фкдз1

Философский камень
 и бедный директор Зуев

Мистический триллер

Автор заранее извиняется
 за вольное обращение с понятиями
 из химии, металловедения,
эзотерики, астрологии и мифологии

Глава 1

 

Валерий Дмитриевич Зуев, имея за спиной сорок с лишним лет жизненного пути, мог теперь честно самому себе сказать, что, да! Вот дожил я до сорока (не будем уточнять, сколько лишних) лет, и имею всё. Или почти всё, о чём мечтал он в те гнусные времена, когда его походя обижали гадские пионеры-старшеклассники, а денег в семье постоянно не хватало, хотя в тогдашних магазинах ничего стоящего не водилось. А мечтал маленький Валера жить в Москве, жениться на интеллигентной женщине (желательно – из обеспеченной семьи) и стать директором. Чего – не важно, но чтобы – главное дело – солидный оклад плюс куча подчинённых. Которых можно было попенять, распечь, просто обложить директорским матом, а то и уволить на хрен. А ему чтобы – ни-ни! Ну, разве от вышестоящего какая-нибудь неприятность обвалится, но то ж вышестоящее! А это – как святое…
- Кстати, насчёт уволить, - пробормотал Валерий Дмитриевич и взял еженедельник. В принципе, он мог воспользоваться ноутбуком, планшетом или стационарным компьютером, но он не любил этих приспособлений. Вернее: директор Зуев не умел ими пользоваться даже так посредственно, чтобы вести с их помощью деловые записи, планировать встречи с мероприятиями или (это вообще уже из области нереального) посредством простой статистической программы продублировать деятельность подчинённого персонала, занятого такой нужной в наше время логистической деятельностью.
Тут кстати будет сказать, что наш герой возглавлял очень крупный склад.
- Так, уволить, - бормотал Зуев, записывая в представительский еженедельник с золотым обрезом и аналогичным тиснением на кожаной обложке реквизиты своего первого зама. Затем подумал и стал писать обоснование для увольнения. Обоснование требовалось хозяину, Владлену Тельмановичу Сидорову. Господин Сидоров являлся хозяином вышеупомянутого крупного склада вместе с несколькими другими и – что самое печальное – благоволил первому заместителю директора Зуева. И как не благоволить, если этот чёртов зам при своих тридцати с небольшим хвостиком уже имел два диплома против незаконченного высшего образования Зуева, да ещё мог похвастать хорошим знанием и компьютерной техники, и программного обеспечения. Того гляди, прыгнет данный учёный хрен на место Зуева, а самого Зуева спустят не то в обычные кладовщики, не то в эксплуатационный отдел рядовым менеджером по связям.
- Т-эк-с, - высунув язык от усердия, комментировал Зуев свои письменные упражнения, - двенадцатого числа, марта месяца сего года, заместитель директора склада Сергей Сергеевич Клямкин, во время своего дежурства, проигнорировал поставку пяти тонн арматуры диаметром 16 и двух тонн арматуры диаметром 24 постоянному клиенту нашего СК (1)  «Айрон-Сидоров» ДСК- 17 (2)  «Строй-Инвест-Брюханов». Аргументируя данный факт таким смехотворным заявлением, что во время его дежурства не работал мостовой кран. Каковой кран вышел из строя ещё в рабочее время, за три часа до окончания смены. Вопрос первый. Почему господин Клямкин не озаботился ремонтом крана своевременно? Вопрос второй. Почему господин Клямкин не мобилизовал складской автокран на базе «Фаун-моторс»? Вопрос третий. Почему господин Клямкин не договорился с нашим постоянным клиентом о минимальной отсрочке поставки арматуры? Вопрос четвёртый. Почему наш постоянный клиент отоварился вышеупомянутым грузом тем же вечером того же двенадцатого марта у нашего конкурента, СК «Стил-энд-Стил-Погосян-инкорпорейтед» (3) ?
-Хе-хе, - довольно сказал Зуев, завершая обоснование, где затронул такую нежную душевную струну своего хозяина, как нелюбовь к конкурентам вообще, а к господину Погосяну – особенно. – Теперь мы будем посмотреть, вспомнит ли свои былые приязни к Сергею Сергеевичу Клямкину наш дорогой господин Сидоров, когда я отправлю ему проект приказа на увольнение мерзавца-Клямкина на подпись?
