Зомби

    Решили сократить путь, тем более на карте была указана дорога, ведущая прямо на побережье финского залива. Повернули с трассы направо и попали... Если бы впереди не мелькали старые жигули, переваливающихся с боку на бок от лужи к луже, мы бы не рискнули ехать дальше по этой тяжёлой сырой дороге. Справа и слева тёмные ели. В пространстве этого лесного мира была была разлита такая тоска и такая непруха. Сердце сдавило не только у меня но и у моего друга. Один километр, второй, третий - так же медленно и упорно впереди старые жигули преодолевали очередную яму, служа нам слабым ориентиром.
   Время растянулось. Справа показалась какая-то полуразрушенная база отдыха. Тяжёлые тёмные стволы закрывали вывеску. Я прочитал только часть слова - Обух, потом догадался - это же база летнего лагеря Обуховского завода, рядом с которым прошло моё питерское детство.
   Потом чуть просветлело и мы выехали на асфальт. Чистая улица, двухэтажный универсам, ухоженные домики. Вначале мы подумали, что это какой-то мираж.
   Ровно по середине улицы - шеренгой прямо на нас шла семья. Почему семья? Они были похожи друг на друга - необычайно высокого роста и с один и тем же выражением лица. Не то, чтобы так обуял страх от этих одинаковых лиц - стало просто жутко. Группа людей смотрела на нас одним лицом - белёсые выпученные неживые глаза с надменной еле скрываемой ненавистью.
   Юра крепко струхнул. Давай, как-то быстрей отсюда выбираться. Но это место нас просто так не отпускало. Я свернул направо и попытался как можно быстрее выехать из этого мира, но дорога привела меня в какой-то заброшенный санаторий. Думал проскочить его насквозь, да нет же, бетонные блоки преградили нам путь.
     Надо было как-то немного передохнуть и прийти в себя. Напротив асфальтовой площадки стоял четырёхэтажный полуразрушенный старый дом. Стекла были давно выбиты. В заросшем кустарнике что-то белело. Вначале я подумал, что это очередной гипсовый пионер. Подойдя поближе, я увидел Ленина с каким-то зверским выражением лица. Надо было делать ноги. Возвратившись назад, я застал Юру с каким-то остекленевшим взглядом. Смотри,- он указал мне на аллею. Слева росли старые заросшие ели, справа небольшие дубки - нехоженный старый асфальт был весь покрыт зеленым кладбищенским мхом. Через каждые пять метров - аккуратные кучки старой прошлогодней листвы. Они были уже чёрные - одинаковые маленькие надгробия. Но самое страшное оказалось впереди. Впереди был полуразрушенный мостик, который мы каким-то образом проехали, не заметив. Надо было выбираться из этого времени. Аккуратно, призвав всех святых, мы медленно миновали это пространство. Появился прудик. На берегу этого мочила молча рыбачили таджики. Белая толстая женщина из шестидесятых с добрым лицом нянечки и приветливо улыбающимися глазами нас участливо спросила,- Что заблудились? А где мы? Бодрым пионерским голосом она ответила, - Тарасово. Пансионат "Дубки".