Глава 2. Сквозь Тьму к Рассвету - Часть 3

Сквозь Тьму к Рассвету

ISBN – 9781311809971

**Продолжение...**

* * *

    Светлана прочла вирши с дисплея телефона Максима, накрепко засевшие в её голове. Только «любящую тебя Л.» опустила.

   – И что? – не поняла Тамара.

   - СМСка, которая пришла на телефон Максима. – Светлана не стала щадить себя и фразу «любящая тебя Л.» всё-таки добавила.

   – Ты ничего не накручиваешь? Как-то неожиданно всё.

   – В жизни всё происходит неожиданно. То, чего ждёшь, не происходит никогда или случается довольно редко: даже зарплата, и та два раза в месяц, – всё ещё занимаясь пакетами, раздражённо бросила Галина.

   Тамара засыпала подругу уточняющими вопросами: «Что он, что ты, что она?»

   – Выяснить бы, кто эта «любящая Л.», – задумчиво добавила она.

   – Зачем? – переспросила Светлана, – зачем мне её знать? Достаточно одного автографа: «Любящая тебя Л.». Что мне теперь делать с этим?

   – Постараться понять ситуацию. Может, Максим тут ни сном, ни духом. А мы сейчас нафантазируем, Бог весть что. И вообще, опасность надо знать в лицо, чтобы принимать правильные решения.

   Светлана беспомощно развела руками. А Галина, решительно отложив пакет, резко бросила примолкнувшим девчонкам:

   – Знаю я эту Л., её весь офис знает. Участвовала в разработке документации проекта второго микрорайона. Максим отвечал за его исполнение. Типично рабочие отношения. Потом принялась преследовать Максима: по десять раз на дню прибегала согласовывать каждую линию на чертеже. Теперь, вроде, перестала бегать. С чего такая любовь по телефону, понять не могу. – Галка вздохнула.

   – Ну, а выходные он собирается ей подарить?

   – Кажется, нет. На субботу и воскресенье мы решили поехать к маме. Ещё Максим сказал, что у них какой-то напряг на работе. Так что трудно предположить, как всё сложится.

   – Думаю, девочки, пускать это дело на самотёк не стоит, – подвела итог своих раздумий Тамара, – Светке нельзя, она сорвётся, получится лишний скандал. Галка, ты должна расспросить Олега: что там и как?

   – Сейчас он мне всё и расскажет! – фыркнула подруга, – мужиков не знаешь: они горой друг за друга. Да и мы были бы горой.

   – Что же делать?

   – Не знаю, – теперь уже Тамара с Галиной искали выход из создавшегося положения. – Как говорит мой Олег про машину, хороший стук себя покажет. Подождать надо, посмотреть, как развивается ситуация. Может, там и нет ничего.
   – А если поздно будет? Может, поговорить с этой «Л.»? Что там за фифа такая?

   – Никакая не фифа. Так, гадкий утёнок. Женщина без мужа, с ребёнком. Вот и норовит пристроиться повыгоднее.

   Подруги разговаривали, искали выход, а Светлана под грузом открывшихся ей сведений почти физически ощущала нависшую беду. Мигом потеряв уверенность в себе, она выглядела растерянной девочкой, готовой заплакать.

    – Погоди реветь! – прикрикнула на неё Тамара. – Мы же психологини. Ситуация, в принципе, понятна: так сказать, «одинокая женщина хочет состоятельного мужчину». Максим, может, вообще не причём: она хочет.

   – Томка! У тебя была такая же ситуация! – вспомнила Галина.

   –Такая же, да не такая. Я была невестой, а Света – жена! Уже десять лет жена – улавливаешь разницу? И ещё одно: в Светкином случае женщина пытается соблазнить её мужа. У меня мой жених старался соблазнять всё, что движется. Хобби было у него такое. С таким женихом нужно было разрывать отношения. С мужем их надо выстраивать.

   – Вообще-то я бы поцарапала ей глаза, а ему повыдёргивала ноги, – решительно заявила Галка.

   – Погоди, - прервала её Тамара, – мы его вины ещё не определили. Так что ноги выдёргивать пока не за что. И если каждой женщине царапать глаза, весь город окажется поцарапанным. Согласитесь, Максим – видный мужчина, и, конечно, многие бабы хотели бы видеть его если не спутником в жизни, то хотя бы партнёром в постели. Или вы со мной не согласны?
Светлана на миг представила Максима – высокого, сильного, красивого! Гордо улыбнулась. Но воспоминание о «Любящей тебя Л.» вернуло её в реальность, и сердце ушло куда-то в пятки, лицо уподобилось белой гипсовой маске.
 
   – Мы не знаем, что позволил Максим. Для решительных действий у нас не достаточно информации. Хочешь – не хочешь, а информацию нужно добывать. И придётся тебе, подружка, этим заняться, – посмотрела на Галину.

   – Добудешь тут. Думаешь, пришёл муж домой и начал трепаться, кто, где, с кем. У мужчин так не бывает.

   – Может, тебе заглянуть к нему в офис, понаблюдать, поговорить с секретаршами, так сказать, не вызывая подозрений?

   Галина растерянно помолчала, колеблясь между желанием помочь подруге и реальным положением дел. Потом неохотно согласилась:

   – Можно попробовать. Только мы во вторник уезжаем. Надо придумать что-то другое. Погоди, – она повернулась к Светлане, – ты ведь в студенчестве хорошо гадала, и всё, что предсказывала, сбывалось. Сама раскинь карты!

   Подруги с надеждой воззрились на Светлану. Та не сразу поняла, что они предлагают. Потом рассмеялась:
   – Девчонки, вы с ума сошли: это ж в студенчестве – молодость и глупость. У нас половина факультета гадала на все случаи жизни: от «сдам – не сдам», «любит – не любит» до «выйду замуж – не выйду». Конечно, гадалки уверяли, что любит и что замуж возьмёт. Я то же самое говорила.

   – Ошибаешься, – перебила Тамара подругу, – мы с Семёном уже заявление в ЗАГС подали, дату свадьбы назначили. А ты раскинула карты и сказала, что свадьбы не будет. Всё вышло по-твоему: скандал был, боль была, а свадьбы не было, – Тамара вздохнула, – не уменьшай своих талантов.

   – Да! Да!   включилась Галина. – А сейчас? Сейчас по твоему наущению солидная тётя хлопнулась на колени к мужику. И это не единственный случай: в институте такие происшествия случались. И вообще, наши парни за что-то называли тебя колдуньей! Ведь было за что? Согласись!

   – Это внешность у меня такая: глаза тёмные, волосы чёрные. Отсюда и колдунья, цыганка. Только к реальности это никакого отношения не имеет. Мы же понимаем, что и колдовство, и всяческое гаданье – обман и шарлатанство.

   – А хорошо, девочки, было бы насылать напасти на любую нахалку, что охотится за чужими мужьями, – Галка высказала своё главное желание. – Ну, например, чтобы ноги у неё переломались, чтобы в яму какую-нибудь провалилась, чума чтобы на неё напала. Вот ты, Светка! Что бы пожелала этой «любящей Л.»?

   Светлана призадумалась, прикрыла глаза, помолчала минутку. Подруги решили, что она снова ушла в свои переживания. Но она заговорила:
 
   – Если бы это можно было, если бы я могла, я бы послала ей… – и снова последовало молчание. Тамара даже вздрогнула, представив, что может пожелать обиженная женщина сопернице. И дважды содрогнулась оттого, что Светкины пожелания иногда имели обыкновение сбываться. А Светлана, не открывая глаз, продолжила: – я бы наслала на неё (глубоко вздохнула) четырёх самых красивых, богатых и одиноких мужчин. Нет! Я послала бы ей пятого – миллионера из Америки. Пусть бы помучилась, выбирая. И чтобы Максима моего не трогала, – произнесла почти шёпотом.

    У Тамары отлегло от сердца: хороший Светка всё-таки человечек. Галина хмыкнула:

   – Щедрая ты наша – прямо-таки мать Тереза. А я бы по-другому мыслила, как это у военных: кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет!

   – Ты у Максима про эту «Л.» спросишь? – Тамара разрабатывала модель поведения.

   – Не знаю. С одной стороны, надо бы. Может, там ничего и нет. Максим объяснил бы, что это недоразумение. И я бы не мучилась. А с другой… Мы всегда доверяли друг другу, не шпионили, писем не читали. Сегодня у меня получилось нечаянно. А он может подумать, что я специально слежу за ним. Кошмар!

   Тамара, понимающе, кивнула. А Галка снова полезла в бой:

   – Думаю, ты даже не мать Тереза! Ты равнодушная и толстокожая, – сердито проговорила она, – отхватила замечательного мужика и почиваешь на лаврах. Тебе ведь не муж нужен, тебе нужно знать, что ты замужем. А это большая разница. Не веришь? Тогда скажи, сколько времени вы с Максимом и Данькой общаетесь по вечерам?

   – Нас вообще-то всё устраивает, – обидевшись, произнесла Светлана, Отвернулась, потянулась к своим покупкам. Тамара, глядя на Галину, укоризненно покачала головой.

   – Погоди, не обижайся: я дело говорю, – словно извиняясь, Галина принялась развивать свою мысль, – подумай, может, это только тебя устраивает? Ты же по ночам сценарии всяческих праздников сочиняешь, заполняешь портфолио ребятишек. Для чего ты сегодня попёрлась на работу воспитывать какого-то чужого ребёнка? Подумай об этом, подружка. Изменишься – может, часть проблем разрешится сама.

   Оглядев притихших девчонок, Галина подвела итог:

   – Я, конечно, поговорю с Олегом. Расскажу ему всё. Он, если сможет, постарается помочь. Том, и ты не бросай нашу страдалицу. Возможно, для неё наступают нелёгкие времена. Ну, и будь мозговым центром. В понедельник созвонимся. И ещё: Свет, на твоём месте я бы всё-таки погадала.

   – Да не верю я никаким гаданьям. И гадать не умею. Уже десять лет я даже в шутку не брала карт в руки. Вы знаете, как мама относилась к таким занятиям: «Девочкам с высшим образованием не подобает увлекаться подобной чепухой!» Карты забрала у меня и выбросила их: «Не оскорбляй себя глупыми предрассудками!»

   – Жаль, – проворчала Галина, – может, стоит найти какую-нибудь настоящую предсказательницу. Сейчас все газеты заполнены объявлениями: верну, предскажу, приворожу.

   В ожидании поддержки взглянула на Тамару.

   – Там решим, – ответила та, – сначала сами попытаемся разобраться. Нам всем надо крепко подумать: как-то не верится, что Максим может увлечься другой женщиной!

   Молча поднялись из-за стола. Галка в недоумении уставилась на гору покупок:

   – Ой, мамочки! Это всё моё?

   – По большей части. Думаю, тебя с таким грузом и в самолёт не посадят, – пошутила Тамара, – может, такси возьмёшь?

   – Придётся, – в раздумье протянула Галина. Достала телефон, принялась набирать номер.   Занято!

   Мужчина, что недавно лукаво подмигивал подругам, словно подслушав их разговор, повернулся к ним:
   – У вас затруднения? Примите помощь джентльмена: я на машине и готов подвезти вас, куда прикажете. – улыбнулся широко.

   – Спасибо, – ответила за всех Тамара.

    – Вот и ладненько! Так куда едем? – он уже стоял около злополучного стула, присматриваясь, как бы половчее взяться за вещи, – что тут у вас самое тяжёлое?

  – Спасибо, нет! – пояснила Тамара, – мы с незнакомыми мужчинами стараемся не общаться. Мама не разрешает.
  – Это не препятствие, сейчас познакомимся. – Обернулся к хрупкой официантке, что принимала заказ у посетительницы, – Том! Представь меня очаровательным девушкам!

  – Валька, чего народ булгачишь? Им от Маруськи досталось. Она же, как к кому прицепится, всю кровь выпьет, – выговорила девушка незнакомцу, потом повернулась к подругам, – а вообще-то, это мой родной брат Валентин, самый лучший на свете брат! И человек он, скажу я вам, общественно не опасный, в газете работает, статьи пишет.

   – Считайте, знакомство состоялось! Я кое-что о вас знаю: одна из вас… – задумался.

  – Ткачиха, – засмеявшись, Галка прервала нового знакомого, – а другая – повариха.

   – По логике вещей, в этом случае третья должна стать царицей, – поддержал он шутку. – Было бы очень приятно. Но я хотел сказать, что знаю ваши имена: Светлана, Галина и Тамара. Назвал каждую, галантно поклонился.

  – Царица Тамара, – снова засмеялась Галка.

   Он внимательно посмотрел на Тамару, открыто улыбнулся.    
  – Милые девушки, да каждая из вас – царица. Даже не царица – я бы сказал, принцесса, –  улыбка растаяла, и мужчина несколько обескуражено продолжил, – только с царями и рыцарями на белом коне всё чаще напряжёнка случается. Так что не обессудьте.

      Вот всегда так. Только настроишься, – Галка театрально развела руками и с деланым сожалением покачала головой, – а так по-рыцарски предложили помощь!

   – От предложения помощи не отказываюсь. Но, должен признаться, я слышал некоторую часть вашего разговора, и, надо сказать, кое-что в нём меня заинтересовало. Так едем?
 
   Галка посмотрела на Светлану. Та отрицательно покачала головой: «Мне в другую сторону! А вы, конечно, поезжайте». За подругу решила Галка: «Томка, нам с тобой по пути».

   По дороге домой Светлана перебирала упрёки Галины и не соглашалась с ними. Но решила, что попробовать иную модель поведения стоит. Вдруг это сблизит их с Максимом. Хотя она не сомневалась в их духовной близости, до сегодняшнего дня не сомневалась.

*  *  *

   Максим легко опустил в багажник автомобиля тяжеленную сумку.

   - Какой ты большой и сильный, – восхитилась Светлана, устраиваясь на сиденье рядом с мужем, – я эту сумку, даже до половины заполненную, не могла сдвинуть с места. Я не хотела так сильно загружать эту «мечту оккупанта», но нужно было захватить и то, и это. Боялась, рассердишься на меня, а ты одной левой!

   – Смешная ты, Светка! Никакой особенной силы – просто мужчина и всё. За то, что восхищаешься мной, спасибо. Только, думаю, ты леща мне кидаешь относительно моей силы. А вот когда говоришь «большой», это уже себя хвалишь. 54 размер – это вам не кот начихал. А всё твоя курочка в соусе, мясо, котлеты. – Максим благодушно улыбнулся, и маленькая ямочка, которую так любила Светлана, явственно обозначилась на подбородке.

   С трудом удержала себя, чтобы пальчиком не прикоснуться к ней. Продолжила шутливый разговор.
   – Не прибедняйся: при твоём росте твой размер не является чем-то из ряда вон выходящим, – рассмеялась жена. Потом помолчала и неожиданно призналась, – знаешь, когда мы поженились, я больше всего любила ходить с тобой на рынок.

  – А я больше всего не любил эти хождения. Но ради тебя терпел их.

  – Ага, знаю. Ты, не обращая на меня внимания, двигался сквозь толпу и уходил иногда достаточно далеко.

  – Нет, уж! Позволь напомнить, всё было совсем не так. Это ты металась от одного ряда к другому, постоянно пропадала из виду, я пытался отыскать тебя, страшно пугался, мысленно ругался и мечтал привязать тебя, чтобы не пропадала.

  – Ошибаешься, милый, это я тебя отыскивала: посмотрю сверх толпы и, где бы ты ни был, сразу тебя увижу. Так было радостно тебя видеть, возвышающегося над остальными. Помнишь, пошли мы с Томкой покупать сапоги. Или ты, как всегда, ушёл вперёд, или мы приотстали. Только Томка испугалась и как заверещит: «Максим потерялся!» Я смеюсь: «Не потерялся, он же на две головы всех выше». Она посмотрела вверх и захохотала. Потом Томка ещё года два называла тебя «На две головы всех выше».

   Так, разговаривая ни о чём, смеясь и подшучивая друг над другом, они проехали большую половину пути. Постепенно разговор иссяк, Максим включил музыку. Светлана прикрыла глаза. Перед ними вновь возник дисплей телефона и «Любящая тебя Л.» на нём.

   Припомнилось всё, что говорили девчонки. Она вняла Галкиному совету – прихватила в поездку волейбольный мяч, чтобы на лоне природы укреплять семейные отношения. Поможет ли эта нехитрая уловка? И что из того, что напридумывали девчонки, правда, а что нет?
 
   Максим заметил, как изменилось настроение жены:
   – Что приуныла, мать, устала? Потерпи, скоро приедем.

   – Кто такая «Л.»? – неожиданно для себя спросила Светлана мужа.

   – Что? – не понял он.

   – Я спрашиваю, кто такая «Л.»? – сердясь на себя, чётко повторила Светлана. Максим призадумался.

   – Если не кто такая, а что такое, то, может быть какой-то литер, марка чего-нибудь. Почему ты спросила?

   Не в силах сдерживать переживания, Светлана поведала мужу о телефоне на столе, о звонке Олега и неожиданной СМСке. Процитировала её почти дословно и «любящую тебя Л.» припомнила. Муж призадумался.

   – И что, – недоверчиво спросил он, – эта «любящая меня Л.» утверждает, что я обещал ей небо в алмазах? – Жена утвердительно покачала головой.

   – Мать, ну ты же понимаешь, что это аллегория. Не специалист я по алмазам. Вот самосвал раствора – это, пожалуй, мог бы пообещать, – немного подумал и продолжил, – нет, и раствор не могу: перерасход материалов! Давай лучше куст сирени или рябину – звучит романтичнее, и есть в наличии – озеленяем готовый к сдаче объект.

    Она представила мужчину, дарящего «любящей его Л.» саженцы садовых деревьев, и неожиданно развеселилась, поверила в необоснованность своих подозрений.

   – Максим! Я серьёзно, – еле сдерживая смех, отозвалась жена.

    – И я серьёзно. Во-первых, ты знаешь, я никогда и никому не даю обещаний, которые не могу выполнить. А если кто-то от моего имени небылицы придумывает, за это я ответственности не несу.

   – А как же «любящая тебя», – не удержалась от лёгкого укола жена.

   – Господи, Светка, – рассердился Максим, – мне бы твои заботы! Но, ради справедливости, должен сказать: есть такая женщина, знаю я её.

    Светлана вздрогнула, внутренне напряглась, приготовилась услышать что-нибудь самое ужасное, от чего и Данька не спасёт, и чему, тем более, волейбольный мяч не поможет. В горле встал ком, не позволяя прорваться ни единому слову. Не в силах вздохнуть, во все глаза смотрела на мужа.

    – Погоди пугаться, я всё тебе расскажу, хотя рассказывать нечего. Есть женщина, чертёжница в проектном отделе. Маленькая, щупленькая, несчастненькая. Сама девочка, а у неё дочери четыре года. Тоже какая-то маленькая, синенькая, как цыплёнок. На ногах не стоит толком. А потянет ручонки – душа обрывается. Зарплата чертёжницы сама знаешь, какая.

   Подозреваю, что они нечасто едят досыта. Дом-развалюха есть у них в деревне. Вокруг него – огород. Чтобы огородом жить, надо на нём работать. А она – серая мышка. Не представляю, как лопату в руках удерживает. Сводил её пару раз в кафе, мороженым угостил, девочке купил шоколадку. И всё! Только ей, наверное, никто никогда ничего доброго не делал. Привязалась ко мне. Вроде делами интересуется, чертежи согласовывает. Но иногда это напрягает. Не поверишь, я даже сбегать начал из кабинета. А вообще, жаль мне её. Вот и вся история.

   Светлана не знала, верить мужу или нет. С одной стороны, она просто не помнит случая, чтобы муж говорил неправду. И в том, что он не может равнодушно пройти мимо чужой беды, Светлана убеждалась не раз.

    А с другой – в интонациях Максима чувствуется какая-то недоговорённость, и опять же – такие подробности: девочка ручонки тянет, дачный участок, на котором много работы. Да и по тону того послания не скажешь, что написала его серая мышка. Скорее, женщина, знающая свою силу.

   Машина между тем подъезжала к посёлку. Дорога взяла чуть влево, и Светлана привычно разглядела на самой вершине холма дом, утопающий в роскоши весеннего сада, родную резную калитку и маму, стоящую около.

   Великолепие открывающегося вида обычно до слёз трогало её. Сегодня она только мельком, почти равнодушно, заметила, что черёмуха отцветает – позёмка нежных лепестков стелется по дороге.

   Её насторожила мама. Внешне ничего необычного в ней не было заметно: она улыбалась, приветливо махала рукой, что-то говорила. Но Света чувствовала в её облике обеспокоенность и тревогу.

*  *  *

  Испуганно подумала: «Может, с Данькой что-то». Сын появился через минуту, степенно подошёл к бабушке, а потом, стремглав, кинулся навстречу машине.

   Не было смысла продолжать прерванный разговор. Ей нечего было спрашивать, а Максим её отношением к ситуации не поинтересовался.

  Да и некогда было разговаривать – радость встречи вытеснила посторонние мысли. Светлана решила оставить всё, как есть. Мысленно попросила своего Ангела-хранителя дать ей силы не зацикливаться на неприятных ощущениях, а строить в семье новые отношения.

   Сначала подарки – гора продуктов на столе и маме халатик, сыну бейсболку. «О-о-о», – восторженно протянул Данила. Но отец принёс из машины свёрток, развернул его: ласты и маска для подводного плавания вызвали у ребёнка буйную радость. Он тут же натянул их на себя и в немыслимом танце закружился вокруг родителей.

   Потом было чаепитие на веранде: празднично сияла скатерть, пыхтел самовар и пили чай из тончайших фарфоровых чашек.

   Разговор то вспыхивал, то затухал – праздник как-то быстро закончился. Дарья Кирилловна обмолвилась, что половицы на веранде стали поскрипывать – подгнивают столбы в основании веранды. Максим тут же решил заняться делом, сын потянулся за ним. Светлана с мамой отправились в огород. Максим угадал: гряда под огурцы не вскопана. Вскопали с мамой, посадили сочные ростки в землю. Полили. Всё делали молча: Светлана пыталась домыслить, о чём умолчал муж, а мама, озабоченно поглядывая на дочь, ждала, что та поделится тревогами.

   От полуденного солнца спрятались в тени сада. Укрепляя семейные узы, Света достала волейбольный мяч. Подкинула вверх: кому?! Веселье не ладилось. Мяч вяло перелетал из рук в руки. Даниил пытался расшевелить взрослых, но, почувствовав их настроение, обиделся, сел на скамеечку с книгой. Максим пошёл подкачать колёса машины, укрепил гамак между деревьями, взялся пересматривать удочки. Светлана просто растянулась на траве и принялась глядеть в бездонное небо.

   Видя, что отец занимается с удочками, Данька забыл свою обиду:
   – Папа! Когда пойдём на рыбалку?

   – Скоро! – и ни слова Светлане.

   Снова выручил сын:
   – Мама, вставай, мы собираемся на речку.

   – Позови бабушку, пойдём вместе.

   У Максима не клевало. Он беспрестанно переходил с одного места на другое.

   – Вы что, поссорились, – зябко кутаясь в шаль, не выдержала мама.

   – Нет. С чего ты взяла?

   – Ты какая-то заторможенная, А Максимилиан непривычно нервный сегодня. – Тёща всегда обращалась к Максиму только на «вы» и называла его настоящим полным именем. Хотя это имя не нравилось ни Свете, ни самому Максиму, Дарья Кирилловна была непреклонна: «Настоящее имя – судьба; не даст словчить или уйти в сторону».

    – На работе проблемы, - ответила дочь. Какие, пояснять не стала.

    – А с тобой что?

    Светлана понимала, что мама не отступится и, так или иначе, постарается докопаться до истины. Поэтому, не лукавя, постаралась сформулировать ответ, как можно правдивее:
   – У меня на работе Максима проблемы, – и поспешила к мужу, которому, наконец, повезло – выловил большущего карася. Однако выразить положенное восхищение не сумела: слова застревали в горле. Видимо, что-то происходило в атмосфере: воздух становился тягучим, как клейстер.

    Удача подняла настроение Максиму, остаток вечера и ужин прошли в относительно спокойной обстановке. Отец с сыном обсуждали преимущество спиннинга. Светлана изредка вставляла междометия. Дарья Кирилловна, сославшись на головную боль, отстранённо сидела в кресле, с тревогой поглядывая на дочь.

    Ночь оказалась ужасной. Неимоверно давила духота. Неподвижный воздух удерживал в комнате тяжёлый запах черёмухи. Жена осторожно прилегла на краешке кровати – очень душно! Лёгкая простыня липла к телу. У неё разболелась голова. Максим, завернувшись в простыню, тоже устроился на краешке. Середина кровати пустовала – между ними легко поместился бы ещё один человек. Может, он уже поместился?

    Светлана встала с постели, подошла к окну, шире раздвинула створки. Максим не шевельнулся: напряжён, глаза закрыты, брови сведены в одну прямую линию. «Обиженный большой ребёнок, – подумалось ей, – подойти бы к нему, поцеловать, совсем как Даньку. Поговорить».

