Интервью

- Прежде чем отправиться к вам для непосредственного разговора, я внимательно изучил уже существующие заметки о вас в прессе и других средствах массовой информации. К моему удивлению, их оказалось не так уж и много, и они – достаточно посредственные, не по исполнению, но по приданной им значимости.
- И что в этом плохого?
- В этом нет ничего плохого, однако я заинтересовался и изучил другие материалы, представленные одновременно с репортажами о вас, но которые, если судить по выделенному для них печатному месту, более значительны. И, таких репортажей оказалось много, среди которых, я процитирую. «В Тульской области испекли гигантский торт в форме, имитирующей мужской половой орган». «Охранник обнаружил сумку с тридцатью тысячью рублей в туалете». «Во французской провинции состоится финал соревнований по стрельбе пробкой из бутылки с шампанским». «Ученые обнаружили связь между способностью противостоять икоте и сексуальной активностью человека», этот список можно продолжать далее.
- Но мне по-прежнему не понятно, что вас не устраивает?
- Я попробую объяснить. Наверняка, не всем интересны статьи о таком человеке как вы, возможно, многие вас осуждают, я даже свое собственное отношении к вам не могу выразить однозначно, но узнать о вашем существовании – это как минимум полезно.
- К сожалению или к радости, я не разделяю вашего мнения по этому поводу. Тому, кто обо мне не знает, нет необходимости навязывать такое сомнительное знание, иначе было бы наоборот.
- Тогда почему вы согласились дать мне интервью, если не стремитесь к публичности?
- Во-первых, как вы совершенно верно заметили, я не стремлюсь к публичности, однако же, и не сторонюсь ее. А во-вторых, как вы тоже упомянули, информации в прессе обо мне немного, несмотря на то, что я давал подобные сегодняшнему интервью ранее. Публичность – это не внимание репортеров, не количество репортажей о человеке, это потребность публики знать о нем. А я публике не интересен, есть люди и события, которые более заслуживают ее внимания. Помяните мое слово, и ваш репортаж подвергнется серьезным «репрессиям» уже со стороны редактора, а читатель, в большей своей массе, вообще оставит его незамеченным.
- Почему вы так скептично настроены относительно интереса к своей персоне?
- Нет. Ни в коем случае. Я не скептичен. Просто мне все равно. Я же не шоумен, я не зарабатываю деньги ни своей публичностью, ни чужой, поэтому каков прок от известности? Она мне не нужна, иначе было бы наоборот…
- Вы имеете в виду, что если бы известность была вам нужна, вы были бы известны?
- Я имею в виду, что если бы я был известен, значит, мне было бы это нужно…
- … Уже спустя всего несколько минут с начала нашего общения я не уверен в том, что предо мной тот человек, с которым я готовился встретиться. По всей видимости, вы – очень сложная личность и интересный собеседник, однако, признаюсь, мнение у меня о вас складывается двойственное, и кажется, что ни у меня одного.
- Возможно!
- Тогда, пожалуй, хватит о моем субъективном мнении, оставим читателю возможность сделать соответствующие выводы о вас и ваших интересах. Я, признаться, был очень удивлен и даже несколько растерян, когда узнал, чем вы занимаетесь, и у меня, в связи с этим, возник ряд вопросов к вам. Но прежде, чем я начну их задавать, предлагаю наших читателей, которые еще не слышали о вас, ввести в курс дела и объяснить чем вы привлекли к себе внимание общественности и мое в частности. Расскажите, пожалуйста, чем вы занимаетесь?
- Я покупаю совести у желающих с ней расстаться.
- Вы сказали это так просто и сухо, будто это совершенно обыкновенное занятие и удивить этим в наше время никого нельзя. Даже немного режет слух такая простота…
- Мы можем повторить, я включу интригующую музыку, сделаю задумчивое выражение лица и потяну с ответом, а после произнесу те же самые слова, только медленно, размерено и надменно, будто я преисполнен гордости за свое занятие. Однако, к чему это все? У меня много увлечений и других интересов, но я же понимаю, какой из них привел вас в мой дом, поэтому я без дополнительных прелюдий и излишнего пафоса познакомил читателя с темой нашего интервью.
