Дженни

               

размышления о романах Эрика Сигала «История любви» и «История Оливера»

Сколько написано самых разных историй любви? Огромное количество. Но в редчайших случаях лично меня они задевают за живое и действительно трогают. Величайшая удача автора, если его персонаж вызывает такой эмоциональный отклик, что читатели сами влюбляются в него. И Эрику Сигалу это удалось. Он заставил весь мир полюбить его героиню Дженни.

Полное отсутствие слащавости. Сентиментальности. Штампов. Ни одной эротической сцены. Никаких традиционных «трюков» для привлечения широкой аудитории, а получился мировой бестселлер. Простейший сюжет, в основе которого – обычная жизнь. Автор не утопает в словах, он предельно лаконичен. Но в своих ста сорока страницах «Истории любви» он рассказал о Дженни больше, чем иной автор мог бы это сделать в нескольких томах.

У читателей довольно часто может возникать вопрос: а что такого особенного герой нашел в героине? Или героиня – в герое? Потому что персонажи описаны так, что отклика у читателей они не вызывают. Или же кажутся недостойными сильной привязанности и вечной преданности.  Эрик Сигал достиг «золотой середины», некой идеальной гармонии, когда герои являются положительными и в то же время не скучными и абсолютно не пафосными. А это редко бывает.

Конечно, люди, которым для того, чтобы влюбиться, достаточно красивой внешности, таких вопросов себе не задают. Но история Эрика Сигала при ее кажущейся простоте не рассчитана на людей поверхностных. Дженни привлекательная девушка, хотя не сногсшибательная красавица, о чем говорит сам главный герой, Оливер. И с достаточной долей иронии к себе относится. Самое интересное в главных героях – внутренний мир. Роман построен, в основном, на диалогах. Ни одной фальшивой ноты, пронзительная искренность. В озорной ехидной не верующей в бога Дженни был некая энергия Света, к которой тянулись все окружающие, и именно такое ощущение остается от книги, поэтому этот роман не устаешь перечитывать снова и снова.

Дженни Кавиллери и Оливер Баррет из разных социальных слоев. У них даже круг интересов не совпадает. Она любит искусство, он – спорт. Казалось бы, что у них общего? Некая душевная тонкость, которая присуща обоим. Чисто по-человечески, психологически молодые люди оказываются на одной эмоциональной волне, хорошо чувствуют друг друга. Оливер в продолжении романа, уже после смерти Дженни, раскрывается еще глубже. В нем подкупает сочетание брутальности и чуткости, что в мужчинах встречается редко, бывает «или-или». А Дженни нравились мужественные подтянутые спортивные молодые люди, не изнеженные хлюпики, которых много в мире искусства. Она могла дружить с такими, но не испытывать влечения, не видеть в них именно мужчин. У меня не возник вопрос, что она нашла в Оливере.

Сторонники теории об абсолютной иррациональности и необъяснимости любви просто не склонны к самоанализу или иной раз не могут найти подходящие слова, чтобы выразить свои ощущения. Эрику Сигалу, любящему копать глубоко и разбирающемуся в психоанализе, эти слова найти удалось.

Интереснее воспринимать истории о людях из «разных миров», потому что тогда они могут открыть друг другу что-то новое. Разница притягивает. Кажется, что в человеке из другой среды (социальной, профессиональной) есть некая загадка, он любопытен. Человек твоего круга (во всех смыслах) может быть куда менее интересен, он лишен флера загадочности, предсказуем и прозрачен. Коллега может не казаться тебе неким непознанным новым измерением и открытием другого мира, а человек другой профессии кажется. К примеру, музыкант может ничего загадочного и романтичного не видеть в другом музыканте, он воспринимается буднично, обыденно, как, возможно, Дженни воспринимала своих однокурсников. Для человека, далекого от музыки, образ Музыканта привлекателен и чуть ли не таинственен. Дженни и Оливер в людей из своего привычного окружения влюбиться по-настоящему не смогли.

