Вирус в эру безмобильности

    Есть такая болезнь: любить на расстоянии – не знаю, открыла медицина уже этот вирус или нет? Первый раз подхватила я эту заразу в юности, ещё в эру домобильной связи.
    Жила рядом с человеком, влюбилась ненароком, а он вдруг уехал учиться за границу. Меня же обстоятельства забросили в ближайшее захолустье под Москвой. Любовь подумала и решила тоже дома не оставаться: что одной куковать в пустых стенах? Вслед за мной помчалась. Так мы с ней и жили на пару в ожидании приезда друга на летние каникулы.
    Приехать друг должен был вот-вот: узнать об этом я могла только из письма от него, которое всё не появлялось. Ожидание переросло в хроническое, поселилось в подсознании. Примерно, как в поезде: сидишь или лежишь, спишь или читаешь, а колёса по рельсу выстукивают свою песню, везя к цели. Так и это: работаешь или отдыхаешь, бодрствуешь или спишь, солнце светит или дождь льёт – а сердце бесконечно пульсирует: "жду – жду – жду..." А потом переходит в нескончаемый гудок: "Жду-у-у..." Вздох... и всё начала.
   
Отсутствие вестей меня измотало, и в субботу я решила на день сбежать от преследующего ожидания: отправилась за покупками в Москву. Учитывая, что каблуки были сантиметров под десять, решила не ходить пешком, а пользоваться общественным транспортом. После двух часов дня имела кучу больших и мелких пакетов, деньги только на обратную дорогу и полное отсутствие жизненных сил.
    Неожиданно в троллейбус, везущем к покою и отдыху, зашло двое молодых людей, оказавшихся контролёрами. Я была спокойна: знала точно, что билет брала, но как отыскать нужный, когда в пакете и сумке их за месяц накопилось столько разных...
    Я честно выгребла имеющиеся – выбирайте. Они поочерёдно разворачивали каждый и бросали рядом со мной на сидение. Нужного не нашлось. Ребята на троллейбусе завезли меня на какой-то круг, где мы продолжили: я находила и доставала новые билеты, они от них отказывались.
    Сказала честно:
    – Если не найдёте, штраф не заплачу, потому что иначе не хватит денег на пригородный автобус, а ночевать в Москве мне негде.
    Я тупо верила в свою непогрешимость: виноваты, конечно, были контролёры, которые не могут найти нужный билет.
    Ребята, подрабатывающие студенты, понимали, что деньги на пригородный автобус брать у своей же студентки нельзя. Поверили наивной доверчивости девчонки, уверенной, что они как-нибудь решат её проблему, и уже не знали, как от меня избавиться? Проверяющий вынул из кармана какой-то билет, покрутил в руках и почти незаметно бросил мне в сумку. А через минуту принялся снова искать билет.
    – Ну, вот же, – закричал он, – нашёлся!
    – Я же вам говорила, что есть билет, – невозмутимо откликнулась неблагодарная пассажирка.
    И не поняла, зачем надо было бросать правильный билет? Мог бы сказать на любой – я же их не рассматривала.
    На каблуках, с сумками, оттягивающими руки, лишние метры казались милями. Ещё полчаса в пригородном автобусе и в общежитии: упасть на кровать, ноги вверх и заснуть до утра. Мечты-мечты...
    На проходной меня ждало письмо. Друг приехал в Москву и, зная задержки почты, назначил встречу аж в два разных дня. Опоздавшее письмо сообщало, что последняя встреча должна состояться сегодня через полчаса.
    Паника обрушила меня на кровать: маленький безмолвный трупик. Снова перечитываю письмо. Но он будет час ждать. А через день уезжает.
    Кто говорил, что нет сил, ноги не ходят? Каблуки, на старт и бегом на остановку. Время дороги не заметила, но примчалась на полчаса позже всех, обещанных в письме, ожиданий. Всё. Конец.
   Обежала вокруг памятника, заглядывая каждому в глаза, на случай, что не узнаю его, изменившегося за полгода, и устало уселась на скамейку. Пушкинская площадь полнилась парами, они встретились. А у меня встреча не состоялась.
   
    Ух, какая зависть накатила. Все гуляют за ручки и с цветами. А я? А меня тоже встречали с цветами? Куда он их дел? Понёс домой? Или выбросил здесь в урну? Оглянулась даже на соседние: не виднеется там мой букет? Не заметила. А зачем искала? Не стала же из урны бы вынимать. И что дальше? Снова ждать письма?