    Вернулась на своё место, несколько минут поворочалась, укладываясь удобнее. Муж не шевельнулся. «А, собственно, о чём говорить?» – размышляла она, – он рассказал всё, что мог. Возвращаться к выяснению деталей этой странной истории – наиглупейшее занятие. Признаться, что любит и поэтому ревнует, – значит, обидеть мужа недоверием. И вообще, лучший способ испортить отношения – это начать выяснять их. Не ссорились, а вроде кошка пробежала – даже мама заметила. Нет! Всё-таки стоит объясниться. Подвинулась ближе, дотронулась до густой шевелюры, погладила её:
    – Макс!

    – Свет! Давай уже спать – страшно голова раскалывается, – раздражённо ответил муж.

    «Поговорили, называется», – с обидой подумала женщина. Снова встала, налила воды, снова подошла к окошку. Чёрная туча закрыла добрую половину неба, где-то далеко над лесом вспыхивали молнии. «Первая гроза, неожиданная, но достаточно сильная», – подвела итог увиденному Светлана. Высунулась в окно посильнее – над крышей их дома небо было светлым. Уселась в кресло, гадая, доберётся до них гроза или не доберётся. Через какое-то время раскаты зазвучали явственнее, первые капли о чём-то зашушукались с листвой. Спустя минуту ливень обрушился на дом и сад, загрохотал по крыше, брызгами влетел в открытые окна – смыл тяжёлый запах черёмухи, заменил его желанной прохладой. Светлана слушала дождь, и напряжение отпускало её. Шум дождя слился с журчаньем ручейков, устремившихся вниз, к подножью холма. Женщина удовлетворённо вздохнула: дождь омыл мир, пенистые ручьи унесут весь мусор, солнце заискрится в миллионах капель. Всё случится, всё непременно случится! Надо только подождать до завтра. Она закрыла глаза, чтобы скорее наступило это завтра, и почти мгновенно заснула, заснула, по-прежнему сидя в старом мамином кресле.

    Максим разбудил её, когда утро только начиналось. Легонько тронул за плечо:

   – Ты чего в кресле? Иди-ка, ложись в кровать, – глаза виноватые. – Прости меня, Зайка! Сам не пойму, что творится. Наверное, мне надо уехать. На работе чёрте что творится, Олег в отпуск уходит. Поеду я. А ты отдохни здесь. Побудь с Данькой, с мамой своей побудь – не стоит огорчать их отъездом. Искупаетесь – после грозы вода будет замечательной. Даниил новое снаряжение опробует. А завтра приедешь. Ну, я пойду, – не поцеловал, только прикоснулся ко лбу.

   Она так и осталась в кресле, ничего не сказала, ничего не спросила, не предложила позавтракать, просто смотрела, как медленно и осторожно закрылась за мужем дверь.

   Измученная долгими объяснениями с сыном («папа уехал, потому что у него много работы»), уставшая от молчаливого сочувствия мамы, Светлана дождалась автобуса, который, как всегда, пришёл с большим опозданием. Народу было немного. Это вчера, в воскресенье, в автобусе не только сесть, но и встать было негде. «Но лучше бы вчера, лучше бы на одной ноге простоять всю дорогу, чем вытерпеть всё это: сына расстроила, маму обидела, – подумала Светлана, – и сама измучилась, измучилась ревностью, неизвестностью, подозрениями. Не зря говорят, что любая правда менее жестока, чем эта изнуряющая неопределённость».

   Мысленно торопила автобус, а он медленно полз по колеям, доверху залитым водой. Просила Ангела-хранителя: «Не можешь выстроить дороги, так сделай, пожалуйста, так, чтобы мы с Максимом не расставались».   

   Её второе «Я» разумно возразило: «Думаешь, «Любящая его Л.» своего хранителя не об этом же просит?»

   До дома добралась совершенно измученная, вихрем взлетела на третий этаж. Ворвалась в квартиру – следов пребывания мужа не обнаружила. Сердце тревожно застучало – вот она, правда. Вчера маялась, хотела её знать. Считала, что любое знание лучше неизвестности. А сейчас жалеет, что приехала – лучше бы не знать такой правды, потому что она просто невыносима. Лучше бы ничего не знать!

    Здравый смысл призывал успокоиться, прояснить ситуацию, а потом уже принимать решение. А подсознание убеждало: ОН уже всё решил, решил за неё, за себя, за сына.

   Безвольно опустилась на стул. Налила кофе – оказалось, налила в ЕГО кружку. Увидела Его книгу, футляр от телефона, бланки документов. Кассеты, флешки, какие-то проводочки. Комната заполнена ЕГО вещами, ЕГО присутствием. ОН любил сидеть на этом кресле. Закрыла глаза, на секунду представила, что Его здесь никогда больше не будет.

  Поняла, что не сможет без него жить. Пуще вчерашнего ливня хлынули слёзы. Как за соломинку, ухватилась за телефонную трубку. Сориентировалась во времени: «Сейчас три часа дня – должен быть на работе».

   Трубка ответила звонким голосом Наташи, секретаря приёмной.
   – Будьте добры, Максима Александровича, – запинаясь, попросила она.

     В ответ раздался сердитый, нет, скорее, взволнованный и сердитый голос:
    – Слава Богу, я издёргался весь! Свет! Ты чего не берёшь трубку? Или проблемы со связью – такой ураган?!

    – Не знаю, – заикаясь от неожиданности, пролепетала она.

    – Звонил вчера, звонил сегодня, ты не отвечаешь! Что я должен думать? Как там у вас? Всё цело? Ветер здорово нахулиганил?

    Ничего не поняла ни  про ураган, ни про ветер, про то, что что-то у них могло не оказаться целым. Спросила самое главное:
   – Ты где, Максим? – и замерла в ожидании ответа.

    – Зая! Ты мне в офис звонишь. И я, разумеется, разговариваю из офиса. Почему ты не отвечала на мои звонки?

    – Не знаю, не слышала, – чуть передохнула, собираясь задать следующий, самый важный вопрос. Вопроса не получилось. Вышло так себе, какое-то ненужное утверждение. – Ты не ночевал дома, – снова не нашлось сил продолжить дыхание. Пальцы, держащие трубку, побелели. Кажется, вечность ждала ответа, и вечность молчал любимый мужчина. Ещё чуть-чуть, и она, наверное, потеряла бы сознание. Но услышала голос мужа.

    – Свет! У нас проблемы, действительно, серьёзные проблемы. Упал подъёмный кран.

     Сразу захотелось засмеяться – подумаешь, кран какой-то упал. У неё чуть жизнь не разбилась – это важнее. В трубке слышалось лёгкое потрескивание. Максим молчал. И до неё вдруг дошло, что упавший кран – это тоже очень важно. Возможно, там чьи-то жизни! Сразу всполошилась:
   – Как упал? Люди живы?

   - А чёрт его знает, как он упал! Возможно, вода подмыла грунт. Ветер, наверное, поспособствовал. Я спрашиваю, как вы пережили ураган?

   – Не знаю, я его не видела. – На самом деле, она, конечно, слышала, как ветер ломал ветви деревьев, как бросал их в окно, стучал по крыше, раскачивал телевизионную антенну.

    Но, то ли порывы его были недостаточно сильными, то ли боль в душе слишком велика, а не слышала она ни урагана, ни дождя – ничего, кроме своей беды не слышала. Снова спросила об аварии:
    – Люди не пострадали? Что теперь будет?

    – Воскресенье же – людей на стройке не было. Сторожа прятались от дождя на проходных. Есть обрушение здания – стрелой крана задело. А что будет? Комиссии будут, инспекции. Всё, как положено. Только кончили документы готовить. Олег уехал. И я домой собираюсь. Всё за вас волновался, да ещё ты не отвечала. Ладно, пока, еду. Не исчезай только.

    Господи, ну куда ей исчезать? Кинулась искать сотовый. Нашёлся – на самом дне сумки, под кучей нужных и не нужных вещей нашёлся её телефон! Пять вызовов от Максима. Гора спала с плеч. Ей всё показалось! На самом деле не нужна её мужу никакая «Л.». Он целых пять раз звонил ей! Волновался за неё, тревожился!

     На крыльях летала по квартире, расталкивая вещи, что в субботу не уместились в сумку – уют, прежде всего. Сунула в духовку курицу – Максим любит запечённую в духовке. Даже если он приедет через полчаса, пока разденется, умоется, – запечённая курица аккурат будет в самом соку.

    На десерт хорошо бы мороженого, но в морозилке его не оказалось. Хотела сбегать в ларёк, да испугалась: вдруг, она выйдет из квартиры, а Максим без неё вернётся. Заглянула в бар – есть в наличии бутылка «Старого мельника». Упрятала её в холодильник, там же обнаружила упаковку мини-рулетов – собирались повезти к маме, да впопыхах забыли. Порадовалась: роскошный семейный ужин у них с мужем получится. Поставила точку в приготовлении к празднику: застелила стол нарядной скатертью.

   Муж вошёл в самое время, когда на столе радостно сияли фужеры, меж ними высилась слегка запотевшая бутылка вина, в хрустальной вазе лежали красиво уложенные сладости. Салат, как натюрморт, блистал свежестью красок, и обворожительно пахла курица. Вошёл, оглядел это великолепие, слегка смутился, Светлане показалось, даже как-то растерялся.

   Шагнула к нему навстречу: «Устал? Измучился?» Он нерешительно мялся у порога: глаза виноватые, нездешние.

   Вино сняло напряжение. За ужином Максим рассказывал, как охранник, испугавшись грохота, вызванного падением крана, истошно, до хрипа, вызывал по телефону спасателей. «Потом поостыл немного, вспомнил номер мобильника прораба, тот позвонил нам с Олегом. Мы приехали, вызвали бригаду. И началось – до утра разбирали завалы».

    Заметила на муже новую рубашку цвета хаки – такой у них в доме не было.

   – Где ночевал-то? – кляня себя за подозрительность, спросила жена.

   – Когда ночевать? – переспросил муж, – говорю же, почти всю ночь завалы разбирали: несущая стена оказалась разрушенной, обвалились перекрытия второго и третьего этажей. Все боялись, что бомжи, пытаясь спрятаться от дождя и ветра, могли забрести на стройку. В этом случае была бы совсем другая авария – исход другой, ответственность другая.

   Когда закончили, уже светало. Не было смысла уезжать со стройки – с утра Госнадзор появится. Квартира сотрудника рядом находилась, слегка умылись, как-то передохнули.

   Поразилась собственной ограниченности: у мужа неприятности на работе, а жена с какой-то рубашкой, нет, не с рубашкой – с пошлой ревностью пристаёт к нему.

   И всё-таки спросила: «Рубашка оттуда?». Максим замялся, неуверенно пожал плечами: «Да нет! Я уже в офисе переоделся. У меня в шкафу на непредвиденный случай запас имеется». На миг показалось, что муж неумело пытается её обмануть. Но тут же одёрнула себя: не оскорбляй человека недоверием! Муж вернулся домой, волновался за тебя и сына, звонил. Второе «Я» устыдилось и, подчинившись приказу, ушло в подсознание.

   Потом пришла ночь любви, ночь восхитительного секса. Любимый и любящий мужчина брал её с неистовой ненасытной страстью, будто это была не рядовая ночь на двенадцатом году семейной жизни. Для неё хриплым голосом, в котором сплетались желание и сила, шептал он нежные слова и пылкие признания, будто была она не женой в привычном смысле этого слова, а его заслуженной наградой, отвоёванной в каких-то немыслимых боях, или добычей, за которой он шёл по трудным дорогам.

   Никогда она не чувствовала себя столь любимой, столь нужной ему. Отступили нелепые подозрения, ревность. Душа освободилась от всего чуждого, не имеющего значения, женщина самозабвенно отдавалась своему мужчине. Обоюдное желание брать и отдавать вело их по тропе любви, уносило на самый пик чувственности. Потом, когда почти кончились силы, он, уже находясь на грани забытья, всё ещё нежно улыбался ей, лежал, по-хозяйски вольно раскинувшись на постели, она крепко обнимала его. Ей не спалось: снова и снова переживала она восторг, который подарила ей внезапная близость. Зловредное второе «Я» окончательно замолчало, и это дало возможность заверить себя: «Всё будет хорошо. Потому что после такого просто не может быть по-другому». Счастливая, она задремала – добрый сон коснулся её ресниц.

   Предательский писк мобильника вернул её в реальность: на телефон мужа пришла новая СМСка. Встала, дотянулась до телефона и вышла в коридор. Угрызений совести не испытала – сегодня муж дал ей право считать себя его единственной любимой женщиной.

     Нажала кнопку. Высветилась короткая строчка: «Сашенька без тебя скучает. Зовёт тебя. Л.».
 
    Ничего себе послание – если б не «Л», даже не догадалась бы, что оно означает, а так всё ясно. Хорошо хоть не «любящая тебя». Но даже, если любящая – это она ведь любит, а не её. Внимательно смотрела на текст, пока буквы не начали двоиться в глазах. И кто этот Сашенька?

     «Сдался нам твой Сашенька, – сердито подумала Светлана, – не лезь к моему мужу!» И решительно стёрла сообщение.

     Муж ещё спал, а она готовила своему мужчине его любимый завтрак: омлет с ветчиной, стакан свежего апельсинового сока. Запах кофе распространялся по квартире. «Зачем поднялась, - проворковал он, нежно целуя жену, – отдыхай, ты у нас отпускница. Увидел накрытый стол – завтрак выглядел очень аппетитно, – в восторге покачал головой: спасибо, Заинька!» 

    Лёгкая беседа за завтраком, конечно, короткая, он уже погрузился в решение своих сложных проблем. Но говорил о проблемах с ней. Она внимательно слушала, стремилась поддержать, выражала понимание – и радовалась: вот оно рабочее утро крепкой, дружной семьи.

    Повалялась с книжкой в постели, позвонила маме. Убедительно рассказала об аварии на строительстве. Мама, кажется, не очень поверила, но пожелала дочери и её мужу удачи.

     Зазвонил телефон. Взглянула на номер - сердце радостно забилось, но внезапно замерло: голос мужа чужой и холодный:
    – Светлана, сегодня на мой телефон приходило сообщение?

     Не было смысла скрывать или прятаться за незнание, и она спокойно, с достоинством ответила:
     – Да. Среди ночи. И я его уничтожила.

 Замолчала, ожидая реакции мужа. Он, как бы осмысливая услышанное, тоже молчал. Только сердитое сопение раздавалось в трубке. Наконец он вежливо и отстранённо произнёс:
     – Пожалуйста, никогда так больше не делай, – и отключился.

     Круги поплыли перед глазами. «Как может он так обращаться со мной? Что, эта чужая женщина ему дороже жены и сына, и двенадцати лет брака? И он выбрал её?» – в голове возникали обидные до слёз вопросы. Даже второе «Я» затаилось, не в силах что-нибудь объяснить, или возразить. Энергия требовала выхода, и Света позвонила Тамаре.Услышав голос подруги, разревелась и, рыдая, хлюпая носом, попросила:
    – Томочка! Приезжай, мне очень-очень плохо.


*  *  *

    Без сил рухнула на кровать. Слёзы медленно катились по щекам, капали на подушку. Светлана тихо, как оплакивают покойника, оплакивала поруганную свою любовь. Постепенно слёзы иссякли, пустота заполнила душу. Тревожное забытьё окутало женщину.
    Вдруг, как при свете молнии, увидела Максима.

   Понурый, он сидит за столом в своём кабинете. Перед ним телефон, тот самый, по которому он только что отрёкся от своей жены. И женский голос: «Максик! Ты слишком мягко поговорил с ней. Ты должен решительно объяснить, что она не имеет права мешать нашей любви». Максим, не оборачиваясь на голос, устало произнёс: «Мне надо поработать, Лиза».

   – Понимаю, – последовала секундная пауза, и тот же голос, но уже решительно, добавил, – не переживай, Максик, я сама поговорю с ней.

    Светлана вздрогнула, открыла глаза: сон – не сон? Если не сон, как она смогла увидеть такое? Если сон, то почему он прервался?

    – Что случилось, подруга? – спросила Тамара, проходя в комнату.

    – Многое случилось. Без бутылки не разберёшься. Давай выпьем! – ответила Светлана, доставая оставшееся с вечера вино, вазу со сладостями, фрукты. Накрывая на стол, вкратце поведала подруге о событиях вечера и ночи, о недавнем звонке мужа. Рассказ оказался удивительно коротким – эмоции перегорели, и, кажется, обсуждать было нечего.

     – Подожди, а кто этот Сашенька?

    – Думаю, это её сын. Нет! Это её дочь. Максим говорил о ней, говорил, вроде, маленькая, слабенькая, даже больная. Вот такая, прямо скажем, неприятная история.

    – Это не вся история, – возразила Тамара, – не мельтеши. Садись, выпьем. Дело в том, что Галка всё-таки забегала в понедельник в их офис, попила кофе с обеими секретаршами: и Олега, и Максима. Странные вещи рассказали ей девушки. Преследует эта кошка Максима не по-детски.

    – Почему кошка? – не поняла Светлана.

    – Да Кошкина её фамилия, и выглядит она не лучше драной кошки: маленькая, облезлая, прилипчивая. В Максима, как когтями, вцепилась. Стоит ему появиться в офисе, она рвётся к нему в кабинет. Олег даже выговорил ей: «Вы, Елизавета, мешаете производственному процессу».

   Так она стала встречать Максима после работы. И знаешь, что заметили девчонки: пока её нет рядом, Максим – как Максим: сильный, уверенный в себе человек. Появляется она, и он, как телёнок на привязи, безропотно следует за ней. Какая-то странная непонятная зависимость: с одной стороны, он будто избегает её, стесняется её внимания, с другой – не может ей отказать. Такое чувство, что она чем-то его шантажирует, заставляет подчиняться силой.
Странности в отношениях Максима и этой «Л.», подмеченные секретаршами, каким-то образом, на уровне ощущений, были известны Светлане. Она не понимала, откуда такая уверенность, но точно знала, что девушки говорили правду. Необходимо было разобраться в причинах этой странной зависимости.

    А тут ещё вновь разболелась голова: в черепной коробке, чуть выше затылка, потекло что-то горячее. Загудело в ушах. Одновременно началось покалывание в ладонях, даже сыпь проявилась на них. Светлана почувствовала зуд. Это мешало думать. Рассердилась на себя: «Не хватало ещё на нервной почве заразу какую-нибудь получить». Встала, помахала ладонями, чтобы движением воздуха слегка охладить их. Схватила со стола карандаш, принялась катать его между ладонями. Минуту следила за его вращением, неожиданно пришло озарение:
   – Может, Сашенька – дочь  этой, – на секунду замялась и чётко выговорила, – Лизы, является   одновременно и дочерью Максима? Это бы всё объясняло.

   – Не думаю. Девочке около трёх, может, даже четыре, а у проектировщиков девица работает не более полугода. Погоди, – вдруг изумилась Тамара, – а ты откуда знаешь, что её Лизой зовут? – Светлана и сама не знала, откуда пришло это имя. В недоумении смотрела, как перемещаются грани карандаша, и произнесла первое, что попало на язык:

    – Видение было, – карандаш хрустнул, разломившись на половинки.

    – Какое видение? Светка, ты с ума сошла! – Тамара тревожно взглянула на подругу. Та, казалось, была смущена и выглядела явно больной: лихорадочным блеском горели глаза. Огромные, чёрные, они выделялись на бледном лице, по которому расползался нездоровый румянец. – Светка! У тебя температура! Где градусник? Жаропонижающее есть?!
Светлана смотрела на разломанный карандаш и злилась на себя: надо же такое ляпнуть! Как теперь рассказать правду. И какой сумасшедший такой правде поверит? Уж не Тамара, точно.

   – Погоди, – бросила обломки карандаша на стол. – Выслушай меня, пожалуйста. Никакой болезни у меня нет. Больно мне – это правда. Психую, конечно, переживаю. А ты бы на моём месте не так себя вела?
      –Ты так переживаешь, что на себя не похожа. Согласна, что это от переживаний, но у тебя жар! И его надо сбить. Тогда, может, и видения не будут являться?

    Чтобы успокоить подругу и начать связно говорить, требовалось успокоиться самой. Достала салфетки, непонятно зачем начала протирать руки, принялась обмахивать ими лицо, не для снятия жара – чтобы выиграть время, собраться с мыслями. Наконец, заговорила.

    – Понимаешь, пока я ждала тебя, заснула. И видела во сне Максима. Он был в своём кабинете. Его и всю обстановку кабинета я видела ясно. По-моему, он разговаривал с этой женщиной.

    – Господи, как ты меня напугала! Сон и сон – мало ли кому какие сны снятся! Я вот недавно видела во сне, что мы с тобой в Египте отдыхаем. Подумай, и трёх копеек в заначке не имеется, а во сне Египет приснился!

    Обиженная нежеланием подруги услышать её тревогу, Светлана взялась терзать бумажную салфетку: сложила её пополам, потом ещё раз, и ещё, принялась рвать её на мелкие кусочки. И когда решилась остановить поток Томкиных возражений, в руке лежал ворох бумажных обрывков.

    – Я тоже сон про Египет видела. Ты сидела на верблюде и дико орала. Понятно, бессмысленный сон. Но сегодня сон был реалистичным. Дослушай меня, пожалуйста, до конца: в этом сне Максим назвал женщину Лизой!

   – Фантастика! – выдохнула Тамара, – а ты ничего не придумываешь?

   Светлана отрицательно качала головой и вопросительно смотрела на подругу, у которой от удивления округлились глаза.

   – А её ты видела?

   – Нет. Просто слышала её голос. Голос, как голос, нормальный женский. Думаю, голос достаточно хитрой женщины. Называет его «Максиком», просит его поступать со мной решительнее. Максим показался мне удручённым. Она в ответ на его молчание очень властно пообещала поговорить со мной. – Светлана в раздумье покачала головой, –  интересно было бы взглянуть, кто может так решительно командовать моим мужем.

    – Да говорю тебе, она просто драная кошка. Наверное, хитрая, наверное, расчётливая. Живёт на Лысой горе.
    – Где это?

    – Это старое название селеньица. Теперь это микрорайон Солнечный, где фирма Максима строит новый комплекс зданий.

     Можно подумать, что и авария эта по её заказу случилась – уж больно выгодной она оказалась для драной кошки. Максим ещё не приехал, а она уже ждала его на автобусной остановке – чего зря под дождём мокнуть! И термос с кофе, и сумка с бутербродами у неё были наготове.

    Что скажешь? Максим приехал – она выскочила, принялась изображать бурную деятельность: поила мужиков горячим кофе. Когда всё закончилось, Олег поехал домой, она уселась в машину Максима.

    – Стало быть, рубашечка цвета хаки – её подарок, – догадалась Светлана. – Знаешь, может оставить его, раз он такой податливый? – Швырнула раздражающие бумажки. Белым облачком осели они на стол, и вдруг большая их часть взмыла вверх и прилипла к рукам Светланы.

    – Ну, ты даёшь, подруга! – восхищённо воскликнула Тамара.

    – Чего я даю? Обыкновенный процесс электризации. В школе физику не проходила? – Светлана принялась стряхивать липнувшие к ладоням бумажки. Подошла к раковине, начала мыть руки, тщательно, с мылом. В голове всё вертелся проклятый вопрос. И она вновь задала его Тамаре: «Может, шли бы они лесом со своей любовью? Пусть строят своё счастье».

     На какой-то миг представила Максима с этой Кошкиной. Зуд в ладонях разгорелся сильнее. Выдвинула ящик стола, одной рукой перебирая его содержимое, пыталась найти крем. Другой схватила что-то круглое, прохладное, принялась вертеть в руке. Снова поймала удивлённый взгляд подруги:

    – Том, ты чего?

    – Что это у тебя? – голос Тамары дрожал.

     Посмотрела в ящик, взглянула на руку:

     – А, это? Волшебная палочка, – увидела расширившиеся глаза Тамары, рассмеялась, – обыкновенная волшебная палочка. Ты что, волшебных палочек не видела? Да успокойся, по-моему, это палочка Гарри Поттера. Года три назад мы с Данькой купили её в фойе цирка. А теперь я её использую для организации волшебства в детском саду. Только, видимо, батарейки сели – в последний раз она отказалась открывать дорогу в мир знаний. Хотя нет, посмотри, всё ещё светится.

    – Дай! – Тамара потянулась, взяла палочку в руки. Та тотчас погасла. Тамара несколько раз нажала на кнопку включения. Палочка оставалась безжизненной.

    – Говорю же, батарейки сели, – объяснила Светлана. Не могут столько работать маленькие батарейки. Думала, Максим посмотрит, – мысль о Максиме и проблемах, связанных с ним, ввергла её в уныние. Взяла палочку, чтобы кинуть её в темноту ящика – некому теперь ремонтировать! Оказавшись в руках хозяйки, палочка неожиданно озарилась мерцающим светом.

    – Свет! По-моему, ты сама работаешь батарейкой, – Томка повертела безжизненную палочку в руках, – попробуй ещё!

    Светлана и сама заинтересовалась процессом. Прикоснулась рукой – палочка засверкала. Восторженно взирая на подругу, Тамара воскликнула:
    – Это же волшебство настоящее. Ты можешь творить чудеса!

    – Ага! Вот разойдусь с Максимом. Жить будет не на что, и пойду подрабатывать волшебницей, – сердито задвинула ящик.

    – Не горячись, Светка! Мы ещё ни в чём не уверены! Не определили, чем эта кошка шантажирует Максима. Хочу сказать, со стороны науки психологии нам есть над чем поработать.