Валерий Дмитриевич закрыл еженедельник, благодушно глянул через окно своего директорского кабинета на подведомственную территорию, освещаемую мощными прожекторами, и включил планшет. Затем вошёл в сообщество «Консерваторы России» и принялся читать свежие комментарии по поводу последнего выступления Владимира Владимировича Путина. Консерваторы Владимира Владимировича жаловали и писали всё в одобрительных тонах. Зуев также не остался в стороне, поднатужился и написал свой комментарий, используя такие модные слова как «пубертатный, эволюционистский, креационизм, аррогантный» и тому подобное. Перечитал и остался доволен, поскольку вышло и уважительно по отношению к Владимиру Владимировичу, коему Зуев приписал аррогантное (4)  высокомерие в ответ на смехотворные выпадки противников державного возрождения России под знаком реабилитированного креационизма, и уничижительно для вышеупомянутых противников, каковых злостных злопыхателей Валерий Дмитриевич обвинил в том, что они пребывают в пубертатном возрасте эволюционистского мышления.
- Чайку, что ли, попить, - спросил себя директор склада и пошёл на вторую половину своего кабинета, где имелись электрическая четырёхконфорочная с духовкой плита и большой холодильник фирмы «Индезит». По пути он посмотрелся на себя в большое зеркало и снова остался доволен. Надо сказать, что выглядел Валерий Дмитриевич прекрасно: один метр девяносто сантиметров роста при девяноста пяти килограммах веса в отлично сшитой тройке, гордо посаженная породистая голова с большими карими глазами, правильные (немного крупные) черты лица, густая тёмная шевелюра и ухоженная аспидная борода. Глядя на такого, невольно вспоминается русский богатырь, который оставил ратное дело, надел простую домотканую рубаху и босиком отправился по святой матушке Руси, чтобы делать добрые дела. Даром. А для лучшей идентификации в вышеупомянутом богатыре чисто русского православного человека необходим простой медный крест, показывающийся из-под распахнутого ворота пропотелой рубахи.
Нет, Валерий Дмитриевич тоже носил крест, но на этом его сходство с большим добрым человеком, даром делающего хорошие дела, заканчивалось. А всё потому, что в злостные добряки ему не позволяли записаться кое-какие душевные качества и это самое «почти», упомянутое в начале повествования. Упомянутое в теме, что он имеет почти всё. Так чего ж таки не достиг теперешний директор Зуев? Увы, благополучный служащий верхнего звена современной коммерческо-управленческой структуры не мог похвалиться стабильным положением на своем матримониальном фронте. Хотя ему удавалось жениться на весьма выдающихся особах. Первая жена Зуева происходила из семьи председателя Пензенского горисполкома, позже сделавшегося «одноимённым» губернатором. Второй раз Зуев женился на дочери видного подмосковного бизнесмена. Третий раз – соединил себя узами брака с некоей разведённой учёной дамой, проживающей не в хухры-мухры Расторгуевской хрущобе, а в двухэтажном доме на Новом Арбате. Этот дом построили ещё в 1907 году, о чём свидетельствовала керамическая табличка над единственным подъездом. Дом насчитывал всего четыре квартиры. Одна из квартир на втором этаже числилась за Аланом Чумаком (сам он переехал в Париж, а квартиру сдал за бешеные деньги каким-то иностранным придуркам). Другие две хазы принадлежали влиятельным столичным бандитам, все четыре квартиры были приватизированы и снести такой дом стоило бы московским властям дороже, чем они выручили бы от продажи крохотного участка даже по астрономической цене.
В общем (если сильно не привередничать), и матримониальные дела у Зуева складывались вполне удачно. И что там кивать на какое-то вредительское почти. Ан хрен!
Ну, во-первых, таки третий раз женат.
И, во-вторых, третья жена Зуева хоть и прижила с ним ребёнка, но Зуева на своей замечательной жилплощади не прописывала. А последнее время стала смотреть волком. Вернее – волчицей. И всё потому, что материально её Зуев обеспечивал вполне, но в постели – не очень. О чём Зуев неосторожно, будучи в лёгком хмелю, посетовал одному своему подчинённому, коего считал своим в доску парнем. А тот, гнида, однажды на корпоративке и вспомнил.
Да как вспомнил!
Сначала корпоративка проходила солидно, записные ораторы провозгласили тосты за здравие дорогого хозяина, успешную дальнейшую деятельность президента страны и процветание партии «ЕР». Затем пришла пора краснеть от удовольствия директору Зуеву, потому что четвёртый тост законно произносился в его пользу. Вот тут и проявился этот гадский подчинённый, которого Зуев считал своим в доску. Начал он хорошо, прошёлся по деловым качествам дорогого директора, с холуйской прямотой указал на его благородный демократизм по отношению к подчинённым, но под конец съехал в сторону. И пожелал дорогому директору (помимо прочих благ) потенции выше прожиточного минимума, чтобы тот впредь ублажал своих жён как следует и не был изгоняем ими на улицу за половую несознательность. И ещё подчинённый, наклюкавшись дармовой водки, пожурил своего начальника за тягу к бабам высокого полёта.
