Махара

                (рассказ)

     Впервые я приехал на Кавказ в августе середины семидесятых годов прошлого века.  Шёл по улицам курортного городка, и повсюду у частных домовладений с плодовых деревьев свисали, падали на землю и на асфальт спелые сливы, груши и яблоки.
     Меня это поразило, поскольку я приехал в отпуск из Сибири, и у нас там ничего подобного не было, такое обилие пропадающего добра, здесь никого не интересовало: падает, гниёт, его топчут.
     Украдкой поднимая спелые плоды, обтирал их ладонью и ел. 
     Я приехал погостить к родственникам на месяц из шахтёрского городка, где восемь месяцев зима и холода, и всё, как в чёрно-белом кино: белый снег, который, не успев лечь на землю, становится чёрным из-за вечно дымящихся терриконов из-за летевшего пепла, оседающего повсюду. Пепел забивался в двойные рамы оклеенные бумагой окна, к весне его набиралось почти до половины, ухудшая освещённость комнат.
     В семидесятые годы в магазинах днём с огнём невозможно было найти в шахтерских городах Сибири на прилавках ни фруктов, ни всего того, что лежало свободно в магазинах курортных городов Кавминвод.  Здесь продавались колбасы, сыры и другие деликатесы. Что ещё удивительно,в витринах свободно стояло   множество различных вин: «Улыбка», «Каберне», «Кагор», «Портвейн», «Чёрные глаза»…
     О существовании подобного изобилия, живя в Сибири, я даже не подозревал. У нас на прилавках из спиртного стояла только водка, «Шампанское» да пиво «Жигулёвское» ; на улице в бочках на розлив. В ресторанах ассортимент конечно побогаче, но часто ли рабочий человек мог позволить себе отобедать в таком заведении?
     Друг попросил привезти сухого вина с Кавказа, я спросил: «Оно что порошковое, как горчица или молоко?
«Нет, -  засмеялся он, - увидишь сам…»
     Конечно, не все были такие «дикие», как я, но и не всем доступно пользоваться дарами юга… 
     Приехал я, однако, не только посмотреть, как люди живут, а с прицелом: чем чёрт не шутит, может, удастся перебраться в эти благословенные края. Никто меня с семьёй не обрекал на вечную жизнь под небом Сибири, хоть и прекрасной по-своему, но хотелось чего-то более тёплого... 
     Родственница моей жены Вера Григорьевна работала главным бухгалтером Пятигорской маслосырбазы. Благодаря этому обстоятельству во время моего отпуска открылась потрясающая возможность ознакомиться гораздо глубже и ярче с уникальной природой Кавказа.


* * *
     И вот сентябрьским теплым днем, благодаря Вере Григорьевне, мне посчастливилось побывать в одном из живописнейших уголках на Кавказе. Но все по порядку.
     Наш бело-синий старенький ПАЗик медленно и натужно ехал по горному серпантину, поднимаясь всё выше и выше. Цель путешествия - малоизвестный перевал в одном из бесконечных красивых мест кавказских гор Гондарай-Махар, аборигены его называют просто - Махара. 
     Цель нашей поездки – не к самому перевалу, а к живописной долине Махар-Су, где протекает горная речка. Почему-то называется она истоком Кубани. Может, это был один из них, впрочем, для меня это было не важно, я приехал не за географией, а за впечатлениями.
     В реке, что стекает с гор, водится форель, а в самой долине, говорят, встречаются бурые медведи.
     Местные пастухи здесь пасут стада баранов на сочной траве у суровых хребтов, стоящих вокруг, словно нарты-исполины, а выше на их отрогах водятся гордые туры, яки, полудикие коровы, лошади, козы.
     В «ПАЗике» нас ехало человек десять, за давностью лет всех не припомню, с нами были два карачаевца-аборигена, взявшихся показать достопримечательности этих мест, а также мои родственники – Вера Григорьевна с мужем Борисом Тихоновичем.
      Ради Веры Григорьевны, собственно, и был устроен её друзьями из Нальчика двухдневный пикник с ночёвкой. Я удачно вписался, как родственник, в эту тёплую компанию. Ехали ещё несколько коллег Веры Григорьевны и, соответственно, коллеги – карачаевские сотрудники из Нальчика.
     Всё было заранее продумано и снаряжено по высшему разряду, – гостеприимство у горских народов, как известно, на первом месте.
     Перед поездкой был зарезан и освежеван молодой барашек, приготовлена фляга айрана*  и другая провизия. Запаслись также палатками, спальными мешками.   
     Впереди ПАЗика, словно прокладывая курс, карабкался, сопровождавший нас вездеход ГАЗ-69. 
     Из окон уютного автобуса мы смотрели на потрясающие окрестные виды. Справа вверх уходила горная крутизна, поросшая кустарником и деревьями, слева - то открывалось, то пряталось глубокое, поросшее леском ущелье, со дна которого доносился шум несущейся горной реки.