    Разве влюблённая женщина может на этом остановиться? Письмо с собой: обратный адрес указан. Он его для чего написал? Справочная нашлось быстро, цель следующей пробежки обозначена. В сумерках выхожу из метро – куда дальше? Рядом, как заботливая нянька, окно для справок. Подтверждают, я на месте, только куда идти – не знают.
    Когда это меня могло остановить незнание? Куда глаза посмотрели, туда и побежала. Бегом, потому что понимаю: или я нахожу дом или ночевать мне прямо на улице.
    Ура! Попался милиционер по ходу движения. Молодой наивной дурочке, принимающей тебя за мудрого дядю Стёпу, разве кто откажет? Но улицы такой он не знал. Позвонил в отделение. Облом. Это не я, это он сообразил, что раз существуют письма, значит, их приносят в дом. А кто? Почтальоны.
    ***
    В почтовом отделении женщины были на старте, наблюдая, как медленно движется стрелка часов последние пять минут, отделяющие их от конца рабочего дня. А тут дверь открылась и, как ветром, внеслась девчонка: глаза огромные, слёзы в них плещутся, но не проливаются; дыхание прерывистое, слова из себя выдавить не может, бежала, видно. Протянула конверт, ткнула пальцем в обратный адрес. Наверное, кто-то заболел или умер: такое отчаяние во взгляде. Кроме нас кто поможет? Пришлось задержаться: пока разобрались какой почтальон на тот участок почту носит, пока ей домой позвонили. Повезло девчонке, что та дома оказалась. Объяснили куда идти. Обратно придётся к метро возвращаться бедняжке: вид у неё совсем не радостный.
    ***
    Цель вижу вдали, иду к мосту по кратчайшему пути – прямиком. По счастью автомобили вовремя меня замечают: успевают объезжать, сворачивать и увёртываться. Трудно представить что-то, что могло бы меня остановить. Осталось преодолеть железнодорожный мост, так, чтобы не сломать каблуки.
    Поднялась на восьмой этаж с неработающим лифтом. На последнем дыхании дошла до заветной двери, готова упасть без сил. Перевела дыхание, нажала на кнопку звонка.
    Дверь открыла милая женщина.
    ***
    Это было ещё то пришествие. Открыла дверь, а там шатенка лет двадцати с растрёпанными волосами до плеч, платье огненного цвета с длинной нитью сиреневых бус. Девчонка в них вцепилась и треплет, как чётки: похоже, волнуется очень.
    Брата спрашивает. Зачем он ей? Я того только недавно со своей коллегой познакомила. Уже который вечер чай вместе пьём, а потом он её до дома провожает. Девушка из хорошей семьи, хозяйственная, трёхкомнатная квартира в наличии. Всё ладится. Она сейчас в доме, ждёт его прихода.
    Девушка представляется. Рассказывает историю о запоздавших письмах. Смотрит на меня, словно я её мама. И как она разыскала дом? Ни один родственник сам не приходил, пока не встречала в центре. Все планы разрушит. Может, не пускать её?
    – Брат ещё не вернулся со встречи с другом.
    "С с тобой, что ли встречается? – мелькает мысль.
    Девчонка молчит, ждёт, что дальше скажу. А что говорить? Если не пустить в дом, так сядет здесь на коврик и будет ждать: раньше нас встретит. Кто знает, какие у них намерения, раз адрес ей написал?
    – У нас крыса сбежала. Поможешь найти? – посторонилась и пропустила внутрь.
    ***
    Послушно вслед за сестрой зашла в квартиру: домочадцы ползали на коленях, что-то приговаривали-пришёптывали и заглядывали под диван. С перепугу никого не рассмотрела, даже не поняла сколько их тут, потому что кроме открывшей дверь сестры, ничьи лица не увидела. Ничего не оставалось, как сделать вид, что я с ними в деле. Усердно, ничего не соображая, счастливая от того, что освободилась от каблуков, сползла на пол, притворилась охотницей – в надежде, что не повезёт.
    Ничто не сближает людей больше, чем совместное ползание на коленях по квартире со спасительной миссией. Спасибо крыска, что сдалась не мне, а этой пышной брюнетке. Мне сегодня только тебя и не хватало.
    Поймав этого зверя, не вызвающего во мне никаких симпатий, мы сели за стол пить чай и стали знакомиться. Сестра друга, её муж, сын и главная спасительница...
