спирали сладкое имя. Свобода 1 часть

  Мост был выполнен из чего-то ажурного и полупрозрачного. Вопреки обыденным представлениям о природе мостов, как горизонтально соединяющих берега (левых и правых), этот казался скорее похожим на вертикально закрученную спираль молекулы ДНК.
Они двигались навстречу друг другу. Ни один не понимал направление движения - кто вверх, а кто вниз. Они встретились где-то в середине. Охотник и создатель. Создатель и охотник.
- Да уж...- подумал Создатель, глядя на татуированную под окрас ягуара кожу  Охотника и мрачный серый свет прицельного вектора, струящийся из глаз его.
- Да уж...- подумал Охотник, наблюдая неказистую фигуру и нелепую, блаженную улыбку Создателя.
Их мысли были зеркально похожи, так как были похожи они друг на друга.
Бесконечные секунды стояли молча.
Вдруг начал Охотник. Рисуя тропу в обратный порт.
- Ты однажды устанешь в предел от всего моего. Тогда закроешь глаза, вдохнешь глубоко... И уйдешь в Алтай. Там и встречу снова тебя.
- Уйдешь в Алтай?.. - Создатель переспросил медленно и задумчиво. Произнесенное Охотником показалось ему каким-то волнуеще вкусным. Имя это тепло и мягко коснулось чего-то запрятанного глубоко-глубоко внутри. Алтай, ал-тай - хотелось, не торопясь, повторять снова и снова. Словно, держа во рту,перекатывать из стороны в сторону ароматный барбарисовый леденец. Аааал-таааай.
- Да, Алтай. Ведь когда совсем устаешь и глаза закрываешь, пора уходить. А если уходить, то куда-то. Или во что-то. Вот к примеру, тот чудаковатый создатель. Кумир поколения, властитель портов неприкаянных...Ну, тот, через которого линки о квесте нашем текущем. Одно из первых, что он сотворил - Внутренняя Монголия. Поверь, он в нее и уйдет. Когда устанет.
- А каким ты  бы хотел, чтобы я создал наш Алтай? Внутренним или Внешним?- улыбнулся Создатель.
- Ха-ха! Насмешил...Алтай - не Монголия. Здесь внутренних или внешних и быть не может. Алтай - монолит. Он - только один. И только наш.
В остановленном времени тишина получалась какой-то нетерпимо звонкой, неудобной.
-Уже и Луну раздербанили...В стаю собьются. Славят. Спать не дают, заливаются... - прицельный вектор набрал силу и буквально слепил. Словно жалуясь, Охотник почему- то поднял к верху глаза. Создатель последовал его примеру, но Луны не обнаружил,- А вот Алтай...- Охотник жадно облизнул губы. Затем снова окинул Создателя с головы до ног недоверчивым взглядом и продолжил, - Не каждый решиться, далеко не любому под силу. Да и имя больно красивое. Понравилось...Уверен, что понравиться и тебе. А как ближе посмотришь- откроешь - полюбишь. Пожелаешь...
Создатель снова мечтательно улыбнулся, а Охотник, криво усмехнувшись, погасил прицельный вектор. Затем они одновременно сделали последний шаг навстречу друг другу.
Ни тот, ни другой не помнили этой встречи.
Только.
Говоря об Исходах, Охотник теперь прикрывал глаза и, вместо обычных "факап"ов,  упоминал высокопарное "Предстать Перед Оком Создателя".
Создателю с той поры стали сниться укрытые золотом осени горы. Нередко.

К. Ражмын, "Плотность, Нулевое Поле и Мост Гантера". (Перевод с английского)
***
Из дорогого дерева, в старой раме...
Одна из многих, что украшает
Этот вернисаж...
Изображение на потертом временем холсте...
Через плечо
Пурпурный плащь...
На перевязи золотой стальной клинок наперевес...
Мечтателя наивный взгляд...
Лицо с улыбкой лучезарной...
Рука в перчатке, украшенной алмазной пылью,
Сжимает черненный серебром эфес...
Кто ты? Внимающий картине искушенный зритель спросит...
Беспечный, светлый ангел?
Сошедший в мир с безоблачных небес...
Или ведомый твоим желаньем, тайной страстью
В тебя вселился  темный демон-бес?

Неизвестный поэт 19го века. (Перевод с итальянского)
***
Сердце просило этой встречи, предвосхищая важность ее...
Перелет занял 4 часа. В самолете Марат несколько раз  просматривал , погружался в фантом, посланный накануне отшельником Здо.
