Долгое эхо

                часть1
               
                Глафира виделась с братом отца всего лишь раз пять, но то, что весёлого и красивого дяди Юры  не стало, потрясло её до глубины души.  Какое-то сложное чувство недосказанности вновь и вновь словно возвращало её в прошлое, как лёгкий  отзвук затронувшей душу мелодии.
        Вот она, тоненькая кудрявая девочка, помогает папе по хозяйству. Отцветает  акация - нужно подмести во дворе, кроме того, накормить кур, уточек и индюшек, прополоть небольшие грядки в палисаднике.  Двор у них небольшой, но для Глаши это самый настоящий труд, потому что ей только через месяц исполнится четырё года. Она очень старается, чтобы порадовать маму, которая  работает учительницей русского языка в хуторской школе. Раньше папа тоже там работал директором и учителем истории, но теперь он всё чаще и чаще оставался дома, подолгу лежал, рассказывая дочке интересные сказки.
       Иногда он маленьким острым ножичком вырезал из дерева дудочки, а так же разных зверушек, и похваливал Глашу, которая в это время обычно сидела  на скамеечке рядом и ловко лепила из пластилина то кошку Василису, то щенка Мухтара, то утку с утятами. Потом она играла всеми этими чудесными поделками, придумывая разные забавные истории.
      Папа был инвалидом войны с фашистами, которая закончилась пятнадцать лет назад. Его тяжело ранило в бою под далёким городом Ржевом,  поэтому на одной руке у него  можно было насчитать  не пять пальцев, а только два. Ходил он с палочкой. И ещё у него на боку был страшный длинный шрам, который Глаша увидела случайно и потом боялась подходить к папе с той стороны, чтобы нечаянно не задеть, ведь это, наверное, очень больно – иметь такой шрам…
         К середине лета навестить отца  приехал его младший брат Юра.  Молодой и весёлый, он сразу понравился Глаше.  Особенно запомнилось, как хороши были у Юры глаза: их окаймляли такие длинные и пушистые ресницы, что казалось, будто он нарочно красуется, взмахивая ими, а вовсе  не моргает  веками, как все люди.
         Притихший дом словно встрепенулся и тоже похорошел вместе с ним. Юра занялся ремонтом. Он перестлал  крышу, укрепил и подкрасил деревянный забор, насвистывая и ласково подшучивая над малышкой-племянницей.
        Глаша отличалась любознательностью - с интересом наблюдала природу вокруг, но  очень недолюбливала всяческих насекомых, особенно пауков и мух. Если муха садилась на  яблоко,  уговорить Глашу съесть его, даже заново вымытое, было невозможно. Когда  муха касалась руки или ноги, Глаша стремглав бежала к кадушке с водой, стоявшей в углу двора, чтобы промыть это место.
       Юра смеялся, глядя на это,доставал из футляра звонкоголосый баян с зелёным перламутровым корпусом, легко  пробегал пальцами по чёрным и белым кнопочкам.  Ах, как он умел играть и петь! Что за удивительные звуки лились над их улицей, собирая молодёжь! Мама говорила, что от девушек у Юры нет отбоя. Глаша не совсем понимала, о каком бое шла речь, но догадывалась, что в этом нет ничего плохого.
        Так  же ловко и умело Юра работал с деревом. В один из дней он облюбовал три гладкие доски и выпилил на них лобзиком замысловатый узор. Потом прикрепил доски на лицевой части дома, вверху,  по краям крыши и над окнами, и покрасил в белый цвет. При взгляде с улицы казалось, что это вовсе не дерево, а ажурное белоснежное кружево широкой  каймой украшает стены. Когда у Юры работа на высоте подходила к концу, Глаша на улице за калиткой увидела очень большую необычную муху. Муха вела себя странно: не жужжала и не пыталась улететь. Глаша присела на корточки и стала её разглядывать.
        Внезапно муха шевельнулась, Глаша испугалась и, отскочив в сторону, побежала по дорожке во двор.
- Дядя Юра, - закричала она, - спускайся быстрее! Здесь какая-то муха, оцобая!
         В волнении она вместо звука «с» произнесла «ц», но даже не заметила этого.
        Юра же, напротив, заметил, развеселился и спросил сквозь смех:
- Чем же она «оцобая»?
- Она большущая, серая, лежит на боку и не летит!
- Это цокотуха! Ты дунь на неё, да посильнее!
         Глаша остановилась, тихонько вернулась к мухе и, что было сил, дунула на неё. И случилось странное: в то же мгновение внезапный порыв ветра подхватил муху – и она неожиданно рассыпалась, смешавшись с пылью! Она давно была иссушена летним солнцем, но Глаша не могла знать  этого - и исчезновение большой мухи показалось ей совершенным чудом. После этого Глаша перестала бояться насекомых, а Юра частенько стал называть её «оцобой мухой» или «мухой-цокотухой».
         
