Голос, рассказ

                В тот день,  который потом вспоминался всеми,  как бред  и невозможный кошмар, всё начиналось сперва, как обычно, как бывало уже до этого  сотни раз. В назначенный час первая тройка игроков, уже заранее предупреждённая и проинструктированная помощниками ведущего обо всём,  что требуется в процессе игры, встала у объёмистого волчка-колеса фортуны, с нетерпением ожидая  начала игры, и надеясь, что глупая удача, наконец-то,   попадётся в их дрожащие руки.  В это время у своих прожекторов осветители,  стуча задвижка-ми, начали постепенно их возжигать, нала-живая освещение. Так же и режиссёр передачи со своим ассистентом появились за окном студии,  у пультов записывающей аппаратуры,  причём ассистент сразу же начал кому-то из операторов  что-то показывать руками.  Последним в залу вошёл ведущий передачи, потягиваясь и разминая плечи и руки, он вежливо кивнул сначала режиссёру и его ассистенту,  а уж потом сделал общий поклон  всем находящимся в студии                -Ну,с начнём…,-произнёс он всем,  кто мог из присутствующих его услышать, и одно-временно дал отмашку режиссёру, потому что слышать тот его никак не мог.   А его отмашка означала, что он готов начинать игру, как только стрелка часов на большом циферблате у входной двери в студию  достигнет назначенного положения. Передача шла в записи, но её начало было заранее назначено.                В общем, как было уже сказано, всё по началу шло обыкновенным чередом, по дав-но уже накатанным рельсам. Стрелка часов, наконец-то, добралась до требуемого положения, и ведущий, произнеся глубокомысленное,-нутессс..., начнём,- обратился к игрокам, начав бодро и задушевно объяснять значение и смысл первого слова, которое предстояло им отгадать, как глаза его округлились, брови резко подскочили в верх, и задушевные интонации голоса сбились на  нечто злое и невразумительное.                Правда потом многие утверждали, что это всего лишь было ругательство, вроде- “чорт тя принесло”, правда, другие не менее настойчиво уверяли, мол это его голос чуть-чуть дрогнул , из-за чего  и вылетело не то, что должно было, а, некий необычный звук, отдалённо напоминающий клекот стервятника.    Но дело было конечно не в ведущем, и не в том, что именно он намеревался сказать, а в игроке, который внезапно обнаружился среди  играющих первой группы. Человек был такого сорта, что при первом же взгляде на него всем  становилось абсолютно очевидно, что он напрочь не подходит для предстоящей  игры, и, следовательно, пускать такого в эфир категорическим образом было нельзя, да бы не была испорчена игра, а о такой вероятности даже подумать никто не решался. То-есть сам-то по себе гражданин ещё был и ничего, ясно, что далеко не подарок, но уж коли и выбивался среди прочих игроков, то не на столько, чтобы его выбрасывать сходу. Он был средних лет, высок, лицо длинное, имелись очки, ну, в общем и всё, но нет, вот ещё, лицо у него было какое-то дурное, глумливое с наглыми, круглыми глазками, да, и сам весь он казался этаким неуравновешенным вертуном-хохмачом. Но, если, всё сказанное, о нём ещё можно было принять и стерпеть, то вот его  костюм был откровенно гадок и не приличен, и со всей очевидностью гляделся притчей во языцах, что в купе с самим не стандартным гражданином, а точнее вертлявым, как чорт придурком, создавал откровенно гадкое впечатление. Такое, что даже при беглом взгляде на него, потом хотелось снова повернуться и проверить, не уж-то там был такой фрукт!               
