Тяжёлый крест Эдуарда Амвросиевича

       Из всех нарядов, в которых Эдуард Шеварднадзе появлялся на публике, менее всего ему подходила камуфляжная военная форма. В отличие от безупречно сидевшего на бравом министре ВД милицейского мундира и десятка позднейших  вариаций цивильного президентского костюма, пятнистая «афганка» мешковато пузырилась и придавала председателю Госсовета в пору жестокой драчки с абхазскими инсургентами откровенно непрезентабельный вид. Помнится телекартинка 93-ого года: Эдуард Амвросиевич в полевой экипировке по заснеженному валежнику  пробирается к месту падения российского штурмового истребителя, якобы сбитого нашими защитниками абхазской столицы. Якобы, потому что много позже всплывшая правда больно ударила по первоначальной обманной версии и срикошетировала в сторону поддержавшего её главнокомандующего вооружёнными силами Грузии
       Самолёт никто не сбивал, из-за внезапного аэродинамического сбоя он упал сам, увлекая за собой без того хрупкий авторитет грузинских военачальников, не устыдившихся рядовую авиакатастрофу закамуфлировать под удачный выстрел наших славных зенитчиков. Эх, кабы мы и впрямь умели так воевать! Мы умели воевать по-другому. Министр обороны небезвозмездно сбывал боевые летательные аппараты в соседнее государство, облечённый властью тюремный пахан «мхедрионовцев» по-отечески потакал их уголовным бесчинствам, а Эдуард Шеварднадзе уже готовился упечь обоих сподвижников за решётку сразу после расправы с низложенным президентом-неудачником Звиадом Гамсахурдия. Предопределяющий пролог к ней – не забытая, не раз приводимая Игорем Гиоргадзе и Тенгизом Сигуа фраза-приговор Эдуарда Амвросиевича.
       «Живой он мне не нужен!» - это сказано о бесшабашно-безбашенном первом президенте Грузии. Но как бы ни был безотчётно порывист в своих политических фривольностях Звиад Константинович, умереть он должен был в своей постели под сдержанные рыдания родни, а не погибнуть на чужой кровати неизвестно от чьей руки…  Из его собственной полуторакилограммовый пистолет Стечкина, имеющий весьма существенную отдачу, после выстрела почему-то не выпал. Опять же и пуля вошла в президентскую правотеменную часть головы под таким странным углом, что вопрос – чья рука её всё-таки выпустила? – вот уже больше двадцати лет остаётся без единственно правильного ответа.
       Похоже, ответ никому особенно не надобен, кроме прямых потомков Звиада Константиновича и косвенно причастных к этой смерти сторонников макиавеллевского стиля управления страной, коим так блистательно владел Эдуард Амвросиевич. Сторонники, конечно же, отметают любые конспирологические версии и набрасывают на теперь уже музейно-глянцевую фигуру бывшего персека компартии Грузии овечью шкуру, будто мы не знаем, что тринадцатилетнее пребывание на этом посту требовало наличия биологических навыков совершенно другого животного.
       Да, человеку без волчьей хватки на должностном Олимпе делать нечего. Правда, Эдуард Амвросиевич в зоополитической фольклористике более известен под ником «Белый лис». Абсолютно справедливо, кстати сказать. С одной стороны – хитрый и белый-белый пушистый, а с другой – держать нос по ветру, по ходу резко менять направление, заметать следы кое-каких  собственных неблагодеяний коммунист-ортодокс и демократ-либерал в одном лице Эдуард Шеварднадзе умел почище своего четвероногого alter ego. Взять ту же Абхазию. В бытность персеком компартии он гасил там антигрузинские очажки национальной нетерпимости, искусно используя борьбу за лидерство между внутриабхазскими клановыми элитами – гудаутской и очамчирской. И он же, уже будучи уважаемым пенсионером, в документальном фильме «Отсутствие воли» вещал грубую неправду прямо на камеру: в Абхазию, дескать, нацгвардейцы Китовани не на бронетехнике вкатились, а вступили тихим пешим ходом с лёгким стрелковым оружием в руках.
       На кого рассчитана такая грубая штопка чёрной материи белыми нитками?! Тем более, что тут же, парой кадров далее очевидец роковых событий августа-92 писатель Гурам Одишария сообщает о самолично насчитанных им, пересекших Ингури пятидесяти пяти танках. Уже тогда Грузия начала расползаться по швам. В августе 2008 года Миша Саакашвили успешно завершил этот печальный процесс. Не извинившись перед народом, в отличие от Эдуарда Амвросиевича. Тот сразу смекнул, что Абхазия потеряна навсегда, иначе зачем ему надо было просить прощения у будущих поколений?!
       Что ж, одно поколение уже переступило черту совершеннолетия в полном отрыве от Абхазии и в слабой уверенности, что она когда-либо повернётся лицом к Грузии. Южная Осетия, назовите её хоть Самачабло, хоть Цхинвальским регионом, тоже показывает нам противоположную лицу часть головы и в свою очередь смотрит строго в затылок России. Миша Саакашвили попытался было повернуть Самачабло на 180 градусов, но сам вывернул себе шею.