В первом романе Оливер показан как некий бунтарь, которому скучно и неуютно в доме своих богатых чопорных родителей, в своей среде. Даже его женитьба на бедной девушке итальянского происхождения Дженни – это отчасти вызов всем им. Она сама это поняла:

«- Я уверена, ты ни перед чем не остановишься, только бы достать старика.
- Оливера Баррета Третьего невозможно достать.
После странной короткой паузы она сказала:
- Разве только женившись на Дженнифер Кавиллери.
У меня едва хватило хладнокровия, чтобы свернуть на стоянку возле придорожного ресторана. Остановив машину, я в бешенстве повернулся к Дженни:
- Ты действительно думаешь, что я женюсь на тебе, чтобы досадить отцу?
- Отчасти, наверное, да, - сказала она очень тихо.
- Дженни, ты не веришь, что я люблю тебя? – заорал я.
- Верю, - ответила она по-прежнему тихо. – Но каким-то сумасшедшим образом ты любишь и мое незавидное общественное положение».

Во втором романе основная мысль будет раскрыта: «Мне очень нравилось в Дженни то, как она умела заглянуть мне в душу, понять вещи, которых я и не собирался выразить словами. Она и сейчас все поняла. Но хватит ли у меня духу посмотреть правде в глаза? Увидеть в себе то, чего видеть не хочется? Ведь у нее хватило мужества увидеть это и во мне, и в себе. А у меня? Господи, каким ничтожеством я себя чувствовал!» Именно этого не хватало Оливеру в отношениях с другими людьми – родителями, друзьями, коллегами, женщинами. Причем она не предпринимала для этого усилий, для Дженни естественной, как дыхание, была глубина и честность с самой собой.

У Дженнифер очень добрый и заботливый отец. В семье Кавиллери Оливер нашел то, чего не хватало ему в собственном доме. Но вина это была, видимо, не отца, на которого он подсознательно раздражался, а все-таки матери. Отец был занят на работе. Атмосферу в семье не смогла создать именно мать, которая недодала ему душевного тепла ни в детстве, ни во взрослом возрасте. И его не тянуло к надменным богатым женщинам, у него сложился определенный стереотип – тепло и уют в его сознании приравнивались к относительной бедности. Или понятию «средний класс». Ему даже не нравился огромный дом Барретов, его подавляло ощущение богатства и могущества своей семьи, хотелось сбежать, вырваться на свободу, вздохнуть полной грудью. Он тяготел к простым квартирам, дешевой мебели, обыкновенной еде. Вообще шарахался от всего слишком дорогого и изысканного.

Если в первом романе «История любви» акцент сделан на образе Дженни, то во втором – «История Оливера» - чувства главного героя становятся понятнее. И бунт Оливера проясняется. Это уже не подростковое желание что-то кому-то доказать, а откровенно левые политические взгляды, которые он теперь исповедует, защищая гражданские права бедных. В Гарварде он узнает о таких фактах истории обогащения Барретов, что ему становится тошно:

«- И давайте рассмотрим такой-растакой факт, - кипел Дональд Фогель. – Мало того что все утопало в грязи, что за несчастные случаи рабочим не выплачивали компенсации, так еще сокращали их такую-растакую зарплату! Прибыли Барретов стремительно росли, а они все равно снижали такую-растакую зарплату! Потому что каждая новая волна иммигрантов была готова работать за еще меньшие деньги».

Использование детского труда. Экономия на здоровье людей. Такова история обогащения промышленников Барретов. Становится ясным, что такой семьей Оливер с его тягой к «левизне» не гордился. Не понятно только, почему Дженни он все это не рассказывал, когда она была жива. Может быть, автор придумал все это позже? Некоторое время спустя после написания первого романа, когда там уже ничего нельзя было изменить.

Конечно, это – далекая история, в конце второго романа станет ясно, что в данный момент Барреты ведут себя иначе и заботятся о своих служащих, в отличие от многих других бизнесменов. Оливер не говорит об этом прямо, но вопрос и так очевиден: его «левизна» связана с моральными принципами, или тем простым ощущением неуюта в своей семье, которое так его угнетало? Возможно, правда и то, и другое. В юности он представляет сам себя неким легкомысленным типом, возможно, до поры до времени считая себя таким, но когда доходит до серьезных испытаний, проступает его истинная натура. Он готов отказаться от материальной поддержки семьи и несколько лет жить в бедности и делает это.

Дженни и Оливер не говорят друг другу красивых слов, их речь чужда напыщенности, они, в основном, шутят, поддразнивают друг друга. И именно такой стиль автора делает историю необыкновенно естественной. Многое из того, что пытаешься читать после этой книги, в сравнении с ней кажется искусственным, приторным, не настоящим.