    Таким вот образом, в самый критический  момент, когда настоятельнейшим образом игру следовало немедленно начинать, около колеса фортуны переминался с ноги-на ногу, зевал и время от времени подмигивал по свойски кому-то из зрителей, скучившихся амфитеатровыми рядками около  небольшой эстрады, гадкий, вертлявый, при не приятнейший субъект. О котором человек грубый и несдержанный сгоряча сразу бы обмолвился, -ну,  и рожа!- но таковых среди игроков и зрителей, в студии, не имелось,  и потому  вертлявый совершенно не догадывался о том, какое впечатление он производит на окружающих,  и в особенности на лиц, ответственных за качество передачи.        Однако, говорить теперь об этом игроке, обсуждать его невозможнейший и не терпимейший в обществе вид, имеет мало смысла,  когда теперь у милиции  на руках два десятка протоколов, полученных пристрастнейшим допросом всех побывавших в студии в период подготовки и проведения игры, и даже несколько позже.  Мы имеем в виду тот исключительный, скандальный момент, когда по звонку, оставшегося неизвестным,  милиция в жутком, нервическом ажиотаже ворвалась в здание телецентра. Да, сказанное- абсолютная правда, протоколами милиция была вполне обеспечена, но смущала жуткая пестрота и значительное несходство  показаний одного допрошенного от другого. Так один гражданин настоятельно утверждал, что лицо  вертлявого было   квадратное, нос изломанный, длинный с явным следом от ножа, глаза серые, маленькие. Другой же допрашиваемый напротив клялся, что лицо незнакомца  имело треугольную форму, нос был сломан,и потому кончик носа торчал настырным, маленьким приростом в виде многоугольной призмы, глаза же вертлявого  явно косили и были разного цвета, правый был зелёный, левый жёлтый.               
    Однако, в какой-то момент расследования, к величайшей радости милиции, у неё затеплилась слабая надежда на удачу, кое-что в протоколах, при чём во всех, без изъятий, имелся один штрих, который указали единодушно все допрошенные. У незнакомца имелся головной убор! Казалось бы вот-удача, вот за что милиция может  зацепиться! Но, увы, при дальнейшем  анализе  вида и внешних признаков предмета шёл опять разнобой. Потому что один утверждал, что на голове незнакомца ловко сидела капитанская шапочка с золотым украшением на кокарде в виде якоря, переплетённого цепями, другие показывали, что никакой капитанской шапочки не было, а была клетчатая фуражка, какая бывает у шпионов, и помощников кинорежиссёров, третьи, правда, не очень уверенно говорили о маленькой жокейской шапочке белого и красного цветов, четвертые…, но какая разница, что говорили они, так как со всей очевидностью в этом вопросе имелся такой же явный разнобой, ведущий по разным дорогам в джунгли неразберихи. В общем  показания не давали ясного представления о  человеке,  наделавшему такую  чехарду  в  студии  и  испортившего популярную передачу.               
   На самом деле у не типичного и вызывающего всеобщее подозрение игрока на затылке лихо сидела маленькая  клоунская шапочка, удерживаемая обыкновенной  резинкой. Одет же он был в самый неподходящий, аляповатый, невозможный костюм из белой материи с лёгким кремовым оттенком, по полю  которой шла крупная клетка с рисунком, повторяющим заставку популярной игры,  то-есть в клетках помещались те самые условные фигурки из заставки.               
    Несмотря на дурацкий вид лицо гостя выражало сознание ответственности момента и важность  предстоящих событий.                -Вы, собственно, от куда взялись, товарищ?  Я вас что-то не припомню,- дерзко, но сохраняя тепло улыбки, обратился к нему ведущий.  Его неприятно беспокоил несообразный вид  игрока, и мучил вопрос,-  как я мог его не заметить раньше.               
   Обычно перед игрой он выходил к приехавшим гостям, распределял тройки, делал замечания и рассказывал как,  собственно, будет идти игра, что можно делать игрокам, а что не желательно или недопустимо. Но на этот раз, родственник, приехавший из провинции, задержал его, и гостями  занимался кто-то из ассистентов.                -Никому, ничего нельзя поручить, всё сам!-подумал он с огорчением.- Клетчатого субъекта в обязательном прядке следовало переодеть, привести в божеский  вид, или даже  заменить,-лихорадочно неслись горькие, досадливые мысли в его голове. Такие случаи бывали и не раз. От радости побывать в Москве, да, ещё поучаствовать в игре, транслируемой  на всю страну,некоторые, особенно эмоциональные гости под-час появлялись в студии  уже нагулявшимися, тёпленькими. В таких случаях полагалось их заменять из числа зрителей, находившихся в студии, которые почти всегда соглашались на столь заманчивое предложение. Игра должна была оставаться популярной, доставлять  зрителям доброе, весёлое  настроение.                -Вы, меня обижаете, неожиданно плаксиво подвыл  вертлявый,- возвращая ведущего из забвения мыслей, которые  у него, как, брошенные в сердцах,           детальки сломанного будильника, неслись в голове в разные стороны. 
