Greenappleleave Town Гринэппллив-таун

*небольшая летняя повесть о жительнице нетипичного города. была начата в и заброшена в прошлом году, дописана - в этом. надеюсь, сможет кому-нибудь поднять настроение*
________________________________

Лунет лежала на двухместной кровати, раскинув руки и ноги и свесив голову вниз так, что волосы кудрявым вулканом взгромоздились на ковре. Ковёр не пылесосили около месяца, но Лунет было всё равно. Она была в восторге от всего, что движется и не движется, прыгает и ползает. Даже от мерзкого паука, затаившегося где-то за занавеской, от которого она ещё вчера умчалась с душераздирающем визгом. В данный момент она не могла определить, от чего ей сильнее хочется смеяться, как душевно больной человек: от того, что учебный год закончился, или от того, что она весь этот год училась и жила в городе своей мечты, и пока что никто не собирается её отсюда увозить.
Лунет поднялась с кровати только тогда, когда кровь полностью прилила к голове и молотками застучала в ушах. О такой жизни можно было только мечтать! Хотя, её бывшие друзья, так любившие погулять по большому городу, потусить на какой-нибудь дискотеке, попихаться в пыльной толпе на каком нибудь флэшмобе вряд ли бы с ней согласилась. Они не понимали Лунет, и Лунет не понимала их, так что друзьями она их называла только потому, что они были единственными, кто соглашался сходить с ней в кино на выходных и силом вытаскивал её на дискотеку, чему она обычно была не особо рада, но принимала это за дружескую заботу.
Это был Гринэпллив-таун или просто Лив-таун, как обычно называли его жители, приезжие и все остальные. Проживание в таком городе доступно было не для каждого не только из-за финансовых проблем. Сначала, исходя из того, как мало людей в современном мире ценят природу и тишину, проект создания подобного города был принят без особой инициативы. Но к великому изумлению властей город стал настолько популярен среди стран Европы, Азии и Америки, что впоследствии пришлось сильно увеличить цены. Это не слишком помогло, так что властям пришлось принять сложный шаг — взять за основу одно необычное правило. С тех пор приезжать в город на постоянное жительство разрешалась только семьям, где хотя бы у одного человека имелась медицинская справка о том, что у него имеется аллергия на выхлопные газы. Правда, особые льготы предоставлялись пенсионерам старше восьмидесяти лет, ветеранам войны и инвалидам, так как в Лив-тауне самые подходящие условия для отдыха, спокойная и мирная атмосфера, а также «самый дружелюбный больничный персонал, самая вкусная домашняя выпечка и самое чистое тёплое море на всей планете Земля!» (как говорилось в рекламной брошюре, которая хоть и немного приукрашивала состояние города, но всё же была полностью права насчёт вкусной домашней выпечки). Сначала Лив-таун называли местом, где наслаждаться чистым природным воздухом и конными прогулками можно без постоянных ранних пробуждений от петушиного пения и вдыхания ароматов козьих испражнений, но после его стали называть просто городом аллергиков и старичков.
Самым распространённым видом транспорта в Лив-тауне были обыкновенные велосипеды, но более состоятельные жильцы могли позволить себе лошадь. Для этого в крупных кварталах были установлены конюшни для общественного пользования, ежедневно прочищаемые (и, разумеется, не дешёвые).
К счастью Лунет и к большим денежным тратам родительского бюджета её семья относилась именно к тем состоятельным жильцам, способным позволить себе лошадь. Молодую гнедую кобылу звали Жозефа, и к ней Лунет сумела привыкнуть очень быстро не смотря на трудный характер.
Вернёмся к прекрасному настроению и лежанию вниз головой. В детстве Лунет видела в этом обряде нечто таинственное и волшебное. Интереснее всего, конечно, было, когда в комнату кто-нибудь входил, и тогда казалось, будто пол — это потолок, а ты висишь привязанный ремнями к потолку-полу. С годами этот процесс перестал казаться таким волшебным и занимательным, но Лунет по-привычке ложилась головой вниз на высокой двухместной кровати.
Такое отличное расположение духа необходимо было отпраздновать. Ну, то есть, отпраздновать не в смысле, пойти в какой-нибудь ночной клуб и выпить пару коктейлей, а в смысле, сделать что-нибудь очень приятное. Замечательным вариантом была конная прогулка, которую Лунет обычно совершала каждый вечер, но в особенные вечера проезжалась по городу с ветерком и даже заглядывала на пару минут в лес-заповедник.
В этот раз Жозефа как-то слишком холодно отреагировала на появление хозяйки, но такая мелочь не могла повлиять на настроение Лунет, и юная наездница с разбегу вскочила в седло. Вечер слегка остудил дымящуюся землю и совсем засохшую траву, но казалось, что стало ещё жарче, чем под палящим солнцем, будто измученная земля отдаёт всё своё тепло не менее измученному, но менее нагретому воздуху. Даже в Лив-тауне жизнь не всегда бывает идеальна. Лунет решила изменить свой маршрут и искупать в море Жозефу.
По дороге к пустынному пляжу наездница встретила своего недавнего знакомого, приехавшего в Лив-таун пару недель назад. Лунет относилась к нему скептически, так как она сразу заметила в нём явного соперника среди лидерства в ряду любимчиков пенсионеров. После введения особого закона, более шестидесяти процентов населения стали составлять старички, желающие прожить остаток своих дней в спокойствие и гармонии с природой. В городе осталось всего четыре школы и один приличный университет, так как все остальные заведения пришлось превратить в оздоровительные пансионаты для престарелых. Так как большую часть дня даже в будний день было нечего делать, Лунет обычно посещала пансионаты и общалась со своими престарелыми друзьями, которые охотно принимали её в свои круги. Девушка не видела в этом ничего постыдного или смешного, в старшем поколении она видела отличных собеседников, имеющих запас интересных историй и случаев из жизни, который не сравнится ни с одним поисковиком в интернете. Кроме того, старички относились к Лунет с уважением, участием и заботой, чего она не всегда могла ожидать от матери, которая все дни напролёт проводила на работе. В каком-то смысле, Лив-тауновские пансионаты дополняли ей родителей.
Всего за две недели знакомый Лунет, имя которого она никак не могла запомнить, уже шесть раз наведывался в её любимый пансион, и она чувствовала, что ещё несколько таких появлений, и он отберёт у неё почти самое дорогое. Этого нельзя было допустить. Надо как-нибудь отбить у него желание приходить в пансион, который стал ей почти вторым домом.
 — Ээээй ты! — крикнула Лунет, использовав все силы своих голосовых связок, хотя знакомый находился в нескольких шагах от неё. — Да, да, ты! Дохлый пацан на дохлой лошади!
 — Простите, мадмуазель, я вам помешал? — знакомый подъехал слегка ближе, пытаясь не разжигать огонь, а потушить его, и попытался улыбнуться, хотя Лунет заметила, как в его чёрных как уголь глазах сверкает что-то очень напоминающее зарождающийся гнев.
«Такого парня лучше не злить, по глазам видно... Он не остановится», — решила Лунет, но, вопреки своим же рассуждениям раздражённо бросила:
 — Твоя дохлая кобыла пугает мою лошадь! — после этого девушка вдруг вспомнила, что у неё только что было самое лучшее в мире настроение, а теперь она зачем-то умышленно его портит. Ей стало жутко обидно, и она начала лихорадочно соображать, как бы быстрее всё замять и обойтись без драки.
Знакомый всё больше становился похож на чайник со свистком, который с каждой минутой нагревается всё сильнее и уже вот-вот забурлит, засвистит на всю квартиру и начнёт плескаться кипятком. Но вместо этого парень нахмурился, закрыл глаза и глубоко выдохнул. Лунет предположила, что он считает до десяти. Или до пяти, потому что до десяти он не успел бы досчитать так быстро. Видимо, работает над собой.
 — Знаешь, я ещё ни разу не встречал таких невоспитанных людей в этом городе, — знакомый обиженно отвёл свою лошадь в сторону.
 — Э-э, погоди, погоди! — Лунет в два счёта его догнала. — На меня что-то нашло, я обычно себя так не веду... Извини, ладно? Мир-дружба?
Знакомый похмурился ещё несколько секунд, но не выдержал умоляющего взгляда Лунет и растаял.
 — Кстати, ты сказал «мадмуазель». Француз что ли?
 — Это ты француз, а я — ни в коей степени. Неужели обращаться к даме, употребляя слово «мадмуазель» может только француз?
 — Откуда ты узнал, что я из Франции?
 — Пфф... — пренебрежительно отмахнулся собеседник. — По тебе же видно! Французский акцент.
 — Какой ещё акцент?! Я девять лет живу в Британии, и всё это время работаю над своим английским.
 — Может, я что-то не понимаю в акцентах, но буковку «р» ты произносишь слегка картаво.
 — Смотрите, какой правильный... — нахмурилась Лунет и с трудом подавила желание  повернуть кобылу и уехать к желанному пляжу. — Ну а ты откуда? Судя по твоей привычке всех раздражать ты из страны «Раздражляндии».
 — Очень смешно. Из Италии, вообще-то.
 — Так я и поверила. У тебя акцента нет никакого.
 — Я с четырёх лет живу в Англии. И в отличии от некоторых работаю над своей речью.
 — А я как будто не работаю, — Лунет ещё сильнее нахмурилась и почти решилась развернуться и гордо выпрямив спину умчаться в другую сторону.
 — Да ладно тебе. Может, не будем больше ругаться? Я обычно так себя не веду.
 — Я тоже, — призналась Лунет. — Просто... ты мне сразу не понравился. У тебя глаза злобные, как у вампира.
 — У меня нормальные глаза! — по слогам выговорил парень, нервно подёргивая плечом.
