Закат Марса

Начало антиутопии, которая никогда не будет закончена.

Глава I.
Центрально-Континентальная Республика, Западный округ, Пятый сектор.
10 января 273 года.

Мы, Старшие миротворцы, члены Совета
миротворцев, провозглашаем новое государство –
Центрально-Континентальную Республику,
и устанавливаем, что главной целью, к которой
будет стремиться наше государство в лице
Совета миротворцев и общества в целом –
достижение Абсолютного Благополучия,
мира и гармонии. 
“Наставления Миротворцев”, глава первая, пункт первый.

Центральная клиника П-5 в тот день была похожа на муравейник. По широким коридорам, освещенным яркими лампами, сновали бесконечные ряды медсестер, врачей, вакцинируемых и автоматизированных микролабораторий, забитых колбами с вакциной и инъекционными трубками. Душный воздух звенел от нескончаемого людского топота, жужжания гусениц микролабораторий и гула тысячи голосов. С экранов, встроенных в стены коридоров клиники, миловидная девушка в шапочке медсестры спокойным приветливым тоном разъясняла вакцинируемым, в какой кабинет им следует пройти для вакцинации, какой пропуск оформлять в авто-регистраторе и куда обращаться при утере или утрате Гелиос-паспорта. Приятный голос девушки растворялся в общем шуме и был едва различим. Вакцинируемые, оформившие пропуск, смиренно ожидали своей очереди на пятом этаже Центральной клиники Пятого сектора Западного округа. “Если у вас возникли какие-либо осложнения после прохождения вакцинации, вам следует по возможности как можно скорее обратиться в ту клинику, в которой была проведена вакцинация. Также вы можете вызвать мобильную лабораторию на дом, если ваше состояние не позволяет обратиться непосредственно в клинику. Сделать это можно несколькими способами…” – голос девушки с экрана донесся до Виктора Тола, одного из пятисот вакцинируемых, покорно ожидавших свою очередь. Виктор слышал эту инструкцию уже шестой раз. Он глубоко выдохнул и сжал кулаки. Его раздражение и злоба готовы были вырваться в виде гневной ругани в адрес всех тех, кто так неумело организовывает массовую вакцинацию, а также отдельно в адрес той девушки, вещающей по кругу одно и тоже. Но Виктор, не обладая особыми интеллектуальными способностями, был достаточно разумен, чтобы сдержаться. Он прекрасно знал, что будет, если он проявит хоть долю той агрессии, которая в нем скопилась. Виктор провел широкой мозолистой ладонью по вспотевшей лысине. “Американская духота” – угрюмо буркнул про себя Виктор, а затем в который раз оглядел кажущуюся бесконечной очередь. Понурые, безразличные, бледно-серые лица. Потрепанные, местами дырявые куртки, мятые брюки. Типичные жители одного из немногих рабочих округов Центрально-Континентальной Республики. Виктор закрыл глаза. Из-за шума и духоты у него началась головная боль, последствие старой травмы. Он еще сильнее сжал кулаки, и пластиковый пропуск в его руке треснул. “Я могу вам чем-нибудь помочь? Мужчина с номером 3-56, с вами все в порядке?” – фальшиво – приветливый голос прорезал гул, стоящий на пятом этаже клиники. Тут же воцарилась абсолютная тишина. Виктор моментально распахнул глаза. С огромного экрана, расположенного прямо напротив того места, где он сидел, на него пристально смотрела худощавая белокурая женщина средних лет. Ее тонкие бледно-розовые губы изображали подобие улыбки. Виктор буквально на секунду впал в ступор, затем посмотрел на свой прорезанный трещиной пропуск. На нем был указан его номер, 3-56. “Мужчина с номером 3-56, ответьте, пожалуйста, вы себя хорошо чувствуете, вам не требуется помощь?” – серые глаза женщины с интересом изучали Виктора. Тот почувствовал, как по телу пробежали мурашки. “Нужно расслабиться. Главное – быть абсолютно спокойным.” – медленно произнес про себя Виктор, затем вдохнул, улыбнулся и произнес: “Благодарю вас за вашу заботливость, но помощь мне не требуется, просто я не выспался, вот и решил вздремнуть, пока жду своей очереди, еще раз спасибо вам за вашу внимательность” – Виктор постарался произнести это как можно более дружелюбно. Женщина с экрана некоторое время всматривалась в лицо Виктора, но затем улыбнулась и произнесла – “Хорошо, в таком случае всего доброго, мира и гармонии” – экран погас, а затем на месте женщины появилась привычная девушка в шапочке медсестры. Вернулся и прежний шум. Виктор откинулся на спинку стула. Лицо его выражало каменное спокойствие, но внутри у него все сжалось. За все годы вакцинации Виктор всего лишь раз видел, как к кому-то обращались с экрана. Это было лет 9 назад, когда Виктор жил в Северном округе. Тот эпизод успел забыться, но произошедшее с Виктором воскресило в его памяти это событие. Тогда было лето, в клинике Северного округа было еще более душно, да и сама клиника не обладала хорошей системой вентиляции. Мужчине, сидевшему напротив Виктора, в тот жаркий день стало плохо. Это был человек лет пятидесяти, с обрюзгшим лицом желтого цвета, в коричневом строгом костюме. Виктор вспомнил взгляд его тусклых глаз, такой беспокойный. Тот человек сидел, теребя в руках свою шляпу, а затем внезапно вскочил и прокричал высоким, практически женским голосом: “Да сколько уже можно!”. Тогда воцарившаяся тишина была намного страшнее. Она оглушала. Виктор помнил, как на лице того человека возник просто животный ужас. Тут же загорелся экран, расположенный позади Виктора. Он не мог видеть лица на экране, но голос, мягкий и дружелюбный, он помнил. “Мужчина с номером 9-02, с вами все в порядке? Вам требуется помощь?” Виктор вспомнил, как тот человек стоял, как вкопанный, сжав свою шляпу так сильно, что костяшки его пальцев побелели. Вспомнил он и двух наставников и двух медсестер, любезно уведших оцепеневшего мужчину из коридора для вакцинируемых. За все это время сидящие в очереди старательно делали вид, что ничего не происходит. Как и сейчас. Такое поведение раздражало Виктора. Может, потому что он еще знал, что означают эти странные, неестественные слова – ужас, гнев, раздражение. Мрачные воспоминания Виктора прервал мелодичный звук, и над синей дверью кабинета зажегся его номер. Виктор медленно встал и направился навстречу ежегодной вакцинации. Кабинет был залит светом, струившимся сквозь тонкие серые занавески. В помещении стоял резковатый спиртовой запах, и Виктор, входя, поморщился. За белым каплевидным столом сидела медсестра. Она что-то быстро печатала своими тонкими красивыми пальцами на планшете. “Симпатичная, ничего не скажешь” – ухмыльнулся про себя Виктор. Медсестра равнодушно посмотрела на него поверх очков и холодно произнесла: “Присаживайтесь, Гелиос-паспорт и пропуск на стол”. Затем она плавно провела кончиками пальцев по столу, и из соседней комнаты, гудя, выехала микролаборатория. Медсестра таким же легким движением коснулась поверхности микролаборатории, которая после открылась, подобно сундуку. Внутри в специальных отсеках находилось множество колб с синеватой жидкостью. В крышку микролаборатории были встроены особые ламы, необходимые для хранения вакцин. Сами отсеки для колб находились в постоянном движении, описывая круги, так что колбы напоминали волнующееся море. Медсестра механическим движением взяла пропуск, затем, не глядя, достала из микролаборатории колбу и инъекционную трубку, напоминавшую рыболовную леску. Виктор между тем с интересом изучал медсестру. “Милое личико, жаль, что наверняка социалистка, да еще скорее всего и неконтактная” – размышлял Виктор, пока медсестра вставляла один конец трубки в колбу, а другой в вену его левой руки. Виктор, конечно, знал, что в своих мыслях он может выражаться как угодно, но все-таки в присутствии иньектора лучше