В темноте... Глава 1

Жизнь может изменить каждого, в том числе и Лену Березовскую. Обычная девчонка из Хабаровска, совершенно непримечательная, всегда носила большие очки в толстой темной оправе, закрывающие половину лица, длинные платья темно-серых цветов. Ее непослушные волосы всегда были заплетены в косы, но за всей этой «серой мышью» скрывалась нечто таинственное. Даже глаза при свете луны блестели как у кошки, губы были пухлые, а подбородок подчеркивал индивидуальность. Ее тело, конечно, не блистало красотой, но ее устраивало. Одним словом, внешностью Лена походила на типичного ботаника. Но как ни странно, в сердце этой юной девы хранилось много любви, которую она не могла отдать окружающим. Обделенная родительской лаской, она жила у бабушки, жестокой женщины, не обращавшей внимание на разного рода сентиментальности, в том числе слезы, которые Лене порой просто не удавалось сдержать в ее присутствии. Ее интересовала только учеба внучки, и если в дневнике появлялась четверка, била ее всем, что попадало под руку, оставляя большие синяки на теле девочки.

В начале школа, потом институт, до работы дело не дошло, так как Лена сбежала. Да, просто так взяла и сбежала после третьего курса, ее искали все, но безрезультатно. Она как будто провалилась сквозь землю, не оставив и намека на свое существование.

***

- Леночка, просыпайся! Скоро на работу, - меня разбудил спокойный женский голос.
- Да-да Клавдия, просыпаюсь, просыпаюсь… - и я перевернулась на другой бок, но чей-то мокрый и холодный нос неожиданно уткнулся мне в ногу. - Лорд, хватит! Встаю, встаю уже. Щекотно же, отстань…

Лорд - мой милый кот. Богатенькие хозяева из соседнего коттеджа выбросили его на улицу в зимнюю стужу, когда даже последняя пьяница не потерявший еще последние крупицы сострадания, не оставит свою собаку на привязи около двери. Увидев этого несчастного кота, исхудалого и замерзающего в глубоком сугробе, я решила взять к себе ни в чем невиноватое животное, так похожее на меня в детстве.

- Леночка, вставай уже, пора. Я завтрак приготовила, - повторила пожилая женщина, приютившая нас с Лордом.
Клавдия была доброй старушкой шестидесяти лет. Мужа она давно похоронила, а сын уехал в Америку лет двадцать назад. На праздники он присылал открытку, подарок и письмо, в котором сообщал о своей скучной жизни заграницей. Этот мужчина ни разу не позвонил, ссылаясь на то, что связь дорогая, и финансы не позволяют. Клавдия, защищая сына, говорила мне:
- Мой мальчик не может, значит, не может, но он хороший, не думай о нем плохо, хороший он… хоть и дурак...

Мой подъем прошёл со скрипом, веки еле открывались, а мозг отчаянно требовал продолжения столь желанного сна. Открыв, наконец, глаза, я медленно сползла с кровати и подошла к старому потрепанному временем зеркалу, висящему над письменным столом, рядом с кроватью. Из отражения на меня смотрела заспанная и немного помятая мордашка. Большие серо-зеленые глаза, обрамленные темным пологом ресниц, измученно оглядывали хрупкую фигурку с узкими, немного угловатыми плечами, сиротливо выступающими ключицами и тонкой талией, затянутой в черную форменную юбку, которая доходила мне до середины бедра.
«Вчера уснула после смены и даже не разделась, вот же дура, так дура, Эх...»

На голове была нераспутываемая солома из темно-медных волос, с которыми я промучилась всю свою сознательную жизнь, ведь, сколько бы я их не укладывала, они все равно топорщились мелкими кудряшками во все стороны, делая меня похожей на ведьму, сошедшую со страниц детской сказки. Нет, не ту сгорбленную старуху, с орлиным носом и костлявыми пальцами, которая со злобным смехом помешивает зеленое зелье в чугунном котле. Скорее юную рыжую девушку, что знает каждую тропинку, каждое деревце в своем лесу, что стал ей домом, и в лунную ночь танцует вокруг яркого костра, водя хоровод с самими звездами, рассыпанными, словно драгоценные камни по темному полотну неба.

Закончив придаваться своим романтичным размышлениям, я заметила, что вся одежда была смята, грязная, и от нее пахло сигаретами и мужской похотью. Ну да, как же иначе работать в придорожном кафе, обслуживая алкашей и куряг. Да и желающих испробовать девушку на вкус очень много, но по-другому никак не прожить, надо вертеться, что бы прокормиться. Тело я свое, конечно, не предлагаю, но среди большого количества народу и платят больше, и отказаться от подработки я не могу.

Днем же работаю домработницей у богатой семьи, так что приходится вставать рано, но там ко мне хотя бы не тянутся грязные руки, и никто не пытается затащить в постель.
Встав, умывшись и позавтракав, я собралась на работу. Ничего примечательно в ней не было, только пыль и посуда, пыль и посуда.
- Пока бабуль, приду поздно, - и умчалась, что только пятки и сверкали.

Жизнь в Ивановской области была скучной, интересного ничего не происходило. Бабульки на скамейках около дома говорили о погоде, обсуждали прохожих, перемывали кости соседям и, естественно, как любые уважающие себя бабки, бранили девчонок, у которых юбки заканчивались выше колен:
- Вот мы в ваше время так не ходили! Расходились здесь девки. Проституток родители вскармливают, - говорит главенствующая бабка, а другие поддакивают:
- Точно, точно! Стыдоба-то, какая… Ай ай ай! Крапивой их надо бить, чтоб всю дурь из башки то выбить.

