След хромой собаки. 9. Американский телефон

Жевжик спешил. Девиц надо было  доставить до потребителя в срок – тут хоть костьми ляг, а, будь добр, сделай. Красный Кут, конечный пункт доставки, отстоял от посёлка Соцгородок Лесничество километра на четыре. Туда, вглубь лесного массива, в «дебри Уругвая», добираться было трудно – дорога неважная.


«Итак, что мы имеем на сегодняшний день? – прикидывал в уме Жевжик. –  А имеем мы вот что: десять километров от Кизияра до Соцгородка. Четыре километра от Соцгородка до Красного Кута. Итого четырнадцать. Многовато. Да ещё почти треть пути по неважной дороге. А время не резиновое.  Можем не успеть. И виной всему – Валя, чёрт бы её побрал. Это ж надо было, дуре, упереться невесть куда! Хороших два часа из-за неё потеряли. Да ещё этот визит к Тимофею…»


Когда директор заповедника, устроитель всего этого мероприятия, выряжал Жевжика в город за девицами, он строго-настрого приказал, погрозив почему-то мизинцем, а не указательным пальцем: «Без Вали не возвращаться». Жевжик, внимая ему, раскрыл было рот чтобы что-то уточнить, но тот не стал слушать глупых вопросов и лишь добавил к вышесказанному: «Валя – стержневая фигура компании, она – одна на всех… такая». И Жевжик  понял:  угроза мизинцем – это не что иное, как приговор, обжалованию не подлежащий и комментариев не требующий.  Вот и пришлось ждать до упора. Хорошо хоть дождались, а иначе бы...


При мыслях о Вале как о «стержневой фигуре компании» у Жевжика что-то шевельнулось внизу туловища, а точнее – внизу и  спереди.  Потом это «что-то» трансформировалось в непреодолимое желание излить молоки. Молодое крепкое тело – да ещё цыганское (немаловажный фактор) – вышло из-под контроля сдерживающего начала и стало, что называется, во главу угла.


Другой мужчина, может, и совладал бы с бренным телом, усилием воли подавил бы расходившуюся плоть и поставил её на место. Спору нет: другой, может, и совладал бы.  Жевжик, увы, не совладал. И плоть на место не поставил. Более того, ставить не пытался. Он всегда потакал плоти – это ассоциировалось у него с понятием «уважать себя». В данный момент его тело захотело… И всё тебе тут! И никаких гвоздей!


А тело захотело «американского телефона». Да чтоб непременно в валином исполнении. Потому как Валя в этом деле – сущий бес: от её «американских телефонов» клиенты такое  вытворяют – прямо на стенку карабкаются, образно выражаясь. Со стороны можно подумать, что с ума сходят. Или белены объелись. Но наступает момент –  рассудок восстанавливается, и они приходят в себя. «Правда, – предупреждают те, кто прошёл через это, – сама процедура весьма болезненная, особенно когда яйца на уши натягивают. Но терпеть можно, тем более что есть ради чего – игра стоит свеч. Хоть раз в жизни, а попробовать надо». (Как уже отмечалось, «американский телефон» – изощрённый способ орального секса; его технические детали здесь умышленно опускаются – по этическим соображениям.)


Жевжик сидел на облучке, покачивался в такт кобылам и эротизировал себя собственными мыслями. Да, правильно мужики говорят, – довлела главная мысль, – надо хоть раз попробовать. И как это он, Милош Дьяболов (истинные имя и фамилия Жевжика), до сих пор не додумался до этого! Лопух, болван, тряпка… Возит Валю туда-сюда почитай каждую неделю – и всё для кого-то. Сам же – ну прям бессребреник какой-то, честное слово. И пальцем не тронул.


И вообще, почему так  несправедлива фортуна: всё лучшее отдаёт худшим, а худшее – лучшим. Взять того же Ивана Петровича, начальника милиции, завсегдатая ночных заимочных (от слова заимка) бдений:  морда как чемодан, рот как поддувало, брови лохматые, пузо  присохло к позвоночнику –  как у египетской мумии. А про ноги и говорить нечего – тонкие и кривые, ну что тебе  две турецкие сабли. Типичный краб на песчаном берегу. А всё туда же. До пяти «телефонов» выдерживает, если считать с вечера до утра. Да ещё и на другие способы его хватает. Видать, правильно говорят бывалые люди, что эти худые «желваки» очень крепки на «рану».


