Просто не повезло

Председатель райисполкома одного из сельских районов назначен первым секретарем более крупного района, а сам районный центр представлен достойного уважения - городок. На прежнем месте работы он жил в особняке. Хотел он и на новом месте получить особняк. В течение трех месяцев проживал в гостинице и не торопился переезжать.
В городе самым крупным предприятием был завод крупнопанельного домостроения. Он являлся крупнейшим предприятием и в республике в своей отрасли. Министерство приняло решение о расширении заводом объемов производства и назначило новым директором более опытного директора другого завода из другой области. Семья у него была многочисленная и он тоже мечтал об особняке.
Кроме многих объектов соцкультбыта вырос на тихой тенистой улице двухэтажный особняк, с двориком, с земельным участком, с двумя подъездами на две квартиры.
Излишне спрашивать, для кого эти квартиры. Само собой ясно - одна для директора завода, другая - для первого секретаря. Но после готовности дома обстановка вселиться в него не позволила обоим. Первый с начальных шагов своей деятельности начал закручивать гайки и переоценивать сложившиеся авторитеты наиболее грубоватым и категоричным путем. Реакция недовольства пошла - слишком безразлична к людям, хотя сам очень работоспособен и грамотен, с неугодными готов расправиться.
Завод содержал в значительной мере коммунальное хозяйство города, отопление, канализация, успехи завода покоились на коллективе, в котором значительная прослойка толковых инженеров. Они первыми ощутили замахи и стиль работы нового руководителя райкома и со многим согласны не были, а он уже не терпел их свободолюбия и независимости. После очередного недопонимания, высказанного на пленуме, полетела по почте коллективная жалоба членов партии на грубые приемы руководителя района. Перед обкомом первый секретарь так же был беззащитен, как рядовой член партии перед ним. С отрицательными эмоциями и с неопределенной обидой на всех стал ждать решения своей судьбы чужими руками.
На место приехал заведующий отделом административных органов. Первый секретарь обкома ему доверял, знал его профессиональные возможности и подход к делу. В жалобе затрагивался вопрос, что первый добивается вселения в особняк завода, а сам попирает отдельные права граждан. В течение 2-х дней заведующий отделом административных органов выяснил всю обстановку и после обсуждения с первым обкомом решено: первый секретарь райкома вселится в 4-х комнатную квартиру 16-квартирного дома в центре города. 4 комнаты обеспечивают потребность его семьи из 4 человек. Вселяется в течение 10 дней. На некоторые методы руководства и стиль работы указано, что их нужно совершенствовать, пытаться глубже выяснять мнение людей и принимать решение на принципах демократизма.
В отделе между собой посмеялись, что в характеристике, составленной перед назначением, первым указано - несколько категоричен, а по-простому - бывает самодуром и эта подмеченная черта в характеристике проявилась на практике. После этого отношения между директором завода и первым не сложились.
Первоначально они разошлись во мнениях, кто же вселится в квартиру, которая предназначалась для первого. В справке обкома дирекции завода предложено распределить особняк в соответствии с жилищным законодательством. Руководство завода имело свою кандидатуру, а первый другую. Трения между собой зашли так, что и директор завода. Завод заселил обе квартиры своими рабочими. Через время один из них пожелал разменять с директором завода на квартиру. Первому ясно, что это старый трюк и хотя с позиции закона, раз размен был добровольным, это было возможно, но приняты меры, чтобы это не случилось.
Директора завода поддержал министр, но первый не пошел навстречу, особняк не уступил. При строительстве нового дома для директора завода две типовые квартиры соединены в одну, таким образом, решен его жилищный вопрос. В душе директора завода осталась обида, но делиться своим душевным состоянием в той обстановке не подобало.
Завод работал хорошо, в особом почете находился у министра. Требования первого секретаря выполнялись, может полностью заслуженной оценки райкома не получил, но его признавали и не трогали.
