Десять лет за колючей проволокой глава1

               ЖИЗНЬ И ДЕЛА ДАВНО  МИНУВШИХ  ЛЕТ
                (Роман написаный  жизнью)

               ДЕСЯТЬ ЛЕТ ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ               

                Глава 1  КУДА БОГ ПОСЛАЛ


          «Истинно, истинно говорю тебе: Мы говорим о том, что знаем, и
          свидетельствуем о том, что видим».
                Евангелие от Иоанна 3.11


         

На старости я сызнова живу,
Минувшее проходит предо мною. –
Давно ль оно неслось, событий полно,
Волнуясь, как море-океан?
Теперь оно безмолвно и спокойно,
Немного лиц мне память сохранила,
Немного слов доходит до меня,
А прочее погибло невозвратно…
Но близок день, лампада догорает –
Еще одно последнее сказанье –
И летопись окончена моя…
               
         А.С.Пушкин «Борис Годунов».

Удивительно, как точно и по смыслу, и по чувствам строки, написанные А.С.Пушкиным 165 лет назад, соответствуют моим нынешним чувствам и мыслям, когда я продолжил писать о том, как после школы, окончания института, и, будучи уже женатым и семейным человеком, наконец, начинал свою трудовую жизнь.

2 июля 1959 года я получил Диплом об окончании Казахского педагогического института им. Абая по специальности: «преподаватель русского языка, русской литературы и истории в средней школе», – и незамедлительно выехал домой, где меня терпеливо ждали жена и сын. В Алма-Ате, где я прожил и проучился пять лет, ничто не держало и не обязывало. На руках у меня было направление Министра охраны общественного порядка (бывшего МВД) Казахской ССР прибыть в распоряжение УООП г. Павлодара для работы в ИТК (Исправительно-трудовой колонии) в качестве начальника отряда (воспитателя).

Как выпускнику института мне полагался двухмесячный трудовой отпуск перед началом работы по направлению при распределении. Однако мы не могли воспользоваться этим правом. Нам было необходимо после трехлетних испытаний и мытарств, наконец, начать самостоятельную семейную жизнь, ради чего мы были готовы ехать хоть на край света к черту на куличики. Нам была обещана зарплата в 1200 рублей (мама получала 900), жилье, проездные и подъемные, трудоустройство жены, детский садик для ребенка, мне обмундирование с ног до головы.

Гонимые житейской необходимостью, мы без долгих проволочек в течение двух дней собрались в дорогу (нищему собраться – только подпоясаться). Все наши вещи и скарб поместились в два небольших чемодана, которые мы взяли с собой как ручную кладь и 7 июля с вокзала станции Беловодское поездом Фрунзе-Целиноград покинули родные места и отправились на «ловлю счастья и чинов» в неведомые нам края, в город Павлодар на севере Казахстана, граничащего с Томской и Новосибирской областями и Алтайским краем, где некогда родился я. На вокзале в дальнюю дорогу нас провожали отцы Иван и Семен, матери Вера и Анна оставались дома. Чтобы встать на крыло, мы, как ласточки, еще желторотые покидали родительский кров и родные места. Я уже один раз покидал их, но пока живы родители, отчий дом является той гаванью, в которой всегда можно найти приют, поддержку и помощь,укрыться и  переждать непогоду.

Нам с Галей в этом году исполнялось по 24 года, а наши родители, которые для нас были «стариками», находились в таком возрасте, в каком сейчас находятся наши дети Саша и Галя. Отцу Ивану только исполнилось 52 года, отчиму Семену было 48 лет, маме Анне – 51 год, маме Вере – 46 лет.