     Дорога поднималась серпантином всё выше и выше, двигатель старенького ПАЗика, казалось, из последних сил тащил себя и пассажиров в гору .
      Мы несколько раз останавливались у бьющих сероводородных нарзанных источников. Одни были холодны и вкусны, другие – теплыми. Мы их набирали в бутыли и с наслаждением пили. Другие же сильно отдавали тухлыми яйцами - сероводородом, но они целебны и мы умывались этой водой.
     Немного не доехав до пункта назначения, оставили «ПАЗ» с шофёром на площадке, и стали пешком подниматься выше за карабкающимся по бездорожью упорному ГАЗ-69; ему и такие кручи нипочём.
     После получасового подъёма, оказались на сравнительно ровной площадке среди высоких елей и пихт у излучины реки. 
     Все устали, таща рюкзаки и амуницию. Присели отдохнуть, но вскоре наши друзья из Нальчика развели костёр, я с Борисом Тихоновичем пошел собирать хворост, ветки, кто-то устанавливал палатки. Каждому нашлось дело. 
     Собирая сушняк,  наткнулся на огромный гриб мухомор. Ничего подобного я не видел раньше, он поражал размерами, огромными красными горошинами на шляпке и толстой белой ножкой - всё это выглядело словно нарисованным, вылепленным из папье-маше, ярким и даже аппетитным. Я взял гриб с собой, и все путешественники также удивились этим лесным чудом.   
     На месте стоянки работа по приготовлению пикника шла полным ходом. Здесь наши друзья-карачаевцы были не первый раз, и вот откуда-то появилась широкая доска, на которой  женщины резали хлеб, мужчины открывали  консервы.
     Гвоздём программы ожидался карачаевский шашлык. Это не совсем тот шашлык, что мы привыкли видеть и сами готовить. Это целая туша, приготовленная на вертеле.
     Когда основной костёр прогорел, над углями на двух рогатинах повисла пронзённая деревянным штырём тушка барана. Её стали покручивать, как это обычно бывает при жарке. Мясо периодически поливали соусом – кисломолочным острым продуктом с чёрным перцем.
     Над лесом плыл аромат жаренного мяса, смешивающегося с еловым запахом деревьев, что вызывало волчий аппетит, и у нас потекли слюнки.   
     Борис Тихонович и я, чтобы отвлечься от шашлыка, подумали, что неплохо бы наловить деликатеса - форели. Но снастей не было, мы соорудили что-то похожее на гарпун и стали охотиться у небольшого водопада. 
     И рыбу видели, и пытались её загарпунить, но навыки первобытных охотников явно нам не давались, так что остались не солоно хлебавши.
     Зато наступило время главного пиршества – поспел шашлык.
     Карачаевцы Керим и Хасан - коренастые мужчины средних лет, пригласили всех «за стол» - расстелённую скатерть, накрытую хлебом-солью и всем, чем бог послал.
     Водка – а как без неё? – и гранёные стаканы в центре, зелень, сполоснутая в холодной горной реке.
     Хасан достал из ножен кинжал, и стал нарезать вдоль, вместе с рёбрами куски не очень жирного, с коричневобелой корочкой мяса, раздавая присутствующим. Такой цвет мясу придавал соус, обладавший специфичным, но приятным вкусом.    
     Пошли тосты за дружбу великого русского и карачаевского народов, за сотрудничество Пятигорской маслосырбазы с Нальчинским побратимом, за дружбу хороших людей, и много-много ещё различных слов под благодатным небом Кавказа, в одном из живописнейших его мест, в долине Махар-Су.
     После застолья, сытые и весёлые люди разбрелись по кустам и окрестностям, знакомясь с местной флорой и фауной. 
     Вечером здесь солнышко быстро садится. Вот оно прыгнуло за гору. Стали устанавливать палатки, готовиться ко сну.
     Мне раньше не доводилось бывать в подобных условиях, никогда не  ночевал в горах, не имел даже с собой тёплой одежды, ведь это на равнине - бархатный сезон, жара, а ночёвка в горах в костюмчике ночью не предвещала ничего хорошего...
     Мои родственники сами в таких делах не намного опытнее, но о них позаботились их карачаевские друзья, я же был здесь «прицепом». Хорошо ещё, что нашёлся спальный мешок, но он оказался не по росту малым, где-то по грудь. С вечера было ещё ничего, я залез в него и быстро «отрубился», устав за день.
     Проснулся часа в три ночи, попытался влезть глубже в спальный мешок, но это не получалось, как я не старался. Промучившись около часа, я уже дрожал как цуцик, и вынужден был вылезти из ненадёжного ночного убежища.
     Мои товарищи мирно посапывали, забравшись с головой в свои спальники. Я поискал, что бы ещё на себя надеть, но в палатке решительно ничего не было. Подгоняемый холодом, выскочил наружу. Стояла тёмная южная ночь, из-за высоких деревьев почти не видно было луны, свет которой едва пробивался сквозь густую крону деревьев.