А дела у первого шли в гору: получил ордена, стал депутатом Верховного Совета республики, членом Центрального комитета. Рос город, решались социальные проблемы, увеличивалось производство мяса, зерна. Изменилась и внешняя видимость - стал в большом почете, более демократичным, но все знали, что в случае попадания в опалу, могут приняться самые жесткие меры, исключить из партии, освободить от занимаемой должности, подключить правоохранительные органы в проверку его хозяйственной и личной деятельности. В этих условиях побаивались его, и актив района, от которого зависит решение мало, формировался не на принципах демократического проявления мысли, творчества, а частично на принципах преклонения и угодничества. Коллектив жил уровнем мышления первого. Если где-то и при решении каких-либо вопросов этот уровень кем-то опережался, то всегда стояла угроза затоптанной оппозиции.
Стал он уже забывать, что ему страстно хотелось походить после напряженного дня работы во дворе дома в одних трусах и не быть предметом внимания других. И когда шутил, и если появится потребность для улучшения семейных дел жену погонять вокруг дома, не обязательно же знать всем.
Однако обстоятельства напомнили ему об этом. Председатель исполкома сказал, что начальник строительной организации, которая расположена в другом городе, просит выделить землю для строительства небольшого домика. Первый всегда радовался, когда что строится.
- Выбирай место правильно, - да и пусть, что-нибудь делает для нас.
- Это обязательное условие.
Строительная организация, специализированная по устройству лифтов, вентиляции, сантехники, обслуживала она несколько районов. Первый поинтересовался, а кто руководитель? Фактически дел он с ним не имел, но фамилия мелькала в государственных актах сдачи жилья. В этот момент первый и не думал, что это коснется и его лично. Занялся текущими проблемами и на время об этом забыл. А когда возвратился к этим событиям, поинтересовался у председателя исполкома - где же выбрал землю под строительство, тот предложил посмотреть.
Место оказалось как никогда красивым и удобным. Вероятно, его облюбовал сам руководитель строительной организации. Хотя все видели этот участок, но никому в голову не приходила мысль, что здесь так можно устроить домик. На берегу обрыва к реке, в зелени. Сзади дома никаких объектов, обрыв, покрытый растительностью. Подъезд к дому индивидуальный, тупик длиною в 120 метров от оживленной улицы. Рядом центр. Домик будет на возвышении, в природной зелени, ну прямо напоминает крымский замок. И одна стена перед обрывом, но последний не спускается прямо в воду реки, а плавно переходит в широкую береговую линию. Прямо как замок.
Место выбора понравилось первому, и ему нечем было возражать, никто предназначение этого места не видел. При осмотре первый увидел, что дом строится на две квартиры, на два подъезда. Не глуп был начальник строительной организации и понимал - построишь только для себя - заберут.
Вот с этого момента внутри себя первый оставил мысль, что квартира может принадлежать ему. Но в будущих событиях связывающей цепью стал памятник ко дню Победы.
На граничащей территории слева в конце набережной расположена стела «Скорбящая мать». Возле нее на протяжении нескольких лет проводились митинги с участием большого количества населения. Этот монумент был вмонтирован в окружающую обстановку. Проход к нему разрезал обрыв, проходящий вдоль реки. За этим проходом и было выбрано место застройки. Фактически памятник ко дню Победы соорудили в конце окультуренной части берега. Место же для дома находилось в природной естественности и невольно граница чем-то отличается. Памятник сооружался на средства, собранные городом. Никакого государственного финансирования этих работ не было. И конкретное руководство его строительством осуществлял секретарь райкома. До прихода в райком он был строителем, поэтому его руководство было не вообще и «зачем», а деловым и конкретным.
Наш менталитет таков, что между окультуренной частью территории и ее природной естественностью обязательно должны быть кучи мусора, сдохшие собаки. Такой была граница прохода к памятнику и будущему пятну застройки. Сюда же в дикую заросшую территорию устремились парочки, у которых клокотало природное чувство, здесь алкоголики делили бутылку, выпивая из горла, здесь же и гадили.
