Штат одинокой звезды

Штат одинокой звезды

Драма с элементами комедии в трёх действиях.

Действующие лица:

Главные:

Бил Маккалистер – 47 лет
Сэм Гарриссон  – 45 года
Чак – 55 лет

Второстепенные:

Шериф – тесть Сэма

Сара – жена Била.





Действие первое



Фоном  играет песня Johnny Cash and June Carter – “Yellow rose of Texas”


Техас. 2000 год.  Посреди бесконечных пустынных раскалённо-пурпурных прерий,  небольшое ранчо  Лето. Жара. Вот уже больше месяца почва не видела влаги. Дожди будто нарочно обходили этот забытый край стороной, словно не желая тратить времени на бесполезную реанимацию погибшего урожая.
Душный вечер. Часов пять. Солнце ещё нисколько не спешило покидать своего выгодного слепящего положения и жарило землю в полный рост.  Из  небольшого уютного дома, выкрашенного в зелёный травянистый цвет, выходит невысокий человек. Это Бил. На его лице красуются большие чёрные усы, опущенные вниз, а по щекам сползают к подбородку вьющиеся бакенбарды. На нём зелёная бейсболка, красная клетчатая рубаха нараспашку и потёртые джинсы. Он равнодушно смотрит по сторонам, приспуская на носу чёрные очки. По его виду можно заметить, что он не знает чем себя занять и куда спрятаться от жары. Ему очень душно. Он то и дело снимает с головы бейсболку и обмахивает себя ею.

Бил: (Снимает очки) Чёрт возьми, на улице ещё хуже, чем дома! (закуривает) Пфф… эта проклятая жара, даже курить не хочется (выкидывает сигарету). Пропади всё к чёрту! Ещё этот кондиционер проклятый не работает… Вот же… как знал, что не надо покупать его... чёртовы мексиканцы, как же я их ненавижу… продали какую-то рухлядь. Да сам виноват…

Смотрит через дорогу в сторону соседней фермы. 

Бил: Интересно, Смиты еще здесь или уже уехали в город? (пристально смотрит в сторону фермы) Да, похоже, здесь, не уехали ещё, ха! Это хорошо, это чертовски хорошо! 

Из дома, что неподалёку, через дорогу, выходит человек. Это Сэм Смит. На его лице, как и у Била, черные очки, только в отличие от растительности на лице Била, Сэм гладко выбрит. На нём  белая майка и полосатые шорты цветов американского флага. В руке у него бутылка пива.
Он и его семья живут в Остине, изредка и только по выходным они приезжают на свою ферму, которая досталась Сэму в наследство от его отца, мистера Гаррисона, очень уважаемого фермера в этих краях, ну, это к слову. 

Бил: (Завидев Сэма, приветственно машет ему и кричит) Хэй, Сэм! Как дела?

Сэм: (Замечает Била) Привет сосед! (Поднимает в приветствии бутылку с пивом вверх)

Бил: Ну и погодка сегодня, не правда ли?

Сэм: Да, жара, будь она неладна.

Бил: Да… Чем занимаешься, Сэм?

Сэм: Так вот решил охладиться, пивка попить. А ты чем?

Бил: Да так ничем.

Сэм: Так чего кричать то? Давай, иди сюда.

Бил: (Подходит к нему. Завистливо косясь на бутылку) Пиво это здорово. Холодненькое наверно?

Сэм: Только из холодильника.

Бил: (Жалобно) Хорошо тебе. А у меня дома кондиционер накрылся, так что дышать невозможно и ещё с прошлой бури песка нанесло, что он теперь даже в подушке. При такой жаре если и уснёшь, то всё - равно песок не даст долго спать… впивается в тело, словно гвозди.

Сэм: (Весело) Это оно верно. Так ты почини его!

Бил: Кого его?

Сэм: Ну, кондиционер, ты же говоришь, он у тебя сломался?

Бил: Так да. Я сначала сам пробовал починить, но меня так током шибануло, я даже со стула слетел. Сейчас вот вызвал мастера, но неизвестно когда он до нашего захолустья доберётся?

Сэм: (Смеётся) А у меня, слава богу, кондиционер исправен. Прохладно дома, этим и спасаюсь. Сейчас вот даже замёрз как-то, вот, вышел погреться.

Бил: Ты надолго приехал, Сэм?

Сэм: Да как сказать…Я то планирую ещё денёк здесь пробыть. Нравится мне здесь, не то, что в городе. Тихо, спокойно, к природе ближе. А вот Кристи с Маргарет уже в два горла орут, обратно в город хотят. Кристи говорит, что здесь нет никаких условий для жизни, «нет цивилизации», как она выразилась, и она так не может, а Маргарет… ну это понятно, ребёнок, что с неё взять? – маменькина дочка. Так за компанию вопит, говорит, что скучает по подружкам и по школе. Представляешь, это летом то!? Я ей говорю, какая школа летом? А она всё равно: «Хочу в школу и точка!» ещё и ножкой стучать по полу начинает, капризничает. Ух, как они мне дороги. Вот скажи мне, Бил, ты сколько лет здесь живёшь?

Бил: Ну… это… лет двадцать как будет…

Сэм: И нормально живёшь?

Бил: Ну… жара… духота…ну… это…да. Нормально! Вполне.

Сэм: А была бы у тебя возможность переехать в город, ты бы переехал?

Бил: (Задумавшись) Хм… нет, ни за что!

Сэм: А почему? Здесь же и вправду ничего нет, никаких благ!

Бил: Знаешь, Сэм, этот дом построил мой прапрадед. В нём жили и мой дед, и мой отец. Этот дом прошёл всё: и гражданскую и «великую депрессию». Понимаешь, это моя земля, это моё место. Я никуда отсюда не перееду. Потому что… потому что не могу. Не могу и всё. Не могу предать честь семьи Маккалистеров. Не могу, Сэм.

Сэм: Понимаю. А я бы знаешь, не раздумывая переехал бы из города сюда и стал бы здесь жить. А что? Развёл бы много скота, посадил бы кукурузу… Красота! Мне всё это близко, по душе. Это ранчо досталось мне от отца. Он его когда-то в карты выиграл у мексиканца одного. Хоть этот дом и не может похвастаться такой же историей как твои угодья, но всё же и он мне близок.

Бил: (Воодушевившись) Так переезжай! Вместе будет веселее, а то я тут один из мужчин, скука смертная! А с женой говорить мне особо не о чем. Глупая она, впрочем, как и все женщины, да ведь Сэм?

Сэм: (Чешет затылок) Да вот я не знаю даже. Кристи порой такие загадки мне задаёт, что я теряюсь и не знаю, что ей ответить.

Бил: Это она от глупости своей женской. Женщины, порой, чтобы не казаться круглыми дурами, придумывают чего-нибудь эдакое, чтобы мы себе голову всю сломали, а хотя сами и не знают вовсе, как эту задачку и разрешить.

Сэм: Возможно, ты прав, Бил.

Бил: Возможно? Да это ясно, как день!

Сэм: Вот если бы не жена с дочкой, так переехал бы давно, а так вынужден идти у них на поводу. Кристи вообще ненавидит это ранчо и всё что не связано с городом и все уши мне прожужжала о том, чтобы я поскорее продал его. А Маргарет ещё малышка, она ничего не понимает. А вырастет, так может сама захочет иметь своё хозяйство и быть, как и я, и ты фермером. (Садится на крыльцо) Но, это вряд ли. Вот и не знаю, что и делать.

Бил: Да… Сейчас нравы абсолютно другие. Дети не те. Им клубы подавай да вечеринки закатывай.

Сэм: Да. Бил?

Бил: Что, Сэм?

Сэм: Садись, давай (Указывает на бревно напротив себя)

Бил садится.

Сэм: (Указывает рукой на бревно) Хочу из этого бревна скамейку сделать.

Бил: А что? Дело (оглядывает бревно).

Сэм: Вот и я также думаю.

Бил: Сделаешь, будешь сидеть тут в тенёчке, пивко потягивать.

Сэм: (Угрюмо) Ага, Кристи мне так и разрешила сидеть и пивко потягивать… как же.

Бил: Ну, сейчас же ты пьёшь и ничего.

Сэм: Да пью, потому что поссорились мы.

Бил: Из-за чего? Хотя это не моё дело, можешь не рассказывать.

Сэм: Да всё из-за того же. Из-за этого ранчо.

Бил: Дуры все эти бабы, Ду-ры! Не бери в голову!

Сэм: А твоя что?

Бил: Что?

Сэм: Ну, жена? Что вообще говорит?

Бил: Что говорит?  Смотря что ты имеешь ввиду?

Сэм: Ну, нравится ей здесь жить с тобой? Может, нет и… там… скандалы устраивает?

Бил: (Развеселившись) Ха, пускай только попробует поскандалить! У меня с этим строго! Сразу ей в глаз дам! (Смеётся) Нет, ну, конечно, не в глаз, но затрещину то получила бы, это точно. Ну, а так то, нет, всё хорошо. По крайней мере, живёт же со мной, вон уже двадцать лет и ничего. Не жалуется.

Сэм: Да, хорошо тебе.

Бил: Так ты бы последовал моей, так сказать, нравоучительной программе.

Сэм: Это какой же?

Бил: Ну, я про превентивные меры.

Сэм: Не понимаю тебя, Бил.

Бил: Сэм! Ну, чего ты не понимаешь? Про что я только что тебе рассказывал? Про физические замечания… ну, про затрещину!

Сэм: А! Вон ты про что! (смеётся) Боюсь, что в моём случае, это не пройдёт.

Бил: Это почему же? Во всех случаях срабатывает. В случае чего ка-а-к дал и всё! Сразу же всё пОнято и всё услышано. (Смеётся) Попробуй!

Сэм: Её отец рейнджер, причём не простой, а Шериф округа. Понимаешь к чему я?

Бил: О…Мда… беда. Теперь понимаю. Ну, сам виноват, значит, не надо было на такой жениться.

Сэм: Вообщем, Бил, сложно тут всё… не понятно…

Бил: (Парируя) Ха, сложно? Это, как знаешь, у Уайльда  - «Самая непонятная штука – это налог на доход. Остальное всё проще пареной репы»», что-то в этом роде. (Улыбается)

Сэм: Я смотрю ты много читаешь?

Бил: Много не много, но читаю. Нужно хоть чем-нибудь себя занимать, вот вечерами и читаю.

Сэм: Молодец. Это высказывание интересно, конечно, но, тем не менее, не про меня. Да ладно, всё, забыли. К тому же и Кристи уже уехала. Позвонила подруге, та приехала за ней и увезла её… и Маргарет тоже.

Бил: Ну, так в чём же дело?

Сэм: Ты о чём, Бил?

Бил: Ну, так ты говорил, что хотел бы ещё на денёк остаться здесь, но вся проблема в жене, так?

Сэм: Ну, так.

Бил: Так она же уехала!

Сэм: Уехала.

Бил: Так ноу проблем! Нет жены-нет проблем! Оставайся!

Сэм: Знаешь, если я сегодня не приеду, она же смертно обидится. Потом полгода не будет со мной разговаривать. Так у нас постоянно. Что не так, то всё сразу же в молчанку играем.

Бил: Ну, вообщем, конечно, это твои личные дела, не буду лезть, смотри сам.

Молча сидят.

Бил: Невозможная жара…

Сэм: Бил, хочешь пива… холодненького?

Бил: Спрашиваешь! Не отказался бы конечно!

Сэм: Сейчас крикну Чака, попрошу его принести. У меня там ящика два-три пива в погребе.

Бил: Ого-го! Ну, ничего себе ты запасся! Ты случаем не еврей? Или это на случай ядерной войны с русскими? (Смеётся)

Сэм: Нет, не еврей. Я планировал тут гораздо дольше остаться, а видишь в свете последних событий… сейчас, подожди. (Кричит) Чак!

Бил: А, Чак, это тот самый, что у вас тут живёт, ну этот, с идиотской улыбкой? (смеётся)

Сэм: (тоже смеётся, но пытается быть серьёзным) Не говори так. Чак мой помощник. Он хороший человек, пусть и недалёкий. Если б не он, то неизвестно, что бы было с нашей фермой.

Бил: (иронизирует) А, ну конечно, тут же пришла бы в упадок. Как ты сказал? Недалёкий?  Ха-ха, да он ведь идиот!

Сэм: (Серьёзно) Всё, перестань, Бил.

Бил: Прости. Молчу-молчу.