«Боже, да он ещё и невротик!» — подумала Лунет и с ещё большим ужасом обнаружила, что ей доставляет удовольствие бесить собеседника. Если бы он тоже был не против... Но, судя по всему, это было не так.
 — Знаешь, ты мне надоела. Я даже лица твоего не могу разглядеть из-за твоих каштановых барашков на голове.
 — Ну это не очень обидно вообще-то. Я горжусь своими барашками, — с серьёзным видом сообщила Лунет, еле-еле сдерживая хохот. — А вот у вас, мсье, волосы вообще непонятного цвета, формы и длины. Такое ощущение, что ты сам себя стриг ножницами, а потом намотал волосы на бигуди и не дал им нормально завиться.
 — Неплохо, — хмыкнул итальянец. — Но я бы не стал бросаться такими резкими замечаниями даме со столь маленьким для её возраста ростом.
 — Да ты меня на ногах не видел, откуда тебе знать? И вообще, мою Жозефу тошнит от тебя, так что мы уезжаем, — Лунет похлопала кобылу по холке и отвернулась. Сзади раздалась непрерывная лавина хохота. Знакомый девушки обладал таким смехом, заслышав который непременно хочется присоединиться, не зная его причины; по крайней мере, трудно сдержать улыбку. Но Лунет было не до смеха, она резко развернулась на лошади и прокашлялась.
Но её новый итальянский друг не собирался закругляться, он согнулся пополам от хохота и обхватил руками шею своей лошади только лишь за тем, чтобы с неё не свалиться.
 — Я вижу, ты совсем идиот, — уверенным голосом объявила Лунет, когда собеседник слегка успокоился, но всё ещё продолжал слегка сотрясаться всем телом.
 — Твою лошадь зовут... Жозефа? — выговорил он, разразившись новой волной хохота. — Как можно так назвать... ло-о-ошадь?!
 — Чем тебе не нравится? Обычное французское имя. А вот у тебя по моему крупные проблемы с мозгами. Вот твою дохленькую кобылку, к примеру, как зовут?
Итальянец вдруг сделался совершенно серьёзным, хотя слёзы всё ещё по-тихоньку текли из глаз.
 — Его зовут Герцог, и это особь мужского пола к вашему сведению, сеньорита.
 — Герцог... герцогом можно назвать немецкую овчарку или тигра, но никак не лошадь... Это же просто... Ну ладно, нормальное имя, ты выиграл.
До сих пор Лунет не имела понятия, куда они едут, и к её великому удивлению приятным сюрпризом оказалось то, что они очутились всего в нескольких шагах от моря. Свежий морской бриз обдувал лицо, и девушка чувствовала, как прежнее замечательное настроение возвращается вместе с порывами лёгкого ветра.
 — Кстати... за несколько минут нашего общения я узнала твою национальность, имя твоего коня, твои странные истерические замашки, но так и не узнала твоего имени, — осведомилась Лунет.
 — Франко, — как-то не особо охотно сообщил собеседник.
 — Мне больше нравится «Фрэнк».
 — А мне нравится «Франко».
 — Ничего, ничего. Привыкнешь, Фрэнк. Я, кстати, Лунет.
 — Я даже не знаю, как трансформировать твоё имя, чтобы его было удобнее произносить. «Лунет» это от слова «луна» что ли? Как Луна Лавгуд из Гарри Поттера.
 — Это та чокнутая блондинка, сдвинутая на мозгошмыгах?
 — Кхм, вообще, это одна из моих любимых героинь, так что попрошу полегче. И, судя по объёму твоей шевелюры, у тебя в голове тоже немало мозгошмыгов.
 — Не пойму, на что ты намекаешь, но я люблю свои волосы, и ты не заставишь меня комплексовать.
 — Да, я ещё хотел спросить... Ваш этот город как бы построен так, чтобы в нём полностью отсутствовали источники выхлопных газов. А как насчёт троллейбусов и трамваев? Ну, да, может быть, троллейбусы со своим противным шумом и тряской нарушили атмосферу города, но трамвай — очень неплохой выход. К тому же, пока добираешься куда-то на велике, сто лет пройдет, и всюду опоздаешь.
 — Ты с таким пренебрежением говоришь о нашем Лив-тауне, как будто тебе здесь совсем не нравится. Ну и катись себе обратной в свою... откуда ты там... в свой Рим.
 — Я в Англии живу, — усталым обиженным голосом напомнил Франко.
 — И, кстати, трамвай у нас вроде бы есть. Один единственный, но им не особо пользуется, у него мало рейсов. Но с опозданиями у нас проблемы нету, городское расписание вполне приспособлено к нашему темпу жизни. Например, уроки у нас начинаются в десять.
 — Неплохо... И у вас рядом с каждой школой есть конюшни?
 — Есть, но я не люблю оставлять там Жозефу. Обычно отправляю её домой одну, она хорошо запомнила дорогу за год. А обратно возвращаюсь пешочком и просто гуляю. Ну или беру на прокат велик на какой-нибудь стоянке.
Тем временем два наездника подъезжали к пустынному каменистому пляжу. Франко вдруг резко затормозил и недоверчиво воззрился на небольшие волны, выпрыгивающие на берег словно существа, всеми силами пытающиеся выбраться на сушу.
 — А знаешь, мне, наверное, пора.
 — Уже? — пытаясь скрыть разочарование, что почти невозможно при данном вопросе, спросила Лунет. — Но твой Герцог весь запарился, ему давно пора охладиться.
 — Я лучше помою его в общественной конюшне, там хотя бы вода не солёная.
 — Эх, я не думала, что ты такой трусливый...
 — Да о чём ты вообще?! — резко и возмущённо воскликнул Франко. — Мне правда давно пора домой!
 — Да ладно тебе, остынь. Можно только задать один вопрос, прежде чем ты исчезнешь вместе со своим коняшкой. Ты всегда так громко говоришь, что на другой стороне города слышно?
 — А ты всегда говоришь так тихо, что тебя без слухового аппарата едва ли услышишь? — передразнивая манеру Лунет ответил Франко и, развернувшись, пришпорил коня.
 — Я ведь чувствовала, что с ним лучше не связываться... — Лунет, не снимая одежды, верхом на Жозефа въехала в прохладное море.

На следующий день погода не удалась. С самого утра прежде невинно-голубое небо покрывали хмурые тучи угнетающе-грязного цвета. И хотя на улице было совсем не холодно, мелкие капли дождя, то и дело срывающиеся с листьев, с каждой минутой прогулки раздражали всё сильнее. Но Лунет всё же задалась целью навестить своих знакомых из пансионата «Эликсир молодости».
Чуть только высокое здание с широкими затемнёнными окнами попало в поле её зрения, она увидела, что в дверь кто-то быстро проскочил. Ну конечно, кто же ещё также часто наведывается в «Эликсир молодости», как не Фрэнк! Лунет выругалась и с минуту колебалась, бросить ли всё и съесть все печенья дома в одиночку или всё же пойти в пансионат и угостить друзей. В конце концов, победила её светлая сторона, и девушка, сжимая ручку корзины с печеньем так сильно, что костяшки пальцев побелели, широкими шагами направилась к зданию, повторяя про себя: «Ну он у меня получит! Думает, он круче меня, да? Думает, вытеснить меня из привычного круга? Ну он у меня получит за это!»
 — Здравствуйте, миссис Квотэр! — Лунет вежливо улыбнулась сидящей на вахте маминой подруге, миссис Квотэр. Она была женщиной уже не молодой, но всё ещё сохранившей привлекательность, и старающейся выглядеть как можно моложе. Она красила волосы в насыщенный каштановый цвет, с особой старательностью укладывала их по утрам и каждый день тратила около часа на то, чтобы привести лицо в порядок. Хотя Лунет не понимала её страсти к косметики, она с детства хорошо общалась с миссис Квотэр и искренне её уважала. Но всё же стремление маминой подруги выглядеть как можно лучше и моложе ставило Лунет в тупик, так как она придерживалась мнения, что женщине, живущей в счастливом браке, совсем не обязательно выглядеть хорошо, ведь любящему мужу всё равно, одета жена в старое поношенное платье или в новое, с иголочки — она для него всё равно остаётся самой красивой. Поэтому в эту встречу, так же как и во все предыдущие, взглянув в лицо маминой подруге, Лунет стало очень грустно. Она в очередной раз представила миссис Квотэр без косметики и поняла, что так она выглядела бы гораздо моложе и добрее.
 — Можно мне в комнату отдыха номер девять?
 — Конечно, милочка. Туда как раз только что убежал какой-то молодой человек, — добродушно улыбаясь сообщила миссис Квотэр.
 — Всё ясно, — сквозь зубы прошептала Лунет и в очередной раз с трудом подавила желание вернуться домой.
Огромные окна комнаты отдыха были слегка приоткрыты, и в помещение то и дело врывались потоки тёплого и влажного от дождя запаха пыли. Несколько пожилых женщин в креслах-качалках сидели напротив окна и о чём-то беседовали. Мистер Кингсли, самый старший из посетителей комнаты отдыха (на днях ему стукнуло девяносто восемь), сидел в новом инвалидном кресле напротив книжного стеллажа и с блаженно-добрым лицом смотрел куда-то сквозь полки. Каждый раз, когда таинственный взгляд мистера Кингсли попадался Лунет на глаза, она испытывала чувство любопытства, смешанное с восхищением и благоговейным страхом. Мистер Кингсли почти не разговаривал, а только изредка улыбался посетителям своей безмолвной мудрой улыбкой. Лунет иногда даже казалось, будто он находится на пересечении двух миров: земного и небесного. Он никогда не смотрел на предметы так, будто он действительно видел, хотя зрение он ещё не потерял. Он не смотрел на стену так, будто это есть вертикальная плоскость с наклеенными на ней салатовыми обоями и живописными картинами Ван Гога, висящими чуть выше книжного стеллажа. Он смотрел на неё так, будто её вовсе не было, будто вместо её он видел то, чего не видит никто из присутствующих в помещении. Такое же чувство Лунет испытывала, наблюдая за своей двоюродной сестрой, трёхмесячной Жизель. Несмотря на такое расхождение в возрасте и во внешности, старый мистер Кингсли иногда был похож на маленькую Жизель, с восторгом махающую кулачками и смотрящую своими влажными голубыми глазками куда-то в сторону так, будто там кто-то стоит.