- То есть, продолжая в начатой вами манере, вы типичный скупщик, но сфера ваших интересов это не автомобили, не антиквариат, не недвижимость, а человеческие совести?
- Да! Вы совершенно правы, за исключением слова типичный. Потому что цель любого скупщика – это обогащение, я же ее не преследую.
- Тогда какую же цель преследуете вы?
- В нашем обществе много бессовестных людей. Однако определить их с первого взгляда сложно, порой невозможно, а вот встреча с такими людьми оборачивается зачастую плохим настроением, материальными потерями или, даже, сломанными судьбами. Поэтому, я бы хотел, что бы люди без совести были видны издали, что бы заранее было понятно, чего от них можно ожидать.
- Но ведь это…
- Невозможно? Я знаю! Но, может быть, понимая, что желающих продать свою совесть на свете много, присматриваться к людям станет очевиднее. Я думаю, справедливо фиксировать наличие совести, а не ее отсутствие.
- То есть? Я вас не совсем понял…
- Я хочу сказать, что про человека, обладающего природным обаянием, говорят – он обаятельный, но всех без исключения обаятельными не считают, не говорят – этот человек лишен обаяния или этот человек безобаятельный. В данном случае подчеркивается факт наличия обаяния, так как «по умолчанию» им не обладает никто, а с совестью же наоборот, выделяют тех, у кого она отсутствует, ведь принято думать, что она есть у всех. Мне кажется, это неправильно.
- Вы хотите, что бы люди считали друг друга бессовестными до тех пор, пока не представится возможность убедиться в обратном?
- Возможно, не так однозначно и бескомпромиссно, но в целом да. Однако прошу понять меня правильно, я более хочу, что бы люди просто обратили внимание на бессовестность как на массовое явление в нашем обществе и сделали из этого правильные выводы.
- То есть… Поправьте меня если я ошибаюсь. Вы стараетесь привлечь внимание общественности к проблеме дефицита совести?
- Да. Я думаю так можно охарактеризовать мои действия.
- Но… вы же понимаете, что приложенных вами усилий окажется недостаточно для всеобщего осознания проблемы и уж тем более для обличения всех бессовестных?
- Разумеется. Но если я не могу заставить всех выбрасывать мусор только в специально отведенные контейнеры, это не значит, что мне самому позволено мусорить.
- Это хорошая жизненная позиция, однако, слишком уж она праведная. А вы не похожи на праведника. Поэтому, простите меня, кажется, будто вы лукавите. Когда я слышу или читаю что-то подобное, особенно пестрят этим социальные сети, мне хочется спросить, почему же тогда ничего не меняется, если вокруг столько праведников? Неужели, все настолько плохо, неужели настолько тщетны ваши усилия, что ничего изменить не в силах или, все же, каждый из вас может себе позволить сделать непозволительное под предлогом разовости своих действий, и незаметности их в сравнении с действиями других – плохих?
- Да. Я не праведник. Но не стоит меня сравнивать с пользователями социальных сетей, которые, размещают различные оригинальные статусы, фотографии, так называемые «мотиваторы» и «демотиваторы» на своих страницах. Они пытаются этим выразить свою незаурядность, привлечь внимание к своей персоне, порой, не удосужившись даже вникнуть в смысл призыва, и задуматься о своем соответствии ему, а также о моральном праве высказываться по этому поводу вообще. Я никого ни к чему не склоняю, не призываю, не ищу дешевой популярности, я просто занимаюсь тем, что мне интересно, если вас не устраивают мои ответы, вы можете не брать у меня интервью, думаю, читатели вас простят за отсутствие заметки обо мне. Кроме того, я не говорил, что выбрасываю мусор строго в контейнеры, я привел пример. Пример того, как должен мыслить человек, желающий изменить что-то вокруг, но понимающий, что его усилия будут тщетными. Начни изменять мир с себя. Об этом написано множество книг различной направленности, сняты фильмы, поставлены спектакли, спеты песни, однако, мало кто воспринимает их как призыв к действию. Большинство, вместо призыва к действию, находят в этих источниках красивую мысль или фразу. Эту мысль или фразу можно, видоизменив, можно разместить в статусе в социальной сети, или ею можно просто удивить знакомых в разговоре, подчеркнув свою начитанность. Лишь незначительная часть людей задумается над ее смыслом, и попробует что-то изменить. Впрочем, авторы этих книг, фильмов, песен и т. д. тоже, наверняка, восприняли, вложенный в них смысл, как хорошую идею для своего произведения, но не обязательно, проникнувшись и руководствуясь им в повседневной жизни. И ваша статья, в лучшем случае, вызовет желание говорить о каком-то странном человеке, который чудит, тратя свои деньги, с жиру и от безделья, на ерунду. Редкий читатель уловит в нашем разговоре стержневую тему дефицита совести в обществе в целом. Впрочем, именно ради него, этого редкого читателя, я соглашаюсь давать интервью, и намерен соглашаться в будущем, пусть это будет даже один человек, прочитавший вашу статью, или вообще один из всех, когда-либо читавших обо мне.