Когда Смиты жили в городе, в их отсутствие за фермой следил Чак. Это был небольшого роста человек пятидесяти пяти лет в синем джинсовом комбинезоне и соломенной шляпе, которые, как казалось, он никогда не снимал. Можно сказать, что на его голове вместо волос было перекати-поле – так его волосы беспорядочно торчали в разные стороны и были все перепутаны между собой, что образовывали на голове один большой комок. С его лица практически никогда не сходила улыбка. Оно выражало наивную доброту и непонятную радость. Не то, чтобы, он был рад всех видеть, просто Чак и вправду был, если можно так выразиться, слегка блаженным человеком  и улыбка и радость на его лице были непроизвольны и не отражали истинных эмоций, как бывает у людей страдающих психическими расстройствами и прочими душевными недугами. Он всегда приветливо улыбался и кланялся хозяевам, редким случайным прохожим и проезжающим мимо машинам. Он был нем, как рыба и только когда что-то ярко хотел выразить, беззвучно открывал рот и активно жестикулировал. Но, надо сказать, что он делал это так, что тот, к кому было обращено его безмолвное послание, сразу же понимал его. Он не был идиотом, напротив, он всё прекрасно понимал и делал то, о чём его просили. Никто толком и не помнил, да и не знал, откуда он тут взялся, но надо сказать, Смитов это мало заботило. Главное, что все были довольны. И Смиты, что Чак добросовестно выполнял свою работу, к тому же не брал с них ни цента и сам Чак. Видимо он был по-своему счастлив, возможно, потому, что нашёл в себе силы поверить в свою значимость и, какую-никакую, но потребность в себе. Но, к слову, это только лишь предположение, как было на самом деле и какие мысли были в его голове, доподлинно неизвестно. Конечно, за серьёзного человека его никто не воспринимал, и за глаза называли дурачком, хотя, скорее всего, так оно и было и есть. Но, надо сказать, что Чака это нисколько не волновало. Он ни на кого не обижался, а просто делал свою работу и по-своему наслаждался жизнью. В отсутствие хозяев, Чак жил один на ферме мистеров Смитов и присматривал за хозяйством. Заботился о лошадях, о свиньях, о коровах и о старожиле этого ранчо, своём любимце одноглазом псе Рипе. С этим псом они были, как говорится, не разлей вода, даже чем-то похожи. Оба в силу определённых причин оказались за чертой людского понимания и восприятия. Чак в силу своей природы, а пёс в силу пресловутой старости. Кажется, они оба понимали это, и это их ещё больше сближало. Душными вечерами они подолгу сидели на крыльце дома и смотрели куда-то вдаль за линию горизонта, думая и мечтая каждый о своём.

Сэм: Чак! Иди сюда дружище! (Встаёт с крыльца, смотрит по сторонам) Куда его черти унесли?

Бил: Наверно с твоей женой воркует! (смеётся)

Сэм: (Тоже смеётся) Ага, какой-нибудь стих написал для неё и теперь читает стоя перед ней на коленях.

Бил: (хохочет) Да-да-да! Такой: «Мадам, я любил вас всю жизнь, позвольте мне поцеловать вашу нежную ручку и давайте убежим с вами отсюда прочь, это ведь так романтично, мадам!» и при этом ещё с французским акцентом!

Сэм: (хватается за живот от смеха) Бил! Ну, ты даёшь! О, мой бог, живот сейчас лопнет!

Бил: А что смеяться то? Это ведь правда.

Сэм: (Приходя в себя) Ага, конечно, чистая правда. (Кричит) Чак! Ну, где ты там ходишь? Иди сюда! Самому что ли идти? Да, Чак, мать твою!

Запыхавшись, откуда то со двора прибегает Чак в сопровождении  длинноухого Рипа.

Сэм: Вот ты где, старый плут! (Собаке) И ты старый мохнатый комок шерсти! (Гладит собаку)

Чак кланяется Сэму и улыбается.

Сэм: Что так долго то, Чак? Где ты был?

Чак показывает рукой на конюшню и жестами изображает невидимую метлу.

Сэм: В конюшне прибирался?

Чак кивает головой и улыбается

Сэм: Молодец Чак.

Бил: А чё он улыбается то? Смешно ему что ли?

Сэм: Да пёс его знает! (Собаке) Ты знаешь Рип? Вот, даже пёс не знает.

Бил: Ха, идиот!

Сэм: Перестань, Бил. Не слушай его Чак. Ты молодец.

Чак слегка кивает головой.

Сэм: Чак, дружище, принеси-ка нам из погреба пива.

Чак удивлённо поднимает вверх брови, протягивает вперёд руки и вытягивает шею.

Сэм: Ну, как сколько? Сколько унесёшь. (Улыбается)

Чак изображает руками полукруг.

Сэм: Да, неси ящик.

Чак негодующе крутит головой.

Сэм: Ну, это нам уже решать, старина. Давай, давай, друг.

Чак морщится, машет рукой и уходит.

Бил: Слушай, Сэм, а как ты вообще его понимаешь? Я вот абсолютно ничего не понял из того, что он сейчас показывал.

Сэм: Да я уже как-то привык к нему, всё само собой.

Бил: А откуда он вообще такой взялся?

Сэм: Ха, спроси что попроще. Ещё когда я был маленький и мы с отцом приезжали сюда, он уже тут был. Помню его ещё молодым парнишкой, лет пятнадцати, мне тогда пять было, а сейчас вон, седой уже весь. Ну, а если честно, я особо и не интересовался, откуда он здесь появился, да и отец не рассказывал. Но одно я знаю точно, появился он здесь при отце. Наверное, отец пожалел беднягу и принял к себе на работу. Скорее всего, так оно и было. Отец всегда был очень сострадательным и жалостливым человеком, возможно, увидел слоняющегося голодного мальчишку, ну, и вот… иного объяснения у меня нет.  Отец к нему всегда как-то особенно хорошо относился. Жалел его. В обиду не давал. Даже ругал меня за то, что я посмеивался над ним и всякие гадости ему делал. Помню, намазал клеем стул, на котором Чак всегда любил сидеть по вечерам, вот он и приклеился, бегал потом по всей ферме со стулом на заднице и плакал. Тогда ой как смешно было, а сейчас конечно понимаю, что таких людей нельзя обижать, они итак богом обижены. Вообщем, получал я от отца тогда за все свои шалости регулярно. Думал, Чак дождется того момента, когда отца рядом не будет и проучит меня, даже побаивался часто этого, но как не странно, в такие минуты, когда мы были наедине, он по-прежнему, как и сейчас, впрочем, улыбался мне. Ну, вот так…живёт здесь, не мешает никому, а я только за. Ведь когда уезжаю, то уверен, что ферма под присмотром.

Бил: А ты ему прямо так и доверяешь? Вдруг он какой-нибудь маньяк? Мало ли каких полоумных бедолаг прибивается к дому, а потом режут всё семейство. Фильмов что ли не смотрел? Да и в газетах про такое часто пишут. Вон, глазки у него какие озорные, это у маньяков всегда так. Тем более молчит постоянно, вдруг задумал что-то?

Сэм: (Смеётся) Что он может задумать, он же вон какой добряк! Ты посмотри только. К тому же, если бы он хотел что-то такое сделать, так давно бы уж сделал. Чего ждать то? У него была масса времени на это, но не сделал же!

Бил: Ну как чего ждать? Подходящего момента…

Сэм: Да перестань ты ерунду всякую говорить!

Бил: Ну, смотри, Сэм, смотри, я тебя предупредил.

Сэм: Окей.

Возвращается Чак, неся в руках ящик с пивом. Он тяжело дышит и сдувает с носа капельки пота.

Бил: (первый замечает его) О, наконец-то! Вот это я понимаю! Супергерой!

Сэм: (оборачиваясь) О, дорогой мой, несешь! Это хорошо, это чертовски хорошо! Вот, ставь сюда (указывает на место возле себя).

Чак ставит пиво на землю и молча смотрит на Сэма.

Сэм: Ну чего ты смотришь? Хочешь пива?

Чак отрицательно машет головой, высунув язык.

Бил: Что не нравится что-то? Не любишь пиво? Ну, правильно, пиво только для мужиков, да ведь Сэм? (Смеётся)

Сэм: Ты что к нему прицепился то? Извини нас Чак, давай, иди, занимайся своими делами, спасибо тебе.

Чак кланяется и, улыбаясь, уходит.

Сэм: Нравится мне этот парень. Есть в нём что-то такое, детское, смешное, понимаешь?

Бил: Срётся что ли также как дети?

Сэм: Да ну тебя. Я имею ввиду, что доброта у него какая-то особенная, трогательная что ли.

Бил: Так конечно, особенная, он же придурок (смеётся).

Сэм: Это ты придурок, Бил!

Бил: Ну ладно, тебе, я больше не буду. Не обижайся.

Сэм: Ладно. Бери давай пиво.

Бил: О, спасибо, спасибо. Сейчас как раз к месту.

Сэм: Ну, жара уже вроде потихонечку спадать стала, вечереет.

Бил: Да всё равно очень душно.

Сэм: Знаешь, Бил, я так люблю здешний закат. Он не такой как в городе, он особенный. В городе что? Солнце пробежит по краешку крыши и всё, темно, даже и не видишь, как солнце заходит, а здесь целый день его бег можно наблюдать. Это прекрасно. Ты так не считаешь?

Бил: (Гораздо больше заинтересован открыванием пива) Да, наверно.

Сэм: Ну да, конечно, ты даже не слушаешь меня.

Бил: Да как не слушаю то? Слушаю.

Сэм: (Блаженно) Солнце разливается по красноватому песку, обволакивает его, а затем уносит с собой, держа за оранжевые подтяжки, за линию горизонта…

Бил: Чего?

Сэм: (Нервно) Да ничего Бил, ничего…

Бил: (наконец открыв пиво зубами) а ты чего не пьёшь то, Сэм?

Сэм: Да, да сейчас… (Смотрит на закат) Так красиво.

Бил: Что? Ты о чём?

Сэм: Закат…

Бил: (Щурясь, смотрит на солнце. Равнодушно.) Ну, да, красиво.

Сэм: Каждый раз, когда я смотрю на закат, во мне что-то просыпается…

Бил: Что?

Сэм: Не знаю, Бил, что-то такое лёгкое, неземное.

Бил: О, боже, не пугай меня.

Сэм: Да не, ты что? Я о высоком.

Бил: О небоскрёбах что ли? Я не понимаю тебя, Сэм.

Сэм: (Смотрит на Била, в изумлении подняв брови и сморщив лоб) Мда…

Бил: А что?

Сэм: Да ничего, Бил, ничего. Я тебе о чувствах, а ты мне про небоскрёбы.

Бил: Так ты так сразу и говори. А то: «о высоком», о чём высоком?

Сэм: Ладно, проехали. (Себе под нос) Идиот. Господи, какой же он идиот.

Бил: Продолжай, Сэм.

Сэм: А что? Я всё уже сказал. Эх, как же всё-таки красиво. Я бы многое отдал за то, чтобы просто иметь возможность постоянно наблюдать закат, не обычный закат, а именно этот, здешний. Хочется петь! Бил!?

Бил: Что?

Сэм: (Воодушевлённо) А тебе хочется петь?

Бил: Да как-то не очень, я ещё не настолько пьяный.

Сэм: Дурак ты, бил!

Бил: По-моему это ты дурак, Сэм! Петь тут на трезвую собрался.

Сэм: (Грубо) Ладно, всё, забудь.

Бил: Ты обиделся что ли?

Сэм: Нет, нормально всё.

Бил: Пей давай. Я вот сегодня так устал за день, что пиво просто как лекарство идёт.

Сэм: (Берёт бутылку, открывает, пьёт) Эх, хорошо то как…

Начало темнеть.

Бил: Сэм, а я вот всё думаю про это, про вашего Чака.

Сэм: Ну что опять?

Бил: Ну, прости, вот никак он у меня из головы не выходит. Откуда он всё-таки взялся у вас?

Сэм: Я ж говорил тебе, не знаю. Отец приютил его.

Бил: Странно всё это.

Сэм: Что странного то?

Бил: Нет, конечно, я его и раньше видел, сколько лет тут живу. Просто… Не знаю.

Сэм: И я не знаю. Да мне и не интересно.

Бил: А мне интересно.

Сэм: (Злорадно) Ну, так спроси у него!

Бил: Как же я спрошу у него, если он немой.

Сэм: А он тебе жестами объяснит. Вернее одним жестом – средним пальцем на руке! И будет прав! (Смеётся)

Бил: Очень смешно.

