встать на перекрестке окончание

                Дебаты



- Слово предоставляется прокурору, - огласила судья.

Прокурор встала и монотонным голосом произнесла: «Я полностью поддерживаю предъявленное Федорчуку обвинение. Доказательства, исследованные в ходе судебных заседаний, свидетели и материалы дела, полностью изобличают подсудимого Федорчука в совершении умышленного убийства из хулиганских побуждений».

Суть выступления обвинителя сводилась к следующему: в обвинительном заключении все написано правильно, а позиция подсудимого и его защитника - стремление оправдать очевидное преступление.

В заключение прокурор сказала.

- Считаю, что действия подсудимого квалифицированы органами досудебного следствия правильно, вина его доказана в полном объеме. С учетом всех обстоятельств по делу, тяжести содеянного, общественной опасности прошу признать Федорчука виновным в совершении умышленного убийства из хулиганских побуждений и в злостном хулиганстве. По совокупности преступлений прошу назначить наказание в виде пятнадцати лет лишения свободы.
 
По залу пронесся вздох, кто-то шепнул: «Пятнадцать».  Федорчук обвел безумным взглядом присутствующих и опустил голову. В голове  набатом звучало: пятнадцать … пятнадцать лет.

- Слово предоставляется адвокату Пушкареву, - объявила судья, продолжая что-то писать за столом.

Михаил Андреевич поднялся и, оглядев зал, прокашлялся. Сколько он не выступал, волновался каждый раз как школьник перед первым экзаменом.

Казалось бы, с таким  адвокатским стажем выступление должно быть делом обыкновенным, но как он ни пытался  себя успокоить перед дебатами, ничего не получалось. В зале наступила тишина, все смотрели на адвоката, судья  подняла голову, и Михаил Андреевич начал.

- Картина, которую перед вами демонстрировал прокурор, поражает отсутствием ярких красок, нет даже полутеней - все в черном цвете. Художник использовал в качестве краски преимущественно уголь, поэтому картина вышла совершенно неестественной и безжизненной. Я предлагаю вашему вниманию другую картину, в ней была использована вся палитра. Вы убедитесь! Какие сочные и яркие (масло!) краски, и как много солнечного света! Прежде чем сравнивать мастерство художников, выслушайте меня и постарайтесь понять. Если хватит  вдохновения и душевных сил, смогу предоставить вам истинную картину произошедших событий на основе анализа доказательств, установленных в ходе судебного разбирательства.

Прокурор слегка усмехнулась.

- Эта сложная задача, - продолжал Михаил Андреевич, стараясь не смотреть на обвинительницу, - к сожалению, следователь и государственный обвинитель, в общем-то, не утруждали себя полным и всесторонним исследованием, поэтому и не замечали тех незначительных, на первый взгляд, обстоятельств, которые, как маяки, сообщают нам о действительных событиях. Не ищите их на поверхности, они сокрыты толщей субъективных мнений очевидцев, свидетелей преступления - поэтому и остались незамеченными. Моя задача также очень ответственна, ведь в анализе содержится основа для объективного приговора, а значит, будет справедливо решена судьба моего подзащитного, судьба его детей и семьи, а главное, восторжествует правосудие - основная цель всех участников судебного процесса. К великому сожалению, следствие не смогло установить всех деталей тех трагических событий - для этого требуется особый дар, способность увидеть зерна истины в многообразии фактов и явлений, в многословии свидетелей. И не захотело - для этого требуется недюжинная смелость, напряжение мысли и ума.

В результате родилось обвинительное заключение, из которого следует: озверевший от своей безнаказанности и вседозволенности подполковник милиции, в пьяном безумии лишает жизни ни в чем неповинного человека и устраивает дебош в общественном месте.

Михаил Андреевич уже не обращал внимания на усмешки прокурора.

- Скажу откровенно, именно такое впечатление сложилась у меня, когда я впервые прочитал обвинительное заключение. Но первое впечатление, как правило, обманчиво, поэтому давайте внимательно проанализируем показания  свидетелей и подсудимого, подвергнем исследованию все доказательства. И тогда мы поймем, как разворачивались события.

Итак, что же произошло в тот день, девятого марта 2009 года, в пивном баре?
Вначале ничто не предвещало такой трагической развязки.

 В тот день посетителей практически не было, кроме Резуна Владимира, который на протяжении нескольких лет неоднократно посещал бар и был, как говорили работники заведения, его завсегдатаем. Он с двух часов дня находился в баре, развлекал работников, шутил с ними,  пил пиво и коньяк.

Примерно в шесть часов вечера в заведение зашли два обычных и ничем не примечательных посетителя, один из них был одет в спортивный костюм. Присев за столик возле выхода, они заказали спиртное.

Через время один из них, Федорчук, заказал две порции мяса на кости, салат из овощей и гарнир из картошки.

Спустя полчаса официант-стажер Армаш принес заказ, но Федорчуку мясное блюдо не понравилось, и он попросил его заменить.

Обратимся к показаниям Федорчука.

Суть показаний могу кратко сформулировать следующим образом: персонал заведения игнорировал просьбу и попросту не обращал внимания на посетителя. Приготовленное блюдо напрасно ждало замены. Подсудимый и его знакомый Иван Тарасенко еще в течение часа находились за столиком. Намереваясь покинуть бар, Федорчук подозвал Безбородько и попросил  счет. Ознакомившись, тут же предложил исключить стоимость блюда, к которому не притрагивался, но бармен заявила: в заведении так не принято!

Как тут не вспомнить показания свидетеля Лесник: персонал в работе придерживается принципа «клиент всегда прав».

Федорчук продолжает настаивать и просит вызвать директора. Бармен вновь отказывает и в категорической форме заявляет: «Из бара не выйдешь, пока не оплатишь в полном размере». В этот момент товарищ Федорчука начинает уговаривать: «Не спорь, заплати, сколько просят, и пойдем по домам».

 Но мог ли Федорчук согласиться?  Мог ли старший следователь по особо важным делам признать поражение в присутствии своего друга, перед барменом, особенно тогда,  когда знал, что прав? Мог? Конечно, нет! Негодуя на Тарасенко, который вместо ожидаемой поддержки предложил не связываться, Федорчук прогоняет его и остается в баре один.

Конфликт с этого момента разгорается с новой силой.

 Безбородько повышенным тоном опять требует полной оплаты. Вновь Федорчук просит вызвать директора и опять слышит: «Не выйдешь, пока не оплатишь, как положено!».

 Федорчук пытается выйти на улицу, но бармен, схватив за одежду, удерживает его, а в этот момент Армаш закрывает входную дверь на ключ. С этого момента Федорчук понимает - он в западне.

Остался последний способ: вызвать милицию. «Нет!» - слышит в ответ. Просит разрешения позвонить, и снова: «Нет!».