Ярко светило солнце. Черный асфальт перрона, черные шпалы, черные кучи угля на разгрузочной площадке источали жар и запоминающийся запах родных мест. Проводники вагонов прервали наше прощание с родителями и заставили подняться в вагон. Дежурный по перрону в форменной, с красным околотком, фуражке ударил в станционный колокол, поднял на вытянутой руке свернутые флажки, и поезд, лязгнув сцепами, медленно начал движение вперед. Мы смотрели в окно вагона за уплывающим назад перроном, станционными зданиями, закрытым шлагбаумом на переезде, домами на улице Железнодорожная, базаром на окраине села. А поезд, все больше набирая скорость, устремился вперед по уже известному мне пути до станции Луговая, где сделал маневр, покатился назад с юга на север по казахской железной дороге через разъезды Берлик, Хантау, Чиганак и Мынарал на южном берегу озера Балхаш, где были краткие остановки. Затем после Мойнты, Агадырь и Дарьинский, Караганда, Темиртау и Целиноград – конечная остановка, где происходит пересадка на другие поезда: через Атбасар на Кустанай; через Шартанды на Кокчетав; и через Ерентау и Экибастуз на Павлодар – место моего назначения.

Город Павлодар стоит на берегу реки Иртыш (В песне поется: «На диком бреге Иртыша, сидел Ермак объятый думой…»). Павлодарская область граничит с Томской и Новосибирской областями, и Алтайским краем России (кстати не очень далеко от Павлодара Ново-Егорьевский район Алтайского края, где я родился 22 апреля 1935).

В Павлодар мы приехали благополучно к исходу вторых суток, рано утром, на рассвете. Город еще только просыпался. Над ним уже в безоблачном бледно-голубом небе светило не жаркое солнце. Доехав от вокзала до центра города на первом автобусе, мы пешком пошли отыскивать здание УВД. Улицы еще были пустынны. Тротуары чисты. Воздух приятен утренней свежестью. За двое суток мы переместились с юга на север более чем на 2000 километров. Другая природа, иные пейзажи, другой запах воздуха, совсем незнакомые люди. Но это была одна страна, те же законы и порядки, те же идеологические установки отношений между людьми, что «человек человеку – друг, товарищ и брат». В душе не было никакой робости. Все было неведомо, незнакомо, интересно.

В приемной управления пришлось ждать начала рабочего дня. В 8ч. 30мин. я был принят начальником управления охраны общественного порядка Павлодарской области полковником Киселевым. После краткой беседы со мной, он вызвал начальника отдела кадров и подписал Приказ о приеме меня на работу в органы. Начальник отдела кадров подполковник Городничий представил меня начальнику отдела мест заключения (ОМЗ) майору Зернову, который позвонил начальнику колоний (ИТК) Говорунову, чтобы он прислал авто забрать меня.

Ожидать пришлось не меньше часа. Никто к нам особого интереса не проявлял. Всем было достаточно знать, что меня, выпускника пединститута, направили к ним на работу. Ждать пришлось утомительно долго. Наконец из колонии пришел автобус типа «воронка» , приспособленный для перевозки сотрудников к месту работы и других хозяйственных нужд. За нами был послан инспектор по кадрам младший лейтенант Рябов Василий Иванович, он же секретарь партбюро организации. Маленького роста, щупленький, с бегающими глазками, смотрящими куда-то мимо твоего лица, он явился моим первым наставником на пороге моей новой трудовой жизни. Знакомство наше было коротким: кого как звать, в чем заключается моя работа и что вообще «здесь жить можно».

Дорога от города до колонии заняла около часа. Сначала мы выехали на северную окраину города и сразу после железнодорожного переезда началась во все стороны раскинутая степь, по которой прямой лентой к пустынному горизонту была проложена бетонная автострада. Километров через десять появилась строительная площадка ТЭЦ и тракторного завода, со всех сторон, пока окидывает глаз, огражденная столбами, с густыми рядами натянутой колючей проволки. На площадке, которая называлась «промышленная зона», шли строительные работы: было видно, как поворачиваются и медленно двигаются подъемные краны, въезжают и выезжают грузовые автомашины, везде группами и поодиночке чернеют фигуры людей. Вдоль ограждения на длинных столбах и в смотровых вышках силуэты солдат с оружием. Затем снова пустая, голая степь и через 2-3 километра жилые городки.