Пауза.

Бил: Знаешь, мой отец с твоим отцом не особо-то ладили, да и нам с тобой не разрешали общаться. Из-за чего? Из-за спорной плантации вроде?

Сэм: Да, вроде.

Бил: Ну, а когда отцов не стало, ни твоего ни моего, почему мы с тобой так долго не общались, ведь ничего уже не мешало?

Сэм: Не знаю, по привычке, наверное. Да и к тому же, у тебя семья и забот хватает и у меня аналогично.

Бил: Ну, да. Вот, тоже мне, ссориться на долгие годы из-за клочка земли… тоже мне! Так вот, давай выпьем за то, чтобы больше не было у наших семей никаких разногласий. Давай жить дружно, что ли? (Улыбается и протягивает бутылку пива вперёд)

Сэм: Давай! (ударяет бутылкой по бутылке Била)

Бил: Мир?

Сэм: (Улыбаясь) Мир.

Бил: Иди я обниму тебя, Сэмми!

Обнимаются.

Спустя некоторое время новоиспеченные друзья изрядно захмелели.

Сэм: Бил?

Бил: Что, Сэм?

Сэм: А ты служил?

Бил: Конечно.

Сэм: А где?

Бил: Ну, как где? Я во Вьетнаме воевал! (Встал. Вытянулся в струну и словно рапортуя) Третий батальон девятого полка морской пехоты армии США! Высадка в Дананге, мать её! Пулевое ранение в живот, год госпиталей и вот... (Выдохнул) А ты?

Сэм: (Воодушевленно) И я тоже! Сто девяносто восьмая легкая пехотная бригада! (Встал с крыльца и прислонил руку к голове).

Бил: Давай выпьем за это дружище!

Сэм: Давай! (Ударяют бутылка о бутылку)

Звучит песня Bobby Fuller Four – «I Fought the Law»

Бил: Твои всё - равно уехали, теперь можно и расслабиться!

Сэм: Да уж. Ты прав! Ух, эта Кристи, сколько крови у меня выпила. Пошевелиться  нельзя. Всем недовольна, понимаешь ли!? И то ей не нравится и это раздражает, вообщем, кошмар один. Слушай, Бил, а твоя то не будет тебя ругать за то, что мы тут с тобой… это самое…

Бил: Ха! Да пусть только попробует. Сразу по голове получит! Я ж говорю, у меня с этим строго. Баба должна знать своё место иначе…вон, как у тебя будет… (хлопает по плечу Сэма) Не в обиду, Сэм.

Сэм: Да нет, ты всё правильно сказал. Судьба моя такая значит.

Бил: Судьба быть подкаблучником? Да бог с тобой, Сэм! Так нельзя! Нельзя ставить на себе и на своей жизни крест. Ну и что, что жена. Сегодня жена, а завтра нет! Найдёшь себе такую, которая тебя понимать будет. Вон, как моя (мотает головой в сторону своего дома). Не знаю, как ты Сэм, а лично я, как говорится, хочу умереть в сапогах!

Сэм: (опуская глаза) А потом приедет её отец на полицейском Джипе и застрелит меня…даже без разницы в сапогах я или нет.

Бил: Как всё запущено…

Сэм: Очень. Ты не знаешь её отца просто.

Бил: Представь, и не хочу знать. С легавыми, знаешь ли, я как-то не очень дружу.

Сэм: Вот и я лучше бы не знал. Его вон, весь Остин боится и даже в Детройте слухи разные про него ходят, что он вроде как собственными руками задушил своего заместителя, когда уличил его в получении взятки. Говорят, что расстрелял десятерых мексиканцев, которые возвели незаконную постройку на земле церкви и промышляли там торговлей наркотиками, и уж совсем дикие слухи, что отстрелил священнику его хозяйство за то, что на него стали жаловаться за сексуальные домогательства к прихожанам.

Бил: О, мой бог…

Сэм: Видишь, с кем мне приходится жить. Нет, конечно, если так и было, как говорят люди, то это, отчасти справедливо, хоть и дико всё же. У меня даже появилось такое чувство, что когда он приходит к нам в гости, ну там, в Остине и садится обедать или ужинать, то в чём-то меня подозревает. Причём в чём-то таком, страшном. Мне кажется, что если я тут же поймав на себе его пристальный взгляд, испугаюсь и попытаюсь выйти из-за стола, то он тут же достанет из-под стола свою гигантскую пушку и снесет мне голову.

Бил: Ну, мне кажется, ты накручиваешь себя.

Сэм: Не знаю… просто его взгляд… как вспомню… Он ужасен. Он пронизывает насквозь, как сканер. Ему достаточно лишь посмотреть на человека, как он уже всё про него знает и готов вынести свой нетерпящий оправданий и судебных разбирательств вердикт. А он у него всегда один: «Виновен!» 

Бил: Даже мне как-то стало не по себе от твоих рассказов.

Сэм: (Разводит костёр) Вот. Это при том, что я ничего даже не приврал. А если б и приплёл чего-нибудь своего к рассказу, то ты бы наверно вообще в штаны наделал. (Внезапно начинает смеяться)

Бил: Да ну тебя, Сэм.

Спустя ещё некоторое время. Пиво закончилось. Сэм допивает последние капли из бутылки.

Сэм: (Кричит) Чак!

Бил: Зачем ты зовёшь сюда этого маньяка?

Сэм: Так пиво то закончилось!

Бил: Ты ещё хочешь?

Сэм: Я да, а ты нет что ли?

Бил: (Сомневаясь, привстаёт с бревна) Ну, это…  можно.

Сэм: (раздражённо усаживает его обратно) Можно? Ты говоришь «можно»? Да я можно сказать только сейчас свою долгожданную свободу получил, а ты говоришь мне «можно»?

Бил: Но, Сэм…Я хотел уже как-бы это…до…

Сэм: (прерывая его на полуслове) Никаких «но»! Будем наслаждаться свободой! Когда ещё выдастся такая лунная ночь! Смотри, Бил, сегодня полная луна. Говорят, в полнолуние у шизофреников и психов там разных обостряется их болезнь. Ты не псих, Бил? (смеётся)

Бил: Да, вроде нет.

Сэм: Это хорошо. И с виду не мертвец, вроде. А то говорят, они тоже в полнолуние вылезают из своих могил и пожирают мозги у людей. (Пауза) (Смотрит на недовольное лицо Била. Смеётся) Да ладно тебе. Не напрягайся. (Пауза) Красота то какая здесь. Воздух чистый, на небе ни облачка. Почему людей так тянет жить в город? Не понимаю я этого. Вот что хорошего в городе?  Работаешь круглый год, как негр, спину гнёшь, зрение портишь за компьютером, скандалы жены выслушиваешь а всё ради чего? Чтобы в свой отпуск поехать на своё любимое ранчо и снова выслушивать это бесконечное недовольство и капризы жены. Не хочу! С меня хватит! Она уехала, и сегодня я буду отдыхать по полной программе! Буду пить и танцевать! И ты со мной!

Бил: (Вздыхая) Эх…ладно, чего уж там, составлю тебе компанию так и быть!

Сэм: То-то же! (Опускает голову на колени)

Бил: (Улыбаясь и уже нисколько не стесняясь хлопает Сэма по плечу) Ну, так чё там с пивом то, раз такое дело? А, Сэм?

Сэм: (Сильно захмелел. Поднимает голову с колен) Точно! Чак! Чак! Чак, сукин ты сын!

Бил: Спит уж, наверное. Вон, свет даже не горит в доме.

Сэм: Я ему дам, спит! Он и не в доме живёт, а в амбаре. Там у него своя комнатка есть.

Поднимает с земли небольшой камешек и бросает им в стекло амбара.

Тишина.

Берет камень побольше и снова бросает в окно. Окно с дребезгом разбивается.

Бил: Чёрт! Ты что ли разбил его?

Сэм: А, да и чёрт с ним! Нечего спать тут, когда честные фермеры хотят выпить.

Бил: (Смеётся) Это точно! Вставай! Эй, ты, как тебя там? Чак! Пиво тащи!

Сэм: Чак! Чак!

Через дорогу в доме Била загорается свет. Из окна высовывается жена Била и кричит ему:

Сара: Ты чего разорался! А ну, иди домой старый алкоголик, опять накидался!

Бил: Заткнись женщина! А то приду сейчас, по печени надаю! Не мешай нам!

Бросает в её сторону камень. Камень ударяется о дом, рядом с окном

Женщина  тут же исчезает и в доме гаснет свет.

Бил: Вот, видел как надо с ними!

Сэм: Видел! Только почему то мне кажется, что ты придёшь домой и получишь по первое число. (Смеётся)

Бил: Ты мне не веришь, что я в доме хозяин? А хочешь, я прямо сейчас пойду домой и налуплю её?

Сэм: За что? Не надо, Бил.

Бил: А хотя бы за то, чтобы не позорила ни меня и ни себя. Высовывается, видите ли везде. Хозяйка называется. Сидела бы дома, помалкивала, умнее бы казалась. Как дам по башке ей. Хочешь?

Сэм: Не надо, Бил. Не надо.

Бил: (Машет кулаком в сторону дома) Ух, женщины мне эти!

Сэм: Остынь, давай. Чего завёлся то?

Бил: А что она меня позорит то? Меня, солдата Соединённых штатов Америки! Да я за неё во Въетнаме…

Сэм: (Прерывая его) Да успокойся ты, вон смотри, идёт. (Кивает в сторону амбара)

Из амбара, озираясь по сторонам, выходит Чак. Смотрит на разбитое стекло и что-то бормочет себе под нос. Потом, увидев Сэма, он быстро подходит к нему и начинает показывать на разбитое окно.

Сэм: Ты где пропал то?

Чак показывает жестами что спал.

Сэм: Эх ты, старина, сколько можно спать то?

Чак виновато улыбаясь, ужимает голову в плечи. Показывает на разбитое окно.

Сэм: (Смотрит на Чака) Что ты хочешь сказать? Разбили? Негодяи! Но, ничего, мы починим с тобой, да ведь? Кто интересно это сделал?

Чак мотает головой и поглядывает на Била.

Бил: Ты чего маньяк на меня смотришь? Уж не думаешь ли ты, что это я окно разбил? Или ты зарезать меня хочешь, также как перерезал всю свою семью?

Чак удивлённо смотрит на него. Сэм смеётся.

Бил: Да, да! Думал, я не раскушу тебя? Пригрелся тут. Я знаю, ты что-то задумал. Ты мне никогда не нравился. Поди, зарезал всех своих родных забавы ради, потом некого больше стало резать так ты под благовидным предлогом своей нищеты и отсталости умственной и вклинился в доверие семьи Сэма. Так было? Отвечай! Отвечай свинья!

На глазах у Чака выступают слёзы, он закрывает лицо рукавом ободранной рубахи.

Сэм: (Морщится, сменяя улыбку на кислое выражение лица) Бил, а ну перестань! Это что ещё такое? Не обижай моего друга!

Била: А что? Я что-то не так сказал? Видишь, за живое его задел! Заплакал сразу. Значит, есть что-то за ним. То о чём бы он сам никогда не рассказал. То, что не должен никто узнать. Будучи во Вьетнаме командиром отряда мне частенько приходилось допрашивать узкоглазых. И они меня боялись! О, как они меня боялись. Не за физическую силу, а за дар всё наперёд знать и угадывать ход всех их поганых мыслей. Все их тайны я без труда доставал из их сознания. Достаточно мне было лишь посмотреть внимательно на желтомордого, как он сам всё выкладывал, а если и не говорил, то вскоре я сам обо всём догадывался. От меня не утаить никаких тайн. (Чаку) А ты где раньше жил, Чак? Поди, твой отец владел фермой и была у вас большая семья. Да? Молчишь? Ну, значит да, всё так и было. Знаешь, что я о тебе думаю? Ты убил всю свою семью и закапал их за домом, в саду, как я уже и говорил, забавы ради. А потом, когда их стали искать и не нашли, ты прикинулся дурачком, мол, какой спрос с дурака и всё так и замялось. Так? Отвечай так было, придурок?

Сэм: (Внимательно смотря на Чака) Полегче, Бил! Не пугай его. Зачем ему убивать родных ради забавы?

Бил: Да потому что он психопат, Сэм, ты разве не видишь эти стеклянные глаза, эти трясущиеся руки и губы. Это всё говорит о том, что он псих! Его нужно изолировать от общества, а ты его пригрел. Зачем ты так? Это же преступление, Сэм!