Третий секретарь применил систему двух заборов. В пределах спуска - асфальтных и бетонных дорожек, газонов и цветников литой, узорный металлический метровый забор, а другой высокий из железобетонных плит. Этот забор отгородил более неприглядную местность. Поэтому образовалось три территории. Первая светлая, парковая зона, с обязательной уборкой коммунальной службой. Другая - полу-то, полу-другое. Там иногда козу могли пасти, в футбол играли, водку пили. Во время митинга эти две территории занимали присутствующие. А третья, отражающая уровень возможного нашего бескультурья, находилась за высоким забором. Она же и подвергалась строительным преобразованиям, мусор вывозили. Неровную часть территории спланировали и подсыпали.
При планировке часть земли переместилась к забору и снизу перекрыла его местами до 80 см. До этого времени забор представлял собой декоративное устройство, а сейчас стал нести и функцию подпорки. Он удерживал на себе определенный слой земли. На заборе появилась и другая дополнительная опрокидывающаяся нагрузка. Кажется просто, но никто на этом не остановил пристальный взгляд и мысленно не промерил, а что будет с забором, упадет или не упадет, а если упадет, то когда и на кого.
В одно из воскресений сентября вечером прогуливался с женой по набережной, зашли они и на строительную площадку. Объект охранялся, сторож был, работу в выходной день никто не производил. Осмотрели дом. Завершались отделочные работы.
Первый решил к празднику годовщины Октября заселиться в дом. Кто ему может помешать? Дела идут хорошо. Он подчинил всю ситуацию района под себя. С первым области он согласует в нужный момент. На месте члены бюро и исполком райсовета поддержат. Он не видел и не мог представить такую ситуацию, которая помешала бы ему.
Но жизнь разнообразнее, чем наша фантазия, она нашла события, в которых он и возразить не мог. Как он потом кричал на директора школы «недоношенная, недозрелая училка» внесла поправки в события.
В конце сентября учительница школы к концу занятий вывела свой первый класс, который вела, на природу. Учительница молодая, только окончила в этом году педагогический институт и начала работать. Она понимала, что слишком тяжело малышам в течение длительного времени быть скованными. Они просто рвались к движению. В дороге она рассказывала им, что обязаны передать старшие меньшим.
Путь и оказался мимо строительной площадки, рвались они к берегу реки. В заборе оказалась дырка, работа строителей, это им нужна она оказалась, чтобы строительные материалы выносить в укромные места. Самые резвые малыши успели пролезть через дыру и оказаться на стройке. Подошедшие к ним остальные стали переговариваться через забор, а затем перебрасывать все то, что попадалось под руки.
Трудно сказать, что они, эти крошки, приложили дополнительную силу к забору и эта сила была последней каплей, которая переполняет чашу или время само пришло дополнительной нагрузке повалить забор, но он действительно упал, четыре пролета плит, соединенных между собой железобетонными столбами с пазами, очутились в горизонтальном положении, а под ними погребенными пять первоклассников, двое девочек и трое мальчиков.
Первоначально душераздирающий крик попавших под плиту, плач и крики остальных. Остолбеневшая от ужаса учительница. Она еще в своей жизни всегда стояла за спиной родителей, преподавателей, старших себя. Сейчас она одна отвечает за всех, что делать, надо спасать. В эмоциональной перегрузке пытается поднять плиту. Безумие. Бежать, сообщать кому и как.
Трое отделочниц выбежали из дома, разводят руками. На оживленную улицу, кругом люди, спешащие по своим делам. Крик - помогите, чрезвычайно медленная реакция, а где, кто, как помогать. Время идет, мучительно натянуты нервы, кое-кто идет на место, магазин - звонок в милицию, и опять повторение вопроса - где, когда - нужен кран, детей задавило - плитой, дежурному, привыкшему и к истерикам нужно точно знать - кто звонит, кроме фамилии, где живет, да зачем - дети гибнут.