Сначала квадрат из колючей проволки в две полосы: одна внутри – «запретка» перед основным ограждением, вторая – «предупредиловка» с наружной стороны от основного ограждения, по углам от которого на основных столбах сооружены сторожевые будки – «вышки», с обзором прямо и влево или вправо. Внутри ограждения – «зоны» построены жилые бараки, кухня со столовой, клуб с библиотекой, баня, уборные, в отгороженном месте санчасть с больничными палатами. Посередине западной стороны ворота, к которым примыкает административное здание – «вахта», в котором устроен контрольно-пропускной пункт: проходная – узкий коридор с тамбурами из решеток: открыли – зашел. Закрыли. Проверили удостоверение – пропуск, открыли. Вошел внутрь – закрыли. Открыли выходную дверь, и ты в зоне в окружение колючей проволки по периметру и часовых на вышках, к которым ни подходить, ни разговаривать нельзя. В отдельном углу за особым забором, с дополнительной внутренней охраной надзирателей ШИЗО – штрафной изолятор или БУР – барак усиленного режима. В здании проходной устроена комната для досмотра, кабинет начальника и оперуполномоченного, комнаты для общего и личного свиданий, куда вход и выход только через контрольно-пропускной пункт.

Рядом с зоной располагается административное здание – штаб, построенное, так же как и бараки из сборно-щитовых плит. Здесь размещаются кабинет начальника колонии и его заместителей по ПВР – политико-воспитательной работе, по ППЧ – планово-производственной части, а также спецчасть, где хранятся в железных шкафах личные дела на осужденных заключенных, кабинет начальника оперчасти – «кума», начальника интендантской службы – ЧИС, красный уголок для собраний и политзанятий. В отдельном месте оборудован военный городок, где располагается казарма для размещения солдат внутренних войск для охраны колоний, плац для учебно-строевых занятий, пищеблок, клуб, баня  и другие необходимые помещения.

Автомашина остановилась у одноэтажного длинного барака – штаба колонии, в ста метрах от зоны лагеря.
– Приехали! – с облегчением сказал младший лейтенант Рябов и первым вылез из салона автобуса и помог выйти нам с двумя дорожными чемоданами.

Оставив Галю и Сашу в полутемном длинном на все здание коридоре, с многочисленными дверями, меня провели в кабинет начальника колонии, майора внутренней службы Говорунова Ивана Степановича. За большим канцелярским столом, спиной к широкому окну сидел крупный мужчина, с грубыми как у Собакевича чертами лица, бритоголовый, белобрысый, с хитрым прищуром недоверчивых глаз.
– Так, так, – сказал он. – Значит, как говорится, прибыли. Вы один?
– Нет, – отвечал я, – с женой и сыном.
– С сыном? Так, это хорошо.
Иван Степанович нажал на кнопку. Из приемной зашла секретарь-машинистка, которой начальник поручил пригласить к нему замполита и коменданта общежития. Через несколько минут в кабинет начальника зашли зам начальника по ПВР старший лейтенант Сирота и комендант Батурин Степан Петрович. Говорунов представил им меня и поручил коменданту разместить меня в общежитии, а замполиту завтра же представить меня коллективу воспитателей и закрепить за мной отряд заключенных. Это было полвека назад.

19 августа 2008 года.
Сегодня большой праздник «Преображение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа» всенародно известного как Яблочный спас.
Все последние две недели Галя, благодаря стараниям дочки Галочки и ее дочки, нашей внучки Леночки, лежит в областном кардиологическом центре на излечении. Стоит изнурительная жара, которая особо трудно переносится сердечниками. По сообщению телевидения, сегодня  в Москве температура превзошла тридцатилетний свой максимум +31° по Цельсию. На завтра синоптики обещают снижение температуры до +28° и с приходом западного циклона дожди с грозами. Кстати, этот циклон затопил некоторые города и поселки в Польше, Румынии, Молдавии и западные области Украины.

Накануне обострения сердечной недостаточности у Гали, Саша – сын сделал благое дело – купил специально для маминой спальни кондиционер за 15 тысяч рублей. Но сейчас она в больничной палате на 6 человек, изнывает от духоты днем и от изнуряющего храпа ночью одной из пациенток в палате.