- Простите меня за резкость. Мне меньше всего хотелось вас обидеть и, разумеется, я рад, что есть такие люди как вы, которым не все равно, что происходит вокруг. И говорю вам это я как человек, радеющий за процветание нашего общества, за культурное обогащение его, за воскрешение и поддержание традиций. А теперь, после этого лирического отступления давайте вернемся к интервью? Если вы не возражаете?
- Нет. Ни сколько. Я в вашем распоряжении.
- Возможно, я тоже не совсем стандартно мыслю, потому что когда я узнал о вашем хобби, если можно это так назвать, то первый вопрос, который возник в моей голове, был ни «зачем?», ни «с какой целью», ни даже «какова средняя цена?». Первый вопрос, ответ на который, кстати, до сих пор мне не известен, как вы пришли к этому? Как и о чем вы думали, когда придумали свой так называемый «ломбард»? Какая круговерть мыслей породила идею коллекционировать совести? Что творилось в вашей голове тогда? Быть может, ответ на этот вопрос прольет свет на то, что твориться в ней сейчас.
- Как я придумал скупать совести?
- Да. В общем так. В моем понимании вопрос несколько глубже, но суть такова.
- Я понял, о чем вы. Вас интересует цепочка, как та, которую вам в разговоре объясняет собеседник, неожиданно сменивший тему.
- Да. Вы правильно меня поняли.
- Надеюсь, и вы понимаете, что на этот вопрос нет ответа?
- Да. Я предполагал. Сколько воды утекло с тех пор?
- Я вам скажу больше, эта идея пришла мне в голову еще в детстве, ну или в юношестве, сейчас сложно сказать. На удивление, я помню, как это было. Не помню о чем думал до, и как всплыл образ, но помню обстановку и о чем думал после. Я лег спать и, перед сном, в моей голове крутились те самые мысли, о которых вы меня спрашиваете, но их я не помню, а потом появилась она, та самая. Она меня так захватила, что напрочь прогнала сон. Я представлял себя в образе какого-то богатого графа-отшельника, живущего в темном мрачном замке на вершине отвесной скалы. А после, после я то забывал об этой идее, то снова вспоминал о ней, до тех пор, пока не смог позволить себе эту маленькую прихоть.
- Хм… Маленькую прихоть говорите?.. Не много знаю я людей, перенесших детскую идею во взрослую жизнь… И те разве что герои каких-либо художественных произведений. Пытаюсь вспомнить, что ими руководило? Любовь? Психологическая травма? Данное обещание?.. Наверняка, не все вспомнил, но… Что руководило вами? Почему вы пронесли эту мечту сквозь годы, не поставив под сомнение адекватность, целесообразность, рентабельность детской фантазии? Вы не повзрослели?
- Ха-ха! Хотелось бы, не повзрослеть… Но нет… На самом деле, я ставил под сомнение эту идею и многократно. К тому же, вряд ли можно сказать, что это та же самая идея, которая родилась в детстве. Тогда я мечтал, прежде всего, о богатстве, о таком богатстве, чтобы иметь возможность тратить деньги на пустое. Что может лучше всего подойти на эту роль? Про что наверняка скажут, что это с жиру? Конечно про то, что нельзя пощупать, что нельзя ощутить, про то, что вроде и есть, но в то же время и нет. Человеческая совесть, кажется, подходит под описание? Но позже, когда я снова вернулся к этой идеи, по-прежнему не мог позволить ее осуществить, но не разуверовал в то, что разбогатею, я думал иначе. Я хотел отличаться от других, я хотел быть богатым и коллекционировать то, чего не коллекционировал бы никто другой. И снова человеческая совесть как нельзя лучше соответствовала этому требованию. Но когда смог себе это позволить, я руководствовался уже тем, о чем мы говорили выше.
