Майка

Майка

(рассказ)

С рождением моего сына Вадима. В нашей семье, с женой Любой, сразу возникло много почти неразрешимых проблем. Одна из них. Где брать молоко? У обоих сразу была мысль. Разрешить эту проблему с помощью молочной кухни, что работает у нас в посёлке. Но, из-за работы, посещать её часто не хватало времени, пойти и купить там молочные смеси. И больше оказалось, не хватало на это времени у жены. Приходилось больше стоять в очередях за молоком мне, потому что я работал ближе к молочной кухне. Но я не всегда мог выкроить на это время. И тогда я предложил жене: "А давай купим корову?!" "Да ты хоть знаешь, с какого боку к ней подходить?" - криво усмехнулась Люба. "Знаю!" - улыбнулся я. И рассказал жене, как в детстве у нас с матерью было две козы и корова.
Когда я уже подрос, мать часто уезжала в Новосибирск торговать семечками, и, тем самым, кормить семью. Всё хозяйство оставляла на меня. Приходилось и коз доить, и корову. Поить и кормить, а также младшего братишку воспитывать и уберегать от всяких бед.
"Ну, раз так, давай купим", - наконец согласилась на покупку коровы жена. Разговор наш с ней происходил на улице, во дворе нашего двухэтажного кирпичного дома, на лавочке, как раз у нашего подъезда. С нами на лавке сидела дородная соседка с первого этажа. Поговорив с женой, мы поднялись в свою квартиру на втором этаже.
Поговорить-то, поговорили, но, наверное, это так и осталось бы разговором, о котором мы, уйдя на работу, тотчас забыли бы. Но, любой слух в деревне, да и в посёлке, расходится с неимоверной скоростью. Едва мы утром с женой вышли из дома, на нашей лавочке у подъезда, нас ожидала худощавая седая старушка с палочкой, и сходу кинулась ко мне. "Сергеевич, говорят, что вы корову купить хотите? Купите у меня!" "А вы, почему решили продать свою корову?" - зная соседку с улицы в частном секторе, остановился перед ней я. "Да вы знаете. Сын у меня пьёт, а я уже не в силах!" - прослезилась старушку. И продолжила: "Всю картошку скормила ей. Хожу по канавам и огородам, собираю ей траву. Но Майке этого мало. Она так уже исхудала, что стоять на ногах не может. У меня кровью сердце обливается, глядя на неё!"
"Ну, так я хорошую корову собираюсь купить, а не вашу худобу!" - слегка возмутился я. "Сергеич! Да Майка хорошая корова. Когда корма были, по два ведра молока в день давала!" - упала мне в ноги и запричитала во весь голос старушка. "Ну ладно. Пойдёмте, посмотрим вашу Майку", - наконец согласился я. Жена, не вступая в разговор, молча пошла на работу, полагаясь во всём на меня. Все хозяйственные вопросы, кроме работы, решал только я. Поэтому по пути к дому старушки через дорогу, я по быстрому заскочил в магазин, не теряя времени, чтоб к вечеру закупить продукты. Возвращаясь от старушки, забросить их в свою квартиру и вечером сразу возвратиться домой, не отягощённый продуктами.
Мы оказались во дворе у старушки с кособокой хибарой и сараем. Ожидания мои, что увижу слегка похудевшую корову, оказались легковесными. Едва взглянув на неё в сарае, у меня сжалось от жалости сердце. Майка была не только худой. Она не могла уже стоять на ногах и висела на верёвках, подвешенная под передние и задние ноги. При виде нас, она едва подняла голову. Из её глаз, как у человека, выкатилась слеза и она еле слышно промычала, требуя, чтобы её накормили. Я судорожно полез в сумку. Достал булку хлеба, разломал её на куски, стал запихивать их в рот Майке. Беспокойно топчась, оглянулся. "Как же мне Майку доставить до своего дома? Она же на своих ногах не дойдёт?" - вслух произнёс я.
"Дай Бог, с милостью божьей потихонечку дойдёт", - заверила старушка, отвязывая верёвки на корове. Я достал вторую булку. Поманил Майку за собой. Майка, пошатываясь, шагнула за мной. И, чтобы получить из моих рук ещё кусок хлеба, шагнула ещё раз. Так мы и шли с ней до моего дома. С соседней улицы, шли, наверное, целый час. По конец, она шагала уже твёрже, съев две буханки хлеба. Приведя Майку к себе в сарай, я поставил её на откорм, дав сена и комбикорма.
На следующую неделю, даже решил отправить её на выпаса в стадо. Но пастух, с сомнением оглядев её, посоветовал её ещё с недельку покормить. Старушка, надо отдать ей должное, когда стал отдавать деньги за корову, половину суммы вернула мне, сказав: "Спасибо тебе Сергеевич! Спас ты меня и Майку".