Как ни странно, такие речи вызывали у меня улыбку, которую приходилось скрывать от назойливых и любопытных глаз. Ко мне они относились неплохо, почти без интереса, однако называли ангелом и пытались всячески подкормить конфетами. Представьте, подкормить меня, двадцатипятилетнюю девушку, у которой на конфеты аллергия. После принятия «дозы» конфет, все мое тело покрывается красными пятнами и начинает чесаться. Это ужасное чувство напрочь убивало во мне все желание побаловать себя чем-то сладким, так что при каждой протянутой конфете приходится миленьким, ангельским голоском говорить "Не надо, дорогие бабушки, я не ем конфет и вам не советую.", и быстренько скрыться за поворотом, пока не закормили до смерти.

Так же я поступила и данный момент. Свернув за угол, я ускоряю шаг, но через несколько шагов притормаживаю, видя, что кусты начинают шевелиться. Из них выпрыгивает фигура, с криком:
-Дорогу комсомолу и человеку без прав, мой корабль вас может сбить, Полундра!!!
С утра не могу разобрать кто это, но в голову приходит только одна мысль - это Вовка.
Вовка - деревенский пьяница. Ему еще нет тридцати, а выглядит он уже на пятьдесят. Ну а что поделаешь с ним, по-другому не получается. После того, как жена умерла, он только и делает, что только пьет, и пьет, пытаясь забыться. Для деревенских это стало в порядке нормы, как и для меня. Время, проведенное в этой местности, изменило окончательно мою точку зрения. Здесь я училась жить, точнее я старалась выжить…

В утреннем тумане можно было различить очертания Вовки. В данный момент его телодвижения говорили о том, что он пьян окончательно и бесповоротно. Его высокая, мускулистая фигура приближалась ко мне, как гора, хотя гора не приближается вразвалочку и с бутылкой водки под мышкой.
- Доброе утро, Красавица. Как делишки у тебя? - его голос был ужасно хриплым, грубым, и в нем отчетливо были слышны нотки жестокости, но глаза доброго человека заглушали все отвратительные чувства по отношению к данной фигуре.
- Отлично, - ответила я, но поторопилась, так как чья-то рука цапнула меня.

Раньше он никогда не позволял себе такого распутства в словах и действиях, а особенно в таких действиях, потому что его рука с силой схватила меня за задницу. Такого, скажу честно, я не ожидала. Его бесцеремонное отношение к человеку, возмущало меня до крайности. Даже в кафе люди могли просто ударить, а не притягивать к себе таким ужасным способом, а потом … целовать.
«Боже, что же делается! Сейчас изнасилует и не заметит!»
Его язык начал вталкиваться мне в рот, пытаясь проскользнуть сквозь зубы. Бутылка выскочила из подмышки и покатилась по траве. Я отбивалась, отводила голову, скрежетала зубами, стараясь их не разжимать, но я не могла победить этого амбала, силача-пьяницу с большой буквы. Мои силы были малы, и им приходил конец. Я уже собиралась расслабиться и отдаться на растерзание зверю, но вспомнив про один маленький момент, отличающий мужской пол от женского, я с силой двинула ему между ног и прикусила губу этому назойливому гаду.

Он зарычал и, как то не по-свойски, упал на землю, как будто ему отбили самое дороге, хотя на данный момент именно так оно и было. Быстро схватив с земли упавшую сумку, я побежала, куда глаза глядят, как и два года назад. Именно столько времени прошло с тех пор, как сбежала из дома моя тень. Хотя был ли этот дом действительно родным мне? Ведь там я не чувствовала и половины той доброты и заботы, что окружает меня в доме Клавдии, где я, казалось бы, должна быть совершенно посторонним человеком.

Не оглядываясь назад, я пробиралась по лесу, сквозь заросли можжевельника, елей и поломанных деревьев. Прутья хлестали меня по лицу, ногам, телу, по всему до чего могли дотянуться своими когтистыми лапами, оставляя кровавые следы. Я не чувствовала боли. Любой шорох со стороны давал мне силы бежать как можно быстрее, как можно дальше от этого урода, но, сколько бы я не отдалялась, во рту по-прежнему оставался привкус крови и дешевого табака.

Лес становился все темнее и гуще, а мое сердце колотилось как бешеное. От быстрого и продолжительного бега в ушах звенело как от ударов молотком, а в глазах рябило так, что я не могла различить цвета окружающей среды. Ведь всё: земля, деревья и клочки неба, пробивающиеся сквозь густую листву, смешались в моих глазах в неразличимую темную массу. Косы расплелись, а плоть была изувечена и кровоточила. Мысли не могли найти правильно решения, и ответить на вопрос:
"Что делать? Бежать дальше или пойти обратно в деревню и пожаловаться на этого человека, который не понимал, что делает…"

Но я не хочу быть Крысой, слишком пагубное занятие, так что я решила идти дальше, успокоиться и, может, через некоторое время вернуться обратно. Надо было подумать, собрать мысли воедино, но голова, как назло, была забита всякой дрянью. Идти через непроходимый лес становилось все труднее и труднее, все чаще попадались поломанные и выкорчеванные ветром деревья.

Вдали я увидела свет и поспешила к нему. Пройдя еще несколько десятков метров, я наконец выбралась на открытую местность и увидела ЕГО…


P.S. Она увидела не человека, а что-то более завораживающее...