   Вертлявый,усмехался, понимающе поглядывая на него, и в то же  время строил дурные, плаксивые мины  и ломался обиженным клоуном на арене цирка, - сколько можно показывать, канючил он, как войдёшь, так сразу и давай всем показывать!- входному–наглому, показывал, потом режиссёру!-ему для сведения вздумалось,  хотя зачем бы ему загружаться лишним! Нет, давай, показывай! Ассистенту! Он-тоже захотел! говорит ему показывать в обязательном порядке, потому что он здесь ответственный за организацию, коли так, показал и ему, раз он-главный. Ну, думаю -кончено, отдохну немного, приду в себя от нервотрёпки с этими МВД-ешными показываниями, и тут–нате вам по зубам! Вы являетесь и опять за старое, опять со своими показываниями!! Коли надо, то нам ничего, мы стерпим, но вы разъясните толком-для чего показ, и сколько раз ещё? Мы тоже вроде как-человеками числимся, и у нас нервы  скручены. Cмотрите, если хотите,- вертлявый внезапно бросил канючить и ломаться, и, оттопырив нижнюю губу и, устремив сумаcшедшие глаза доле, протянул ведущему мятую телеграмму, в которой мелкими печатными  буквами  было отчётливо напечатано, что «гражданин Коровёнков и ещё один человек с ним, по выбору самого Коровёнкова, приглашаются к двадцать первому числу мая месяца 198..г. на телевизионную передачу «Колесо Фортуны»». Под телеграммой стояла его личная подпись.                -Ага, ага, есть значит телеграмма, ну что ж тогда,…, тогда конечно вопросов вроде бы нет,-фальшивым, неуверенным голосом повторил ведущий, поглаживая  обвисшие усы, и с удивлением сознавая,что память ничего не сохранила ему об этой телеграмме.                Это ещё бы он мог себе простить и принять, годы всё-таки брали своё, но вот что он не сохранил ни малейшего воспоминания о фотографии,  которые в обязательном порядке высылали на игру все приглашенные, этого он простить ни себе, ни ассистентам не мог.                -Потом у них я её спрошу , и мы посмотрим вместе, и того, кто мне не показал…,-дальше он не стал додумывать, что будет с тем бедолагой, но в себе ощутил сильнейшее раздражение.               
    Ведущий намеревался ещё кое-что по части таких очевидных и нетерпимых промахов сообразить для будущего, но опомнился, ведь игра ждала, её нужно было незамедлительно начинать. И мысли его стремительно забегали по рельсам, как и что можно в пять минут сделать, чтобы всё выглядело хотя бы немного поприличнее, и первое, к чему он устремился был костюм вертлявого. А он -виновник всего сумбура, творящегося в голове ведущего, и в особенности, cамой, затянувшейся паузы,  произошедшей исключительно по его вине, в это время продолжал корчить из себя обиженную жертву, ломался и продолжал тянуть резину,- все лезут ко мне, а я-то- тут при чём я, как все с телеграммой, а они лезут, давай им-показывай! Всех пускают так, а меня- давай…,-более он ничего добавить не успел, потому что ведущий ловко влез в его придурочную нудню,- чего вы возмущаетесь, у вас просто костюмчик такой не очень хороший попался, он-нелепый какой-то, но вы не волнуйтесь, ничего страшного, мы сейчас всё исправим. Вы поймите, был бы я так одет, товарищ, и меня бы на всех перекрёстках останавливали! Давайте, мы с вами быстренько его заменим, и, даю вам слово, больше никто к вам  нигде больше не пристанет. Пройдёмте вон туда, за ту занавесочку, и там вам подберут такой костюм, что ой...ёй, закачаетесь.- Но сдвинуть вертлявого с места, ему не удалось, потому что тот не только наотрез отказался менять костюм, но разобиделся окончательно. Тогда ведущий, мгновенно оценив ситуацию, круто поменял тактику по части нормализации обстановки в студии в виде тормоза в игре-вертлявого.                - Ладно, вижу, вы сильно переволновались, что ж поделаешь, сильно не огорчайтесь, всякое случаетесь, нужно только успокоиться, пойдёмте, посидите в креслах, отдохнёте немного, вам напитки принесут и….. ,вон туда,-он показал на дверь, где малиновой чертой горело яркое слово «выход», он успел подмигнуть двум ассистентам, чтобы те ему помогли, и они уже двинулись в их сторону, как стервец вертлявый мгновенно переменился с минора бесконечных жалоб на бодрость и  неуёмную жажду играть.                -Я без игры отсюда не уйду,-заявил он голосом бойца, идущего в атаку, и одновременно нарочито подмигивая в сторону зрителей.                -Ваше желание похвально, и нам оно нравиться, но костюм ваш! Нет, он не годится, играть в нём неьзя, не удастся, поэтому пойдё…,- ведущий хотел снова его направить к кабине за занавеской, чтобы переменить костюм, но вертлявый его перебил.               