«Дорогой ты наш Валерий Дмитриевич! – пел якобы в доску свой парень. – Нашёл бы ты себе простую деревенскую тётку, поселился бы ты у неё в простой деревенской избе, и носила бы она тебя, настоящего директора, на своих натруженных руках до конца дней твоих, не считая, сколько раз ты её перевернул на спину, пять раз в год или всего четыре!»
Публика, присутствовавшая на корпоративке, люди всё с высшим (академическим или университетским) образованием (5) , зело веселилась. Сам тостующий собой гордился, а через неделю с горьким недоумением понял, что это была его последняя халявная водка. И всё потому, что какие на хрен корпоративки, если ты безработный? А на бирже труда не наливают…
Зуев попил чайку, посмотрел оперативный график поставок с отгрузками и поступлениями, ещё раз убедился, что ночь будет спокойной, и, перед тем как лечь спать на служебном диване, решил прогуляться по полигону. Он накинул рабочую шубу и вышел на свежий воздух. На небе показался молодой месяц, стоял лёгкий весенний морозец, шпалеры металлических контейнеров блестели инеем, там и сям лежали пуки арматур. К слову сказать, Зуев любил такие часы одиночества, когда ему выпадало суточное дежурство на «производстве», когда он вот так прогуливался по терминалу, между мостовым краном, подъездными путями и ангаром со вспомогательной техникой, и ничто не мешало его солидным благодушным мыслям о новой прибавке к жалованью, об учреждении четырнадцатой зарплаты для высшего руководящего звена и об урегулировании отношений с третьей женой. Каковая поганка, наконец, найдёт себе постоянного любовника без жилищных претензий, а его, Зуева, таки пропишет в своей новоарбатской квартире.
Гуляя, Зуев забрёл в «коридор» между стеллажами с листовым железом. И стал машинально пересчитывать его, сложенного по сорок листов и опоясанного специальной такелажной полосой.
- Одиннадцать, двенадцать, три… Чё за ёб твою мать? Куды тринадцатый комплект подевался?!
Благодушные мысли улетучились, Зуев тупо уставился в чёрный «просвет» на стеллаже, между двенадцатым и четырнадцатым комплектом, заново пересчитал «упаковки» с листовым железом, но легче ему от этого не стало. То есть, пустое тринадцатое место указывало на то, что один комплект пропал, а не был переложен на другой конец стеллажа.
Зуев рванул в будку охраны.
- Калян, мать твою, а ну, проснись! – заорал он, распахивая дверь «сторожки» пинком ноги.
- Ась, чевось?! – закряхтел Калян, ветеран советского МВД и теперешний штатный охранник СК «Айрон-Сидоров».
- Ась! Чевось! С восьми до одиннадцати никто не въезжал – выезжал?!
- Утра или вечера?
- Вечера, чтоб тебя!
- Так нет же, Валерий Дмитриевич. Вот и журнал, да вы сами разве пропустили бы такое дело…
- А где, чёрт побери, комплект с листовым железом под номером тринадцать? Я же сам утром следил за разгрузкой вагона, и я твёрдо помню: ни один комплект ещё не ушёл ни по товарной накладной, ни за наличку. А? Что?!
- Так я ж откуда знаю? Все машины, что днесь въезжали – выезжали, были соответственно сопровождены. А после конца смены так никто и никуда. Да вы и…
- А ну, включай запись видеонаблюдения! Так… Так… А это что за хрен? Чё это он на такси после работы приезжал?
- Так это Авдюха Блинов, наш завсклад номер пять. Он бумажник в своей конторке забыл, вот и попал в лишний расход на такси.
- Ну-ка, ну-ка, - забубнил Зуев, переключаясь на разные камеры. Первая наружная камера зафиксировала приезд Авдея Блинова, заведующего пятым складом, на такси к воротам СК в 9 часов вечера 17 минут. Та же камера запечатлела его вход в домик охраны. Вторая камера, установленная на этом домике внутрь терминала, проследила путь Авдея от «сторожки» до площадки со злополучными стеллажами. Затем Авдюха «выпал» из наблюдения, но появился уже на выходе из своеобразного коридора, образованного стеллажами.
Зуев машинально отметил время: 21.21 и 21.23. Ну, да, скорым шагом так и получалось миновать этот чёртов коридор.
Затем Авдей Блинов повозился с замком своей конторки, прилепившейся к зданию пятого склада, вошёл в конторку и вышел. И проделал тот же путь, по которому он пришёл к своему складу, но в обратном порядке. В этот раз, правда – Зуев снова отметил время – Авдею понадобилось четыре с половиной минуты, чтобы пройти между проклятыми стеллажами.
- Ну, и что? – спросил себя Валерий Дмитриевич.