Лунет подошла к инвалидному креслу, наклонилась и протянула старику печенье, испечённое её матерью в выходные. Мистер Кингсли поднял голову, посмотрел сквозь девушку и одарил её своей необыкновенной улыбкой, сжав печенье ссохшимися тонкими пальцами. Лунет знала, что он не притронется к печенью, но ей почему-то было приятно, когда на неё смотрели так, будто вместо неё стоит какое-то неземное существо, непонятное и недоступное ей.
 — А-а-а, дорогая мисс Лунет! — жизнерадостный старичок мистер Гризли оторвался от толстой книги, снял очки и протянул руку для рукопожатия.
 — Здравствуйте, мистер Гризли! — Лунет так увлеклась рассуждениями о необычном состоянии мистера Кингсли, что даже не заметила, как в другой стороне комнаты отдыха Фрэнк беседует с недавно приехавшей в пансионат пожилой дамой. Увидев Лунет рядом с книжным стеллажом он поднялся и радостно замахал руками, что привело девушку, из-за всех сил пытавшуюся не попасться ему на глаза, в замешательство. Но из вежливости ей всё-таки пришлось подойти к новому знакомому и пожать руку старушке, оказавшейся бабушкой Франко.
Раздав всё печенье поровну каждому из посетителей комнаты отдыха, Лунет собралась побыстрее покинуть пансионат. На питание в «Эликсире молодости» нельзя было жаловаться, но всё же домашняя еда всегда кажется вкуснее, так что пожилые друзья Лунет с радостью принимали её гостинцы. Только один человек в комнате отдыха номер девять никогда не был рад появлению девушки. Лунет не помнила, когда это началось, и уже давно перестала убиваться по этому поводу. Мисс Грейпфрут не любила Лунет, а Лунет не любила мисс Грейпфрут, хотя грейпфруты были её любимыми цитрусовыми. Девушке казалось, что пожилая дама со всеми была так же неуслужлива, как и с ней, и в этом она сильно ошибалась. Мисс Грейпфрут замыкалась сразу же, как только в комнату заходила Лунет, и никогда не притрагивалась к её печеньям, которые девушка преподносила к ней лишь из вежливости.
Спустившись по витой лестнице с самой большой скоростью, которая только возможна при условии, если человек не катится по ней кубарем, Лунет спустилась на вахту и выбежала в сад, где гуляло несколько постояльцев Эликсира молодости.
 — А что у вас там с мисс Грейпфрут? — раздался сзади голос Франко, слишком громкий и резкий для такого мирного места, как сад «Эликсира молодости».
Лунет остановилась и тяжело вздохнула. Ей надоело злиться, так что она просто непринуждённо повернулась, своим наигранно заинтересованным видом как бы говоря: «Очень жаль, очень жаль, Фрэнк, что у меня так и не получилось от тебя избавиться, хотя я так старалась побыстрее спуститься с этой долбанной лестницы!»
 — Знаешь, Фрэнк, тут не очень принято так громко говорить... — Лунет перешла на шёпот, — К тому же, постояльцем часто бывает скучно, они хватаются за обрывки чужих разговоров, пересказывают друг друга, и получается как в игре «Сломанный телефончик», начальная информация претерпевает сильнейшие изменения, в результате чего она теряет большую часть своего исконного смысла. То есть, тем самым я хотела сказать, что благодаря твоему несдержанному голосу скоро в «Эликсире молодости» пойдёт молва о том, что я пытаюсь убить мисс Грейпфрут.
 — Не умничай, тебе это не идёт, — слега сдвинув брови к переносице вынес вердикт Франко.
 — А тебе не идут клетчатые рубашки, — не зная, что ещё сказать, раздражённым голосом бросила Лунет, устало усевшись на мокрую скамью.
 — Можешь говорить, сколько хочешь, я всё равно не поверю, — Франко уселся рядом. — Так что там с мисс Грейпфрут? За что ты так её не возлюбила?
 — Я?! — Лунет приподняла спину от негодования. — Это она меня не возлюбила, я тут совершенно не причём! Понятия не имею, почему... Может, она националистка, ненавидящая французов, или ей чем-то не понравилась моя причёска, или она завидует, что в молодости у неё не было туфлей, как у меня...
 — Если бы ты хоть раз с ней заговорила, ты бы знала, что она тоже родом из Франции. В этом твоя проблема, ты просто обходишь её стороной, как пустое место! Тебе самой понравилось бы такое отношение?
 — Я обхожу её, потому что она меня ненавидит.
 — Знаешь, что ещё я заметил? Ты почти со всеми дамами поступаешь так же — просто снисходительно улыбаешься и обходишь стороной, отдав им порцию печенья. Никогда не думал, что у женщины могут быть сексистские замашки.
 — Заткнись, Фрэнк... Ко всем я отношусь одинаково. Просто с некоторыми людьми мне общаться приятнее.
 — Да она — идеальный собеседник! Если бы ты знала, сколько у неё в запасе потрясающих историй о привидениях, о таинственных прогулках в тёмном лесу.
 — Вот именно! — почти вскрикнула Лунет, с негодованиям подняв голову. — Ты даже с мисс Грейпфрут ладишь так, будто она — твоя бабушка! Скоро ты всех их у меня заберёшь, и тогда я стану просто Лунет, которая приносит печеньки и тупо улыбается.
 — А-а-а, так ты ревнуешь? Ясно, ясно... Я могу не приходить, если хочешь, — Франко слегка поник. — Просто я обещал своей бабушке навещать её дважды в неделю.
 — Да нет, конечно, прости... Если кто и виноват, то только я. Нужно быть более вежливой с людьми, и только тогда тебя полюбят.
 — И всё-таки, ты всегда более охотно общаешься именно со стариками... Я знаю, в чём дело! Это детская травма. В дошкольном возрасте злая старушка избила тебя зонтиком, пока родители были в магазине! Ведь так, да? Да, да, да?
 — Заткнись, Фрэнк... — опять повторила Лунет, стараясь сохранять спокойное выражение лица, но губы почему-то расползались в улыбку, — Но... я может быть, скажу тебе, если ты скажешь, почему не захотел купать лошадь в море!
 — Ладно, беру свои допросы обратно, — Франко резко поднялся со скамейки и удручённо осмотрел брюки. — Ты в курсе, что эта скамейка мокрая?
 — В курсе, — не двигаясь, ответила Лунет и грустно поёжилась. — Опять дождь пошёл.  —  — Ненавижу дождь...
 — А по-моему, дождь — это круто.
 — Ты это специально говоришь, чтобы меня разозлить?
 — Нет, просто я правда так считаю, — уверил её Франко, хватая девушку за запястье и пытаясь поднять со скамьи.

 — Без четверти три, — важным голосом сообщила Лунет, взглянув на наручное часы с плывущими от жары стрелками, — Должен приехать с минуты на минуту. Чёрт, как же жарко! Ну хоть бы дождь пошёл.
 — Ты уверена, что этот трамвай вообще приедет? — широко зевнув, без особого интереса в голосе спросил Франко.
 — Да, но, боюсь, к тому времени, как он подъедет к нашей остановке, он будет забит сверху до низу. Наверное, поехать верхом всё-таки было лучшим выходом. Я просто боялась, что мы опоздаем и...
 — Ладно тебе, не парься! — ещё раз зевнув, махнул рукой парень. — Это же просто День Города, неужели ты ни разу не была на этом празднике.
 — На празднике этого города — нет.
Как раз в этот момент подъехал, как и ожидалось, забитый до верху, грозившийся треснуть пополам, трамвай. Возможно, если бы Лунет и Франко обладали бы какой-нибудь сверхъестественной способностью, и это точно была бы способность втискиваться в переполненный транспорт, так как им удалось поместиться туда, где, казалось, было негде монетке упасть.
Оказавшись зажатой между необычайно полной женщиной в розовой футболке и с пышной шевелюрой, так и лезущей в лицо, и накрашенным парнем в готическом прикиде, Лунет совсем потеряла Франко из виду и нашла его только после выхода из трамвая. Оказалось, что его так сильно прижало к стеклу с открытой форточкой, что он на каждом резком повороте боялся вывалиться на улицу.
Лунет ненавидела сладкую вату, особенно цветную, со вкусом каких-нибудь ягод. Распущенные волосы всегда налипали на огромный комок сахара, а потом эта вата, как правило, начинала таять и пачкала всю одежду. Но Франко предложил, и Лунет растерялась, так как ей ни разу в жизни не предлагал что-нибудь купить человек противоположного пола, да ещё и примерно её возраста.
 — Тебе волосы мешают, да? — спустя некоторое время догадался Франко.
 — Есть немного, — натянутым голосом отозвалась Лунет, стараясь держать сладкую вату на определённой дистанции от лица и боясь к ней притронуться.
 — Могу доесть, если хочешь.
 — Да, конечно, — слегка разочарованно, но охотно девушка рассталась с сахарным разрушителем пышных причёсок.
 — Мне как-то непривычно говорить с тобой стоя, приходится всё время опускать голову... Может, лучше присядем? — предложил Франко.