    А со стороны реальной жизни посмотри на меня. Я отказала Семёну: не любила, наверное. Встречалась из жалости. Девчонки, смеялись над ним. Меня, зло взяло: сами какие?! А он со мной дружил, и с другими заигрывал. Я взбрыкнула.

     Он хотел сохранить наши отношения. Прощения просил, угрожал самоубийством. Потом мать его приходила, бабушка – и уговаривали меня, и карами грозили. Я была рада, что для разрыва нашёлся приличный повод. Думала, другие женихи появятся. И ещё думала: лучше одной, чем с таким.

   А оказалось, другие женихи ко мне в очередь не торопились. Короткие знакомства – да. В ресторан сводить, ночь провести – это ещё, куда ни шло! Дальше дело не двигалось. Решила, что карма у меня такая. Потом Роман Колесов – он не испугался моего невезения. Я вздохнула радостно. Только судьбу не обманешь.

    Светлана помнила Романа: серьёзный, уверенный в себе мужчина, открытый и добрый. Командировка на Северный Кавказ окрасила мир в чёрный цвет. Вспомнилось безутешное горе Тамары и ужас, который пережили они от первого в их жизни соприкосновения со смертью.

    Погладила по плечу подругу: «Не плачь, Томчик! Ты знаешь, он любил тебя». Тамара, слегка отстранившись от подруги, проговорила:
    – Не надо меня жалеть. Я сейчас не об этом – боль всегда со мной. Я о том, что во мне что-то не так. Почему-то я обречена на одиночество! А ты знаешь, что это такое? Одиночество – это желание избегать встреч с теми, кто тебя любит, потому что страшишься увидеть жалость в глазах самых близких тебе людей. От близких можно закрыться. Но не спрятаться от других взглядов, высокомерных и пренебрежительных. «Что-то в ней не так, –  утверждают эти взгляды, – если до сих пор одна».

    Чтобы защититься, как щитом, прикрываешься давней любовью, памятью, бедой. Это же отвратительно. Говорю, как подруге, я одна не потому, что скорблю. Представилась бы возможность, без раздумий, с благодарностью вышла бы замуж или вступила в отношения, даже самые короткие, родила бы ребёнка. Только мне и в этой милости почему-то отказано.

    У тебя всё есть; не спеши, подумай, легко сломать жизнь, и трудно воссоздать разрушенное.

    – Господи, Томка! Ты всё свалила в одну кучу: вину, судьбу, Семёна своего и Романа. Роман был замечательным парнем. А Семёна твоего мы хорошо помним: было в нём что-то подленькое – руки потные, глаза водянистые, бегающие. Даже родинка над верхней губой воспринималась сидящей под носом.

   Плеснула вина в ещё почти полные фужеры. Медленно подняли их, пошелестели конфетными обёртками. Тамара бросила взгляд на компьютерный стол, в ящик которого, как в ссылку, была отправлена волшебная палочка. Вздохнула про себя: «Вот бы такую по правде: взмахнула – и нет Светкиных проблем. Взмахнула – и своя судьба состоялась!»

    Заметила на столе стопку фотографий:
   – Что за фотографии? Сама делала?

   – Сама. Садовские фотки. Пока в отпуске, портфолио надо заполнить. Оно необходимо дошколятам – в августе надо раздать для ознакомления в школу. Учителям будет легче начинать, а детям – адаптироваться.

    – Слушай, а Галка права: ты, точно, ненормальная. Скажи, какая идиотка во время своего законного отпуска будет заботиться об адаптации детей? – рассмеялась Тамара, разглядывая фотографии, – а вообще, ты классные фотографии делаешь. Слушай, а это кто?

    – Ванечка Ветерков, – ответила Светлана, мельком взглянув на фотографию в руках подруги.

    – Ветерков? А, может, Ветряков? Посмотри, не улавливаешь сходства?

     – Ветерков и есть – мальчик из старшей группы. А какое я должна уловить сходство?

    – Не может быть, посмотри сама: какое-то неуловимое сходство. Разрез глаз, что ли? И родинка над верхней губой. Только по фамилии он должен быть не Ветерковым, а Ветряковым. Вряд ли я ошибаюсь. Мальчик живёт с родителями?

   – Вообще-то, кажется, есть определённое сходство. Как же я не увидела раньше?! – согласилась Светлана. Включила компьютер, открыла нужный файл. – Нет у меня на него данных. Что, сердце ёкнуло?

    – Видишь, не желай чего-нибудь очень сильно, не вспоминай тех, кто тебе не нужен. Желания и воспоминания могут материализоваться, – грустно улыбнулась Тамара, – не пойму только, откуда такая фамилия.

    – Может, новый брак, и фамилию Ветрякова на Ветеркова заменил. У мужчин, видишь ли, со сменой партнёра и статус, и фамилия могут легко меняться, – вспомнила о своём, зябко поёжилась, – представляешь, вместо Максима Лагунова фирмой будет управлять Максим Кошкин.

    Конечно, ты во многом права: не надо спешить, не стоит никому упрощать жизнь. А то мгновенно и жену, и фамилию поменяют.

    Светлана немного подумала, прикинула, насколько реальны её предположения. Но, вспомнив, как волновался Максим, когда не мог до неё дозвониться, решительно проговорила:
    – Поеду-ка я к маме! Надо дать ситуации отстояться.

    – Когда поедешь?

    – А вот сейчас и поеду – благо, сумку ещё не разобрала. Если поторопиться, успею на вечерний автобус. Засветло буду у мамы. А ты завтра позвонишь Максиму, справишься обо мне. Скажешь, что дозвониться не можешь ни по городскому, ни по сотовому телефону. И посмотрим, что предпримет мой дорогой муж в моё отсутствие. На ситуацию я влиять не могу, и что делать, не знаю. Увижу Максима, не выдержу, растекусь слезами или устрою скандал. А, может, и то, и другое. Нет. Надо ехать!

 *  *  *







 

   Поднимаясь вверх, к своему дому, Светлана легко несла на плече полупустую сумку и радовалась тому, что май на дворе, и даже в девять часов вечера на улице светло, как днём. С удовлетворением думала о девяти часах: время, вроде бы, позднее, и сын скоро отправится спать – не придётся ничего придумывать про папу. И разговор с мамой, если возникнет напряжение, легко закончить, сославшись на позднее время и усталость. Идеальная ситуация для того, чтобы и не соврать, и не сказать правды. Да и что – правда? То, что муж готов променять её на другую женщину? Это невозможно открыть ни маме, ни сыну.

    А мама сидела на крылечке, словно поджидала её. Так было всегда, откуда бы Светлана ни возвращалась.
    – Мамочка, ну откуда ты знаешь, что я приеду, и, тем более, в какое время? – спрашивала она её.

 
   – Станешь поджидать своих детей, сразу поймёшь, – улыбнулась та, не удивившись появлению дочери, встала, спустилась на пару ступенек, крепко обняла, прижала к себе. – Пойдём, самовар дожидается».

  Выбежал на веранду сын. Слегка удивился появлению матери и сразу принялся жаловаться:
  – Сегодня на улице жарко, а бабушка не отпустила меня купаться. Я так и не смог поплавать в маске и ластах!

  – Конечно, – поддержала бабушку Светлана. – В воскресенье были ураган и ливень. Нужно не меньше двух дней, чтоб прогрелась вода.

   Данька, вспомнив про ураган, принялся рассказывать, что ветер поломал деревья. Одна большая ветка упала на клумбу на красивые пионы. Зная, как мама любит цветы, обеспокоенно взглянула на мать, та лишь улыбнулась в ответ, развела руками: «Что тут поделаешь – стихия!»

    Светлана рассказывала о падении крана на стройке. Данька играл в сторонке. Вдруг неожиданно вскрикнул. Светлана подошла к сыну.

   – Что случилось, Даниил! – спросила бабушка.

   – Зверей тренирую! – азартно улыбнулся он и, глядя на мать, показал ей крошечные бумажные листочки, в которых угадывались силуэты животных, – смотри, это тигр: алле, гоп! – несколько рыжеватых бумажек взлетели вверх, навстречу жёлтой расчёске, которой он только что водил по редкой своей шевелюре

    – Ура! Я Запашный! Смертельный номер с тиграми, – восторженно вопил сын, снова натирая расчёску о волосы. Повернулся к матери и бабушке, ожидая их реакции, – как?!

    Бабушку тронула фантазия внука. Светлана, вспомнив про обрывки салфеток, которые липли к её рукам, подумала: «Я же не натирала своих рук специально. Тут что-то другое. Интересно бы знать, что? И палочка в моих руках горела. У Томки затухала, а у меня горела. Почему? Как бы понять?» И уже к сыну: «Дай, я попробую!»

     Простёрла над «зоопарком» ладони – ни одна из бумажных фигур не шевельнулась. Постаралась незаметно потереть о волосы руки, снова приблизила их к бумажкам – один из Данькиных зверей лениво шевельнулся и замер.«Тогда действовала какая-то иная сила. Неужели я ей обладаю?» – не могла себе поверить.

    Данька угомонился, отправился спать. А Дарья Кирилловна, глубоко вздохнув, предложила: «Уж больно вечер хорош. Пойдём, соловьёв послушаем». Устроились на скамеечке в глубине сада.
Требовательно глядя на дочь, мать устало сказала:
   – Так и будешь рассказывать про аварию или станешь утверждать, что соскучилась, не успев уехать? Не хочешь поговорить? Рассказать, поделиться? По-моему, давно пора.

     Светлана не была готова посвящать в свои проблемы маму: ей уже пятьдесят пять, начинает побаливать, зачем ей лишние волнения?
    – Говори, говори! У вас ведь с Максимилианом проблемы?! – мамин взгляд, внимательный, требовательный, как рентген, высвечивает душу.Не хотела волновать маму, но, начав говорить, неожиданно для самой себя не смогла остановиться и рассказала всё: про первую прочитанную СМС-ку, про последний звонок Максима, про тайную операцию Галки, про странный сон или видение, даже про сыпь на ладонях вспомнила.

    Соловьи разливались звонкими трелями, ветер шелестел нежной листвой деревьев, две женщины молчали. Светлана рассказала всё, выговорилась, выдохлась. Евдокия Кирилловна, никак не реагируя на рассказ дочери, думала о чём-то своём. Потом начала расспрашивать про сон, про самочувствие: болела голова? Чувствовала жжение чуть выше затылка? Головокружение было? А тошнота?

   – Мама! Причём тут симптомы? Я рассказываю тебе, что Максим увлёкся какой-то женщиной! И у него с ней связь. Причём связь странная. Мне даже кажется, у них общий ребёнок. Ребёнок Максима, мама! Я так думаю. Женщина писала Максиму про ребёнка.

    Дарья Кирилловна снова углубилась в свои размышления, в подтверждение каких-то своих мыслей покачала головой, потом возразила:
   – Нет у твоего Максимилиана никакого ребёнка, кроме Даниила, разумеется. И в связи этой никакой странности нет. На твоём муже, как минимум, четыре любовных приворота.

    – Что? – не поняла Светлана, – каких приворота? О чём ты, мамочка? – в тревоге взглянула на мать.

   – Не бойся, я не сошла с ума и в трезвом рассудке заявляю: на твоём муже не менее четырёх любовных приворотов. Я, конечно, попыталась снять их. Но один приворот сделан настолько профессионально, что имеет огромную силу. Мои старания оказались почти напрасными, может, чуть ослабили действие.

   – Мама, приворот – это что-то из магии и колдовства. Это только в сказках бывает. И почему ты говоришь, что пыталась снять привороты с Максима? Ты что, умеешь? Как ты это делала? Не могу поверить!

   – Да ты уж поверь: маги и колдуны не только в сказках или в старых временах обитают. Возможно, сегодня их чуть меньше, я имею в виду настоящих, обладающих Даром. Так вот, те, настоящие, живут сегодня, но методами пользуются старыми. Их, к сожалению, огромное количество. И я, как ты выразилась, тоже умею.

   – Мама! Но у тебя высшее образование! Ты библиограф, преподавала в институте. Ты перечитала море книг. Как ты можешь говорить о колдовстве и приворотах, да ещё и утверждать, что сама этим владеешь. Хочешь сказать, что ты колдунья?

   – Ты совершенно права, у меня высшее образование, я преподавала в институте, и я изучила море книг, именно поэтому отвечаю за каждое своё слово. Колдуньей себя, конечно, не считаю. Но определённой энергией, скажем точнее, «биоэнергией», обладаю. Биоэнергия – физическое явление, известное с давних времён. Ты слышала имена Ванги, Джуны. Это знаменитости. А людей, просто обладающих энергетическими способностями, гораздо больше. Они используют свою энергетику иногда во благо, иногда во зло. Тут всё зависит от моральных качеств человека.

  – Хочешь сказать, что, пользуясь этой энергией, можно лишить человека самостоятельности, заставить что-либо делать против воли: приворожить, отворожить, послать куда-нибудь?

   – Известные в стране экстрасенсы, Чумак и Кашпировский, с экранов телевизоров лечили людей. Чумак заряжал своей энергией воду, рекомендовал использовать её для лечения различных болезней. А теперь представь, что некто, обладающей Силой, даёт установку навредить здоровью, убить, присушить. Подумай, и поймёшь, что это возможно. И нет в этом ничего мифического – одна сплошная реальность!

   – Мамочка! Но это совершенно меняет дело: какая-то дама, влюбившись в моего Максима, решает добиться взаимности. Он, разумеется, не отвечает. Она находит специалиста. И тот воздействует на моего мужа. Максим не виноват, он не изменял. Более того – он пострадавший! Ему требуется поддержка и защита.

   – Схема твоих рассуждений отчасти справедлива, но только отчасти. Дело в том, что приворот ставят на человека, давшего для этого повод.

   – Ха! Повод. Мало ли что может принять за повод озабоченная девица. И вообще, пока мы с тобой здесь сидим и философствуем, она проводит время с моим мужем: дарит ему жуткие рубашки цвета хаки, о чём-то просит, чего-то требует, и очень, скажу тебе, настоятельно требует. И я знаю, она своего добьётся! Нет, надо что-то делать! – в нетерпении встала, походила вокруг скамейки, потом продолжила, – ты пыталась нейтрализовать привороты. Может, у тебя маловато этой энергии? Я придумала! Если нельзя снять приворот, надо поставить новый. Давай приворотим его ко мне! – с надеждой посмотрела на мать.

   – Если бы было всё так просто! – грустно проговорила Дарья Кирилловна, – я же сказала тебе, что на Максимилиане несколько приворотов. Следовательно, он дал повод нескольким женщинам думать, что каждая из них имеет право на его чувства. Повторяю тебе: тех, кто не даёт весомого повода, приворожить невозможно. Это первое. Но есть и второе: каждое энергетическое воздействие, направленное на подавление воли человека, наносит непоправимый вред его здоровью.

   – Думаешь, если мы поставим свой приворот, Максим заболеет? Ты это хочешь сказать?
   – Хочу сказать, что жизнь развивается по спирали. Тебе тридцать пять лет, Даниилу – десять. Вот когда мне было тридцать пять, а тебе, соответственно, десять, я отпустила твоего отца.


*  *  *

   – Ты отпустила отца? Почему? Я до сих пор не понимаю, почему он ушёл из дома – он любил нас: вон какой дом построил! Когда вы разошлись, ты часто плакала. А теперь говоришь, что сама «отпустила его». И как это понимать?
   – А так и понимай. Мужчина он был видный, женщины к нему липли. Где-то дал слабинку, и моя лучшая подруга поставила на него приворот. Он начал метаться между ней и домом. Мы были отцу твоему дороги, но и приворот оказывал действие:  отец почернел, иссох. Выпивать начал.
 
    Любила я его, очень любила. Но знала: нельзя мучить человека. Отпустила. Новая жена увезла его подальше, дабы избежать соблазнов. Только закон отзеркаливания никто не отменял: она начала болеть. Он ударился в пьянку. Бывшая подруга писала мне, просила прощения, каялась, да сделанного не воротишь. Не поняла она, где истоки их бед. В письмах спрашивала, не пожелала ли я им зла. «Нет, – говорю, – я желала ему счастья».

    – Но я – не ты! Я не хочу терять своего мужа, не хочу, чтобы он уезжал с этой драной кошкой. Мама! – проговорила Светлана с отчаянием, – мама! Либо ты постараешься помочь мне, либо я завтра поеду в город, найду самого лучшего биоэнергетика и верну себе своего мужа.

   – И совершишь грех, ценой его и своего здоровья? Не побоишься навлечь кару на Даниила? Возмездие придёт, и я не знаю, на чью оно упадёт голову. Ты на это готова?
    – Я не знаю, – растерянно проговорила Светлана, – но я люблю его. Нам с Данькой без него будет невыносимо плохо. Помоги нам, мамочка, пожалуйста. Я без него просто умру.
Заплакала. И всхлипывания были так горестны, что у Дарьи Кирилловны сжалось сердце.
 
    – Мамочка, я же буду думать, что ты не захотела мне помочь! Как жить после этого?

    – Не понимаешь, о чём просишь, – вздохнула мать, – у тебя тоже есть Сила. Но знай, преступно впервые использовать её на греховное дело. Сейчас ты в отчаянном желании совершить неправедный поступок, может, позже поймёшь, одумаешься, избежишь греха. Нет – Бог тебе судья. Погоди. Я принесу кое-что.

Дарья Кирилловна встала и направилась к сарайчику, который использовался как склад – с давних пор в нём хранились старые вещи: сундуки и шкафы с одеждой. Через мгновение крошечное его окошко осветилось тусклым светом, а ещё через несколько минут Дарья Кирилловна вынесла небольшой свёрток.

    – Это старинные книги бабушки Феофаны. Она привезла их из монастыря. В них есть заговоры, присушки, привороты. Есть описание несложных техник исполнения. Их можно использовать – они работают. Почитай, подумай. Подумай о себе, о сыне! А я, – голос матери стал совсем тихим и хриплым, – я буду за тебя молиться.
Протянула свёрток дочери и маленькими старческими шажками двинулась по тропинке к дому.

    Опасливо сжимая книги в руках, Светлана с болью смотрела вслед маме и видела, как изменились её походка, осанка. Словно постарела она на добрый десяток лет. Страшно было сидеть, и страшно было идти за ней. Свёрток жёг руки, вызывал суеверный ужас, заставлявший сжиматься сердце, и вместе с тем притягивал, разжигая желание погрузиться в неведомые доселе знания. К тому же в голове упорно билась мысль: «А вдруг?» Когда вошла в дом, в комнате мамы было темно.

   Всю ночь листала Светлана ломкие страницы таинственной книги. Вчитываясь в слова, пыталась понять их смысл. «Абракадабра какая-то, – сердито подумала она, – но мама говорит, что это работает, работает, разрушая человека». Размышляла над словами матери, кляла себя за то, что стала причиной её страданий. «Подожду, – решила она, – может, не всё так страшно, может, есть иной способ образумить Максима». Положила книги на тумбочку у изголовья и под утро забылась тревожным сном.

     Утром, а оно выдалось удивительно солнечным, встретила вопрошающий взгляд мамы.
– Читала всю ночь, – ответила она её на молчаливый вопрос. – Думаю, по большей части ерунда всё это. Атрибутика, конечно, впечатляющая: сумрак, свечи, зеркала, кольца. А в словах – полная бессмыслица: «Отведи от неё, приведи ко мне», бычок на верёвочке, что ли?

    –Ты знаешь моё отношение к подобной магии, и, тем не менее, должна сказать тебе, что ты, вероятно, поверхностно читала и поверхностно судишь. Чтобы понять, нужно более вдумчивое отношение.

   – Ладно, мам! Ты же всё равно против приворотов и отворотов. Поэтому пойдём лучше в саду поработаем. Внесу свою лепту в ликвидацию последствий урагана.

   В саду последствий непогоды заметно не было. Только клумба с пионами, примятыми обломившейся веткой, выглядела удручающе.
   – Этих цветов уже не спасти, – с сожалением проговорила Дарья Кирилловна, – ничего, подсадим другие. Конечно, пройдёт время, прежде чем они войдут в силу, но потом и здесь ничто не напомнит об урагане – время уравняет всех.
 «Только с людьми так не получается: если смяли, сломали, истоптали, душа будет помнить беду и обиду. Или то же время сгладит всё?» -  не поверила себе Светлана.


*  *  *

    Грубый мужской голос, разразившийся немыслимым по изощрённости ругательством, отвлёк её от размышлений.Вздрогнула.Оглянулась – на соседнем участке происходило что-то невообразимое. Блеснув в солнечных лучах, в воздухе пролетел тяжёлый предмет, со стуком врезался в ограду. В эту же секунду пронзительный женский визг буквально взорвал окрестности: «А-А-А!»

    Снова слова ненормативной лексики, теперь уже с интонацией удивления: «куда это, мол, я запустил?!» И порция ответной брани, исходящей явно от женщины, потом плач, сначала громкий, визгливый, сопровождающийся руганью, даже проклятиями, потом затихающий, медленно сходящий на нет. Действо длилось не более пяти минут.

   – Что это? – с трудом выдохнув, спросила Светлана у матери.
    – Редко ты бываешь в родительском доме, – улыбнулась Дарья Кирилловна, – тётя Шура придирками довела своего мужа до белого каления, он взорвался, она заплакала. Теперь у них начинается период примирения. Тоже вариант семейных отношений.

    – Ну, скажешь, мам! Это можно назвать семейными отношениями?
    – Как и многое другое. Главное – к чему привыкнешь. Тётя Шура вздорным характером не отличается, с соседями практически не ссорится, и только мужа изводит периодически, смею предположить, что скандалы требуются ей для снятия какого-то внутреннего напряжения, сброса энергии.

Думаю, что этот феномен тоже как-то относится к биоэнергетике, такой разноликой в своих проявлениях. Только учёные пока не обратили внимания на подобные явления. А напрасно – сотни людей могли быть спасены от нервных расстройств.

   – Ты сама собираешься проводить исследования? – пошутила дочь.

   – Что ты? Просто наблюдаю, думаю, читаю. Я на пенсии – самое время заняться самообразованием.
   – Считаешь, воздействие этой биоэнергии чаще приводит к негативным последствиям? – поинтересовалась дочь
   – Вовсе не обязательно, – Дарья Кирилловна хотела развить свою мысль, но над деревянным заборчиком возвысилась дородная фигура тёти Шуры. Глаза весёлые, румянец во все щёки:
   – Что, девочки! И вам досталось от треклятого ветра?
   –  Мы уже справились с разрушениями,   ответила Дарья Кирилловна соседке, послав дочери взгляд, полный тайного смысла. Соседка почему-то притворно округлила глаза, выдохнув: «Страшно!» Присела, закрыла лицо руками.
Светлана оглянулась: по дорожке в маске и ластах на них надвигалось морское чудовище. Чудовище, обрадовавшись произведённому эффекту, заговорило голосом Даньки:
– Это я купаться собираюсь, не бойтесь, тётя Шура!

   Бабушка потрепала шевелюру внука, и они оба – один в ластах, другая в неожиданно свалившейся немощи – неуклюже двинулись к дому. Светлана нырнула в свою комнату, вновь открыла книгу.
   Уже через полчаса она знала, что заговоры можно произносить над водой, солью, сахаром, продуктами. Делать это следует при луне, при свечах, перед зеркалами, на утренней заре, при росе. «Неограниченный набор возможностей, – подивилась она. Можно просто написать пожелание на бумаге, сжечь её и с соответствующими заклинаниями выбросить пепел в форточку, главное, чтобы в сторону предполагаемого объекта. – А если он уже не там находится, что тогда?»
Для завершённости действия следует предложить съесть или выпить заговоренный продукт тому, на кого направлен заговор, после этого начнётся действие магических сил.

    «Интересно, а если человек не захочет ни есть, ни пить этого продукта? Значит, люди действуют обманом, – вздохнула, – ну да, в войне все средства хороши!»  Особая роль в арсенале ведьм и колдунов отводится вину. Рецептов с ним множество. Начала вчитываться и не поверила себе: в тексте рекомендовалось несколько капель менструальной крови добавить в вино и дать избраннику выпить.
«И Максим это пил?»   ужаснулась она. Отвратительная тошнота вывернула желудок. Светлана едва успела выскочить на улицу. Спазмы терзали диафрагму. Попыталась отдышаться, ополоснула лицо водой – ощущение мерзопакостности не проходило.
 
– Что с тобой, – встревожившись, спросила Дарья Кирилловна.
– Изучаю рецепты приворотов. Нет! Ты представляешь, какая гадость! – возмущённо передала матери содержание прочитанного.
– Жестокие дела требуют жестоких средств, – не удивилась мать, – конечно, с непривычки неприятно, но, уверяю тебя, это далеко не самое ужасное. Взрослей, девочка!
– Как же жить, мама?
– Беречь себя, свою нетленную душу и оставаться человеком. Я не знаю другого способа, – спокойно ответила мать и, тронув Светлану за плечо, проговорила, – пойдём в дом. Тебе ещё не раз придётся всё переосмыслить. Надеюсь, сумеешь жить, оставаясь разумной женщиной, помнить о сыне, не раскачивать лодку, не загонять мужа в угол. Ваша ситуация ещё не нашла своего завершения. Дай ему время разобраться. Поживи здесь.

