Важная встреча

   Был холодный осенний день; небо затянули бесконечно серые тучи, а мерзкий дождь так и норовил забраться мне за шиворот, поэтому приходилось раз за разом поправлять воротник, падающий под натиском порывов промозглого питерского ветра. Ускорив шаг, я направился к автобусной остановке. Если идти по улице, то получается долго, поэтому я сообразил сегодня срезать через парк, чтобы не пришлось ехать в транспорте до нитки вымокшим – парковая аллея, затянутая густой желто-оранжевой листвой над головой, оставляла на это хоть какие-то шансы. И зря так долго начищял выходные туфли, буквально через пару десятков шагов они покрылись песчаной крапинкой. В тот день я не просто так трясся над своим внешним видом – накануне мне предложили хорошую работу в столице, и потому я должен был выглядеть на все сто. Эта встреча сулила не только переезд в Москву, но и кардинальную смену наскучившей обстановки.
   Придерживая свободной рукой воротник пальто, я уверенно двигался навстречу ветру, разрезая парк пополам. То и дело рядом проходили люди, но я не смотрел на них – я и так-то не особенно люблю людей, а сейчас, когда ветер беспощадно хлыщет острой моросью в лицо, это вообще кажется невозможным. Куда важнее было не наступить в очередную лужу, чтобы вслед за туфлями, пятнами не покрылись черные парадно-выходные брюки. А ветер с дождем то усиливался, срывая мне на голову тонну пожелтевшей листвы, то затихал на миг, давая надежду на перемирие.
   - Сережа? Ты? – послышался робкий женский голос откуда-то сбоку.
   Я не сразу узнал её, пришлось даже подойти поближе и прищуриться, укрывшись ладонью от бокового дождя. Под большим рослым деревом, тихонько раскачивая коляску, пряталась от дождя Катя, которую я, кажется, не видел целую вечность.
   - П-привет, Кать… А ты чего здесь?
   - Да вот – гуляю с ребенком, - она широко и очень искренне улыбнулась, поежившись, и кивнула на коляску.
   Сделав несколько шагов, я пересек аллею и встал рядом. Тут и вправду непогода переносилась легче – вековой дуб отлично защищал от страстных порывов дикого ветра. Катя отлично выглядела, но я почему-то постеснялся ей сказать об этом, увидев коляску.
   - Не знал, что у тебя есть дети.
   - Ну, да. Так уж получилось. - Она ещё раз улыбнулась и смешно пожала плечами, потом заправила длинную челку за ухо. Она всегда так делала, сколько я её помню.
   Эта случайная встреча вдруг ясно напомнила ту, нашу первую с Катей встречу.

   ...Мне было двадцать три, а она только справила свое совершеннолетие. Нас познакомили общие друзья на одной из шумных вечеринок, которых в ту пору было великое множество. Она мне сразу понравилась – высокая, стройная; черные как смоль волосы до поясницы, а ещё большие карие глаза, которые вкупе с пухлыми губами всегда смотрелись просто потрясающе. Она представилась Катей Ерофеевой, а я долго не мог сообразить, как представиться; сказать «Сергей» - как-то грубо, «Сережа» - по-детски наивно, «Серега» - сразу располагает исключительно к дружескому общению. На мое затянувшееся молчание она только широко улыбнулась, заправила челку за ухо и сказала – я знаю, что тебя Сережа зовут, и жену твою знаю...
 
   - Как ты, Кать? Женилась? – спросил я, но тотчас поправил сам себя: - то есть замуж не вышла?
   - Нет, как видишь, - Катя стянула кожаную перчатку с правой руки и продемонстрировала безымянный палец. – С ребенком, думаешь, так легко замуж выйти?
   Мне вдруг стало неловко за глупый вопрос.
   - Да и не нужен мне муж. Пока не нужен, - она рассмеялась и показала на коляску. - С одним Андрюшкой и без того столько возни, что второго мужчину я просто не выдержу в доме.

   ...В этом вся Катя – она всегда была независимая и гордая, всегда рассчитывала только на себя. Когда мы познакомились, я был женат на одной весьма эксцентричной, я бы даже сказал взбалмошной особе по имени Оля, из-за чего Катя казалась мне в сто крат лучше, чем она была на самом деле. Её независимость, на фоне вечного нытья и беспомощности Ольги, воспринималась мною как что-то неземное. А Катина отрешенность, на фоне Ольгиной ревности, сводила с ума – и я стал, понятное дело, ухаживать за Катей. Мои отношения с первой женой уже катились в пропасть непонимания, поэтому я даже не колебался ни на миг, сделав пару попыток сблизиться. Но девушка ясно дала мне понять – с женатыми мужчинами она не связывается. Пришлось врать. Уверив в том, что мой брак уже подходит к логическому своему завершению, ожидая подтвердительных документов на развод, я смог подобраться к Кате вплотную. Несколько дней подряд я оббивал её парадные, старался ненавязчиво ухаживать за строптивой брюнеткой, но девушка не сдавалась. Раз за разом я терпел неудачу, после чего расстроенный возвращался к жене...

