На допросе

     На допросе.

     Илмана, тракториста местного лесничества, разбудили  в середине ночи  какие-то люди в пестрой военной форме, надели наручники  и бросили в районный следственный изолятор. Утром его доставили к следователю прокуратуры.
    - Ну что, бандит, попался? Сам все расскажешь, как боевиков кормишь, или прочитать тебе показания тех, кого мы недавно задержали? – начал следователь с угроз, надеясь, что арестованный быстро сознается в своих преступлениях и дело можно быстро отправить в суд.

     - Ну зачем так сразу – «бандит»? Как я, отец семерых детей, могу быть бандитом? – Искренне не понимал Илман. – И зачем вы семью, родных напугали? Прислали бы повестку, я бы сам пришел.

     - А это не известно, дорогой, пришел бы ты, или нет. А может побежал бы к тем, кого кормил! В лес. А потом ищи тебя. Говори, как часто, через кого передавал продукты бандитам. Сколько, какие продукты передавал. Какие разговоры у тебя с ними были, сколько их там еще, на твой взгляд, осталось! Расскажешь все как есть, срок сократим. А не расскажешь – пожизненное получишь за содержание бандитов и террористов!

     - Значит, дело было так, - начал рассказывать тракторист. – Я в то утро, дело было в конце сентября, отправился в лес, чтобы волоком притащить бревна к пилораме. За речкой меня остановили какие-то люди. Обросшие, с автоматами. Поздоровались, спросили, есть ли у меня что поесть. А у меня в пакете было что перекусить в обед. Этот пакет я им и отдал. А как бы ты поступил на моем месте?

     - Врешь ты! – крикнул следователь. – Ты думаешь, что обманешь меня? Ты постоянно доставлял бандитам продукты в течение многих лет и получал за это деньги! Есть свидетели! Мы это докажем!

     Илман не знал, что ответить. И тут он обратил внимание на родинку на правой щеке следователя. Где же он его видел?
     Чем больше арестованный присматривался на лицо следователя, тем больше он убеждался, что видел его где-то. Но где?

     - Ты, случайно, не из нашего села? – спросил тракторист, пытаясь зацепиться хоть за что-то, чтобы вспомнить его.
     - Нет, не из вашего! – грубо ответил прокурорский работник.
     - И в больнице в Грозном никогда не лежал?
     - Нет, не лежал. Здесь я вопросы задаю. Так будешь сознаваться, или хочешь получить по полной катушке?

     Возникла пауза. Илману нечего было больше сказать. Он говорил правду. Ни до, ни после того случая никаких продуктов боевикам он не давал, никого в своем доме не кормил. Он, отец большого семейства, в любом случае не мог рисковать собой.
     - Вот что я тебе советую, - продолжал следователь. – Признайся чистосердечно и получишь какие-то три – четыре года. Возможно и условно, если нет судимости. Иначе – плохи твои дела. Мы ведь можем и оружие обнаружить в твоем доме при обыске.

     Следователь, разумеется, не объяснял арестованному причину своей агрессивности. На днях районное начальство упрекнули за слабую работу по ликвидации бандподполья. Нужны были конкретные результаты: конкретные задержанные, осужденные. К тому же, следователь мечтал и о карьере в столице, в аппарате генерального прокурора…

     Вдруг глаза Илмана засветились! Он вспомнил этого следователя! Вспомнил эту родинку, правда, на обросшей щеке. Вспомнил все до мельчайших подробностей! Странная улыбка появилась на его лице.
     - Ты чего лыбешься? Что ты мне хочешь сообщить? – насторожился следователь.

     - Я вспомнил зимний день 1996 года. Вспомнил, как ко мне пришли домой и сказали, что человек умирает, надо срочно доставить в районную хирургическую. А никакой транспорт доехать не мог, кроме трактора. Мосты были разрушены бомбовыми ударами.

     Раненого боевика посадили ко мне в кабину. Он был в шоке. Я рисковал. Если бы меня задержали федералы, они бы расстреляли на месте.
     Боевика прооперировали. Он начал выздоравливать. Назвали его учителем местной школы, который попал под обстрел. Я пару раз возил к нему жену с едой. У этого боевика была точь в точь такая же родинка на правой щеке, как у тебя…

     Следователь надолго замолчал, внимательно вглядываясь в лицо арестованного. Трудно было угадать, о чем он думал, чего испугался.

     - Это была другая война. Мы вынуждены были в нее втянуться, - начал оправдываться следователь. - А теперь воюют упертые упрямцы, уголовники, которые мосты за собой сожгли, на совести которых много крови. Ты не сравнивай!

     - А я не сравниваю, не обвиняю, не осуждаю, - вздохнул Илман, - я не воин. Я всегда был трактористом, им и остался. Мне семью надо кормить. Помогал, если просили. И сейчас буду помогать. Не за деньги, а просто так, по человечески. Отпусти меня, следователь. Никому я не враг. Аллах свидетель.

     Следователь с минуту раздумывал. Потом тихо сказал:
     - Иди.

     с. Махкеты