Солнце клонилось к закату. Небосвод затянуло пеленою тощих облаков. Как и обещали синоптики, дохнуло прохладой, легкий ветерок заиграл листвою растений и деревьев. В половине восьмого я только что вошел в квартиру после того, как закончил поливать из шланга водопроводной водой грядки с перцем, морковкой, столовой свеклой, базиликом, сельдереем и петрушкой, а также огурцами и помидорами в тепличке, – все возделанное и выращенное стараниями Гали (удивительно, как хорошо у нее растут все цветы и вообще все, что она садит и выращивает), и уселся на диван, на котором мы обычно сидим с ней вдвоем и смотрим телепередачи, как неистово залаяла Жулька, наша спутница жизни за последние восемь лет. Оказывается, нежданно-негаданно, приехал Саша, который уже шестой год работает в администрации города Рязани в отделе информации и коммуникации, и поэтому вынужден каждый день: в жару и в холод, в дождь и снег ездить на работу за 70 километров от дома. Ну что же, как говорится: «хочешь жить – умей вертеться» и «без труда – не вынешь рыбки из пруда».

С собой он привез свежайший батон белого хлеба и двухлитровую бутыль «Русского пива» рязанского производства. Он заехал специально меня навестить в одиночестве и отметить праздник «Преображения».

В свое время Серафим Саровский поучал: «Конечно, всякая добродетель, творима ради Христа, дает благодать Духа Святого…» И явно на нашего сына сошла Божья благодать, из-за исполнения заповедей данных Богом Моисею, и в частности ярко и зримо проявившееся в настоящее время: «почитай матерь свою и отца своего».

И вот мы сидим вдвоем на кухне за небольшим обеденным столом.
Передо мной весьма представительный, солидный, хорошего телосложения, с широкими плечами и крутой грудью, высоким лбом и ясными, умными глазами, красивым носом и волевым подбородком, мужчина за пятьдесят лет, которого я двухлетним мальчиком вместе с его мамой в июле 1959 года привез в неведомый нам край, в город Павлодар и оставил одних в длинном полутемном коридоре дожидаться меня, пока я в кабинете начальника ИТК получу окончательное назначение на работу и определюсь с местом жительства.

А теперь это мужчина в полном рассвете физических и духовных сил, в том же возрасте, в каком был и я уже в далеком 1987 году, году не только прошедшего века, но и другой, не бывалой прежде и порушенной ныне, социально экономической системы, а именно – социалистической.

В то время я был полон физических сил и духовной энергии, руководил одним из самых больших колхозов Московского района «Заветы Ильича». Колхоз был организован на территории села Петровка, в котором я будучи учеником 9го класса в 1953 году построил дом, а в 1956 году привез туда свою невесту, мою нынешнюю жену и мать четверых детей. В колхозе работало 1150 человек колхоза 950 колхозных пенсионеров. По многим производственным показателям по производству сельхозпродукции: зерна и овощей, мяса и молока, шерсти и яиц, сахарной свеклы и семян люцерны колхоз «Заветы Ильича» занимал передовые позиции и неоднократно заносился на республиканскую «Доску почета».

Но об этом разговор еще впереди, о чем я намерен рассказать во всех подробностях, если на это Бог даст силы и время. А сегодня, 19 августа 2008 года я сижу за столом, смотрю в лицо своего взрослого сына, слушаю его умные суждения и пожелания, высказываемые по поводу написания моих мемуаров «Жизнь и дела давно минувших лет». И мне захотелось продолжить прерванное повествование с новой энергией наперекор утомленности и хандре. Я осознал, что не пропадет мой скорбный труд. Что мои читатели – мои дети и дети моих детей – внуки, будут иметь возможность знать из первых уст о жизни их предков в далекие безвозвратно ушедшие годы, до которых можно дотянуться рукой благодаря моим мемуарам.

Уже несколько лет постоянно говорят об изменении климата на Земле – глобальное потепление и возможной катастрофе при столкновении с астероидом большого размера. Наряду с возможной космической катастрофой Земли, домоклов меч весит над самой человеческой цивилизацией от развития самой цивилизации и внедрения в производство нано-технологий и безудержного либерализма с его вседозволенностью и безответственностью, безудержного стяжательства и невиданного расслоения общества на богатых и бедных.

А пока я ободренный беседой с сыном продолжу каждый день трудиться над своими воспоминаниями. Ведь в конечном счете – пока я мыслю, я – живу!