Глава 2

Месяцем раньше, 23 февраля, Авдей Блинов оттягивался в подпольном казино у тёти Паши. Тётя Паша, многодетная московская цыганка, крутила рулетку, держала два стола для картёжных игр и десять одноруких бандитов. Во времена позднего застоя тётя Паша получила четырёхкомнатную квартиру улучшенной планировки в Новом Косино. Там она и жила, якобы работая уборщицей во втором трамвайно-троллейбусном парке, но большей частью упираясь на нивах гадания и попрошайничества. Когда наступила демократия, тётя Паша занялась наркотиками. А потом вкатилась в игорный бизнес. Детей она поселила у двоюродной тётки в Михайлове Рязанской области, а сама плотно сидела на своём предприятии. При этом игорное заведение тёти Паши всегда считалось незаконным. Сначала, когда в России играли все и везде, она просто не платила налоги. Теперь, когда игорный бизнес в Москве приказал официально долго жить, тётя Паша ушла в законное подполье. Однако ни тогда, ни теперь она не имела никаких проблем ни с правоохранительными органами в целом, ни со своим участковым в частности. Как это у тёти Паши получалось – Бог весть, одно несомненно: Авдей Блинов, очень приличный двадцатипятилетний служащий СК «Айрон-Сидоров», почти непьющий и совсем некурящий, пунктуально отправляющий свои служебные обязанности, всегда хорошо одетый и подстриженный, был тайным игроманом и все свои доходы спускал в вышеозначенном казино. Больше того: он успел задолжать сто тридцать две тысячи одному бандиту, занимающемуся ссудами под крокодильские проценты, продать автомобиль, подарок родителей ко дню окончания второго технологического университета, и заложить однокомнатную квартиру бабуси, наследником коей он являлся.
В общем, в тот день, в день Защитника Отечества, когда пьяные ветераны двух Чеченских войн палили салюты и били друг другу морды, Авдей Блинов разогревался на кухне тёти Паши, деланной под бар. В кармане у него лежало семьсот тысяч рублей, деньги, взятые у другого ссудного бандита под залог квартиры, которая стоила раз в пять больше. В тот памятный поздний вечер Авдей, неглупый, в общем, малый, планировал раз и навсегда поправить свои дела. Тётя Паша, наливая ему дрянной самогон под видом марочного виски по триста рублей за сто граммов, подбадривала постояльца:
- Молодец, соколик! Ничего не бойся и всё у тебя выгорит! Я чую возле тебя большую удачу, она полыхает своим добрым жаром прямо в мои старые очи, и они наполняются слезами радости за тебя, мой сладкий! На, вот, выпей ещё и иди за рулетку, пока там есть свободные места… Что, сдачу с тысячи? Ай-я-яй! А ручку тётеньке за добрые слова позолотить? Вот, спасибо! Ну, иди с Богом!
Тётя Паша чуяла у этого никчёмного фрайера большие деньги и уже распорядилась насчёт него. И Авдею предстояло либо проиграть деньги за безвыигрышными столами (или игорными автоматами), либо быть опоенным подручными тёти Паши, после чего деньги снимались с клиента «по-честному». В том случае, если клиент не опаивался, ему позволяли выйти, затем глушили где-нибудь на стороне и так далее. Частью «дохода», правда, при таком варианте отъёма денег, приходилось делиться с полицейскими, которые всегда оказывались там, где их не ждали.
Но Авдей ничего такого не подозревал, он начал с рулетки, поставил сразу на чёт, красное и число. Чёт выиграл, остальные ставки сдохли, и в общем итоге Авдей проиграл свои первые (за этот вечер) четыре тысячи. Затем Авдей постоял «вхолостую» и, когда два раза подряд выпал чёт и четыре раза подряд красное, поставил сразу на то и другое. И выиграл.
- Пошло, блин, пошло, - неслышно пробормотал он, мысленно (и совершенно искренно) благодаря тётю Пашу. Вот такими ослами, к слову сказать, бывают игроманы.
Авдей снова понаблюдал игру, снова поставил на одинарный выигрыш, снова выиграл и решил рискнуть на числе. Он поставил на любимую десятку сразу пятьдесят тысяч и, разумеется, крупье снёс его ставку в свою пользу.
«Перестоял! – мысленно ахнул он. – Надо было менять игру, когда пошло, а я… Ну и мудак же я!»
Авдей, сетуя на собственную глупость с жадностью, подсел к играющим в банчок. Дождался своей карты, судорожно сглотнул – ему пришёл туз – и решил сыграть на всё. Банкир сдал ему семёрку, себе к шестёрке добавил девятку, потом восьмёрку, перебрал и Авдей снова выиграл.
«Пошло, пошло!» - возликовал он и пошёл сразиться с игорным автоматом, благо за одним имелось свободное место.
На игорных автоматах Авдей спустил тридцать тысяч и перешёл в комнату, где резались в макси-покер. Эта разновидность покера весьма преуспела последнее время, потому что играли всей колодой (пятьдесят две карты) плюс непременный джокер. И за стол могло сесть до семи игроков. Менять при этом разрешалось до трёх карт. Метались карты вручную, так как тётя Паша не любила тратиться на такую передовую «оргтехнику», как автобанкомет или shuffle-machine (6) . За этим столом карты сдавал здоровенный одноглазый цыган, двоюродный брат тёти Паши и ему причиталась десятина с каждого выигрыша.
Авдей дождался завершения партии и сел шестым рядом с каким-то карликом – не карликом, пигмеем – не пигмеем.
- Гном я, гном, - процедил сквозь зубы сосед. – И чему вас, долбоёбов, в университетах учат… Ведь пигмеи – это экваториальная Африка, где всякий житель чернее гуталина, а карлики отличаются физиономическим уродством из-за их неправильного гормонального развития…