 — Да, конечно, присядем! — Лунет даже скрипнула зубами от злости и со всего размаха села на скамейку, — Меня бесит, бесит, когда кто-то говорит о моём низком росте! Он нормальный, нормальный, слышишь? Я всем довольна, и ничего не хочу в себе изменить!
 — Но ты не сердилась так сильно, когда я сказал это в первый раз, — недоумевал Франко.
 — Мы тогда были ещё не знакомы, и это казалось бы слишком невежливо. И... и вообще, твой нос такой огромный и кривой, что из него можно сделать вешалку, — заключила Лунет и замолчала, ожидая реакции.
Несколько секунд спустя, Франко заговорил слегка подавленным голосом:
 — Ну, мы, кажется, нашли друг у друга болевые точки. Давай договоримся, что не будем этим пользоваться?
 — Разумеется, носатик!
 — По рукам, коротышка.
Оба не удержались и одновременно рассмеялись.
 — Ладно, пошли, — утирая слёзы, Лунет поднялась со скамьи. — Придётся тебе всё-таки говорить сверху вниз, так как я жутко не люблю сидеть на месте.
Люди на набережной начинали расходиться. Но с разных сторон всё ещё доносились звуки танцевальной музыки, а по дороге то и дело попадались люди с бенгальскими огнями, издалека напоминающие светлячков со светящимися брюшками.
 — Какой предпочитаешь жанр в литературе, в кино? — поинтересовался Франко.
 — Люблю детективы, приключения, но больше всего фантастику. Обожаю просто, — Лунет благоговейно вздохнула и задумалась на минуту. — Я с самых пелёнок являюсь ярой поклонницей Звёздных Войн. Помню, на четвёртый день рождения папа подарил мне пластмассовую фигурку Р2Д2, но потом она куда-то задевалась, и я несколько дней подряд рыдала. До сих пор не могу смириться с этой утратой. Хотя, постой... Мама же нашла её неделю назад в какой-то древней коробке с книгами.
 — Лично я больше предпочитаю фэнтэзи.
 — В первый раз слышу, чтобы парень предпочитал фэнтэзи, — Лунет рассмеялась, но видя, как Франко потемнел прямо на глазах, постаралась тут же принять серьёзный вид. — Вообще-то, я сама не против фэнтэзи, просто научная фантастика мне как-то ближе. В семь лет папа подсадил меня на Стартрек. Каждый раз после школы папа встречал меня, махая не рукой, а пультом от телека. Мы садились перед плазмой и смотрели сериал до тех пор, пока в шесть часов не возвращалась с работы мама и не гнала меня делать уроки, а папу — спать (у него часто были ночные смены). До десяти лет, когда подружки меня спрашивали, за кого я хотела бы выйти за муж, я отвечала «За мистера Спока». Потом показывала рукой напутственный жест вулканского народа и гордо отворачивалась. Тогда мне в голову не приходило, что они понятия не имеют, кто такой мистер Спок, и что со стороны всё это выглядело не так круто, как мне казалось.
Франко понимающе кивнул и продолжил с интересом разглядывать землю под ногами. На секунду Лунет пришла в голову мысль, что он тоже понятия не имеет, кто такой мистер Спок,  но она тут же с ужасом отогнала её прочь.
 — Ну а ты? — слегка прокашлившись, обратилась к собеседнику девушка. — «Гарри Поттер»? «Властелин Колец»?
 — В общим словах, да, но ты слегка подсократила мой рассказ. Один раз я даже пытался написать свою книгу об эльфах, но получился полнейший бред. Может, зайдём в кафе по дороге домой? Я, кажется, уже проголодался. А ты?
 — Э-э... если честно, я обещала маме вернуться к десяти, — ответила Лунет так тихо, что не будь на вечерней улице, находящейся уже достаточно далеко от набережной, так пустынно, Франко ни за что бы её не услышал.
 — Ясно, хорошо. Ничего страшного, ещё успеем, — бодрым голосом отозвался Франко, едва девушка успела закончить фразу. — Кстати, я много думал об этом вашем городе... Всё-таки, он на редкость необычный. Как из детской книжки. Никаких злодеев, никаких ночных клубов, никаких маньяков, все ложатся спать в десять вечера, как дошколята.
 — Неправда! — заступилась Лунет. — Не так у нас всё и невинно, как ты думаешь. Я ложусь в одиннадцать, — почти шёпотом добавила девушка, и обнаружила, что Франко пытается не выпустить смех наружу. Звук был такой, будто он вот-вот чихнёт. — Будь здоров, — мрачно закончила его мучения Лунет. — И вообще, почему ты всё время говоришь «ваш город», а не «наш город», или хотя бы не «этот город». Ты что, собираешься уезжать?
 — Да нет. Пока что. И мне здесь очень нравится, что бы ты там не думала. Если честно, лучшего города я представить себе не мог.
 — Ну вот и не ной тогда, — обиженно бросила девушка.

Следующие два дня Лунет не выходила из дома, так как дождь моросил не переставая, и мама всеми силами старалась отвлечь дочь от мыслей о конной прогулке путём покупки разных дисков с новыми играми во время ежедневных походов в магазин. Но на третий день Лунет не выдержала, и в первую же пасмурную, но не дождливую минуту оседлала Жозефу и умчалась в сторону хмурого, брызгающегося пеной, будто пытающегося доказать что-то себе или окружающим, моря. Встретив по дороге Франко она почти силом перенаправила его в ту же самую сторону, каждую минуту повторяя, что в такой холод они не будут заходить в море даже по щиколотку, а просто постоят в стороне и полюбуются морским причалом.
 — Ну так, в чём проблема? — непринуждённым голосом спросила Лунет.
 — О чём ты? Какая ещё проблема? Я не вижу никаких проблем! — чересчур эмоционально начал утверждать Франко, размахивая головой, будто пытаясь волосами отогнать мух от лица.
 — Ты сам прекрасно всё знаешь. Почему ты так не любишь море?
Они стояли как раз в нескольких метрах от мокрого пляжного песка. Небо опять затянули хмурые тучи, и с севера подул промозглый, раздражающий ветер. Казалось, что волны из последних сил выбрасываются на берег, но в конце концов дают отнести себя обратно, в морскую даль, потеряв желание сопротивляться потоку.
 — Море — отличная вещь! Очень свежая, очень... приятная и... успокаивающая! — Франко опять слегка переиграл, пытаясь изобразить восхищение.
 — Да ну тебя, зануда! — Лунет даже немного обиделась и отвела свою Жозефу чуть-чуть в сторону, но потом передумала, и вернулась на место. — Давай так: я скажу тебе один свой секрет, а ты — свой! По рукам?
Не дожидаясь ответа, Лунет принялась за раскрытие своей тайны.
 — На самом деле, у меня нет никакой аллергии на выхлопные газы! — Лунет показалось, что она немного покраснела. — Кроме того, её нет ни у кого в моей семье! Короче говоря, справку подделали. Маме с папой пришлось похлопотать над ней.
Только сейчас Лунет заметила, как глаза собеседника округлились. Поначалу она испугалась, что на неё сейчас обрушится волна возмущения и устыжающих лекций, но последовало нечто полностью противоположное.
 — Да ну тебя! — только и смог выдавить из себя по-началу Франко. — У меня точь-в-точь то же самое! Ну, то есть, не совсем точь-в-точь... Просто у меня в семье тоже никто не страдает такой аллергией. Она вообще, судя по всему, очень редкая. У меня инициатором была мама, и она-то уговорила папу подделать ей справку. Вот такие дела.
 — Не может быть! — Лунет рассмеялась.
 — А знаешь, у вас тут не так уж интересно, — Фрэнк опять принялся за критику Лив-тауна. — Изо дня в день всё одинаково. Мирно, спокойно, сонно... Как будто время остановилось здесь.
 — Мирно-спокойно, говоришь? — в глазах у Лунет заблестели озорные огоньки. — Я знаю одно место, которое может тебе понравиться. Там точно не соскучишься!
Франко изобразил горячий интерес.
 — Заброшенная школа рядом с кладбищем! — Лунет ещё сильнее оживилась. — Да-да, здесь и такое есть! Правда туда теперь очень трудно пробраться — всякие колючие кустарники, куча слякоти и грязи, но если есть желание — это всё не помеха. Мне как-то раз было жутко скучно, и мой школьный знакомый потащил меня посмотреть призраков. Ну, я ему, конечно, не поверила, стала смеяться, а он: «Сама увидишь!» И в глазах у него как будто что-то жуткое. Ну как тут не устоять?
 — Так что за призрак? — допытывался Франко, всерьёз заинтересовавшись.
 — Сам узнаешь! Это надо видеть, — Лунет добавила к своему повествованию необходимую щепотку тайны и загадочности, чтобы вконец заинтриговать слушателя.
 — Так идём же, зачем зря терять время? — казалось, Франко хотелось как можно быстрее покинуть пустынный пляж.
Лунет фыркнула так оглушительно, что Жозефа и Герцог в недоумении перешагнули с ноги на ногу, мол, у них бы самих не получилось бы воспроизвести этот звук так искусно.
 — Может быть, там, откуда ты родом, и принято охотиться за привидениями днём, но у нас тут, в Лив-тауне, всё как у людей, — продекламировала Лунет с важным видом, а Франко только разозлился.

Прежде, чем отправиться в опасное приключение, Лунет и Франко решили дождаться темноты в старом-добром пансионате. Они мило побеседовали с его обитателями, преподнесли каждому из них угощения или чашку чая, но за окном всё не собиралось смеркаться. В конце концов, Франко и Лунет уселись напротив окна и стали загадывать друг другу персонажей из разных популярных фильмов, сериалов и книг. Игру прервала Лунет.
