Глава 2. Дом на дереве

С трудом я открываю глаза. Пытаюсь сесть, но ноющая боль в затылке заставляет меня лечь снова, наверно я как всегда, просто неудачно упала.

Несколько минут мне понадобилось на то, чтобы понять -  я уже не возле обочины.

- Где я? – испуганно шепчу я сама себе.

- Планета Земля, Россия, Санкт-Петербург, Выборгское шоссе, или  тебе нужны более точные координаты? – послышался голос откуда-то сверху. – Дай мне немного времени, я сосчитаю все деревья вдоль дороги и сообщу тебе порядковый номер  того, под которым ты расположилась.

- Нет, не надо. – машинально произношу я.  В голове – как будто снаряд разорвался. Массируя виски, я все же сажусь,  и с трудом оглядываю своего собеседника. Обычный парень, наверняка немногим старше меня. Русые волосы,  пронзительно  голубые глаза. Он мог бы понравиться мне, не сиди я сейчас под деревом, с землей в волосах и ноющим затылком.

- Василий, - тем временем представился он, помогая мне встать.

- Васька  значит,  - пожимаю я плечами.
- Нет, Василий, - морщится он презрительно.
- Ясно. А я Юлька. Никаких Юлий, или Юленек. Просто Юлька.
- Странная ты… - задумчиво произносит он, глядя куда-то вдаль.
Внезапно мне стало смешно, и я фыркаю, не сумев  сдержать  импульс. Он недоверчиво
смотрит на меня. Чтобы загладить свой смешок, я стараюсь перевести разговор: 
- Как долго я тут отдыхала?
- Зависит от того, когда ты начала, - пожимает он плечами.

- Не помню. Может быть, было семь, или восемь часов вечера.

- Какого года? – хитро прищурился он.


- Ты думаешь мне память отшибло? -  смеюсь я. – Сейчас 26 марта, 2014 год. Просто скажи, который сейчас час.

Он улыбается и смотрит на часы: – сейчас половина восьмого.

Я удивляюсь.  Давно, очень давно я не видела никого, кто бы носил часы.

- Отвыкла, обычно у всех телефоны , - смущенно произношу я, наконец.
- Об этом меня спрашивает человек без оного? -  ухмыльнулся он.

Меня прошибает испарина. Я вспомнила, как в  импульсивном порыве я оставила телефон на самом видном месте, прямо возле моей записки.

- Ладно, твое дело. Куда тебя  проводить? – спрашивает он, видя мое замешательство.

- Никуда. – отрицательно качаю головой. – Я просто пойду дальше и все.
Мне не хочется рассказывать ему правду. Да и что я могу рассказать?

Внезапно, мне становится жалко себя. Воспоминания о родном  доме накатывают волной, я вспоминаю мамины руки, горячий бульон, и этот ни с чем несравнимый запах родного дома. Я больше никогда не увижу их…. Горький комок подкатил к горлу, глаза предательски увлажняются, и я зажмуриваю их, как можно крепче. Чтобы не  разрыдаться здесь, при нем.

Он понимает. Берет  меня за руку и отрывисто говорит:

- Пойдем, розовое платье, у меня кое-что для тебя есть.

Я подхватываю  свой рюкзак с травы, едва успеваю поправить куртку-кожанку, и одернуть сбившийся подол моего не самого удобного для побега наряда, как уже следую за ним.

 Вот так и начинается наша дружба. Он не спрашивает меня – откуда я пришла, а я так и не задала вопроса – куда мы идем.

Он ведет меня странной дорогой, через бурелом. Острые ветви лезут в глаза,   снег здесь еще не сошел, хотя прилично растаял, поэтому я прилично набрала воды в мои высокие сапожки. Благо они на маленьком каблучке, не знаю, как бы я выдержала, если бы  каждый шаг  проваливалась ими во влажную, хлюпающую почву. Через множество долгих  минут спортивной ходьбы за моим легкоатлетом, мне кажется, что  эта дорога не закончится никогда. Как вдруг,  все это разом закончилось – он вывел меня на открытое пространство. Я оторвала взгляд от своих навеки загубленных сапог и увидела нечто, что   было чем-то удивительным, по крайней мере, для меня. 
Мои родители были слишком консервативны для того, чтобы разрешить своей дочери  лазать по деревьям, а уж когда обнаружилась моя болезнь – мне и через поребрик самостоятельно перешагнуть было нельзя. 

