Одиночество в саду

О я смакую первую букву этого слова, на второй язык отскакивает от неба, чтобы вернуться к нему, как возвращаются глупцы любовники от пассий к женам, но в душе они как первые два слога. Я снова сижу в закрытой комнате. Полная изоляция, чтобы ты знал дорогой читатель, всегда идет мне на пользу. Нет людей, нет проблем. Почему я заговорил о том где я сижу? Все просто, чтобы показать, что я имею доступ ко всему, но намеренно лишаю себя этого. Я один.
Смысл в том, что всю жизнь мне приходится жить одному. Рано утром встаю, чищу зубы, слышу восторженные крики сквозь тонкую перегородку отделяющую мою комнату от соседей. Да, приходится платить за жизнь в центре города, кстати, живу я в городе, где одиноких нет, ну или практически нет. Да, дорогой читатель, la ville de l’amour - Paris. Я сплевываю пену, специально оставляю отметину лезвием бритвы на лице. Люси, моя коллега в морге заметит это, попробует начать разговор, но не выйдет. Да, моя работа заключается в том, что мне нужно констатировать смерть людей, заносить их имена в бумажки, писать рядом цыферьки и прочий собачий бред. Работа для неудачника, как сказал мой отец, а потом он умер. Его карточку кстати тоже я заполнил, как и миллионы других. Каждый день эти люди мрут как мухи. Каждый разной смертью. Мрут дети, мрут их родители, мрут родители их родителей. Это бесконечная череда трупов проходит через мои руки как по конвееру. Обычно, больше всего люди умирают в майские солнечные деньки, и когда их поток увеличивается, то мне лишь остается думать о том, что бывало и хуже, например в Оране, как говорил Камю, по железной дороге без устали плыли вагоны. В наше время машины устало волокли трупы к нам. Люси их обследовала и вешала бирки, я же заполнял карточки.
В это утро я пришел в холодные залы морга еще более уставший чем обычно, без устали совокуплялись соседи, как будто бы демонстрируя всем вокруг, что перед тем как попасть ко мне на стол, они еще готовы брызнуть соком. Надеюсь такового осталось не больше чем в выжатом лимоне, потому что их сок особенно едкий, в три часа ночи, прям разъедает уши. Но я ушел от своей главной мысли, прости. Люси сразу же спросила как я так порезался, я лишь печально взглянул в ее маленькие азиатские глаза и пошел дальше, меж рядов к своему столу. Первый час я не работал. Просто сидел, Люси часто пыталась со мной заговорить, но всегда натыкалась на мое каменное молчание. Однажды она начала говорить, и говорила она долго и без устали и мне это надоело, я подошел к ней, поцеловал, крепко, как ты догадываешься с языком, схватил ее в районе паха, она же даже не пыталась отбиться. Но я так и не стал чем-то больше чем был. Я остался тем же одиноким парнем из морга. Зато Люси неделю не говорила. Фразы приветствия заменялись кивками, про погоду мы не говорили, так как она не менялась, просто шел дождь, всю неделю. Мне казалось, что она чего-то ждет. Чего? Не знаю, но думаю ее не удивило, если я решил бы ее изнасиловать на кушетке, скинув труп на пол. Она этого не боялась, ничуть, ей возможно даже хотелось этого. Но мне в свою очередь не хотелось ничего. Просто было хорошо эту неделю, ведь она молчала, а значит у меня была иллюзия, что я один. А все кончилось тем, что морг закрыли. Она заболела, потому что подцепила какую-то болезнь, ее кожу покрыли бубоны с гнилью и перед тем как последний раз впустить воздух в легкие (как мне впоследствии сказали ее близкие), она сказала, что приходила на работу лишь для того, чтобы тайком смотреть на меня. Родня у нее была тоже узкоглазой и очень стеснительной. А морг все же закрылся, а мне выплачивали зарплату, за то, что я сидел совсем один, дома. Меня конечно поставили на учет и должны были взять на работу, но какой работодатель возьмет человека, который более двадцати лет работал с мертвыми.
Главный герой умер несколько лет спустя, от того, что он просто не ел. Карточку ему никто не заполнил. Просто сожгли и развеяли прах по полю, дорогой читатель наверное видит человека в черной мантии, который черпает рукой золу и бросает ее по ветру, так значит не так все было. Это была трухлявая бабка, которая сама скоро сыграет в ящик, так вот она просто вытрусила кувшин себе под ноги, прошлась по нему и пробурчала себе под нос, что помидорки будут расти лучше. Чертовы помидорки.