       Вмиг поблёкли все достижения команды президента-младореформатора, взлелеенного Эдуардом Шеварднадзе. К вящей его радости: не я, мол, один Грузию на куски раздербанил, не только мои спецназовцы демонстрантов дубинками охаживали, не только при мне неповинных людей в тюрьмах гнобили…  И вновь Эдуард Амвросиевич принёс народу глубокий искренний пардон, - теперь уже за то, что передал власть импульсивно-разбалансированному молодому ставленнику вашингтонских господ-товарищей. Как будто ставленник не оправдал своего назначения?! И как будто не те же заокеанские господа терпели Шеварднадзе до появления в нём далеко не первых признаков обычной человеческой усталости и, извиняюсь, стариковского безразличия ко всему происходящему.
       Уходить в тень всегда лучше на пике своего карьерного солнцестояния. Как это сделал Эдуард Амвросиевич в 1990 году. Тогдашний мотив декабрьской громкой самоотставки министра иностранных дел СССР был неясен разве что людям с тугим политическим слухом. Перестройка провалилась, нефть упала в цене, советская империя содрогалась в последних предсмертных конвульсиях, а Эдуард Шеварднадзе числился в первых рядах её штатных могильщиков. Это у нас в Грузии на поминках за могильщика стакан вина поднимают, а в России пусть он хоть прокажённого в землю зароет – похвалы всё одно не дождётся. Его самого как прокажённого за версту обходят, да ещё слова нехорошие в спину бросают. Шеварднадзе это знал и, уворачиваясь от града нехороших слов, первым отошёл в сторону. Только не в ту, в какую следовало бы.
       Объединителю Германии и подписанту документа, по которому Штаты отграничили в свою пользу огромную акваторию Берингова моря, само провидение настойчиво советовало обосновываться в чиновничьих верхах мировых международных организаций. Поговаривали, что Эдуарда Амвросиевича подвело незнание иностранных языков и посему он уехал в страну, где главным государственным языком является грузинский. Кстати сказать, это во многом благодаря усилиям первого секретаря компартии Грузии закономерно облажалась затея Никиты Хрущёва, бредовую суть которой он сформулировал до примитивного просто: «Чем скорее мы все заговорим по-русски, тем быстрее построим коммунизм».
       К строительству коммунизма хрущёвско-брежневского образца центропартийцы приступили с ползучей русификации национальных республик. В смысле вытеснения «великим и могучим» на задворки языкового обихода всех остальных невеликих и немогучих. Кое-где почин удался на славу. Только не в Грузии. Народ не позволил кремлёвским верховодам отнять у грузинского языка функцию государственного и Эдуард Амвросиевич убедил их конституционно задокументировать ранее достигнутый статус. Вообще-то главный коммунист республики отнюдь не всегда добивался поставленной цели, действуя силой убеждения. Не для того он на закате комсомольской юности закончил высшую партийную двухгодичку, чтобы не владеть всеми основными методами силового воздействия на несознательные слои в массе своей абсолютно незаконопослушного населения Грузии. Определённо пошёл на пользу и бесценный опыт работы на посту министра внутренних дел.
       Однако, увы и ах, - остался без изменений внутренний мир громадного числа коррупционеров-захребетников, отправленных за решётку Эдуардом Амвросиевичем на первых порах своего грозного правления. С годами оно помягчело и всепроникающий дух доморощенной идеологии стяжательства вновь воспарил над страной. В этом уж точно не было никакой вины Эдуарда Шеварднадзе. В обществе произрастает то, что насаждается самим обществом. Фактически жившая на дотационные вливания республика постепенно привыкла к полупаразитическому стилю существования. C каждым витком успешной карьеры Шеварднадзе убеждался в необходимости радикальных перемен во взрастившем его тоталитарном государстве и вероятно искренне надеялся принести ему посильную пользу, вращаясь на кремлёвской орбите.
       Посильную пользу он безусловно принёс: поспособствовал скорейшему обрушению СССР. Правда, перед  самым крахом советской империи Эдуард Шеварднадзе почему-то не отказался вновь возглавить всесоюзное министерство внешних сношений. Неужели так не хотелось покидать уютный кабинет в знаменитой высотке на Смоленской площади? Через месяц после назначения расстаться  с кабинетом всё-таки пришлось. Ещё три месяца заняли поиски новой точки приложения не до конца растраченных сил. В марте 1992 года неутомимый трудоголик Шеварднадзе с засученными для новой работы рукавами прибыл в родную Грузию. Не состоись это возвращение, как утверждал сам Эдуард Амвросиевич, страна бы погибла. Есть, впрочем, и другое, нешеварнадзевское живучее мнение: вопреки этому возвращению страна выжила.
        По приезде на родину Эдуарду Амвросиевичу нужно было, смеясь, как это получалось только у него, расстаться со своим отчасти небезгрешным служебным прошлым. Он попробовал. Получилось, действительно, смешно и… трагично. Но о трагедии уже столько пересказано. Закончу на мажорно-весёлой ноте. Сценку эту я видел своими глазами. Разумеется, по телевизору. Строительство храма Святой Троицы близилось к концу. Президент Шеварднадзе с многочисленной свитой приехал как бы проинспектировать стройку века. Увиденное явно его восхитило. Он окинул взглядом громаду Самебы, забросил голову вверх и захлопал в ладоши. Окружение заулыбалось. Эдуард Амвросиевич слегка смутился, перестал аплодировать и не очень умело перекрестился. Прошлое тянуло  президента назад. Будущее тщилось приискать ему достойное место пророка в своём отечестве. Теперь он от него неотделим.