- Таким образом, вы хотите сказать, что эволюционировали от человека, жаждущего демонстрации своего богатства и превосходства над другими до человека, выполняющего благороднейшую из миссий? Но не кажется ли вам, что вы подгоняете факты под реальность, что за благородством скрывается тот же самый комплекс ребенка, выросшего в бедности, и желание отомстить миру людей за это? Потому что это как минимум не логично – покупать совесть у людей, у которых ее нет…
- Вы правы. Это не логично, зато очень наглядно. Продать совесть решиться только тот, у кого ее нет. К примеру, к вам подойдет очень состоятельный некто в здравом уме и трезвой памяти, и попросит продать ему за приличную сумму гору Джомолунгму или звезду Альфа Центавра, вы продадите ему?
- Почему бы и нет, если ему будет достаточно моего согласия?
- Правильно. А если подойду я и за сумму в разы большую предложу купить вашу совесть?
- Я вам откажу…
- А почему?
- Да сложно ответить, не по себе будет как-то, что ли… Как будто совершу предательство…
- Вот вам и ответ! Совесть это не одежда, которую, продав, вы останетесь голым. В этом случае вы имели бы основания говорить, что число голых равно числу мною раздетых. Здесь иначе, я предлагаю голому продать одежду и он с радостью соглашается, как вы согласились продать Альфа Центавра, принимая меня за полоумного. Одетый же не считает меня сумасшедшим.
- Но Альфа Центавра она хотя бы есть, вы же покупаете то, чего нет, и никогда не было.
- Не совсем так. Я покупаю признание человека в бессовестности. И это дорого стоит. Кстати, я бы не согласился дать вам интервью, полагая что вы можете захотеть продать свою совесть… И… рад, что не ошибся.
- Хотелось бы и в дальнейшем вас тоже не разочаровывать! Однако ж, не всем могут быть понятны ваши умозаключения. Тому свидетельством служит, например, этот выпад в ваш адрес журналиста небезызвестной газеты, в которой он высказывает мнение, что вы сами не имеете совести, потому что только бессовестный станет заставлять расписываться людей в признании факта продажи своей совести. А это, по его мнению, равно тому, что заставлять человека за деньги расписываться, что он нищий или что он ничтожество.
- Я с ним не согласен в корне. Мое занятие, которое я считаю благородным, пусть и не без недостатков, требует больших финансовых затрат. Другие люди тратят, порой и большие деньги на что-то иное – на антиквариат, на острова, замки, вкладывают в бизнес, спускают в казино. Но их не обвиняют в бессовестности. Они тратят деньги на себя, я же отдаю их людям. Да, не просто так, но и мне они не просто так достались. Кроме того, есть множество иных, неплохо себя зарекомендовавших и пользующихся популярностью, способов получить деньги – заработать, украсть, выиграть, обмануть кого-то, продать что-то или кого-то, себя или свое тело, свои мозги или умения. И почему же я, предложивший еще одну возможность получать деньги, бессовестный? По-настоящему бессовестный тот, кто деньги, служившие эквивалентом труда, единицей обмена материальных ценностей, превратил в самостоятельную материальную ценность. Тот, из-за кого ныне люди стали рабами денежной системы, в которой одни любыми способами стремятся отнять деньги у других, и чтобы выжить те должны поступать также. По-настоящему расписываться в своей никчемности заставляют банки, ростовщики, кредиторы, это они, намерены жить за счет людей, ничего не производя, просто приспособившись к системе. Более того, они настолько приучили людей к этой мысли, что те окунаются в кредитное рабство, как по поводу, так и без, и в тех случаях, когда взятым кредитом можно спасти жизнь и в тех когда просто хочется какую-то безделушку. Я же, наоборот, даю возможность выбора между материальной ценностью в виде дорогой машины или стильного телефона и духовной в виде человеческой совести.
- Подскажите, вам часто задают вопрос – в своем ли вы уме?