В этот момент к нему обращается ранее незнакомый человек, такой же посетитель бара, как и он, и требует произвести оплату, иначе - «живым не выйдешь!».

Что конкретно в тот момент говорил пострадавший, Федорчук не помнит, но смысл сказанного сводится к следующему: «Если не заплатишь, из бара живым не выйдешь».

 Федорчук говорит: «После этого у меня возникло чувство тревоги». Что происходило потом, он не помнит, а когда очнулся, увидел лежащего на полу мужчину в луже крови.

Что же говорят очевидцы тех событий? Обратимся к показаниям Безбородько. Она свидетельствует: подсудимый и Тарасенко зашли в помещение бара, будучи в нетрезвом состоянии, поэтому сразу показались подозрительными. Она предложила заранее оплатить заказ. Не дождавшись предварительной оплаты, официант принес на подносе все, что хотели посетители. Они ели и пили. Потом один из них внимательно ознакомился с принесенным счетом, но за мясное блюдо (якобы слишком жирное), платить отказался. В ответ она потребовала: «Вы должны заплатить!».

Федорчук стоял на своем, но она продолжала настаивать на полной оплате. Подсудимый стал повышать голос, она в ответ: «Из бара не выйдете, пока не рассчитаетесь». Он требовал вызвать милицию, но воспользоваться телефоном она не разрешила, после чего произошел конфликт с Резуном.

Я убежден, что Безбородько говорит неправду и сообщает вымышленные факты.
 Во-первых, она настаивает: Федорчук и Тарасенко имели подозрительный вид, поэтому им было предложено заранее оплатить заказ. Во-вторых, утверждает: Федорчук съел все, а потом отказался платить, возможно, по причине отсутствия денег или алкогольного опьянения.

Анализ этих показаний позволяет прийти к следующему выводу: Безбородько скрывает свои неправомерные действия  по отношению к Федорчуку и хочет представить дело таким образом, что персонал действовал правомерно, а Федорчук - нет. В своих показаниях бармен искажает действительные обстоятельства в свою пользу.

Одним словом, Федорчук блюдо употребил, следовательно, оно было качественным, причина отказа от оплаты заключалась в нежелании платить (якобы из хулиганских побуждений!). Не зря, мол,  посетители показались  ей подозрительными!

Федорчук, его приятель Тарасенко и официант Армаш не подтверждают показания Безбородько. Лукавит бармен! Неправду она говорит. Никаких подозрений не было, и рассчитаться заранее никто не предлагал. Федорчук имел деньги для полной оплаты, что полностью нашло свое подтверждение в ходе следствия. Он не желал платить по другой причине: мясное блюдо было некачественным. Спор возник как раз в связи с этим.

То же самое подтверждает и свидетель Тарасенко: подсудимый не притронулся к мясу, позвал официанта и предъявил претензии, вскоре подошла женщина-бармен; она не согласилась с клиентом и настаивала на оплате. Показания Безбородько опровергаются протоколом осмотра места происшествия и показаниями следователя Бычкова, проводившего  осмотр.  Мясное блюдо осталось нетронутым в тарелке.

 Более того, Безбородько и Мальцева подтвердили: в тот день в качестве понятых они участвовали в осмотре места происшествия и подписали протокол. В суде они заверяли: в протоколе осмотра отражено все правильно, именно так, как в действительности.

Невозможно с точки зрения здравого смысла и логики представить ситуацию, при которой посетитель бара просто так, без видимой причины вдруг отказывается платить. Деньги у Федорчука были – факт бесспорный! Сотрудники следственного управления (сослуживцы подсудимого), допрошенные в суде, настаивали: подобная ситуация в отношении следователя Федорчука полностью исключается.

Ваша честь! Наш житейский опыт и представления разве не исключают подобную ситуацию? Директор бара Лесник уверяла нас: необоснованного отказа от оплаты не бывает. В противном случае официант обязан заменить блюдо.

 Конечно, бывает и другое: лицо без определенного места жительства заказывает пятьдесят грамм водки, быстро употребляет и сразу же убегает, не заплатив. Но ведь это совсем другая ситуация! Показания бармена противоречат не только здравому смыслу, но и обстоятельствам дела.

Эти показания нелогичны и надуманны, они продиктованы стремлением показать: её действия правильные и правомерные, а претензии Федорчука необоснованные. Безбородько хочет представить события таким  образом: мол, Федорчук, будучи в нетрезвом виде, из хулиганских побуждений отказался платить и затеял конфликт, в ходе которого убил человека.

Почему она настаивает? Почему столь категорично не согласны Федорчук и Тарасенко? Ответ находится на поверхности. Безбородько хочет оправдать себя и всем показать: она не создавала предпосылки для грядущей трагедии и не подталкивала Федорчука к совершению преступления, а Резуна к гибели.

 Настойчивость Безбородько приводит к твердому убеждению: драматургом этой трагедии явилась именно она. Конечно, это не уголовное преступление и к ответственности ее привлечь невозможно, как нельзя оправдать Федорчука, но именно Безбородько дергала за невидимые нити конфликта, с её участием был написан сценарий драмы. Вот почему Безбородько дает неправдивые показания. Она же не выполнила законные и справедливые требования клиента, который «всегда прав». 

Далее события начали развиваться стремительно: Федорчук остался в одиночестве и видит: Безбородько разговаривает с каким-то мужчиной, и речь шла о нем, бармен показывала рукой в сторону Федорчука, и тот мужчина смотрел на него с подозрением. Безбородько подтверждает: она сообщила Резуну о нежелании клиента оплачивать заказ. Но почему Резун вмешался в конфликт? Что вынудило его безоговорочно встать на защиту интересов заведения? 

Вы согласитесь: вряд ли случайный, как говорится, зашедший с улицы посетитель будет вмешиваться в разборки персонала. Я думаю, между Резуном и Безбородько существовали какие-то взаимоотношения. Судя по всему, они были близкими. Иначе, какой резон было вмешиваться Резуну в конфликт. Допрошенные свидетели отрицали наличие близких отношений между Резуном и барменом. Но я утверждаю! - Свидетели были неискренними! Мой вывод подтверждается следующим: супруга пострадавшего сообщила: в Одессе у него была женщина. Семья потерпевшего проживала в Приднестровье, по роду деятельности у Резуна не было причин посещать Одессу, все деловые контакты были в Днепродзержинске. Директор Лесник подтвердила: Резун на протяжении двух-трех лет посещал пивной бар и являлся постоянным посетителем. Он останавливался в гостинице, расположенной в непосредственной близости от бара. Только Безбородько в показаниях называет пострадавшего уменьшительно «Володя», хотя утверждает: видела «Володю» всего один или два раза. Остальные работники в показаниях называют его: «мужчина, который нам помогал». Согласитесь со мной! Мужчину, которого видят один или два раза, так не называют. Близкие отношения с Безбородько и вынудили его стать на  защиту интересов заведения.

