Привидение

– Анна Сергеевна, - строго сказала Мария Кондратьевна, директор картинной галереи, своей коллеге, директору исторического музея, - это просто возмутительно, голубушка!
Анна Сергеевна растеряно теребила кисти крупноячеистой шали, наброшенной на плечи. Мария Кондратьевна, крупная и даже грузная женщина, просто нависала над хрупкой и невысокой коллегой, отчего та еще сильнее съеживалась.
– В конце концов, вы ведь можете хоть что-то сделать! Мне уже все жалуются – и уборщицы, и охранники, и даже посетители! Приструните вы этого наглеца! Ладно, у вас ему многое позволяется, вы сама себе хозяйка, хотите возиться с ним – это ваше право, хотя я бы от этого поганца уже давно избавилась! Но вот в своей галерее я его не потерплю!
– Хорошо, я… поговорю с ним, - прошептала Анна Сергеевна. – Он обязательно поймет, я обещаю, больше такое не повторится!
– Да уж, поговорите, сделайте одолжение! – гневно воскликнула Мария Кондратьевна. – Иначе, - она сделала угрожающую паузу, - я САМА этим займусь!
И, высокомерно вскинув голову, директор галереи шумно удалилась.
Анна Сергеевна устало опустилась на стул. Беседы с авторитарной коллегой всегда давались ей нелегко, после таких визитов она чувствовала себя опустошенной, униженной и растоптанной. А в последнее время эти визиты участились, к тому же Мария Кондратьевна все время была не в духе, выпуская пар на скромную и запуганную жизнью женщину.
В дверь осторожно постучали, потом в кабинет просунулась взъерошенная голова девушки-практикантки. Она окинула кабинет долгим и подозрительным взглядом и спросила:
– Эта грымза уже ушла?
– Танечка, - мягко укорила ее Анна Сергеевна, - нельзя так о людях говорить!
– Еще как можно! – фыркнула Татьяна, войдя в кабинет и вальяжно развалившись на кресле напротив директора. – Она же об вас ноги вытирает, а вы ее еще и оправдываете! Я ж говорила – позовите меня, я ей сразу…
– Таня! – построжела Анна Сергеевна. – Немедленно прекрати! Мария Кондратьевна пришла поговорить по делу, и не тебе ей высказывать. Ты уже все сделала?
– Да все, все, - проворчала практикантка.
– Тогда иди домой. И остальным тоже скажи, пусть идут.
– И Василь Павлычу?
– И ему. У него еще три отгула, пусть отдохнет.
– А здесь кто останется? – не отступала студентка.
– Здесь пока я останусь. А ночью – сигнализация стоит, поди, ничего за одну ночь не случится.
Ворча, Татьяна ушла. Анна Сергеевна поправила шаль на плечах, села к столу, начала разбирать бумаги. Под столом тихо жужжал компьютер, новомодное введение в музее, которым почти не пользовались – ну, разве что пасьянс разложить, чтоб отвлечься от работы. Голубой экран часто мерцал, чем вызывал у Анны Сергеевны какую-то тоску. Директор музея не любила эти новые технологии, считала, что они убивают в человеке человека, делают такой же вот бездушной машиной, которая просто работает с информацией, не придавая ей никакого значения, не переживая, не радуясь.
Потерпев 15 минут, Анна Сергеевна выключила компьютер и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Было уже десять часов вечера. Осеннее солнце уже скрылось, и музей был освещен мертвенным светом люминесцентных ламп. Анна Сергеевна отправилась на традиционный вечерний обход, который всегда делала сама, хотя этим должен был заниматься ночной сторож – Василий Павлович. Проходя по залам, в которых содержались вещи из прошлых эпох, Анна Сергеевна испытывала щемящую тоску в груди. Вся история страны проплывала перед ней за неполный час, который она тратила на обход, хотя музей можно было обойти на 15-20 минут.
Дойдя до зала истории православия, она на несколько минут задержалась перед дверью. Каждый раз она испытывала перед этим залом почти трепет, но потом все проходило, как только ее рука касалась дверной ручки.
В зале были размещены иконы и предметы церковной утвари. Перед самой большой иконой, изображающей архангела Михаила, стоял мальчик 15-16 лет, спиной к Анне Сергеевне.
– Ваня! – окликнула его директор.
Мальчик обернулся, увидев, Анну Сергеевну, заулыбался и отвесил поясной поклон. Одет мальчик был в рубашку-косоворотку и портки, подвязанные расшитым поясом, а ноги были босые.
– Ваня, мне опять жаловались, - сказала Анна Сергеевна, стараясь, чтобы голос ее звучал недовольно. – Ты снова был в галерее.
Мальчик смутился, отступил назад и наполовину скрылся в иконе.
– Ваня, не смей исчезать! Это очень серьезно!
Иван вздохнул и вернулся.
– Да уж больно охота было на образа те глянуть, - признался он. – Тятька мой по-другому малевал, а те уж дюже настоящие.
Анна Сергеевна укоризненно покачала головой. Ваня – призрак мальчика XV века, чей отец-иконописец невольно заключил часть души сына в образе архангела Михаила, когда зачем-то написал образ схожим с Ваней. Когда икону три года назад привезли в музей, в первую же ночь Ваня отправился изучать новое жилище и напугал до икоты одну из смотрительниц. Впрочем, к призраку скоро привыкли, он даже стал кем-то вроде сына полка, старые служащие оберегали своего потустороннего жильца, посвящение новых работников в тайну музея означало, что работник принят в коллектив. Но с некоторых пор Ваня заскучал в музее и начал делать вылазки за его пределы, где обнаружил соседнюю картинную галерею, где распоряжалась Мария Кондратьевна. Против ожидания, в галерее призрака приняли без страха, но и без особой радости. Картинная галерея была более солидным учреждением, имела в штате охранников, которые первые и познакомились с Ванюшей, пытаясь отловить сорванца, пробравшегося ночью в галерею. Когда природа и происхождение ночного визитера стали известны, Мария Кондратьевна обрушила на коллегу поток нескончаемых жалоб, грозясь привести священника, чтоб изгнать непрошенного гостя. Анна Сергеевна успокаивала ее, как могла, но с каждым разом становилось все труднее уговорить Марию Кондратьевну не трогать Ваню.
– Ты ведь туда не на образа ходил смотреть, да? – ласково спросила Анна Сергеевна.
Прозрачные щеки мальчика порозовели, он начала ковырять пол большим пальцем ноги.
– А на обнаженных женщин, да?
Уши Вани стали пунцовыми и даже засветились.
– Ваня, давай договоримся – что это будет в последний раз. Иначе у тебя могут быть проблемы, ты понимаешь?
Ваня кивнул, низко опустив голову.
– Вот и ладно, - Анна Сергеевна одобрительно кивнула.
Ваня отвернулся к иконе, Анна Сергеевна вышла из зала, осторожно прикрыв за собой дверь, и погасила свет.
У ворот музея она оглянулась. Окно в зале истории православия светилось чуть заметным мягким голубоватым светом.