Вечера над Тихой Сосной. Легенда об аманатах

Нынешним летом случилось у меня особенно много встреч с людьми, кого любознательность и лёгкие ноги привели в наши места. И как-то в поездках и вечерних разговоров возникла общая мысль записать сокровенные сказания старины в небольших легендах, сделать их чем-то вроде визитной карточки Бирюченского края. Я долго отнекивался, ибо иметь дерзость говорить от имени истории мне не позволяют ни способности, ни знания. Однако же нынче, после ещё одной встречи с паломниками по Белогорью, я согласился записать дюжину преданий с тем только условием, чтобы их не относили ни к краеведению, ни к народному творчеству. Это просто мой вольный пересказ тех событий, о которых я слышал от старых людей, или читал в документах далекой поры. Я буду выдавать их по новелле в каждый вечер и надеюсь, что читатели простят мне незамысловатость рассказов.
Приступим, помоляся.

* * *

ЛЕГЕНДА ОБ АМАНАТАХ

Говорят - когда императрице Елизавете Петровне рассказали эту историю, она повелела города Бирюч и Валуйку приписать к Славяногорским соляным копям.
А история приключилась такая. В середине 18-го века соль во многие Слободские города возили, по старинке, из Крыма. В каждом городе имелись чумаки, которые так и ездили на скрипучих арбах в сторону Бахчисарая. В Бирюче чумацкий двор содержал купец Вассиан Крупенко. У него имелись два обоза. Когда один обоз только еще выезжал с грузом соли из Крыма, другой , со связками вяленого язя из Тихой Сосны, отправлся ему навстречу из Бирюча.
Времана были лихие. В Диком Поле пошаливали разбойники. Да и в Крыму часто русских просто грабили и убивали. Чтобы обезовпасить обозы, русские города требовали от Крымского хана аманатов, или заложников, по нашему. В Бирюче в те поры, в соборном подземелье, тоже сидели ханские аманаты. Главным у них был мурза Омар, сродник самого хана Гирея. Аманатов держали на тот случай, чтобы казнить, если с нашими чумаками в Крыму ли, на сакме ли случится несчастье.
Аманатов держали хоть и в темнице, но на правах почетных пленников. Их и кормили изрядно, и гулять по городу пускали под стражей.
Во-о-о-т.
Мурза Омар был красавец двадцати семи лет. В чалме с бриллиантом, при пустых ножнах, осыпанных золотой пылью,в зеленом халате и шароварах, он выглядел настоящим принцем.. Городские обыватели, а особенно матроны с дочками, нарочно выходили в час прогулок мурзы на улицу. Но надменный татарин не замечал румяной красоты бирюченских молодух.
И никто не знал, что у него в городе уже была симпатия. Как-то без слов, одними взглядами обменивался он с Ксенией, дочкой купца Вассиана Крупенко. Была Оксана служкой в соборе, держала огоньки в лапмпадах.
В подземелье у аманатов тоже и иконостас православный сиял, и лампады висели. Хотя никто бусурман к православной вере не прельщал, однако ж собор и подвальную церковь держали по обряду. И вот там-то и случилась та самая симпатия.
Конечно, ни мурза, ни Ксения и виду не подавали. И чем бы их отношения кончились - никто не знает. Но тут нагрянула в город огромная беда.
Собственно, беда нагрянула сначала в Европу. Именовалась беда чумою, и выкосила она чуть не половину христианского народу. Потом чума пришла в Россию, и город Бирюч пытался перед нею закрыть крепостные ворота.
Городничий Плетнев собрал тогда всех столоначальников и негоциантов и запросил ответ: сколько в городе имеется соли?
Соль была единственным средством против поветрия. Солью затворяли кровь, солью пудрили язвы, солью присыпали чумные могилы.
Столоначальники сказали, что соли в городе самая малость. Чумаки в Крым ушли три дня назад, а из Крыма , по росписи, только еще должны выйти сегодня.
Получалось, что в самые страшные дни город остается без соли. Тут же на бумажке посчитали, сколько фунтов на душу надо выдавать, чтобы дождаться нового обоза. Тут же десятники и сотские побежали по домам с наказом беречь соль пуще глазу.