 Почему очевидцы умалчивают о словах и действиях Резуна? Ответ простой. Пострадавший, в отличие от Федорчука, не был чужим - он был своим! Следовательно, очевидцы - лица заинтересованные.

 Что происходит дальше? Свидетель Армаш: «Я закрыл дверь на ключ, видя, что подсудимый пытается выйти на улицу, но Безбородько держала его сзади. Федорчук вернулся за столик, кинул на стол деньги, и быстрым шагом направился к телефону. Бросив трубку, он подошел к барной стойке, и в этот момент Резун говорит: «Ты рассчитайся, рассчитайся!». В ответ «Да кто ты такой? Чтобы со мной на «ты» разговаривать!».

Что происходило дальше, о чем они говорили между собой - Армашу неизвестно. Но именно в этих словах и заключается причина всех последующих событий. Промолчи, и судьба сложилась бы по-другому, жизнь не закончилась бы в палате интенсивной терапии нейрохирургического отделения больницы.

Но в чем конкретно заключалась перепалка и что они друг другу говорили, Армаш умалчивает, а Федорчук не помнит. Это очень важный момент, именно в словах Резуна кроется причина дальнейших действий подсудимого. Далее Армаш говорит: «После разговора Федорчук возвращается к телефону и вновь начинает кому-то звонить». Он слышал, как Федорчук в трубку говорил: «Угроза убийством!» Обратите внимание! Это слова заинтересованного очевидца! Так вот, значит, в чем заключался разговор между ними! Оказывается, Резун высказал угрозу.

Далее Армаш говорит: Федорчук вновь возвращается к барной стойке, проходит мимо Резуна, который в этот момент берет его за локоть. Все! Больше Армаш ничего не говорит, молчит, как будто ничего не видел и не знает! Заметьте! Все очевидцы: Безбородько, Армаш и Мальчева заверяли суд - больше ничего не видели и не слышали! Безбородько, с ее слов, звонит постороннему (почему-то в тот момент, когда конфликт вошел в основную стадию).

Кому звонила? Она не помнит. Армаш говорит: ушел в подвал за соками (хотя посетителей, требующих обслуживания, не было). Мальчева заявила: разговор не слышала, находилась на кухне (кухня находится в непосредственной близости от барной стойки). Почему умалчивают? Причина простая: слова Резуна в этот момент были неправомерными и противоречили версии работников бара.

Вот здесь бы проявить талант следователя и установить объективную истину, независимо от симпатий очевидцев. Вспомните показания Метелкиной, горничной гостиницы, где останавливался Резун. Она говорит: «Девятого марта 2009 года в одиннадцать часов утра он был в нетрезвом состоянии».

Вспомните показания Лесник: «Резун был в состоянии похмельного синдрома» и, наконец, вспомните показания супруги пострадавшего: «Резун злоупотреблял спиртными напитками и в алкогольном опьянении становился агрессивным и упрямым, лез в драку».

 Федорчук оказался в тупике. Он не нашел выхода. Пытался искать и не нашел! Нельзя так! Человеку всегда нужен выход, не может он находиться в застенках, не выдержит! Все попытки Федорчука избежать конфликта, доказать свою правоту оказались безрезультатными. Угрозы Резуна и психологические особенности подсудимого (обостренное чувство справедливости, стремление любой ценой доказать свою правоту, болезненное восприятие любого проявления несправедливости), о которых сообщили сослуживцы Федорчука и подтвердила судебно-психологическая экспертиза -  все это в совокупности и привело к «взрыву» эмоций.

 Этот взрыв иногда сопровождается нанесением ударов - такова человеческая природа. Все и вся были против него: обстановка в баре, слова и поступки бармена, официантов и самого пострадавшего. Все было в унизительной и унижающей форме. Разве этого недостаточно для того, чтобы вывести человека из состояния душевного равновесия?!

 Всего два-три слова, и в этот же миг слова превращаются в последнюю каплю, переполнившую чашу терпения. Произошло то, что произошло. Я не буду вам рассказывать дальнейшие  события. Пусть говорят очевидцы.

 Безбородько - «Федорчук опешив, смотрел на потерпевшего, был испуган, «стоял как вкопанный», говорил: «Что я наделал?!» (Здесь Безбородько правдиво говорит, поскольку для нее поведение Федорчука после  причинения телесных повреждений не имеют значения).

 Армаш - «Я видел, что Федорчук ходит взад-вперед, ввзявшись за голову».
Мальчева - «Федорчук резко прекратил наносить удары».
Вспомните, как Федорчук говорил: «Я очнулся, когда увидел лежащего в луже крови пострадавшего».

Такое душевное состояние, является наиболее характерным после «взрыва» эмоций, после перенесенного сильного душевного волнения. Психологи нам разъясняют: «взрыв эмоций» следует охарактеризовать как внезапно возникшее сильное душевное волнение, которое представляет собой исключительно сильное, быстро возникающее и кратковременно протекающее эмоциональное состояние в ответ на унижение, оскорбительное поведение и угрозы, как со стороны работников бара, так и Резуна.

Этому состоянию, как утверждают эксперты - психологи, свойственна дезорганизация интеллектуальной и волевой сферы в форме сужения сознания, не исключающая вменяемости, но в то же время затрудняющая адекватное восприятие действительности и выбор лучшего в сложившейся ситуации варианта поведения. Оно возникло в ответ на агрессивное, угрожающее и оскорбляющее его достоинство поведение потерпевшего в результате действий работников пивного заведения с момента возникновения конфликта.

 Мой вывод полностью подтверждается заключением судебно-психологической экспертизы: Федорчук находился в состоянии аномального аффекта. Этот вывод экспертов соответствует всем остальным доказательствам в их совокупности. Вам судить о том, обоснованна ли моя позиция, основана ли она на фактах или на домыслах?  Теперь моя точка зрения вам известна. Решайте!

Остается еще один  существенный вопрос: как расценивать действия подсудимого?  Как умышленное убийство или причинение тяжких телесных повреждений в состоянии сильного душевного волнения?

Другими словами: желал ли подзащитный смерти или нет? Конечно, нет. Почему? Судебно – медицинские эксперты установили: смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы в виде переломов костей свода и основания черепа с кровоизлиянием в оболочки и ушибом головного мозга. Обнаруженные повреждения по механизму образования эксперты разделили на три группы. Первая группа были причинены рукой, возможно сжатой в кулак; вторая группа повреждений типична для падения навзничь и контакта головы с твердым покрытием; а третья группа (повреждение головного мозга, перелом височных костей, правой теменной кости и поперечный перелом основания черепа) - возникли при нахождении Резуна в горизонтальном положении, причем, левая часть головы находилась на твердом покрытии, а в правую часть было нанесено не менее двух воздействий, возможно и обутой ногой.