- Ха! Неужели у вас созрел подобный вопрос? Нет. Не часто. Впрямую никогда, я бы сказал. Но часто я чувствую, как этот вопрос витает в воздухе, порой так явственно, что я предпочитаю ответить на него.
- Очень интересно…
- Возможно, и не в своем… Если смотреть с точки зрения большинства людей, то тратить деньги не на себя, не на приумножение своего состояния, не на окружение себя всевозможными благами, это показатель сумасшествия, однако это именно потому что это нам внушили, внушили с детства, внушили настолько крепко, что никто не хочет в этом переубеждаться. И, конечно, понимая, что я первый в своем роде, и, вероятно, последний, мне иногда приходит в голову мысль, что я сошел с ума и просто придумал Мир, в котором может быть не так, как есть, а как-то по-другому. Но потом я прихожу к выводу, что нет разницы, сошел я с ума или нет, так или иначе, я делаю мир интереснее, а кто-то и реальную финансовую выгоду имеет от моих причуд.
- Позвольте возразить против утверждения о вашей уникальности? В наше время есть люди, которые продают души, есть соответственно и те, которые их покупают. Есть также организации, которые занимаются, так сказать, скупкой «лома душ» и перепродают их любителям необычностей. Отсюда, кстати, и следующий вопрос – быть может, вам просто льстит некая параллель с дьяволом, который, как известно, покупает людские души?
- Насчет уникальности, я не слышал о скупщиках совести, поэтому настаиваю, что я такой один. Души покупать я бы не стал. Во-первых, боюсь не выдержать конкуренции, понимаете о ком я? Во-вторых, человек, продавший душу, для меня никак не характеризуется. Что можно сказать о таком человеке? Мне кажется, что человек, решившийся на продажу чего-то духовного, будь то душа или совесть, не имеет именно совести. Это как предать, как изменить, про такого не скажут бездушный, про такого скажут бессовестный. Кроме того, душа все же, кажется мне, есть у каждого, пока он жив, а совесть не у всех, и я плачу за признание людей в этом. Платить же за душу, это как платить за тело, которое номинально будет твоим, но пользоваться-то им по-прежнему будет первоначальный владелец. Тем, кто продает души, я бы предложил продавать и тело таким образом. Кроме того, можно выпустить акции на свое тело или душу, оставить себе контрольный пакет, а остальное распродать. Создать биржу, на которой торговались бы акции тех или иных душ.
- Ха! Но ведь так же можно поступить и с совестями! Что вы станете делать в этом случае?
- Вы зря смеетесь. В нашем мире все возможно, и если на этом вскоре кто-то приспособится зарабатывать, я нисколько не удивлюсь. Даже если это произойдет, я не брошу свое занятие в нынешнем его виде, хотя понимаю, что мои негибкие условия, скорее всего, перестанут быть привлекательным для жаждущих заработать деньги на операциях со своей совестью.
- Мне уже известно, но нашим читателям будет интересно узнать, как вы начинали? Как искали первых клиентов или, может, они искали вас?
- Нет! Первых клиентов искал я сам. Было сложно. Потому что, предложить друзьям или знакомым, просящим в долг, не занимать, а продать свою совесть, было неловко. Собирать совести бездомных на вокзале я тоже не намеревался. Вообще, когда я осознал, как сложно найти клиентов на столь необычную сделку, я был готов отказаться от нее, но на помощь пришел Интернет. Я разместил одно единственное объявление, которое после первой же сделки удалил, стало очень неловко. Но этого объявления хватило. Слух пошел в народ, а после короткого репортажа в местной газете, клиенты не переводились.
- Скажите, любой желающий может стать вашим клиентом?
- Да! По-большему счету любой. У меня работает офис, в котором каждый желающий может прийти и за определенную таксу подписать договор и отдать мне в пользование совесть. Этот центр работает для тех, кому все равно как заработать лишнюю копейку, чаще всего это бездомные, алкоголики и тому подобные личности. Мне, на самом деле, не особо приятно покупать у них совести, но и отказать им я не могу, это же не справедливо по отношению к ним. Поэтому я и разработал такой механизм.
- А остальные?
- Все, кто оценивает свою совесть дороже таксы, имеют возможность подать заявку через Интернет или через тот же самый офис. В ней необходимо указать желаемое вознаграждение. Я рассматриваю и либо соглашаюсь на эти условия либо выставляю свои условия, предоставляя право решать заявителю. Дело за ним, мне все равно, согласится он или откажется.