на всякий случай подстраховаться. Поэтому вместо “стерва” он подумал “социалистка”. Трубка в вене резко распрямилась, и руку Виктора пронзила нестерпимая боль, привыкнуть к которой невозможно. Он сжал зубы, сдерживая стон. “Расслабьтесь, внекомфортные ощущения скоро пройдут” – отстраненно сказала медсестра, печатая что-то на планшете. Затем она стала задавать стандартные вопросы, такие, как были ли у него какие-либо жалобы на здоровье с момента прошлой вакцинации, не было ли у него приступов внекомфортного поведения. Записав уже заученные ответы в планшет, медсестра взяла лежавший на столе чипователь и прикрепила два магнитных чипа, один на Гелиос-паспорт, второй на пропуск, который она опустила в специальную щель в столе. Виктор, сжимая и разжимая кулак все еще болевшей руки, тихо произнес: “Когда же они уже наконец победят эту американскую гамма-инфекцию, невмоготу уже терпеть каждый год эти атомные прививки”. Медсестра перевела отстраненный взгляд с экрана планшета на Виктора и сказала: “Вакцинируемый, пожалуйста, не выражайтесь такими внесоциальными словами в общественном учреждении и не задерживайте очередь. Мира и гармонии”. Когда Виктор вышел из кабинета, девушка на экране ненадолго сменилась плакатами, появляющимися попеременно. На первом был изображен врач с сияющей белоснежной улыбкой и добрым отеческим взглядом. Надпись на плакате гласила: “Ежегодная вакцинация – залог мира, процветания и безопасности!”. На втором же плакате молодая пара шла, державшись за руки и смотря с любовью и обожанием друг на друга. Надпись под ними декларировала: “Истинные счастье, благополучие и мир достигаются только через семью, неконтактность – верный путь к внекомфортному состоянию и внеблагополучному поведению!” Выйдя из клиники и вдохнув свежего морозного воздуха, Виктор подумал: “И все-таки она та еще стерва неконтактная”. Он неспешно шел по тротуару в сторону станции электровоза. Погода стояла прекрасная: мягко светило солнце, все было покрыто сверкающим инеем, небо было чистым и ясным, так что настроение Виктора приподнялось. Он снова подумал о той медсестре, но теперь она представлялась ему просто вакцинатором, не более. Виктор знал, что все дело в вакцине. Одним из побочных эффектов препарата было притупление каких-либо желаний. Все вакцинируемые чувствуют безразличие к тому, что обычно их привлекает или наоборот, вызывает внекомфортное состояние. Особенно это характерно для первых трех месяцев после вакцинирования. “Но это лишь небольшая плата за спасение человечества от внекомфортных последствий гамма-инфекции” – Виктор мысленно процитировал фразу из ежегодного телеобращения Старшего миротворца по медицинским вопросам. Обычно Виктора воротило от одной мысли об этом человеке, но сейчас в его сознании царил покой и безмятежность. Он шел, улыбаясь и щурясь от зимнего солнца. Когда Виктор подошел к станции, на огромном экране, расположенном над ней, появился черноволосый мужчина в сером костюме. Он приветливо улыбнулся и помахал рукой, а затем произнес самым располагающим к себе голосом, какой Виктор слышал в своей жизни: “Приветствую вас, дорогие мои братья и сестры, жители Центрально-Континентальной Республики! Сегодняшний день – день проведения ежегодной вакцинации, и я надеюсь, что вы, как и всегда, отнесетесь к этому со всей ответственностью, потому что только с помощью вашей сознательности и благоразумному следованию Наставлениям Миротворцев мы сможем победить гамма-инфекцию, и тогда на всей планете воцарится долгожданное Абсолютное Благополучие. Мира и гармонии вам!” Виктор с каким-то трепетным восхищением смотрел на экран, а затем радостно крикнул: “Мира и гармонии вам, Верховный Наставник!” Между тем двери прибывшего электровоза открылись, и Виктор зашел в него. Зимнее утро плавно переходило в день.
