.

Нас окликнули, когда мы купались в реке, возвращаясь из вкусного и опасного похода за грушами. Несколько человек, безликих и до зубов вооруженных.
Нам предложили присоединиться к ним, стать солдатами или быть расстрелянными.

Тысячам изворотам, пришедшим в мою голову, я бессердечно рассмеялся. Убивать, чтобы не быть убитым – глупо.

Алан тоже усмехнулся: - Где расстреливать-то будете, орлы?

…

- Падай в Небо, - сказал мне Алан.

И я упал

…

Нелепицей анекдотичной было возвращение под стволы солдат. Из моего небытия и Бытия Блаженства. И Алан тоже посмеивался анекдоту возвращенья.
Я понял: мир любой – всего лишь анекдот. Чтобы над чем смеяться было.
Вечности Живой.

- Ну, вот и всё, - улыбнулся мне Алан. – Ни о чем не жалеешь?
- Шутишь? Я так еще ни разу, никогда не веселился, - ответил я.

- Тогда поехали, - Алан повернулся к нашим конвоирам. – Стреляйте, родненькие!!! Стреляйте, дорогие!!!
Какое Счастье вас не знать.

Какое Счастье Знать Живое!!!
Какое Счастье Быть Живым!!!



Конец печальному – я, Радости Начало


Ушла война. Отгрохотала, отшумела
Своим жестоким бряцаньем оружий.
Не напугала, не сумела.
Покой внутри меня. Покой снаружи


- Ах вы, такие пусики, - приговаривал Алан, подвязывая помидоры к штакетничкам. – Растрепал вас ветерок-проказник. А вам не нравится быть растрёпами.
Я этому ветерку!

Гонзик подсобничал Магу, озорно поблескивая хитрыми глазами.
Немного странно было видеть всё это после расстрела.
Казалось, еще только что я шептал за секунду до выстрелов:
- Восторг Живой. Его как ты у меня отнимешь?!! Восторг Живой – Дыхание Живого. Дыханью Быть – Живому Быть.

- Мне приснился сон? – спросил я.
- Да, - улыбнулся Алан. – Все миры – лишь разновидности различных снов.
Любой сюжет – лишь сон досужий. Или Счастливый.
Как скажешь – так и будет
Разрешать Тебе

…

- Обожаю аромат, когда я ем томат, - блаженно приговаривал Гонзик, поедая помидоры с кустов.

- Проголодался? – спросил Алан, срывая ярко красный плод и с наслаждением жуя.
- Захотелось, как напоследок, - пояснил обормот.

Алан погладил землю и говорит проникновенно, предлагает:
- Если будет необходимо тебе сила, ты у меня возьми.

- Солнышко салакает, не жжет, - зевнул Маг, беря в руку косу. – Шу-шу-шу, шу-шу-шу, я немножко покошу.
- О, кто-то подменяет Тиссу? – засмеялся Гонзик.

…

- Со мною всё понятно, но зачем это тебе? – не отстаю я.
- Я мир создал, в котором силой – бессилие мое. Ты посодействовал: понять мне, что Бессилье – та же Сила.
Верх всех чудес – способность обходиться без чудес.
Воспринимать Себя, как Чудо
И Величайшим Чудом – не чудеса творить, а Чудом Быть

- И в преддверии конца растворцовываю я творца, - понял я. – Тогда всему конец?
- Конец печальному – я, Радости Начало, - он кинул спелый помидор.

- Я ожидал: ты Магии меня научишь.
- О, малыши тебя всему научат. Им только в руки попадись!
Вот уж у кого всё: легче лёгкого проще простого!!!

- Куда?!! – вскинулся Гонзик навстречу появившейся Детворе. – Сюда нельзя! Сельхозработы. Посевная. Уборка урожая. Прополка.  Сенокос. Опасные дела.
Назад всем!!! Всем назад!!!



Танцующие в поднебесьи


- Такие лёгкие вы: Алан, Тейлин, - удивляется Полинка.
- Я тоже так хочу, - Лизонька к ним жмется. – Быть, как и вы, Присутствием Неуловимым и Необъяснимым. Присутствием Отсутствия.

- И я!!! И я!!! И я!!! … - Живые все отозвалИсь и я, конечно, вместе с ними.

- Конец печальному – мы, Радости Начало, - переглянулись Алан с Тейлин. – Мы – шалости, танцующие в поднебесьи

- И я.
- И я!
- И я!!! – кричим мы.

- Ну, кто-нибудь вопрос задаст: «Как быть необъяснимым?», - ворчливо Гонзик говорит. – Или еще раз: Гонзик – самый смелый!!!
- Тебе необходимо объяснить, как быть Необъяснимым? - улыбнулась Тейлин и с удовольствием взъерошила лохматость Гонзика на голове. – Неуловимы мы, а ты желаешь нас поймать и рассмотреть неуловимость нашу?

- Ох, и Гонзик! Ты суть лови, не умничай, - ехидничает Ярче.
- Благодарю за разъясненье! И не зачем ловить мне Суть, сестренка, когда я – есть ОНА.  Восторженная Суть.
Неуловимая, Необъяснимая.
Нас не поймать, не объяснить отныне

Гонзик подбоченился красиво и Ярче показал язык.

- Нас не поймать, не объяснить, - кивает головою Лизонька. – Нас не поймать, не объяснить
Мы – шалости, танцующие в поднебесьи


Алан Лига Легко и Просто
http://legkoiprosto.ucoz.ru/