- Простите, - пробормотал Авдей и поднял карты. Занятый всепоглощающей идеей поправить свои дела, он не обратил никакого внимания на оригинальное заявление мелкого проходимца, одетого вполне прилично, если не считать какого-то смехотворного колпака на голове, украшенной донельзя странными ушами. Как не обратил внимания на тот факт, что мелкий прочитал его, Авдея, мысли. Тем не менее, поднимая карты, Авдей мельком подумал:
«Чья бы корова – о физиономическом-то уродстве…»
Да, сосед выглядел ещё тем «красавцем»: помимо невероятных волосатых ушей он имел ужасный нос, огромный рот, замкнутый тонкими искривленными губами поперёк всего жутко морщинистого лица, пронзительные глазки под неестественно мохнатыми бровями и бороду непонятного цвета, заткнутую за воротник дорогой рубашки бирюзового цвета в золотую искру.
- Мудак, - буркнул сосед и стал «выдавливать» свои карты. Авдей машинально скосил глаза, но ни хрена не увидел. Свои карты он поднял в двух ладонях, моментально срисовал комбинацию и положил их рубашками вверх.
- Господа, кому менять карты? – гнусавым голосом поинтересовался банкомет. – Господа, делаем игру. Первоначальная ставка по обоюдной договорённости – пять тысяч наших замечательных российских рублей. Па-пра-шу!
- Продолжаю при своих, пять в кассу, - пробурчал первый игрок.
- Мне две… э… пас! – не поддержал «темы» второй.
- Две… пять в кассу, - торопливо проговорил третий.
- Одну… увеличиваю… десять!
- Дайте три… поддерживаю! – разродился «гном».
«Ну и хмырь, - мысленно прокомментировал действия соседа Авдей, - взял три новые карты и рискнул поддержать на десяти тысячах…»
Сам он менять не стал, потому что имел приличную комбинацию, и тоже поддержал. Игра пошла. Авдей исподлобья разглядывал соперников, пытаясь определить, кто из них блефует, и ему казалось, что блефуют все, кроме «гнома».
- Меня, между прочим, Петей кличут. Пётр Иваныч я, понял? А фамилия моя – Гмуров (7) .
- Да мне по барабану, - машинально возразил Авдей и снова поддержал. На этот раз двадцатку. Банкомет бесстрастно следил за игрой, а в ответ на переговоры между Авдеем с его соседом даже не насупил свои смоляные брови. Хотя посторонние разговоры за зелёным сукном не одобрялись.
«Открыться, что ли?» - пришло в голову Авдею. В кассе собралась приличная сумма, а своих там было тридцать штук. То есть, столько можно было потерять. Плюс взнос за вскрытие. Пока.
Тем временем господин Гмуров поддержал тридцать, и Авдей решил открываться, пока его не высосали на блефе. Но не успел Авдей сказать своё слово, как его сосед показал ему свои карты и Авдей замер. Да и то: гном имел три короля и джокера.
«Вот, зараза!» - ухнул он про себя и спасовал. А потом чуть не взвыл от запоздалого раскаяния.
«Нет, ну на хрена я это сделал?! – мысленно бесновался он, оставаясь с виду совершенно невозмутимым. – Ведь не мог я подглядеть карты у этого хмыря, ведь, наверняка, показалось!»
- Когда кажется – крестятся, - возразил сосед и снова показал карты. Да – три короля и джокер. Тем временем второй игрок загнул сотню. Третий поднял до двухсот, а гном как-то резко изменился в лице. Он полез в бумажник, суетливо порыскал в нём пальцами и неслышно попросил Авдея: - Дай сто штук, вскрыться не с чем!
«Ага, сейчас, разбежался! – злорадно мысленно ответил Авдей. – К тому же по правилам не положено!»
Он выжидающе глянул на здоровяка-цыгана, но тот или сделал вид, что не услышал «гнома», или действительно не услышал. Не услышали просьбу пресловутого Петра Иваныча и остальные игроки.
- Да ты только согласись дать мне сто штук, и никто ничего не увидит! – взмолился сосед Авдея, тряся своим идиотским колпаком. – Ну?! Банк пополам!
«Чёрт с тобой, согласен! – неожиданно подумал Авдей. – Но как?..»
 «А вот это не твоя забота», - мысленно возразил господин Гмуров, вскрылся и сгрёб с середины зелёного стола ворох денег. Затем отстегнул цыгану десятину и слез со своего стула. Авдей непослушными руками открыл бумажник и, почти не удивляясь, не досчитался ста тысяч.
- Ну, ни хрена себе, - пробормотал он и также покинул стол.
- Сейчас самая пора поставить всё на зеро, - вякнул через плечо «гном» и вошёл в комнату с рулеткой. Авдей сомнамбулически проследовал за так называемым Петром Иванычем. Пётр Иваныч поставил на самую дорогую тринадцатую лунку, крупье кинул шарик против вращения колеса, тот попрыгал-попрыгал и замер под чёртовой дюжиной. Реакция последовала адекватная: по комнате прошёлся гул, минуту спустя всё игорное заведение тёти Паши прекратило функционировать, а сама хозяйка кинулась собирать причитающуюся «победителю» сумму.
- Ай, молодец-удалец! – визгливо причитала она, кидая деньги в коробку из-под палёного французского шампанского. – Ай, разорил ты тётю Пашу! Но мы последнее с себя снимем, но марку заведения не уроним! Правильно я говорю, гости мои дорогие?
Тётя Паша зыркала по сторонам своими вороватыми цыганскими глазами, публика одобрительно шумела, а подельники тёти Паши привычно готовились к очередному гоп-стопу.
- Вот, бери, родной! – причитала тётя Паша, с облегчением засекая правильные телодвижения своих «работников» в сторону выхода из заведения. – Режь меня без ножа! На, последнее забирай!
Цыганка сунула господину Гмурову коробку, тот её встряхнул и сказал:
- Однако тридцати тысяч не хватает, ну да хрен с вами!
Он снова тряхнул коробкой, кинул в толпу немного денег на пропой, взял Авдея за руку и…