 — Знаешь, — задумчиво начала она, — не нравится мне, как они на нас смотрят. Как будто мы... ну... — девушка слегка покраснела. — Как будто они смотрят сериал.
 — А что плохого? — Франко прикинулся, что не понял, что Лунет имела ввиду. — Не вижу ничего ужасного в сериалах.
 — Да нет же! Они смотрят так, будто это бразильский сериал какой-то, а не научно-фантастический или исторический... В общем, меня преследует ощущение, будто все они хотят нас свести!
 — А-а-а-а... — озадаченно протянул Франко.
 — В общем, я предлагаю, пойти посидеть где-нибудь в другом месте, — и Лунет злобно обернулась, к своему ужасу заметив, как пара-тройка старичков резко опустили головы и принялись за свои повседневные дела, как ни в чём не бывало.
 — Да без проблем! Заброшенная школа, говоришь? И сколько да туда идти?
 — Ну, не так далеко, в принципе. На лошади туда не пробраться, поэтому придётся идти пешком. А так, минут пятнадцать быстрым шагом. Или минут тридцать медленным... Нет, я немного напутала...
Когда Лунет проходила мимо старческих кресел, её кто-то цепко схватил за запястье. Девушка вскрикнула от неожиданности и похолодела. Чувство было такое, будто рука, схватившая её, восстала прямиком из могильной земли.
Оглянувшись, Лунет обнаружила, что её сверлит глазами миссис Грейпфрут.
 — Заброшенная школа, говоришь? — слишком грубым для старческого голоса произнесла миссис Грейфрут. — Не советую, дорогая! Там только черти и водятся! Приблизишься — ап! И одни косички от тебя останутся!
Дрожа, как от озноба, Лунет покинула «Эликсир молодости».
 — У тебя вид такой, будто ты уже наткнулась на призрака! — усмехнулся Франко.
 — Хуже, — Лунет опустила голову с видом уставшего от жизни человека. — Ума не приложу, что этой старушенции от меня нужно! Такое чувство, будто она мне мстит за что-то.
 — Ты про миссис Грейпфрут? Вы что, опять поцапались? — Лунет обнаружила, что Франко готов был расхохотаться, и ей до жути захотелось съездить ему по носу.
 — Ничего мы не цапались! Это она сама меня сцапала, когда я выходила из комнаты. Решила зачем-то меня запугать до полусмерти. Сказала, что если пойду в эту школу, от меня останутся одни косички. Но я даже косичек никогда не носила! Бред несусветный...
Франко всё-таки не сдержался и рассмеялся вслух. Но тут же спохватился и зажал рот рукой.
 — Вот что в этом смешного? Придурок... — Лунет со злости пнула ногой камень. — А вообще, кроме шуток, я не удивлюсь, если миссис Грейпфрут как-то замешана во всём этом. Может быть, она раньше преподавала в этой школе, мучила там своих учеников, и их призраками теперь заполнены заброшенные коридоры. И её задача — не допустить туда нас, чтобы призраки не проболтались об её тайне.
 — Ну-у-у, это ты загнула! — всё ещё давясь от хохота, подвёл итог Франко.
Тем временем, они пересекли несколько улочек и подошли к смотровой площадке, откуда был замечательно виден закат. Лунет и Франко уселись прямо на камень и дружно о чём-то задумались. Внизу, под смотровой площадкой, располагался небольшой парк. Свежий летний ветерок приносил с собой запах ещё не просохшей от дождя земли и пыльной листвы. Тучи наконец освободили небо от своего гнёта, оставив после себя всего пару-тройку тонких, растянутых облаков. Солнце собиралось на покой и напоследок позволяло любоваться собой невооружённым глазом. Казалось, что вокруг солнечного диска — золотая тонкая рамка, переливающаяся пульсирующим светом.
 — А вообще, мне здесь нравится, — прервал молчание Франко. — Может быть, не так оживлённо, как в других городах, зато такое умиротворение... как отдых для души.
 — Тут не так тихо во время учебного года. Большинство моих одноклассников разъехались на каникулы кто куда. А были бы они здесь, ты бы взвыл от суматохи. Хотя... может быть, я просто отвыкла от жизни в других городах, и на самом деле, ты прав.
 — И ещё, мне кажется... — Франко поморщил лоб, пытаясь подобрать слова. — Здесь, в этом городе, идеальная среда, чтобы не взрослеть. В смысле, не как Питер Пэн, оставаться вечным ребёнком, а как... Словом... — парень чуть было совсем не отчаился. — Вспомни лица всех старичков в «Эликсире молодости». Они ведь как сущие дети! Такие же светлые, добрые, приветливые...
 — Но только не миссис Грейпфрут, — сквозь зубы прошипела Лунет. — Её слова не дают мне покоя, честное слово. Как она может быть замешана во всё это?
 — Да ладно тебе! — Франко осторожно пихнул подругу локтём в бок. — Подумаешь, схватила тебя за руку! Может быть, она желает тебе только добра. Наиболее вероятно, она просто желает уберечь тебя. Например, может быть, там какое-нибудь смертельно опасное болото поблизости или овраг, который трудно заметить. Это в случае если призрака нет.
 — Призрак-то точно есть! — с полной уверенностью перебила Лунет. — Я уже была там! И видела всё собственными глазами. И никакого оврага и тому подобной лабуды по близости не заметила.
 — Ладно, — неохотно согласился Франко. — Допустим, там и правда обитает призрак. Может быть, это душа жестокого директора, который по-прежнему продолжает заманивать в свои охладевшие лапы невинных детей.
 — Охладевшие лапы, ну ты и сказал... — фыркнула Лунет.
 — А, может быть, ей пришлось держать там своего обезумевшего мужа, который опасен для всех окружающих. Как в «Джейн Эйр»! Но она настолько любит мужа, что не может отдать его в психбольницу, а сама каждый день наведывается к нему в заброшенную школу. У вас здесь вообще есть места для душевных больных?
Лунет пожала плечами.
 — Это всё звучит ещё более бредово, чем теория с призраками, — призналась она. — Вообще говоря, то, что я там видела, не особо было похоже на буйного сумасшедшего. Пойдём лучше!

Около пяти минут Лунет и Франко пришлось пробираться сквозь колючие кустарники. В этом деле Франко повезло больше — на нём была клетчатая рубашка с длинным рукавом, а Лунет забыла переодеться и осталась в футболке, поэтому колючки то и дело оставляли на руках длинные царапины.
Кладбище пришлось обходить стороной, и Лунет старалась не глядеть в его сторону. Вперёд и только вперёд, твердила она себе.
 — На ум приходят разные страшилки про ночные кладбища, — Франко нервно хихикнул. — Мертвецы так всякие, привидения, голоса из-под земли...
 — Фрэнк, заткнись, пожалуйста! — Лунет продолжала идти вперёд, ускоряясь с каждым шагом.
 — Рука, вылезающая из-за надгробного камня...
 — Заткнись, ради Бога! Шнобель! — ещё громче выкрикнула девушка, после чего Франко, кажется успокоился. Разве что прибавил почти шёпотом: «Ну вот, всех мертвецов распугала».
Путь от кладбища до заброшенной школы казался вечностью. Постоянный мерзкий писк комаров в ушах, пугающие звуки из парка, издаваемые, видимо, какими-то ночными птицами, только нагнетали обстановку. В конце концов огромная школа предстала перед ночными путниками.
В темноте она казалась поистине зловещей, во многом благодаря своим размерам. Пять этажей, массивные, серые, местами разрушенные стены, гигантские чёрные окна (почти в каждом из них было разбито стекло). Здание напоминало скелет какого-то доисторического чудовища с миллиардом чёрных, выколотых глаз. Скелет, который в любой момент может шелохнуться, издать замогильный вопль и ожить, как чудовище Франкенштейна.
 — Ну и... и где оно? — грызущее чувство страха, казалось, наконец настигло и Франко. Лунет чувствовала непрекращающуюся дрожь во всём теле, но старалась не подать виду и говорить твёрдым, уверенным голосом (который то и дело непроизвольно срывался).
 — Там есть одно окно, на пятом этаже. С другой стороны. Каждую субботу, примерно в это время, в нём зажигают свет.
 — Подожди, ты ничего не говорила про субботу! Почему это именно суббота? Кто тебе это сказал?! — неожиданно для себя Франко заговорил громким фальцетом.
 — Не ори ты, оболдуй! Да, мне сказали это, когда я была здесь в первый раз. Каждую субботу, в полдвеннадцатого. Четвёртое окно слева. Идём уже!
Лунет было крайне неприятно осознавать, что её ноги трясутся, когда они обходили школу кругом, а язык то и дело заплетался, пока она произносила свою последнюю фразу. Она склонялась к мысли, что, когда она была здесь в прошлый раз, всё проходило не так напряжённо, хотя в определённый момент ей казалось, что она теряет сознание от испуга. А в этот раз... С одной стороны, будет жутко неприятно выставить себя на посмешище, если призрак так и не объявится. С другой стороны, в таком случае можно будет просто с облегчением вздохнуть, объявить, что призрак, должно быть, решил изменить своё расписание, и со спокойной душой отправиться спать.
 — Ну как оно? Горит? — сзади раздался подавленный голос Франко.
 — Да-а-а... — протянула Лунет, чувствуя, как холодеют ноги.
Оба продвинулись чуть левее и на всякий лучай отошли подальше и спрятались в кусты, чтобы их уж точно не заметили. Свет от четвёртого окна на пятом этаже прокладывал жёлтую дорожку в темноте, прямо на асфальте под заброшенной школой. Поэтому Лунет наконец смогла разглядеть лицо своего спутника. Франко напряжённо вперился взглядом в горящее окно, сморщив лоб, а один глаз у него, как показалось девушке, слегка подёргивался. Да и лицо было немного бледнее, чем обычно, решила она для себя.