   Умылась мягкой дождевой водичкой, вздохнула поглубже, вбирая энергию, о которой говорила мама. На крыльце появился сын с перекинутым через плечо полотенцем – обязанностей матери никто не отменял.

   Пока Данька плавал, нырял, показывал чудеса акробатики, она, разнежившись, лежала на мягкой траве. Смотрела на сына и думала, что даже в самом крайнем случае сумеет сохранить его покой. Материально, конечно, будет труднее. В том же крайнем случае устроится семейным психологом – начнёт зарабатывать неплохие деньги. Не пропадает в своём одиночестве Томка – у той, действительно, одиночество. А у неё есть Данька – с сыном одинокими не бывают. Поэтому она ни за что не станет привораживать мужчину, даже если этот мужчина – её муж, самый дорогой ей человек.

  Подошёл Данька: «Мама! Ты обгорела, пойдём уже домой, бабушка пирожки, наверное, испекла. А плавать ещё придём завтра. Завтра ты будешь купаться?
Но планам назавтра не суждено было сбыться. Мама сказала, что звонила заведующая и просила Светлану Геннадьевну выйти на несколько дней на работу: ситуация в саду безвыходная – две воспитательницы уехали на сессию, две находятся на больничном.
Делать нечего, пришлось собираться.
 
Отдала маме старинные книги и до позднего вечера сидела с ней у телевизора. Позвонила Томка:
– Твой Максим ночует дома.
– Откуда знаешь?
– Я позвонила вам на домашний и попросила тебя к телефону. Максим ответил, что ты, вероятно, у мамы.
Узнать о том, что муж ночует дома, было приятно. Но, вопреки этому, искренней радости не испытала.

    Следующим вечером она сидела дома за своим компьютером и старательно заставляла себя работать. Ретушировала фотографии, машинально нажимая на кнопки, а мысли крутились вокруг Максима: «Придёт – не придёт, если придёт, как отнесётся к её возвращению. Извинится ли за последний звонок?» По её логике, и извиниться, и объясниться должен. «Хотя, если он себя не помнит, если эта Сила лишает его воли и разума?», – засомневалась Светлана, и ей стало отчаянно жаль своего мужа.

   Вечер тянулся нескончаемо долго. С вниманием, достойным опытного сыщика, рассмотрела фотографию Ванечки Ветеркова: неужели Томка права, и Ванечка – сын Семёна? И что это даёт им, ей и Тамаре?
    Томкины рассуждения о том, что все её несчастья начались с разрыва с Семёном, казались Светлане нелепыми. Но, если верить маминым словам о том, что каждый из людей несёт ответственность за любой свой поступок, значит, Томке следует извиниться перед Семёном.

    «Умора! -  подумала она, представив сцену Томкиного извинения. «Извините, пятнадцать лет назад я отказала Вам, покорнейше прошу прощения». А он ей: «А вы кто? Мы разве встречались?»  Абсурд какой-то! Отдавшись во власть нелепейших фантазий, Светлана не услышала, как в замке повернулся ключ, и вошёл Максим. Он сразу отправился на кухню и чем-то загремел там.

   Кинулась навстречу. Он, заслышав её шаги, двинулся к двери. Так и встретились на пороге. Она, не смея двинуться дальше, тревожно вглядывалась в его лицо. Что-то изменилось в нём: глаза, что ли, стали больше, а может, печальнее. Плохо выбрит. Такого с Максимом не случалось. Одет в её любимую рубашку цвета морской волны, но на этот раз она не красит его, а наоборот, придаёт лицу какую-то особенную бледность. Стояла, смотрела и не могла насмотреться. А он, отведя глаза в сторону, глухо проговорил: «Спасибо, что решила вернуться».

    На этот раз на ужин не было ни курицы, ни сладостей, ни вина. Разливали по чашкам кефир, что принёс собой муж, да ломали булку, тоже принесённую Максимом. Оба молчали. Потом Максим, всё также не глядя на жену, произнёс:
– Прости меня, если можешь; пожалуйста, ни о чём не спрашивай, хотя бы пока. Я запутался. Поверь мне. Просто поверь! И ещё, я купил семейную путёвку в Египет, на июль – у тебя конец отпуска, у Даньки каникулы, я сумею освободиться – Олег приедет, дела разбросаем. А, ну, их нафиг, дела.

Впервые за вечер посмотрел на неё, посмотрел с надеждой – искорки блеснули в глазах. У неё отлегло от сердца – радостно улыбнулась. Хрупкий мир был восстановлен, и будущее могло быть безоблачным.

*  *  *

Первый внеплановый рабочий день ознаменовался лишь удивлением сотрудниц. Они пытались разузнать, какая диета помогла Светлане похудеть всего за одну неделю? Она отшучивалась – секрет фирмы. И только Наташе, воспитательнице самой младшей группы, когда та, восхищённо оглядывая постройневшую фигуру коллеги, завидуя, произнесла: «Господи, мне бы так!» – тихо ответила: «Не дай тебе Боже такого похудания».

   Позвонила свекровь: «Не могу дозвониться до Максима. У вас всё там нормально?»  Светлана постаралась успокоить её, объяснила, что Максим может быть на объекте. Пообещала, что сообщит мужу о беспокойстве мамы, и тот перезвонит ей непременно.
   Старалась держаться, как обычно, но на душе становилось всё тяжелее. К тому же Максим, которому она периодически названивала, постоянно оказывался «вне зоны действия».
 
    В калитку вошёл чей-то родитель, отыскивая своё чадо, окинул взглядом разноцветные группы дошколят. Ветерков, отбросив в сторону мяч, кинулся с радостным восклицанием: «Папа! Я мяч запинывал в ворота!»
  - Слава Богу, хоть что-то хорошее за день: Томку успокою, Ванечка к её Семёну никакого отношения не имеет, он Ветерков, и у него замечательный папа. Хорошо, когда у ребёнка имеется папа, – порадовалась за Ванечку, и сразу о сыне: «Каково будет ему?!»

  Родители уводили своих малышей, рабочий день закончился. О предстоящем вечере думать не хотелось. Настроение было настолько паршивым, что сил не хватало даже на разговор с Тамарой.
  Вдруг краем глаза заметила, как к ограде подкатила их машина, услышала знакомый сигнал, увидела улыбающегося мужа, и сердце радостно подпрыгнуло. «Садись, поедем, поужинаем где-нибудь, думаю, сегодня дома и кефира не найдётся!» – пошутил он. От души рассмеялась шутке, прогоняя свои ненасытные страхи.

     «Прямо фобия какая-то», – сердито осудила себя за подозрительность. Однако на всякий случай сказала мужу: «Я целый день не могла до тебя дозвониться». Максим вопросительно взглянул на жену. Она, испугавшись, что он уличит её в недоверии, а может, и в попытке контроля, тут же пояснила: «Александра Алексеевна беспокоится. Переживает, что не может до тебя дозвониться».
   – Я сменил номер мобильника. А городской телефон на ночь отключаю, – хмуро ответил  муж.
 
    Поняла, что означает новый номер и отключение домашнего телефона – настроение, было поднявшееся, испортилось окончательно.
   Вечер не задался изначально: на открытой веранде кафе не оказалось свободных мест, в самом помещении было многолюдно и душно, к тому же еда оказалась невкусной. Домой вернулись совершенно измученными. Максим опустился на диван: «Голова болит, просто раскалывается».

   Налила минералки, присела рядом. Положила руку на горячий лоб мужа. Так и сидели молча, тесно прижавшись друг к другу. Были в их неподвижности и интимность, и какая-то горчинка. Светлане хотелось плакать, а Максим хмурился, плотно сжав веки. Постепенно его лицо расслабилось, он улыбнулся.
   – Знаешь, а боль совершенно прошла! Волшебница ты моя, – нежно поцеловал жене ладонь. От этого прикосновения ей стало ещё горше.


   Поздней ночью зазвонил телефон. Муж спал, отвернувшись к стене. Встала, вышла в коридор, осторожно прикрыв двери.
   – Алло! – трубка молчала, только по тихому дыханию, доносившемуся из неё, поняла, что её слышат. – Алло! Говорите. Я слушаю.
   – Позовите Максима.
   – Лиза! Уже довольно поздно. Максим спит. Попробуйте позвонить ему завтра.
   – Так Вы меня знаете?! Позовите Максима.
   – Я уже сказала, он спит, и вам спокойной ночи!
   – Ах, ты … – последовало грязное ругательство. – Ты ещё пожалеешь!

    Постояла минуту, физически ощущая, как длинные гудки буквально сверлят мозг. Пожала плечами, размышляя, говорить мужу о звонке или нет. С одной стороны, «с глаз долой – из сердца вон», тем более Максим свой телефон сам отключает. А с другой, она помнила твёрдый наказ мужа – «никогда больше так не делай». «Вот и крутись тут», – озабоченно подумала женщина.
Во время завтрака всё-таки произнесла: «Ночью тебе Лиза звонила». Максим вздрогнул, как от удара. Как-то странно посмотрел на жену, и она не поняла, чего больше в его взгляде – раздражения или жалости.

   Ночных звонков на домашний телефон больше не случалось. Муж вовремя приходил с работы. Когда она работала в первую смену, заезжал за ней, и они отправлялись куда-нибудь ужинать. Иногда приглашала с собой Тамару. Подруга отказывалась под самыми разными предлогами, об отношениях с Максимом ничего не спрашивала.
Светлана почему-то совершенно перестала готовить дома. Утром – кофе. Вечером – общественное питание. И всё на людях, всё в толчее. Муж вежлив и предупредителен. И всё, кажется, идёт, как прежде. Только холодно в доме. Нет поводов для улыбок. Не находится тем для общих разговоров, вязкая тишина режет уши, да иногда чудится запах чужих духов, исходящих от мужа.

*  *  *

   А в саду, в её последний день рабочий день, случилось ЧП. Всё тот же Ветерков принёс в группу новую книгу, которую ему подарил папа, и предложил почитать её детям. Вдруг увидел, что Серёжа листает его книгу. Кинулся к своему сокровищу: «Отдай!"

    Серёжа побежал, Ваня за ним. И в какой-то момент, Светлана не увидела этого, только почувствовала, что произошло что-то страшное, услышала детский крик, взглянула – Ванечка лежал на траве, зажав голову руками, а между пальцев сочилась кровь.

   Позже она станет объяснять произошедшее медсестре, заведующей, Ваниной маме, будет писать объяснительные: «Ветерков побежал за Угрюмовым и попал под удар качели, на которой качались дети».

  Светлана подняла мальчика на руки, внесла его в помещение. К счастью, он был в сознании, даже не плакал, только маленькое тельце сотрясалось мелкой дрожью. Она вытирала кровь, успокаивала, нашёптывая ласковые слова. С ужасом смотрела на бледное лицо ребёнка: огромная, в несколько сантиметров рана, тянувшаяся от брови до светлых прядей, беспрестанно кровоточила, кровь проступала через марлевую повязку.

     Медицинская сестра расстроено призналась, что не может ничего сделать, что срочно нужна скорая, что рану придётся зашивать. Заведующая вызвала скорую, позвонила Ваниной маме. И мама, и скорая приехали почти одновременно. Ваня дремал на руках Светланы, и она занесла его в машину. До больницы ехали молча, и там, пока над Ваней колдовали врачи, они с его мамой молча сидели на маленьком диванчике в коридоре.

    Светлана должна была рассказать Майе Васильевне, как приключилась такая беда. Но, пока Ваня был в операционной, никакие слова не приходили на ум: всё потом, сначала судьба Вани.

   Белая дверь распахнулась, и вышел доктор. На немой вопрос женщин ответил широкой улыбкой и успокаивающими движениями рук: «Сидите, сидите – всё хорошо!» Ещё раз улыбнулся и произнёс уже вслух:
   – Не волнуйтесь, всё у нашего героя будет в порядке. Пришлось наложить несколько швов, но, как говорится, до свадьбы заживёт.
   – Пустите меня к сыночку, – умоляюще прошептала Майя Васильевна.
   – А вот этого не могу. Мальчик спит, и проспит, пожалуй, часика два, может, три. Потом вы сможете навестить его. Уверен, он совершенно здоров. Но, на всякий случай, мы несколько дней понаблюдаем за его состоянием, чтобы убедиться, что нет сотрясения.

   Светлана от ужаса вздрогнула, врач понимающе кивнул:
   – Просто необходимая страховка. Через пару часиков сами увидите.

   Попрощавшись с доктором, Майя Васильевна растерянно проговорила:
  – Прямо не знаю, что делать. Домой добираться далеко – за два часа могу не обернуться. – Поразмыслив, решила, – зайду в универмаг, подберу ему кое-что из одежды: шорты, колготки. Рубашку чистенькую нужно, тапочки. Куплю гостинцев и как раз успею в палату.

   Светлана волновалась за мальчика, ей тоже хотелось повидать его, увидеть своими глазами, как он себя чувствует. Идти в магазин решили вместе.
В течение получаса они приобрели всё необходимое. Оказалось, что до посещения больного целая уйма времени. «Зайдём в кафе, выпьем по чашечке кофе», – предложила Светлана. Теперь, когда беда отступила, она должна была рассказать матери, как недосмотрела за её сыном. Повиниться, попросить прощения, хотя сама понимала, что, окажись она на месте Майи Васильевны, она едва бы проявила великодушие.

   С признания вины и начала, потом стала говорить про книгу, про Сережу, про взлёт качелей и Ванечку, лежащего на траве.

  Во время всего рассказа Майя Васильевна тихо плакала. Глядя на женщину, практически убитую горем, Светлана и сама была готова зареветь:
   – Простите меня, пожалуйста, простите. И, пожалуйста, не плачьте, ведь всё обошлось. А мне, вероятно, придётся уйти с работы.
   – Почему? – удивилась Майя Васильевна, сразу перестав плакать.
   – Как почему? – переспросила Светлана, – за всё, что происходит с детьми, отвечает воспитатель!

   Закрыла лицо руками, на секунду представив страшную картину, и уже со слезами в голосе повторила:
  – Никогда себе не прощу. И не знаю, смогу ли ещё раз подойти к детям.
  – Да причем здесь Вы? – недоуменно спросила Майя Васильевна. – Вы думаете, что я о Ванечке плачу. Закончилось, слава Богу, всё хорошо – и нечего тут плакать. А что побежал, попал под качели, упал – так это ведь дети. Тут за одним не всегда можешь усмотреть, а в группе их двадцать.   
   Вы очень хороший работник. Если не Вам работать с детьми – то кому же? А плачу я не о Ванечке. О себе я плачу, бесталанную жизнь свою оплакиваю, а значит, и Ванину тоже. Дура! Ведь знала, что мне нельзя быть счастливой. А вот поверила счастью, как солнышку, и побежала за ним, за что едва не заплатила жизнью сына.

   – Майя Васильевна, Вам необходимо успокоиться. Мы знаем, что Ванечка жив, и вскоре будет здоров. У вас замечательный сын. Он гордится вами и отцом.
   – Думаете, я сошла с ума? Не понимаете, о чём я говорю. Хотя, если бы поняли, то точно решили бы, что я сумасшедшая! – невесело усмехнулась. – Вы говорите, Ванечка отцом гордится. Да не отец он ему – с первой встречи Ванечка кинулся чужому мужчине на шею: «Папа, папочка!» Не представляю, что теперь делать?
  – Как что делать? Радоваться надо, улыбаться! Вы встретили человека, который, очевидно, любит Вас и Вашего сына. Ваш сын доверился ему. Это же такое счастье!
   – Могло бы быть счастьем, да несчастьем обернулось.
   – Как так? – не поняла Светлана, – такого не бывает. – Подумала немного и вдруг догадалась: конечно, у этого мужчины есть жена и, вероятно, свой ребёнок.
    Представила, как Майя Васильевна по ночам звонит чужому мужу, грозит его жене. Ставит привороты. Смотрела на женщину, утирающую слёзы, и не испытывала сочувствия. Поэтому произнесла сурово:
– Знаете, женатый человек может и не уйти из семьи, если только жене не надоедят его измены. Но, если и уйдёт, сожительствуя с Вами, он будет вспоминать прежнюю семью, – намеренно употребила оскорбительное слово «сожительствуя» и закончила ещё более жёстко, – думаю, Вы поспешили, выставляя мальчика в качестве приманки для женатого человека.

   – Зря Вы это говорите, слово «приманка» – оскорбительное, простите, слово. А Павел сам настаивал на знакомстве с Ванюшей, тем более что Павел одинок. Но дело не в нём, а в том, что мой бывший муж и родной отец Вани никогда не позволит мне снова выйти замуж.
   – Родной отец так любит своего сына? Тогда, может, ради спасения семьи вам есть над чем подумать?
   – Думать тут совершенно не над чем – мой бывший муж никого не любит и никогда никого не любил: жён и любовниц коллекционирует для самоутверждения. А когда они устают от него, пытаются разорвать отношения, он доставляет им большие неприятности. Мне он «разрешил» пожить одной, но пригрозил, что крепко накажет, если попробую с кем-нибудь связаться. Вот Ваней и наказывает.
    – Как может, он запретить Вам снова выйти замуж? Вы не разведены?
    – Господи, да разведены мы, разведены. Как умерла бабка мужа, мы с Ванечкой ушли от него, и я сразу подала на развод.
    – Причём тут бабка?
    – Дело, конечно, не только в бабке, но и в моём муже. Я у него не первая жена – вторая, а может, и третья. Жены от него уходили. Но жили после этого недолго. Во всяком случае, я точно знаю об одной. Про другую мне бабка его говорила: «В доме своём его бывшая жена угорела, потому как не нужно было из мужнина дома уходить».

*  *  *

    Светлана во все глаза смотрела на женщину, не понимала логики. Никакие догадки не объясняли услышанного. Поэтому молчала, словно поощряя её к продолжению разговора, той тоже хотелось выговориться.

   – Семья моего мужа жила на Лысой горе. В старые времена это место пользовалось дурной славой. И сейчас там почти в каждом доме живут различного рода ворожеи и знахарки. Да разве ж я, выходя замуж, знала об этом или думала? Муж говорил, что его назначение – лечить людей.

    Это уж потом я поняла, что лечить он толком не умеет, и Дара настоящего у него нет. Бабка его – это да! Но и она всё больше чёрными делами занималась. Глазливая была, порчу могла наслать, наверное, ворожила.

    Светлана слушала, не перебивая, не задавая вопросов. Просто сидела и сопоставляла детали рассказа Майи Васильевы с тем, что услышала от мамы и узнала из книг бабки Феофаны. Только отношение к услышанному у неё изменилось кардинально. Рассказ мамы удивил, старинные книги вызвали раздражение. История Майи Васильевны напугала: всё правда! Майя Васильевна недоверчиво поглядывала на молчавшую слушательницу:
   – Думаете, сказки рассказываю? Или свихнулась совсем? Не осуждаю Вас, в такое, действительно, трудно поверить.

    – Нет-нет! Трудно поверить, если впервые об этом слышишь. Но о подобных людях я кое-что знаю. Только не могу понять, как Ваш муж, который, по Вашим словам, даже лечить не умел, строить Вам козни?

  – Сама не знаю, – Майя Васильевна пожала плечами. – Знаю только, что он посещал какие-то семинары, учился на курсах – овладел какими-то знаниями, гипнозом. Сама видела: женщин он принимал с большим желанием. Иногда во время «лечения» занимался с ними сексом, думаю, в состоянии их гипноза. Внушал, что болезнь отступает. Какое-то время женщины чувствовали облегчение, и продолжали ходить на лечение, потом, разуверившись в его силе, шли по врачам.

   - Про секс Вы, наверное, придумали, – покачав головой, проговорила Светлана, – уж очень неправдоподобно это выглядит. Он что, маньяком был или половым гигантом?

    – Да нет, к половым гигантам не относился. Так себе, среднестатистический, – махнула рукой бывшая жена. – Но было у него какое-то маниакальное желание обладать всеми женщинами сразу. Ему бы быть турецким султаном и иметь целый гарем – это бы его устроило. А коли не султан, то и изворачивался, как мог. 
   
    Однажды я не вовремя зашла в комнату, где он обычно принимал посетителей. Вошла, а он и его «больная» в самых интересных позах. Представляете, как я была ошарашена. Закатила скандал. Он ответил, что всё делал в целях исцеления женщины. И пригрозил, что, если я кому-нибудь расскажу о его методах лечения, он просто убьёт меня.

   Я поверила. Этому обещанию поверила безоговорочно. Решила уйти. Но, помня истории предыдущих жён, побоялась его бабки.

   Когда бабка умерла, это было два года тому назад, я почувствовала себя увереннее, нашла квартиру и подала на развод.

    Вот тут он мне выдал: «Живи, как хочешь. Содержать ни тебя, ни твоего выродка не буду. Но никаких мужиков! Если что, его убивать не буду – ты нарвёшься на неприятности».

   Тогда я не обратила внимания на угрозы, знала, что после такого замужества у меня никогда никаких мужчин не будет. А вот видите, как вышло. Как мне теперь объясняться и с Павлом, и Ванечкой, ума не приложу.

   – Погодите, – возразила Светлана, – может, не стоит так слепо верить угрозам. Вы сами говорили, что никакими особыми способностями Ваш муж не обладал. Думаю, нет оснований верить его могуществу.

   – Поверить безопаснее, чем пережить гибель ребёнка.

   – Вы, Майя Васильевна, какие-то ужасы говорите.

   – Конечно, ужасы. В жизни много ужасного. Был у моего мужа друг. Ну, не друг, приятель, если точнее. Во всяком случае, был единственный человек, с кем мой муж общался.

     Приятель работал врачом в поликлинике и дополнительно, за плату, принимал больных как экстрасенс. А муж лечил дома. Иногда они спорили, кто из них круче, кто больше умеет, следовательно, кто сильнее в магических делах. Чаще всего побеждал врач. Муж злился невероятно, ругался, но сделать ничего не мог.

     Одна женщина, после лечения у моего мужа, попала на приём к приятелю мужа. Видимо, рассказала и о том, у кого лечилась, и о методах лечения. Тот пришёл к Семёну, высмеял его как никчёмного целителя и мужчину: «Прибегаешь к гипнозу, а со мной они по собственной воле и с радостью!»  Муж побледнел от оскорбления, сжал кулаки, странно посмотрел на приятеля и сквозь зубы бросил: «Недолго они будут ходить к тебе и по согласию, и без оного».

   И что вы думаете, в тот же вечер врач, якобы забывший в квартире ключи, полез в окно четвёртого этажа, сорвался и погиб. Муж подвёл итог их спорам: «Смерть показала, кто из нас сильнее». Может, и совпадение. Но надо, ради ребёнка надо поберечься. Только как это сделать, не могу сообразить, – бессильно опустила руки.

    – Необходимо что-нибудь предпринять. Обратитесь в милицию или, лучше, в частное агентство. Они проследят за деятельностью вашего мужа, поговорят с теми, кто имел с ним дело. Доберутся до истины.

    – Или отправят меня в психушку: подумайте, взрослая женщина объявляет колдуном своего бывшего мужа и просит доблестных работников органов правопорядка раскрыть его колдовские заговоры и примерно наказать. Нет, Светлана Геннадьевна, и ещё раз нет! По версии нашей науки, не бывает никаких колдунов, магов и ведьм. Другое дело, что они существуют в жизни. Да кто из учёных людей согласится с этим?!

   – Наверное, вы правы. И всё-таки что-то надо делать. Может, стоит поискать кого-нибудь из этой же категории людей и попросить помощи. Если ваш муж смог таким образом отомстить своему приятелю, то, может, кто-то сможет расправиться с ним?

    – Легко напасть на обманщика или на человека, знакомого с моим мужем. И даже не это главное. Страшно прикасаться к подобным делам.

     Светлане и самой было страшно давать такие советы. Тем более что она подспудно примеряла ситуацию Майи Васильевны на себя. Сама из боязни навредить своим близким отказалась от возмездия. И решение нашла: не торопиться, дать время для естественного развития ситуации и пытаться самой изнутри влиять на неё. Майе Васильевне эти советы не подходили. Какая-то мысль подспудно билась в мозгу, не давала сосредоточиться. Вдруг она неожиданно проговорила:
    – Как звали Вашего мужа? Не Семёном, случайно?

    – Откуда вы знаете? – бледнея, спросила Майя Васильевна, – Вы с ним знакомы? И Вы ему расскажете всё, что услышали от меня? – В страхе женщина схватила пакет, соскочила со стульчика, принялась поспешно прощаться, – до свидания, Светлана Геннадьевна, мне пора в больницу.

    Светлану разозлил панический страх, который испытывала женщина перед этим Ветряковым.Но, может, он, в самом деле, такой всесильный? И эта «биоэнергия» наделяет человека такой силой? С этим надо разобраться немедленно. Во-первых, поговорить с мамой, - решила она, - во-вторых, изучить всё, что написано по этой теме, и найти тех, кто использует эту энергию во благо.
 
    Майя Васильевна смотрела на Светлану: губы дрожали, слёзы катились, паника металась в глазах:
   – Вы не сделаете этого! Вы не станете второй раз покушаться на жизнь моего мальчика.

