Глава 54 Книга 2 Мейлах в октябре

                В КРУГУ ЧЕТВЕРОНОГИХ

                Не пугайте меня счастьем,
                Я несчастьем закалён!

Наконец-то Мейлах устроился в новом доме, почувствовав себя хозяином. Он не привык к просторному жилью и поэтому решил сохранять уклад жизни своего предшественника – разместившись  в облагороженной уборкой кухне, столовой и прихожей.

 У его ног лежала собака, на шее, свесив лапы,  спал кот, а на столе, между облокотившимися локтями лежала книга под редакцией Владимира Даля. Он внимательно просматривал мудрые строчки и попутно, навеянные поговорками, свои мысли заносил в листки бумаги, чтобы не забыть.

 Тишина и спокойная обстановка в доме располагали к творчеству. Никогда ему ещё не было так уютно и хорошо. Но всё же… его мысли сами по себе направились на выяснение отношений с женщинами.

 С Рахилью Менделевной всё ясно – отрезанный ломоть. С Тамарой, пожалуй, не склеить.  Женщина, решительно отвергающая прежнего мужчину, явно заражена вирусом любви к следующему, тем более, что этот вирус дал осложнение в виде беременности.

 Если учитывать это обстоятельство, то Тамара тоже отвалившийся ломоть. На горизонте из известных женщин остаётся  Софья Борисовна, но эта бестия хитрая и коварная. Здесь нужно хорошо подумать о последствиях.

 Последняя их встреча ни о чём не говорит. Софья Борисовна находится в других условиях, отличных от наших, и, по-видимому, уже испорчена капиталистическим образом жизни. Возможно ли, создать счастливую семейную жизнь при открывшихся обстоятельствах – это вопрос!

 С мыслями о Софье Борисовне, он вспомнил, что драгоценности, доставшиеся от неё, он не спрятал, и они лежали возле умывальника на полу.  Удивившись своей беспечности Мейлах, немедленно решил найти надёжное место для свёртка и стал глазами шарить по помещению, в котором находился.

 Ничего подходящего не вырисовывалось – потолок, стены, печка, пол… Потолок он отверг сразу:
 – Я, не высотник-монтажник, чтобы лезть чёрт знает куда. Стены такие ровные и гладкие – только царапни и любое вмешательство в их целостность будет видно.

 Печка? А вдруг ремонт? Или противопожарная проверка. Нет, не годиться!  Пол… Он тоже такой ровный, такой качественный – жалко портить…

А впрочем, под умывальником он довольно корявый, да и место, с помойным ведром никого не привлечёт… Нужно подробнее обследовать этот угол, – решил Мейлах и пошёл за инструментом.

Под умывальником слой засохших загрязнений напоминал окаменевшую массу. Место было неудобное, но тем оно и привлекало Мейлаха – никто не подумает, что там может храниться целое состояние.
 После зачистки угла он стал выяснять, где бы лучше подцепить гвоздодёром доску, чтобы определить, как она закреплена. Защемив в щель плоский конец гвоздодёра, он заметил, что доска подалась, к тому же она была не цельная, а состыкованная.

 Приложив дополнительное усилие, Мейлах вывернул вставку и обнаружил полость, ведущую вглубь. Он с опаской запустил туда руку. Нащупав прямоугольный предмет довольно тяжёлый по весу, попытался его вытащить.

Это ему не удалось, но любопытство заставляло его действовать дальше. Пришлось убирать всю металлическую конструкцию умывальника, чтобы подобраться поудобней к нише.

И вот, с предчувствием чего-то загадочного, необычного он подальше засунул руку, пытаясь достать обнаруженную вещь, но, тут вместе с глухим щелчком Мейлаха почувствовалась сильнейшая боль, пронзившая его пальцы.

 Он пытался одёрнуть руку, но её держали металлические челюсти капкана, прикреплённые к ржавой цепи. Помогая второй рукой, Мейлах с трудом вытащил капкан с частью цепи, второй конец которой был закреплён под полом и, истекая кровью, еле освободил травмированную руку, разняв створки капкана гвоздодёром.