- Удастся обязательно, ещё как, потом век помнить будете,- вертлявый противно улыбнулся ведущему.                Ведущий понял мгновенно, что эти слова воспринимать можно, как очевидное хулиганство, и крикнул ассистентам, чтобы те помогли вывести, разгулявшегося, гражданина.                -Вывести хотите, а за что? можете человеку толком объяснить!-вызывающе спросил вертлявый, буравя ведущего сумасшедшим своим взглядом. Надо было бы ведущему не обращать внимания на ехидные слова Вертлявого, но он по природе был добрый человек, и, хотя для всяких разъяснений уже абсолютно никакого времени не имелось, всё-таки взялся разъяснить всё в отношении гадкого костюма, чтобы разделаться с Вертлявым окончательно. Но, осуществить задуманное ему не удалось.                -Приходиться снова вам повторять, что уже говорилось не раз, этот костюм не соответствует нашим требованиям, ведь вы заметили, что вас везде останавливают. Вижу, что вы не поняли, отчего так происходит, вернёмся к нашим правилам, ведь вы с приглашением получили указание в каком виде нужно ехать на игру?-                -Что ж, известное дело, получали, зимой в тёмном, а летом, конечно, в светлом.-                -Ну, вот, а у вас что!?-
-У нас, как полагается, в лучшем виде-с к сезону-как раз светлый,- вертлявый, назойливо вертя задом, прошёлся  взад и вперёд перед ведущим, демонстрируя костюм.                -Светлый-то это-да, но расцветка! Какая-то вся в разводах, со стороны такое впечатление, что вы где-то искупались в грязной луже! Он не хороший, категорически нам не подойдёт!.                –Вы ничего не поняли насчёт рисунка,-рожа вертлявого расплылась в такую  радостно-гадкую и торжествующую улыбку, что ведущего едва не стошнило,- а вертлявый с упоением разъяснял в чём ошибка ведущего с оценкой  костюма,-рисунок-он ваша же собственная клетка, а вы лужа! Эхх, дурачьё, уж коли дужа, так вы сами в неё и сели, поздравляем-с передачу с вашим рисунком-с.-                -Какой там ещё наш рисунок, просто одни грязные пятна по полю,- ведущий всё более раздражался, вертлявый вовлекал его в какие-то никому ненужные и непонятные исследования материи, а время шло, и передача всё не начиналась                -А вот, смотрите-фигурки нарисованные по полю, можете не проверять-из вашей телевизионной заставки,не сомневайтесь.-                И в самом деле, всмотревшись в материю, ведущий действительно различил условные фигурки, такие, как в телевизионной заставке игры, оспаривать было бесполезно.-Где ж вы её раскопали,-в голосе ведущего явно сквозило  огорчение и досада.                -Как же старался для игры, специально вёз, в магазинах её нету, пришлось у нас по специальному заказу делать, выходил в дирекцию мне-разрешили. Сшил, конечно сам, чтоб комар носа не подточил, сидит, как влитой, столько сил,-вертлявый вдруг снова взял слезливую струну,-а меня с игры взашей, люди! Что ж такое, разве можно так с человеком!-                -Вот, сволочь, подвёл к чему, как подлец!- выползла у ведущего в сердцах ядовитая мыслишка, гнать с игры человека при возникщих обстаятельствах было явно нельзя, оставалось одно незамедлительно возобновлять прерванную игру. Одновременно, в это же время, в его же голове, но где-то совсем в другой, отдалённой её части билась совсем  противоположное желание-немедленно всё   остановить, и первым делом заняться тем, чтобы этого подлого вертуна в клетку погнать из студии в три шеи, и наказать всем, имеющим к этому хоть какое-либо отношение,  никогда, под строжайшим запретом, не пускать этого вертлявого, а также и чем-то похожих на него не только в студию, но даже и в фойе Центра.                Он очень хотел так поступить, и, наверное бы, решился на это, совсем запоздалое действие, как, внезапно, в его голову влезла, неизвестно от куда взявшаяся,  злющая, чужеродная тварь, и от этого в голове его полыхнуло такой адовой болью, что все крамольные мысли- безотлагательно заняться вертлявым, отложив на время,  планомерно идущую передачу, в одно мгновение вылетили из его головы. Ведущий успел только издать короткий, сдержанный стон, потому что боль сразу же и отлегла, и он поспешил сделать окружающим предупреждающий  жест, что с ним всё в порядке.               