   – Успокойтесь, Майя Васильевна, – резче, чем следовало, проговорила Светлана, понимая, что её записали в помощницу злодея, – Вашего мужа я знала лет пятнадцать назад. И тогда он не был мне симпатичен. Моя подруга могла стать его женой. И, как я сейчас понимаю, великое счастье, что она избежала этой участи.

   – И она жива?

   – Живее всех живых. Видите, с ней ничего не случилось, хоть и бывший Ваш муж, и его родственники лютовали по этому поводу. Может быть, и Вы переоцениваете степень его Силы.
    Но, в любом случае, у нас есть выход. Задержите развитие отношений с вашим мужчиной – не торопитесь объединяться, продлите конфетно-цветочный период. А я попытаюсь найти людей, сведущих в этих вопросах, посоветоваться с ними.
Майя Васильевна кивала головой и недоверчиво смотрела на Светлану. А та после небольшой паузы, в течение которой Майя Васильевна смогла бы осмыслить данные ей советы, задала ещё один, очень интересующий их с Тамарой вопрос:
    – Скажите, а почему у Ванечки фамилия Ветерков? Сёмён, насколько я помню, был Ветряковым.

    – А, ерунда – псевдоним, желание добавить себе важности. Однажды его обозвали «Ветряком». Прозвище приклеилось: разговаривая, Семён постоянно размахивает руками. Он посчитал прозвище оскорбительным и решил сменить фамилию. Новая фамилия помогла ему мало: знакомые всё равно Ветряком называют.

    Женщины возвратились в больницу. Ванечка, маленький, бледный, лежал в огромной, как показалось Светлане, кровати. Увидел вошедших, глазки блеснули, неловко попытался подняться, но снова лёг, откинувшись на спину.
    – Меня тошнит, – тихо пожаловался он.

    – Ничего, ничего, – подбодрила его медицинская сестра, находившаяся рядом с мальчиком, – в рубашке родился, случись удар двумя сантиметрами выше, результат оказался бы плачевным.

    Майя Васильевна переодевала сыночка, тревожно поглядывая на широкую полосу бинтов, опоясывающих голову. Ванечка влез на колени к матери, прижался к ней. У Светланы защипало глаза: «Страшно подумать, что могло бы случиться. И виноватой была бы она. Или нет? Или причиной происшествия действительно могли быть действия озлобившегося человека? Неужели можно желать зла сыну, слабому, безответному ребёнку?»

    Непроизвольно протянула руку, осторожно погладила мягкие, совсем, как у Даньки, вихры. Ванечка поднял на неё грустные серые глаза и проговорил: «Светнаньевна, когда вы меня гладите, у меня голова не болит». От неожиданности вздрогнула, но руки не убрала, чуть плотнее прижала ладонь к темени мальчика. А в голове мелькнуло: «Снова та же биоэнергия?

    На крыльце больницы, прощаясь с Майей Васильевной, Светлана ещё раз посоветовала какое-то время не слишком афишировать отношения с Павлом Матвеевичем.

    – Хотя, – подумав, проговорила она, – может, стоит, ввести его в курс событий?

    – Ну что вы! – ахнула Майя Васильевна, – разве мужчина в такое поверит? Но, если и не поверит, всё равно кинется на защиту. И что получится? – В лучшем случае, драка. А в худшем – предположить страшно. Не уж, тут надо самим, надо осторожно. Спасибо Вам за помощь, Светлана Геннадьевна.

    Обменялись телефонами, договаривались созваниваться, извещать друг друга о новостях.

*  *  *

    Едва войдя в комнату, сразу включила компьютер: «Найти, собрать, прочитать, изучить всё, что можно найти по теме. И делать не так, как я, преисполненная скептицизма и недоверия, делала это недавно. Мама говорила, что я читаю и сужу
поверхностно, не вижу чего-то важного. Значит, надо работать внимательнее, глубже анализировать, сопоставлять, сравнивать. Возможно, от этого зависит жизнь ребёнка».

    Сначала надо позвонить Томке. Вот удивится! Томка откликнулась на первом гудке. И Светлана, не здороваясь, ничего не объясняя, приказала:
– Томка! Срочно приезжай, есть новости – обалдеешь!

   И та, как военный по приказу, коротко ответила: «Сейчас буду».

   В ожидании подруги Светлана бродила по Интернету, не вполне понимая, что именно хочет выяснить, формулировала самые разные запросы: «Маги и магия», «Экстрасенсы», «Биоэнергетика». Она бы весь вечер провела в поисках сведений о неординарном и таинственном, но Тамара позвонила в дверь.

   – Привет, подруга, – поздоровалась она, появляясь на пороге комнаты, – да ты, кажется, в полной боевой готовности. С кем воюем?

   – С собой! – азарт поиска истины мгновенно оставил её. Светлана, переключившись на события прошедшего дня, огорошила Тамару известием:
– Знаешь, а ты права, Ванечка Ветерков   сын твоего Семёна.

   Дальше всё пошло само собой. Не прерываясь ни на минуту, Светлана рассказала подруге о травме, которую получил Ванечка, и о подозрениях Майи Васильевны, мамы Ванечки, и о том, каким ужасным человеком оказался Семён Ветряков.

    Майя Васильевна считает его колдуном, способным погубить человека. Даже привела несколько примеров: с подачи Семёна погибли две его первые жены и какой-то его приятель. Крупными неприятностями Семён угрожал и ей, и Ванечке. Майя Васильевна считает происшествие наказанием, насланным на неё Семёном, и собирается ради спасения сына порвать отношения с дорогим ей человеком.

    – Урод, какой же урод Семён Ветряков! – возмутилась Тамара, – слушай, а, может, подобрать мужиков посильнее да наслать их на Семёна. Пусть попортят физиономию.

    – А дальше? – спросила Светлана.

    – Что дальше? Наломают ему бока, всыпят, как следует.

    – Ты не понимаешь, о чём речь. Семён, пользуясь какими-то своими знаниями, или своей Силой, как утверждает Майя Васильевна, убил трёх человек. Этой же Силой он угрожает своей бывшей жене и сыну. Майя Васильева боится, что колдовство Семёна уже действует. Так что, если даже убить этого типа, проблема не решится.

    – Ты веришь в колдовство и какие-то тайные силы? – Тамара с сомнением смотрела на подругу.

    – В какой-то степени, да. Слышала, что Сила эта зовётся «биоэнергией», что действие её не ограничено ни во времени, ни в пространстве. Что ею пользуются колдуны, маги, гадалки.

    – Ты, Светка, совсем про материализм забыла, а ведь на «отлично» сдавала философию, – с улыбкой укорила Тамара. Светлана, молча, серьёзно смотрела в глаза подруги, та не выдержала, – ладно-ладно, сдаюсь. Только делать-то что? Может, мне самой пойти к Ветрякову и по-дружески поговорить с ним, усовестить, что ли?

    – Конечно! – воскликнула Светлана, – двух жён он своим колдовством уже убил. Ты вообще радуйся, что жива осталась. А победить Семёна нужно, но победить его же оружием, если таковое у него имеется. Я уговорила Майю Васильевну некоторое время не афишировать отношения с её мужчиной.

     Сама постараюсь разобраться, в самом ли деле Сила эта существует, и не являются ли ссылки на неё бравадой бесчестных людей. Если всё-таки Сила реальна, нужно искать способы защиты от её действия, нужно постараться найти людей, обладающих ею в большей степени, чем твой бывший жених. А потом уже, сообразно с ситуацией, можно будет определиться, как поступать. Согласна?

    – Правильно, Светка! Знание – сила. Сила эта, вероятно, реальна. Помнишь Валентина, мужчину, с которым мы познакомились в кафе. Он собирает материал о людях, обладающих паранормальными способностями. Ему, как и мне, показалось, что происшествие с официанткой как-то связано с твоим пожеланием, помнишь? Ещё он слышал наш разговор о гаданиях. И захотел познакомиться. С тобой познакомиться!

     – Он что, ненормальный? Ничего там такого не было: злая тётка в свирепости своей не удержала себя. Вот и всё, – Светлана убедительно объяснила произошедшее, но вдруг вспомнила мамино: «у тебя есть Сила», засомневалась, и предложила подруге, – может, стоит поговорить с этим Валентином. Может, он укажет нам людей, обладающих биоэнергией?

    – Это без меня, – всполошилась Тамара, – кажется, он дал Галке визитку. А с Семёном будем разбираться. Сердито нахмурилась, – как материал собирать будем?

    – В Интернете, конечно. Сначала читаем то, что доступно. Ты берёшь ноутбук, я сяду за компьютер Максима. Запрашиваем самые разные статьи по колдунам, магам, ворожеям. Словом, обо всём, связанным с таинственными силами. Два часа работаем, потом обмениваемся мнениями.

    Два часа прошли в полнейшей тишине.
    – Всё, – отодвинулась от компьютера Светлана и, потирая глаза, провозгласила, – перерыв. Пошли чай пить!

     Они пили чай, жевали какое-то печенье – всё делали механически, так как главным для них было то, что они вычитали в Интернете. Горячо, до хрипоты обсуждали, сопоставляли различные взгляды, искали истину. В ходе обсуждения удалось установить следующее.

     Биоэнергия существует. В природе всё связано этой энергией, её притягательной силой. Наличие энергии доказано наукой. Не отрицается церковью. Таким образом, ясновидение, телекинез, телепатия, телепортация – не выдумка фантастов, а явления, существующие в природе.

    Людей, обладающих сверхчувствительными способностями и умеющих пользоваться биоэнергией, немного – 15-20 на любую страну. Из тысячи участников телевизионного проекта «Битва экстрасенсов» лишь единицы обладают сверхспособностями в полной мере.

     – Это всё хорошо, – разочарованно проговорила Тамара, – но, если настоящих экстрасенсов всего 15-20 на страну, зачем я два часа читала объявления типа: «излечу, приворожу, предскажу»?

    – Ты зря сердишься, – возразила Светлана, – как моя мама говорит, судишь поверхностно. 15-20 человек – это, видимо, те, у которых способности очень ярко выражены. Если говорится, что на телевизионный проект приходят тысячи участников, и только трое из них гении, то все остальные, хоть и не гении, тоже должны быть одарёнными людьми. Если у тебя совершенно нет голоса, ты же не станешь участвовать в конкурсе певцов? То же самое происходит с людьми, отправляющимися на «Битву экстрасенсов». Ты, кстати, видела хоть одну такую «битву»?

    – Нет! Я вообще редко смотрю телевизор, больше сижу за компьютером. Сейчас зайду на сайт передачи. Посмотрим, что там за «битва».

   Телефонный звонок спугнул тишину комнаты. Светлана вышла в коридор, Тамара защёлкала кнопками. Подруги не было минут пятнадцать.

    – Тебя там, что, привязали, – нетерпеливо поинтересовалась Тамара. Она нашла кое-что интересное, ей не терпелось обсудить его. Светлана молчала. – Да что с тобой, наконец?

    Подруга пожала плечами:
    – Ничего особенного. Максим звонил. Сказал, что задерживается, что придёт поздно. Просил не ждать его и ложиться спать. Тебе, кстати, передавал привет. Устроилась за компьютером. 
 
     – И ты это так спокойно воспринимаешь?! Я не хотела тебе говорить, боялась, что расстроишься, но он почти ежедневно бывает у этой кошки.

    – И я не хотела тебе говорить, боялась, станешь смеяться. Но моя мама уверена, что на Максиме не менее четырёх любовных приворотов. Ради него я бы, возможно не стала устраивать подобный мозговой штурм, – показала на компьютер,  – но тут уж одно к одному – Ванечке помочь пообещала и себе заодно попытаюсь. Так что, как видишь, колдуны и чародеи для меня тоже актуальны.

    – А откуда мама твоя знает про привороты?

    – Она кое-что понимает в этом: привороты увидела, попыталась нейтрализовать, только один был поставлен очень сильным магом. Ладно, что ты вычитала?

    – Большинство участников «Битвы» в обычной практике специализируются, если так можно сказать, в каком-нибудь одном направлении: предсказывают судьбу, отыскивают разного рода потери, диагностируют даже по фотографии, лечат, общаются с духами умерших и всякое другое. По теории, их способности должны служить на пользу людям. Но всё зависит от моральных качеств человека, уровня добра или зла в нём. Злой, завистливый или агрессивный даёт установки на неудачу, болезнь, даже на смерть.

    – Подожди-подожди, как ты это представляешь, как он даёт установки? – перебила Светлана подругу.

   – Не знаю, – пожала та плечами, – но, если исходить из того, что мы прочитали и что видели в жизни, это происходит примерно так: во время дождя нас обогнал грузовик и не остановился. Ты разозлилась и с чувством произнесла вслед: «Чтобы у тебя мотор заглох!» И он заглох. Кто-то говорит: «Чтоб ты сдох!», «Чтобы у тебя руки отсохли!» или «Чтобы тебе жить на одну зарплату!» – и это как-то работает.

   – Значит, считаешь, что суть в целенаправленном посыле. А теперь представь себе такие посылы: «Если пойдёшь туда, у тебя рука отсохнет. Если пойдёшь сюда, голова отвалится» и что-нибудь ещё в этом роде.

    – Светка, ты заучилась! Не заклятье, а указатель для витязя на распутье, – засмеялась Тамара. Светлана поддержала веселье подруги.

    Посмеявшись, неожиданно серьёзно проговорила:
  – Смешно. Но я очень серьёзно утверждаю: заклинание не может иметь вариативности. Ты сама это почувствовала. Не мог Ветряков составить такого заклинания, которое предполагало бы спокойную жизнь жены в случае её одиночества и кару за связь с мужчиной.

    – Пожалуй, – согласилась Тамара, – значит, либо он следит за жизнью жены, что, как я понимаю, весьма маловероятно. Либо случайно узнал о том, что она собирается замуж, и, разозлившись, наслал на женщину заклятье. Либо к травме ребёнка он не имеет никакого отношения. И всё, что случилось, случилось само собой.

    – Одно из трёх. И ошибиться никак нельзя, потому что цена ошибки – жизнь ребёнка. Тут одних умозаключений мало. Надо спросить у Майи Васильевны, нет ли в её окружении общих с Семёном знакомых. – Светлана потянулась к блокноту, где был записан номер телефона Майи Васильевны.

    – И всё-таки надо искать людей, по-настоящему обладающих Силой. Была бы Галка, позвонили бы Валентину, попросили бы помощи у него, – Тамара искала выход из непростой ситуации, – а так придётся действовать по наитию.

    – Нужно хорошо подумать, – Светлана задумчиво листала странички своего блокнота, – мы начинаем интересоваться мистикой, магами и колдунами. Представляешь, что подумают знакомые после наших расспросов? Выразительно покрутила у виска указательным пальцем.

    – Конечно, – согласилась Тамара, – но есть ещё один способ: пусть Майя Васильевна сходит в церковь, на исповедь – священники в этом отношении всеведущи. Непременно дадут здравый совет! Мама вообще уверена, что каждый верующий должен причащаться и исповедоваться. Только это про верующих. И где грань между верой и неверием? Но, в любом случае, священнослужитель в помощи отказать не может. Расскажи об этом Майе Васильевне – пусть попробует.

    – И мне мама советовала сходить в церковь, – взглянула на часы, – ужас, уже первый час ночи! Ложись на диване. Всё равно, Максим, я думаю, «задержится» до утра.

*  *  *

     Целую ночь Светлана тревожно металась на широкой постели. Стило закрыть глаза, и виделся Ванечка – тельце, безжизненно лежащее на траве, кровь между пальцами. Почему-то плакал Данька, размазывая по щекам слёзы. Хотела спросить, о чём плачет сын? Вдруг всё исчезло.

    Она ясно увидела небольшую комнату, аккуратную, чистенькую, с простенькой мебелью: старинный комод, стол, диван. На диване Ванечка. Нет, не Ванечка – другой маленький ребёнок. И даже не мальчик – худенькая девочка с реденькими белыми волосиками, рассыпавшимися по плечам. Она плачет. Её Максим, всё в той же противной рубашке цвета хаки, подходит к девочке, берёт её на руки, совсем как она недавно Ванечку. Прижимает к себе. А та, обхватив тоненькими ручонками её Максима, доверчиво положила голову на его плечо. И вдруг тот же противный женский голос:
   – У Сашеньки температура, она не уснёт без тебя. Максик! Ты не можешь оставить её в таком состоянии. Объяснись с женой, разведись. Перестанем прятаться от людей и заживём счастливо.

     Максим нежно обнимает чужого ребёнка, осторожно покачивает его и молчит. Молчит и женщина. Наконец Максим заговорил, глухо, так, что Светлана едва разбирает слова:
    – Думаешь, можно жить счастливо, совершив предательство близких?

    – А что делать? Сейчас несчастливых пятеро. Будет значительно меньше. Не думаю, что развод – такое уж потрясение.

    – Я говорю не о женщине. У тебя Сашенька, ты любишь её, и я её люблю. Но люблю я и своего сына и никогда не причиню ему боли.

   – А я? Что делать мне? Ты ночуешь дома, спишь со своей женой, ей отдаёшь зарплату? – в голосе звучит явная истерика. – Я не могу больше так жить! Если любишь, прими, наконец, решение.

    – Люблю я тебя, одну тебя я люблю и, думаю, не смогу без тебя жить, – клялся чужой женщине муж Светланы, и голос его дрожал, слова прерывались. – Остальное условности. Если ночую дома, то об этом мы с тобой уже договорились. С женой я давно не сплю. Что же касается денег, то их, я думаю, тебе хватает. А сына я не оставлю. Пойми, ему всего десять лет!

     Обида захлестнула душу Светланы, хотела закричать, оторвать мужа от разлучницы, но видение пропало. Села на кровати, не вполне понимая, откуда этот сон и можно ли ему верить. Подушка, промокшая от слёз, подтверждала реальность увиденного.
 
    Днём позвонил Максим: «Олег с Галкой вернулись, вечером собираются к нам. Приготовь что-нибудь, Тамару позови, посидим, пообщаемся, посмотрим, как белые люди отдыхали на Красном море».
И всё: ни извинений, ни объяснений. «Какие тебе нужны объяснения? – сердито спросил внутренний голос, – сама знаешь, Максим не унизится до лжи».

     Максим приехал за пару часов до назначенного времени. Светлана тупо вглядывалась в страницы сайтов, повествующих о чудесных способностях человека. Даже ради встречи с подругами не могла заставить себя готовиться к этому вечеру: на кухонном столе – остатки утреннего чаепития, в раковине – посуда, в холодильнике полное отсутствие продуктов.

    Муж не подошёл, не обнял, даже не поздоровался. Сел напротив.
    – Прости меня, Светка! Но я не мог, действительно, не мог вернуться – обстоятельства, понимаешь? – перевёл дух и решительно продолжил, – а гостей всё-таки надо встретить. Я быстренько слетаю в магазин. Сообразим лёгкий ужин. А ты пока разгреби тут. – Сделал неопределённый жест рукой и вышел из комнаты.

    «Поднимайся, ты не испортишь этого вечера, не унизишься до скандала. Ты сильная, ты всё выдержишь, – увещевал её внутренний голос, – сейчас многое зависит от твоей выдержки».

    Зависит – так зависит, Светлана встала, принялась наводить порядок. Позже вместе с Максимом резали овощи, накрывали стол. В хлопотах ушло напряжение. Муж говорил о работе, вечных её проблемах. Она, как положено жене, слушала и даже сочувствовала немного.

     Вечер удался на славу: Галка раздавала подарки, хвалилась обновками. Подруги восторгались её шоколадным загаром. Мужчины шутили, женщины смеялись их шуткам. Но, как бывает всегда: мужчины в лесу говорят о женщинах, а с женщинами о лесе – разговор свернул на проблемы стройки. Подруги пошли готовить чай, Максим, желая что-то показать Олегу, потянул его к компьютеру. Щёлкнул мышкой, и удивлённо присвистнул:
   – Жена! Ты увлекаешься изотерической литературой! Собираешься стать волшебницей?

    Заглянула в комнату и, как всегда, сказала первое, что пришло на ум:
– Да! Вот останусь одна и буду зарабатывать на хлеб. Чем не ремесло?

    Галка уверенно поддержала:
– У тебя получится. Я же говорила!

     Максим, сжав челюсти так, что явно проступили желваки, отчётливо, с нажимом, произнёс:
– Ты моя жена, и никогда не будешь нуждаться, тебе никогда не придётся зарабатывать на хлеб.
 
   Надо было промолчать, но она уже не могла себя сдерживать.

    –  Это если я захочу принимать от тебя помощь! – гордо ответила женщина.
Последовала немая сцена. Побелевший от гнева, Максим выбежал из квартиры, хлопнув при этом дверью. Олег поспешил за ним.

    – Пообщались! – подвела итог Тамара.

     Ничего не понимая, Галина удивлённо спросила:
    – Ты с ума сошла? Что у вас тут происходит?

    – А ничего, ничего хорошего, – проговорила Светлана и, рыдая, опустилась в кресло.

      – Успокойся! Не пойму, с чего ты завелась, – сердито выговорила подруге Тамара, подавая ей стакан воды, – у тебя беда в доме, семью нужно спасать и мужа спасать. А ты закатываешь истерику, и всё разрушаешь сама, своими руками.
Светлана глотнула воды, посмотрела на девчонок: ничего не понимающая Галка стояла столбом и нервно повторяла: «Не плачь, Светик, не плачь!» Она смотрела, как Томка суетливо перебирает содержимое аптечки. От этой суетности Галке стало совсем плохо.

     Светлана вытерла глаза, не хватало, чтобы девчонки приняли её за душевно больную: «Не обращайте внимания – сейчас всё пройдёт». Отмахнулась от Томкиного лекарства, встала и отправилась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок.

     Глянула в зеркало: взлохмаченная, заплаканная с покрасневшим носом – сущая баба Яга. От такой любой муж убежать должен. И, разозлившись на себя, на свою несдержанность, уселась на край ванны и ещё сильнее залилась слезами. Тамара тем временем рассказывала Галине о событиях последних дней. Поведала о любовном привороте, сделанном Кошкиной. О том, что вчерашнюю ночь Максим провёл вне дома.

     – Да её к суду привлечь надо! И Максиму надо всё рассказать! – горячилась Галина.

    – Нельзя! – охладила её пыл Тамара, – приворот – явление недоказуемое а, стало быть, неподсудное. Максим в него не поверит. Сейчас он влюблён, по-настоящему влюблён в эту кошку. Поэтому действовать нужно по-другому. – Вкратце рассказала про Ванечку и его маму, про то, что они со Светкой решили найти для них сильного экстрасенса. – А уж, если найдём, он и Максиму поможет. Тогда и поквитаемся с драной кошкой, – уверенно пообещала Тамара.
Не дождавшись хозяйки, подруги пошли вызволять её из ванной.

     – Не расстраивайся, ты ему правильно сказала! Думаю, сейчас это сработает – любому мужу приятно видеть свою жену сильной и гордой, не цепляющейся за него, как за соломинку, – Галина обняла подругу, – а этой кошке мы объявим войну.
 
    – В войне даже победитель иногда несёт невосполнимые потери – никогда не знаешь, чем придётся заплатить за победу. А если она окажется пирровой? – Светлана горько усмехнулась. – Простите меня, девочки. Если бы не знала про приворот и думала, что разлюбил, ни минуты бы его не удерживала. А так я всё знаю, знаю, что её любит по принуждению, что нас оставить не может. Вижу, что страдает: осунулся, смотрит, как побитая собака. Злость берёт, что какая-то неведомая сила в одночасье так исковеркала мужика. Не знаю, чего во мне больше – любви или жалости. И не знаю, насколько меня хватит. Мама в подобной ситуации отпустила своего мужа.

    – Не думай даже! – Галка воинственно топнула ногой, – найдём экстрасенса, снимет он проклятый приворот. Чёрт, не помню, куда сунула визитку этого Валентина. Помнишь, парня из кафе? Он говорил, что интересуется загадочными явлениями. Сегодня же найду его визитку.

    – Мы пока мало знаем о приворотах, о том, как они работают. Мама говорит, что каждое насильственное вторжение разрушает личность человека. Экстрасенса, конечно, найти надо. Но хорошего, обладающего Силой и Знанием. И не для того, чтобы снять что-то или что-то поставить. Разобраться надо в причинах и следствиях происходящих явлений.

     – Да найдём мы волшебника, найдём. Не сомневайся. Действовать будем методом проб и ошибок. Я уже придумала, как. Завтра же попробую.

     Подруги не успели подробнее расспросить Галину о сути её метода, потому что в замке повернулся ключ, и в комнату вошли мужчины.

    – Понимаю, что гостям уже пора бы попрощаться с хозяевами, но я видел в холодильнике потрясающий торт, и без чая не уйду! – оповестил всех Олег.

     Чаепитие протекало вполне мирно, но уже через полчаса друзья поднялись из-за стола. Женщины принялись было за уборку посуды. Но Максим предотвратил их попытки: «Сами справимся». Гости быстро ретировались.

    – Ты действительно можешь от меня отказаться? – Максим вопрошающе смотрел на жену. Она неопределённо пожала плечами. – И откажешься принимать мою помощь? – Снова тот же неопределённый жест. А он стоял и ждал определённого ответа. Пауза затягивалась – у Светланы пересохло во рту, шершавый язык царапал воспалённые шершавые губы, при всём своём желании она не могла произнести даже слова. Муж понял её молчание по-своему. Ссутулившись, опустил голову, отвернулся к окну и начал говорить:

    – Я знаю, что виноват, что не вправе просить тебя о понимании. Тем более что сам не могу понять себя. Ты знаешь, есть женщина. Со страшной силой тянет меня к ней. Иногда думаю – любовь, иногда – наваждение. Я не могу без неё, но и с ней никогда мне не бывает спокойно.

