Сигурд - Пролог

- Ну, давай, Эймунд, не томи, рассказывай, что узнал – Олег Вячеславович потрепал свою курчавую бороду. - А то я тут, аки зверь в клетке, хожу, да рыкаю только. Он и в самом деле, не переставал ходить взад – вперед по горнице.
- Уезжать, тебе надо княже – вместо ответа мрачно заметил высокий пожилой воин, неподвижно стоящий у дверей. – Не дай Бог, пронюхает кто, что ты тут под самым носом у Киева, тогда не уйти, все дороги перекроют. Доброхотов у Святополка хватает.
- Обо мне после говорить будем – князь махнул рукой. – скажи, правду ли бают, что князя Василько ослепили?
- Увы, правда, княже.
Олег, задумался, молча походил по горнице. – Как, хоть все было то?
- Тут, со мной, воин князя Василько, который вместе с ним в Киев вошел, сумел уйти живым, каким-то чудом. Может, быть его поспрашиваешь?
- Конечно, зови, давай.
В горницу, вошел воин, совсем молодой еще, не по возрасту коренастый и крепкий. Снял шлем, перекрестился трижды на образа, затем в пояс поклонился князю – Здрав, будь Олег Вячеславович.
- И ты будь здрав, молодец – князь в ответ кивнул головой. – Звать то как?
- Лашко меня кличут, княже.
- Расскажи нам Лашко, что известно тебе о князе твоем Василько – спросил Олег. – Только, говори о том, что своими глазами видел. О том, что слышал от других, говорить не надо.
Воин, помолчал, собираясь с мыслями.
- Выехали мы, княже из Любеча с раннего утра. Не быстро ехали, обоз с нами шел. Когда мимо Киева проезжали, глянь навстречу сам Великий князь. Без охраны, всего несколько бояр с ним. Сильно навеселе все. Святополк, так вообще к князю нашему с объятьями, да поцелуями лезет. В гости зазывает. Я от князя недалеко ехал, сам слышал, как он говорил.
Именины, мол, у меня нынче, так что уж уважь брат, навести меня.
Наш то князь отказывался, прости, не могу, мол. Путь то до Требовля немалый. Да только Великий князь настойчиво продолжал упрашивать. Ну не можешь, мол если, надолго, так хоть на часок загляни, по чарке выпьем, а там и в добрый путь.
- Так выходит князь Василько, сам в мышеловку полез? – уточнил Олег Вячеславович.
- Так выходит – Лашко пожал плечами.
- Ну, а дальше то, что было? Рассказывай.
- Ну, Князь Василько взял с собой десяток Любеша, и я в том десятке состоял. Въехали мы в Киев. С большим   почетом, до великокняжеского терема доехали. А, как только въехали во двор, тут на нас и навалились большой силой. Мне Любеш приказал прорываться, а остальные бой приняли. Многие, полегли, это я сам видел, и как князя вязать начали, тоже видел. А остальное только от других слышал.
- Да, отрок, много бы дал Святополк за твою голову – покачал головой князь Олег. – Так, что ты ее береги, А, теперь ступай пока, да поближе будь, понадобишься еще.
 
- Ну что друг ты об этом думаешь? – спросил Олег Вячеславович, когда Лашко вышел.
- Хотел бы княже, хорошее, что подумать, да ничего в голову не идет – Эймунд грустно покачал головой.
- Неужели совсем ничего хорошего? – переспросил князь Олег.
- А, ты сам посуди – ответил Эймунд. – Такое великое злодеяние Великий князь, почитай не таясь сделал. Словно и не опасался за последствия. Князья, которые из Любеча еще разъехаться не успели, собрались спрос ему делать. Так он почитай, что поиздевался над ними. Вышел навстречу в одной рубахе. Плюхнулся перед князьями на колени, прямо в пыль. На глазах слезы.
Простите меня, братья, говорит, а сам плачет. Поверьте, я сам скорблю, о том, что случилось, и даже гораздо более вас, други мои. Увы, свершенного уже не изменить. Князь Давид Волынский оклеветал  несчастного князя Василько, потому, что люто ненавидел его. Он сказал, что Василько хочет меня убить и присоединить Киев к своим Требовльским владениям. Так вот, воспользовавшись моей доверчивостью, негодяй моими же руками совершил это ужасное злодейство. Когда я узнал правду, я конечно схватил его и заковал в оковы.  Увы, еще прежде он успел куда-то отправить бедного Василько.