   Теперь другого ему уже ничего не оставалось, как продолжить, было прерванную, игру, чем он и занялся, смирив, было закипевшее в душе раздражение, и продолжив объяснять игрокам  смысл первого задания, и передача двинулась по  накатанному руслу.               
   Но катилась она недолго, до тех пор, пока черёд играть не дошёл до вертлявого Коровёнкова. А, как только дошёл, то тут ведущий по злому ли умыслу, или по какой иной причине, начал ему  мешать, приставая с глупыми, различными вопросами,–Так вы, значит ткёте, товарищ,-с ядовитой интонацией в голосе спросил он у Коровёнкова, который, в это время полностью был поглощён игрой, он хищно нацеливался глазом на максимальное число баллов, отмеченное чёрными линиями и цифрами на гладкой поверхности Колеса, и было уже собирался ткнуть его, и потому слова ведущего куда как ему были не к стати, но ведущий старался этого не замечать, и назойливо лез с своими вопросами,-а к нам-то откуда пожаловали?-прибавил он к, ранее спрошенному.                -Мы-то,-глумливо поглядывая на ведущего отвечал Коровёнков, морщась от ненужного вопроса,-мы натурально из Адова, откуда ж нам ещё!-                -Вы шутите,-огорчился ведущий,-я почему спрашиваю, интересно, где ткани такие необычные ткут,-он кивнул на костюм Коровёнкова.                –Дался ему мой костюм, вот пристал надоеда,-обернулся Коровёнков к зрителям,-поиграть не даст! Я ж говорю тебе- из Адова мы, чего непонятного!-                -Так это что ж, город что ли такой есть!-деланно удивился ведущий, - хотя, мне что-то с трудом в такое вериться!-                -На, смотри, надоеда!-сунул под нос ему он сво паспорт,-поверить он не может, чего там верить, когда чёрным по белому написано.-                Ведущий глянул и, не веря собственным глазам, прочёл на белой страничке, сплошь испещрённой мелкой малиновой сеткой, что гражданин Коровёнков  прописан в городе Адов с тысяча девятьсот шестьдесят второго года.               
   Прочтённое, подействовало на него, как ледяная вода на поросёнка. Подпрыгнув на полметра вверх, он мелким бесом сделал небольшой круг, изумляя присутствующих, никогда не замечавших доселе за ним таких вывертов. При чём в течение этого короткого променада, он дал себе мстительный зарок, чтобы при малейшей зацепке, коль случится такое что-либо в этом духе на игре с кривлякой Коровёнковым, то нисколько не медля, взашей гнать паршивца c игры. После такого радикального решения ведущий весь как-то насупился и приумолк, бормоча себе под нос что-то невнятное. Но, ближе всех к нему стоявший, осветитель потом с определённостью утверждал, что это было,- сволочь адова, всё у подлеца припасено, гнить тебе сволочь в сточной канаве!-                А в этот короткий промежуток, временного замешательства ведущего, Коровёнков  лёгким щелчком по шарику ткнул Колесо фортуны (шариками, как известно, увенчивались все железные штыри, торчащие вверх по периферии Кольца). Но этот лёгкий щелчок к восторгу зрителей подействовал на Колесо странным и удивительным  образом, зрители при этом буквально,как один, повскакали со своих мест, а в купе с ними и операторы вытянули в изумлении свои шеи, и даже режиссёр с ассистентом за стеклом приподнялись, стараясь не упустить из виду необыкновенный феномен.               