- Иными словами, за клиентом не особенно гонитесь?
- Совершенно верно. В конце концов, не купленная мною совесть – это еще один шанс для человека.
- Выходит, бездомным вы не оставляете шанса?
- На самом деле, вот эти потоковые договоры по таксе я не считаю вообще, они подписываются, что называется, для галочки, чтобы удовлетворить желание получить «легкие» деньги, ничего не делая. Мы учитываем обратившихся продавцов совести, выдаем вознаграждение и вносим в базу, чтобы не мог какой-нибудь хитрец воспользоваться нами повторно. В моих планах обличение бессовестных, а не покупка совести у отчаявшихся, лишившегося всего или предвкушающих «легкие» деньги на выпивку. Даже договор, который подписывают эти клиенты, отличается. В нем все также как и в основном, с одним исключением, купив такую совесть, я оставляю ее в распоряжении прежнего владельца. Она остается при нем, он может на нее ссылаться, как на свою собственную, но никаких сделок с ней впредь совершать не может. Но, как правило, люди этой категории, даже свой экземпляр договора не забирают, не говоря уже о чтении его, приходят только ради денег. По-настоящему покупаю совести я лишь у тех, кто продает ее, сознавая, что делает, на что решается и чего лишается.
- Это, безусловно, характеризует вас с хорошей стороны. Но есть поступки, характеризующие вас как безжалостного, возможно даже, бездушного человека. Вы можете их прокомментировать?
- Наверняка. О каких поступках идет речь?
- Я говорю о людях, которые в отчаянии и от безысходности приходили к вам, умоляли о помощи, но уходили, не найдя понимания.
- Вы же понимаете, что я не благотворительный фонд организовал…
- Конечно, но как можно отказать матери, которая согласна на все ради спасения жизни своего ребенка, которая пришла к вам и просит купить ее совесть, чтобы оплатить операцию? Я не понимаю…
- Как же не понимаете? Представьте, будто она пришла к вам и у вас просит помощи.
- Но я не располагаю средствами, чтобы ей помочь. А вы потратите деньги на покупку совести бессовестного, но не поможете нуждающейся?..
- К сожалению… Это минус моего занятия. Я, равно как и вы, не могу помочь этой женщине. Ведь тогда ко мне выстроится очередь ожидающих от меня помощи, и не только из реально нуждающихся в ней. Стало быть, ко мне пойдут не продавать совесть, а просить помощи, пойдут как совестливые, так и бессовестные. И все мои труды станут напрасными. Вы не можете помочь этой женщине, потому что у вас нет денег, а я не могу, потому что дело моей жизни в этом случае перестанет иметь смысл, от моей репутации «злого гения», взявшего на себя непосильную ношу выявления бессовестных мира сего, не останется и следа.
- Простите, но мне кажется это цинично…
- Я понимаю циничность своих действий, но кажется мне, что мой поступок не более циничен, нежели ваш. У вас нет денег? Нет настолько, чтобы помочь этой женщине? Или нет настолько, чтобы помочь ей и безбедно жить дальше? С женщиной понятно, ей наверняка уже не дают кредит, но вы, вы-то можете его взять и помочь ей. Нет? Вы не желаете брать этот большой груз на долгие годы. Но разница между нами лишь в том, что я уже прожил эти долгие годы и заработал деньги, которыми могу помочь женщине, а вам их лишь предстоит заработать. По-вашему, я был бы меньшим циником, если б тратил все свои заработанные деньги на что-либо и в день, когда пришла бы эта женщина, я просто-напросто пожал бы плечами и сказал, что у меня таких денег нет. Но я так не поступал, я хотел, чтобы у меня были деньги, хотел, чтобы они были именно для того, чтобы покупать совести, именно это было моей путеводной звездой в жизни, и, возможно, не желай я этого, не видать бы мне моего капитала. Отдать деньги, заработанные таким образом все равно, что поджечь корабль, на котором плывешь в открытом океане.