Все это свидетельствует о том, что удары наносились хаотично и не целенаправленно, Федорчук бил куда попало, в умоисступлении, в слепой ярости. Действия подзащитного были импульсивными, он не обдумывал заранее свои намерения. Таким образом, всего два удара!

 Я подчеркиваю, всего два удара ногой в жизненно важный орган, причем в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения.

 Кроме того, Федорчук не использовал для нанесения ударов колющие и режущие предметы, в избытке находившиеся в бара. Когда удары наносятся с помощью ножа, очень трудно оспаривать желание убить. Все эти факты полностью опровергают версию об убийстве.

В своем выступлении хотелось бы отметить следующее: Федорчук резко прекратил наносить удары, он начал приходить в себя, сознание  возвратилось, и сильное душевное волнение начало проходить.

Подзащитный имел полную возможность убежать, скрыться с места преступления, ему в этом никто не препятствовал. Но у него в мыслях такого желания не было, хотя  для человека это естественное и подсознательное желание - избежать нежелательных для себя последствий.

 Кому как не следователю, знать о последствиях! Они могли быть только катастрофическими, это понимал следователь Федорчук, как никто другой. События того вечера значили для него больше, чем катастрофа, это было преступление. Но не убежал, не скрылся, когда пришел в себя и увидел лужу крови.

Почему? Его мозг в тот момент не мог создать предельно простой и ясный план побега с места происшествия. После «всплеска эмоций», пережив сильное волнение, мозг содержал только одну мысль: «что я наделал!». Он пришел в ужас, когда увидел лежащего человека в луже крови. Прошло мгновение, и вместо того, чтобы кинуться к выходу и скрыться, Федорчук бросился к пострадавшему, пытаясь оказать ему помощь. «Помогите же ему!» - кричал он в опустевшем зале. - «Кто-нибудь вызовите «скорую!».

Все в страхе попрятались.

Государственный обвинитель рассуждает следующим образом: коль Федорчук наносил удары в жизненно важный орган, в голову, следовательно, желал смерти, которая и наступила через три дня.

Для ограничения умышленного убийства от причинения тяжкого телесного повреждения необходимо тщательно исследовать доказательства, имеющие значение для выяснения содержания и направленности умысла виновного. Вопрос об умысле необходимо решать, исходя из совокупности всех обстоятельств совершенного преступления, в частности, учитывать способ, орудие преступления, количество, характер и локализацию ранений и иных телесных повреждений, причины прекращения преступных действий, поведение виновного и потерпевшего до совершения преступления, их взаимоотношения - так требует закон и судебная практика.

Если исходить из совокупности всех обстоятельств, о которых я уже говорил ранее, мой вывод будет звучать так: Федорчук не желал смерти потерпевшего. Что же касается обвинения в совершении хулиганства, то всем стало ясным: этого преступления подзащитный не совершал, а доводы следователя являются надуманными и ошибочными. В деле много смягчающих вину обстоятельств. Это и безупречная трудовая деятельность в должности следователя на протяжении восемнадцати лет, это и положительные отзывы коллег по работе. Федорчук отказался дать показания, это его право. Он не смог выразить свое отношение к событиям девятого марта. У него осталась еще возможность - последнее слово. Заканчивая выступление, я не хочу навязывать свое внутреннее убеждение, пусть оно остается в глубине моего сердца. Теперь ваша очередь. Вам решать. И нести тяжкое бремя правосудия. Перед вами стоит и смотрит на вас человек, который со страхом и одновременно с надеждой ожидает приговора на всю оставшуюся жизнь. Перед вами стоит человек, который не искал преступления, но которого преследовало преступление. Заслуживает ли он сурового наказания?

Закончив выступление, Пушкарев опустился на стул.




                Последнее слово




После минутной паузы судья произнесла:

- Подсудимый! Встаньте! Вам предоставляется последнее слово перед приговором.

Федорчук с трудом, как будто ослабел после длительной и тяжелой болезни, поднялся со скамьи. Прошла секунда, потом другая. Пушкарев развернулся и посмотрел на подзащитного: давай говори, нечего медлить! Федорчук, опустив голову и смотря в пол, продолжал хранить молчание.
 
Наконец, хриплым  голосом Федорчук с усилием выдавил: - Я … Ваша честь … -  и вновь замолчал.

 Федорчук прокашлялся и продолжил говорить чужим голосом:

- Я, Ваша честь, признаю свою вину. Полностью!  Но убить … убивать не мог. Я пытался вспомнить о тех событиях в баре, но не смог. Помню только в общих чертах, в памяти остались только какие-то обрывки.

Я не помню, - говорил он, подняв голову и глядя на судью. - Поверьте мне, не потому, что выпил. Да, я выпил водки, а потом и пиво, но для меня такое количество - это ерунда. Я не был пьяным. Просто всё произошло так быстро. Помню, как настойчиво требовал, чтобы меня выпустили на улицу, как бармен говорила что-то страшно обидное, но что именно - не помню.

 Единственное, что запомнилось - это глубокая обида, ведь так несправедливо поступили:  действительно несправедливо, по-хамски. Конечно, сейчас она говорит совсем другие слова, а тогда Безбородько надо мною просто издевалась, она наслаждалась тем, что я в её власти, что может заставить делать так, как она хочет.

Когда увидел, как закрывается входная дверь, я почувствовал себя в западне. Пытался звонить по телефону, опять ничего не получилось. Меня загнали в угол, а выхода я не нашел. Искал и не нашел.

 Нельзя человека загонять в угол, откуда нет выхода! А как раз в этот момент Резун начал мне что-то говорить угрожающее. Как я хочу, чтобы все вернуть назад, все бы отдал, чтобы вернуть, но … ничего вернуть нельзя … ни-че-го! Больше ничего не запомнил.

Моя жизнь сразу же изменилась до неузнаваемости. Буквально за миг. Как мало требуется времени, чтобы жизнь человека круто изменилась. Я не успел опомниться, как уже все произошло. Пять минут назад я был следователем по особо важным делам, и тут раз - и мгновенно стал обвиняемым в умышленном убийстве из хулиганских побуждений.

Я не мог поверить! Какой ужас! Этот несчастный Резун, который встретился на моем пути,  также не догадывался, что этот вечер -  последний в его жизни. Я понял - жизнь человеческая каждый день висит на волоске! Все настолько призрачно, что в любой миг может оборваться, как паутинка. В тюрьме, только там, я осознал -  как нужно ценить жизнь.