Жевжик решил взять реванш – наконец-то созрел. «Да что я рыжий что ли, в самом-то деле! – возмущённо пробурчал он. – Хватит, дураков нету! Сколько можно ходить сапожником без сапог!» Решение было принято молниеносно: обтяпать дело тут же и сейчас! Ибо если не сейчас, то когда! Может, и возможности больше не представится, всяко бывает. Нет, только сейчас! Тем более что «там» уже всё так набрякло, так распирает и так рвётся наружу, что вот-вот само в штаны брызнет. «Надо срочно воплощать идею в жизнь...» – улыбнулся Жевжик, похотливо выгнув вперёд свой молодой, податливый позвоночник. 


С чего же начать? Почесав кнутом у виска, Жевжик завёл песню «Лиловый негр». Он знал, что Валя её любит до умопомрачения; под эту песню она, собственно, и совершает свой фирменный половой акт, то бишь «американский телефон». У них на заимке есть эта пластинка. Правда, она запрещённая, но всё равно есть – специально для «американских телефонов». Впрочем, запрещена, по-видимому, не столько сама песня, сколько её исполнитель – Александр Вертинский. Эмигрант, потому и запрещённый. Хотя... Сталин его почему-то не трогал. Щадил. Более того,  премию дал, причём не абы какую, а собственного имени – Сталинскую. Загадка века, так и оставшаяся загадкой. Бывают же превратности на белом свете! 


Жевжик обладал прекрасным голосом и, как всякий цыган, пел великолепно. И он запел:


Где Вы теперь? Кто Вам целует пальцы?
Куда ушёл Ваш китайчонок Ли?
Вы кажется потом любили португальца,
А может быть с малайцем Вы ушли?
Последний раз я видел Вас так близко
В пролёты улиц Вас умчал авто
Мне снилось, что теперь в притонах Сан Франциско
Лиловый негр Вам подаёт манто.

 
Жевжик рассчитал точно: Валя отодвинула брезент передней стенки кибитки, являвшийся как бы дверью, вперила свой взгляд в роскошную  цыганскую спину и, не говоря ни слова, стала наслаждаться песнопением. Он почувствовал взгляд, повернулся – глаза их встретились. Искра пробежала. В её коллекции цыганов ещё не было…


Спустя примерно четверть часа, когда представилась возможность переехать на противоположную сторону лесополосы, где не было дороги и никто не ходил, Жевжик воспользовался этой возможностью. Он загнал кибитку в «гущавину» – вместе с лошадьми и девками – и объявил: «Сидите смирно, да чтоб ни одна душа ни гу-гу. Понятно? Пусть лошади отдохнут и веток покушают немножко. А мы с Валей сходим вон в тот сад – может, уже „Майка“ поспела („Майка“ – ранний сорт черешни). Нарвём, чтоб не скучно было ехать. Шоблой, как вы понимаете, нельзя, да и не нужно – вдвоём справимся. Пальмочку заберите к себе, чтоб не увязалась за нами. Дайте ей водички».


И они ушли.


В саду, на меже с подсолнечным полем, в укромном местечке, Валя и поставила ему «американский телефон» – за бесплатно. Результат превзошёл все ожидания: он метался как вошь в аркане – как это ни пошло звучит, а краше не скажешь. Черешен, конечно, не принесли, объяснив тем, что искали-искали, но не нашли. Валины подельницы сразу поняли, что черешни тут приплетены для отвода глаз, поэтому они их и не ждали. Миля же, непорочная душа, всё приняла за чистую монету и очень расстроилась, когда Валя и Жевжик вернулись с пустыми руками.


На всё про всё потребовался час с хвостиком. Теперь они ехали дальше, почти галопом. Пальмочка осталась в кибитке, при девках. Они её накормили, напоили и спать уложили, как ребёнка. Жевжик был под впечатлением пережитого блаженства. Правда, там, в эпицентре только что отзвучавшей любовной баталии, сильно болело, пекло и щипало, но он знал, отчего это, поэтому не переживал, а был даже горд. «Надо же! боли, а какие приятные ассоциации вызывают, – радовался счастливый любовник, – как будто всё продолжается, вот только разве что без оргазма».


Забегая вперёд, заметим: дома Жевжик обнаружит, что в двух местах у него надорвана мошонка. Он помажет эти места пятипроцентной йодной настойкой – и всё пройдёт. А впечатления останутся – на всю жизнь.

--------------------------------------------------------
Продолжение http://www.proza.ru/2014/09/06/920