     Делать нечего, я решил побегать по окрестностям, чтоб хоть как-то согреться. Зубы выбивали устойчивую дробь, мне казалось, что я промёрз насквозь. В жизни так никогда не замерзал. 
     После получасового бега, дрожь прекратилась, но согреться не удавалось. Услышав шум реки, повернул в её сторону, среди деревьев в ранней рассветной зорьке блеснула водная лента. Побежав вдоль русла, вскоре увидел деревянный мост, не лишённый изящества для этих глухих мест, словно чудом возникший и манящий к себе закруглёнными перилами.
     Какой-то мастер-плотник сработал это произведение деревянного зодчества в глухих местах, не пожалев своего труда и времени.  Я приблизился и не поверил своим глазам: на поверхности моста блистала изморозь. Иней лежал плотным слоем, и от вида его мне вновь стало не по себе.  «В конце концов, - мелькнула мысль, - чего я мучаюсь, есть еще одно средство для быстрого сугрева, можно и костерок развести».
     Я решительно двинулся к нашему лагерю. Приблизившись, услышал голоса. Понятно, в такую ночь не только я замерз, почти все уже повылезали из своих мешков. На прежнем месте кострища от шашлыка потрескивал, метался красный огонёк, а в руках у окружавших его мужчин и женщин отсвечивали гранёные стаканы.
     ; Ребята, и мне налейте, пропадаю! – Воскликнул я, приблизившись. ; Борис Тихонович, стоявший ко мне спиной, обернулся и приветливо развёл руками, словно пытаясь обнять.
     ; А мы потеряли тебя, Гриша, – засмеялся он, ; ты на свидание к медведице что ли бегал? Все дружно загыкали. Видно было, что они уже «приняли на грудь»,  расслабились, им было хорошо. ; Однако вовремя ты подоспел, водку-то вчера почти всю выпили, одну бутылку вот заныкал, как старый поклонник Бахуса. Я предвидел, что грядёт завтра, то есть сегодня! Так что благодарите меня, неразумные!
     Все с воодушевлением стали похлопывать Бориса Тихоновича по плечу, женщины подарили по поцелую. Мне он налил полстакана водки, я выпил и вскоре почувствовал тепло, разливающееся по телу. 
     Согревшись и позавтракав, все стали собираться в путешествие вверх, к истокам реки.
     Вот тут и пригодился вездеход. Брезентовый верх с него уже сняли. Мы въехали в долину. По краям ее величественно окружали заснеженные вершины хребтов, все сидели в кузове вездехода, а он нёсся прямо по руслу реки. Водитель знал, что делает, а для нас это явилось необычным и восхитительным сюрпризом.
     Горная речушка была, что называется, по колено воробью. Все держались за поручни борта, вездеход мчался по камням вверх на течение так, что брызги летели из-под колёс.
     Взошедшее солнце образовало радугу и мы, словно полубоги в её свете, мчались на железной колеснице вперёд!
     Женщины визжали от восторга, а может и от страха, боясь перевернутся на валунах горной речки. Езда с препятствиями удалась на славу!  Проехав с полчаса по реке, ставшей совсем узкой, мы вышли на поляну, где нас встретили двое пастухов, рядом паслась большая отара овец.
     Завязался разговор, пастух, что постарше, рассказывал о своей нелёгкой, продутой ветрами и омытой дождями, заносимой внезапными зарядами снега, чабанской жизни. Мы с интересом его слушали, задавали вопросы.
     Тут я увидел на противоположной стороне речки заросли малины, уходившие оврагом в сторону от речки. На её ветвях краснела крупная спелая ягода.
     Перейдя водный поток, углубился в кустарник. Увлёкшись, ел и ел сочную, сладкую ягоду, только успевая класть в рот, обо всём позабыв, забираясь всё глубже в малиновое царство.
     Раздвигая очередные кусты, ничего не подозревая, чуть  не столкнулся нос к носу с бурым хозяином этих мест – медведем. Он был ко мне спиной и увлечённо делал то же самое - ел малину, лапами притягивая к морде ветки.
     Сначала я опешил, но быстро опомнился, подумав, что рандеву с мохнатым не желательно, зная про недружелюбные манеры хозяина здешних мест, тихо отпустил ветки и бочком, бочком стал удаляться от опасного соседства. Обнаружив, что ушёл довольно далеко от общей группы, я прямиком направился к своим.
      Мои спутники разбрелась по окрестности, кто-то собирал полевые цветы, кто-то отдыхал у речки. Я рассказал о встрече с лесным хозяином, все оживились и заторопились возвращаться назад.
     Да и то – у многих завтра начинался рабочий день, а нужно ещё добраться до Нальчика, оттуда доехать до Пятигорска…
     Вернулись на вездеходе до палаточного лагеря, собрали манатки, а потом спустились к ожидавшему автобусу.
     В  ПАЗике ехали шумно, обсуждая свои приключения, кто-то дремал. Удовлетворённые и умиротворённые, полные впечатлений, кружили по горному серпантину, спускаясь всё ниже и ниже...
                14. 08. 2014г.