     Во сне зову тебя. Она слышит, сердится, даже скандалит, иногда плачет. Я клянусь ей в любви и боюсь заснуть, – в сдавленном глухом голосе звучали безнадёжность и отчаяние, – прости меня, Светка! Я, в самом деле, сошёл с ума. Я не должен говорить с тобой о ней. И от неё к тебе приходить не должен. А не могу. Сам сегодня затащил сюда Галку с Олегом, потому что боялся прийти один.

     Замолчал, погрузился в себя, словно высказал наболевшее и не ждал никакого ответа. Да и что она могла она ответить на его признание? Никакие слова не могли изменить ситуации, она с горечью смотрела на любимого своего мужчину и видела, как глаза, в которых ещё несколько минут назад отражались эмоции, остекленели, стали пустыми. Максим опустился на краешек дивана и пробормотал, словно про себя:
   – Голова раскалывается! Как раскалывается голова!

    Не смогла находиться в отдалении:
    – Максим, у тебя жар.

     – Брось, Светка! Так, небольшая температура. На этой чёртовой стройке кругом одни сквозняки.
Шевельнулась, хотела подойти к шкафу, достать аспирин, но он прижал к своей голове её ладони: «Не уходи, не бросай меня. Ты одна облегчаешь мне боль».

    Так и заснул на диване, прижимая к своей голове её руки. Посидела рядом, накрыла мужа пледом, поправила подушку и выключила свет. На широкой супружеской кровати забылась чутким тревожным сном. Слышала, как метался во сне Максим, что-то бормотал неразборчиво.

    Слышала, как он проснулся, повозился немного, посопел, пытаясь, видимо, понять, где находится. Ещё не было четырёх, туманный рассвет едва пробивался сквозь плотные шторы, а муж тихонько поднялся, минуту поплескался в ванной. Нерешительно заглянул в комнату, где спала жена. Проходить не стал, осторожно вышел в коридор, лязгнула дверная защёлка.


*  *  *

     Галка позвонила чуть свет:
     – Как вы там? Объяснились?

     – Объяснились.

    – И?

    – Не телефонный разговор.

    – Вот ещё, не телефонный! Я умру до вечера. А сейчас у меня дела. Пожелай, чтобы они увенчались успехом. И хоть намекни, что у вас и как!

     – Всё в том же состоянии. Ладно, Галка! У меня тоже дела – продолжаю грызть гранит науки. Надеюсь, добиться успеха. Вечером зайдёшь?

    – Нет, давай погуляем в парке. Я после обеда буду в этом районе. В кафешке посидим. Договорись с Томкой часиков, скажем, на пять. Надеюсь, у меня к тому времени появятся новости. Всё и обсудим.

    – Ладно. – положила трубку, ругая подругу: могла бы пояснить, каких новостей ожидает. Снова погрузилась в мир информации о таинственных, необъяснимых явлениях. Что-то вызывало удивление, что-то отторжение и даже раздражение – напридумывали тут! Всё-таки знание материализма крепко сидело в её голове.

     Когда попадалась статья, объясняющая чудесные явления с точки зрения науки, радовалась. «Человек одновременно выступает в роли приёмника и передатчика волновых колебаний – некое подобие радиолокатора». Просто и понятно! Физику проходили!

     Сидела, изучала, отрываясь только на телефонные разговоры. Майя Васильевна сказала, что  Ванечку выписывают из больницы. Попросила о встрече. Договорилась встретиться с Томкой: «Хочешь посмотреть на третью жену твоего бывшего жениха?»

   Тамара захотела: ей показалось важным увидеть молодую девчонку, решившуюся выйти замуж за Семёна.

      Разговор получился долгим и обстоятельным. Во-первых, Майя Васильевна припомнила, что буквально за пару дней до происшествия с Ванюшей случайно встретилась со своей бывшей соседкой – оказались попутчицами в автобусе. Поговорили, разумеется. «Соседка ещё позавидовала, что я хорошо выгляжу, что при Сёмке была худущая», – погордилась женщина.

    «Вот оно что, – подумала Светлана, – мои предположения подтверждаются: живя в одном городе, не спрячешься. Значит, надежда только на стороннее воздействие».
А Майя Васильевна рассказала о посещении храма.
    – Приняла причастие, исповедалась. Батюшка сказал, что снятие заклятья – трудное, но возможное дело. Только быстро оно не делается. Сначала я должна держать пост и молиться. И все родственники мои должны посещать церковь и молиться, невенчанные должны повенчаться. А уже потом батюшка возьмётся меня отчитывать. И я всю жизнь должна буду посещать церковь, потому что, как сказал батюшка, «кто живёт не с Богом, тот живёт со Дьяволом», – проговорила и беспомощно посмотрела на подруг, – ужас какой-то! Долго всё это – за неделю не управиться. И страшно на всю жизнь загадывать.

    – Ну и что, что долго, – возразила Светлана, – себя и сына спасаете. А это единственное, что даётся  на целую жизнь. И ради этого, думаю, стоит потрудиться.

    – Сами знаете, Светлана Геннадьевна, времени у меня мало! И как я исполню всё это? Я ведь со своей роднёй больше шести лет не общалась. Это тоже мой грех, о котором я позабыла сказать батюшке.

     – Как это? – разом воскликнули и Светлана, и Тамара, – шесть лет не встречаться с родителями? – Это было выше их понимания. Наконец, Тамара сообразила:
     –  Они далеко живут?

    – Да нет! Тут недалечко, в деревне. Поссорились мы. У меня сестра есть, на три года меня старше. Парень у неё был. С ней женихался, а меня норовил облапать. Короче, сестра увидела нас целующимися. Жениха прогнала, а мне семейство такую выволочку устроило, что хоть беги из дома. Я разозлилась и ухала в город.

   Тут и Семён повстречался. Замуж позвал – я пошла, думала, взрослый, умный, людей лечит. Про замужество я назло родственникам не сообщила, чтобы знали, как всякими грязными словами обзываться. Потом нелады в семье, тут уж вовсе нечего сообщать: стыд один, да и только. Хотела написать, когда Ваня родился. Да как писать про рождение ребёнка, если я о замужестве не писала?

    Теперь уже поздно. Они давно обо мне и думать забыли, а надо идти, просить помощи. Неловко как-то. Стыдно даже. Не знаю, смогу ли.

    – Ну, это уж, Майя Васильевна, зависит от того, для чего просить. Хотите спасти себя и ребёнка, пойдёте и прощения у родственников попросите, – Тамара выговаривала женщине. – Я думаю, они любят вас, переживают давнюю ссору, вину свою видят. Важно, чтобы и вы свою увидели.

    Неожиданно подумала о том, что и её родители переживают за неё, вспомнила, как трогательно, истово молится мама за свою неудачливую дочь. «Как всё закончится, непременно поеду к маме».

     Прощаясь, Майя Васильевна согласилась с доводами подруг: «Выпишут Ванечку из больницы, сразу поедем домой».

    Неожиданно к подругам подошёл Олег.
   – Где моя благоверная?

    – Рано ещё, обещала, что будет в пять.

    – Что, девочки, кофе с коньяком или коньяк с кофе?

    – Кофе с мороженым, если можно, – рассмеялись подруги.

    – Можно и кофе с мороженым, – улыбнулся Олег, – так чем вы тут занимались, милые дамы?

     Не отвечать было невежливо, сказать правду – непотребно для восприятия, а обманывать, да ещё вот так, сходу, Светлана не умела. Поэтому ответила как можно правдивей:
   – В последний рабочий день в саду у меня один воспитанник получил травму. Здесь была его мама. Мы пытались выяснить обстоятельства произошедшего.

    – Не умеете врать, Светлана Геннадьевна!

    – Говорю чистую правду.

     – А про экстрасенсов и колдунов где правда? Не юлите. Мне Галка всё рассказала. Поверить в подобную чертовщину сложно. Но жена была убедительна. Говорит, что вы в постижении таинственного уже преуспели. Докладывайте итоги. Убеждайте меня.

     – Чем тебя можно убедить? – спросила Светлана, – тем, что какая-то независимая сила существует? Так это ты и сам, наверное, знаешь. А раз есть Сила, то есть и люди, которые её используют, одни во благо, другие во зло. Как работает эта Сила, не знаем. Слишком мало прочли, но стараемся разобраться. Но в том, что Силе, употреблённой во зло, нужно что-то противопоставить, убеждены окончательно.

    – Ладно, почти уговорили. Глядя на своего друга, я склоняюсь к тому, что такая сила есть.

     Официантка принесла заказ, разговор временно прекратился. Возобновился же он уже в другом направлении: появилась Галина. Эффектно усевшись на стульчик, она гордо заявила:
    – Поздравьте меня! С меня только что сняли порчу, – лёгкий шок охватил компанию, а Галина продолжала, – и не только это: почистили мою ауру, погадали на будущее. И всё за три тысячи родных российских рублей. Он хотел и венец безбрачия снять, но белый след от кольца изменил планы ясновидца.

    – Чего он хотел с тебя снять? – Олег даже привстал со своего стула.

     В ответ Галка расхохоталась. Смеялась заливисто, громко. Но чем больше смеялась жена, тем мрачней становился муж.
     – Ты хочешь сказать, что была у какого-то мужика? Была с ним один на один, и он чего-то с тебя там снимал. Жена! Ты в своём уме? Или вы все тут сумасшедшие?

    – Все мы тут вполне нормальные. А мужчина был, действительно, хорош: импозантный такой мужчина, волосы длинные, до плеч. А уж как слушать умеет! Сразу всё ему и выложишь.

     – Галка! Перестань. Ты сумасшедшая, – остановила подругу Тамара. Она вспомнила, что проделывал со своими клиентами Семён, содрогнулась от ужаса и строго проговорила, – мы не договаривались посещать мужчин-экстрасенсов.

     – Вот именно! – сердито подтвердил Олег, – за мужиков ты у меня ответишь! А ещё я утверждаю, что туфта ваши экстрасенсы, ясновидящие и колдуны. Туфта ваша Сила. Выдумали, чёрт знает, что. А я тебе поверил! Чуть Максиму в лоб всю эту дурь не выложил! Вот бы поржали надо мной в офисе! – Олег промокнул платком лоб, покрывшийся испариной, и снова посмотрел на жену, – сколько, сколько ты отдала своему ясновидящему – три тысячи?!

    – Нет, Олежек! Три только последнему. Знаешь, как он именуется: «Парапсихолог, избранный посредник, ясновидящий!» Это же впечатляет. За это и не столько отдашь! А две первые магини по пятьсот рублей взяли. Они ауру не чистили – просто на картах погадали, а одна золотым кольцом на ниточке покачала – и всё, за те же пятьсот рублей.
 
     – Четыре тысячи за день? Жена, у тебя какая зарплата?

     – Причём тут моя зарплата? Понятно, что самозванцев и шарлатанов много. Но как найти настоящего специалиста, если не ходить и не проверять каждого? Конечно, я обошла только троих, а надо обойти всех, надо познакомиться и с теми, кто имеет странички в интернете.

     – Ты собираешься ходить по всем «специалистам» и всем платить по три тысячи? Дорогая, ты замужем не за Абрамовичем. Думаю, и он таких расходов не осилил бы.
     – Во-первых, не все берут по три тысячи. Во-вторых, можно ограничиться меньшим набором услуг. А в-третьих, ты хочешь помочь своему другу или нет? Если хочешь, а мы все хотим, то предлагаю оптимизировать процесс.

      Том, тебе, я думаю, надо засесть в Интернете – заходи на сайты волшебников всех мастей. Ты же профессиональный психолог и самая хваткая из нас. По нескольким фразам, по их сути сможешь вычислить, кто общается с тобой: человек, обладающий способностями или обыкновенный вымогатель. Это будет дешевле и охватит большее число «волшебников».

     Светка будет изучать и анализировать всё, что написано сторонниками и критиками экстрасенсорики. А я буду посещать ясновидящих и гадалок в их салонах. И ты, дорогой, можешь поучаствовать в процессе путём его финансирования. Хочешь, давай посещать их вместе. Выбирай.

     Олег сделал большие глаза.
    – Ох, эти женщины! Не верю я в ваши теории, понимаете, не верю, – сердито проворчал он, но, встретившись с хмурым взглядом жены, неожиданно согласился, – из предложенных мне форм участия выбираю финансирование. Галка захлопала в ладоши и чмокнула мужа в щёку.

     – У нас тоже есть деньги, тихо проговорила Светлана, – думаю, этот способ самый действенный.



     – Девчонки, вы с ума сошли, и я с вами. – Олег горестно вздохнул. – Если вы утверждаете, что в городе имеется большое количество людей, обладающих сверхспособностями, и работают они вполне легально, значит, их клиентов насчитывается во много раз больше. Предлагаю ещё один способ: ищите клиентов, как удачливых, так и не очень. Каждый из них с радостью поделится результатом посещения экстрасенса.

     Ладно, поскольку это, чаще всего, женщины, сам попробую что-нибудь разузнать. Так что завтра включаемся в работу, а сегодня предлагаю разойтись по домам – нам с женой предстоит визит к тёще.
 
    – И мне бы к маме съездить, – проговорила Тамара, – во-первых, давно не была, а, во-вторых, наши мамы многое могут знать.

     – Так поехали с нами! Сейчас заедем за Ленкой и вперёд! – предложил  Олег, – мы можем даже заночевать там.


*  *  *

    Светлана понимала, что Томкино желание немедленно навестить родителей навеяно разговором с Майей Васильевной. Надо же – взрослая женщина, а по-детски обидевшись на самых близких людей, шесть лет не встречается с ними! Не думая, что они старятся, болеют, переживают!

    Захотелось увидеть свою маму, не огорчать её своими бедами, нет. Просто прижаться к ней, молча посидеть рядом. Внезапно пришло решение позвонить, услышать родной голос:
    – Мамочка, здравствуй! Я просто очень соскучилась. Как вы там? Как Данька? У нас всё по-прежнему, – голос слегка погрустнел. Мама мгновенно уловила интонацию и сообщила совершенно неожиданное.

    – Подруга пригласила Даниила на день рождения. Ему очень хочется пойти. А мне надо бы показаться хорошему врачу – что-то сердце стало побаливать. Так что мы завтра приедем. Выедем утренним автобусом и около полудня будем дома.

    – Мама! Ну что же вы на автобусе?! – хотела сказать, что скажет Максиму, и он… Сразу одёрнула себя: ничего он не предпримет. Теперь он не кинется встречать ни тёщу, ни сына. Мама будто прочла её мысли: «Ничего, девочка, сами доберёмся. Ты будешь дома? Тогда до завтра».

    Окрылённая, поспешила домой. Ей предстоял хлопотный вечер подготовки к приезду мамы и сына, а это совсем не то, что вечер в одиночестве. Радость ожидания омрачал червячок сомнения: звонить мужу или не звонить. Вопрос трактовался так: поставить Даньку и маму перед фактом, что отец и муж ушёл, и семья распалась, или пощадить и какое-то время пытаться сохранить лицо. Решила предоставить выбор мужу.

    – Алло! Максим, это я – завтра приезжают Данька и мама, – помолчала, слушая в трубке его дыхание, – вот, решила сообщить тебе об этом.

    – Как приезжают? Почему?

    – Приезжают автобусом. Наш сын вырос, подружка пригласила его на день рождения!

    – Ничего себе, – присвистнул Максим, – только из-за этого едут?

    – Мама хочет показаться врачу.

     – Хорошо. Каким рейсом приезжают? Я встречу их на вокзале. Если хочешь, поедем вместе.

    – Спасибо, я встречу вас дома.

    
    И всё. И весь разговор, холодный, как полярная тундра.

    Обед прошёл, как в прошлые времена, дружно и весело. Отец немного иронично, но очень заинтересованно расспрашивал сына о подруге: где живёт? Оказалось, в другом районе города. Как познакомились? – Вместе занимаются плаванием. Что любит девочка? – Любит всё красивое,   занимается в художественной школе и ходит в балетную студию. Как же зовут такое сокровище? –  Настя. Но она любит, чтобы её называли Анастасией. «Ничего себе! – восхищённо проговорил отец, – тогда поедем покупать подарок для Анастасии».

    Успокоенная комфортной обстановкой обеда, Светлана слегка расслабилась. Максим интересовался и маминым здоровьем. Сказал, что лучший кардиолог города принимает на Воробьёвской. Посоветовал сегодня записаться на приём. «Телефон клиники записан где-то в моём блокноте, посмотри», – посоветовал он жене.

    Максим и Данька уехали за подарком, мама вернула её к реальности:
    – Решила отпустить?

    – Почему ты так подумала?

    – Да уж очень он спокоен, уверен в себе.

     – Намекнула, что цепляться не стану. И, в крайнем случае, себя и своего сына обеспечить сумею и выращу его в любви. А с кем жить и кого любить, Максим для себя должен решить сам. Выбор оставляю за ним.

   – Тогда это будет продолжаться очень долго. Та женщина его не выпустит. Измучаешься вся. И он измучается. Ладно. Тебе виднее, как следует поступить. Обед, во всяком случае, был замечательным.

    В поисках номера телефона клиники Светлана наткнулась на путёвки для семейного отдыха, ещё недавно купленные мужем. Теперь ничего не будет: ни семейного отдыха, ни самой семьи. Как Данька переживёт расставание с отцом?
    – Мама! Недавно Максим купил путёвки: «Лучшие курорты Египта!» Купил для нас. Но теперь, сама понимаешь, это не актуально. Пропадут путёвки – жаль. Может, вы с Данькой съездите?

    – Нет, доченька, – покачала головой Дарья Кирилловна, – дальний перелёт и резкая смена климата уже не для меня. Да и не по возрасту мне на курорты ездить. В молодости не ездила. В саду запасалась здоровьем.

   – Мама! Ты ещё у меня молодая! Хотя про резкую смену климата я не подумала. Отдам-ка я эти путёвки Томке. Она у нас ещё очень молодая, а тоже никуда не ездила. Но во сне видела, что отдыхает за границей.

   – Верно, девочка. Только посоветуйся сначала с Максимилианом.

    Остаток дня и вечер прошли в тёплой семейной обстановке. Данька показывал роскошный альбом «Сокровища Эрмитажа», который они с папой купили для Анастасии, говорил, что был у папы на работе: и в офисе, и на стройке, где недавно случилась авария. «Там такой огромный кран упал, и удар был такой силы, что стрела погнулась! Сам видел!»

    Встревоженно взглянула на Максима, и он понял её тревогу. Нарочито, по-хозяйски, обнял её, поцеловал в ушко и, чтобы никто не услышал, тихо успокоил: «Я никогда не сделаю своему сыну больно». И всё. А она-то подумала, что, может быть, путёвки в Египет ещё пригодятся.

   Максим свозил маму к врачу и уехал на работу. Светлана с сыном начали собираться в гости. Собственно, в гости собирался Данька. Светлана должна была завезти его к Анастасии, потом собиралась посидеть в читальном зале библиотеки. В отделе редких книг имеется книга А.Сумарокова «Историческое и научное исследование древнего волхования, животного магнетизма и спиритизма». Книга только в читальном зале.

   Анастасия, тоненькая девочка с большими серьёзными глазами, встретила гостей у калитки. Светлана «сдала» сына на руки хозяйке и пообещала зайти за ним позже.

   В нетерпении спешила на встречу с одной из первых изданных в России книг, исследующих таинственные явления. Чтение не обмануло ожиданий. Не то чтобы она почерпнула какие-то новые знания, просто всё, что хаотично держалось в мозгах, вдруг сложилось в некую, многое объясняющую систему. Материя и энергия, которая в книге названа «всеобщей жидкостью», едины. Количеством этой энергии, находящейся в самом человеке, обуславливаются его здоровье или болезнь.

   «Вот оно, – радостно думала Светлана, – доказательство того, что всё таинственное существует и работает, что таинственное и непонятное могло стать совершенно обыкновенным, если бы наука пошла за первопроходцами и продолжила их дело. Как много бы выиграли люди от постижения истины: не было бы непонятного – не стало бы шарлатанов и обманщиков, появилось бы больше хороших целителей – нация стала бы здоровее».

    О времени Светлана вспомнила, когда из динамиков донеслось сообщение о том, что читальный зал закрывается. Сдала книгу, торопливо попрощалась и поспешила к Вороничевым. Когда пришла в дом, гости, если и были таковые, уже разошлись.

   Анастасия, Данька и ещё один мальчик, которому было года четыре, не больше, чинно сидели на диване и рассматривали альбом, подаренный Данькой. «Неужели вот так и просидели целый вечер?» – ужаснулась она. Напомнила сыну, что пора прощаться с хозяевами, но он заупрямился: «Ещё чуть-чуть».

    Да и мама Анастасии настойчиво приглашала к чаю. «Сейчас папа Анастасии закончит печатать фотографии, и вы в полной мере сможете ощутить атмосферу нашего праздника», – привела она последний убедительный довод. Светлана согласилась.

    Через несколько минут высокий мужчина приятной наружности внёс в комнату объёмистую пачку фотографий. Поздоровался с гостьей. Слегка поклонившись, представился: «Кирилл». И уже обращаясь к детям, улыбаясь, проговорил: «Пожалуйте, господа, взгляните, сколь колоритно вы выглядите!» Анастасия закрыла книгу, осторожно положила её на столик, где возвышалась гора различной величины свёртков. Взяла Даньку за руку: «Побежали!»

    Маленький мальчик, то ли гость или братик, скатился с дивана и с криком: «Меня постойте, я тоже хочу!» – поспешил за старшими детьми. Вышло как-то очень непосредственно, все дружно рассмеялись. Светлана с болью подумала, что ещё совсем недавно такой же смех звучал и в её доме.

    Кирилл подождал, пока малыш усядется на кресло. Веером разложил по столу фотографии: «Полюбуйтесь!» А полюбоваться было на что.

    Пять – шесть детишек обоего пола играют в прятки. Водит, по-видимому, Данька – расставил руки, глаза завязаны, напряжённо прислушивается к каждому шороху. Бабочка на плече, жилет расстёгнут, из-под него, словно маленькая юбочка, выглядывает рубашка. Светлана было смутилась, но, поняв, что в игре политес не в чести, успокоилась, принялась рассматривать фотографии.

   На следующем снимке поводов для смеха существенно меньше – разбившаяся на три части ваза лежит на полу. Около неё гость, что прятался за столиком: глаза виноватые, удивлённо смотрит на пол. Анастасия подбирает с пола цветы, какой-то мужчина в светлой, в голубую клеточку рубашке, нагнулся, подбирает осколки.

   – Никита же не хотел, – смущённо сказал Данька.

   – Конечно, всё получилось нечаянно, – подтвердила мама Анастасии.

   – Не нечаянно, а так должно было случиться, – вступилась Анастасия,   дед Димыч сказал, что посуда бьется к счастью.

   – Он твой дедушка? – спросил у Анастасии Данька.

   – Это мой третий дедушка, дед Димыч, – с гордостью ответила девочка.

   – Я думаю, трёх дедушек ни у кого не бывает, – посомневался Данька, – у меня вот ни одного нет. Бабушки две, а деда ни одного.

   – Погодите, – вмешалась мама Анастасии, – вы совсем запутаете Светлану Геннадьевну. Этот дед Димыч имеет, конечно, полное имя и отчество – Дмитрий Сергеевич Строгов. Это очень дорогой нам человек. Анастасию назвали в честь его дочери. А Димке он приходится крёстным отцом.

   Уставши от разговоров взрослых, дети убежали, а Мария продолжила:
   – У нас с Кириллом долго не было детей. Мы прошли все обследования, всех врачей – ничего не помогало. Кто-то нам посоветовал Дмитрия Строгова: «Целитель от Бога. Живёт в Зареченске, работает на заводе, по вечерам дома принимает страждущих». Мама сказала: «Про целителей добрая слава ходит. Хотя встречаются, конечно, разные. Поезжайте, Бог милостив. Вы же ничего не теряете».

    Мы и поехали – и в результате появилась Анастасия. Позже я к нему отвела свою подругу. Вылечил и её – сына назвали в честь Дмитрия Сергеевича и попросили его стать крёстным. И Димку, и Анастасию он очень любит, его взрослые дети живут в другой стране. Он скучает по ним, – вздохнула.

    У Светланы затрепетало сердце: вот оно, то, что ищут она и её подруги: умелый, честный, добрый человек, обладающий экстрасенсорными способностями. После минутного молчания она с замиранием сердца спросила:
    – Дмитрий Сергеевич только лечит, или имеет другие способности?

   – Не знаю, по-моему, только лечит.

   «А жаль», – подумала Светлана.


*  *  *

    Мама с Даниилом уезжали через два дня. Сын возражал, хотел остаться дома. И только уверения отца в том, что бабушка без него не справится, что она больна и ей нужен помощник, убедили его в необходимости ехать. Договорились, что Максим тёщу и сына утром отвезёт в Земляничный.