Подожди, но ведь в этом здании разве есть электричество? Там, наверное, даже лампочек нет! — слабым голосом заговорил он.
 — То-то и оно! — не более уверенным голосом, чем Франко, ответила Лунет. — Иначе, с чего бы мы взяли, что это призрак, а не какие-нибудь мелкие мальчишки, жаждущие острых ощущений.
 — То есть... Этот призрак приносит с собой фонарь. Скорее всего, несколько фонарей. И расставляет их по всей комнате. А что это за кабинет, кстати говоря?
 — Мне говорили, что это актовый зал, хотя точно сказать нельзя... И вообще, помолчи пока! Просто слушай! — Лунет положила руку Франко на плечо, якобы, чтобы успокоить его беспокойные речи. На самом же деле её преследовало ощущение, что парень в любой момент может сорваться и оставить её одну в тёмных кустах перед домом с привидениями. Такого никому не пожелаешь.
Стекло в окне было разбито, и из него доносились слабые звуки. Звуки музыки! Перемешанные с каким-то шипением и кряхтением, будто магнитофон заболел воспалением лёгких. Время от времени световая дорожка на земле дрожала и «впускала» в себя мелькающие тени. Тени каких-то неестественно изогнутых людей (а может быть, они вовсе и не принадлежали людям, кто знает). От таких зрелищ кровь леденеет в жилах.
Лунет и Франко, как по команде, судорожно сглотнули.
 — Я знаю эти звуки! — встрепенулся юноша. — Это старый проигрыватель для виниловых пластинок! У моей бабушки такой был.
 — Но что он делает в заброшенной школе? Школа ведь не настолько старая! Мало того, сам этот город появился не так уж давно.
 — Тени, тени кружатся в каком-то безумном танце... По всей видимости, у них там патихард. А, может быть, это своеобразный клич — может, они созывают себе подобных. Или приманивают добычу! Типа нас.
В следующий миг Лунет подпрыгнула чуть ли не на метр над землёй. До ей голоса донёсся сдавленный крик — в точности таким она себе представляла замогильный вопль мертвеца. Лунет уже на полном серьёзе собралась упасть в обморок, когда обнаружила, что крик на самом деле принадлежал не мертвецу, увязавшемуся за ними с кладбища, и не кривым теням-призракам, спустившимся из окна прямо на землю, а всего лишь Франко!
Парень зажал рот обеими руками и прямо-таки позеленел на глазах. Глаза у него выпучились, и чуть было не начали вылезать из орбит, а сам он затрясся как осиновый лист. Ноги Лунет как будто кто-то опустил в таз со льдом. Она долго силилась, прежде чем произнести:
 — Что, что ты увидел? Оно у меня за спиной?
«Что угодно, но только не оборачиваться!» — твердила она про себя. Находясь в полной уверенности, что у неё за спиной находится чья-то неприкаянная душа, Лунет обнаружила, что Франко вперился взглядом не в пространство за её спиной, а в её собственную руку! Неужели, на этот раз её за руку в самом деле схватил призрак? Удивительно, как она могла этого не заметить!
В следующий момент Франко сорвался с места, как ужаленный, а Лунет помчалась за ним, поливая его всеми ругательствами, которые позволяло её знание английского и время от времени протяжно крича:
 — Стой! Сто-о-о-ой, Шнобель!

Остановился Франко только, когда они оба оставили кладбище позади, и то, видимо, только по причине того, что сам выдохся. Сейчас Лунет больше всего на свете хотелось ударить его чем-нибудь тяжёлым. Но пока что она не могла произнести ни слова, не отдышавшись.
 — Как... да ты просто... что ты видел-то? — прерывистой речью начала она.
Они остановились у входа в переулок, где как раз стоял высокий яркий фонарь. Поэтому Лунет смогла разглядеть, что лицо Франко хотя и утратило нездоровый зелёный оттенок, но всё ещё было мёртвенно бледным. А речь его была и того хуже — срывающейся, нервной, но в то же время очень напористой и разгневанной.
 — Ты... должна обещать... Нет, ты должна поклясться! Что ничего никому не расскажешь. Коротышка, — последнее слово было произнесено с особой ненавистью.
Лунет вспыхнула. То есть, он бросает её прямо перед окном с призраками, по непонятной причине, и мчится невесть куда со всех ног, а она ещё не имеет права никому на него пожаловаться! Неслыханная дерзость!
 — Ничего не было! Мы никуда не ходили, не искали призраков и не караулили их под окном!
 — Хорошо, хорошо... — Лунет решила, что лучше пока не провоцировать зверя. Мало ли, каких ещё вспышек следует от него ожидать. — Ничего не было. Но чего не было? Чего ты не увидел такого, от чего твоё лицо не сделалось таким, будто твой покойный пра-прадед только что прямо перед тобой станцевал чечётку?
 — Нервы сдали, — Франко, кажется, немного умерил свой пыл. Сейчас его даже можно было назвать относительно спокойным. — Просто сдали нервы.
Чувствуя, что ноги больше не держат, Лунет обессиленно плюхнулась прямо на траву. Франко тут же последовал её примеру.
 — Тебя родители не потеряли? — унылым голосом осведомился он.
 — Нет, они решили переночевать у маминой подруги... Я всё тщательно продумала, — так же уныло ответила Лунет.
Только сейчас она заметила, что на её правой руке красовалась довольно глубокая, кровоточащая царапина. Видимо, обзавелась ей, когда пробиралась сквозь колючий кустарник. Боли Лунет не испытывала, но царапина всем своим видом внушала ужас, в чём ей неизменно помогала скатывающая мелкими каплями кровь.
 — Подожди, ты что, из-за этого? — Лунет как будто поразила молния. Франко ведь смотрел на её руку! И вдруг стал зелёным, как аллигатор!
Сейчас Франко напряжённо смотрел прямо перед собой, плотно сжав зубы и хрустя суставами пальцев.
 — Так ты крови боишься! — всё наконец встало на свои места. Лунет чуть было не рассмеялась, радуясь, что всё прояснилось, но снова взглянув на спутника, сделалась серьёзнее некуда. Франко выглядел так, будто его только что вытащили из могилы.
 — Э-эй, ну хватит уже умирать! — Лунет потормошила друга за плечо, но он продолжал сидеть неподвижно, как истукан. — Ну боишься крови, ну и что с того! Ты думал, я буду над тобой смеяться? Ты меня точно не знаешь, носатик!
 — Ладно, ладно... — Франко наконец сдался. Но вид у него был такой кислый, будто он только что узнал, что самолёт, на котором он летит, потерял управление, и скоро произойдёт крупнейшая авиакатастрофа. — Боюсь крови, это так. Можно считать фобией. С самого детства. Честно, я сам не помню, с чего это началось, — Франко продолжал хрустеть суставами пальцев, что жутко раздражало Лунет. Но девушка решила не прерывать его рассказ. — На самом деле, у меня обычно не такая бурная реакция, обычно получается себя сдерживать... Но на этот раз вышло совсем ужасно. Нервы во многом виноваты.
 — И море... как-то с этим связано? — после некоторого молчания поинтересовалась Лунет.
 — Ну, вроде того. В детстве ещё я как-то раз нахлебался морской воды. Сейчас трудно представить, что на меня нашло, но тогда мне показалось, будто рот у меня полон крови! Я так перепугался, что чуть не захлебнулся всерьёз. С тех пор это воспоминание преследует меня, и хоть я сам понимаю, что всё это — чистейший бред, ничего не могу с собой поделать... Может быть, когда-нибудь всё изменится. Чтобы больше не попадать в такие чудовищно-неловкие отвратительные ситуации. Не понимаю, как ты до сих пор можешь смотреть на меня без рвотного рефлекса.
Лунет не знала, чего бы такого ободрительного сказать Франко. Но юноша сам прервал молчание. Он вдруг густо покраснел и вскочил на ноги.
 — Вот и всё! Теперь можешь смеяться надо мной сколько угодно! Подкалывать, сколько душе требуется! Как и все, кто узнал мою глупую тайну. Можешь рассказать это всем своим знакомым и вспоминать каждый раз, когда вам будет тоскливо, чтобы поднять себе настроение! — Франко быстрыми шагами направился прямиком к своему дому. — Спокойной ночи!
 — Спокойной ночи... — растерянно прошептала Лунет, поднимаясь на ноги. Поначалу она порывалась догнать его и, либо похлопать по плечу и сказать, что она ни в коем случае не станет его обсмеивать, либо, наоборот, дать ему подзатыльник и наговорить всяких гадостей за то, что он заставил её так переживать, а теперь ещё воображает из себя обиженного. Но ноги Лунет, видимо, были совсем другого мнения. Они, не раздумывая, направились в сторону её собственного дома, прямиком к её родной постели, которая всегда ждёт с распростёртыми объятиями.

Следующий день Лунет без сомнения могла назвать одним из самых неприятных дней своей жизни (он уступал в своей неприятности разве что предыдущему дню). Мало того, что с утра всё небо опять затянули мерзкие тучи, родители не возвращались домой до самого вечера, и Лунет почти весь день пришлось провести в одиночестве. Она долго каталась по пустынным улочкам на Жозефе, и в конце концов решила опять заглянуть в «Эликсир молодости».
По дороге она не встретила Франко, что, собственно, несильно её удивило. Ей вообще казалось, что после вчерашнего он постарается не попадаться ей на глаза, а значит их дружбе пришёл конец (если их постоянные подкалывания вообще можно было назвать дружбой). И сама она не горела желанием увидеть его на своём пути, разве что для того, чтобы высказать ему всё, что она думает о его неподобающем поведении.
