Концерт для Макаревича с оркестром

--- Андрей Владимирович, почему Вы отправились в столь неожиданное место?

--- Никуда я не отправлялся. Посадили в транспорт, привезли. Комендант лично встретил меня хлебом-солью у ворот с немецкой надписью «Работа делает свободным».  Потом экскурсия по комбинату. Особенно поразил меня центр комплекса. Там очень чисто. Клумбы с роскошными цветами.

--- И вас не покоробило, что вас привезли в лагерь смерти Овенцим-Биркенау?

--- Они называют его не Освенцим, а Аушвиц. И гордятся идеальным порядком, чистотой, гигиеной. Комендант Гесс --- очень радушный хозяин. Он с женой и с детьми живет в очень скромном особнячке из красного кирпича. У них идеальный сад и опять же масса цветов. За обедом из десяти блюд фоау Гесс сказала, что члены комендантской семьи питаются исключительно  тем, что имеется в рационе заключенных. Поразительно, что фрау Гесс и ее детки одеваются только в изделия лагерного ателье индпошива.

--- Говорят, там даже целый симфонический оркестр из зеков.

--- Ну, оркестр это громко сказано. Я слышал только струнную группу, которая играла, пока нас угощали настоящим баварским обедом. Скрипачи играли в основном Гайдна и Вагнера и совершенно не мешали нашей застольной беседе.

--- О чем же Вы говорили с Рудольфом Гессом и его супругой?

--- О разном. О мире во всем мире. О женской красоте и привязанности. О музыке и живописи. Слуга в золотистой ливрее принес из кабинета хозяина поясной портрет коменданта, который нюхает букет хризантем. Очень трогательная картина. Чувствуется, что это работа настоящего мастера, к сожалению преждевременно скончавшегося от злокачественной кори.

--- И Вам не стыдно было давать концерт в этом аду?

--- А что такое «стыдно»? И почему именно в аду? Мальчики и девушки из гитлер-югенда были опрятно и стильно одеты,  провожая меня в казарму украинской роты охраны. Хлопцы тоже гарно меня встретили --- дружными зигами и здравицами «Сала Украине! Героям сала!». Потом я пел им под гитару про гуманизм, про доброту, про европейские ценности. Восторженные крики всех четырех взводов. Я исполнил-то парубкам пять или шесть своих композиций --- а истерическая пресса тут же раздула несколько номеров до размеров полноценного концерта. Когда стихли звуки гитары, я откланялся и пошел по казарме к выходу. Я шел по живому восторженному коридору, а ребята в вышиванках скандировали: «Миру мир --- войне пипир!». Это было очень волнительно и впечатлительно. Может быть, я скоро напишу новую композицию. Она будет называться «Ода Освенциму».

--- А на сортировку Вас не водили? К Стене смерти? К газовым камерам? Или в крематорий, к печам?

--- Да вы что? Как не стыдно такое спрашивать? Знаете ли вы, что у меня слезы навертываются на глаза, когда я вижу, как приятели жарят шашлык, а я представляют, что еще недавно эти скворчащие куски на шампурах были гуляющими по лугам ягнятами, телятами, свинками…