Утро

Первыми в наших степных краях просыпаются терриконы. Они главенствуют над золотыми полями спелой пшеницы, над зелёными посадками, строчками прошивающие поля, над синими блюдцами озёр; лишь небо выше их. Корнями терриконы уходят глубоко в земную твердь, где залегает пластами уголь, где люди с прилежанием термитов роют норы. Говорят, в угле собрано могучее дыхание солнца. Представить невозможно, что чистый белый свет мог обратиться в чёрный жирный камень.

Однако ж утро, друзья. Вернёмся на поверхность.

Такая тишь окрест в час пред рассветом. Мелкие ночные музыканты угомонились, а птицы, преданные певцы света, ещё не проснулись. И даже лёгкий ветерок, ночь напролёт лениво шевеливший листву тополей, уснул, улёгшись средь ветвей. Покой. И чудится и мнится в ночной тиши движение хрустальных сфер: шуршание луны, бредущей сквозь редкие облака, звон белых звёзд седьмой, последней сферы.
Но чу, чирикнула, очнувшись, первая пичуга. И снова тишина. Пронзительно пропела трель синичка, ей коротко и злобно ответил воробей. И вдруг, будто повинуясь мановению невидимой палочки невидимого дирижёра, все разом запели птицы, почуяв приближение светила.

Восток светлел, и гасли звёзды восточной полусферы. И розовой, кровавой пеной забрызгала заря край неба. И вспыхнули верхушки терриконов, как поминальные свечи ушедшим под землю шахтёрам.

Над терриконами, над жёлтыми полями всплывало злое солнце, обрекая горняцкий край на жаркий тяжкий день.
Пережить бы…