В «Эликсире молодости» Лунет встретили сочувственные взгляды, понимающие улыбки и кивки головой. Это было по меньшей мере странно, ведь она не рассказывала никому из обитателей пансионата, что поссорилась с другом. Но ещё страннее был случай, произошедший с мистером Кингсли.
Когда Лунет подносила ему чашку с тёплым мятным чаем, старичок, хоть и по-прежнему глядел свозь неё, сделал нечто невероятное — заговорил! А на своей памяти Лунет не помнила, чтобы он хоть раз с ней обмолвился словом, хотя всегда очень приветливо улыбался и хлопал её по плечу старческой рукой.
 — Прости его! — выговорил мистер Кингсли и тихо улыбнулся.
Лунет чуть не подпрыгнула до потолка от неожиданности. Чтобы мистер Кингсли, и заговорил?! Невероятный случай! И сомнений не было, кого он просил простить. Но неужели сам Франко взял да проболтался всему пансионату про вчерашний казус? Быть такого не может!
Несмотря на всё восхищение перед мистером Кингсли и его поступком, у Лунет только поубавилось желания прощать Франко, когда он так бесцеремонно всё всем растрепал. Тем более, что у неё никто не просил прощения.
На выходе из «Эликсира молодости», когда Лунет всё ещё с трудом верила в произошедшее, кто-то окликнул её сзади. Ещё не оборачиваясь она знала, что это был Франко.
 — Мне очень жаль, что так вышло... — подавленным голосом сообщил он. — Я очень вспылил вчера. И это было непозволительно с моей стороны. Прошу меня простить. Но ничуть не обижусь, если ты откажешься в дальнейшем со мной общаться.
После таких сокрушительных ударов — сначала мистер Кингсли, а потом эта исповедь — Лунет была почти готова с радостью простить Франко и чуть ли не броситься ему на шею, но вместо этого, к собственной неожиданности, она развернулась и гневно бросила:
 — Фрэнк! Ты зачем разболтал всё в пансионате? Ты думал провести меня, как последнюю дуру?! Говоришь о своей... особенности так, будто она — самое худшее в твоей жизни, а тем временем разбалтываешь это всем старичкам, попавшимся тебе под руку!
 — Что ты, что ты! — встрепенулся Франко. — Я просто сказал, что поссорился с тобой. Они все увидели в каком я подавленном настроении и бросились с расспросами. Куда мне было деваться?
 — Ладно. И ты меня прости, я тоже хороша... — Лунет приземлилась на ступеньку перед пансионатом.
 — Может быть... по мороженому? — неуверенно предложил Франко.

Прошло ещё несколько недель прежде, чем Лунет всё-таки удалось уговорить Франко зайти в море хотя бы по пояс. И уж конечно не окунаясь с головой. Но и это было большим прогрессом. Сама Лунет не прекращала поражаться странной особенности Франко, но когда о ней случайно заходила речь, старалась говорить как можно осторожнее.
Когда они вошли в море по щиколотку, Лунет предлагала Франко представить, что окружающее его море — остывший бульон от супа, а не кровь (ведь бульон тоже солёный!), а лицо Франко тем временем успевало испробовать на себе все цвета итальянского флага: становилось то пунцово-красным, то мёртвенно-белым, то болотно-зелёным.
Одним июльским вечером, когда ничто не предвещало беды, в дверь дома Лунет кто-то позвонил. Каково же было её удивление, когда на пороге она обнаружила Франко собственной персоной! Мало того, что он никогда не смел объявляться прямо у её дома, Лунет была до сих пор уверена, что он не знает её адреса. Оказалось, он узнал адрес у миссис Квотэр и отправился верхом на Герцоге, так как не мог дозвониться до Лунет.
 — Миссис Грейпфрут... пропала! — едва отдышавшись, выпалил Франко.
Что-что? Куда пропала? Как?.. — Лунет пришла в полное замешательство. Сначала ей почему-то показалось, что её в чем-то обвиняют. Якобы сама Лунет из-за своей неприязни к миссис Грейпфрут решила от неё избавиться. Девушка чуть было не начала оправдываться и предоставлять своё алиби на весь прошлый день.
 — Вчера вечером. Она ушла, как всегда, на вечернюю прогулку и пошла переночевать к подруге. Но утром не вернулась в пансионат и, как оказалось, у подруги её не было!
 — Вчера... Суббота! Ночь с субботы на воскресенье! — Лунет похолодела. — Это же как раз... день, в который призрак включает свои пластинки!
Франко сглотнул.
 — Кажется, ты была права. Миссис Грейпфрут как-то во всё это замешана. И, боюсь, она на самом деле — не зачинщица всей этой чёртовой заварушки, а как раз-таки жертва!
 — А я всегда с ней так цапалась... — Лунет в бессилии сползла по стенке и закрыла лицо руками. — Что, если я её больше не увижу? Что, если эти призраки сделали с ней что-то... ужасное?
 — Так, главное — не раскисать! — Франко поднял Лунет за локоть, вывел её во двор и усадил на скамейку. Но девушка тут же вскочила на ноги.
 — Мы должны пойти к заброшенной школе! Никто кроме нас и не подумает там искать! Сейчас всё равно уже день, призрак куда-нибудь смылся... А мы поднимемся наверх, зайдём в тот самый актовый зал и, может быть, найдём миссис Грейпфрут там! Или то, что от неё осталось... — голос Лунет дрогнул.
 — Нет-нет, — Франко отрицательно покачал головой. — Всё, что мы сейчас можем сделать для миссис Грейпфрут — указать полиции, где её искать.
 — И как же мы докажем полиции, что она может там оказаться? Думаешь, они поверят про наших призраков?!
 — Да какая разница? Соврём что-нибудь. Скажем, что видели миссис Грейпфрут по дороге к заброшенной школе. Что она частенько туда захаживает, чтобы предаться... ностальгии.
 — Думаешь, прокатит? — с надеждой в голосе спросила Лунет, и Франко раз десять повторил самым своим уверенным и надеждовнушающим голосом, что всё будет отлично.
После того, как Франко позвонил в полицию, оставалось только ждать. Солнце, как назло, жарило нещадно. Как всегда бывает: если очень хочется тепла, небо затягивают тучи и заставляют тебя бросать тоскливые взоры в их непропускаемую серую пелену; а когда тебе хочется спокойной летней прохлады, солнце задаётся целью прожарить тебя насквозь.
Они продолжали сидеть на скамейке под палящими лучами, и почему-то никому не приходило в голову зайти под крышу дома. Лунет уже несколько минут молча выбивала кончиками пальцем по деревянным доскам ритм мелодии из любимого мультфильма.
 — Ты правду сказал, что я всегда обхожу немного стороной старушек в пансионате, — вяло заговорила она. — И я тебе до сих пор не говорила, почему... На самом деле, полнейший бред. Можно даже отчасти сравнить с этой твоей... боязнью. Но только отчасти. Я боюсь старости. Боюсь думать о том, что когда-нибудь непременно стану такой же дряхлой и немощной. Сама знаю, что это глупо, но, как ты и сам говорил, ничего не могу с собой поделать. Когда смотрю на старушек, в каждой из них вижу постаревшую себя. Особенно, когда они говорят, что, мол, они тоже когда-то были такими же молодыми и красивыми, как мы. Я тут же представляю, как сама буду говорить то же самое своим внукам. А все будут тыкать в меня пальцами и говорить: «Глядите, какая дряхлая! И как только у неё кости до сих пор не переломались?»
 — Понимаю, — Франко кивнул, а потом добавил. — А что всё-таки с миссис Грейпфрут? У неё был какой-то особый случай? Почему ты её не взлюбила?
 — Не знаю, честно говоря, — Лунет всхлипнула и пожала плечами. — Мне она с самого начала казалась менее приветливой, чем все остальные. Может быть, она первая заметила моё игнорирование, и это сильно её задело? Меня бы тоже задело такое обращение... А, может быть, она с самого начала запомнила, как я приходила к той самой заброшенной школе. Это было в первую неделю моего пребывания здесь. Может быть, она как-то узнала об этом и сразу стала ко мне относиться враждебно. В любом случае, сейчас это всё неважно... Ужасно глупо.
У Франко завибрировал телефон, и Лунет вздрогнула от неожиданности так, будто её только что укусила оса. По реакции Франко она пыталась определить, что ему сообщили. Сначала лоб его нахмурился, взгляд стал сосредоточенным, потом глаза заметно округлились, а рот слегка приоткрылся, будто он решил что-то сказать, но тут же передумал. Лунет сама не заметила, как вцепилась в его рукав и начала безжалостно его трясти, приговаривая: «Что? Что? Ну что там говорят?!»
Не прошло и года, как мучительные ожидания закончились, и Франко положил трубку.
 — Нашли! — выдохнул он. Лунет была готова пуститься в пляс от радости, но вместо этого набросилась на шею Франко с победным воплем. Но спустя пару секунд она резко отдалилась и отодвинулась на пару дециметров на скамейке.
 — Гм... так что там, где её нашли? — не переставая улыбаться, но постепенно краснея, осведомилась Лунет.
 — Э... ну... — Франко был не менее смущён. — Там, где мы сказали. В заброшенной школе, на ступеньках. Нас, кстати говоря, очень благодарили. С ней ничего страшного, только небольшая травма ноги.
 — Ну так как там она оказалась? В чём всё-таки тайна? Тебе не сказали?
 — Миссис Грейпфрут передавала, что очень хочет тебя видеть сегодня в «Эликсире молодости» на чай! Хочет поблагодарить тебя лицом к лицу и всё такое... Думаю, она сама всё тебе расскажет.