Сэм: Какое преступление? Он никому никогда плохого ничего не сделал. И никто его даже не обвинял ни в чем.


Бил: А знаешь что? Попроси-ка отца Кристи пробить его по базе данных шерифа? А?

Сэм: Зачем?

Бил: Я бьюсь об заклад, что этот парень не тот за кого себя выдаёт. Он явно не чист.

Чак стоит, уткнувшись головой в грудь Сэма, дрожит и плачет.

Сэм: Ничего я не буду пробивать. Ты спятил, Бил!

Бил: Смотри! Я тебя предупредил. Если однажды утром ты проснёшься мёртвым, то я не удивлюсь. Не приходи тогда ко мне и не жалуйся.

Сэм: (Смеётся) Как я могу проснуться мёртвым? Да…и, к тому же, потом, придти к тебе жаловаться?

Бил: Ну, это… ты меня понял в общем.

Сэм: Окей, Бил.

Бил: (Сжимая кулаки, всё более воспаляясь и уже с трудом себя контролируя, обращается к Чаку, хватая его за плечо) Отвечай мне идиот! Я знаю… я знаю, что было потом. Тебе стало нечего жрать, без семьи то, ведь ты не мог выходить из роли умалишённого, и ты побрёл по окрестностям в надежде найти себе доброго и беспечного опекуна. И тут подвернулся отец Сэма, мистер Гаррисон. Он любезно предоставил тебе работу, крышу над головой и заботу (Испуганно растягивая слова) А потом, когда ты тут прижился, в сарае, то по ночам бегал на свое прежнее ранчо раскапывал трупы своей семьи в саду и перетаскивал их сюда, в амбар, перезахоранивая здесь. Точно. О, боже, ужас. Всё так и было ведь, Сэм? (Смотрит на Сэма). Я просто уверен, что у него есть какой то план. Какой-то дьявольский, коварный план. Ничего я всё – равно всё узнаю. Можешь и не сомневаться.

Сэм: Ты точно сбрендил, Бил! (Смеётся) Завязывай пить! Это может для тебя плохо кончится, приятель.

Бил: Ты мне не веришь, Сэмми?

Сэм: Ты сам-то себя слышишь, Бил? Какой амбар? Какая семья? Какие трупы? Что ты вообще несешь? Прекрати! Это уже даже не смешно.

Бил: Хорошо, Сэм, я замолчу, но только попомни мои слова… хотя тогда уже будет поздно.

Сэм: Спасибо за заботу, Бил.

Бил: (Грубо) Не за что.

Сэм: (Гладя по волосам Чака) Ну всё, успокойся. Не плачь. Не слушай нас пьяных дураков. Это юмор такой у Била. (Билу) Плохой, дурацкий юмор Била, и только лишь.

Бил: (Злобно играя скулами) Улюлюкаешь его как маленького, а он даром, что старше тебя, старая коряга. Тьфу, противно даже.

Сэм: (Чаку) Не слушай его, Чаки. Принеси-ка нам, друг, ещё пива, а то у нас уже всё закончилось.

Чак поднимает голову с груди Сэма, смотрит на него, выпучив заплаканные глаза и мотает головой.

Сэм: (улыбаясь) Что, Чак? Думаешь, что нам уже хватит?

Чак кивает.

Сэм: Да ладно тебе, перестань, дружище. Давай, принеси-ка нам ещё ящичек.

Чак опустив голову и вытерев слёзы предплечьем уходит.

Сэм: (Билу) Вот, взял, обидел невиновного человека, да к тому ж ещё и блаженного. Это грешно. Стыдно должно быть, Бил!

Бил: Ха. Нисколько. Помяни моё слово, что ты ещё проклянёшь тот день, когда твой отец приютил его у вас.

Чак приносит ящик пива.

Сэм: Молодец. Спасибо, Чак. Поставь его сюда. (Указывает на крыльцо)

Чак ставит ящик, вытирая лоб рукавом.

Сэм: Что, устал?

Чак зевает.

Сэм: Иди, давай, спи, дружище. Больше мы тебя не потревожим. Прости, если что не так.

Бил: Вали давай, чего встал!

Чак злобно косится на Била.

Бил: Не смотри на меня так! А то, как дам сейчас.

Чак вздрагивает.

Сэм: Не бойся, Чак. Никто никому ничего не даст. Давай, ступай к себе.

Чак сонно улыбается Сэму, слегка кланяется и уходит.

Бил: Ниже кланяйся, собака, в ноги падай, как нигер! 

Сэм: Заткнись! Он же не раб, зачем ему падать?

Бил: Не раб? А кто ж он? Хозяин что ли? Мне порой кажется, что так оно и есть. Он так умело использует своё положение умалишённого, что ты не замечаешь сам того, как он умело тобой манипулирует.

Сэм: В смысле?

Бил: Ну, а что? В обиду ты его не даёшь, заступаешься всегда, поблажки всякие ему делаешь.

Сэм: И что? Это нормально, по-моему. Адекватное человеческое отношение.

Бил: В том то и дело что нет, это, как ты выразился, не адекватно. Прислуга должна знать своё место и бояться хозяина. Чувствовать грань, так сказать. Отсюда и уважение будет.

Сэм: Не будет никакого уважения, если бить и унижать человека.

Бил: Да что вот с тобой говорить. Я тебе про корову, ты мне про вилы. У вас только и разница в том, что ты живёшь в доме, а он в амбаре, а так он ничуть не хуже тебя себя здесь чувствует. Вот только говорить не умеет. А так бы, если умел, то командовал бы тобой только так. И ты бы всё исполнял. Потому что ты… потому что ты… тьфу ты, чёрт слово забыл… а, вот «сострадательный». Точно! Сострадательный ты у нас. Надо добавить, что я не уверен ещё в том… нет, не так… я более чем уверен в том, что он умеет говорить, да ещё почище нашего с тобой, просто, как я уже говорил, он играет свою роль, потому что у него какой-то злой умысел и план вообще.

Сэм: Что за план?

Бил: Пока не знаю точно. Но я узнаю. Я всё узнаю. От Била Маккалистера ещё никто ничего не смог утаить.

Сэм: Да уж, Бил. Какой ахинеи ты сейчас нагородил, ты бы себя слышал. (Смеётся. Закуривает)

Бил: Смейся, смейся. (Тоже закуривает)

Сэм: Всё, хватит. Давай уже сменим тему. Надоело. Отвяжись от старины Чака.

Бил: Ладно.

Сэм: На, вот, держи пиво.

Бил открывает зубами бутылку.

Сэм: Ого, как ты это делаешь? Тебе не больно?

Бил: Больно? Смеёшься? Я из Техаса! Мне не бывает больно. Попробуй, это легко.

Сэм: Нет спасибо, я воздержусь, пожалуй.

Бил: Это потому что ты городской…

Слова Била сильно задели Сэма.

Сэм: Никакой я не городской! Здесь моя родина и моё место, именно здесь на этом ранчо! (открывает зубами бутылку и выплёвывает пробку)

Бил: Вот теперь вижу. Настоящий техасец, наш, коренной!

Обнимаются.

Бил: Эх, Техас, Техас! Как же я тебя люблю, штат одинокой звезды!

Сэм: Ты чертовски прав, Бил. Это прекраснейшее место на земле.

Бил: Давай, дружище переезжай сюда жить. А что? Чистый воздух, природа…

Сэм: А вот возьму, разведусь к чертям, продам квартиру в Остине, уволюсь с проклятой работы и перееду сюда.

Бил: Молодец! Так и сделай!

Сэм: И сделаю!

Бил: И сделай!

Сэм: И сделаю! Но… нет… Как же моя милая Кристи, а Маргарет… лапочка.

Бил: К чёрту!

Сэм: Что?

Бил: Всё к чёрту! Новая жизнь, новая вера, новая истина!

Сэм: Я так не смогу. Особенно без Маргарет. Да и если я это устрою, то через день прискачет её больной папаша верхом на мустанге и изрешетит меня пулями (пауза), а потом посадит в тюрьму (пауза), а там я сяду на героин (пауза), а потом… а потом…

Бил: Тебя изнасилуют негры и тебе понравится. (Смеётся)

Сэм: (Смеётся. Дружески прижимает его рукой к себе) Ты ненормальный, Бил! Я тебя люблю.

Бил: И я тебя люблю, Сэм! Теперь после взаимного признания, я как порядочный человек просто обязан предложить тебе интим. (Хохочет)

Сэм: Да пошёл ты, Бил, придурок! (Смеётся)

Бил: За Техас, Сэм!

Сэм: За самый чудесный край!

Звон бутылок.


Конец первого действия.





Второе действие


Спустя некоторое время. Сэм и Бил сильно захмелевшие сидят, обнявшись и уже не столько из желания, а сколько механически заученными движениями подносят пиво ко рту.

Бил: Был у меня в работниках один мексиканец – дерьмо убирал за скотиной. Так представляешь, когда мы с женой уехали на месяц к родне в Эль-Пасо, то оставили его смотреть за хозяйством. К тому же мы брали его работать на лето, а уже было начало августа, так что мы должны были как раз вернуться в конце двадцатых чисел и рассчитать его. А он представляешь, грязная вонючая тварь, обокрал нас! Причём, как потом оказалось он недели две жил тут на нашем ранчо со своими мексиканскими дружками. Представляешь? Гостили у него, а он как хозяин распоряжался тут всем. А потом, в начале двадцатых чисел, его и след простыл. Причём вывез скотина всё что мог, даже радио забрал. Ну вот, скажи мне, Сэм, зачем необразованной грязной свинье понадобилось моё радио? Ненавижу! Ненавижу мексиканцев! Они как саранча. Идёт волна, пожирая и проглатывая всё на своём пути: нашу культуру, наши ценности, наши традиции и оставляя после себя нищету, разруху и поломанные героином судьбы. Насаждают свои порядки через наркопритоны и коррупцию. Вот скажи мне, Сэм, зачем мне, честному фермеру, это надо на моей земле? Зачем всем нам, техасцам терпеть это здесь? Вон, посмотри, когда мы ездили в Эль-Пасо так я думал что это уже и не Штаты вовсе. Всюду грязь, мерзость, проституция, наркотики. Это же просто кошмар! Куда смотрит Белый дом? Надо пустить туда «морских котиков» пускай проведут зачистку, а то полицию туда бесполезно посылать. Полиция там вся коррумпированная. Они сами крышуют мексиканцев. Вон у мексикашек не получилось захватить нас военной силой в тридцать шестом (имеется в виду 1836 г.), так они теперь иначе это делают, более грамотно и продуктивно. Эль-Пасо это уже не Америка, а Мексика. Анклав самый настоящий. И по всей стране их целые тучи. В Нью-Йорке, В Лос-Анджелесе, в Детройте, да везде, понимаешь? Везде эта грязь. А представляешь если они все вдруг возьмут в руки оружие, то, что будет? Они просто разорвут Америку изнутри. Тут никакая армия и уже никакие «котики» не помогут. Страшно как-то даже. Поэтому я считаю, что их всех нужно депортировать из страны, из Техаса в первую очередь. Зачем они нам?

Сэм: Интересно ты рассказываешь, Бил. Но ты говоришь, зачем они нам? Это же дешёвая рабочая сила! Ты об этом подумал?

Бил: Да плевать я хотел на официальную чепуху. Тысячи американцев сидят без работы, а этих оборванцев всюду пропихивают их криминальные авторитеты, которые спелись с нашей полицией. Погоди скоро и наш президент будет мексиканцем. Вот увидишь! Ненавижу и презираю этих собак! Ходят в своих проклятых сомбреро, чуть ими крыши с домов не сносят! А их усы…ты видел? Они похожи на кактусы! Такие же колючие, такие же мерзкие!

Сэм: (Смеётся) Откуда тебе знать, что они колючие? Ты что, целовался с ними?

Бил: Опять смеёшься? Будешь снова критиковать меня? А, делай что хочешь! Мне всё - равно!

Сэм: (помолчав) Нет, знаешь, я с тобой полностью согласен. Я считаю, что всё, что вредит Техасу, должно быть признано чужеродным и вредоносным и вследствие этого должно быть уничтожено. Но, так как мы цивилизованные люди, то так уж и быть, уничтожать никого не будем, просто нужно гнать их из Техаса, дубинками гнать и камнями… а, чёрт с ним и пулями можно!

Бил: Правильно! Понимаешь, ты мне брат Сэм! Не в физическом смысле конечно, но даже ближе! Ты всё правильно говоришь!