Глава 3

Сначала Авдей почувствовал обжигающий холод, потом его обдало нестерпимым жаром, но вскоре внешняя среда нормализовалась, и завсклад номер 5 обнаружил себя в какой-то уютной комнатке, обставленной со старомодной затейливостью. Кругом стояли плюшевые креслица, пуфики, возле стены с ковром располагалась кровать с резными спинками, у окна, завешенного сплошной бархатной шторой имелся торшер под матерчатым абажуром с драконами, а дополняли меблировку пузатый буфет из тёмного дерева и круглый ломберный стол, окружённый тремя стульями с прямыми высокими спинками. На потолке красовался светильник в виде керамического кораблика. Авдей повертел головой по сторонам и увидел Петра Иваныча. Тот успел разоблачиться, имел на себе халат с райскими птицами до пят, прежний выходной колпак и бороду по пояс, которую он выпростал из-под рубашки с галстуком поверх халата. Пётр Иваныч сидел на пуфике и считал деньги, которые он вывалил из коробки себе на колени.
- Однако семь лимонов с мелочью, Авдей Степаныч, - пробормотал «гном» и подмигнул молодому человеку.
- Ты… вы… кто? – с трудом ворочая языком, спросил завсклад номер 5. Он заворожено смотрел на кучу денег и прикидывал размер обещанной половины.
- Я же сказал: гномы мы, гномы. Пётр Иваныч я, Гмуров. Раньше преподавал теорию полиморфизма кристаллов в геологоразведочном институте, теперь служу в ломбарде у господина Шенкеля консультантом по драгоценным и полудрагоценным камням. А что? Оклад сдельный, график работы – свободный.
- Гномы… господина Шенкеля… полудрагоценным камням… - продолжил тормозить Авдей. – А…
- Как обещал – ровно половину, - предупредил вопрос Пётр Иваныч и сунул Авдею ворох денег. – Три лимона пятьсот тысяч и семьсот пятьдесят два рублика. Каково?
- Так вы колдун? – принимая трясущимися руками охапку денег, осведомился Авдей. – Или волшебник?
- Вот ты дебил! – завизжал Пётр Иваныч, спрыгивая с пуфика и начиная бегать по комнате. – Я же сказал – гном я, самый обыкновенный гном! Бывший доцент кафедры кристаллографии! Теперь консультирую господина Шенкеля!
- Да… а как же это… эти… чудеса, которые… э?
- Ты что называешь чудесами, балбес? – неожиданно успокоился и сел в креслице Пётр Иваныч. Он спрятал свои деньги в буфет, а Авдею презентовал плотный поместительный пакет, чтобы тот убрал в него разваливающуюся бумажную кипу.
- Ну, это, когда читаешь мысли, берёшь взаймы сто штук, не трогая чужого бумажника, а потом ставишь на зеро и выигрываешь. А?
Завсклад номер пять слегка очухался и даже рискнул присесть на стул возле ломберного столика.
- Да какие это чудеса? – взмахнув бородой и короткими ручками одновременно, коротко хохотнул гном. – Вот когда ты берёшь из стабфонда десять миллиардов долларов на развитие нано-технологий, и они – целых десять миллиардов долларов! – почти бесследно растворяются в воздухе, вот это – чудеса (8) ! А ты говоришь – мысли. Смешно даже слушать…
- Да, но это тоже не из обыденной практики – вытаскивать деньги из бумажника с помощью одной только мысли, - совсем уже оклемался Авдей. Он с интересом разглядывал собеседника и комнату.
- Всё, что не является обыденной практикой, однако материально по своей сути, – имеет материальное же объяснение, облечённое в научную форму разной степени сложности, - туманно пояснил гном и, не вставая, соорудил из ничего бутылку «Блэк Хорса» и стакан. – Выпьешь?
- Выпью, - невольно сглотнул Авдей и почувствовал, как в его свободной левой руке (в правой он держал пакет, набитый деньгами) появился пустой стакан. Стакан самопроизвольно наполнился аппетитного цвета жидкостью, по комнате распространился приятный запах.
- Нормально получилось, - пробурчал Пётр Иваныч, - а то в прошлый раз подсунули палёный…
- К-как подсунули? – снова растерялся Авдей.
- Молча. Да не бери ты в голову! Пей, забирай деньги и проваливай. Некогда мне смотреть на твою глупую рожу – у меня дел по горло.
- А поговорить? – искательно произнёс Авдей.
- О чём?
Спросив, гном соорудил тем же способом бутерброд величиной со свою голову и принялся аппетитно им чавкать. Потом, глянув на гостя, сотворил и ему бутерброд, но поменьше.
- Ну, о разном. Вот я бы хотел…
- Спрашивай, чёрт с тобой, - моментально врубился бывший доцент.
- На хрена вы нас это, телепортировали? – задал первый вопрос Авдей. – Что, нельзя было ногами уйти от тёти Паши? За участие в игре мы заплатили, она вам недодала кучу денег, так…