Город взъерошился и притих. А скоро, поверх запоров и ворот, она и нагрянула - царица грозная чума. И заполыхали костры, потянулись к небу черные дымы от соженных с покойниками подворий. Жутко и страшно стало в городе, и все меньше прихожан становились к молитве у лампад собора и городских храмов.
А тут и голод пришел. На дворе август, а харч заготавливать некому. По уезду колос зерном высыпался в землю, черви репу поели. Некому косить, некому корень копать. Да и могилы копать некому. И прикинул городничий, что Бирюч вымрет раньше, чем в город возвратится обоз со спасительной солью.
А тут еще дурные вести с Поля. Окольно Оскольские чумаки, что прошли из Крыма с солью опричь, сказали, будто потрепали бирюченских обозных татары на речке Молочной. Дескать, пограбили обоз, и едва ли половина повод вырвалась из передряги. Вспыхнул тогда сердцем Плетнев, хотел расправиться с аманатами. Уж и за кольцо кованой двери подземелья взялся, да остановил его купец Вассиан Крупенко. Дескать - делу расправой не поможешь, а заходить к пленникам опасно: вдруг их чума всех выкосила? Тогда вырвется она наружу, и добьет тех, кто еще остался.
Ладно.
Не тронул городничий аманатов. А жить-то надо. Спасибо - те же оскольксие чумаки воз соли оставили. Поделил между подворьями. А тут вроде и царица попритихла: целый день ни одной смерти.
И на другой день никто не умер. Ходит городничий по улицам, и плачет. Ни один супостат столько бед не принес городу, как эта чума.
А к вечеру пришел, потрепанный но груженый, обоз с солью.
Опять собрал Плетнев столоначальников и негоциантов. Снова разметили они соль по подворьям и магазинам, и тут Вассиан Крупенко заметил :
-Что-то мы, ваше высокоблагородие, об аманатах забыли.
Хлопнул с досады себя Плетнев по лбу. Точно, забыли! Поди - померли аманаты, и как сообщить об этом хану - неведомо. Да и матушка-царица по головке не погладит.
Так всей толпой и пошли к кованым дверям подземелья. Боязно было. А коли чума там таится? Но перед императрицей страх еще больший. Перекрестился Плетнев, потянул на себя кольца створчатой двери.
И что же увидели начальники?
По полатям, вдоль стен, спят, похрапывая, заложники, а у низенького дубового стола, сидит, скрестив ноги в зеленых шароварах, голый по пояс мурза Омар. На голове его чалма с горящим камнем, в руках пиала. Широко улыбается нехристь. Указывает рукой округ стола:
-Садись, урус. Кумыс нет, вода есть. Пить будем.
Наши столпились у порога, не верят глазам своим. Плетнев , не думая, принимает пиалу со стола, отхлебывает и тут же плюется:
-Чёрт, солона водица!
И тут же спрашивает мурзу:
-Как же вы выжили? У нас в городе соль отсыпали наперстсами, а вы её вольно с водой пьете? Откуда?
Мурза посерьезнел, накинул на плечи халат:
-Отпускай нас в Крым. Мы три года отсидели - срок вышел. А как есть на то условие - вели выполнить моё желание.
И сказал мурза Омар, что он хочет пучить взамен честно исполненного договора. Но тут уж воспротивился купец Вассиан Крупенко:
-Ваше благородие, господин городничий! Да мало чего взбредет в голову нехристю!С него еще спросить надо за потрёпанный обоз. У меня семь подвод пропало. Нехай спасибо скажет, что вообще жив остался в полумертвом городе.
Но Плетнев его оборвал:
-Условие выполним! Не хватало - до царицы дойдет, что тут случилось. Не сносить тогда нам всем головы.
И - с легким поклоном - к мурзе Омару :
-Забирайте!.
...Вот, собственно, и вся легенда.
Да, чтоб не забыть. Императрице Елизавете рассказали, что из города Бирюч аманат мурза Омар увез купеческую дочку Ксению. Ту, что тайно во все дни чумного поветрия снабжала татар солью. Тем и спасла аманатов.
А царица велела по Соляному Уставу приписать Бирюч к Славяногорским копям на Северском Донце.
Но это уже другая легенда.