   - А ты как, Сереж?
   - Я – нормально. Как всегда, в общем. Ничего нового, ничего интересного – рутина и серость, - отчеканил я заученную для посторонних людей фразу.
   - А куда такой нарядный идешь? Я что-то не припомню, чтобы ты в последние годы носил костюмы.
   - Это ты верно подметила, Кать. Еду на собеседование – мой рекламный проект вроде как понравился, теперь меня рассматривают на роль штатного. Причем не рядового штатного, а начальника отдела. Крупная организация, и там вроде бы все уже решено, осталось только проект представить да подпись на контракте поставить – и жизнь налаживается. 
   - Ух ты! – она присвистнула. – Это действительно круто! Все никак не могу привыкнуть, что теперь ты – натура творческая, - она звонко рассмеялась, затем посмотрела вверх. – Дождь закончился.
   Дождь и впрямь окончательно пропал, а небо стало светлое, пусть все также затянутое облаками.
   - Можно тебя проводить? Ты ведь на остановку? – негромко спросила Катя, словно опасаясь моего отказа.
   - Да, конечно, - я переложил портфель в правую руку и, задрав рукав пальто, посмотрел на часы. – Только быстро пойдем, а то я уже опаздываю.   
   И мы молча пошли по устланной опавшей листвой аллее. Ветер уже не пытался сорвать пальто, поэтому я опустил воротник и поправил на ходу тонкий галстук, который так неприятно сдавливал шею, мешая вздохнуть.
   - Отвык от галстуков, я посмотрю?
   - И не говори. А ведь раньше из них не вылезал.
   - Помню, - Катя робко улыбнулась и отвернулась, словно стеснялась вспоминать те времена.

   ...И я вспомнил первую нашу совместную ночь. У меня тогда была своя маленькая фирма по продаже строительных материалов, в которой работало всего два человека, помимо меня, но я всегда носил костюм и галстук, чтобы подчеркнуть свою значимость и деловитость. В тот летний вечер мне наконец удалось сломить её оборону – и я оказался в её комнате, на вожделенной территории неуступчивой девушки. Соврав жене, что поеду к родителям, я остался на ночлег. Катя постелила мне отдельно от себя, но я все равно перебрался к ней в постель под покровом ночи. Долгими уговорами и мольбами, она наконец сдалась, отплатив великолепными минутами за все мои старания и упорство. Наутро, правда, сказала: получил? Теперь вали обратно к жене. И хлопнула перед моим носом дверью...
 
   - Как Макс поживает? Не женился на Вике ещё?
   - Нет, так и живут вместе, но до колечек не доходит, - сухо ответил я, давая понять, что не горю желанием обсуждать друзей.
  - А Толик? Он-то женился?
   - Нет. Он тоже холостяк, как и я, - отчеканил, после чего стал мотать головой по сторонам в поисках более подходящей темы для разговора, но ничего путного не придумал, поэтому спросил: - А как у тебя с работой теперь? Декретный отпуск и все дела?
   - Да, конечно. А как же иначе. Но на работе попросили, чтобы я с Андрюшкой до года посидела, а потом няньку нанимала и возвращалась к работе. Мол, они оплатят и няньку, и мою зарплату.
   - Дорожат тобой.
   - Я тебя умоляю, Сереж! – она рассмеялась. – Да просто я столько всего про их черную бухгалтерию знаю, что нанимать нового человека им просто нерезонно, проще уж меня дождаться. Да и я продолжаю кое-какие дела из дома вести, когда время позволяет. А то ведь когда ребенок болеет, то нет ни минуты покоя. Да и по ночам он плохо спать стал.

   ...А ведь когда-то именно я не давал Кате спать ночами. Следующим вечером после той ночи я вернулся к ней домой. Она открыла дверь и улыбнулась, затем поправила челку и сказала – я тебя ждала, будешь ужинать? А я ведь даже не говорил, что собираюсь в гости. Мы поужинали в тишине, потом легли в кровать, но заснули только под утро. А с рассветом она снова выставила меня за дверь. С того дня я возвращался почти каждый день. Мы практически не разговаривали – только смотрели друг на друга и улыбались, а потом шли в постель. И наутро она непременно выставляла меня. Эта девушка сводила меня с ума своей неординарностью и неуступчивостью. К тому моменту я уже чувствовал себя холостяком, пусть и был связан узами брака, который крошился на крупицы – их было уже не собрать...
 