Когда Оливер закончил юридический колледж и стал работать в фирме, их жизнь с Дженни должна была наладиться, трудности позади, ему дали хорошее жалованье. И в этот момент выясняется, что у нее лейкемия. Оливер испытывает чувство вины – из-за него Дженни не поехала продолжать учебу в Париж, не увидела Европу, не сбылись ее мечты о профессиональной самореализации. Она, выйдя за него замуж, отказалась от всего, что было для нее важно. И их последний разговор именно об этом:


«- К черту Париж! – сказала она вдруг.
- Что?
- К черту Париж, к черту музыку, к черту все это дерьмо – думаешь, ты у меня это все украл? Ни черта ты у меня не украл. Мне плевать на все это, понимаешь, чудовище ты этакое? Можешь ты в это поверить?
- Нет, - честно признался я.
- Тогда пошел вон отсюда! Я не хочу, чтобы ты сидел у моего смертного ложа, будь оно проклято.
Она не шутила. Я всегда мог сказать, когда она говорит всерьез. И я купил ложью позволение остаться.
- Я верю тебе».

Дженни прожила всего двадцать пять лет. Она была хрупкой. И такой мужественной. И, кажется, что она не могла умереть, в ней жизни больше, чем в других персонажах, вместе взятых.

Во втором романе «История Оливера» рассказывается о жизни главного героя в течение нескольких лет. Прошло полтора года после смерти Дженни. Ее отец стал его лучшим другом, он опекает Оливера, внушает тому мысль о женитьбе, новой жизни. Но при этом сам Фил Кавиллери всю жизнь оплакивает погибшую жену и так и прожил жизнь вдовцом. Сам он выражается так ясно, что точнее не скажешь:

«Он посмотрел на меня и покачал головой:
- Послушай, Оливер, однажды у меня это было. И кто я такой, черт побери, чтобы надеяться, что Бог даст мне дважды то, чего большинству людей не достается ни разу?
А после он отвел глаза, словно сожалея, что выдал мне тайну».

Настоящее чувство – величайшая редкость, и автор честно об этом говорит, не пытаясь псевдоромантикой ввести наивных людей в заблуждение. Это не то, что встречается на каждом шагу, не то, что обязательно должно быть в жизни любого человека, как можно подумать, почитывая коммерческие сентиментальные романы.

Оливер знакомится с женщиной, чем-то напоминающей ему Дженни, и именно поэтому у него возникает желание сбежать. Он не ищет сходства с покойной, ему воспоминания причиняют мучительную боль. Джоанна Стайн увлекается музыкой, она добрая и отзывчивая, из любящей семьи. Но в ней нет некой изюминки, озорства, перчинки, которая так украшала Дженни. Джоанна кажется более пресной.

Неожиданно из состояния оцепенения Оливера вывела женщина, у которой с ним было очень много общего. Она занимается спортом, богата. Никому не верит, потому что считает, всем нужны ее деньги, а не она сама. Была лишена родительской любви и поэтому закомплексована.

Сам Оливер характеризовал свои отношения с Марси как чувственность, но не чувство. На эту женщину реагировало его тело, но душой, сердцем он к ней не тянулся. И в этом заключался некий разлад. Марси необыкновенно красива. Оливер испытывает к ней сильное физическое влечение. Изначально его привлекла и ее дерзость, вызывающая манера поведения. Так же началось и его знакомство с Дженни.

Психотерапевту, к которому Оливер начал ходить, он объясняет это так: ему хочется поставить на место агрессивную женщину. Нечто вроде спортивного азарта. Как будто он с ней соревнуется. И это для него некий спорт. Но к женщинам слишком покладистым и мягким его не тянет. Возможно, ему с ними скучно.

Марси кажется безупречной. Она стремится к идеальности во всем. Ей надо всем нравиться, доказывать, что она самая лучшая. Так ребенок, который недополучил любви, пытается доказать всему миру, что он этой любви достоин. Она боится быть самой собой, показать свои недостатки, слабости. Ей хочется быть суперженщиной – лучшей в бизнесе, в спорте, в чем бы то ни было. Но Оливер быстро понял, в чем дело, и он жалел Марси.

