Дома Господни. Собор Парижской Богоматери

Моя первая встреча с этим собором прошла болезненно и уныло. Всю жизнь предпочитая австрийскую, немецкую и русскую литературу французской, я вообще был не очень глубокомысленно настроен по прибытии в эту страну. Влек меня только Нотр-Дам, ибо одноименное произведение - единственная крупная французская проза, некогда поглотившая меня с потрохами и предъявившая отражение худших черт меня самого. Отражение сильно увеличенное и, несомненно, куда более красочное, чем оригинал, и все же не изказившее его безобразия. Впрочем, кто тут чье отражение - большой вопрос.

Сумрачное чрево серого дракона бесподобно. И этот шпиль сзади - надо отойти слегка в сторону, лучше всего он смотрится с моста по правую руку - ну точно драконий хвост, усеянный шипами. Не сказать, что каменная форма сама по себе поразила мое воображение больше остальных, увиденных впоследствии, но личные переживания и гений Виктора Гюго придали ему особенное значение - такое, что я даже пытался молиться, сидя на жестком стуле и пытаясь не замечать человеческого наводнения вокруг. Великая мощь заключена в здании, способном заставить агностика молиться на полном серьезе, да еще на иностранном языке.

Огромные, чудовищной красоты витражные розетки, дымчатые колоннады и верхние галереи, обреченные хранить несуществующее эхо шагов грешного архидьякона, его тень за колонной - вон той, третьей справа, не заметил? - и мертвые короли на фасаде - это Нотр-Дам, растущий из почвы твердым клубком всех искусств и бед человеческих. Нет, это не храм Божий. Волею господина Гюго, это храм страстей. Бьюсь об заклад, его корни уходят под землю на многие мили и похожи на черные агатовые щупальца.

Впрочем, есть один лишенный трагизма момент во встречах с этим зданием. Поднявшись наверх, можно вступить в увлекательную беседу с гаргульями, еcли застать их в добром расположении духа. Проверьте - не пожалеете. Они помнят немало анекдотов о том, кто обеспечил им компанию туристов на много веков вперед.