Майка поправлялась не по дням, а по часам. И коровой оказалась действительно хорошей и красивой. Была белой с красными звёздочками на лбу, по бокам и даже на объёмистом вымени. И характерами мы с ней, (что называется среди людей), сошлись сразу, с первых дней. На второй день она уже встречала меня в дверях радостным мыком. И во время дойки, всегда, когда я усаживался на стульчик возле неё с подойником, стояла спокойно. Когда же я жене предложил научить её доить корову. Люба, едва подошла к Майке, та сходу хлестнула её хвостом по лицу.  А едва ухватилась за соски, устанавливая под коровой подойник, Майка вдруг выгнула спину и с силой ударила ногой. Подойник со звоном отлетел к стене. И опрокинулось, расплескавшись, всё надоенное молоко. Люба испуганно, побледнев, вскочила на ноги, отпрянув от неё. Замахнулась на Майку.
Я молча отобрал у ней стульчик. Корова сразу успокоилась и всё, без остатка, отдала мне молоко. С тех пор, почти всегда, корову доил я. А сели доить начинала, всё же научившись позже, Люба, мне всё равно приходилось находиться рядом. И Майка и ей всё молоко отдавала. Но стоило мне куда-нибудь отойти, подойник из под Майки мгновенно со звоном отлетал вместе с молоком к стене. Хозяйка и корова, взаимно не могли терпеть друг друга. Впрочем, как оказалось, не понимали друг друга и , с каждым годом всё сильней. Жена всегда хотела, чтобы самую трудную и грязную работу, кто-то делал за неё, кормил и поил ребёнка.
Всё это и все работы по дому, легли только на мои плечи. Зато жена, отдыхала от "праведных трудов" по два раза, а то и по три раза в году, уезжая в санатории и курорты, купив по блату путёвки. Заводила там многочисленные "любовные романы" и даже дома назначала любовникам свидания, будто встречаясь по работе с сослуживцами. Словом, в конце концов, всё это мне надоело, и я сказал: "Довольно из меня делать дурака, живи как хочешь!"
И я ушёл от неё. Но долго болел, скучая по сыну. Приезжал с подарками и с покупками к нему. Хотя моё супружеское ложе, давно уже было занято. И бывшая жена, распродав всё мной нажитое хозяйство, вместе с Майкой, вместо неё завела огромную злую собаку на цепи. И в последующий мой приезд, предупредила: "Если приедешь ещё раз, спущу собаку с цепи". Она не хотела, чтобы меня, как и прежде, любил сын.
Майку купила дородная соседка, пожалев её вновь, по неделям ревущую в сарае, от голода и не доенную. Сын, расставаясь со мной, ревел до хрипоты. У меня кровью, что называется, обливалось сердце. Сына, она мне не отдала, и у меня не даже надежды, что однажды он будет со мной. Затем я решил проститься с Майкой. Новая хозяйка сказала, что выгнала её на травы  на гору. Сев в "Жигулёнка", я поехал на гору. На горе, едва я вышел из машины, Майка, увидев меня, галопом подскакала ко мне и сходу облизала мне своим шершавым языком лицо. Я обнял её за шею. И так мы с ней постояли минут пять. Я, знал, что вижу её в последний раз, видимо чувствовала это и она. Усугубляло моё прощание с Майкой ещё и недавнее горькое расставание с сыном, который плакал навзрыд. И не только с Майкой было последнее моё прощанием свидание, но и с сыном. Его я увидел только почти уже взрослым и явно дезинформированным, так что по словам его мамаши, это я их бросил, уйдя к другой женщине.
Хотя было это не так. Я переубеждать его не стал. Решил, повзрослеет, всё сам поймёт. А не поймёт, что тут поделаешь? Такова жизнь. Хотя раньше сам морщился всегда, как от зубной боли, когда слышал ссылки на жизнь.
Думал, что если у супружеской пары есть общее убеждение, мнение, желание жить вместе, то горы можно было свернуть. Жаль, не встретил я такой женщины, с которой, как говорится, и хлеба горбушку и ту пополам. А Майка лишь помогла мне понять, кто рядом жил со мной. Майка так и не признала её за хозяйку. Животные, наверное, быстрей распознают нас, людей. Кто настоящий, а кто только пускает пыль в глаза и лишь пользуется добротой других. О жене я уже и вспоминать не хочу. А вот Майку помню до сих пор, и жалею, и болею больше конечно, что потерял сына. Нисколько не снимаю с себя вины за это. (Она конечно была). Многое в своей жизни я сейчас бы пересмотрел и сделал по-другому. И только прожив жизнь, понял это. А перестав бороться за сына, этим самым предал его, навсегда уйдя из его жизни, позволил стать другому его отцом. Думать об этом сейчас невыносимо больно.