Сэм: (Растягивая слова) Нет… это ты всё верно излагаешь. Всё видишь, всё знаешь. Я тебя уважаю.

Бил: И я тебя уважаю, брат!

Сэм: Брат!

Крепко обнимают друг друга.

Бил: А ещё знаешь, я русских не люблю.

Сэм: Скажешь тоже! А за что их любить то? Они всю жизнь нам гадят. Во Вьетнаме помогали узкоглазым, да и всегда против нас настроены.

Бил: Да и не говори, у меня там знакомого парня летчика сбили, говорят, что русские стреляли из зениток. Вот чё им надо? Не понимаю. Развалился Союз у них, думали всё, зароются там у себя в грязь и будут сидеть, а по сей день ведь не угомонятся! И профукали ещё холодную войну, что ещё нужно? Не высовывайтесь! Нет же! Всё возмущаются, всё возражают, всё лезут на рожон.

Сэм: Да. А ещё говорят очень культурная страна…

Бил: Культурная? Ха! Насмешил! Назови хоть одного известного человека из России, ну скажем, к примеру, писателя? Нет таких, да? А? А?

Сэм: Ну, вообще-то, я вот про Пушкина и Достоевского слышал.

Бил: Чёрт, оказывается, всё же есть. Ну да я не про то вообщем. Я о том, что в сравнении с нашими  великими их великие так соринки, мусор! Так ведь?

Сэм: Ну…

Бил: Ты сомневаешься что ли?

Сэм: Нет, конечно! Просто я задумался, пытаюсь ещё кого-нибудь из русских вспомнить.

Бил: И что? Получается?

Сэм: Нет.

Бил: Вот, видишь, больше нет никого!

Сэм: Ты абсолютно прав, Бил. Прав! Хотя балет, говорят, у них ещё хорош…

Бил: Ха, балет. Ты был на балете хоть раз? Какое же это искусство? Так скука смертная. Я выспаться успел два раза пока с женой ездили как-то на балет, в молодости ещё, в Даллас. Так что это ерунда полная. Согласен?

Сэм: Согласен, хоть и не был ни разу на балете, но представляется мне это очень скучным делом. Прыгают мужики в лосинах и что хорошего? Это же аморально! Стыдно ведь даже как-то за них и за весь мужской род в целом.

Бил: Вот как страна может быть великой и противостоять Америке, если у них на Красной площади медведи в валенках на балалайках играют и милостыню просят, волки на самокатах катаются, собаки водку пьют, а люди все бородатые, немытые, на печках спят? Детей говорят, у них с рождения водкой вскармливают. Они потом вырастают и гвозди в стену кулаками заколачивают. Вот, представляешь? Я даже слышал, что их армия сабельной кавалерией громит вражеские танки. Вот как так?

Сэм: Это правда так?

Бил: Истинная!

Сэм: Хотя да, кажется, я что-то слышал про это.

Бил: Ну, вот видишь. Они там все сумасшедшие, дикие твари, варвары!

Сэм: Но у них тоже есть ядерное оружие.

Бил: Самое страшное не в том, что у них это оружие есть, а то, что они, эти русские, всегда пьяные, и поэтому, представляешь, кто там у них за кнопкой следит? Так вот напьются и нажмут шутки ради, а все ракеты у них на нас направлены… И что тогда? Идиоты! Ненавижу их! Грязные свиньи… как и мексиканцы… их тоже ненавижу.

Сэм: Вот же придурки!

Бил: Русские то пострашней террористов будут. За водку говорят, готовы родину продать.

Сэм: (Смеётся) Да уж. Если их руководство скажет им что в у нас в Америке много водки, то они нас уничтожат за день, и не поможет нам даже наша супер-армия.

Бил: (Тоже смеётся) Всех в плен возьмут и заставят под балалайку плясать.

Сэм: (Хохочет) Точно. Непобедимая страна. Какие же они там все придурки.

Бил: Придурки, это верно.

Сэм: (Широко блаженно улыбаясь) Знаешь, я такой пьяяяяный…

Бил: И я.

Сэм: Но мне так хорошо. Так хорошо мне никогда не было. Всё заботы, семья…

Бил: И мне хорошо. Давно так по душам ни с кем не разговаривал. Ты отличный парень Сэм!

Сэм: И ты Бил! Давай выпьем за дружбу!

Бил: Давай, дружище!

Стукают бутылками.

Сэм: Наконец-то жара отпустила.

Бил: А сколько времени сейчас?

Сэм: (Смотрит на часы на руке) Час ночи.

Бил: Ого, как мы с тобой засиделись.

Сэм: Ты спешишь куда-то?

Бил: Нет конечно.

Сэм: Вот и прекрасно. Хорошо же сидим?

Бил: О, да. В компании с хорошим человеком хочется, чтобы время медленнее текло.

Сэм: У нас с тобой ещё вся ночь впереди.

Бил: (Поглядывает на свой дом) Вроде уснула.

Сэм: Ты про кого?

Бил: Да про Сару, про кого же ещё?!

Сэм: А… ну ясно. Запугал несчастную женщину. (Смеётся)

Бил: Ага, несчастную. Это я, может, несчастный. Света не вижу, людей не вижу. Только знаю себе, как на тракторе по полям ездить и в землю зарываться по самые уши. Вот и вся жизнь. Знаешь, как надоело мне всё это. Хочется простого человеческого общения, вот как с тобой сейчас.

Сэм: Так мы и общаемся сейчас.

Бил: Да, но ты скоро уедешь и опять неизвестно когда вернёшься… и неизвестно вернёшься ли вообще. Вдруг этот папаша жены твоей пристрелит тебя за что-нибудь. (Смеётся)

Сэм: А вот это не исключено. (Улыбается) Знаешь, рвануть бы сейчас в Остин, прямо к его конторе и высадить там все окна.

Бил: Зачем?

Сэм: А просто так. За всё то, чего я от него натерпелся. Постоянные насмешки, упрёки, мол, работаешь на женской работе, с компьютерами возишься, поступай в полицию, в рейнджеры, у тебя же за спиной Вьетнам, а ты всё чепухой какой-то занимаешься. Старый хрен! И так каждый раз эти нравоучения приходится выслушивать, как маленький мальчик стою, опустив голову и молча слушаю.

Бил: А давай!

Сэм: Что давай?

Бил: (Весело) Поедем прямо сейчас в город, ну, к нему в участок и вынесем ему все окна, как ты и хотел!

Сэм: Ты серьёзно? (Сконфуженно) Я ведь так просто пошутил.

Бил: Я на полном серьёзе. Давно ли мы совершали какие-нибудь дурацкие необдуманные поступки? Давно! А значит надо развеяться. Просто так ни о чём не думая, тупо, глупо, как подростки! Что скажешь? А?

На лице Сэма закрадывается неуверенная улыбка, его хмельные глаза загораются весёлым огоньком.

Сэм: А давай! Чёрт с ним! Была, ни была! А если попадёмся?

Бил: Не попадёмся! Мы же солдаты!

Сэм: Но очень пьяные солдаты…

Бил: Так это даже лучше. Значит, не будет никакого страха. Назовём это операцией «Пьяный пёс»!

Сэм: (Смеётся) Смешно. А может «Кривой лис»?

Бил: Не, тогда уж «Косой койот»

Сэм: Хорошо, пусть будет «Косой койот»

Бил: Но этот косой койот будет очень крутым косым койотом! Понял?

Сэм: Ха-ха непременно. Крутой косой койот! Слушай, а как мы туда доберёмся?

Бил: (Заснув на мгновение, внезапно проснулся) А? Что? Куда? Мы куда-то едем?

Сэм: Ха-ха, ну ты даёшь, косой койот! Не спать! Это приказ, солдат!

Бил: (Вскакивает на ноги, вытягиваясь в струну) Есть не спать! (Озирается по сторонам и быстро приходит в себя) Ой, прости Сэм, я, кажется, заснул?

Сэм: (Смеётся) Вольно солдат! Кажется, заснул. Так мы едем? Или ты уже забыл?

Бил: Конечно, едем! А горючее у нас ещё есть?

Сэм: Ты про пиво? Ещё пол-ящика!

Бил: Это замечательно! Тогда нельзя откладывать ни минуты!

Сэм: А на чём мы поедем? На твоей или на моей?

Бил: У тебя что за машина? Кажется, седан какой-то?

Сэм: Да, Форд.

Бил: Седаны это не для техасцев, Сэмми. Значит, поедем на моей!

Сэм: А у тебя какая? Не на тракторе же твоем?

Бил: Обижаешь! У меня красный пикап. Вот это вещь! Двести лошадей!

Сэм: Отлично!

Бил: Сиди здесь, я за машиной пошёл.

Встаёт, еле удерживая равновесие, берет из ящика бутылку и, шатаясь из стороны в сторону, скрывается в темноте.

Сэм: Во даёт! Сейчас мы устроим тебе техасскую жару дорогой шериф! Будешь знать, как оскорблять Сэма Гаррисона! Ты у меня за всё ответишь, мерзавец. (Выливает из бутылки остатки пива себе в рот и достаёт из ящика другую бутылку)

В доме Била слышится какой-то шум и крики. Включается свет, и слышатся звуки битой посуды.

Сара:  Посмотри на себя, старый пень, куда ты собрался на старую задницу? Не позорь ни меня, ни себя, ты на ногах еле стоишь!

Био: Молчи проклятая! Сейчас всю дурь из тебя выбью! Отойди, не мешай!

Сэм: (Смеётся) Какие они всё-таки забавные. А знаю ведь прекрасно, что не ударит никогда и ни за что свою жену… ну только если так, слегка…ха-ха.

Вдруг метрах в двухстах от дома Сэма включатся фары автомобиля и раздаётся рёв мотора, прорезающий тишину поперёк. Включается дальний свет и Сэм щурится, прикрывая рукой глаза.

Сэм: (Кричит) Свет! Включи ближний!

Бил не слышит! Он включает в машине громко музыку и разгоняется, двигаясь прямо на дом Сэма.

Сэм: Ты что творишь, Бил? Ты мне сейчас дом снесёшь! Стой!

Бил резко жмёт на ручник и машина, скрипя резиной, заходит в крутой вираж и врезается в поленницу возле дома. Из машины вылезает довольный Бил. На его голове ковбойская шляпа, а на ногах ковбойские сапоги со шпорами.

Бил: Ну, как? Лихо я?

В глазах Сэма ужас, но ему, почему то, становится смешно глядя на развалившуюся поленницу и на пьяное доброе лицо Била и он начинает громко хохотать.

Сэм: Лихо! Молодец, Бил! Ты просто супер гонщик! И, да, кстати, отлично выглядишь, Бил!

Бил: Да, да, я знаю. Это отцовские шляпа и сапоги. А у тебя есть шляпа?

Сэм: Конечно есть. (Идёт на крыльцо надевает шляпу)

Бил: Вот, другое дело! Давай закидывай пиво и сам залазь! Сейчас мы порвём это небо настоящим рок-н-роллом! (Включает громко музыку, пританцовывая на сидении) Давай поехали! Операция «Косой койот» началась!

Сэм: Крутой косой койот!

Звучит песня Box Tops – «The Letter»

Бил (периодически нажимает на педаль газа) Сэмми, ну что ты там возишься? Давай скорее! Дай мне пива!

Сэм затаскивает ящик с пивом в машину, закрывает за собой дверь.

Сэм: Я готов, поехали! (Даёт Билу бутылку пива и открывает себе)

Бил: Полный вперёд!

Спустя два часа.

Возле дома Сэма. Слышится оживлённый пьяный смех и музыка из припаркованного рядом пикапа.

Бил: (Курит) Ха-ха! Вот так мы! Ты видел, как я центральное окно вынес? Поднял камень, а он, гад, тяжёлый, думал, не докину, собрался из всех сил и как….ба-бац… нет окна! Ха-ха!

Сэм: Да ты вообще снайпер! А я вот только с третьего раза попал! И ещё я помочился на подоконник!

Бил: Ха-ха! Ну, ты даёшь! Надо было там оставить кучу после себя.

Сэм: Надо было, но я не хотел.

Бил: Ха! Ну, надо было очень постараться ради такого случая!

Сэм: Да, но итак его логову досталось! Ха, будет знать, как связываться с Сэмом Гаррисоном, старая галоша!

Бил: И с Билом Маккалистером, хотя он мне плохого ничего и не сделал, но как мне кажется, он негодяй ещё тот, тем более легавый, а меня, знаешь ли, чутьё на плохих людей никогда не подводит, так что вот, всё правильно мы с тобой сделали. Мир стал лучше!