26 февраля 273 года.
В окне маленькой, неуютной квартиры на окраине Пятого сектора проплывали облака смога, испускаемого пепельно-черными трубами исполинского размера. Энергозаводы работали круглые сутки без остановок. Виктор отрешенно смотрел на медленно движущуюся серую пелену дыма. Его большие голубые глаза выражали невероятную тоску и безразличие. За все недолгие тридцать лет своей жизни почему-то именно в этот пасмурный февральский день Виктор почувствовал себя таким ничтожным. Этот огромный грязно-серый бетонный блок, в котором квартира Виктора напоминала соту в пчелином улье, эти уродливые энергозаводы, своим нескончаемым грохотом напоминавшие огромных рокочущих чудищ, извергающих из своих отвратительных пастей клубы смога и пепла – на фоне этого давящего мира Виктор казался себе таким крошечным, таким лишним. “А ведь если я умру, прямо сейчас, этот страшный грохот не прекратиться. И дым не перестанет валить из труб” – Виктор очень удивился своей мысли. Он, такой сильный и уверенный в себе, такой надежный и стойкий (если верить словам его наставника), вдруг впал в отчаяние. Это слово, отчаяние, очень нравилось Виктору. В нем было столько красок, столько жизни. Не то, что скучные общепринятые слова, которыми говорили и думали практически все жители Центрально-Континентальной Республики. Но сейчас Виктору было не до восхищения красотой слов. Он лег на кровать, и та с противным скрипом прогнулась под ним. Виктор лежал, хмуро глядя в потолок. Под металлическое грохотание энергозаводов к Виктору Толу, обычному рабочему с окраины Пятого Сектора Западного округа, неожиданно для него самого пришло осознание бессмысленности собственной жизни. Ненавистный сигнал будильника прервал мрачные размышления Виктора. Нужно было вставать и идти на работу.
Огромные черные ворота энергозавода презрительно взирали на приближающихся крошечных людишек. Виктор подошел к панели считывателя чипов и приложил к ней Гелиос-паспорт. Индикатор на панели замигал зеленым цветом, и в воротах завода образовалась нормальных размеров дверь, в которую и вошел Виктор. “Хранит нас Мир от гамма-инфекции” – произнес он железным голосом, так, чтобы это услышал его наставник. Тот уже стоял у входа в гидротехнический отдел и сияющей улыбкой приветствовал своих учеников. Его рыжая щетина, искрящиеся от радости глаза сильно контрастировали с тусклым окружением. Когда все пятеро учеников, в том числе и Виктор, подошли к нему, наставник произнес приветственную речь. Говорил он, как и всегда, немного торжественно, с каким-то нездоровым восхищением: “Доброе утро, друзья мои! Настал новый день, вас ждут новые ответственные испытания, новые цели и новые достижения. С каждым разом мы все ближе приближаемся к Абсолютному Благополучию, с каждой каплей вашего пота, с каждым напряженным мускулом ваших рук! Сегодня у нас невероятно важная задача, необходимо отрегулировать преобразующий механизм, иначе Третий сектор рискует остаться без света. Но мы справимся, ибо взгляд наш устремлен только вперед, к победе, к миру и благополучию! И помните, вы всегда можете к мне обратиться с абсолютно любой проблемой, и я, как ваш наставник, непременно помогу вам. А теперь, приступим!” После этих слов наставник глубоко вдохнул. Его темно-синие глаза просто сверкали то ли от собственной важности, то ли от торжественности момента. Что-то подобное он говорил каждый день, но именно сейчас наставник напомнил Виктору напыщенного индюка. Это показалось ему настолько забавным, что он невольно улыбнулся, сменив на секунду угрюмое выражение лица. Наставник это же воспринял как знак одобрения и улыбнулся в ответ.