- …Выходит… На вашей совести есть не спасенные человеческие жизни…
- Да. К несчастью, это возможно. Однако, во-первых, на моей совести, вы правильно заметили, то есть она у меня все-таки есть. Во-вторых, на моей совести они лишь потому, что именно я отказал. Не помогли все, но отказал только я. Понимаете о чем я? Когда в метро просят помощи убогие, а вы проходите мимо, вам стыдно, что не помогли, но кто-то даже не спускался в метро, и его совесть осталась чиста, он также как и вы не помог просящему, но у него алиби, а вы безжалостный. Принцип страуса – меньше вижу, меньше забот и меньше за что стыдно. В-третьих, кто знает, может быть, мое занятие и мои обличения спасают кому-то жизни и судьбы, хотя это и не так очевидно, я надеюсь на это и верю.
- Не могу признаться в том, что согласен с вами, однако вы имеете право на свою точку зрения, и уж тем более вправе поступать, так как вам вздумается, как прикажет сердце или что-либо еще.
- Вы зря сердитесь и обижаетесь на меня. Я не сказал ничего такого, за что можно было меня ненавидеть. Я лишь озвучил, что итак понимают все. Я помогаю людям, я перечисляю средства в различные фонды, иногда частным лицам, но которые ко мне не обращались, и, конечно же, инкогнито. Главной своей помощью людям, я, так или иначе, считаю занятие, которому посвящена тема сегодняшнего интервью. Есть база людей, она огромна, смотрите ее у меня на сайте, думайте когда принимаете на работу нового сотрудника, думайте когда выходите замуж, думайте когда занимаете деньги кому-то или у кого-то, думайте… не просто так люди попадают в эту базу, и главное, не все… Заставить задуматься – вот главная моя помощь людям.
- Однако я бы не назвал вас благодетелем. Вы, скорее, злой идеалист и добрый сумасшедший в одном лице, вы не делаете откровенного зла, но и добро, творимое вами весьма сомнительно, кроме того, оно имеет оборотную сторону…
- Возможно. Не стану отрицать.
- Вы заложник собственных принципов. Вы придумали правила и возвели их значение в степень. Вы, так или иначе, неприятны и одним, которым отказали в покупке совести, и другим, которым ответили согласием. Кроме того, я сомневаюсь, что вашу базу станет использовать работодатель или влюбленная девушка.
- Да поймите же, мне все равно, пригодится кому-то это в жизни или нет, я лишь хочу предоставить возможность выбора как тем, которые продают совести так и тем, кто сталкивается дома, на работе, где бы то ни было еще, с такими продавцами. И слово «выбор» здесь имеет очень широкий спектр значений. Каждый может понять его по-своему и по-своему оказаться прав. И я рад этому, пусть окажется прав, посчитавший меня циником, поскольку он, скорее всего, душевный и совестливый человек. Пусть окажется прав, посчитавший меня чокнутым, поскольку он, скорее всего, умен и рассудителен. Пусть окажется прав в своих догадках каждый, узнавший обо мне.
- Дай Бог! Подводя итог нашему разговору, позвольте поблагодарить вас, прежде всего, за уделенное время и за интересную, дающую почву для размышлений, беседу. За вашу точку зрения, за то, что она есть, за то, что вы смело ее высказываете. Быть может, кто-то по-другому посмотрит на мир, узнав, как смотрите на него вы. Ну и напоследок, позвольте попросить вас сказать заключительное слово, обратиться к читателю, может, пожелать ему что-то, одним словом то, что вам угодно.
- Спасибо и вам! За внимание к моей персоне, за внимание в ходе разговора. Простите если что-то не так! А читателю я могу сказать следующее – я как ломбард, мне люди несут ненужное или то, с чем они готовы проститься, чтобы я им дал некую сумму, но в моем ломбарде нет возможности выкупить сданное, я покупаю совесть и не возвращаю обратно никогда и ни за какие деньги. Но я не лишаю человека совести, это он делает самостоятельно и задолго до встречи со мной. Так пусть же вам никогда не доведется взывать к совести бессовестного, ибо сложно придумать более безнадежное унижение.

От автора
Когда-то в детстве мне пришла в голову идея покупать и коллекционировать совести. Я решил, что повзрослею и займусь этим. А когда, повзрослев, понял, что реализовать эту идею мне не под силу, я написал рассказ о человеке, которому это удалось. И пусть, этот человек вымышленный, зато он – есть!