Голод

     Есть хотелось страшно!  От чувства голода исчезли все иные побуждения. Будь то приятный сон или отдых на солнышке. И даже мысли, как рой, только что испуганных пчел, суетливо копошились в нелепых зигзагах. Вверх-вниз-вправо-влево. Она не могла спать. Единственным было это только вожделение еды. И было неважно, что есть, как есть и зачем. Не возникало вопросов о том, почему хочется есть и почему сейчас. Главным, первостепенно значимым было найти кусок какой-либо пищи, с тем, чтобы впиться в него зубами, раскусить и прожевать его мякоть, и проглотить, так и не дожевывая до конца. И делать это бесконечно, до потери памяти. Но памяти уже и так не было, лишь только это нестерпимое влечение к пище, ничем не оправданное, необоснованное стремление, дикое по своей природе, стремящееся к самоудовлетворению. Она забилась в нервных судорогах. Заходила кругами. Заскребла когтями о железные доски. Есть! Еда! Там за решеткой ходила еда. Вкусное мясо. Достаточно только протиснуться сквозь эти прутья и желанное блюдо было бы уже в желудке. Но прутья были прочными. И оставалось только урчать. Фырчать. И кидать взгляды на проходящих вкусняшек. А голод никуда не уходил. Голод оставался. И даже если он и отступал, то лишь на шаг, и лишь для того, чтобы лучше наблюдать за своими жертвами. Голод тоже хотел есть, и он просто ждал, когда сможет насытиться своей жертвой. «Сегодня опять ничего не выйдет» - подумал Голод, « но однажды, ей все же придется сломать эти прутья, и тогда я наемся!"



2002