    Прощание было тихим: Данька сопел, пробуя на вес набитую продуктами сумку. Мать с дочерью молчали. Слова, которые не стоило произносить вслух, передавались телепатически, лучились в повлажневших глазах:
    – Всё будет хорошо, мамочка, не волнуйся!

    – Терпения тебе, дочь, терпения и мудрости.

    – Для чего мудрость и терпение, мама: чтобы сберечь семью или пережить её потерю?

     – Чтобы сохранить себя и своё достоинство.

     Опустила глаза, в тайне сомневаясь, что она и её достоинство – самое главное в её ситуации; вокруг неё целый мир главного: Данька, Максим и чужая женщина, решившая разрушить этот мир. Понимала, что маме о подобных мыслях и догадываться не нужно. Но мама крепко обняла её и чётко, разделяя слова, проговорила: «В любой твоей ситуации самое главное – это ты и твоё достоинство».

     Вот и догадайся, чего пожелала ей мамочка.
    На долгие раздумья времени не оказалось. Позвонила Галка. «Олег нашёл настоящего экстрасенса. Виктория Межинская! Чудеса прозорливости и понимания, дар провидца! Врач-кардиолог, что лечил Николаева, посоветовал тому обратиться к Виктории после лечения в клинике. И она очень помогла. Позвони ей. Хочешь, сходим к ней вместе?»

    Отказавшись от сопровождения, Светлана набрала номер. Женщина с приятным мелодичным голосом ответила сразу.
– Виктория? Здравствуйте. Я Светлана Лагунова. Звоню по рекомендации Сергея Васильевича Николаева, которому, если припомните, Вы недавно оказывали помощь. Я прошу Вас о консультации.

     – Рада Вас слышать, Светлана. С удовольствием с Вами пообщаюсь. Приходите. Если Вам удобно, можете подъехать прямо сейчас. Вы, я понимаю, пташка ранняя. – Немного помолчала, а потом спросила, – скажите, Светлана, Вы стоите у телефона, и на Вас надето голубое платье? Нет, голубая кофточка с малиновым узором на груди и джинсы.

     – Точно, только не кофточка, а футболка, на груди, действительно, изображён малиновый факел. От стирки он потерял цвет и форму. В прошлом году наша семья принимала участие в соревнованиях «Папа, мама, я – спортивная семья», с тех пор экипировка осталась. А как Вы угадали?

    – Не знаю, – улыбнулась Виктория.

    Уже через полчаса Светлана входила комнату экстрасенса. Ничего необычного, комната, как комната: низкий диван, мягкие кресла, стеклянный журнальный столик. Рядом невысокая тумбочка с выдвижными ящиками, на ней резная шкатулка. Никаких магических атрибутов: ни талисманов, ни светящихся шаров.

    Молодая женщина, приветливо улыбаясь, указала на кресло:
   – Присаживайтесь. Что с вами приключилось?

    Светлана открыла сумку, чтобы достать фотографию Майи Васильевны, но Виктория опередила её.
– Со своими клиентами я не обсуждаю ситуации других людей. С Вами о вас – таково моё правило. Если вдумаетесь, не такое оно и плохое. Не понимаю, почему Вы пришли ко мне, – задумчиво проговорила магиня, – Вы сами обладаете сильным полем, Вам многое под силу. Не хотите поговорить о себе?

    – Не уверена, что обладаю какой-то энергией. А если и обладаю, то, точно, не умею ей пользоваться, – развела руками, – что тут поделаешь! Я пришла к Вам попросить помощи этой женщине и её сыну. У них сложная ситуация, в сути которой мы не смогли разобраться. Свои проблемы я стараюсь решать сама, – последняя фраза прозвучала особенно резко. Чтобы смягчить невольную грубость, Светлана, словно извиняясь, добавила, – но совет, вероятно, я охотно бы выслушала.

    Виктория с интересом взглянула на «колючую» женщину и коротко приказала: «Говорите!» И Светлана заговорила. Тщательно подбирая слова, она коротенько изложила историю краха её семейной жизни.
– Чего Вы хотите?

    – Сейчас уже не знаю, – Светлана неопределённо пожала плечами. – Наверное, хотела бы вернуть мир и спокойствие в мою семью. Понимаю, что сегодня это вряд ли возможно – муж крепко привязан к той женщине, говорит, что любит её и её дочь. Если с такой любовью ничего нельзя поделать, пусть он будет счастлив и перестанет метаться между двумя домами. Себе тоже хочу покоя.

    – А привороты – отвороты? Их существует великое множество. Не желаете ли попробовать?

    – Первой мыслью было именно такое желание. Но, говорят, всякого рода вмешательство в энергетическое поле человека разрушает его.

   – Правильно говорят. Кроме того, нужно знать, что приворот, поставленный профессионально, снять довольно трудно, это большая работа, и стоит она довольно дорого. Но суть даже не в этом. Суть в другом: нужно ли его снимать?

   Светлана озадаченно смотрела на собеседницу: как она зарабатывает свои деньги, если с первой минуты беседы начинает убеждать клиента в ненужности её услуг? А Виктория, словно прочла её мысли, засмеялась и подтвердила:
– Я достаточно зарабатываю на проведении обрядов, приносящих пользу людям. За дурную работу стараюсь не браться. Представьте себе, одна женщина поставила приворот, другая сняла, первая ещё раз поставила, вторая ещё раз сняла. И до какого результата они будут соперничать? Пока не сведут несчастного в могилу! Уверяю Вас, долго ждать подобного исхода им не придётся. Хотите – попробуйте!

     – Что же делать? По-вашему, любая подлость должна оставаться безнаказанной?

    – Мы не ведём речи о наказании. У человека нет права казнить или миловать – этим ведает другая, высшая сила, которая «каждому воздаёт по делам нашим». У нас более скромная задача – жить по законам добра, и, если попадаем в неприятную ситуацию, которую, как правило, притягиваем сами, то отрабатывать её, стараясь понять, как попали в неё и какой урок должны извлечь.

    – Как это? – не поняла Светлана.

    – Приворот невозможно поставить на человека, не давшего к этому повода. Вы понимаете, о чём я говорю. Но если мужчина даёт чужой женщине повод надеяться на близкие отношения, возможно, он чего-то не получил в своей семье? Стало быть, им: и жене, и мужу – есть над чем поработать, принимая случившееся как предупреждение свыше.

     А дальше – покаяние, молитвы о вразумлении, ниспослании благодати. Это самый надёжный путь. Все иные действия, направленные на причинение зла другому человеку, – кратчайший путь к разрушению самой себя. Это должно быть известно каждому.

    Разговор иссяк. Вжавшись в кресло, Светлана осмысливала услышанное. Значит, в произошедшем есть и её вина. И Максим – не случайная жертва сексуально озабоченной женщины, а активный участник процесса. Значит, всем сестрам по серьгам?

    – Так что же выходит, нужно отпустить? – недоуменно спросила Светлана.

    – Выбор решения целиком зависит от Вас. Подождите, я сейчас посмотрю вашу ситуацию на картах. – Вероника достала из резной шкатулки карты, как показалось Светлане, необычайной красоты – настоящее произведение искусства. Яркие, красочные, они по размерам вдвое превышали обычные. Пока Светлана любовалась их видом, Виктория делала расклад, внимательно вглядываясь в значение каждой карты.

    – Знаете, а у вас ещё ничего не решено: ситуация может развиваться как в ту, так и в другую сторону. Путь любви всегда длиннее пути ненависти. Но только он может дать желаемые результаты. Работайте. И помните, искренняя молитва Пресвятой Богородице приблизит Вас к результату.

     Говорить было больше не о чем. Светлана засобиралась домой, но Вероника остановила её:
    – У Вас есть Сила. И я верю, что Вы найдёте ей достойное применение: станете целительницей, ведуньей или предсказательницей. В знак того, что я первая указала на Ваш Дар, предлагаю выпить по чашке чая.

     За чаем шла свободная беседа о силе Дара и ответственности за него, о чёрной и белой магии. Светлана рассказала о маме, историю её отношений с отцом.

     – Странно, что, имея такую маму, Вы пришли за помощью ко мне, – покачала головой Вероника.

     – Да не занимается моя мама ничем таким особенным; интуиция у неё, конечно, развита: знает, когда я приеду, почувствовала, что изменился муж, увидела на нём привороты, но матери всегда тонко чувствуют состояние детей. Как-то мама сказала, что почистила нашу квартиру, и там было от чего её чистить! Сказала, что на мне поставила защиту. К Вам же я пришла справиться об этой женщине, – снова потянулась сумке, начала вытаскивать фотографию, держа её изображением вниз.

     – Дайте я угадаю! На фотографии молодая женщина лет двадцати семи. Короткие светлые волосы. Одета в белую кофточку и синюю, в белую полоску, юбку.

    – Как у Вас это получается?

    – Не стану тебя запутывать, скажу, что это результат длительных тренировок, считывание информации с соответствующих каналов. А на женщине этой, действительно, порча. И снять её совсем не трудно. Но опять же, одно моё вмешательство её проблем не решит. Я сниму, кто-то поставит. Сначала ей следует очистить душу и сердце, простить всех, на кого была сердита, самой попросить прошения – необходимая работа для тех, кто хочет сохранить себя. После такой работы имеет смысл посетить экстрасенса, – ещё раз посмотрела на фотографию, – впрочем, думаю, что женщина на правильном пути, хотя и наворотила в жизни немало.

    – Это правда. Сейчас она пытается измениться. Просто быстро такие перемены не происходят.

    – Быстро ничто не происходит, – согласилась Вероника. – А Ваши способности наследственные?

   – Не знаю, есть ли они у меня. Если есть, наверное, от мамы. Она у меня библиограф – очень начитанный человек. Знаете, её коронная фраза: «Это не достойно будущего психолога». Не достойно верить в колдунов, ворожей и гадалок, а вера в приметы приравнивается, с её точки зрения, к нарушению кодекса строителя коммунизма.

    – Понимаю. Ваша мама пыталась изменить Вашу судьбу. Да только это не в человеческой власти – у каждого свой долг, своё назначение. Мама Ваша не занимается никакими практиками?

    – Насколько я знаю, нет. Ну, может быть, сейчас – только для внутрисемейного употребления.

   – А как она себя чувствует?

   – Вышла на пенсию – стала побаливать: сердце, давление.

   – Вот-вот, скажите ей, она обязательно должна тратить живущую в ней Силу. Иначе Сила начнёт разрушать организм. Болезни – во многом следствие воздействия её нерастраченной энергии. И Вам от души советую освоить какие-нибудь практики. Коли у Вас психологическое образование, Вы могли бы стать специалистом по разрешению семейных конфликтов! И Сила Ваша пришлась бы очень кстати – помогали бы людям.

    – Спасибо, подумаю. – Вспомнилась фраза, в сердцах брошенная мужу: «Чем не ремесло?»
«Боже, сама себе накликала», – ужаснулась Светлана. Про маму высказалась осторожнее:  "И маме Ваше мнение передам".
Провожая гостью, Виктория уверенно подытожила:
    – Надолго не прощаюсь. Чувствую, у Вас появится новый статус, и мы обязательно встретимся.

    Весь день Светлана находилась под впечатлением встречи с ясновидящей. С удивлением и восторгом она думала о том, как много удивительных, совершенно не постижимых способностей может быть дано человеку: видеть через время и расстояние, читать чужие судьбы, влиять на них.

    «И эта Сила может быть дана мне? – подумала она и вдруг испугалась, – а она мне нужна, эта Сила? И почему мама, предполагая во мне её наличие, оберегала меня от неё? Почему скрывала свои способности?» Десятки «почему» буравчиками сверлили мозг, задвинув куда-то мысли о проблемах собственной семьи. Главным стало «могу – не могу» и «надо ли мне это»? Погрузилась в чтение изотерической литературы, рассказов о судьбах экстрасенсов.

    За этим занятием застал её муж, вовремя вернувшийся с работы. Пошёл на кухню, сделал омлет, налил молока: «Садись, ведь не ужинала». Она вспомнила, что и не обедала. Но в ту минуту это не было важным для неё. Пододвинулась к столу вместе с ноутбуком. Не ощущая вкуса, что-то жевала, пытаясь ухватить ускользающий – ответ на «почему».

   – Послушай, жена! Откуда интерес к подобной литературе? Никогда не видел тебя за подобным чтивом! Что, действительно, собираешься менять профессию?

   – Да нет, просто интересно разобраться.

   – В чём?

   – Ты не поймёшь.

   – Я постараюсь. Найдём ответ на твои вопросы, и, может, тогда, возвращаясь домой, я буду заставать на столе ужин, в холодильнике продукты. И жена будет встречать меня более осмысленным взглядом.

     Слово «жена» резануло по слуху, всколыхнуло обиду, напомнило о вине и о том, что ясновидящая сказала, что ещё ничего не решено. Захотелось пояснить, извиниться, смягчить ситуацию.
    – Понимаешь, Максим, я ведь не знаю, когда ты придёшь ночевать, когда – нет. Для одной себя готовить не хочется. А литература эта отражает иное миропредставление, отличное от нашего. Хочется разобраться в нём, заодно, и в себе.

    – Вы с ума посходили: сегодня Олег битый час просвещал меня насчёт постороннего биоэнергетического влияния на ум и волю человека.

   – Ты не поверил?

    – Нет, не поверил. Повторять средневековые страшилки в двадцать первом веке, по-моему, чушь собачья. Тебя прошу об одном: не раскачивай лодку. Вы с Данькой очень дороги мне. Дома я не ночевал всего несколько раз – поверь, тогда, действительно, были очень серьёзные обстоятельства.

     Знала она эти «обстоятельства». Смотрела на мужа, ожидая продолжения разговора. Максим и продолжил:
– Через неделю у нас поездка в Египет, но, честное слово, Светка, не могу я поехать. На работе всё валится. Сегодня не выиграл очередной конкурс. Меня Олег убьёт. Пока они с Галкой отдыхали, много прорех образовалось. Придётся латать. В Египет съезди с Данькой и Евдокией Кирилловной. Данька сил перед учебным годом наберётся, тёща здоровье поправит.

    – Не поправит. Ей длительные перелёты, как и смена климата, противопоказаны. А за поездку не волнуйся, мы возьмём Томку, – спокойно сказала и в который раз мысленно отпустила мужа.

      С утра прискакала Галка. С круглыми, как блюдце, глазами, с порога начала передачу последних известий.
    – Никогда не видела Олега таким бешеным. Ругался последними словами: пока мы были в отпуске, Максим два раза упустил возможность заключить подряд на строительство. А вчера – ещё раз. Олег говорит, что, если так будет продолжаться, через полгода фирма развалится. А Максим ничего не хочет понимать. Олег рассказал ему всё про Лизку, про её привороты. Они чуть не подрались даже.

    – Максим не поверил про привороты, – спокойно ответила подруге, почувствовав нечаянное облегчение: не обманул про сложности на работе! Надежда шевельнулась в душе – «ещё ничего не решено». Ободрённая открытием, принялась защищать мужа:
     – О трудностях на работе Максим переживает. Отказался даже от поездки на море. Предложил, поехать нам с мамой и с Данилкой. Да мама не сможет. Приглашу с собой Томку.

      Галина недоверчиво взглянула на подругу, но, прочитав в её глазах полное спокойствие, успокоилась и сама. Обсудили состоявшийся визит к Виктории Межинской. «Надо же – повезло тебе с первого раза! Хорошо хоть, по экстрасенсам больше не надо бегать – я ведь тридцать четыре человека обошла. И кругом такая фигня! Не выскажешь!»


*  *  *

     Тамара появилась на третий день. Окрылённая, со счастливым блеском в глазах, кинулась к подруге:
     – Светка! Ты не представляешь, как здорово быть дома! Приехала – мама маленькая, ссутулившаяся; лицо, руки в морщинах и совершенно седая. Отец совсем состарился – едва перебирает ногами. А они у меня, по сути, ещё молодые – чуть больше шестидесяти.

     Дураки мы, не умеем любить родителей, всё самих себя больше лелеем, о себе печёмся. Мама за это время дважды лежала в больнице. Мне о болезни сообщать не разрешала, чтобы  «не доставить доченьке беспокойства». До сих пор стыдно! Три счастливых дня провела я дома: всё говорили, говорили. И за это Майе Васильевне спасибо. Как у неё дела?

    – Не знаю. На работу звонила – Ванечка в саду не появлялся.

    – Господи! – всполошилась Тамара, – вдруг он её убил или с ребёнком что-нибудь сделал? Надо съездить к ним домой. Знаешь адрес?

    Тамарина тревога передалась и Светлане. Позвонила Кате, воспитательнице старшей группы. Та назвала адрес Ветерковых. Соседка по квартире ясности не внесла: «Майка сказала, что едет проведать родителей. Как уехали с Ванькой, так больше и не появлялись. Мужик какой-то ходит, видать, у него ключ от квартиры. Больше никто их не спрашивал».

    Домой возвращались озадаченные: мужчина, что приходит в дом, – вероятно, Павел Матвеевич. А где находятся хозяйка и мальчик, даже предположить было страшно.

    – Светка! У тебя бывают видения. Постарайся увидеть. Ты можешь.

    – Постарайся! – сердито проворчала Светлана, – думаешь, видения ко мне заходят по заказу! Нет, милая,  когда захотят, тогда и являются.

    – Светочка! Ты ляг, отдохни. Я тебе на кухне приберу, ужин сготовлю: хочешь оладушки со сметаной или вареньем? А ты постарайся заснуть – видения у тебя бывают, когда ты спишь!

   Светлана пыталась поупрямиться, но Тамара затолкнула её в комнату.

  «Ладно, пусть поработает, – решила она, – а оладушки никогда не бывают лишними, особенно Томкины – вкуснотища!»

   С удовольствием растянулась на кровати, но второе «Я» напомнило о себе: «Только бы тебе валяться. Человек за тебя работает, а ты? Ну, напрягись!» Попыталась напрячься – ничего не получилось. Да и как это – «напрячься», она, собственно, не представляла. Встала, принесла фотографию мальчика, вглядывалась в его бесхитростное лицо. Даже услышала голос: «Я и без вашего рюкзака пойду в школу». «Нет, не то, – отвергла Светлана, – история с подарками уже была, после неё было падение, кровь, операция, что дальше?» Подумала о гнусном коварстве взрослого человека, о беззащитности ребёнка.

    Стало по-настоящему страшно. Тупая боль разлилась в голове, чуть выше затылка. В глазах помутнело, и она ясно увидела больничную кровать, мальчика на ней. Сдержала себя от крика – мальчик повернулся, неожиданно узнала в нём сына. Моргнула, потрясла головой. Картина изменилась: на зелёном лугу Ванечка залихватски скакал на белёсом козле, крепко вцепившись его рога. И громко смеялся. 

     Через мгновение всё исчезло. Лоб покрылся испариной. Постаралась зафиксировать последовательность мыслительных операций: представила мальчика, сосредоточилась, перевела внимание на что-то близкое, возник леденящий страх – обострились эмоции, слегка расслабилась – и получилось. «Получилось! – радостно встрепенулось сердце и сразу тревожно вздрогнуло, – почему привиделся Данька?» Подумала и нашла объяснение: оба мальчишки, за них тревожишься. Поспешила на кухню порадовать доброй вестью подругу.

     – Вот видишь, я же говорила, что всё ты сможешь! Значит, мать и сын сейчас у её родителей, и за них не стоит волноваться. Твои видения правдивы, всегда отражают реальность.

    – Хотелось бы надеяться на это, – смеясь, ответила Светлана, – однажды я видела тебя, сидящей между двух горбов верблюдицы, ты отчаянно верещала и просила спустить тебя на землю.

    – Во-первых, ты сама говорила, что это было не видение, а сон, и сон явно фантастический. Я тоже иногда фантазирую: вчера в кафешке девица раздавала проспекты турбюро: «Отдых под пальмами!», «Незабываемые дни в Париже!», «Лучшие курорты Египта приглашают!», «Спешите увидеть!» Я закрыла глаза и увидела: море синее-синее, песок белый-белый. И я в этом раю! Опустила руку в кошелёк, чтобы заплатить за минералку. А он мне старческим скрипучим голосом советует: «Отдыхай на грядках, дорогая!» Может, я чего-то и нафантазировала, но совет отдохнуть на грядках почувствовала кожей.

   – Никаких фантазий – одна сплошная реальность. Я приглашаю тебя в настоящее путешествие в те места, где непременно водятся верблюды. И кошелёк с его непристойными советами на время можешь засунуть куда подальше, – Светлана смотрела на вытянувшееся от удивления и непонимания лицо подруги: смешинки в её глазах постепенно таяли, уступая место сосредоточенности и даже грусти. – Максим купил путёвки в Египет. А сам поехать не может.
   – Не знаю, неудобно как-то. А почему Максим не едет? Как у вас?

   – Не едет, потому что у него много работы. А состояние у нас, что называется, ни войны, ни мира. Максим борется с собой. Иногда побеждает, иногда проигрывает. Я жду финала. Ясновидящая сказала, что возможны любые варианты. Так что лучше уехать и ждать на расстоянии.

    – Не думаю, – возразила Тамара, – руку всегда следует держать на пульсе. Я отыскала настоящих экстрасенсов – человек шесть. А общалась почти с двумястами. Одна ненормальная уверяла, что на мне лежит страшное проклятие; и если я не заплачу ей сто тысяч, погибнет кто-то из моих родственников. А эти шесть  – что надо! Запишешь адреса?

   – Записать, вероятно, стоит. Мало ли для чего пригодятся. Знаешь, а Виктория, у которой была я, просто потрясла меня своими способностями. Не любит «дурной работы», а самое главное, считает, что человек сам притягивает к себе те или иные ситуации. Вот так бы работать!

   – Так работать, если это тебе не привиделось, могут, наверное, очень редкие профессионалы.

   – Так поедем к верблюдам? – Светлана сменила тему, – хочу проверить, будешь визжать на верблюдице или нет. Ты посмотришь на мачо, что съезжаются к тёплым морям. А там, чем чёрт не шутит. Мечтательно закатила глаза, состроила умопомрачительную мину, Томка не выдержала, обняла подругу, и обе рассмеялись, только в смехе звучали грустные нотки.


*  *  *

    Галкин звонок вернул их к реальности:
    – Что поделываешь, подруга?

    – С Томкой в Египет собираемся.

    – С Томкой? Здорово! Но погодите с Египтом. Я могу более интересное занятие подкинуть. Мне только что звонил Звонарёв. Просил устроить встречу с тобой.

    – Какой Звонарёв? И что ему нужно?

    – Какой, какой! Валентина из кафе, помнишь? Он тогда помог довезти наши вещи. А в машине говорил, что хотел бы пообщаться с тобой, потому что считает, что именно ты каким-то образом наказала ту визгливую официантку. Он сейчас звонил. Хочет поговорить с тобой. Сходите с Томкой. По-моему, она заинтересовалась им. Ну что, давать ему твой телефон?

    – Не знаю, – с сомнением покачала головой Светлана. – С экстрасенсами мы, вроде, всё выяснили, а во мне нет ничего необычного, и к той скандалистке я не имею никакого отношения. Не хочу я ни с кем встречаться.

     Взглянула на подругу. Та сидела притихшая, горестно согнутая. Даже коса, тяжёлым узлом заколотая на затылке, уныло опустилась вниз.
«А, была-не была, – неожиданно решила Светлана, – может, что важное скажет. Мужчина, интересующийся загадочными явлениями, – это уже само по себе редкость. А вдруг и у Томки что-нибудь сложится. Мачо в Египте – это всё-таки из области фантастики».

    – Давай! – коротко сказала она и засмеялась, представив, как удивится Томка приглашению на неожиданное свидание.

    И тотчас же, она ещё не успела изложить Тамаре суть Галкиного звонка, раздался новый. Ответила. Стрельнув глазами, согласилась на встречу: «У моего дома есть небольшое кафе. Если вам удобно, подъезжайте – вы ведь на машине? Да, через полчаса!» Услышав про машину, Тамара с удивлением посмотрела на неё.

    – Звонил Валентин Звонарёв. Хочет поговорить. Подъедет к кафе.

    Лицо подруги полыхнуло румянцем, она суетливо поднялась, ухватилась за сумку.
    – Не спеши, у нас есть полчаса, чтобы собраться.

   – А с чего я должна спешить? Полагаю, это ты спешишь. Тебе надо собраться. Встреча назначена тебе, вот и давай. А мне давно пора домой.

   –Томка, ты с ума сошла: как я, замужняя женщина, одна пойду на встречу с совершенно не знакомым мужчиной? Подумала?

    – Подумала: так и пойдёшь. А если твой Максим приревнует, так тебе же, между прочим, лучше будет. Может, у него мозги на место встанут.

    – Томочка! Я же для тебя старалась!

    – А вот не надо для меня стараться, и вообще, ничего для меня делать не надо: я не сирая и убогая! Я вполне довольна собой и своей жизнью, – щёки, только что пламеневшие, разом побледнели, погас, сделался обиженным взгляд, и слёзы, крупные слёзы, навернулись на глаза.

     – Прости меня, Томочка! Бог с ним, со Звонарёвым! Ничего нам от него не нужно. И я не пойду никуда.

     – Пойдёшь и поговоришь. Может, что важное узнаешь. История с Ветерковыми ещё не закончилась. И Ветряков спокойно живёт в нашем городе. Так что двигай, подруга. Только прошу, не надо меня сватать. В конце концов, это становится неприличным.

