Теркина и начальник милиции

Начальник милиции усердствовал, подгоняя своих подчиненных до половины 12-го ночи. Складывающаяся обстановка терзала его самого, то же самое делал он с начальствующим оперативным составом. Но дело не клеилось, серьезное преступление с громким общественным резонансом не раскрывалось. Своего водителя он отпустил домой раньше. С утра нужно ехать в область, докладывать о результатах расследования.
Спустившись в дежурку, потребовал у дежурного отвезти его домой. Дежурный за целый день хорошо прочувствовал грозовую обстановку и оправдываясь, многократно повторял имя и отчество начальника.
- Через 7-5 минут приедет помощник, отпустил его на дежурной автомашине, а на остальных разъехались оперативники. Дежурный юлил перед начальником: «Я же не знал, когда Вы поедете, - последний грубо с полукриком:
- Ума не хватает ночью начальника домой отвезти, а я требую от них раскрытия преступления.
Громко хлопнул дверью, выкатился на свежий мороз под воздух январской ночи. До дому близко, обрадовался возможности пройтись пешком и побыть одному. Темнота покрыла все, но и в ней чувствовалось, что все живет и дышит и далеко не только проблемами раскрытия преступления.
Перед ногами увидел что-то белое, не успел полностью оценить обстановку.
- Родненький, помоги, подбрось на плечи!
Перед собой увидел женщину, черное пальто ее скрывала темная ночь, а белый мешок виделся.
Естественная реакция - без осмысленного принятия решения, автоматически помочь поднять мешок. Он наклонился и руками взялся за углы мешка. Женщина обратила лицо к нему, намереваясь закинуть мешок на плечо. Лица их встретились.
Старые противники узнали друг друга - Теркина - начальник милиции. На мгновение они застыли в прежнем положении и находились в оцепенении. Первой застучала она:
- Да ладно, я сама, будете из-за меня пачкаться.
Слова летели как из пулемета:
- Уголька достала, внучата замерзают, не воровала его, нашла на дороге, могу бросить.
Обоим ясно со всей очевидностью - уголь уворован.
Она стала отпускать руки от мешка, а он разгибаться. Но затем ее руки цепко впились в конец мешка и она стала делать движение, чтобы самостоятельно забросить мешок на плечи, начальник поспешил приподнять его от земли. Мешок был тяжким, как его смогла нести женщина возрастом за 50 лет?
Знакомство его с Теркиной продолжалось уже около двадцати лет, с начала его трудовой деятельности участковым уполномоченным. У Теркиной пятеро детей, двое меньших постоянные клиенты милиции, еще с 14-летнего возраста стали специализироваться на кражах и грабежах.
Подобных им было много, значительная часть молодежи свою сознательную жизнь начинала с этого. Но среди матерей преступных подростков не было подобных ей. Все матери старались как-то помочь оступившимся детям, большинство смирялись с судьбой.
Она же яростно, ожесточенно и постоянно всеми доступными ей силами и средствами пыталась оградить их от возможности попадания в тюрьму. Свидетелей и потерпевших она уговаривала не говорить правду, тем, которые не соглашались, угрожала или подкупала их. Прятала сама ворованное, прятала своих детей, когда их искала милиция. При этом она сама не разделяла их поведения. Она требовала, чтобы они не воровали, но когда это случалось, всегда была на их стороне. Виноватыми они старались никогда не признавать себя. Во время следствия ухитрялась либо через других арестованных, либо, подкупая отдельных работников милиции, передавать записки в КПЗ с указанием как себя вести и что говорить. Организовывала жалобы на имевшие якобы нарушения законности. Приносило это свои результаты не всегда, работникам милиции удавалось упрятать их за решетку, когда они совершали кражи. Оставались эти кражи не раскрытыми. Добивалась снисходительности приговоров, а в местах лишения свободы досрочного освобождения и льготных условий содержания, соотношение взаимной борьбы выразилось, что за год свободы им приходилось отбывать год в местах лишения свободы.
Но война с милицией даром и ей не обходилась. Фактически после мелких краж, совершенных не ее сыновьями, они были предметом проверок, версия о том, что кражу совершили ранее судимые, имела свое законное место в деятельности милиции.
Попадание под подозрение это тоже беда, обыски, задержание в КПЗ на трое суток. Обычно работники милиции забирали ее с работы и доставляли к начальнику милиции. Начиналась психологическая борьба, кто у кого выиграет. У начальника особое чутье - понять, когда она говорит ложь, а когда правду.