Назад к месту происшествия. Еще раздаются крики девочки, остальные затихли. Вывалила вся школа, кое-кто уже сообщил, что придавило учащихся. Сообразительные шофера прибегли к помощи домкратов, чуть приподняли плиты, но не настолько, чтобы вытащить их. Где кран - нет пока, садится в автомашину, в милицию. Кран готов отъехать, его только остановили, показывает куда, с другого города.
Плита поднята, дети не поднимаются и не движутся. На месте происшествия уже двое матерей, еще не точны сведения, кто попал. Где Инна - нет Инны. Крик, истерика, да нет, после того как испугалась, она ушла домой. Мать, узнав своего сына, падает в обморок. Дети не движутся, но живые, бессознательное состояние.
Учительница после выкриков женщины, потерявшей сознание, бледнеет и падает. Скорая помощь забирает детей. Телефонные звонки беспрерывно главврачу, на приемный покой - будут живы или нет. какие повреждения, в каком состоянии. Главврач сам толком не знает, каковы последствия, но власти или разгневанным родителям нужно что-либо отвечать. В зависимости от их состояния - подать надежду, бороться за жизнь и есть результаты. А если объективно ждите, мы будем делать все возможное для нас - ждите.
Начальная картина врачам тоже не ясна. Какие специалисты должны лечить, в какое отделение ложить. Что делать и в какой дозе. Отделение осаждают родители пострадавших и их родственники.
Не хватает терпения и времени давать пока еще пустые ответы на их вопросы. Главврач после повышения голоса обеспечивает обстановку, когда врачи могут посвятить время только больным.
В течение часа все выходят из шокового состояния и приходят в сознание. После короткого хныканья все засыпают глубоким сном. Смысла их пробуждать нет, состояние пульса и внешний вид обнадеживающие, а сон может в большей степени чем другое восстановить силы. Врачи дежурят в отделении, мало ли что может случиться и такое требование, а родители в обиде - их законное родительское чувство заботы о детях грубо встречено врачами, им пригрозили, что попросят с помощью милиции покинуть больницу.
Все ждали исхода времени. Матерям спать не хотелось. Утром заведующий отделения пришел в палату, где размещены два мальчика. Необходимо определить самочувствие по сну и просыпанию. У одного дыхание стало прерывистым, начал ворочаться. Значит, что-то тревожит, мальчик палец засунул в нос, покрутил и вытянул руку вверх и стал делать жевательные движения, неужели скушает, нет, вытер о простынь. Хорошо. Если бы болела печень, имелся разрыв, тогда бы рука потянулась туда. Она бы потянулась на самое сильное ощущение в организме. Потянулось к нему - вчерашнее перенапряжение иссушило слизистую носа, он снял корку и это самое большее ощущение.
Проснулись все. Первоначальное наблюдение и обследование к установлению каких-либо травм не привело.
Родителям сообщили, что дети в сознании, двигаются, переломов костей нет, уговорили родителей до окончания обеспеченного покоя врачей и детей не беспокоить.
Необходимо пронаблюдать, как дети будут принимать пищу и какую реакцию может вызвать. Хотя пища была для данного случая подготовлена под более бдительным контролем, но она не привычна для детей, дома свой привкус. У детей оказался аппетит, они же только завтракали в прошедшем дне, но не все приняли с охотой. Мальчик припасся косточками черешни из компота.
У заведующего отделения, наконец, прошло чувство обостренного беспокойства, дети здоровы. Лучше быть причастным к выздоровлению детей, чем быть причастным к их смерти. Когда вопросы о жизни и смерти решались у него.
Прием пищи не дал никаких осложнений, это свидетельствовало о нормальном состоянии здоровья детей. Заведующий отделением заговорил с главврачом о выписке детей из больницы. Главврач потребовал из мер предосторожности подержать еще два дня. К нам они поступили без сознания и наша заслуга в их выздоровлении должна исчисляться хотя бы тремя сутками.