 В следственном изоляторе, когда стоял в длинной шеренге, надзиратель кричал: «Граждане бандиты, руки за спину!». Представляете, мне кричал! Я восемнадцать лет был следователем и сам отправлял бандитов за решетку. Такого в кошмарном сне не могло мне присниться. Вы оглашали мои показания на следствии. Подтверждаю все полностью, а больше сказать нечего. Конечно, говорил много неправды, ведь не знал, как помочь себе, пытался как-то выкрутиться, глупость, конечно.

Я признаю полностью вину, потому как его в живых нет. Нет! И все. Поймите меня правильно. Я хочу, чтобы поняли и … Я много в жизни делал неправильно. Много. Может быть, не больше, чем остальные, а может быть, и больше. Не знаю. Но так сложилось, что потерпевший в земле, а я  на скамье подсудимых. 

 И все, что со мной произошло, заставило меня измениться полностью. В тюрьме я многое передумал. У меня появился шанс, если бы не этот случай в баре, если бы не Резун, я  бы остался прежним, и все могло закончиться для меня  трагически.

 Но погибнув, он спас меня. Иногда я вспоминаю жизнь свою до девятого марта. В последнее время жил в сумасшедшем темпе. Теперь я стал совершенно другим.  И смерть, его гибель  для меня стала таким потрясением! Словами невозможно передать. Виновен не только в убийс…, извините, но и в других делах.

Я хочу повиниться, простите меня. Не все, кто может меня простить, могут услышать мою просьбу. Поэтому вам  говорю эти слова, больше некому!  Простите, если сможете!  Я говорю правду, ничего не утаил, рассказал, как смог. Во мне иногда возникает чувство, поверьте, это страшно, так жутко, когда знаешь   и понимаешь,  что я - его смерть…

Михаил Андреевич слушал подзащитного и не верил собственным ушам.
Подсудимый продолжал.

- От моих рук умер … погиб человек. От моих рук. Я убил. Я же считал себя человеком и даже не мог представить, что могу совершить такое. Оказывается, могу. Хорошо, что мои покойные родители уже не смогут этого узнать. Иногда я смотрю на свои руки, и удивляюсь, как же они могли это сделать, и почему так все произошло. Я прошу вас … решить все по закону. Все!  Это мое последнее слово.

Когда Федорчук закончил говорить, судебная коллегия поднялась и вышла в совещательную комнату. На два дня.

 В положенный срок многочисленные родственники Федорчука собрались в зале. Вслед за прокурором в зал вошли конвоиры и завели Федорчука в клетку.

Оглашение приговора было назначено на два часа дня.  Стояла июльская жара, обжигающий воздух медленно с улицы вливался в зал. Было нестерпимо душно. Окна были открыты настежь, но это не спасало от духоты, а скорее, наоборот, только усиливало её. Здание суда было окружено жилыми многоэтажными домами. За окнами продолжалась обычная повседневная жизнь города, доносился шум проезжавших автомобилей, крики детворы.

Постепенно шум в зале стих, шепот прекратился. Федорчук  сидел с мрачным лицом и смотрел в пол, только иногда поднимал голову и смотрел на защитника. В зале наступила тишина. Мертвая. Почему мертвая? Потому что в момент полной тишины в соседнем дворе начались похороны. Унылые и тоскливые звуки похоронной музыки вместе с жарким воздухом медленно втекали в зал.

- Надо же, - подумал Пушкарев, предчувствуя нехороший конец этого дела. - Какое совпадение! Лучшего музыкального сопровождения, как говорится, для оглашения приговора по убийству придумать невозможно.

Михаил Андреевич поднял голову и посмотрел сначала на Федорчука, а потом перевел взгляд на его родственников. Подзащитный  сник окончательно.

Если раньше, минуту назад, он еще как-то бодрился, иногда поднимая голову и глядя на адвоката, ловил его ободряющий взгляд, то теперь, с появлением звуков похоронной мелодии,  он полностью утратил присутствие духа и сидел, низко опустив  голову и неподвижно глядя в пол.

 С каждым аккордом подзащитный все ниже и ниже склонялся к полу, как будто земля притягивала его в лоно свое. Увидев выражение лиц присутствующих, Михаил Андреевич понял: в этот момент никто из них не хотел жить. По лицам было заметно: все желали смерти, причем, немедленной. Кроме прокурора. Обвинительница торжествовала.

Музыканты продолжали играть так, что было совершенно очевидно: мгновенной смерти желали не только присутствующие, но и музыканты, которым в такую жару приходилось выдувать звуки из духовых инструментов. Причем, музыканты, видимо, настолько изнемогали от жары и жажды, что звуки музыки передавали не столько скорбь по усопшему, сколько тоску по живительной влаге и, как казалось, тоски было значительно больше, чем скорби.

Звуки музыки подтверждали: похоронный оркестр был без дирижера. Когда какофония закончилась, все с трудом поднялись - в зал вошли судьи.



                Звук несчастья



- Приговор, - произнесла судья тихим голосом. - Именем Украины…

Какой самый главный, существенный и наиважнейший вопрос во всей мировой юриспруденции? Это вопрос следующий. Будет ли сидеть подсудимый или не будет? Быть сидельцем, как говорится, или не быть. Вот в чем вопрос. Все остальные вопросы  являются второстепенными и малозначительными.

Ответа на этот вопрос иногда приходится дожидаться долго, иногда
мучительно долго, приговоры читают часами, а порою и днями. Слушать приговор суда - дело достаточно скучное и утомительное. Всех интересует одно - сколько же? Сколько лет? Неискушенные в юриспруденции будут с нетерпением ждать окончания приговора, а опытные юристы могут с первых фраз определить судьбу подзащитного.

 Михаилу Андреевичу, как человеку не первой юридической молодости, с трудом  приходилось выслушивать приговоры, но он мужественно держался, невзирая на варикозное расширение вен.

Как только прозвучали первые строчки приговора, Михаил Андреевич сразу же понял - речь об умышленном убийстве не идет. Но все-таки, и за причинение тяжких телесных повреждений в состоянии сильного душевного волнения могут  посадить.

Судья, держа в руках  листы бумаги, обвела взглядом всех присутствующих и  негромким голосом  продолжила.

Слово «приговор» Михаил Андреевич не любил и произносил его весьма неохотно. Он был глубоко убежден: любой, кто слышит это безрадостное слово, ощущает томление и душевное содрогание. Существуют слова, которые воспринимаются человеческой душой как звуки несчастья. К этой категории относится и «приговор» - ведь слово означает  несвободу и по этой причине совершенно неприятно человеческой душе. Почему? Так ведь сидеть никому не хочется: виновным и не совсем, а больше всего невиновным (сколько таких – никто не знает!).