Сэм: Красиво сказал! Да, он стал лучше! Ненавижу этого старого придурка!

Бил: Горло от смеха пересохло. Дай-ка мне бутылочку Сэмми.

Сэм: (Смотрит косыми мутными глазами в ящик) О, так у нас почти всё уже закончилось.

Бил: Это катастрофически неприемлемо, друг мой… мы же хотели в Остине купить… хотя купишь там… хорошо что вовремя удрали, а то сигнализация там завопила, вскоре бы уже фараоны приехали и повязали бы нас.

Сэм: Это ничего, у меня в погребе ещё настойка есть на травах. Будешь?

Бил: Спрашиваешь! Американские солдаты не привыкли отступать! Теперь уже поздно сиську сосать, пить, так пить! Давай!

Сэм: (Пытается встать. Встаёт, но тут же лавирует и падает на колени на землю) «Ястреб» сбит, чёрт возьми! Пресвятые угодники, боюсь, что мне ничего не найти в погребе в теперешнем моём состоянии…

Бил: (Смеётся) Нужно срочно звонить 911 чтобы они спасли нас.

Сэм: А что? Идея!

Бил: В смысле?

Сэм: У тебя с собой телефон?

Бил: Да, вроде был, сейчас поищу. (Шарит в карманах) Вот. А зачем он тебе?

Сэм: Звонить!

Бил: Куда? Кому?

Сэм: 911

Бил: А! Понял! (начинает хохотать) Давай я сам.

Сэм: Давай.

Бил: (набирает на телефоне цифры и включает громкую связь) Так…

На другом конце телефона: Алло, 911, что у вас случилось?

Сэм смеётся.

Бил: (Сэму) Тихо! Алло, девушка спасите нас с другом.

- Что у вас случилось? Опишите ситуацию и назовите ваш адрес!

Бил: Мы на ранчо в Техасе и мы так напились, что не можем встать с земли, чтобы достать из погреба настойку на травах… (Сэму) На травах же?

Сэм: (Хохочет) На травах. Да без разницы.

Бил: Нет, это очень большая разница! Девушка, слышите? На травах настойка! Так вот, мы не можем подняться, ноги отказали, девушка спасите нас, пришлите срочно отряд спасателей, пусть они нам достанут из погреба Сэма бутылку настойки!

- Назовите ваш адрес. Предупреждаю, что ложный вызов влечёт административное… пик-пик-пик.

Сэм: Ты скинул что ли?

Бил: Так конечно! Они же сейчас в полицию передадут наши координаты. Вон уже стала административной ответственностью стращать. Смешно, да?

Сэм: Ага. Так что делать то будем, Бил? Настойка то ещё в силе?

Бил: Конечно в силе!

Сэм: Надо её как-то добыть из погреба!

Бил: Да… Слушай, так чего мы паримся то? Поднимай своего маньячилу и пусть нам принесёт!

Сэм: Времени сколько? Скоро рассвет уже. Пускай поспит бедняга, итак вчера целый день с лошадьми провозился, устал.

Бил: (Передразнивая) Устал? Да что вы говорите? Устал? Ха! Да быть такого не может!

Берет с земли камень и швыряет его в амбар!

Бил: Вставай маньяк, хватит дрыхнуть! Вставай, кому говорят, хозяин тебя зовёт!

Ранее Сэм пытался всё как-то заступаться за Чака, но алкоголь дал о себе знать и от добряка Сэма практически ничего не осталось.

Бил: (Сэму) Ты чё так и будешь сидеть, Сэм? Прикажи ему, мать его, встать и принести нам эту проклятую настойку, иначе я сам его сюда притащу!

Сэм: И в самом деле, скоро рассвет, вставать пора, за работу приниматься, а он дрыхнет, Иуда! Эй, Чак, вставай! (Поднимает камень и бросает в амбар) Вставай старый лежебока! Только и знаешь что спать! Подъём кому говорят!

Бил: Эй, придурок, а ну, встал быстро!

Скрипят двери амбара, из темноты появляется Чак и осторожно подходит к друзьям. Сэм и Бил его не видят и продолжают бросать камни в амбар. Чак пытается дать понять, что он уже вышел из амбара, чтобы камнеметатели прекратили обстрел, но его тихое мычание заглушает рок-н-ролл, который звучит из пикапа. Один из камней брошенных Билом попадает Чаку в голову и сильно расшибает ему лоб. Чак громко вскрикнул и присел на корточки, прикрывая голову ладонью.

Сэм: (Билу) Ты это слышал?

Бил: (Продолжая бросать камни) Что?

Сэм: Прекрати! Стон был! (В темноту) Чак!? Ты здесь? (Билу) Убавь музыку.

Из темноты доносится протяжный стон.

Бил: Он там, что ли?

Сэм: Иди сюда, Чак!

Бил: Иди сюда свинья! Чего там засел? Или тебе помочь?

Сэм: (Грубо) Кому говорят, иди сюда!

Из темноты выходит Чак. Его лицо залито кровью. Рукой он прикрывает рану на лбу.

Бил: Ого! Это мы его так, что ли?

Сэм: Ты чего это? Где ты так?

Чак не отвечает.

Бил: Свинья не беси нас! Отвечай, когда с тобой хозяин разговаривает!

Сэм: Чак, я к тебе обращаюсь! Ты оглох что ли? Посмотри на меня!

Чак всё также стоит, опустив голову вниз и плачет.

Бил: Ты посмотри-ка на него. Решил слезами нас на жалость пробить. Заткнись! А ну, живо замолкни, гнусное животное, или я тебе сейчас помогу это сделать!

Сэм: (Рукой показывает Билу знаки «стоп») Подожди, Бил! (Чаку) Вообщем, не хочешь разговаривать – не надо! Иди и принеси нам из погреба настойку на травах, она там была где-то под полками с помидорами. Давай, ступай и принеси её! Ну… это… вообщем поищи там и найдёшь. Понял?

Чак неподвижно стоит и плачет.

Сэм: Кивни, если понял.

Чак кивает.

Бил: Да живей, тварь! Как же ты меня раздражаешь!

Сэм: Давай, Чак шевелись. Шевелись, я сказал, не зли меня!

Чак уходит.

Бил: (Смеётся) Сейчас он за вилами сходит в амбар вернётся и нас с тобой заколет. Или разроет в сене давно приготовленное ружьё и застрелит нас к чертям собачьим!

Сэм: Не удивлюсь. Я бы так и сделал на его месте.

Бил: Он что-то задумал… он явно что-то задумал, скотина такая…

Сэм: Может быть… всё может быть…

Бил: И ты так спокойно об этом говоришь?

Сэм: (Ложится на траву, закладывая руки за голову) Да, расслабься Бил… посмотри на небо…ни тучки, ни ветра, благодать…наслаждаться нужно каждым моментом, а не бояться за свою задницу. Чему быть того не миновать. Давай ложись рядом.

Бил: (Ложится) Ладно, ты прав. Эх, хорошо то как. Дождя бы, а то уже месяц не было. Почва вся высохла, трещинами пошла, урожай гибнет…

Сэм: Это точно. Воздух очень сухой. Днём так вообще ужас, дышать нечем. Вот даже сейчас душно, хоть и ночь.

Молча лежат какое-то время.

Бил: Сэм, а у тебя есть гитара?

Сэм: Была где-то, вроде…

Бил: Принеси, хоть споём!

Сэм: Сейчас. (Ковыляет в дом. Через некоторое время возвращается с гитарой)

Бил: О, гитара! Споём, Сэм?

Сэм: Что будем петь?

Бил: Ты из Битлов что-нибудь знаешь?

Сэм: Знаю.

Начинает наигрывать аккорды песни The Beatles – «Let it be»

Бил: О, знаю, хорошая песня, молодец, Сэм!

Сэм (Играет и поёт): «В час беды за жизнь хватаясь крепче, я свой взгляд направлю ввысь. Божья мать прошепчет: «Так и быть». И там, где ни просвета, мне она поможет дальше жить. Нет мудрей ответа – так и быть».

Вместе: «Так и быть, так и быть, так и быть, так и быть, нет мудрей ответа: так и быть!»

Ложатся на траву. Сэм продолжает играть

Бил: Красивая песня!

Сэм: Да, мне она тоже очень нравится. Только я пьяный уже, слова забыл…

Бил: Это ничего, главное играй и так сойдёт!

Звучит песня The Beatles – «Let it be»

Спустя некоторое время. Сэм и Бил всё также лежат на траве и смотрят на небо. 

Сэм: Бил, а ты знаешь, что эти земли населяли индейцы?

Бил: Ну, слышал что-то.

Сэм: Апачи там…Чероки…

Бил: И что с того?

Сэм: Ну, как что? Это же наверно варварство, что их изгнали со своих земель…

Бил: Вот тебе не наплевать на них? Варварство…ха… а не варварство снимать с людей скальпы томагавками своими?

Сэм: Ну… так они ведь не просто так наверное, а за что-то?

Бил: Сомневаюсь! Это дикие твари, и место им в резервациях, где они и сейчас. Это для них даже благо, за милость могли бы счесть, а они, видите ли, ещё и недовольны.

Сэм: Ха, ну да, всё кричат, верните нам наши земли, а сами там, в резервациях, спились все. Ничего святого не осталось, никакой самобытности.

Бил: Надо было вообще их всех истребить, а не заниматься глупостями и тратить на их содержание деньги.

Сэм: Я слышал, как мне рассказывал отец в детстве про одного смелого ковбоя. Его звали Перекати-поле. Он в одиночку убивал целые отряды индейцев, хотя из оружия у него было только охотничье ружьё и хлыст.

Бил: Ну и что?

Сэм: Говорят, что когда он был ещё маленьким мальчиком, индейцы напали на их ферму, всю его семью убили, а он зарылся с головой в сено в конюшне и спрятался там. Индейцы, расправившись с его семьёй, увели весь их скот, а ферму сожгли. Так вот, он поклялся, когда вырастет, отомстит. И вот однажды, когда он уже вырос, он трудился всё лето у одного фермера и на вырученные деньги купил себе ружьё и начал мстить. Говорят, что он стрелял так метко, что одним выстрелом на расстоянии пятисот метров разрывал в клочья летящую утку. Он нападал ночью на селения индейцев, поджигал их вигвамы и убивал их спящими, не щадил даже женщин и детей, а после себя оставлял на земле скомканную в шар солому… за это его и прозвали перекати-поле… Говорят, что это он в одиночку истребил почти всех индейцев в наших краях, а их жалкие остатки в страхе за свои жизни перебрались севернее и ушли в горы.
 
Бил: Лучше бы он мексиканцев так поубивал!

Сэм: Ха-ха, кто про что, а ты про мексиканцев!

Бил: Это ещё та зараза, похлеще индейцев.

Пауза.

Сэм: А помнишь когда мы с тобой к шерифу ехали, то проезжали одну развилку, там, где ещё ты помочиться выходил.

Бил: Ну, помню.

Сэм: Там видел, стоял заброшенный амбар?

Бил: Это тот, куда я предлагал шерифа закрыть?

Сэм: Да,да,да!

Бил: Ну и что с ним?

Сэм: Знаешь, мне кажется, что этот амбар один из тех семи, про которые легенда есть одна. Слышал что-нибудь про семь амбаров?

Бил: Нет.

Сэм: Как гласит легенда, жил в наших краях один фермер и была у него семья.

Бил: (Перебивая) Какое неожиданное начало.

Сэм: Да погоди ты. Вообщем, на своей земле он строил новый амбар, каждый год, когда жена рожала ему ребёнка. Он давал каждому амбару имя. У него уже было шесть детей, и когда жена была беременна седьмым, то случилось так, что она умерла при родах, умер и ребёнок. Фермер очень сильно горевал и от этого сошёл с ума. Дела пошли у него скверно и вскоре он разорился. Ему стал нечем кормить детей. Говорят, что он взял топор, зарубил всех детей и отнёс их тела в седьмой амбар. После этого и сам там повесился.

Бил: (Поёжившись) Какая хорошая история. И что потом?

Сэм: Да уж. Говорят, что потом все его земли распродали, а амбары снесли, но тот седьмой не стали сносить и землю, на которой он стоял никто не захотел покупать. И мол, как говорят, что возле того амбара, если отыщешь его, то ночью можно слышать стон убиенных детей и даже видеть призрак того фермера…

Бил: Жуть… И ты хочешь сказать, что это был тот самый седьмой амбар который мы проезжали?