   Весь же удивительный фокус Коровёнкова заключался в том, что Колесо своим нижним металлическим концом, вместе с подшипником, запрессованным на нём, с резким, зудящим гулом выскочило из направляющей трубы, вмонтированной в цементную плоть пола, повисло  в воздухе на некоторое время,  бешено вращаясь и продолжая издавать неприятный гул, после чего плавно с поразительной точностью вернулось в родное лоно, резко, со скрежетом затормозив на отметке ( одной из удлинённых черт, нанесенных по всему краю верхней плоскости Колеса) максимального количества баллов, то-есть на тысяче баллов.               
   Никто, из ответственных за подготовку и проведение передачи ( к коим в первую голову следовало отнести режиссёра с его ассистентом, старшего оператора, а также несомненно и ведущего),  не знал, что следует им настоятельно и незамедлительно предпринять в столь невероятной и исключительной ситуации.   
   Первым опомнился ведущий, чутко уловив,чей-то тишайший, вкрадчивый шёпоток, идущий со стороны зрительских трибун-вот она  тебе твоя зацепка,- и он более, ни секунды не медля, и не беря себе в голову,  кто нашёлся такой чуткий, и как он мог уловить  его внутреннюю, злую вибрации о сладком миге выдворения падлы Коровёнкова с игры, бросился к нему, с явным предвкушением разделаться, наконец-то, с этим показушным придурком,-вы что себе позволяете! Колесо ломать я вам не дам, немедленно убирайтесь из студии, вы удалены мной с игры,- надвинулся он грозно на Коровёнкова, который немедленно изобразил из себя невинную жертву, уязвлённую в самое сердце. Ведущий же, считая дело вполне уже решённым, принялся тянуть и подталкивать Коровёнкова  к выходу, одновременно призывая ассистента и кого-нибудь из операторов помочь ему с этим не лёгким делом.
   Но вертлявая падла не позволила так запросто разделаться с ним. Намертво вцепившись в Колесо, и извиваясь, как уж, он не  дал и малейшей возможности ведущему с подоспевшими ассистентом и оператором, хоть немного сдвинуть его в направлении выхода. При этом он ещё успевал орать, и жаловаться, и требовать справедливости у зрительских трибун.-Товарищи, помогите,- показывал он на ведущего,-этот с самого начала преследует, как вошёл сразу пристал, зажимать меня, придираться начал, у них Колесо ломаное, а я отвечай, теперь ни за что с игры, гад, выгоняет!-                Ведущий при этом с сожалением заметил, что эти кликушеские жалобы Коровён-кова находили-таки у зрителей сочувствие сочувстветствующий отклик. Среди прочих наиболее был заметен круглолицый гражданин, который не только Коровёнкова поддерживал, но и других зрителей к этому подталкивал, он был невысок ростом, но плотен, с брюшком, и, что в особенности его выделяло были пышные усы по кошачьи редкие и лихо закрученные вверх.
   Ведущий  с досады даже плюнул, и Коровёнкова перестал выталкивать из студии, сочтя что с таким изворотливым и подлым типом грубой силой желаемого не добиться.                -Чего вы такое орёте, как блажной!-подскочил он к нему,-зачем врать, какое-такое ломанное, когда у нас перед игрой всё проверяется заранее!-кричал и негодовал он.               
   Ведущему, конечно же, совсем не стоило ввязываться в мелочные передряги с таким злоречивым и ругательным типом, каким был Коровёнков, а настойчиво гнуть свою линию, тащить и добиваться, выдворения хулигана из студии, чего он и сам в тайне желал, но он ошибся и ввязался в свару, вследствие чего и произошли все последующие огорчительные события.                -Вот, смотрите, если не хулиганить и не безобразничать, чем вы с таким упорством любите заниматься,-начал ведущий нарочито-назидательным тоном,- а всё делать по правилам, как все обыкновенные люди всегда делают, то никогда из направляющей стойки Коле…,-в этот момент ведущий легким толчком тронул игровой барабан, в полной уверенности, что ничего, выходящего за рамки обычного вращения, не произойдёт. Но он ошибся.               