Он сказал доктору, что их общение с этой женщиной – это не настоящие разговоры. А светские беседы. «Супружество означает, что люди познают самих себя в постоянном диалоге друг с другом. Путем создания новых контуров в спутнике, ретранслирующем их эмоции», - говорит Оливер. У них с Марси нет доверия, она не готова к откровенности, слишком привыкла носить защитную маску. Да еще и стала жертвой афериста в лице первого мужа, который женился на ней из-за денег. Она пытается всем понравиться, всем угодить, всех очаровать, под всех подстроиться, но все это не то, чтобы фальшиво – иначе она просто не может. Это ее способ общения с миром.

Но подлинной сердечности она все-таки лишена. Когда Оливер, приехав в Гонконг, узнает, что творится на предприятиях Марси, он в шоке. Это не Америка, где соблюдаются гражданские права. Здесь он окунается в атмосферу другой эпохи: рабский труд, отсутствие элементарных условий на рабочем месте, эксплуатация детей. И не может поверить увиденному и услышанному:

«- В таком случае для разнообразия послушайте меня и познакомьтесь с фактами местной жизни. Здесь рабочие не вступают в профсоюзы, потому что хотят делить свою зарплату на двоих, хотят, чтобы их дети работали, и хотят брать часть работы на дом. До вас дошло?
Я не удостоил его ответом.
- И, к вашему дурацкому адвокатскому сведению, - сказал в заключение Сян, - в колонии Гонконг не существует минимальной зарплаты. А теперь убирайтесь к дьяволу в ад!
И умчался прочь, прежде чем я успел сообщить ему, что я уже давно там».

Марси поверить не может, что по такой причине Оливер может с ней порвать. Для нее это – ерунда, ей и в голову не приходило об этом задумываться. Она считает, он ищет предлог для расставания. И она совершенно искренне уверена, что из-за ее рабочих расстаться нельзя.

Когда Оливер узнает, что на предприятиях его отца все обстоит иначе, он серьезно задумывается и приходит к выводу, что был несправедлив к Оливеру Баррету Третьему. Своего отца он характеризует одним словом - «ответственность». И, возможно, желание Оливера Четвертого порвать с семьей и не заниматься семейным бизнесом было связано с юношеской жаждой свободы.  А такого рода ответственность ТОГДА его тяготила. Получалось так, будто вся его жизнь кем-то спланирована еще до рождения, и он не может свободно распоряжаться собой. В конце романа он полностью примиряется с отцом и соглашается с ним работать. Теперь, вкусив этой свободы и прожив много лет, как ему хочется, он уже никакой ответственности не боится.

 Мира в семье Барретов хотели и Дженни, и Марси. Но если первая искренне страдала из-за распада семьи, то вторая хитрила, пытаясь очаровать родственников Оливера, потому что ей это было выгодно. Он хорошо почувствовал разницу между этими двумя женщинами. И понял, что той искренности, о которой мечтает, у него с Марси не будет. Он уже видит в ней собственную мать, которая ему неприятна и кажется фальшивой, рабой условностей.

Честолюбие когда-то было важной чертой характера Оливера, он даже был озабочен соперничеством с собственным отцом, но пережив потерю Дженни, он переменился настолько, что на чаше весов перевесила боль. Теперь он в большей мере озабочен желанием помогать другим, чем самоутверждаться. 

Марси настоящей любви не познала, она очаровалась красивой внешностью своего первого мужа, но потом поняла, что совершенно не знала его как человека, это была ошибка, иллюзия. Она холодновата. Причем не в физиологическом, а в эмоциональном плане. Оливер был по-своему ей дорог, но в большой мере потому, что она была очень одинока и не имела ни одного друга, которому могла бы доверять. Она цеплялась за отношения с ним из страха перед одиночеством, понимая, что он – единственный, кому совершенно точно не нужны ее деньги.

Но их чувства даже в лучшие времена в восприятии Оливера не дотягивали до того, что он испытал когда-то. Его «одиночество вдвоем» и формализм в отношениях не устраивает. За исключением краткого периода эйфории в начале их сближения он счастливым с Марси себя не чувствовал. А ему было с чем сравнить. Человек, испытавший такое однажды, на меньшее уже не согласен.

Роман «История Оливера» заканчивается очень просто:

«Иногда я задаю себе вопрос: что бы со мной было, будь Дженни жива?
И отвечаю:
Я был бы жив».

Этим сказано больше, чем миллионом красивых слов.