***
Созерцающий отшельник сидел в позе лотоса на ровной, ухоженной поверхности белого песка. За спиной Здо садилось солнце, созидая нереальной красоты картину морского заката. Глаза Здо были закрыты. Внутренний полет мастера достигал своего апогея. Тогда, вибрируя, время гулко начинало пульсировать и расслаиваться. Из открытой правой ладони отшельника появлялось алое пламя, которое стремительно набирало ярко оранжевый цвет. Свечение имело идеальную форму пламени свечки с белым верхним кончиком. По своему размеру и свойствам похоже оно было на конец лисьего хвоста. Не открывая глаз, Здо ладонью вниз переворачивал пламя. Острое окончание горящего рыжего хвостика касалось песка. В точке касания песок , испаряя влагу и газы, плавился. В тоже время, тело отшельника отрывалось от земли. Ноги его выпрямлялись, а левую, согнутую в локте, руку Здо  заводил за спину. Отшельник на мгновения зависал над песчаной поверхностью, вытягивая свое тело ровно по горизонтали. Ладонью правой руки он словно упирался в рыжее пламя, которое тонким жалом продолжало плавить песок. Затем тело его красиво и медленно плыло, будто подчиняясь написанному алгоритму. Согласно движению огненный хвостик из его ладони оставлял линию на песке. Марат, внимательно наблюдая, понимал, что стекляный след из оплавленного песка принимает форму спирали с началом из точки первого касания пламени. Глаза отшельника оставались закрытыми. Закончив тринадцатый виток, Здо снова опускался на землю. Садился спиной к Марату, подгибая правую ногу и высталяя левую вперед, как будто готовил позицию для стрельбы с колена. Ладонями вниз опуская руки, он касался земли, секунды чего-то ждал, как собирал силы. Затем разворачивал ладони к небу. И, начиная издавать низкое монотонное гудение, медленно поднимал обе руки вверх. Точно подчиняясь его приказу, стеклянная спираль оживала. Словно змеей поднималась из песка, реализовалась в обьеме, освобождаясь из пределов двухмерной плоскости. Вращаясь, спираль поднималась вверх метров на пять над песчанной поверхностью берега и замирала точно над сидящим отшельником. В момент остановки ее движения, солнце неизменно садилось, а из обоих ладоней Здо снова появлялись горящие хвостики-свечки. Из правой - ярко-оранжевый, из левой - серый с голубоватым оттенком. Резким движение, громко выдыхая воздух, Здо приближал ладони к груди и тут же резко выбрасывал руки вперед. Огоньки отделялись от ладоней и летели к нижней точке начала стекляной спирали. Одновременно, оба пламени словно втекали в стекляную спираль и , стремительно вращаясь, двигались по ней снизу вверх. Поднимаясь до верхней точки, лисьи хвосты вылетали из стекла и, продолжая в вращаться согласно заданной спиральной траектории, оставляли в воздухе светящийся след, улетая в темную бесконечность неба. Стекляная линия красиво и пестро переливалась, похожая на застывший черно-оранжевый шнур. Здесь Марат замечал, что витки стеклянной спирали очень разнятся в диаметрах, не подчиняясь каким-либо видимым закономерностям.
В это время Здо поднимал вверх лицо. Марат не видел лица отшельника, но чувствовал, что тот открывал глаза. Руки Здо держал так, словно  сжимал в них винтовку. Двигался так, будто прицеливася куда-то в небо. Поза его была похожа на позу охотника перед выстрелом. Вот тело его содрогалось, точно отдача от выстрела толкала в плечо. Из середины груди отшельника ударял вверх тускло-алый, едва сформированный прицельный вектор. Двигаясь сквозь спираль, в одной из точек вектор пересекался с линией спирали и прерывал ее. Точка разрыва на момент вспыхивало ярким алым и тухла. С нежным хрустальным звоном спираль разбивалась. Тысячи мелких осколков стремительно взмывали высоко-высоко вверх. Доселе черное, ночное небо освещалось яркими звездами. Отшельник вновь возвращался в позу созерцания и закрывал глаза. Сидел неподвижно и молча. Потом , не оборачивась, говорил Марату: " Я жду тебя в знойном городе, на острове, там где Свобода. В доме у моря найдешь меня. У меня ключи к тому, что нужно тебе, к тому, что в Эгрегоре видишь, не находя ответов."
"Три дня, брат Здо..."