    Барабан, как камень, выпущенный пращёй, cо скрежетом, весь содрогаясь и вибрируя, и напугав до смерти ведущего, поднялось вверх до уровня потолочных светильников, после чего, как камень упал на пол, погнув направляющую трубу,а затем, давя ноги, столпившихся вокруг него осветителей и операторов, покатилось по кругу.               
   Ведущий совершенно не был готов к тому обороту событий, чтобы колесо, к которому он годами привык, и, всегда считал абсолютно безвредным и надёжным в виду его видимой простоты, чтобы оно  ни с того, ни с сего вдруг сигануло к потолку на бешеной скорости, и едва не покалечило всех стоящих поблизости. Поэтому, случившийся конфуз, поверг его в сильнейшее смущёние и  замешательство,- да, что ж там такое, двигатель что ли!-жалобно шептал себе  под нос он.               
   Коровёнков же торжествовал, ощущая себя победителем и чуть ли не героем дня, веселился и громогласно позорил ведущего,- говорю ему- ломаное, а этот не верит, сразу выгонять из игры надумал, меня-человека невиноватого!-                Теперь уже первые зрительские ряды во главе с усатым их дирижёром во всю поддерживали Коровёнкова, крича на распев,- менять ведущего, менять ведущего…!-               
   В этот критической момент ведущий не сплоховал, -технарей быстро сюда,- к ведущему, наконец-то, вернулась его обычная бодрость и решительность,-Главного механика, ассистента сюда,-давал он столь необходимые в данной ситуации распоряжения, приходя понемногу в себя. Но, увы, тщательнейший осмотр устройства, не дал абсолютно никакой информации из-за чего, собственно, создаётся и возникает такой энергичный, но никому не нужный, выброс колеса. Правда, по началу возникли некоторые подозрения на пружину, которая помещалась внизу, под Колесом, и была для зрителей не видима. Она давила на шток, после чего он входил случайным образом в одно из двадцати восьми отверстий, имевшихся в нижней плоскости барабана.               
   Этой фиксацией с помощью специального реле и небольшого пульта,  пользовался ведущий, всегда держа пульт в своём кармане, и незаметно для игроков и зрителей он раздавал очки, призы и другие бонусы по своему усмотрению, по сути творя и создавая канву игры. Этим правом он очень дорожил, считая его своей творческой привилегией. Но, в, сложившихся, обстоятельствах было не до привилегий, пружина была достаточно мощна, и от неё сразу решили избавиться.               
   Однако, это существенное упрощение конструкции, как показало новое испытание, не дало ожидаемого результата, Колесо по-прежнему упорно отказывалось оставаться на своём ложе, а всякий раз при малейшем прикосновении соскакивало с него, и с необъяснимой скоростью закручивалось и воспаряло вверх, угрожая каждому, оказавшемуся поблизости, с жутким воем взмывая под потолок.               
   Справедливости ради следует добавить, что после ремонта, направляющей трубы  кое-что всё-таки немного переменилось. В, еле переносимый, гул, бешено вращающе-гося Колеса, добавилась, щемящая и изводящая, душу жалобная нота. Казалось бы-мелочь, но и это добавило градус в сгустившейся атмосфере студии. В студии образовалась глупая ситуация, когда никто не знал, что делать, и как поступить, всем было ясно, и более всех самому ведущему, что с таким выскакивающим, опасным  Колесом продолжить игру категорически нельзя. При том время неумолимо шло, а с ним утекали денежки, отпущенные на передачу, к тому же надвигалось время, когда студию должна была занять другая передача. Все эти соображения, как бытовая электропила, распиливали мозг ведущего, на которого было жалко смотреть, до того он был удручён сложившейся в студии тупиковой ситуацией, и  эта вся гнилая ситуация больно била по его самолюбию и авторитету. Затравленным зверем ходил он по студии, в глубочайшей   задумчивости,-что же делать, нет, сорвать игру я не могу,-шептал он, как заклинание. И таким же затравленным зверем, загнан-ным в, кем-то устроенную ему, ловушку ощущал себя Главный механик Телецентра. Он не слонялся без дела по студии, как это делал ведущий, а в глубочайшем задумчивом отупении глядел на раскрашенный волчок, который, собственно, и был им самим задуман, нарисован и выполнен по его собственным эскизам. Он его знал, как свои пять пальцев, при этом знал твёрдо, что для полётов он никаким мысленным образом не предназначен, и то, что вопреки всякой очевидной логике его изделие приобрело обременительные свойства со скрежетом и свистом подыматься, без пружины, без двигателя и прочего, и тому подобного, чуть ли не до самого потолка, заставляло его думать о самых фантастических вещах, таких как магия, бесы и демоны. Он пугливо начал оглядываться по сторонам ища причину в лице всякого,присутствующего субъекта в студии.               