Сэм: Да нет, конечно, просто вспомнилось.

Бил: Я вот сейчас на пьяную голову напридумываю себе чего-нибудь и обделаюсь. Ты этого хочешь?

Сэм: (Смеётся) Перестань.

Бил: А я вот знаю другую легенду, про Сару Джейн, слышал?

Сэм: Кажется что-то слышал…Напомни.

Бил: Да там у женщины был грудной ребёнок…это ещё в гражданскую… И… там… северяне наступали и вошли в деревеньку где она жила. Женщина в страхе, что федералы убьют её ребёнка, отнесла его к реке и спрятала под мостом. Потом, когда федералы ушли из деревни, женщина вернулась к мосту, чтобы забрать ребёнка, но его там уже не было. Она долго искала его, но так и не нашла. Впоследствии она сошла с ума и всё ходила по дороге и звала, звала по имени своего ребёнка, а потом и вовсе пропала. Говорят, что и теперь если выйти ночью на эту дорогу, то можно встретить там призрак той женщины, которая всё ищет своего ребёнка…

Сэм: Бедняжка…

Бил: Страшно мне что-то стало.

Сэм: Ха. Сам рассказал и сам испугался. Молодец! Да расслабься, ты чего? Это же всего лишь легенды.

Бил: Да уж, расслабишься тут. Ладно. Не будем об этом, а то и правда, жутковато. Богат наш штат на всякие жуткие истории и легенды. (пауза) Да где же этот старый чёрт твой?

Сэм: Чак?

Бил: Да, он. Чего он не торопится? Пускай не заставляет меня идти искать его!

Сэм: Не заводись, ищет наверно. Там, в погребе, и днём чёрт ногу сломит, а что уж про ночь говорить… придёт.

Бил: Уж лучше бы он поторопился, а то я ему устрою. Я вот уже трезветь начал, а я предположим, не хочу этого.

Сэм: Ха, и я! До утра у нас ещё есть пара часов, хочется провести их весело, а не с начинающейся похмельной болью в голове.

Бил: Это точно.

Сэм: (Начинает петь) «О, жёлтая роза Техаса, единственная девушка, которую люблю…»

Бил: (Подхватывает) «…Её глаза голубее, чем техасское небо…»

Вместе: «…Её сердце большое, как Техас, и всюду, где бы я не шёл, помню о ней, потому что люблю её…»

Звучит песня Johnny Cash and June Carter – “Yellow rose of Texas”

Сэм: Душевно…

Бил: Обожаю эту песню…

Сэм: Я тоже…

Бил: Техас это, между прочим, самый доброжелательный штат! Наши люди самые гостеприимные во всей Америке, да во всём мире, чего уж там!

Сэм: Это ты верно подметил! Славься Техас!

Бил: Славься! Теперь я понимаю, почему твой отец пригрел этого оборванца Чака…

Сэм: Почему же?

Бил: (Повиснув на шее у Сэма) Да потому что он истинный техасец…
доброжелательный… (Растягивая слова) Воот… таак… А мы с тобой дураки пьяные ничего не понимаем…

Сэм: Чёрт возьми, ты прав, как никогда, друг! Давай за это выпьем, за доброжелательность! За Америку!

Бил: Так, стоп. За доброжелательность это всегда пожалуйста, а за Америку я пить не буду… Да пошла она в задницу, эта Америка. Мне вот нет никакого дела до Америки, у нас свой дом, это Техас, за Техас пить надо, а не за Америку! Вот бы вернуть сейчас тридцать шестой, когда была независимость и пошла бы она эта проклятая Америка, со своим проклятым президентом и проклятыми порядками. Нам никто не указ! Так ведь Сэм?

Сэм: Именно так! Никто не смеет указывать Техасу, что ему делать и как ему жить! Никто! Только сами техасцы!

Бил: Да, и зачем присоединились к Америке? Не понятно… нет, хотя понятно, чтобы не быть вассалами мексиканцев, и тут спасибо штатам, конечно, но…зачем было входить в состав штатов? Ведь у нас есть нефть, а это что значит? Что мы богатый штат, а все денежки наши от нефти кормят все штаты, а могли работать только на нас,  понимаешь? Сейчас бы жили нормально, а не как... теперь живём.

Сэм: А ты сейчас плохо живёшь?

Бил: Нет, не плохо, но было бы ещё лучше!

Сэм: Ты прав, чёрт возьми! Ты прав!

Бил: Так что плевать мне на штаты, лишь бы у нас, в нашем Техасе, всё было хорошо!

Сэм: За Техас!

Бил: (Прослезившись) За наш родной Техас!

Обнимаются и допивают пиво.

Сэм: Что-то действительно долго не Чака.

Бил: Может его поторопить? Давай я схожу?

Сэм: Заблудился там, наверное, в погребе.

Бил: А может он специально нас с тобой игнорирует. Ну, он же типа обиделся…

Сэм: Если так, то я его сам, собственноручно поколочу. Будет тут ещё из себя строить непонятно кого.

Бил: Правильно! Если сказано принеси, должен без всяких там взять и принести, а нет, так извиняй, дружок, получишь по первое число. Как же он меня бесит, твой, этот Чак.

Сэм: Надо признаться, что и меня он уже стал выводить из себя. (Кричит) Чёрт старый, где моя настойка? Давай живей неси её сюда!

Бил: Даём тебе пять минут! Если не принесёшь, я тебе голову размозжу лопатой!

Появляется Чак. В его руке бутылка.

Сэм: Ну, наконец-то индеец наш явился, а мы уж думали, ты к своему племени бежал в горы.

Бил: Мы уж хотели тебя в розыск объявлять. Ну, давай быстрее, что ты еле плетёшься!

Бил выхватывает у Чака из рук бутылку и разглядывает её.

Бил: О, янтарного цвета, знать хорошо пойдёт.

Сэм: Открывай, давай, в горле всё пересохло.

Бил: (открывает бутылку) (Чаку) Чего ты смотришь? Вали отсюда!

Чак обиженно смотрит на Сэма.

Сэм: Тебе что не понятно сказали? Пошёл вон, обезьяна! У тебя что, дел мало? Иди, иди!

Чак опустив голову уходит.

Бил: (приставляет бутылку ко рту и делает глоток) Ого, ничего себе.

Сэм: Ну, что скажешь?

Бил: Хороша настойка и сказать нечего. Ядрёная! Ух!

Сэм: Дай мне (Делает глоток. Морщится). Да уж, воистину, как индейцы говорят, огненная вода! (Смеётся).

Бил: Что-то меня уже стало отпускать. Это не дело. Давай по три глотка делать за раз?

Сэм: Ты че? Нас же свалит с ног! Тут градусов шестьдесят, не меньше!

Бил: Ну, так и хорошо, мы же с тобой именно эту цель преследуем, чтоб надраться!

Сэм: А, давай, чёрт с ним со всем!

Начинают без остановки пить из горла, передавая друг другу бутылку.

Сэм: (Кричит) А! Я больше не могу это пить, так горло можно сжечь!

Бил: (Смеётся) Слабак! Кто ж так пьёт? Ну-ка, за Техас! (Пьёт)
 
Сэм: С тобой пить невозможно, вот знаешь же, как заставить, а, ну, дай мне! (выхватывает бутылку) За Техас! (Пьёт)

Через двадцать минут оба еле ворочая языками и ногами, опускаются на землю и словно маятник беспомощно мотают головами.

Бил: Чёрт возьми, Сэм, я и не думал, что эта твоя штука такая убойная…

Сэм: Я тебя предупреждал, Вил… ой, Бил…

Бил: Что будем делать?

Сэм: Может, пойдём спать?

Бил: А я не хочу спать! Не хочу идти домой, к тому же только пять утра…

Сэм: А что же будем тогда делать?

Бил: Может, прокатимся?

Сэм: Куда?

Бил: Не знаю, до ближайшего магазина, пивка возьмём…

Сэм: Думаешь, стоит?

Бил: Сэм, не будь занудой!

Сэм: Хорошо, как скажешь, поехали.

Кое-как забираются в машину. Бил поворачивает ключ зажигания, включает музыку.

Бил: О, вот это моя любимая!

Играет песня Jefferson Airplane – «Somebody to love»

Сэм: О, я тоже её знаю!

Бил что есть силы давит на газ. Машина срывается с места и передом наскакивает на дерево. Из-под капота валит дым.



Конец второго действия.




Третье действие


Сэм вываливается из машины и ложится на траву. Бил, придерживаясь руками за дверь машины, выходит из салона и осматривает повреждения.

Бил: О, чёрт, приехали, кажется…

Сэм: (Лежит на земле, храпит и бессвязно бормочет) Хр…хр… Не хочу, оставьте меня в покое… мама, купи мне пересмешника…

Бил: Сэм? Слышишь? Ты спишь что ли? Вставай! У нас тут кораблекрушение!

Подходит к Сэму шлёпает его по щекам рукой. Сэм открывает глаза и приподнимает голову, осматриваясь по сторонам.

Сэм: А? Чего? Где я?

Бил: (Смеётся) Ты в аду, Сэм!

Сэм: Как в аду? Мне нельзя в ад? Маргарет, Кристи…А, нет… (вскакивает на колени и начинает ползать по земле)

Бил: (Хохочет) Вот, дела. Заканчивай Сэм! Всё нормально! Это я Бил, твой сосед.

Сэм: (Смотрит на него и приходит в себя) Бил? А, да… (Смотрит на машину) Что случилось с твоей машиной?

Бил: Прокатиться мы с тобой поехали…

Сэм: (Морщится) Боже мой… надо вызывать полицию, Бил!

Бил: Какую полицию, ты чего? Нормально всё. Ты знаешь, что за езду в нетрезвом виде в тюрьму сажают и прав лишают. Ты этого хочешь?

Сэм: Нет, не хочу, но я то здесь при чём, я же не за рулём!?

Бил: Ха, молодец, ты как пособник тоже сядешь за решётку. Ты же со мной был и даже не пытался меня остановить. (Смеётся)

Сэм: Боже, что же мы наделали…

Бил: Расслабься, всё хорошо. У меня есть знакомый мастер, вмиг машину починит.

Сэм: Ладно. (Хватается за голову) Господи, какой же я пьяный…

Бил: Не ты один.

Сэм: Голова трещит. Что делать будем?

Бил: А у тебя есть ещё что-нибудь выпить?

Сэм: Вроде нет, надо в погребе смотреть, но, по-моему, нету.

Бил: Так по-моему или точно нету?

Сэм: По-моему… там ещё вроде должна быть вишнёвая настойка…

Бил: Замечательно. Давай зови своего сумасшедшего дворецкого, пускай несёт!

Сэм: Представляю, как мы достали сегодня бедного Чака…

Бил: Ничего не сделается твоему Чаку, а шевелиться полезно, а то всё спит и спит.

Сэм: Ты прав, Бил! (Кричит) Чак!  Чак, мать твою! Иди сюда, не то пристрелю тебя как собаку!

Бил: О, другой разговор, а то всё: «Чак, ну, пожалуйста… Чак, не обижайся… ЧакЮ не подтереть ли тебе задницу?» Иди сюда кусок дерьма!

Сэм: Эй, лошадиная задница, тебе не ясно? Или ещё камешком по лбу хочешь?

Поднимает с земли камень и бросает в амбар.

На этот раз Чак быстро появляется.

Сэм: Чем занимаешься, старый засранец?

Чак показывает жестами, что гребёт сено и кормит скотину.

Сэм: Сено гребёшь лошадям? Это ты молодец, только всё равно, почему ты так долго не являлся, когда я звал тебя?  Ты разве забыл, кто тебя кормит и кто тебе ночлег даёт?

Чак машет головой. Прибегает сонный пёс и дружелюбно машет хвостом, ласкаясь к Сэму.

Сэм: Убери свою грязную шавку от меня! (Пинает ногой собаку)

Собака громко взвизгнув, быстро убегает прочь.

Бил: Что башкой машешь тупое создание? Отвечай нормально, по человечески! Не прикидывайся, что не говоришь. Я тебя давно уже раскусил и всё про тебя знаю. Ты мексиканский шпион. Отвечай, да? Ведь когда нас обокрали мексиканцы, ты, как мне помнится, всё это видел, или, по крайней мере, должен был видеть, да? Почему ты ничего не сказал ни мне не полиции? А я знаю почему… потому что ты был с ними заодно, они заплатили тебе, за твоё молчание. Так ведь?

Чак исподлобья гневно смотрит на Била.

