В гостях у деда

Шалаш на бахче у деда Михея, с виду неказист. На скорую руку смастерил
его дед из прутьев, камыша и соломы. Сверху положил он, два бруска и
накрыл, большим листом шифера. С весны и до заморозков, уже какой год
сторожит он колхозные бахчи. Заодно ульи держит, медком балуется.
Трудновато бывает старику, когда арбузы зацветут. Приходилось часто ему
помогать – работать с пчёлами, охранять арбузы и жить, вместе с дедом и
Дымком, когда вороны, сороки делали разбойничьи налёты, склёвывали
завязь. Трудно было бы дедули без Дымка.

Дымок – пёсик дымчатого цвета, с каштановыми ушами. Он как заведённый,
днём и ночью, туда-сюда мечется. Чуть что почует – скок на крышу шалаша,
ушки торчком и заливается лаем. Для деда это »боевая тревога». Он
не ошибается никогда. Оба они срываются с места. Дед спешит, что есть
мочи, а Дымок уже у пруда: там бродячая корова шкоду, творит. А бывало и
дикие кабаны через водоём переплывали, чтоб сочных арбузов отведать.
В конце августа, возвращаясь с рыбалки, я завернул к деду, надо было
передать ему продуктов, которые наложила мама.
 
Он, согнувшись, чуть ли не на четвереньках вылез из шалаша.– Милости просим! –
обрадовался старик. Видно одиночество – не мать, родная.  – А где ж Дымок? –
спрашиваю я. Бывало, ещё у лесной полосы встретит…
 -Изменился,  негодный – ругался старик. – Моего, стало быть, общества мало
ему. Дружка- приятеля завёл.  – Какого это приятеля дед? – Садись вот.
Дед поставил мне скамеечку. – Отведай внучок, мелитопольского, прямо-таки
сахарные. Он выкатил из-под соломы, несколько арбузов. Ткнул его
самодельным ножом, с деревянной ручкой – и арбуз, как стеклянный,
с треском раскололся. Я взял большую скибку, и с наслаждением стал есть.


 - Так что же с Дымком? – спросил я у деда. Рассобачился, говорю, непутёвый.
С лисёнком сдружился. Водой их не разольёшь. В это время что-то зашуршало.
Дымок вылетел из-за шалаша, тявкнул, ткнул носом в мои ноги, уставился
на меня, заюлил хвостом: прости, мол, что не встретил. Заигрался.  – А где же
рыжий бесёнок? Аль не поладили? – спросил дед у собачонки. Дымок
завилял хвостом,  оглянулся. Шагах, в десяти под кустом, припал на передние
лапки лисёнок, выставив усатую мордочку и, вздёргивая носиком, жадно
втягивал воздух, ловил незнакомые запахи.
 
Немигающие чёрные  глазки, выражали одновременно и страх и любопытство.
Казалось, он хотел понять: хорош ли новый человек, таков ли он как дед, не
сделает ли худа, и не лучше ли на всякий случай дать дёру? Дед достал из сундучка
куриные косточки, бросил друзьям. Дымок сразу захрустел, лисёнок подполз
к нему и тоже начал глодать кости, продолжая  насторожённо глядеть, в мою
сторону.  – Не доверяет  тебе, сказал дед – как и мне поначалу.
Я вытащил из сумки целую зажаренную курицу, что мне передала мама,
отдать деду и все друзья уставились на меня. Я поднялся.
 
Лисёнок, не выпуская кости из зубов, скакнул в сторону. Когда кости были съедены,
лисёнок юркнул в кусты. Дымок – за ним. Поодаль они стали носиться, в
запуски. Но Дымку никак не удавалось догнать приятеля. Лисёнок  вильнул
хвостом влево, а сам – вправо, пёс промчался мимо. Повернувшись, он
снова даёт разбег, а лисёнок верть хвостом и опять в сторону. Приподнимут
мордочки выше травы, и такая радость в глазах у обоих…

 - Да, уж скоро мой сезон кончается, дед вздохнул с грустью. Наведайся,
Валентин, надо забирать улики домой – сказал дед. – Хорошо, надо и 
меру знать, пора отдыхать – сказал я деду. – Как же я этих дружков
разлучать буду? – с тревогой, говорил дедуля. – А зачем, их разлучать? – сказал я,
заберём домой обоих, чтобы им было веселей!