Слепой

           Смеркалось. Над районом Вест-Ост, расстилающимся на одной из окраин города N вновь повис густой и практически непроницаемый туман, способный забраться в любую трещину старых краснокирпичных домов. Тусклые окна затухали один за другим и вскоре старые, и без того тёмные переулки погрузились во мрак, лишь прохладное сияние газовых фонарей отбрасывало свет в темноту.
           В одном из узких переулков меж домами, там, где практически не показываются даже лучи солнца, проснулся Слепой. Слепым звали бездомного, обитавшего в картонных апартаментах класса «Холодильная камера» между строениями на Грейви Лейн. Слепым его звали лишь ввиду его профессии, на самом же деле выцветший, порядком потрёпанный старик не отличался чем-то особенным, кроме утерянного где-то давно левого глаза, на месте которого вот уже много лет провисала хлопчатобумажная повязка.
           Слепой повернулся на правый бок и случайно задел ногой лежащую рядом с лежбищем бутылку. Та, громко гремя, отправилась странствовать по кромешной тьме переулка. С трудом собирая свою волю в жилистый кулак, Слепой аккуратно поднялся с земли, опираясь на кирпичную стену. Голова после вчерашнего по-прежнему сильно гудела, разбитый висок слегка пощипывало, а руки тряслись, впрочем, от чего именно – неизвестно.
           Бродяга неторопливо поднял укатившуюся бутыль и поставил у своего жилища. Прихрамывая, он пошёл к улице, туда, где газовые маяки пробивались сквозь холодный туман. Ветер покачивал ветки деревьев в старом парке, уютно доживавшем свой век у Грейви Лейн. Шум ветвей доносился сквозь туманную пелену, затмевая  все остальные звуки. Лишь ветер был ему аккомпанементом, доносящимся сквозь марево, скрывающее всё живое в пустоте своего существа.
Отваливающийся каблук на правом мокасине бездомного тихо крякал о небрежно слепленную мостовую. Он глубоко вдохнул ночной воздух, пропитанный влагой и тьмой. Продолжая крякать каблуком, Слепой всё так же устало ковылял в сторону парка, пустынная мостовая отозвалась его прогулке шелестением газеты где-то вдали.
           Грубая мостовая сменилась грязной парковой аллеей. Корни лип, посаженных первыми поселенцами, то тут то там вылезали из земли, отчего аллея вздувалась подобно плоти гигантского вулкана, разрываемого изнутри раскалённой магмой. Отражение порядком заболоченного пруда, в центре парка слегка выглядывало из под серой мглы.
           Напротив островка влаги стояла одна единственная скамья. Слепой подошёл к ней и осторожно опустил свои уставшие кости на отсыревшие доски. Мгла продолжала ползти над поверхностью водоёма, отчего по-прежнему можно было видеть лишь его край.
           Вновь раздалось шелестение газеты, теперь уже совсем близко. Бумажный лист, волочащийся по земле, зацепился за ножку скамейки. Слепой тяжело повернулся и поднял разворот, на котором большими буквами раскинулся заголовок. Слепой хмыкнул, отложил газету в сторону и снова глубоко вдохнул своими старыми лёгкими холодный воздух, закрыв глаза.
           Утром парк был оцеплен службами. На скамье в парке близ Грейви Лейн вновь обнаружили мёртвого бездомного, насквозь мокрого, ушедшего от сердечного приступа. Близ умершего был обнаружен обрывок газеты со статьёй, описывающей смерть другого бродяги, на этой же скамье, с тем же диагнозом. Следствие может дать объяснения таинственной череде смертей, отмечая лишь один факт – накануне каждой смерти над районом висит непроницаемый туман, пропитывающий сами здания холодом смерти.