Чувствуя успех, начальник сам выезжал на обыск. Она требовала санкцию прокурора на обыск. Он ей с иронией:
- Да это слишком большая честь твоим преступникам -г забирать внимание прокурора, ему есть чем заниматься. Найдем краденое, составим протокольчик, не найдем - нечего пустую бумагу в дело ложить, чтобы бестолку ее читали и переворачивали. В деле должно лежать только то, что позволяет посадить в тюрьму.
Когда ее сыновей называли преступниками и упрекали ее в этом, она становилась агрессивной.
- Они только дети для меня и что осудительного, когда мать беспокоится за детей, а сколько их, которые бросают своих детей.
- Ну, успокойся - и проедем вместе домой, поглядим на обстановку.
С этими действиями начальника она вынуждена считаться. В понимании начальника «поглядеть на обстановку», что перевернуть все вверх дном.
На свободе у сыновей были проблемы и с употреблением спиртных напитков и когда они «не по делу выступали» в общественных местах, то убывали зверски побитыми. Она лично понимала, что дело рук мальчиков в погонах, но почему-то они при таких ситуациях мундиры с погонами оставляли в кабинетах. Милиция не прочь была сама поставить через подручных водочки.
Чтобы потом все концы разборок уходили в воду и выводами были - напился, шел, упал и ничего не помню. Судебно-медицинский эксперт делал выводы альтернативными - либо удар, либо падение с соприкосновением с твердыми тупыми предметами.
Много у нее из-за сыновей было конфликтов с городскими властями и с жителями. Ее уже воспринимали как нарицательную личность, не выясняя, что произошло и почему она так поступает. В этих случаях в/ начальнике увидала объективного и справедливого человека. Он неоднократно был на ее стороне и защищал. Но сыновья сводили ее в большинстве случаев в противоборство с ним, а он ловил как мог, как умел, как позволяла обстановка.
Остаток пути провел в противоречивых размышлениях. Зачем он ей помог, а не задержал. Интересно, что бы сказал начальник УВД. Возможно:
- Наш начальник милиции настолько профессионально духовно и умственно ослаб, что начинает помогать преступникам.
- Нет, она не совершала преступление, она совершила правонарушение - мелкое хищение.
- А, может быть, она нашла мешок на дороге. Указать, что она у кого-то купила не может. Так может рассуждать только адвокат, ему за умную ложь хорошие деньги платят. Подобное оправдание задевает его честь милиционера и он был бы неискренен перед собой. Ему ясно - украла.
- Еще одно оправдание - надо раскрывать убийство, а не распыляться на мелкую кражу и что он должен ночью лично с ней возиться.
Нет, не так - можно позвонить без ущерба сейчас позвонить с дома дежурному. И без ущерба основной деятельности она с мешком угля переночует в комнате доставленных..
- И вдруг философская мысль. Кто бы мог и кого послать ночью за тремя ведрами угля, ведро 16 кг, нет - бывшие трех ведер уже слишком тяжело было поднимать. Нет, 5 ведер не будет - не может женщина на значительное расстояние унести до 60 кг груза.
Начальника, который заставил это сделать, только как за самодура могли посчитать.
В январе всякий должен иметь тепло, да если еще с детками. Значит, неспособность органов власти создает социальные причины и ведет к деформации нормального поведения.
- Пусть внуки греются - может, с помощью ее не станут бандитами, как стали дети.
Открывая входную дверь дома, вспомнил - клятвенно обещал жене на 9 часов проехать с ней для решения проблем дочери. Но к этой проблеме он психологически подготовлен, она повторяется часто.
Жена запоет, зачем в доме нужен такой муж, и что она видит с ним. С 9 часов ее, конечно, съедает досада, которую она обязательно выскажет. Кроме того, не спит, так как домой не явился, а мало ли что, переживает;
- Переверни пластинку, песни старые слышал, о дочери помню, сделаю все, когда придет время, значит, не пришло.
' Жена, конечно, не встанет, есть не подает, но еда наготовлена, он забыл, что сегодня за суматохой даже и не обедал.
То, что будет ужинать и абсолютно трезв тоже частично - ходишь до чужих и уже нажрался.
Кроме того, наверняка, справилась у дежурного, где находился.
- Не в голоде и холоде живешь, а видеть, что видишь, то и видишь, а могла бы увидеть и больше.

22.01.2003 г.