    Дама оказалась моей конкуренткой, с которой друга познакомили в этот приезд, да ещё и обладательницей трёхкомнатной квартиры в Москве. О чём мне не преминули сообщить. Я была даже не удивлена, а просто ошарашена, как при таком раскладе меня допустили в семью? Где я, а где квартира в Москве? Но деваться просто некуда, потому что доехать до общежития в пригороде на другой стороне от Москвы невозможно на общественном транспорте ночью. А пешком я идти не хотела категорически.
    Как только чай оказался в моём желудке, заменив собой обед, мысли потекли в другом направлении: – "Какое мне дело до их квартир и надежд? Это когда любимый под боком, то можно придираться, вредничать. А когда раз в полгода к нему прикасаешься, какой смысл обращать внимание на мелочи".
    Мило болтая, мы и встретили появление друга. Удивлён – это понятно. А вот обрадован или огорчён удаляющейся квартирой в Москве?
    Что за дела? В таком окружении даже не броситься в объятья, не повиснуть на нём. Пришлось чопорно  разрешить поцеловать себя в щёку.
    Он пришёл без цветов. Где цветы? Как выяснить, были ли они? Выяснилось другое – лифт заработал.
    С этого момента чай перешёл в ужин. Мне спешить больше было некуда и незачем. Тепло семьи окутало меня, погрузило в умиротворение: я их всех любила.
    Досиделись допоздна, сестра с мужем отправились проводить девушку. Друг церемонно раскланялся с ней, извинился, что не может сегодня быть её спутником.
    Мозаика слов сложилась в картинки: – "Значит, каждый вечер они провожались? – и тут же картинка рассыпалась. – Какая ерунда. Могли бы и мы проводить за компанию. Может, предложить? Не буду. Пускай сами решают".
   
Сидеть в такую ночь в жару дома не хотелось: вышли на улицу. Доверяя полностью спутнику, обратную дорогу я не запоминала. Вариантов было не много: или он  проведёт назад до дома или знать обратный путь мне не понадобится.
    Удивилась: отошли совсем недалеко, а оказались в лесу. Выяснилось, что это заповедный лесопарк.
    Что чувствует женщина наедине с любимым? У меня появились сразу и жар, и озноб. Причём трясло так, что это невозможно стало скрыть. Друг спросил о температуре, стал говорить, что надо принять лекарство, вдруг это вирус. Наивный, меня от его близости трясло, а он – вирус, температура. И что за недогадливость?
    Но тут выяснилось, что обратной дороги к лекарству и покою из нас двоих не знает никто: мы заблудились.
    Мысли мои текли плавно: "Красота какая: ночь, лес, птицы неугомонные, луна. Вдвоём – и не надо спешить, потому что неизвестно в какую сторону идти. Когда ещё такое мгновение повторится? Ещё бы каблуки выдержали".
    Не уверена, что одинокий прохожий был нам очень рад среди ночи, но парочка показалась не опасной для его жизни, в благодарность за что он указал направление пути.
    Спать нас положили в комнате, где уже видел сны сын хозяев. Мои ноги заснули быстрее меня.
    Утром мы провожали друга. На электричке было проще добраться до вокзала. Друг решил ехать поездом, чтобы везти объёмный  чертёжный прибор, упакованный под бандуру, которого, оказывается, в Европе не было, а для учёбы – необходимо. Какая гордость: у них нет, а у нас – пожалуйста.
    Электричка пришла быстро: билеты ещё не куплены. Друг пошёл в кассы, сестра втащила бандуру в вагон, а я ждала билеты(хватит с меня общения с контролёрами) , стояла у поезда и сигнализировала: мы зашли лишь частично, в процессе. Но командир ждать не стал: вагоны захлопнулись, оставив нас на перроне с билетами на всех; они уехали с бандурой, но без билетов. Следующая электричка примчалась тут же. Но когда мы оказались на вокзале, нас никто не ждал. Они исчезли в неизвестном направлении.
    Переезд к поезду, розыски на вокзале. Ехать в поезде - само по себе не сладко, а ещё и без бандуры. И чёткое понимание, что бандура в этом случае нужна куда больше меня.
    Бытовая несуразица украла момент прощания, оставила чувство вины. Отъезжающий поезд. Как же я забыла спросить о цветах: приносил он мне их? А какие?
    Почему люди  любят на расстоянии? Думаете, им не хватает проблем в обыденной жизни? Наверное, в любви никто не волен: как получается?
   Видимо, это всё-таки вирус.