Но почему человек дорожит свободой только тогда, когда её теряет? - размышлял Михаил Андреевич, одновременно слушая судью. Почему? Казалось бы, нет ничего проще, чем оценить свободу, будучи свободным, дорожить здоровьем, прежде чем заболеть, и познать счастье, не будучи несчастным. Так нет, не может человек, ибо душа его несовершенна. И с этим ничего поделать нельзя. Пока. Но наступит время, когда все изменится, и исчезнут, сгинут без следа из человеческого лексикона слова: «приговор», «убийство», «тюрьма», «горе», «реанимация» и т. п. 

Тут же ему вспомнилось, как полгода назад в коридоре больницы он всю ночь возле отделения реанимации ждал, когда выйдут и скажут. И дождался, и сказали! Под утро открылась дверь, и врач произнес тихо: «Не смогли». И он ничего не смог сделать, чтобы спасти от смерти двоюродного брата после  страшной аварии на четырнадцатом километре кишиневской трассы.
Михаил Андреевич продолжал бы свои печальные воспоминания, но тут  до его сознания дошли  слова судьи, и он, повернув голову, начал внимательно слушать судью.

Судья: «Действия работников бара, игнорирующих правомерные требования Федорчука, явились глубоко оскорбительными, унижающими его человеческое достоинство и вызвали у него эмоциональное напряжение. Находясь в возбужденном состоянии, он направился к телефонному аппарату, путь следования к которому проходил мимо стойки бара, возле которой стоял Резун. Не являясь надлежащим лицом, призванным разрешить спор об оплате, Резун безоговорочно принял сторону ранее знакомых ему работников и неправомерно вмешался в разрешение конфликта, преградил дорогу Федорчуку и потребовал произвести расчет в полном объеме, угрожая применить насилие в случае неуплаты».

Федорчук стоял в клетке, переминаясь с ноги на ногу, опустив голову вниз.
Судья продолжала: «Указанные действия Резуна явились завершающим звеном в цепочке эмоционального напряжения Федорчука. Такие действия вызвали у подсудимого состояние сильного душевного волнения, находясь в котором Федорчук ударом кулаком сбил Резуна с ног и нанес ногами несколько ударов по туловищу и голове, причинив тяжкие телесные повреждения в виде черепно-мозговой травмы, от которых тринадцатого марта потерпевший  скончался в больнице».

До подсудимого Федорчука доносились слова судьи, но  они проникали в сознание Федорчука, как вода сквозь сито - без задержки и результата. Он ждал окончания приговора - слова «пятнадцать лет» врезались в память. От страха ноги подкашивались и чтобы не упасть, он ухватился обеими руками за прутья решетки и стоял так, опустив голову. Единственным желанием, которое охватило Федорчука в тот момент – была не свобода. О нет! О свободе он уже не мечтал,  он желал только одного: чтобы приговор читали вечно, только чтобы не дошли до последней черты, до той черты, когда произносят срок наказания.

Судья продолжала оглашать:

- «Суд соглашается с указанными выводами экспертов-психологов, что Федорчук в момент совершения инкриминируемого ему деяния находился в состоянии аномального аффекта. Такое состояние возникло в ответ на поведение потерпевшего, воспринятом испытуемым как агрессивное, угрожающее, унижающее и оскорбляющее его достоинство, сопряженным с предшествующими действиями работников бара с начала возникновения конфликта».

Судья: «Для оценки позиции подсудимого Федорчука суду надлежало разрешить вопрос: чьи же действия из участников конфликта, до момента нанесения ударов Резуну являлись правомерными? Работник бара Безбородько, а вслед за ней и директор бара Лесник, убеждали суд: требование по оплате счета в полном объеме было продиктовано тем обстоятельством, что мясное блюдо было съедено, на тарелке оставались лишь остатки еды.

 Вместе с тем, Безбородько и Лесник не отрицали: в тот день они в качестве понятых принимали участие в осмотре места происшествия и подписали протокол, в котором отражено все правильно. Следователь Бычков, проводивший в тот день осмотр места происшествия и зафиксировавший в протоколе наличие на столике тарелки с куском мяса, жареным картофелем и морковью, показал следующее: по внешнему виду блюдо было нетронутым.

Немаловажное значение имела и проверка утверждения Федорчука об оплате за употребленное им вместе с Тарасенко и  передаче бармену сорок гривен. Подсудимый утверждает: он отказывался оплатить лишь порцию мясного блюда с гарниром, по качеству которого он предъявил претензии. Безбородько не отрицала: Федорчук произвел оплату, отказываясь платить лишь за мясное блюдо.

Таким образом, суд приходит к выводу: Федорчук имел право на предъявление претензии и надлежащую форму ее разрешения, а действия работников бара явились неправомерными, лишившими его возможности отстаивать свою правоту, свои интересы, поскольку ему отказывали в вызове директора для разрешения спора, препятствовали покинуть бар после произведенного надлежащего с его точки зрения расчета и отказывали в вызове милиции.

При этом суд отмечает то обстоятельство, что Федорчук пытался доказать свою правоту, как обычный, рядовой посетитель бара, не бравируя своим ответственным служебным положением и удостоверением подполковника милиции. До приезда работников милиции по вызову о происшествии, никто из присутствовавших работников не знал, что Федорчук является работником милиции. Характерные особенности личности Федорчука представлены в показаниях его сослуживцев – свидетелей Деменчука, Данилюка, Сидоренко, Орлова, которые показали, что Федорчук - скромный, но требовательный работник, с обостренным чувством справедливости, бескомпромиссный, неуступчивый, до конца отстаивающий свою точку зрения. 

Свидетель Сидоренко, в непосредственном подчинении которого по службе находился Федорчук, показал, что по состоянию на девятое марта 2009 года Федорчук являлся сотрудником милиции, в его производстве находились уголовные дела.

На следующий день после происшествия руководство сообщило ему, что в отделе – ЧП, он вызвал на работу Федорчука, который был взволнован и на его вопрос: как все это произошло? - Федорчук объяснить ничего не мог, ссылаясь на то, что ничего не помнит. Федорчук сдал ему все уголовные дела, находящиеся в производстве, и был уволен задним числом.

Учитывая высокий социальный статус Федорчука и характерные особенности его личности, суд приходит к глубокому убеждению: поведение работников бара, игнорирующих правомерные требования Федорчука и не принявших надлежащих мер к разрешению спора об оплате, вызвало у Федорчука чувство оскорбленности, унижения его человеческого достоинства, обиды, злости и возмущения, что и привело его в возбужденное состояние.

Такой вывод был сделан на основании показаний Безбородько и Мальчевой. Они пояснили: в начале конфликта, подходя к стойке бара, Федорчук был возбужден, а после нанесения ударов, он стоял рядом с лежавшим Резуном, и был испуган, находился почти в невменяемом состоянии. Схватившись руками за голову, все время повторял: «Что я наделал!», просил вызвать «скорую помощь».