Одиноко растущее дерево, на отшибе лесной чащи, было как раз самым обыкновенным, каких многие тысячи. Но это дерево обладало преимуществом,  в его крупных ветвях,  на расстоянии двух-трех метров над землей располагался самый настоящий дом. Деревянный, все как полагается. Ступеньки – дощечки на стволе, располагались так удобно, что я  не замечаю, как в мгновение ока оказываюсь наверху.

Внутри оказывается очень уютно, и даже просторно. Старый, но чистый матрас в полосатом наматраснике занимает почти весь пол. На свободном местечке стоит маленький телескоп, рядом аккуратной стопочкой сложены книги.

Я аккуратно сажусь на матрас, благо крыша  позволяет сидеть, не сгибая при этом спины.

- Ну как? – с усмешкой спрашивает Василий, стоя на ступеньках в ожидании, – Это конечно не Версаль, но…

- Шутишь, - восхищенно выдыхаю я. – Всегда мечтала о таком…
 - Сейчас будет еще лучше, смотри, - говорит  он, поднимает руку  и  клацает выключателем, и  где-то сверху загорается одинокая лампочка в пластиковом плафоне. Материал был чем-то знаком мне, но я никак не могла вспомнить – откуда.

- Это же фонарик, неужели не узнала? – смеется он, глядя в мои удивленные глаза.
Желтый свет добавил уюта, тем более, что вокруг уже стояла темнота- хоть глаз выколи. И тут, я понимаю, как же сильно я устала. Я шла  целый день, почти не  давая себе передышки. Не знаю, чего я боялась. Нового приступа, или того, что я передумаю? В любом случае, это правильное решение.

Я открываю рюкзак и достаю оттуда яблоко и вторую половинку бутерброда. Первую я съела вместо обеда, прямо на ходу.

- Хочешь, - спрашиваю я у Василия, протянув ему свои «богатства».

Он качает головой. Затем, видя, что я окончательно устроилась, влезает в домик, и задвигает широкой доской вход.

Я с жадностью накидываюсь на еду.  Он протягивает руку, куда-то за книги,  и вытаскивает оттуда целую бутыль с водой.

- Как кстати, - усмехаюсь я. – А то мои запасы истощились.

Василий ничего не говорит. Просто склонил голову и молчит, глядя, как я ем.

Мне от этого не по себе. Чтобы избежать неловкой паузы, я  засовываю в рот остатки бутерброда, и свободной рукой извлекаю из рюкзака тетрадь. Не знаю, какой импульс сейчас руководит мной,  наверное, это  одна из тех вещей, в которые веришь настолько, что не задумываешься об их целесообразности.

Рот мой набит яблоком, и я никак не комментирую этот жест. Он берет тетрадь и внимательно смотрит на обложку.

Там, моей рукой было выведено: Дневник. Совершенно секретно. Не читать.

Василий с удивлением поднимает на меня глаза. Я продолжаю вгрызаться в яблоко, поэтому мне ничего не остается, как кивнуть ему, разрешая увидеть мое сокровище.

Он открывает.
Я хочу так много ему сказать об этом, но мой организм считает по- другому. Мои глаза слипаются, мне хочется уснуть прямо здесь, на полосатом матрасе, в доме на дереве, с яблоком во рту.

Пытаясь разлепить глаза, я борюсь со сном, я хочу доесть яблоко, чтобы оно не пропало.  Поэтому, я начинаю наблюдать за своим новым другом. Василий даже не замечает этого. Он сидит рядом  со мной, но , по-видимому, он далеко отсюда, в том мире, где так часто бываю я.