- Мудак. Так бы дала нам тётя Паша свалить с семью миллионами. Что, ещё ни разу по голове не получал, когда уходил от неё с выигрышем?
- А я никогда у неё и не выигрывал, - развёл руками Авдей. – Но чего ж она тогда пела о какой-то марке заведения, которую она не уронит?
- А ты слушай больше.
- Да, но если – как вы утверждаете – тётя Паша занимается примитивным грабежом, значит она опасная женщина? – продолжил расспросы дотошный завсклада номер 5. – И что нам толку было телепортироваться, если она нас всё равно найдёт?
- Не найдёт.
- Что, эта комната где-то в…
- В Москве комната, а не где-то, - раздражённо огрызнулся Пётр Иваныч. – Улица Пречистенка, дом 6. Квартира номер 12, двухкомнатная, с раздельным санузлом, полезная площадь сорок пять квадратных метров, маловата будет, однако в центре. Я эту квартиру, можно сказать, купил за бесценок, ещё в середине 90-х. А до этого жил в аспирантской общаге в Лефортово. Вот намаялся, было время!
- Так что ж тебя… вас… нас… тётя Паша не найдёт на какой-то Пречистенке? – удивился Авдей.
- Я сделал так, что она уже и не вспоминает обо мне, - ухмыльнулся гном.
- И обо мне?
- Соответственно.
- И ещё я чего не пойму: ты такой умелец на все руки…
Авдей невольно перешёл на «ты».
- …А как вскрываться своих денег не хватило, сунулся ко мне занимать? Что, не мог материализовать недостающую сумму так же, как материализовал вот это?
Авдей помахал полупустым стаканом.
- Можно было, но вдруг бы мне подсунули фальшивые деньги, - пожал плечами Пётр Иваныч. – Ведь дело тёмное. А у тёти Паши за фальшивые деньги знаешь, как бьют?
- Дела! – только и произнёс Авдей. – Но на хрена ты вообще припёрся в казино?
- А ты на хрена туда шастаешь?
- Ну…
- Вообще-то я учёный, - раскололся гном, выпивший третий по счёту стакан виски. – Времени у меня свободного навалом, знаний – тьма, изыскательского опыта – вагон и тележка. А ещё я очень трудолюбивый. Вот я и маракую в своей лаборатории от нечего делать…
Гном повёл рукой, и маленькая уютная комнатка неуловимо преобразилась в лабораторию. И это оказалась совершенно невероятная лаборатория, поскольку здесь царил средневековый антураж с «вкраплениями» самых передовых технологий. Так, на верстаке из морёного дуба рядом с медной ступой лежал изящный лэптоп, придавленный увесистым пестиком. Над верстаком свисала керосиновая лампа, смутно освещая лишь небольшое пространство между каменным сводом и полом лаборатории. Пол был покрыт грубой плиткой, три стены помещения – скорее всего, подземного, – имели ниши, где стояли емкости, наполненные разноцветной жидкостью. В жидкостях плавали какие-то безобразные «предметы». Между нишами стояли всевозможные шкафы, этажерки и современные сейфы. Четвёртую стену лаборатории закрывал универсальный стеллаж с разновеликими отделениями. Там же стоял полированный письменный стол, оборудованный мощным электрическим светильником. Пространную столешницу занимали два микроскопа, предметная подставка, сканер, принтер, и монитор компьютера устаревшей модели. На полках стеллажа располагались разновеликие реторты, колбы, держатели с пробирками и прочая лабораторная дребедень.
- Я не понял – а где здесь выйти? – потерянным голосом поинтересовался Авдей.
- В туалет? – уточнил Пётр Иваныч, оказавшийся верхом на стуле возле письменного стола. Авдей же дурак-дураком торчал возле верстака.
- Да, нет, вообще, - промямлил он.
- Да никак! – зверски захохотал бывший доцент. – Я решил тебя замуровать… Нет, замариновать! Вот у меня как раз подходящая для тебя баночка!
И Пётр Иваныч, чьё настроение менялось резко без всяких на то причин, выкатил из-под письменного стола увесистый баллон с широким горлом.
- Да ты чё, в натуре! – перепугался Авдей. – А я ведь тебя выручил, целых сто штук одолжил своевременно!
- Ведь верно, - спустил пар гном. – Ладно, не трепыхайся, сядь на верстак и слушай. А то тут торчишь, изобретаешь-изобретаешь, а поговорить не с кем. Но ведь распирает?
«А давеча бухтел, чтоб проваливал, потому что недосуг», - вспомнил Авдей и присел на верстак, предусмотрительно не заглядывая в ступу.
- Давеча – не таперича, - буркнул гном. – Значит так: нумерологию знаешь? О сфиротах слышал? С Филоном знаком (9) ?
- Я?! – удивился Авдей. – Я и слов таких не знаю. Поэтому ты, того, очень популярно. Или я лучше пойду?
- Сидеть! – рявкнул Пётр Иваныч. – Тем более, я решил попробовать с твоей помощью одну штуку…