Большое значение для оценки экспертного заключения имеет проверка утверждения Федорчука об агрессивном, угрожающем требовании Резуна оплатить заказ: «Иначе живым из бара не выйдешь».

Работники бара Безбородько и Мальчева показали: требование об оплате заказа было высказано Резуном в вежливой форме. Суд критически относится к этим показаниям, признавая их недостоверными по следующим основаниям.

Свидетель Метелкина, горничная гостиницы «Пассаж», где проживал Резун, показала: девятого марта она видела его в номере около одиннадцати часов дня в состоянии алкогольного опьянения.

Свидетель Лесник показала: восьмого марта Резун в баре употреблял много спиртного, а девятого видела его в помещении бара около двух часов дня, по его внешнему облику были заметны признаки похмельного синдрома.

 Показания Безбородько и Мальчевой о вежливом обращении пострадавшего к Федорчуку опровергаются показаниями другого работника бара – свидетеля Армаша о том, что он слышал, как Федорчук говорил в трубку телефона: «Угроза убийства».

Прослеживая по материалам уголовного дела психологическое состояние Федорчука, суд отмечает наличие условий для аккумулирования у него с начала конфликта негативных эмоций. Эти эмоции были вызваны неправомерными действиями работников бара, что привело его в возбужденное состояние. Последующее неправомерное вмешательство Резуна, сопряженное с угрозой применения насилия в случае неоплаты заказа, привело Федорчука в состояние сильного душевного волнения, при котором подсудимый начал наносить удары потерпевшему. Все изложенные обстоятельства и привели суд к выводу об обоснованности выводов судебно-психологической экспертизы.

Суд не соглашается с выводом органов досудебного следствия о наличии у Федорчука умысла на лишение потерпевшего жизни в процессе нанесения ударов.

 Федорчук показал: Резуна ранее не знал, его смерти не желал, и умысла на лишение жизни у него не было. Судебно-медицинский эксперт разграничивал причиненные повреждения головы по механизму их образования: два повреждения были получены не менее двумя ударами возможно обутой ногой, а перелом затылочной кости справа и кровоизлияние левого полушария мозжечка эксперт отметил, как характерные для падения навзничь на твердую поверхность.

Таким образом, говорить о множественном нанесении ударов Федорчуком в жизненно важный орган – голову, обутыми в кроссовки ногами, не представляется возможным.

Обращает внимание краткосрочный период нанесения ударов и внезапная остановка Федорчуком своих противоправных действий. Все последующие действия подсудимого после внезапной остановки ударов подтверждают отсутствие умысла на убийство.

Федорчук сразу же обратился к окружающим с просьбой вызвать медиков и стремился самостоятельно оказать помощь потерпевшему. По делу были проведены две судебно-психиатрические экспертизы, пришедшие к разным выводам о психическом состоянии Федорчука в период совершения инкриминируемого ему деяния.

Актом первоначальной экспертизы был сделан вывод: Федорчук в период совершения инкриминируемого деяния обнаруживал временное болезненное расстройство психической деятельности, что лишало его способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Признан невменяемым и подпадающим под действие девятнадцатой статьи УК Украины.

В ходе дополнительного расследования была проведена повторная  экспертиза, пришедшая к противоположному выводу: Федорчук вменяемый, и в период совершения инкриминируемого деяния он не находился в каком-либо временном болезненном расстройстве психической деятельности, не обнаруживал признаков психического заболевания, мог осознавать свои действия и руководить ими. Федорчук не нуждается в применении принудительных мер медицинского характера.

Оценив выводы этих экспертиз, суд признает обоснованными выводы повторной экспертизы, проведенной на основе наиболее полного исследования материалов дела и медицинской документации о заболеваниях Федорчука в период восемнадцатилетней службы его в органах внутренних дел.

 Суд исследовал в судебном заседании истории болезни и медицинские карты подсудимого, из которых усматривается отсутствие у Федорчука заболеваний, связанных с расстройством психической деятельности. В актах профилактических осмотров, проходимых Федорчуком ежегодно в течение восемнадцати лет, проводимых врачами ведущих специальностей, в том числе и психиатров, отмечалось, что Федорчук психически здоров.

 Его поведение сразу после нанесения ударов Резуну также свидетельствует об ошибочности выводов первичной судебно-психиатрической экспертизы. Сам подсудимый себя психически больным не считает, а его сослуживцы не отмечали наличие каких-либо странностей психического характера в его поведении за период совместной работы.

Оценив доказательства в их совокупности, суд приходит к выводу: подсудимый Федорчук умышленного убийства из хулиганских побуждений не совершал, а должен быть признан виновным в умышленном причинении тяжких телесных повреждений, совершенном в состоянии сильного душевного волнения.

 При назначении наказания Федорчуку суд учитывает следующие смягчающие обстоятельства. Подсудимый раскаялся в содеянном, он положительно характеризуется по месту жительства и работы: в период прохождения службы в органах внутренних дел, неоднократно поощрялся за добросовестное исполнение служебного долга.

Суд учитывает также наличие у Федорчука хронических заболеваний и наличие на иждивении несовершеннолетних детей: дочери и сына.

- Ну быстрее, быстрее же! – умолял про себя Михаил Андреевич судью, изнывая от напряжения.

- С учетом изложенного, продолжала судья, - апелляционный суд приговорил. Федорчука Михаила Ивановича признать виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 123 Уголовного кодекса Украины (умышленное причинение тяжких телесных повреждений в состоянии сильного душевного волнения) и назначить наказание в виде двух лет лишения свободы.

Применить к Федорчуку действие Закона Украины «Об амнистии» и на основании пункта «б» статьи первой от наказания его освободить.

Федорчука Михаила Ивановича из-под стражи освободить немедленно.

- Прошу садиться, - закончив оглашение приговора, уставшим голосом разрешила председательствующая.

  Все присели, кроме Федорчука. Он продолжал стоять, замерев и боясь пошелохнуться. Михаил Андреевич, улыбаясь, смотрел на Федорчука и торжествовал. Федорчук смотрел куда-то вперед непонимающим взглядом, продолжая стоять с угрюмым видом.

- Федорчук! –  громким шепотом, поднося ладонь к губам, пытался Пушкарев обратить его внимание. - Федорчук!

Михаил Иванович повернул голову и посмотрел на него диким, нечеловеческим взглядом.

- Радуйся, радуйся же! – произнес Пушкарев, еле сдерживаясь. Федорчук, ничего не понимая, опустился на скамью. Увидев открытую дверцу, он  с трудом поднялся и медленно вышел, как будто пьяный, не веря своему освобождению.