Во второй половине дня был разрешен доступ родителей к детям. Самые сообразительные мамаши явились не с пустыми руками для медперсонала. Первые бутылки коньяка и коробки учтиво приняты. Мамаши не могут, чтобы не поговорить об особенностях своего ребенка и с просьбами о более внимательном отношении.
Врачи в состоянии ответить уже на их намерения. Фактически они не нуждаются в многословных пояснениях. Но обстановка такова, что в этой ситуации они больше зарабатывают авторитета, чем в процессе лечения. Нужно иметь терпение все выслушать до конца.
На благополучность исхода повлияло то обстоятельство, что при падении забор веерообразно коснулся земли, с одной стороны он коснулся земли верхней частью забора, а с другой стороны нижней его оказалось часть забора прилежащая к земле и тяжесть его частично поглощалась столбами, которые с другого конца не вырвались полностью с земли, неровность почвы тоже создала ниши, и гибкие места детей инстинктивно заняли места, менее нагруженные тяжестью плит. Между землей и плитами и образовалось пространство, которое спасло от травмирования и переломов, на первом месте оказался страх и насильственная неопределенность ситуации.
Если спросить первоклассника, что тяжелее: пуд железа или пуд пуха, то многие утвердительно без сомнений ответят - конечно, пуд железа. Но почему - пуд одного по тяжести равен пуду другого - да так, но железо тяжелее пуха.
От момента обвала забора до момента потери сознания учительницы прошло немногим больше часа.
Но в ее ощущении час прожитого страха многократно длиннее часа обыденной жизни и часа радости. Ее на следующий день после первого часа отстранили от занятий. Все абсолютно первой причиной случившегося считали - зачем она повела туда детей. Никуда не ходила и ничего бы не было.
Но за что ее можно наказывать и что с нее можно взять? Для матери она сама еще ребенок. Она не знала, чем все события закончатся, с одной стороны она действительно себя винила, что оказалась там с детьми, а с другой стороны, что бы там ни предпринимали, дети живы, они будут радоваться жизни вместе с ней.
Она многократно вспоминала грубые оскорбительные слова «недоношенная и недозрелая училка», но в этих словах и глубина жизни в том, что она повела детей на природу, ей нечего пересматривать, а в своей предшествовавшей жизни есть что пересмотреть.
Она действительно недоношенная и недозрелая для настоящей жизни. Ей нужно до этого расти и что за час ужаса действительно подросла, у нее появилось чувство ответственности за себя и других, за них маленьких. Кто сказал, что «он уже не будет голодать», имея ввиду, что пойдет на любые поступки и действия иметь кусок хлеба, на насилие и убийство, чтобы в случае необходимости отобрать у другого и растоптать его.
И это еще мужчина. Он побыл в бездне человеческого горя, увидел безразличие и отсутствие сочувствия других, вырвавшихся из бездны горя, он готов утопить в нем всех. Чувство ответственности и обязанности приведет ее к тому, что общество отдает своего труда в стоимостном выражении больше, чем возьмет от него себе. Какая гнилая философия тех, кто забирает у других, какой собственной силой могут они гордиться, почему не воспитать у себя силу творить. Ложная их высота богатства и силы. Почему в обществе, наконец, сознанием не освоить этот смысл. Что заставляет общество преклоняться, льстить этой силе. Все равно эти лица падут с ложной высоты, все равно их ждет ответственность. У них кратковременен момент радости, сколь бы не было у них богатства и силы, им все равно будет мало, будут душевно голодны и не будут счастливы они так, как она сейчас испытывает душевный подъем и уверенность в себе.
У нее в большей степени будет развито чувство юмора и сопереживания событий с окружающими людьми.
Лица, нахальные в борьбе за свои я, лишены чувства юмора и сопереживания как качеств, которые совершенствует человек. Это им нужно чувство ужаса, да не по кинематографу, а в действительности и она за свои неправильные поступки побывала в настоящем часе ужаса. При этом еще и не ей обстановка угрожала смертью.