 (1) Складской комплекс





 (2) Домостроительный комбинат





 (3) Iron, steel – железо, сталь





 (4) Вообще-то arrogant и есть высокомерный





 (5) Сейчас для любой менеджерской работы требуется высшее образование, а так как в Москве уже нет простых институтов, одни только университеты с академиями, а с колледжем вас к складской деятельности (ну, разве что водить электрокар) не допустят, то…





 (6) Аппарат для механического тасования карт





 (7) Гномов ещё называют гмурами





 (8) Когда в 2008 году начали делить стабфонд, Анатолий Борисович первый получил вышеуказанную сумму на развитие вышеуказанной отрасли науки. А затем – спустя шесть лет – господин Чубайс таки отчитался и за деньги, и за проделанную работу. В общем, нано-технологи с гордостью доложили, что изобрели такой композитный блок (размером с два обычных кирпича), из которого теперь не страшно строить плотины для любых гидроэлектростанций. Стоит, правда, один такой блок дороговато (почти восемь тысяч долларов), однако ж Анатолий Борисович ещё не умер? И деньги в государственной казне ещё не перевелись. Ну, чтобы финансировать процесс приведения стоимости блока в соответствие с реальным прейскурантом на строительные материалы





 (9) Сфироты – символы на Древе Жизни. Древо Жизни – сущность устной традиции Кабаллы. Филон Александрийский (25 до н.э. – 50 н.э.) – иудейско-эллинистический религиозный философ