          Глафире впервые припомнилось это, спустя много лет, лютой зимой, когда батальон части, в которой муж служил  офицером, направили в засекреченную боевую точку, а она с двумя малышами  вынуждена была ютиться в маленькой однокомнатной квартире плохо отапливаемого старого дома. Ивана совсем недавно перевели  в этот городок,  Глафира только-только определилась с временной  работой, они ещё и обустроить быт, как следует, не успели, а тут - новый приказ. От мужа давно не было никаких вестей, весь день и вечером мела позёмка, кружа по асфальту снежные вихри, одиноко тикали настенные часы  в холодной кухне, и лишь отсвет далёкого детства каким-то образом согревал её.

       За полгода до первого сентября, когда Глаша должна была стать первоклассницей,  не стало отца. Маме приходилось работать  в три смены - не хватало учителей. В вечернюю смену за парты садились родители учеников: доярки, механизаторы. Мама возвращалась домой поздно, уставшая, голодная, а утром, к восьми часам, – опять в школу. Было очень тяжело.
      Глаша часто болела. Когда поднималась температура, ей виделся один и тот же сон: длинный тоннель, по которому она всё бежала и бежала к светлому пятну выхода, но так и просыпалась, не достигнув его.
      После занятий Глаша иногда оставалась в школе до вечера, поджидая маму. Это было довольно утомительно, поэтому обычно она шла домой, занималась небольшим хозяйством, потом делала уроки, читала, лепила что-то из пластилина или рисовала, а когда начинало темнеть, уходила к соседям.
      Невысокого роста сухонький дедушка Илья любил читать газеты,  но очень медленно, по слогам, потому что он успел закончить только один класс, а бабушка Таня, полная и степенная, грамоте была не обучена вовсе, но знала сказки.
         В их небольшом деревянном флигельке было две комнаты. Во второй стояли кровать, сундук  и два стула, а в первой – большая печка с коробом, обеденный стол у окна, три табуретки. С одной стороны двери – вешалка для одежды, с другой - горка с посудой. Глаша всё не могла понять, почему «горка», а не шкаф или сервант. На стене справа от входа, в дальнем углу, висела икона и лампадка под ней. С иконы на Глашу смотрела печальным взглядом Богородица,  младенец на её руках нежно льнул к матери.
        Бабушка Таня ставила посреди комнаты табурет, Глаша взбиралась на него, расправляла подол платья и громко и выразительно читала наизусть  стихи -  «Тараканище», «Муха-цокотуха» - Чуковского,   «Дядя Стёпа» - Михалкова, «Вишня» - Исаковского, «Листок» -  Лермонтова, многие другие.
         Хозяева чинно сидели напротив и внимательно слушали, умиляясь и качая головами. Потом бабушка поднималась, и говорила:
- Ну, довольно, спускайся: теперь надо вечерять!
          Она наливала  для Глаши в глубокую белую тарелку прозрачный куриный суп с галушками или домашней лапшой, резала круглый хлеб, прижимая к себе его румяный бок, мазала на широкий ломоть густую домашнюю сметану.
          Глаша из вежливости отказывалась, но бабушка строго учила:
- Бьют – беги, а дают – бери!
            Глаша благодарила, придвигала  свою табуретку и брала ложку. Суп был всегда чудесным, с мелко нарезанной рассыпчатой картошкой, зелёным ароматным укропом и лучком. Нигде и никогда не пробовала она ничего подобного…
- Полежи, отдохни немного, глядишь, и мамка скоро придёт, - приговаривала бабушка Таня, укладывая Глашу на мягкую перину кровати.
            Иногда Глаша засыпала под тихие бабушкины сказки, но возвращалась  с работы мама, стучалась в окно, и они шли домой.
            И вот теперь ни мамы, ни бабушки, ни удобного жилья, и муж – на войне.
           Ей так захотелось поговорить с кем-то родным или даже знакомым, что, неожиданно для себя, Глаша взяла лист бумаги и написала письмо дяде Юре. Она извинялась, что не позвала его на свою свадьбу несколько лет назад, вдруг он обиделся? Ей казалось тогда, что нехорошо беспокоить дядю, ведь ему пришлось бы ехать по холоду, а зима в тот год тоже была снежной и ветреной. Да и свадьбы-то не было, так, небольшой вечер в кругу семьи.
            После письма сразу на душе стало как-то легче, хотя прежде они никогда не переписывались и не виделись много лет. Глаше исполнилось шестнадцать,  когда дядя Юра провожал в армию своего сына. Там, на проводах, они с Геной и познакомились, и простились. Дядя Юра ходил торжественный, не спеша взмахивал ресницами, кивая гостям красивой головой. Он был горд, что у него такой взрослый сын, защитник Отечества. Все мужчины их рода шли в армию с готовностью и служили с честью. Когда Гена отслужил и вернулся, Глаша уже уехала в далёкую Москву, учиться на скульптора.
                Продолжение здесь:
              http://www.proza.ru/2014/08/14/2022

             Р.S. 2017г : Рассказ окончательно отредактирован мною в соответствии с его новым названием на основе предыдущих эскизных вариантов - "Оцобая" муха",  "Отданный долг".(Н.К.)