 — Подожди... Ты сказал, она хочет видеть меня. А как же ты? Ты ведь звонил в полицию, — улыбка растворилась с лица Лунет.
 — В общем-то, меня миссис Грейпфрут тоже приглашала, — Франко замялся. — Но, боюсь, я вряд ли смогу прийти.
 — Как так! Почему? Нет, не то... Ты должен прийти, я тебя заставлю!
 — Боюсь, не сможешь, — Франко грустно улыбнулся. — Я уезжаю. Очень скоро, на днях. Узнал об этом утром, но не хотел тебя расстраивать, когда дошла новость про миссис Грейпфрут. Дело в том, что каким-то образом раскрылся тот факт, что в семье у меня никто не болен аллергией на выхлопные газы. До сих пор до конца не понял, как оно произошло... Но главное — нас отсюда выселяют, отдать жилищное место «нуждающимся» людям. И это правильно, я думаю. Тут не так уж и много мест...
 — То есть... ты вернёшься к себе, в Британию? — Лунет облизнула пересохшие губы. Она из-за всех сил старалась сделать озабоченное лицо, но не показывать всё разочарование, которое она испытывает.
 — Ну да. В свой старый дом. По правде говоря, он не так уж и плох. Хотя с этим не сравнится.
 — А как же Герцог?
 — Вряд ли смогу держать его в квартире, — Франко усмехнулся, но голос его дрогнул. — Придётся продать.
 — Продать... — в ужасе повторила Лунет. Ей самой захотелось расплакаться, и пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы улыбнуться (весьма натянуто и неестественно) и пожать руку. Рука Фрэнка оказалась на удивление холодной и сухой.
Франко казался спокойным, что для него было весьма странно. Только руки его слегка дрожали, и Лунет чувствовала, как сильно ему сейчас хочется пнуть рядом стоящую скамейку со всей силой. Её так и подмывало сказать: «Давай, сделай это! Пни эту чёртову скамейку, только не стой, как памятник на городской площади!» Скорее всего, — подумала она, — он не делает этого, потому что знает, что ей самой сейчас очень нелегко. Не хочет травмировать её своими эмоциональными излияниями. И от этой мысли Лунет ещё сильнее захотелось плакать.

Она лежала в кресле, закинув ноги на стол и пытаясь читать какой-то сборник детективов. По правде говоря, она сама время от времени забывала, какую книгу читает, потому что её мысли были далеко от новых, белых как снег страниц.
В самом деле, ничего особенного не было! Обычный парень с немного странными наклонностями, со вспыльчивым характером и чересчур эмоциональным нравом. Куда ни глянь, одни минусы! Лунет даже не могла сказать, что он был красив. Привлекателен — возможно. Но красив ли? Хотя, на вкус и цвет... Может быть, именно на её вкус, кто знает.
Когда Лунет смотрела на сидящих рядом мух, кровожадно потирающих лапку о лапку, ей хотелось выть от злости. Казалось, что даже мухи над ней смеются, говоря своими телодвижениями: «Ну ты неудачница! Э-хе-хе!» Когда мама одним вечером неосторожно бросила: «Почему я давно не видела твоего парня?» Лунет так сильно рассердилась, что опрокинула тарелку с ягодами и рассыпала все плоды природы на немытый пол.
Франко уехал всего два дня назад. Но Лунет могла с уверенностью утверждать, что прошло не менее двухсот. Во всяком случае, за это время она успела переделать столько бесполезных и бессмысленных дел, сколько не переделаешь за две сотни лет.
Одно утешало — она наконец-то подружилась с миссис Грейпфрут. Оказалось, что пожилая женщина никогда не относилась к Лунет так плохо, как девушка себе вообразила. На самом же деле Лунет напоминала ей покойную старшую сестру, которая, по словам миссис Грейпфрут, всегда была талантливее и во всём лучше её самой, а потому служила одновременно предметом зависти и обожания. Поэтому, глядя на Лунет, Грейпфрут всегда испытывала смешанные чувства.
Лунет пыталась связаться с Франко бесчётное число раз. Но ей никогда не удавалось застать его в сети или дозвониться по мобильному. Очень скоро её начали мучить пугающие мысли о том, что Франко мог попасть в авиакатастрофу во время перелёта в Британию.
Утром третьего дня Лунет, как и утром второго и первого дня, сидела в одной из комнат отдыха пансионата «Эликсир молодости» и беседовала с миссис Грейпфрут, время от времени нервно подёргиваясь и доставая телефон, чтобы проверить, не пришло ли сообщение с текстом, что некий абонент снова в сети.
Дверь в комнату скрипнула, и Лунет показалось, будто все бабушки и дедушки, сидящие в комнате, поднялись от удивления и восторга. Чему же ещё они могли обрадоваться, как ни...
 — Фрэнк? — Лунет обомлела напрочь, будто её глазам предстал настоящий призрак, и продолжала сидеть, не двигаясь, пока он сам не подошёл и не поднял её за локость, смущённо раздавая приветствия всем присутствующим.

 — Так ты не уехал? — спросила Лунет сразу после обретения речи.
 — Ещё как уехал! Просто успел вернуться, — Франко загадочно улыбался.
 — Но... ты же сам говорил, что тебя вытурили из Лив-тауна... Типа, у твоей мамы на самом деле нет никакой аллергии и тому подобное...
 — У мамы нет, это правда. Но как только мы вернулись — не поверишь, — Франко выдержал необходимую для должного эффекта паузу. — Она обнаружилась у меня! Несильная такая аллергия, вполне терпимая, но этого оказалось достаточно. Раньше мы почему-то этого не замечали... Но после того, как я пожил в Лив-тауне и отвык от всяких там выхлопных газов, она как будто усилилась! В общем, я вернулся, и вытурить меня не удастся.
 — Это... потрясающе! Честное слово! — Лунет взяла Франко под руку, и они побрели медленным шагом в сторону главной улицы, чтобы купить мороженного. — Знаешь, я тут подумала, пока тебя нет... Не такой уж у тебя и большой нос, это я сильно загнула. Вполне себе среднего размера. И вообще, мне кажется, что слегка горбатый нос — это даже красиво.
 — А я тоже хотел сказать, — рассмеялся Франко. — Мне всегда нравились девушки маленького роста!
 — Так что там с миссис Грейпфрут? — спросил Франко, когда они шли по главной улице с мороженным в руках. — Оказалась она всё-таки жертвой или зачинщицей?
 — Боюсь тебя разочаровать, но никакого привидения не было! — Лунет хотела развести руками, но вовремя спохватилось, иначе шарик мороженного благополучно скатился бы на асфальт. — Но история с миссис Грейпфрут, может быть, оказалась на самом деле не менее занимательной и странной. Короче говоря, оказалось, что раз в неделю она приходила в эту заброшенную школу, чтобы... потанцевать!
 — Что-то, прости? Я не расслышал.
 — Именно, потанцевать! С нашим местным сторожем (он тоже преклонных лет). Оказалось, что они оба в молодости были знакомы, всего пару дней. А потом судьба закинула их в разные концы материка. С тех пор прошло много лет, миссис Грейпфрут вышла замуж, овдовела и вдруг — раз — и встречает того самого постаревшего парнишку из прошлого, который одним-единственным разговором помог ей избавиться от отчаяния и обрести веру в себя! Потом миссис Грейпфрут призналась нашему сторожу, что всю жизнь мечтала научиться танцевать. Но жила она в бедной семье, денег на уроки не было. Шло время, она устроилась на работу, и тогда было уж совсем не до танцев. А теперь, когда дни её молодости прошли, любой учитель танцев, посмотрев на неё, только фыркнет и грубо рассмеётся, мол, танец твой закончился уже лет десять назад! Тогда сторож признался, что сам неплох в этом деле и предложил ей дать пару-тройку уроков. Но миссис Грейпфрут страшно не хотела выставлять себя на посмешище — почему-то она была уверенна, что отношение к ней у всех резко изменится, если все узнают, что она на старости лет решила заняться танцами. Сторож предложил ей заброшенную школу, куда давно никто не заходил. И туда миссис Грейпфрут с его помощью притащила свой старый проигрыватель — он был дорог ей как память. Включая его, она как будто возвращалась в прошлое, становилась снова молодой. И ей до того нравились уроки танцев, что она стала приходить в заброшенную школу каждую субботу, неделю за неделей. Но однажды миссиc Грейпфрут, спускаясь с пятого этажа (Бог знает, зачем она решила выбрать именно этот этаж — неужели думала, что с остальных музыку будет гораздо лучше слышно внизу) упала и сильно растянула себе ногу. Сторож перепугался, что ей станет совсем плохо (а здоровье у неё уже не то на старости лет), предлагал вызвать скорую. Но упрямая старушка ни в какую! Всё твердит, что никто не должен знать. Потому уговорила переночевать прямо в заброшенной школе. Спали долго, устали за день. Когда сторож проснулся, видит, миссис Грейпфрут всё ещё спит. Он испугался, что ей сделалось хуже и решил бежать за подмогой. Пока бежал (а ноги уже не те) сам споткнулся и подвернул лодыжку! Добирался до дома с гораздо меньшей скоростью. А когда добрался, полиция уже была у заброшенной школы!
 — Вот это да! — только и смог вымолвить Франко. — Обидно, что старики не очень жалуют мобильные телефоны и забывают, либо специально не берут их с собой. Так было бы гораздо проще.
 — А всё-таки жаль, что призрака не было! — немного поразмыслив, решила Лунет.
 — Ну зачем же сразу подводить черту?  — возразил Франко. — Я надеюсь, список таинственных мест Лив-тауна не ограничивается заброшенной школой и кладбищем?