   Между тем время шло, участники игры, зрители и технический персонал, все устали от этой тупиковой ситуации, были раздражены на ведущего, как главную причину, не позволявшему им расслабиться и разойтись всем по домам. И в этот безыcходный  момент всеобщего упадка сил и духа игру спас тот, кто её сначала испортил и похоронил потом.                -Чего думать-то, ну, зачем игру-то задерживать, -орал Коровёнков! назойливо, травя израненное сердце ведущего, вы ось солидолом мазали!? Нет! Ну, так мажте, и всё у вас поплывёт в лучшем виде, я вам слово даю.-                Понятное дело, что никто из технического персонала, как грачи по Весне, собравшихся вокруг Колеса в черных халатах, и пальцем не пошевелил, в пол уха, слушая дурацкие советы разболтанного придурка в колпаке на резиночке. Но Главный механик, озиравший пристальным взглядом то игроков, то зрителей, то технический персонал, вдруг с удивленнием остановился на Коровёнкове и с долей облегчения сказал сам себе,-вот же он, рядом, а я ищу!-                -Нашли!?-переспросил ведущий, и блеск надежды загорелся в его глазах, но тут же и потух, так как механик уверил его, что это просто сорвалось у него с языка, по поводу совсем других, посторонних вещей.                -О посторонних вещах надо дома думать!-с досады, вырвалось у ведущего -а на работе надо…,-хотел закончить он свою раздражённую фразу, но Главный механик его уже не слушал. -Что, действительно солидол поможет,- с непонятной для ведущего весёлой заинтересованностью расспрашивал он  Коровёнкова.                -Да, как же не помочь,-отвечал вертлявый гад, когда завсегда им одним только и мажем! Вы не сомневайтесь, гражданин начальник, мажте смело.-                Ведущий с нарастающим интересом и удивлением наблюдал, как Главный механик,  вроде бы умный человек, отчего-то покорно следуя указаниям  недоумка и пройдохи клетчатого, старательно очистил внутреннюю поверхность направляющей трубы и поверхность стержня барабана от старой смазки, после  чего всё тщательно смазал солидолом. Но то, что произошло дальше уязвило ведущего в самое сердце-Колесо возобновило нормальную работу, как ни в чём ни бывало, и Игра потихоньку потекла обычным манером, если не считать того маленького неприятного факта, что играл один Коровёнков. Играть-то он играл, но с откровенной подлянкой, потому что фортуна по её неизъяснимой прихоти играть не давала никому кроме него. Такие случаи бывали и раньше, когда кто-нибудь из игроков быстро угадывал слово, и, чтобы набрать побольше баллов, слово не называл, а принимался отгадывать по буквам. Для таких хитрецов роль фортуны ведущий брал на себя, делал это он исключительно, чтобы как-то оживить игру. Пользуясь незаметно пультом, он внезапно либо банкротил, либо призовал игрока, выводя счастливчика или неудачника из игры.               
   Теперь же игра сводилась к одному, монотонно повторяющемуся, циклу– всякий раз Колесо выдавало максимальную тысячу баллов, приводя Коровёнкова в истерический восторг,-опять сфартило!-орал он,и подпрыгивал чуть ли не до потолка,-cегодня везёт, не то что на прошлой неделе усатому всё проиграл!-доверительно сообщал он ведущему, явно тяготившемуся развязной назойливости клетчатого.               
   Как на грех, и слово,которое требовалось угадывать, попалось длиннющее, из тринадцати букв, конечный результат Коровёнкова оказался рекордным за всю историю передачи достигнув тринадцати тысяч.