     – Я и не собиралась, – Светлана понимала чувства подруги. – Не переживай, Томчик! И слова о тебе не произнесу. Только дождись, ладно?!

      Когда Светлана вошла в «Милашку», Валентин уже сидел за столиком в самом укромном уголке зала. Встал навстречу женщине, галантно поцеловал ручку. «Стародавние манеры, а приятно, – подивилась себе Светлана, но тут же, вспомнив Тамарину суетливость, неприязненно подумала, – с чего это он петухом скачет?»

    – Вам что-нибудь заказать? – поинтересовался мужчина.

    
    – Минералки без газа,  – отрезала она.

    Разговор никак не начинался. Уже принесли кофе, пирожное, бутылочку минералки. А они всё молчали. Неловкость достигла своего пика, и Светлана не выдержала:
– О чём вы хотели со мной поговорить?

     Он помолчал ещё какое-то время, оно показалось ей вечностью, захотелось встать и уйти. Но Валентин всё-таки заговорил.
    – Видите ли, я журналист. Мои записные книжки хранят массу историй о людях, владеющих так называемыми сверхспособностями. По версии официальной науки, таких людей как бы не существует. Отсюда простой вопрос: всё-таки есть эти сверхспособности или их нет? Мнение части учёных нам известно. Церковь утверждает, что есть, но их сила – порождение сатаны. Хотелось бы разобраться в этих вопросах.

    – А я тут причём?

    – Вы первая, чьи возможности я увидел в действии. Ваши подруги напомнили о других случаях проявления ваших способностей. Вы есть, и на порождение сатаны, по-моему, не похожи. Не поделитесь, как это у вас получается? По-моему, так спросила тогда одна из девушек.

    – Боже! – вздохнула Светлана, – я могла бы это объяснить вам по телефону. Я, во всяком случае, до недавнего времени считала подобные происшествия простой случайностью, совпадением. Сейчас я немножко сомневаюсь в этом, но как это получается, честное слово, не знаю. Выходит само собой. А вам зачем в этом разбираться?

    – Если отбросить личные мотивы, то, думаю, в обществе давно созрел запрос на истину во всём, что касается людей со сверхспособностями. Она жизненно необходима. Необходима для тех, кто их имеет, и тех, кто ими пользуется. Не находите? В идеале я вижу некий реестр, список имён тех, кто обладает Даром, духовностью. Да, именно духовностью. Потому как среди экстрасенсов много таких, кто осознанно несёт Зло. Их тоже желательно «знать в лицо». Как вы думаете?

    – Наверное. Только вряд ли это возможно. Несколько более выполнимой, как мне представляется, была бы работа по обобщению опыта: «Как не попасть на удочку обманщика».

    – Имеется личный опыт?

    – Не совсем. Конкретно я не отсеивала: «обманщик – не обманщик», но подруги мои вплотную занимались этим, чтобы найти настоящих экстрасенсов. Они общались более чем с двумястами рекламирующими себя «целителями». Нашли семь. Остальные, как сказала Галка, «такая фигня!». А отличить чёрное от белого можно, только когда беда уже войдёт в дом.

   – Тоже из личного опыта?

   Светлана не ответила, горестно вздохнула, отвела глаза.

    – Ясно, – подытожил Валентин, – у меня тоже есть некоторый личный опыт. Друг у меня погиб. Хороший человек, позиционировал себя магом, целителем. Погиб, глупо, нелепо, так, как в обычной жизни человек погибать не должен. Думается мне, что произошло это не без участия какой-то злой неведомой силы. Теперь пытаюсь разобраться. Вот вам и личный мотив. Вы не дадите мне адреса тех, настоящих экстрасенсов?

    – Пожалуйста, – Светлана пожала плечами, – записывайте: Виктория Межинская. Соответствует всем вашим требованиям. Адреса остальных я тоже передам вам. Их только сегодня принесла Тамара.

    – Царица Тамара? – с улыбкой переспросил Валентин, – эх, был бы царём, непременно бы приударил за такой девушкой – одна коса чего стоит!

    – У Томки не только коса – девушка она замечательная и психолог серьёзный. Её интуиции вполне можно доверять. – Вспомнила замечание подруги: «Ветряков ещё живёт в нашем городе», решила подбросить Валентину «кота в мешке», – где-то на Лысой горе проживает ещё один целитель Семён Ветерков. Мы с ним не встречались, но слышали о нём разные мнения. Думаю, поинтересоваться им непременно стоит. По-моему, он и целительством, и чёрной магией занимается. Давайте договоримся, если Вы встретитесь с ним, расскажете мне о вашем впечатлении.

     – Тоже личный интерес?

   – Нет, тут другое, – Светлана решила не раскрывать секретов, – в нашем списке избранных почти все женщины. Среди тех, кого девочки отбраковали, тоже больше женщин. Кроме того, о Ветеркове говорят как о колдуне. Вот и повод для интереса: и мужчина, и, возможно, чёрный маг.

     – Спасибо! Наведу справки об этом Ветеркове. Но объясните мне, зачем вам поиски экстрасенсов? У Вас самой Дар! Идя на встречу с вами, я собирался просить вас о помощи в разгадке гибели друга.

     – Нашли помощницу, – усмехнулась Светлана, – если у меня и есть какие-то способности, то нет умения их использовать. Я не собираюсь становиться практикующим магом, во-первых, именно потому, что нет умения, а во-вторых, может быть, нет силы, смелости, характера, чтобы вторгаться в чужую жизнь. Это большая ответственность.

     – Наверное, вы правы. Скажите, на ваш взгляд, семь стоящих и двести тех, что, как выразилась ваша подруга, «такая фигня», – это «белые» маги, «никакие не маги», или среди них можно выделить  и «чёрных» магов?

    – Не знаю. Галка пыталась определять «чёрных» по внешности, главным образом, по выражению глаз. Не думаю, что это надёжный способ. Порча, сглаз, привороты в жизни встречаются довольно часто. Но простым смертным не определить, откуда приходят такие «подарки».

    – В методе, предложенном вашей подругой, рациональное зерно, вероятно, имеется. Надо подумать, понаблюдать. Заключим соглашение о взаимной помощи? – Валентин протянул ей руку.

     Улыбнулась и, словно назначая новую встречу, предупредила:
   – В ближайшие две недели нас с Томкой не будет в городе. Потом звоните. Будем рады встрече и совместной работе.


*  *  *
    Неделя на море пролетела, как один день. Данька почти не вылезал из воды, Тамара восторженно фотографировала, Светлана наблюдала за фонтанами эмоций подруги и сына и каждой клеточкой своего существа стремилась домой. Как ни странно, никакие видения её больше не посещали. Это огорчало до слёз. Мучили сомнения: «Может, действительно, надо было держать руку на пульсе?»

     Успокоилась лишь, когда увидела Максима. Он с неправдоподобно большим букетом стоял в толпе встречающих. Тамара тоже увидела и букет, и Максима, толкнула подругу: «на две головы выше всех». Светлана благодарно кивнула. «Папа, мы прилетели!» – закричал Данька. Отец его слышать не мог, но звонкая радость сына неожиданно кольнула в сердце.

    Сын нырнул на переднее сиденье машины и всю дорогу восторженно расписывал прелести Красного моря. Отец слушал, удивлялся, спрашивал. «Я тебе песок оттуда привёз, белый такой и тёплый», – похвастался Данька. Максим осторожно погладил его по выгоревшим вихрам, грустно улыбнулся. Подруги, погрузившись каждая в свои ощущения, молчали.

     Войдя в квартиру, по каким-то ей самой не понятным признакам Светлана поняла, что муж редко бывал дома. Не было смысла обнаруживать обиду. Поэтому, оставив мужа и сына за приятной беседой, отправилась приводить себя в порядок, даже немного полежала. Но надо было выходить к мужчинам. На кухне Максим деловито сновал между посудным шкафом и  холодильником. Данька хвостиком двигался за отцом.

    «Так тому и быть, – сказала себе Светлана, – помни, что ничего ещё не решено». В поисках подтверждения этой мысли взглянула на мужа. А он, заканчивая накрывать на стол, громогласно объявил:
– Мыть руки и к обеду! Я для вас окрошечку сам сделал!

    – Ура! Окрошка! – завопил сын и помчался в ванную комнату.

    Муж и жена остались вдвоём. Тягучая тишина заполнила пространство. Максим подошел к окну, распахнул его, впуская в комнату ветер. Но и он, словно испугавшись чего-то, лишь слегка шевельнув лёгкую шторку, застыл на подоконнике.

   – Ну, как тебе отдыхалось? – спросил муж.

   – Нормально, – устало ответила жена.
   – Устала с дороги? – участливо спросил он и добавил, – ничего, отдохнёшь. Сейчас пообедаем, я возьму Даньку, чтобы он не беспокоил тебя. Съездим с ним по объектам, а ты пока отдыхай.

     Обедали в молчании, едва перекидываясь словами. Данька сначала пытался вести общий разговор: «Мам, а помнишь?», «Пап, а знаешь?»,  «А там смешная верблюдица была, опускалась на колени, только тогда, когда погонщик показывал ей деньги». Но даже это воспоминание не оживило беседы. Родители вежливо изображали интерес. И сын, утомлённый долгим перелётом и невниманием взрослых, обиженно замолчал. Предложение отца прокатиться по объектам принял с удовольствием.

     Одиночество заполнило сердце. Никакой видимости семьи. Муж терпит её ради сына – что может быть оскорбительнее? Несколько недель назад он демонстрировал целостность семейных отношений показным собственническим объятьем, сегодня – холодным поцелуем даже не в лоб, в висок. И вся нежность.

     Необходимо решать, нужны ли ей такие семейные отношения. Решать страшно – пугает одиночество и отчаяние в глазах Даньки. В душе шевельнулась жалость к мужу – ему тоже не просто: похудел, глаза провалились, стал небрежен в одежде, держится неуверенно.

     Убегая от своих неприятностей, Светлана решила заняться чужими. Позвонила Майе Васильевне. Та обрадовалась её звонку и, всхлипывая, рассказала, что всё у неё теперь хорошо. Родственники приняли их с Ваней. Не сердятся. Сестра давно вышла замуж за хорошего парня, у неё есть маленькая дочка. О ссоре вспоминает, как о недоразумении: даже хорошо, что так вышло – муж у неё, что надо.

     – Только мама постарела, да папа умер. Когда это случилось, сестра с мужем пытались меня отыскать, но я была замужем, у меня уже была другая фамилия, и я так и не простилась с отцом, – зарыдала в трубку.

     Сестра и её муж согласились венчаться, уверены, что венчание только укрепит их брак. Они окрестили дочку и меня взяли в крёстные. Мама сходила к причастию. Теперь можно просить батюшку отчитывать заклятие. Надеюсь, что всё получится. Потом мы с Павлом поженимся.

     – Всё у Вас с Ванечкой будет хорошо, – успокоила женщину  Светлана, – но, думаю, вам после помощи батюшки стоит посетить экстрасенса.

     Простившись с Майей Васильевной, Светлана долго не решалась позвонить маме: та волнуется. Набрала номер, принялась рассказывать про фонтан эмоций, которые проявляли Данька и Тамара.

    – Ты-то как? – не выдержала мама.

    – Ничего, на них любовалась, пирамиды рассматривала, размышляла о вечности, в море купалась, – перечисляла дочь свои занятия. Не объяснишь же маме, что никаких чувств в экзотической стране она не испытала: ощущала одну ноющую занозу в сердце. – Мама, мне скоро не работу, а до школы ещё почти месяц. Мы подкинем тебе Даньку?
    – Конечно, – повеселела мама, – приезжайте вместе.

    Мужчины с её предложения не согласились. И оставшиеся до конца отпуска дни они дружно обсуждали, как обустроить Данькину жизнь в августе. Светлана была благодарна возникшей теме, потому что заинтересованные разговоры за ужином создавали иллюзию благополучных семейных отношений. Порадовалась победе объединённого варианта отца и сына: никуда ребёнок из дома не поедет, отец будет чаще общаться с сыном.

    Максим озвучил вердикт, а Данька, кивнув и отцу, и матери сразу, вдруг спросил: «А вы теперь никогда разговаривать не будете?» Максим, в который раз демонстрируя прочность семейных отношений, обнял жену. «Чего ты выдумываешь, сын?» – прозвучало неубедительно.

    Супружеские отношения не складывались. После очередной попытки скорого секса, неуверенных объятий и равнодушного поцелуя Светлана заметила мужу:
    – Теперь я знаю, как обнимают жену после того, как проведут время с другой женщиной.

    – Не говори глупостей, – рассердился муж. Но спать ушёл на диван.

    Неожиданно заболел Данька. Максим хрипло сообщил ей по телефону:
    – Кажется, Данька заболел. С утра не поднимается с постели. Белки жёлтые. Температурит. Я неотложку вызвал. Приезжай, Света! – голос испуганный, растерянный.

    Врач, пожилая женщина, деловито ходила по комнате, отдавая приказания по госпитализации. «Долго ходите, мамочка», – упрекнула она входившую в комнату Светлану. Максим перебирал в ящике комода вещи. Увидев жену, обрадовался, отошёл к окну, уступая ей право выполнять предписания сердитой врачихи.

     Она кинулась к сыну, Данька лежал, ухватившись руками за одеяло, словно пытался отгородить себя от грозящей беды:
    – Не хочу в больницу, лучше поеду к бабушке.

     Она остолбенела: таким был сын в недавнем видении! Мир закружился перед глазами: её предупреждали – она не обратила внимания! Даже не попыталась уберечь сына! Её предупреждали!

   – Не реви! Не маленький. Куда скажут, туда и поедешь, потому что ты инфицированный, – заявила сердитая врачиха и, уже обращаясь к Светлане, проговорила, – у вас болезнь Боткина. Где умудрились подхватить?

    Не отвечая, Светлана заслонила сына:
– Не плачь, миленький. В больнице просто сделают необходимые анализы. Немного полечат.

    Врачиха не видя, с какой стороны подобраться к больному, резко потребовала:
– Отойдите, мамаша! Задерживаете. У нас график. В городе больных много, и скорая помощь нужна всем.

     Максим отодвинул её, взял Даньку на руки и понёс к машине. Машинально схватив сумку, пакет с вещами, сунула ноги в какие-то тапки и поторопилась следом. В больницу поехала она. Уступив ей это право, муж попросил:
    – Позвони, как всё закончится.
 
     Долгим печальным взглядом провожала сына, уходящего пустым больничным коридором. Махала ему рукой и повторяла:
    – Завтра утром я приду. Я приду завтра!

    До завтра надо было дожить. Вышла из приёмного покоя, бессильно опустилась на скамейку. Идти в пустой холодный дом не хотелось. Надо было позвонить Максиму, но и на это не было сил.

    Телефон зазвонил сам. «Максим волнуется», – подумала она, отыскивая аппарат среди прочих мелочей, как всегда в беспорядке сваленных в сумке. Искала долго, телефон сердито дребезжал. Вывалила содержимое на скамью: помада, расчёска, блокнот, ручки, бланки меню на завтрашний день. Торопясь к сыну, она в суматохе сунула их в сумку. Вот и телефон:
   – Алло! Максим! Я слышу. Просто телефон долго доставала.

   – Что у вас происходит? – отозвалась трубка сердитым голосом мамы, – звоню-звоню, не могу дозвониться. Что с Даниилом?

   – Ничего особенного, мама, – обрадовалась звонку, поняла, что именно мамин голос ей больше всего хотелось услышать, но и волновать маму не собиралась. – Данька приболел немного. Врач говорит, что, по всей вероятности, где-то подхватил болезнь Боткина. Завтра возьмут анализы.

    – Нет у него болезни Боткина. И анализы завтра покажут это. Дня три они его для профилактики продержат в больнице, потом выпишут. Это я тебе говорю: не позволяй никаких профилактических процедур: ни уколов, ни таблеток. Сошлись на непереносимость антибиотиков, – мама говорила спокойным поставленным голосом, как говорит перед аудиторией лектор.

    – Мама, у него желтизна в глазах, лицо отливает жёлтым, и температура; прости, но ты не видела его, тебе трудно судить оттуда!

    – Я ото всюду могу судить, и ты это знаешь. Потому что и моя вина в болезни Даниила присутствует. Я поставила на тебе защиту, вычистила вашу квартиру. Только о внуке не подумала. Не могла представить, что можно поднять руку на ребёнка. 
 
     Светлана! На Данииле порча. И ты догадываешься, кем и для чего она поставлена. Поставлена профессионально. Задело его не так сильно, потому что это чистый, безгрешный ребёнок. С опозданием, но я приняла меры. А тебе даю материнский совет: пока не случилось большей беды, отпусти Максима. Сегодня же отпусти! Эта женщина, пока не добьётся своего, не успокоится.

    – Как же так, мама?

    – А вот так, думай! Мне тебя поуговаривать, что-нибудь поразъяснять, или ты всё понимаешь сама и примешь единственно верное решение?

    – Понимаю. Но ещё недавно было «ничего не решено», я сдерживалась, терпела, между прочим, и ради Даньки терпела. Они так близки с отцом.

    – А теперь ради Даниила отпусти. Иначе их близость приведёт к беде. А Максим так и не поймёт своей вины, не усвоит урока. Впрочем, я дала тебе совет, а решение, как всегда, за тобой, – мама вздохнула, немного помолчала в трубку и отключилась.

   – Погоди, – хотела закричать Светлана, – откуда ты всё это знаешь?

   Даже начала набирать мамин номер. Но поняла бессмысленность вопросов. Закрыла телефон и медленно, словно поинерции, принялась складывать в сумку разбросанные вещи. Из блокнота выпала фотография: Данька с Максимом. Данька прильнул к отцу, а тот, поглаживая русые вихры сына, говорит ему что-то весёлое. Данька смеётся. Глаза Максима лучатся нежностью и бесконечной любовью. Сердце зашлось от жалости к сыну, мужу и к себе: «Значит, судьба – её не переиначишь».

  Снова зазвонил телефон:
  – Как там? Что говорят врачи? Может, стоит отвезти его в областную больницу? Я позвоню главврачу!

   – Не стоит, Максим! Нам нужно серьёзно поговорить. Нет, не вечером – сейчас! Я около больницы, поймаю такси и приеду домой. Нет, за мной приезжать не надо! Давай через час встретимся дома. – Прервала связь. Телефон разразился новыми гудками, но Светлана выключила его и сунула на самое дно сумки – сейчас телефон был ей совершенно не нужен.

    По дороге не встраивала предстоящего разговора с мужем, не придумывала, что скажет ему, чем аргументирует своё решение. Взглянула на часы: ещё сорок минут она побудет замужней женщиной! Ещё сорок минут можно жить и дышать.

    Муж встретил её нетерпеливым вопросом:
    – Что там? Как Данька? Расстроился? Плачет? Как его собираются лечить?

    – Всё в порядке, Максим, с Данькой всё будет в порядке: скорее всего, это не заразная болезнь, поражающая печень и все органы – просто лёгкая инфекция. Завтра сделают анализы, и всё выяснится. Возможно, через несколько дней он окажется дома.

    Но я хочу поговорить о другом, – передохнула. Максим внимательно смотрел на неё, явно не понимая, к чему клонит жена. А она набрала полную грудь воздуха и на выдохе произнесла то, в чём никто из них не сомневался:
    – Максим, ты любишь другую женщину, и она, судя по всему, по-своему, любит тебя.

    – О чём ты? У нас болен сын! – резко прервал её Максим. – Сейчас неуместны разговоры о другой женщине. Тем более, я стараюсь не огорчать тебя и сына. Я плохо выполняю обязанности отца и мужа? Почему ты затеяла этот разговор именно сейчас?

     Муж смотрит строго и требовательно. Глаза, как колючие льдинки. Губы упрямо сжаты, некогда любимая ямочка обозначилась чётко, но выглядит устрашающе – изменила родное лицо, сделав его суровым и нездешним.

    – Верно, – не обращая внимания на его вид, слова и интонацию, продолжила Светлана, – ты исполняешь обязанности. И даже гордишься этим. И мы видим, что ты стараешься исполнять их, только радости от этого не испытываем; оскорбление, раздражение, обиду, иногда тревогу (это особенно касается Даниила) чувствуем мы, наблюдая за твоими потугами быть хорошим главой семейства и достойным любовником.

    Ты просил: «не раскачивай лодку, дай мне время», – я не раскачивала и ждала твоего решения. Больше не могу. Я очень тебя люблю. И именно поэтому не могу видеть, как ты мечешься, страдаешь: похудел, почернел, часто болеешь. Я не могу это переносить. Не могу видеть настороженный взгляд сына, пытающегося понять, мир у нас или позиционные бои. Я решила это прекратить.

    – Но почему именно сейчас? Ты встретила мужчину? В Египте встретила? Нет! Не в Египте. При сыне ты бы не посмела. Я видел тебя с мужчиной. Незадолго до вашей поездки видел. Решила отомстить? Или тоже роковая любовь? – гневно вопрошал уже почти бывший муж. У неё не было права на гнев. Спокойно, рассудительно, так, чтобы он не увидел её отчаяния и боли, она объясняла ему то, что должна была объяснить.

    – Не смеши меня, Максим. Я же сказала, что очень люблю тебя. Сейчас или позже, значения не имеет: в любое время расставание – болезненный процесс. Я желаю тебе счастья и спокойствия. А ты, если помнишь, что было между нами хорошего, помоги мне обрести спокойствие, не причиняй новой боли. Я сейчас уйду. Мне нужно отвезти на работу документы. Пару часов меня не будет. Так вот, пожалуйста, пощади мои чувства, за это время собери свои вещи и сделай счастливой хотя бы одну женщину. Очень на это надеюсь. Прощай, Максим!

     Кажется, муж понял её – застыл в немом оцепенении. Нужно было сказать ему ещё что-то важное, только она не могла сообразить, что именно. Поэтому просто добавила: «Все вопросы мы обговорим по телефону позже». Прижалась губами к его небритой щеке, пальцем стёрла оставшийся от помады след и вышла из квартиры.

     Глухим всплеском донеслось до неё: «Погоди!». Лязгнули створки лифта, отсекая прежнюю жизнь.

    По улице в ту и другую сторону двигались люди: у каждого свои дела, проблемы. Только у неё уже не было ни важного дела, ни требующих решения проблем. Пустота в ней, пустота вокруг. Шла, не помня себя, не выбирая дороги. Просто надо было двигаться, идти, не останавливаясь, чтобы не упасть и не умереть в одиночестве в самом центре людского потока. Грохот машин оглушал, выхлопные газы и марево плавящегося на солнце асфальта разъедали глаза, мешали дышать.

     Кинулась через дорогу, прочь из этого враждебного мира: угрожающе завизжали тормоза, загудели сирены машин. Синий «жигулёнок», чтобы не сбить её, резко вывернул вправо, едва не столкнувшись с какой-то фурой. Проскочила проезжую часть. Что было сил, побежала.

     Остановилась, когда уже нечем стало дышать, резко кололо в боку, и сердце рвалось из груди. Огляделась: узенький мосточек через Вербинку – маленькую речушку, разделяющую город на две части. И жизнь её разделена на две части. Мостик соединяет два берега, две части города, но ничто не соединит частей её разбитой жизни.
 
     Наклонилась через невысокое ограждение: вода, густая, тёмная, словно обещала спрятать её в своей глубине, уберечь от боли – сулила избавление.

    Если бы не было этих перил, можно было просто соскользнуть в манящую глубину, найти успокоение, забытьё. А переваливаться через перила представлялось не совсем удобным: летит себе вниз головой дама, юбка задралась, оголила ноги и всё, что над ними – до самого пояса! Ужас! «Какое не эстетичное зрелище!» – усмехнулась своим фантазиям.

    Представила себе, как будет это выглядеть со стороны, и тень смущения скользнула по лицу. А ещё туфли, старые растоптанные туфли, сохранённые для поездки в деревню! В спешке той ещё жизни прыгнула она в них, торопясь за Максимом и Данькой. Слетят с ног эти туфли перед самой водой и будут качаться на волнах, пузатые, как лягушки.

   В попытке отогнать наваждение, зажмурилась. Как кадры немого кино, промелькнули лица Даньки, мамы, Максима. «С ума сошла!» – выругала себя Светлана и решительно направилась к другому берегу. 

   Здесь, в лесопарковой зоне, у самой границы цивилизации, царила спокойная размеренная жизнь: пышно зеленели трава и деревья, щедро напоенные Вербинкой. Торжество жизни билось в дуновении прохладного ветра, в молчаливом покачивании ветвей, в шорохе листьев. Но торжество было деликатным, не навязчивым, оно не мешало её одиночеству, щадило расстроенные чувства. Наедине с собой можно было «не держать лица», не притворяться и даже ни о чём не думать. Ушло напряжение, подломились ноги, закружилась голова. Светлана присела на неширокую скамью, оказавшуюся поодаль, закрыла глаза, и слёзы сами потекли по её щекам.

* * *

продолжение следует...
* * *

Продолжение следует...

Полную версию книги в формате EPUB вы можете получить отправив свой запрос автору Надежде Выглазовой (vyglazova46@mail.ru) или Николаю Выглазову (nvyglazov@btinternet.com)