   - Сереж, а помнишь, сколько раз мы так гуляли в этом же самом парке?
   - Как уж такое забудешь, Кать.
   - А та скамейка, - она показала рукой на кривую скамью с облупившейся краской, спрятавшуюся под мощным дубом, – помнишь, сколько часов ты провел на ней, пытаясь меня поцеловать?
   - Помню, - коротко буркнул я и отвернулся в надежде, что она не заметила моего смущения.

   ...Как уж такое забудешь. На этой скамейке мы провели не одно лето. На этой же скамейке произошел один из самых неприятных в моей жизни разговоров. Мы с Катей встречались почти три месяца, и наши отношения мало отличались от первых встреч; мы никуда не ходили вместе, почти не разговаривали, предпочитая молчаливую кровать шумным компаниям. Ольга же стала закатывать скандалы - она требовала ответа на свои простые вопросы, но у меня этих ответов не было. Мне нравилось с Катей, но и Олю я оставлять не хотел, с ней была связана вся моя сознательная жизнь; все мои взлеты и падения, горечи и радости так или иначе переплетались именно с ней. И тогда я впервые за долгое время позвал Катю на прогулку. Мы молча шли по этому самому парку, пока не сели на нашу скамейку. Тогда я набрался смелости и сказал ей, что дальше это не может продолжаться. Я постарался подобрать нужные слова, предвкушая миллион вопросов и женский крик. Но ничего подобного не было, Катя только сказала – хорошо. Встала со скамейки и спокойно ушла в темноту, будто не было этих месяцев страсти и сотни бессонных ночей...
 
   - Ты какой-то молчаливый стал, Сережа, - справедливо заметила Катя. – Обычно ты много говоришь в наши первые встречи после полугодовых пауз.
   - Сказывается закрытый образ жизни. Ну, ты понимаешь – работа удаленная, общение с живыми людьми ограничивается телефонными разговорами, и только иногда встречи с друзьями. Да и те стали скорее исключением из правил, нежели какой-то данностью. Да и последняя пауза затянулась больше чем на год.
   - А как же девушка? Как её…, - она задумалась и стала кусать нижнюю губу, потом вскинула указательный палец к небу и, улыбнувшись глазами, добавила: - Лера, точно! Как у вас?
   - Да нет никаких нас, есть я и она. Мы уже год как расстались.
   - Да? А что такое? Ты ведь говорил, что все хорошо, дело к свадьбе и детям…
   - Какой там. – Я махнул рукой. – Даже вспоминать не охота. Не общаемся больше, короче.
   - А другие? Вокруг тебя ведь всегда девки стаями крутились.
   - Да когда это было. – Я посмотрел на часы и замедлил шаг.

   ...А ведь когда-то я и впрямь был очень популярен у противоположного пола и никогда не жаловался на отсутствие должного внимания от женщин. Но все равно предпринял последнюю отчаянную попытку сохранить брак с Ольгой. Напрасно. Второе воссоединение блудного мужа продлилось недолго, и через год мы с Ольгой обнялись в последний раз, стоя на пороге ЗАГСа, в котором когда-то расписались в вечной любви. В тот момент для меня началась чехарда непонятных двухнедельных отношений, а ещё женщин, которые мало чем друг от друга отличались, чьих имен я сейчас вряд ли даже припомню. Вывела меня из этого замкнутого порочного круга Катя – она позвонила и сказала, что через месяц выходит замуж, и хочет меня напоследок увидеть. Мы снова встретились в этом парке. Был теплый летний будний вечер, и казалось, что мир полностью вымер, остались только мы с Катей. Мы шли по аллее, я что-то ей рассказывал о своей процветающей фирме, которая на деле уже доживала последние свои дни, а она только улыбалась, время от времени заправляя непослушную челку за ухо. Посидим? – спросила она, когда мы в третий раз проходили мимо покосившейся скамейки в непроглядной тени старого дуба. Стоило мне сесть, как я почувствовал вкус нежных губ Кати – она целовала меня так, будто это последний поцелуй в её жизни. Наутро она снова выставила меня за дверь, сказав, что это была ошибка, которую нам обоим стоит забыть. Но следующим вечером все повторилось. Потом – снова и снова. А через неделю она сказала, что отменила свадьбу. Я сказал – ладно. И мы снова вернулись к нашим молчаливым ночным приключениям, которые с рассветом таяли...
 