***
Охлаждаемый кондиционерами аэропорт был не так уж и плох. У пограничной стойки Марат предьявил бдительному Хорхе Санчесу паспорт на имя уроженца Мадрида Вальдо Антонио Рамиреса и подтвердил адрес отеля, указанного в купленном накануне турпакете. По пути на выход прихватил в сувенирном киоске карту города и окрестностей. Воздух за пределами здания встретил Марата тепловым ударом в плюс 34.
Секьюрити тутже предложил пройти на парковку автобусов. Марат, сославшись на то что в автобусах укачивает, попросил человека придумать что-нибудь с такси, только с кондиционером, конечно. Пару слов в рацию, еще пять минут ожидания, и перед ним припарковался малолитражный Пижо. Крупный, усатый водила приветливо поздоровался, кинулся помогать с дорожной сумкой. Секьюрити отошел в сторону и что-то снова говорил в рацию. Марат осмотревшись по сторонам, заметил припаркованную у пешеходного бордюра метрах в двадцати бордовую Ладу- семерку. Внутри машины сидел человек и... похоже, разговаривал по рации.
Альберто - таким оказалось имя водителя Пижо. Поинтересовался куда везти. Притормозив временной поток, Марат прямо глядя в глаза Альберто, забросил информативный кусочек фантома Здо. Затем очень честно сказал :  " Мы едем в дом у моря, к брату Здо." Мгновения понабилось водителю, чтобы вернуть сбитое спонталыку сознание в Плотность, настроить внутренний GPS согласно желанию охотника. Затем он как-то понимающе, одобрительно кивнул. Пижо тронулся и поехал. Повернувшись назад, Марат отметил что семерка двинулась вслед за ними.
Вышли на трассу, которая через городскую развязку на окраине вела к пляжным районам. Бордовая лада шла ровно за ними, соблюдая разумную дистанцию. Марат развернул карту и принялся изучать город и окрестности. Когда приближались к кольцевой развязке, Марат попросил Альберто свернуть в город: " К Лома Де ля Круз, пожалуйста, сеньор." Товарищ, пожалуй, было бы правильнее. Альберто послушно выполнил просьбу, семерка повторила маневр.
Город послушно плавился под раскаленным летним солнцем, плавился вместе с асфальтом (колдобина на колдобине), вместе с нелепыми, обветшалыми постройками, плакатами, славившими почивших и здравствующих героев революции и соц труда, плавился вместе с населявшими его жителями. Город жил своей размеренной, редко суетливой, жизнью. Слева проплыли за окном две восемнадцатиэтажные свечки, грязно-розовые, пошарканные похожие на типовые решения жилищного вопроса, времен великого социалистического застоя. Справа Марат увидел чудовище архитектуры - огромный стадион, почему-то напоминавший гиганского перевернутого на спину жука. Мертвого, наполовину истлевшего, с проеденными гниением частыми сквозными дырами в остатках хитиновой плоти. Ассоциация еще пришла оттого, что огромные устремленные в небо бетонные стенды с прожекторами осветителей напоминали застывшие лапы насекомого.
Повернули направо, оказались на более оживленной улице, полной велосипедов, мопедов, легковых и грузовых машин. В большинстве своем транспорт был родом из 70-80 годов прошлого века, собранный на советских заводах. Нередко в транспортном потоке попадались ухоженные и хорошо сохранившиеся раритеты - американцы 40- 50х., а то и 30х годов выпуска. Вдруг взгляд привлекла розово- белая арка на одном из перекрестков. Она венчала собой ступенчатый спуск вниз, под землю. На арке русскими буквами крупно было написано "ПЕРЕХОД''. На другой стороне перекрестка Марат увидел родную сестру первой арки с такой же надписью. Остановившись на светофоре Марат наблюдал пятидесятиметровую очередь в бакалейный магазин. Магазин Numa.
Numa, Numa...Numa, ...Puma...
 Разморенные жарой люди стояли вдоль тратуара. Кто-то читал, кто-то болтал с соседом по очереди, кто- то просто тупо смотрел, скучая, по сторонам. Кивая в сторону очереди, Марат спросил водилу, мол, че дают. Альберто нахмурился и коротко ответил : ''Рис.''
Понятно...