Он долго шипел, как яичница в шкварках и корчился от боли, заодно введя в оборот слова, которыми в обычных условиях не пользовался… Замотав пальцы полотенцем, долго убаюкивал, как младенца, ноющую руку и когда боль немного утихла, второй рукой пошевелил в нише гвоздодёром, проверяя, нет ли там ещё подобного устройства.

Не обнаружив ничего подозрительного, он снова полез в опасное пространство. Вскоре извлёк наружу окованный металлом ящик, оказавшийся шкатулкой, которая была похожа на сундучок – тяжела по весу и в весьма неприглядном состоянии.

 Деревянный корпус, изготовленный из дуба, был прочен, но от металлической оковки остались одни ржавые рыхлые остатки. Крышка не открывалась – её удерживал встроенный замок.

Мейлах не торопился вскрыть загадочную вещь, чтобы не испортить, растягивая наслаждение  от предполагаемой причастности к возможной тайне. Он осторожно установил шкатулку на стол, обмёл щёткой и стал дополнительно оттирать тряпкой, чтобы привести в более приличный вид.

Нужна была металлическая щётка, наждачная бумага и какой-нибудь более подходящий инструмент, чтобы завершить подготовительную работу. Он вспомнил, что в старом комоде, стоящем в сарае он видел всякие металлические вещи, среди которых была вероятность найти то, что ему нужно.

 К своему удивлению, среди напильников, клещей, отвёрток, стамесок и другого хозяйственного добра он нашёл небольшой ключик, который мог быть от сундучка. Так оно и оказалось, но, вставив ключ в замочную скважину, его невозможно было провернуть.

 Пришлось замочную скважину смочить подсолнечным маслом. И вот  когда, при двойном повороте ключа, крышка сама немного отскочила вверх, Мейлах с замиранием сердца открыл шкатулку. Под крышкой он обнаружил кожаную папку с какими-то бумагами.

Пожелтевшие листы, исписанные текстом, выполненным каллиграфическим почерком, говорили о том, что это были долговые расписки особ знатного происхождения, а также высокопоставленных на государевой службе чиновников высшего ранга!

 Не вдаваясь в подробности, Мейлах отложил в сторону папку. Далее в сундучке под прикрытием бархатной ткани, он обнаружились красивые коробочки, в каждой из которых находились старинные, царского времени ордена, по всей вероятности из серебра, золота, платины, украшенные бриллиантами и разными драгоценными камнями.

 Таких орденов Мейлах никогда даже в музее не видел и таращил на них глаза, не в силах оторваться. Пожалуй, это был весь набор высших государственных наград периода царского самодержавия.

 Под коробочками под вторым слоем бархата находились всевозможные дорогие ювелирные украшения. Их было множество. Мейлах не стал терять время на их детальный осмотр и, приподняв следующий слой ткани на которой они были выложены, заглянул под неё. Под тканью находились более знакомые Мейлаху вещи – в большом количестве золотые монеты царской чеканки различного достоинства.

Удивлённый и перепуганный свалившимся на него счастьем, он торопливо всё уложил обратно в сундучок  и, не теряя времени, упрятал его туда, откуда взял. Дрожащими руками Мейлах восстановил всё укрытие до первоначального вида и суетливо заходил по комнате, не зная как успокоиться.

Его пугала такая удача. Да и что с этим несметным богатством можно иметь в СССР? Сдать государству, как находку клада, чтобы получить причитающиеся проценты? Так ведь затаскают по допросам, замучают обысками и ничего не выплатят. А если найдут ценности, принадлежащие Софье Борисовне – лишат всего и ещё для порядка посадят.

У нас честность, может сулить только одни неприятности. Преданный другу Барсик внимательно следил за действиями хозяина и, улавливая его волнение, повизгивал, как бы в подтверждение его опасений. Кошачья реакция была неопределима, как хитрость коварной женщины.

 Находка отвлекла Мейлаха от того, что он первоначально  хотел сделать, т. е. надёжно упрятать принадлежащее Софье Борисовне. Вспомнив свои первоначальные планы, и не ломая голову сложными вариантами, он пошёл в сарай и бросил ценный свёрток в старое помойное ведро, заполненное мусором, стоящее в углу сарая.

 На этом работа была завершена и Мейлах, глянув на часы, поспешил на репетицию, предшествующую вечернему выступлению в ресторане.