- А, что князья? – спросил Олег Вячеславович.
- Вот в этом то вся соль – всегда хладнокровный Эймунд начал заметно горячиться. Поверили князья. А, правильнее сказать сделали вид, что поверили. Вот и все их единство, о котором в Любече договаривались.
- А, может быть в самом деле поверили, Святополк, ведь лицедей известный.
- Нет, княже. Ты сам посуди. Никаких свар или вражды между Волынским князем Давидом и князем Василько не было. С чего бы ему клеветать на него. Да и что-то очень уж легковерен оказался Великий князь. Легковерен и поспешен, очень уж он торопив на сей раз оказался. Кроме этого у меня нашлись бы и другие вопросы к Великому князю. Например, как и от кого, он узнал «Правду». Или, не раньше ли, чем свершилось преступление, чем этот «негодяй» был заключен в оковы. Очень уж странные обстоятельства сопутствовали этому делу. Князья же на все эти странности внимания не обратили. Не заметили, или не хотели заметить. Погоревали, посочувствовали Святополку. Для вида, поспрашивали у Давида, о том, где же теперь Требовльский  князь. Но Давид, думаю, который сам хотел бы это знать, пожалуй, более других, естественно он молчал. Что он мог сказать. Князья посокрушались еще немного, да и разъехались по своим уделам. Искать Василько не стали. А почему? А потому, что никто не хочет знать, как там было на самом деле, да и каждый за себя опасается.
- Вижу, плохи дела – князь Олег задумался. – Действительно плохи.
- Не то плохо, что сейчас – Эймунд сокрушенно покачал головой. – Боюсь, что по настоящему плохо, это то, что еще впереди будет. Чувствую, вскоре большие перемены грядут. Такое впечатление, что Мономах руками брата последние завалы разгребает, чтобы потом самому по чистому пути, не марая сапог шагать.
А, такого врага, как Владимир, никому не пожелаю. Святополк спротив него, все равно, что агнец противу льва.
- А, и надо ли будет враждовать – задумчиво, словно самому себе ответил Олег. Поживем, посмотрим. А, сейчас у нас другие дела, надо выручать князя Василько.
- Но мы даже, не знаем, где он – Заметил Эймунд.
- Знаю, что будет трудно, отрезал князь Олег. – Но выручать нужно.
Самое трудное, было проведать, где находится бедный князь Василько. Наконец, удалось через верных людей в Киеве узнать, что несколько дней назад, поздней ночью из города тайно выехал отряд из трех десятков великокняжеских гридней, сопровождавших какого-то неизвестного, богато одетого, человека  Всадники спешно ускакали по Владимирской дороге. Сомнений, что это был Василько, ни  у кого не осталось.
Дальнейшее для  опытного воина и воеводы, трудности не составляло. Скрыть такую. важную фигуру, как Требовльский князь в небольшом Владимире было сложно, поэтому место содержания князя нашли быстро. К тому же охраняли ослепленного Василько не киевские гридни, а Владимировцы. Возможно, поэтому, безрассудный, на первый взгляд план, а на разработку другого просто не было времени, сработал. Князя держали, в порубе, над которым даже крыша, не была возведена. Для второй половины ноября, там, должно было быть, достаточно холодно. Длительное пребывание в таком срубе, для обессиленного князя, могло оказаться губительным. Поэтому приходилось спешить.
К порубу подъехали втроем. Эймунд и еще один воин. Впереди них понуро шагал Лашко.
- Эй, охрана, где вы там – громко крикнул Эймунд. – Идите сюда.
Из темноты, на свет факела, укрепленного над массивной дверью, вышли два воина в полном доспехе.
- Тут охрана – ворчливо сказал старший из них. Орешь, чего?
Но, взглянув, на суровое лицо Эймунда, осекся.
- Чего надо то? - уже совсем другим тоном спросил он.
- Где тут у тебя узник? – тоном, не допускающим прекословия, спросил Эймунд. – Открывай. Мы тут ему товарища привели. При этом, оба всадника громко расхохотались.
