Я люблю тебя...

     “Я люблю тебя». Бесполезная, никому ненужная, забытая им самим фраза.  «Люблю», -сколько раз он это говорил очередным своим жертвам, очередным, тем самым, мимо которых не мог пройти. Где только не звучали эти слова: в дыму сигарет, в чистой уютной комнате, в тишине, под скрип тормозов, проезжающего троллейбуса и по телефону, в дождь, под палящими лучами обеденного солнца. Фраза была истерзанная, протертая до дыр, замученная, загнанная, отупевшая от бесконечного воспроизведения, сошедшая с ума. Но кто замечал ее усталость? Кто смог бы с уверенностью сказать, что фраза обесценена. Кто кроме него мог знать, как она выглядит? Никто! Иначе, как случалось, что все кто ее невольно слышал из его уст, превращались в тени с застывшими глазами и шли в пропасть смело, ни на миг не останавливаясь.
     «Я люблю тебя» - и она шла по краю пропасти. «Люблю» - в каждое мгновение своего шага, она могла бы упасть туда, откуда не было пути обратно. Он невольно почувствовал восхищение ею, за отсутствие бездумности, за ее ведомую борьбу самой с собой. И хоть она не могла уйти полностью, она не собиралась подчиняться его магической фразе.
     Она сама звала, влекла, сводила с ума.  «Я люблю тебя» - ее «люблю» звучало волнующе, заволакивало, усыпляло разум тем, что ничего не требовало. Он чувствовал себя первопроходцем, забравшимся на самую высокую точку Эвереста. Он забывал обо всем в едином стремлении вверх. Возможно, что там ничего и не было. Более того, он знал, она сама сказала ему, что там высоко для него ничего нет. Что его высота – это всего лишь иллюзия, что он взбирается не вверх, а просто ходит внизу по кругу. «Я люблю тебя» - звучало то властно, то неуверенно. Он слышал эту фразу часто, возможно, что даже больше, чем говорил. И он мог с уверенностью сказать, она вкладывала в нее какой-то лишь ей известный смысл. Он также не отрицал возможности, что она им просто играла. Иначе, как объяснить ее способность не падать вниз, противостоять его зову, быть вне. Обходиться без него. Много тысяч часов одной. Миллиарды, миллионы тысяч секунд одной. Без ласки взгляда. Без губ. Без нового шептания: «Я люблю тебя».
     Он был далеко. Она не могла наблюдать за ним. Не слышала его голоса. Другие руки тянулись к ее телу. Другие фразы разбивались о ее неприступность. Другие…. Они кричали. Толпились. Требовали. Сквозь этот шум, она слышала лишь один голос. Видела лишь одни руки. Фраза «Я люблю тебя» билась у нее в висках. Как дикий голодный тигр, смирившись на время с заточением, так и ее ответное «люблю» молчало. Лишь мысленно прикасаясь к нему. К коже.  К дыханию.
     Свет погас. Холод прикоснулся к ней. Она встала, вскочила. И резким взмахом ресниц закрыла глаза. Что там после рассвета? Она знала ответ, и бежала от знания прочь. «Я люблю тебя». Когда? Где? Как? Вопреки чему? Во благо чему?
     Она все-таки влетала в пропасть, устремляясь на самое дно: обдуманно, осознанно, вымученными движениями во благо свободы для освобождения. Иногда необходимо надеть оковы, чтобы было, что стряхивать освобождаясь.
«Я люблю тебя» простое всем известное, но не всеми изученное заклинание шептала она бесконечно долго...


2000