   - Можно я с тобой автобус подожду? – спросила Катя, когда мы подошли на остановку. – Давно не видела тебя, даже успела соскучиться.
   - Да, конечно, - я снова посмотрел на часы и улыбнулся, впервые наверно в тот раз.
   - Так как ты, Сереж? – она с сочувствием посмотрела на меня, будто заранее знала ответ на этот вопрос.
   - Если честно, то устал. Устал от бесконечной безнадеги, которая окутала мои будни. С каждым новым днем, я нахожу все меньше поводов для жизни.
   - Это очень грустно. Нельзя так отчаиваться. Нельзя.

   ...Через несколько месяцев после отмены Катиной свадьбы, наши отношения снова зашли в тупик. Мне вдруг стало казаться, что Катя потребует чего-то большего, но я не был уверен в том, что смогу это что-то ей дать. Я не хотел на ней жениться, не хотел съезжаться – меня вполне устраивали наши молчаливые отношения, улыбки и переглядывания. Безудержная страсть, в конце концов. Кому нужны все эти ссоры, скандалы, разговоры за ужином? Чувствуя приближение этой новой ступени в наших отношениях, я все больше загонял себя в угол. А Катя делала вид, что ничего и не происходит. Изводя себя долгими размышлениями и различными предположениями, я так и не нашел лучшего выхода, как закончить эти непонятные отношения. В этот раз я сказал ей об этом у неё дома. Она только сказала – хорошо, и даже напоила чаем...

   - Долго автобуса что-то нет. Сильно опаздываешь?
   - Да так, - я посмотрел на часы, хоть и делал это всего-то минуту назад, - терпимо.
   Катя тихонько качала коляску, изредка заглядывая в мутное окошко под козырьком.
   - На улице хорош спит.
   - Спокойный он у тебя, - только и сказал я, ведь спросить, чей он, было бы очень не тактично. Но Катя будто прочитала мои мысли и сама ответила на этот вопрос:
   - Андрюшкин отец с нами не живет. Ну, так изначально и предполагалось, я думаю. Но я даже рада, что воспитываю его одна. Лучше одной, чем с кем попало. Да и родители, дай бог им здоровья, меня выручают. Мама почти каждые выходные приезжает, помогает.
   - Как мама себя чувствует? – спросил, памятуя о её здоровье.
   - Уже намного лучше. Ты помнишь, - она засмеялась и забавно прищурилась, - мы с ней часто тот случай вспоминаем.

   ...Я тогда был женат второй раз, на Лизе – девушке, с которой меня мало что связывало, но она была очень хорошая хозяйка и замечательная женщина во всех возможных смыслах. Как-то случайно я встретил Катю на улице, мы разговорились и спустя какое-то время уже целовались в лифте, который поднимал к ней домой. Каково же было мое удивление, когда в самый разгар бушующих страстей дверь отворилась, а на пороге застыла её мама, Валентина Сергеевна, которая как раз приехала на лечение и заодно решила повидать дочку. Так мы и познакомились. Те наши отношения с Катей,  четвертые по счету, закончились довольно быстро – в тот раз и я был женат, и она не свободна...
 
   - Вон, едет, - Катя вскинула руку и показала вдаль. – Пора прощаться, Сереж.
   Я заглянул в её большие черные как ночь глаза, и меня вдруг охватила какая-то вселенская тоска. А что, если эта наша встреча – последняя? Вдруг её ребенок расплакался. Катя откинула откинула пластиковую занавеску с окошком, и я увидел наконец мальчика. Я обомлел. Это лицо я никогда не перепутаю, я вижу его в зеркале каждый день.   
   - Ладно, - только и сказал я, после чего отвернулся и стал считать секунды до появления автобуса.
   И тут мне вспомнилась последняя наша встреча, точнее - последнее расставание. Мы провели только несколько ночей вместе, после чего она ни с того ни с сего вдруг сказала, что нам нужно прекратить эти бесполезные отношения, наговорила кучу гадостей, которых я никогда прежде от неё не слышал, и сказала больше никогда её не тревожить. Я сказал – ладно, и ушел, не оглядываясь.
   Двери автобуса дружелюбно распахнулись, приглашая меня на важную встречу.

   Я и теперь часто гуляю в этом парке со своей третьей женой и детьми. А летом мы все время сидим на той кривой скамье в тени старого дуба. Я читаю газету, дети все безуспешно пытаются забраться на верхние ветки величавого дерева, а жена, беззаботно улыбаясь, смотрит на нас, изредка поправляя челку за ухо.