Бил: (Наступая на Чака) Что ты смотришь тварь, да ещё, к тому же, так злобно? Убить меня хочешь? Так, на, давай, убей, сволочь! Кишка тонка у тебя! Ты дебил, Чак (тычет пальцем ему в грудь), дебил, дебил, дебил! Отвечай мне, падаль, так всё было? Отвечай, гад!

Чак пятится назад. Бил резко хватает его за шиворот рубахи одной рукой, а другой сильно бьёт в живот. Чак падает на землю. Лежит, кашляет и в ужасе смотрит на Сэма, как бы ища у него защиты.

Сэм: (Равнодушно) Ладно, Бил, оставь его! Он же больной придурок, ты что, не видишь? Зачем с таким дерьмом связываться?

Бил: Да мне плевать! Он ведь всё прекрасно понимает, о чём я говорю, не так ли Чак?

Чак лежит на земле и откашливается.

Бил: Тебе повезло, что Сэм здесь, иначе бы я просто убил тебя. Мне это ничего не стоит, поверь!

Сэм: (Поднимает Чака за волосы) Ты почему ещё здесь? Вставай быстро, развалился тут!

Бил: (Тычет пальцем в грудь Чака) Ты мне сразу не понравился, пень трухлявый, я, таких как ты, мерзавцев, за версту чую!

Сэм: (Чаку) Не беси меня, идиот! Иди в погреб, там должна быть бутылка вишнёвой настойки, принеси её сюда. (Плюёт Чаку под ноги)

Бил: Даю тебе две минуты, иначе ты покойник!

Чак поворачивается, чтобы уйти и получает от Била пинок ногой в спину. Падает. Встаёт и, не оборачиваясь, уходит.

Бил: Сейчас ещё обидится и не придёт, или ещё сотворит с собой чего-нибудь эдакое.

Сэм: Придёт. Он всегда возвращается. Не было такого, чтобы он не приходил. Куда вот ему идти? Да и на что ему обижаться? На себя пускай обижается, урод!

Бил: Правильно.

Сэм: Помнится мне, давненько уже это было. Я как-то однажды, когда Кристи уехала в город, тоже позволил себе немножко расслабиться ну, и выпил лишнего. Тогда я что-то был не в настроении, не помню, если честно из-за чего, но всё же. И Чак попался мне под горячую руку. Ух, тогда влетело ему от меня. Помню, я ему граблями по спине заехал и оборвал поля у его любимой и, к слову, единственной шляпы. Наутро я очень сожалел о случившемся и долго извинялся перед ним, а он всё плакал и плакал всю ночь. Вот смотри-ка, вроде сумасшедший, а тоже обижается как человек. Я тогда ему сказал, что больше этого не повторится. (Тяжело вздыхая) И, как видишь, повторяется снова…

Бил: Ха, так он же сам виноват! Чего он тупит то? Мне кажется, он вообще специально не слушается тебя, чтобы позлить и вывести из себя, только зачем ему это нужно? Не понимаю.

Сэм: Я тоже. Но, видимо, чего-то добивается.

Бил: Ух, мне, эти сумасшедшие. Их место, как и индейцам, в резервациях. Пускай в психушке бы сидел, а ты его держишь как путного, кормишь-поишь его, заботишься как-никак.

Сэм: А ведь ты прав! Зачем мне это всё надо? Ну с другой стороны, он ведь один всю работу на ферме делает, следит за всем… Хм… но с другой стороны, а, вдруг, ты прав в том, что он однажды перережет всех нас, что-нибудь заклинит у него в голове и всё…

Бил: Ну, неужели ты стал это понимать. Я тебе сразу сказал, гони его в три шеи! Не место таким отбросам среди нас.
 
Сэм: (Кричит) Чак! Две минуты прошло! Давай быстрей!

Бил: Он не уложился. Надо его проучить. Видишь вон ту палку? Бери её.

Сэм: (Берёт стоящую у поленницы палку и кладёт её на плечо) И что дальше?

Бил: Нет, лучше дай её мне. (Берёт палку) Сейчас он вернётся, я ему преподам урок вежливости! (шлёпает палкой себе по ладони)

Скрипит амбарная дверь.

Бил: (Весело) Ну, наконец-то, давайте скорее, достопочтенный господин! Мы вас уже заждались!

Сэм: Пошевеливайся!

Из темноты выходит Чак и держит в руках ружьё, направленное на Била.

Бил: (Испуганно пятится) Эй, ты чего? Парень, а ну-ка перестань!

Сэм: Чак! Чаки, дорогой, брось эту игрушку! Слышишь, Чак?

Чак молча идёт на Била, Бил с ужасом пятится назад, спотыкается о камень и падает. Отползает на локтях. На лице Чака слёзы, его губы трясутся, но в глазах хладнокровная уверенность.

Бил: Чак, прости меня, я больше не буду так шутить над тобой, честное слово, Чак, я хочу чтобы мы с тобой были друзьями… друзьями… понимаешь меня, друг? Чак, не надо, пожалуйста…прости ме…

Выстрел. Бил моментально опускается на землю. Чак стоит, опустив ружьё, и рыдает навзрыд. Поворачивает голову на Сэма и укоризненно смотрит. В его глазах столько боли и страдания. Сэм становится на колени и тоже начинает рыдать.

Сэм: Умоляю тебя, Чак, пожалуйста, не делай глупостей, мы с тобой никому не расскажем о случившемся, хорошо? Всё будет как и раньше, ладно?

Чак направляет дуло ружья на Сэма и усталым, но пронизывающим насквозь холодным взглядом, смотрит на него.

Сэм: (сжимает руки в кулаки) Чак, прошу, прости меня, я виноват, я чертовски виноват перед тобой, но я исправлюсь, я обещаю…Я клянусь тебе. Мы же с тобой друзья! Вспомни, как всё хорошо было. Мой отец… ведь он любил тебя как родного сына… а ты мне был всегда как родной брат… Вся моя семья это тоже твои друзья… понимаешь? Ты тоже моя семья… все мы большая дружная семья.

Чак стоит и плачет. Опускает ружьё. Достаёт из нагрудного кармана рубахи фотографию и протягивает её Сэма.

Сэм: Что? Это мне?

Чак кивает головой.

Сэм берёт фотографию и смотрит на неё. На фотографии счастливый отец Сэма держит на руках и обнимает маленького мальчика.

Сэм: Кто это, Чак? Я ничего не понимаю… На фотографии мой отец… но, кто у него на руках? (Пауза)

Сэм выпучив глаза смотрит то на фотографию, то на Чака, из его глаз бегут слёзы.

Сэм: Боже мой… Чак… на фотографии ты… Да?

Чак кивает головой.

Сэм: (Сквозь слёзы улыбаясь) Получается, ты мой родной брат?

Чак разводит руками в стороны и улыбается

Сэм: Получается, что так… Почему отец никогда не говорил мне об этом?.. Боже мой, что я наделал, Чак, прости меня… брат… (встаёт с колен, пытается подойти к Чаку)

Чак останавливает его жестом и мотает головой.

Сэм: Чак, в чём дело?  Всё же хорошо, расслабься, прошу тебя, брось ружьё, садись рядом, выпьем вишнёвой настойки… хочешь?

Чак кивает головой.

Сэм: (Улыбаясь сквозь слёзы) Хорошо, очень хорошо, я сейчас принесу, ладно? Она в погребе, я схожу, поищу её, ладно, Чак? Можно? Ты только положи пожалуйста ружьё на землю, так оно спокойнее будет, ладно? Ну, я пойду, поищу настойку… (Поднимается на ноги и медленно, постоянно оборачиваясь, уходит в дом).

В доме.
 
Сэм: (судорожно ищет телефон) Господи, господи, как же такое могло случиться? Как же так, господи? Чак!? Бил!? Господи! Что за ужас? (Плачет) Бил… что я скажу Саре? Бил, о, боже мой. (Находит телефон, набирает номер) Алло, полиция, тут… убийство…полиция? алло, адрес? Да, конечно (называет адрес) Приезжайте, пожалуйста, быстрее… как через час? Это слишком долго… это чертовски долго, мать вашу.

Снаружи дома раздаётся выстрел.

Сэм: (Вскрикнув и уронив телефон на пол) Чак… господи… нет…за что мне это?...(Прислонившись к стене, спускается на пол)

Спустя час.

На улице идёт сильный частый дождь, крупными каплями заполняющий  и насыщающий знойные трещины в земле. На крыльце дома сидит Сэм. Теплые капли сбегают по его лицу, слегка задерживаясь на носу и на подбородке.  Пустыми глазами он смотрит куда-то вдаль, за линию горизонта  и пьёт из горла бутылки вишнёвую настойку. Повсюду ходят мрачные полицейские и осматривают территорию фермы. На земле лежат два тела, накрытых брезентом. К нему подходит шериф.

Шериф: Здравствуй, Сэм. Я пока не буду тебя спрашивать, что тут такое произошло, ты всё расскажешь чуть позже. Хорошо?

Сэм: Кристи в курсе всего этого?

Шериф: Да, она обещала быть через два часа

Сэм: О, боже мой… (Хватается за голову)

Шериф: Да, попал ты Сэм в передрягу, ничего тут не скажешь… Ответь мне пожалуйста на один вопрос.

Сэм: На какой?

Шериф: Тут такое дело… Кто-то ночью в моём участке выбил все окна и помочился на подоконник моего окна. Ты не в курсе кто бы это мог сделать?

Сэм: (взволнованно) Нет, откуда же мне знать?

Шериф: Хорошо. Но странно…

Сэм: Что странного?

Шериф: Да нет, ничего, просто камеры наружного наблюдения засняли, как этот акт вандализма совершали два человека очень похожих на вас с твои покойным другом (Показывает на труп Била). И ещё к тому же на записи отчётливо виден номер того пикапа, который стоял у твоего дома, когда мои ребята приехали. Он как раз зарегистрирован на имя Била Маккалистера. Ничего не хочешь мне рассказать, сынок?

Сэм: Я…это…(закрыв лицо руками, зарыдал) Я не знаю… я ничего не знаю…

Шериф: Ну, это ничего. Я из участка заберу видеозапись, потом вместе дома посмотрим этот интересный фильм. Когда я посмотрел, так, скажу тебе, очень много интересного увидел и про себя много нового узнал. (Смеясь, хлопает Сэма по плечу) Ну, ладно, Сэм, Позже поговорим, а пока мне работать надо. (Пауза) Кстати, Сэм, а ты своего умалишённого работничка не видел? Как его зовут? Кажется, Чак?

Сэм: (Медленно поднимая голову с колен и выпучивая глаза) Как? Какой Чак? Вы о чём? Он же… (Кивает головой на лежащий на земле труп) того… мёртвый…

Шериф: (Улыбаясь) Кто? Чак мёртвый? Не возьмусь утверждать в свете последних событий, что кто-то на твоём ранчо мог остаться в живых, но… тем не менее, Чака мы не нашли.

Сэм: (Заикаясь и тяжело дыша) А кто же под брезентом?

Шериф: (Удивлённо) Ха, ну ты даёшь, будто не знаешь? Дружок твой Бил и его жена Сара! Нет, ну, в самом деле, Сэм, смешной ты! (Хохочет) Завязывай с алкоголем. (Вмиг становясь серьёзным) И ещё. На ружье, из которого были убиты твои соседи, найдены твои отпечатки пальцев, сынок, поэтому я советовал бы тебе собраться с мыслями и всё хорошенько вспомнить. Ладно, мне пора. Ещё увидимся, Сэмми… (весело) хочешь ты этого или нет.

Сэм: (Подходит к трупам, накрытым брезентом, отгибает краешек материи над каждым и, убедившись, что среди трупов нет Чака, падает на колени и начинает громко хохотать) Чак, ха-ха, ты всех нас провёл, мерзавец! Молодец! Я тебя так люблю… больше всех на свете! Нет, ты не сумасшедший! Это мы все тут поехали с катушек! Ха-ха! Ей-богу, Чак! Ух, подлец! Вот, кто настоящий ковбой, Перекати-поле… Ты победил! Так нам всем и надо… (Внезапно зарыдав) Боже, что же я скажу Кристи?.. Как же я посмотрю в ангельские глазки Маргарет?... Боже мой… всё кончено… всё кончено…
(Садится на крыльцо и еле-слышно, сквозь слёзы начинает петь) «О, жёлтая роза Техаса, единственная девушка, которую люблю…» 

 
Звучит песня Johnny Cash and June Carter – “Yellow rose of Texas”



Конец

Нижний Тагил. Июнь 2014 г.