 Пушкарев еще немного постоял, наблюдая, как  обрадованные родственники столпились вокруг  Федорчука и никем не замеченный, поднялся к себе в кабинет, где его с нетерпением ждала бывшая помощница. Неделю назад  был успешно сдан экзамен, и вот она уже стала адвокатом, Татьяной Алексеевной!

- Ну как? – спросила она первым делом.

- Освободили из-под стражи!

- Ура! – шепотом воскликнула Татьяна Алексеевна.

- Дело прекратили по амнистии!

- Да вы что!

Некоторое время Пушкарев возился с бумагами, наводя порядок на столе, Татьяна Алексеевна не сводила с него глаз и умоляющее попросила, не выдержав молчания.

- Пожалуйста! Расскажите, как было!

- Понимаешь, какое дело, конвойные без особого указания сразу же после оглашения приговора открывают клетку и выпускают на свободу, а сегодня конвой стоял как вкопанный, вроде как бы заснул. Судья не выдержала и воскликнула гневно. - Конвой!

Конвоиры вздрогнули и очнулись, и один из них, стоявший возле входа в клетку, начал торопливо открывать замок.

- А как подзащитный?

- Когда суд закончил оглашать приговор, он еще минуту стоял, вцепившись в решетку, ничего не понимая, а потом опустился на скамью,  и этот мужик не смог сдержать слез и, стесняясь, закрывал лицо руками, вытирая слезы рукавами рубашки. Минуты две так сидел, не выходил из клетки. Вот так!

- А знаете, Михаил Андреевич, о чем я подумала? - после непродолжительного молчания вдруг произнесла Татьяна Алексеевна.

- О чем?

- Вот посмотрите! Дела Шальновой и Федорчука похожи друг на друга, как две капли воды.

Пушкарев задумался.

- Смотрите, Михаил Андреевич! Во-первых, в обоих случаях речь шла об умышленном убийстве.  Во-вторых, причастность виновных к гибели людей была очевидна, но Шальнова, как и Федорчук, предпринимали отчаянные попытки избежать наказания любым способом. В-третьих, речь шла о состоянии сильного душевного волнения.

- В-четвертых, - вдруг с азартом перебил Пушкарев, - по обоим делам покупались экспертизы.

- Да! И в-пятых - торжествовала Татьяна Алексеевна, - применялась амнистия с прекращением дела! Только Шальнова получила пятнадцать лет, а Федорчук вышел на свободу. Как же так получается? Михаил Андреевич!

- Я сейчас вспомнил одну карикатуру: палач вознес топор над плахой, вот-вот опустит, а в это время приговоренный к смерти думает: был бы адвокат хороший, получил бы условно.

Татьяна Алексеевна рассмеялась, глядя на адвоката восхищенным взглядом.
- Знаете ли, Михаил Андреевич, мне это напоминает историю под названием «За и против». В одном деле вы защищали потерпевшую от подсудимой и прокурора, а в другом подсудимого от обвинения, и оба дела выиграли!

- Выиграть-то я выиграл, но сейчас думаю - сколько мне это стоило сил? Сколько лет моей жизни мне стоили эти оба дела – никто не знает. Знал бы я тогда, сколько мне придется крови своей потерять, ни за что бы ни согласился.

- Не верю! - кокетливо воскликнула Татьяна Алексеевна.
 
- Все-таки он сказал! - слегка задумавшись, неторопливо произнес Пушкарев, - с трудом, правда, но сказал. Понимаешь, Танюша, какое дело? Что значит слово, которое меняет судьбу! Вот Федорчук произнес: «Я убил!», и судьба его сразу же изменилась. Не скажи он так, не признай вину, получил бы срок, ну, конечно, не пятнадцать лет, но лет пять или семь точно отсидел бы, а Шальнова не смогла и получила пятнадцать лет колонии. Вот так! Может быть, я заблуждаюсь в своем предположении, но факты - вещь упрямая.

Прошло еще полгода и наконец, четырнадцатого ноября 2010 года, заседание судебной палаты по уголовным делам  Верховного  суда Украины. Прокурор управления Генеральной прокуратуры Украины поддержал  доводы государственного обвинителя и настаивал на отмене приговора. Суд решил по-своему. Приговор оставил в силе.

Теперь все, окончательно и бесповоротно, и во веки веков.


                Эпилог (последний)



Прошло время. Михаил Андреевич больше с Федорчуком  не встречался, их пути-дороги разошлись. Правда, одна невольная встреча все-таки произошла.

 Это было на Пасху. Пушкарев стоял на улице, напротив церкви Святой равноапостольной Марии Магдалины, возле ворот, и любовался погодой, небом, храмом и всем тем, что окружало его.

Церковь находится возле моря на самом обрыве, на девятой станции Большого Фонтана. На Пасху, как всегда, стояла прекрасная погода,  весна была в самом разгаре, и все вокруг обещало буйство зелени и тепла.

У ворот была толчея. Одни  с корзинками и сумками заходили во двор церкви, другие выходили. Почувствовав толчок в спину, Михаил Андреевич обернулся.

Мимо него прошла молодая цыганка, ведя за руку мальчишку и недовольно бурча что-то себе под нос.

Вскоре Пушкарев оказался во дворе. Вокруг него бурлил и плескался океан просьб и надежд человеческих, устремляясь мощным потоком в небеса.

Возле храма, как обычно в этот день, толпилось множество народа, все бегали и суетились, выстраиваясь в две шеренги напротив входа, ожидая выхода священнослужителя. И тут взгляд Михаила Андреевича, прежде рассеянно блуждающий по лицам, вдруг сосредоточился.

 Он заприметил Федорчука, тот стоял неподалеку от церкви в правой шеренге, метрах в десяти от крыльца,   а рядом с ним Пушкарев увидел его жену Светлану и двоих детей, Сашку – младшенького, и Веронику - старшую дочь.

Вскоре Федорчук, сидя на корточках, торопясь, начал вытаскивать куличи и крашенки из корзинки на расстеленную на земле газетку, то и дело поглядывая на священника, который с метелкой в руке и с ведерком, полным освященной воды, уже приближался к ним.

Наконец, Федорчук выпрямился, и сотни бриллиантовых капель понеслись, срываясь с метелки и осыпаясь на лицах, руках, одежде.

Перекрестившись и вытирая лицо ладонями, он что-то говорил своей жене, радостно улыбаясь.

Михаил Андреевич приподнял голову и залюбовался золотым куполом, который так ослепительно сиял на солнце.

 За храмом виднелось синее море: безбрежное, спокойное и невозмутимое. Вечное море! Ровной поверхностью сливаясь  с небесами возле горизонта, оно всей своей синевой устремлялось в бесконечность.

                КОНЕЦ