Старший воин, нерешительно переглянулся со своим напарником, но перечить не посмел. Тем более, не выпускать же узника ему приказывали, а посадить. Он достал связку ключей и открыл замок. В тот же миг оба стражника упали, пронзенные мечами. Из темноты вынырнули еще воины. Усадили, еле стоящего на ногах, Василько в седло. И спустя мгновение вся группа скрылась во мраке неосвещенных улиц. Удалось миновать и городские ворота, которые стражники, хоть с неохотой, но открыли.
Впереди лежал долгий путь на Перемышль, где княжил брат Василько Володарь. Однако, вконец измученный Василько, с трудом держался в седле, нуждаясь в постоянной поддержке. О быстрой скачке не могло быть и речи. А где-то сзади уже доносился конский топот, так хорошо слышимый в ночной тиши. Это была погоня, и ясно было, что уйти от нее не удастся.
Воины спокойно ожидали неминуемого боя, может быть и последнего для многих. Они продолжали скакать, вверив свои жизни воеводе, который так часто водил их в победные сражения.
Неожиданно, там, где лесная дорога сузилась, Эймунд остановил отряд,
- Здесь я останусь, друзья мои, обратился он к воинам. – Насколько, смогу, задержу погоню. А, вы поезжайте. И еще, отправьте гонца, у кого конь порезвее, к князю Володарю, дабы выслал он воинов своих навстречу.
- Дозволь, мне остаться – раздалось сразу несколько голосов.
- А, ну-ка, тихо – повысил голос Эймунд. - Неужели дожил я до того горького дня, когда моя дружина, не слушает уже своего воеводу. Скачите. Скачите дети мои, и обязательно довезите князя. Да и не хороните меня раньше времени. Даст бог, свидимся. Я еще догоню вас.
 
Под утро, когда впереди показались уже купола церквей Перемышля, а кое-кто позорче, увидел даже, выходящую за стены города рать, Василько стало совсем плохо. Пришлось сделать привал. Напряженно вглядывались воины, поочередно, то назад, опасаясь увидеть, там погоню, то вперед, в надежде, что скоро подойдут уже Перемышляне. Первыми показались всадники сзади, вернее один всадник, неестественно прямо выпрямившийся в седле.
И каково же было удивление дружинников, когда узнали они в далеком всаднике, на бегущем неторопливой рысью коне, до боли знакомую фигуру.Эймунда. Что это означало, было понятно всем. Старый воевода смог совершить невероятное.
Двое дружинников радостно бросились ему навстречу, Но, как только они поравнялись с воеводой, тот начал медленно заваливаться набок и внезапно рухнул на дорогу. Эймунд был настолько покрыт ранами, что даже многое повидавшие на своем веку воины, не могли смотреть на него без содрогания. Не мог человек с такими ранами быть живым. А уж, чтобы проехать в седле столько верст. Нет, этого просто не могло быть. Никак. А Эймунд глядел куда-то вдаль и улыбался. 
- Может ли быть большее счастье, чем такая смерть – еле слышно сказал он, скорее всего ни к кому не обращаясь – Я жил как воин, и умираю как воин. И потомкам моим не будет стыдно за меня.
- Брось дурить воевода – нарочито грубо прервал его один из дружинников, -Сейчас соорудим носилки и отвезем вас с Василько в Перемышль, благо не далеко уже осталось. Да вон, кстати, уже и встречают нас. Вдали обгоняя облако пыли, скакали сотни две всадников, а впереди князь Олег и князь Володарь.
Когда Олег, подскакав к раненому, опустился рядом ним на колени, Эймунд уже почти не мог говорить. Он потускневшим уже взглядом посмотрел в глаза князю.
- Сигурд – еле внятно, булькающим голосом произнес он. – Поздний он у меня, совсем мал еще.
- Я понял тебя друг, понял – сказал Олег, подсовывая под голову умирающему свернутое корзно, - Я позабочусь и нем, и об Андрее, так же, как забочусь о своих детях. Будь спокоен. Да примет, Господь твою святую душу.
Счастливая улыбка озарила лицо старого воина. Это была последняя его улыбка.