В таких переживаниях и ощущениях находилась, привычного ранее страха и переживаний в предчувствии неприятностей не было. Пока она была занята внутренним совершенствованием, время крутило события.
Во всех сферах общественной жизни, причастной к совершенству должна была произойти оценка и приняты меры.
Мучился районный отдел образования. Выкрики отдельных родителей, что это школа виновата, детей отправляем учиться, а они оказываются в смертельной опасности. Как среагировать в этой ситуации? Что нужно решать с директором, чтобы самим не оказаться предметом наиболее строгого реагирования.
Отсутствие телесных повреждений у детей склоняло обстановку к более либеральному решению. Колеблясь в противоречиях, директору школы строгий выговор объявили и в приказе дипломатически подчеркнули, что вопрос об укреплении кадров решать должен он сам. Все это склонялось к одному вопросу - что делать с учительницей - продолжит ли она вести первый класс.
На педагогическом совете школы категорического мнения не состоялось. Большинство склонялось к тому, что в принципе вины ее нет, но все же это страшное случилось с ней, а не с кем-либо, не есть ли в этом и необходимость случая. Этими противоречивыми разговорами выражалось, - а лучше бы для положения дел в школе с учебно-воспитательным процессом, чтобы работала в другом месте.
Директор окончательного решения не принял и обстоятельства распорядились сами. После выписки детей из больницы все они разом пришли в школу. В это утро учительница, не работавшая несколько дней, в коридоре перед занятиями встретилась с директором, вокруг нее крутились несколько учащихся. Встретившись взглядами, директор понял, что нужно ему сейчас прямолинейно решить, что с ней делать. Ее вид, внешнее спокойствие и решительность как бы передались ему и взял ее за руку, отвел в класс. В голове мелькнуло, что-то детям нужно сказать. Как только они вошли в класс, дети хором:
- Нина Ивановна, Нина Ивановна, Нина Ивановна!
Успокаивать их и что-то говорить сердцем не подсказывала обстановка. Уходя из класса, в мыслях прокрутил, чем меньше разных ран, тем здоровее тело, незаряженное ружье не так часто и стреляет.
Занятия у учительницы пошли обычным порядком. Повернувшись к доске, она производила мелом запись, с четвертой парты мальчик тихо окликнув сидящего перед ним, и как тот только повернулся, дал ему в лоб щелбана. Девочка со второй парты, повернувшись с вопросом, умышленно столкнула лежавший портфель. На хозяйке портфеля был самый красивый бант среди девочек. На перемене она неоднократно подчеркивала и дразнилась: «Я самая красивая».
Надо оценить маленькие события текущей жизни. Не такими были ли ставшие в настоящее время крутыми, как мальчик, хлестко и уверенно нанесший щелбан.
Нужно иметь смелость и решительность, но нахальство и пренебрежение интересами другой личности руководит им. Не будет ли этот маленький поступок первой ступенькой лестницы, ведущей вверх к произволу и насилию. А, возможно, потерпевший сам уже неподобающим образом выступил и смелый человек произвел расплату, когда другие молчат.
Сколько в жизни таких случаев - один постоянно хамит, а предъявить к нему требования некому, все молчат и приспосабливаются. Если мальчик из озорства и утверждения собственного задиристого «я» ударил и к нему предъявить требования, мать с обидой может сказать, это просто детская шалость, зачем же возвеличивать ее. Но потом с годами может случиться и другое, когда уже возмужавшего мальчика отправят за грабеж или разбой в тюрьму, мать скажет - не пойму, как это произошло - такой хороший был мальчик, другие виноваты в случившемся, А девочки проявляют кокетство и зависть, эти ли качества нужны им, чтобы стать настоящими людьми.
Над этими маленькими происшествиями задумалась учительница. Она будет их растить, но ей и самой постоянно нужно расти.