Обратил внимание и на то, как выглядили люди на улицах. В большинстве люди были худые и жилистые. Мужчины и женщины, девушки и юноши, пожилые и дети. Судя по обитателям города, эта уникальная нация была богата людьми всех цветов и оттенков кожи. Чернющие негры, белокожие брюнеты европейского типа, жгучие и удивительно красивые смеси первых двух - мулаты и креолы. Попадались, как подметил Марат, даже светлорусые, почти блондины, похожие на славян или викингов. В одежде городской публики Марата также поразила пестрота и разброд. В то время как старшее поколение одето было в каком-то старосоветском, простом и строгом стиле, молодежь сплошь и рядом рябила джинсами и майками, кросовками разнообразных фасонов. Поражало взгляд и обилие дизайнерских брендов. Дольче Габана, Ла Коста, Армани, не говоря уже о Пуме, Найк и Адидас, украшали своими броскими лого и надписями чуть ли не каждого второго. Причем Puma бросалось в глаза  явно чаще других спортивных названий. Подпольные фирмачи центральной америки вероломно подрывали репутацию знаменитых дизайнеров.
Проехали центр города. Колониальные здания построек времен Христофора Колумба и его последователей были явно в запущенном состоянии, как впрочем, и все остальное вокруг. Тем не менее, радовали взгляд чистотой классических линий и накопленным веками таинственным величием.
Альберто мягко остановил машину у подножья Холма Креста. " Жди здесь '', - коротко произнес Марат. Водила кивнул, вытащил газету и уткнулся в нее. Марат вышел и осмотрелся вокруг. У подобия скверика на противополжной ступеням наверх стороне дороги тусовалась кучка разношерстных, похожих на бродяг, местных. Местные сразу заинтересовались вновь прибывшей жертвой. Оживились и не прямо, как-то косо поглядывали в сторону Марата, тихо переговариваясь. Интерес их был не злобен, если не дружествен, то нейтрален. Сверху спускались трое пузатых туристов, пожилых и одетых как братья в шорты, футболки, сандали и панамы. При их приближение один из местных отделился от компании и мягко, как крадучись, двинулся навстречу добыче. Где-то на треть пути от начала вверх, держась за руки, поднималась влюбленная парочка. Метрах в двадцати припарковалась знакомая семерка.
Марат начал подьем по ступеням. Немного поднявшись, он обернулся и посмотрел вниз. Водитель семерки наконец вышел из машины и открыл капот. Это был худой и высокий мужчина, одетый в голубую рубашку с коротким рукавом и строгие темные брюки. Как будто разбираясь с барахлившим двигателем, он  вполоборота наблюдал за перемещениями Марата, не упуская подопечного из виду. Марат перешел в режим охоты. Сущность Пока Живого, управлявшего бордовой семеркой, была чиста и красива. Такие обычно прямы и верны. Ярко подобранный спектр отменного здоровья, силы и отличной координации. Гончий. Странно лишь было присутствие чего-то похожего на...Благодарность кому-то великому, мудрому и непостижимо далекому и большому...Благодарность за освобождение...Или свободу... По другому значение этого спектра Марат обьяснить бы не смог. Свечение сущности было отмечено алым, сиянием близости к исходу. Сущность охотника буквально загудела внутри, разгоняя силовые потоки, вымеряя дистанцию до цели и направление выстрела. Мгновенно зажегся дремавший доселе прицельный вектор. Сила рвалась наружу в своем желании дотянутся смертоносной линией связи, притягиваемая точно мощным магнитом созерцанием сущности, готовой к исходу. Марат усилием вернулся сознание в обычное ощущение плотности и продолжил свой подьем по ступеням к вершине холма. Краем глаза заметил, как один из местных поплелся за ним.
Ступеней было 458. Холм возвышался над городом метров на 150. В своем восхождении Марат продумывал квест. Идущий по следу Гончий пес был совсем не нужен, тем более не ясны подробности для кого тот следит за охотником. Да и судьба его в хроника предрешена, судя по столь явному сиянию исхода. В голове понеслось ...
безумно свистящий в открытое окно ветер, безрасудное ускорение, вжатая в полик педаль акселлератора, визг тормозов и ужасной силы удар...
На вершине стоял огромный крест, с цементной оградкой по квадратному периметру. У подножья креста - небольшая каменная будка, как часть каменной изгороди. Через небольшое оконце было видно горящую внутри свечку.
 Investigabiles viae Domini.- тихим баритоном с хрипотцой считался древний модификатор, кем-то  давно заряженный в крест. Крест по приданиям был установлен священником-мессионером более двухсот лет назад. К кресту прилагалась смотровая площадка, с которой открывался глазам шикарный вид столицы провинции.
Воздух над городом был влажный и плотный. Монументальные постройки в перемешку с двухэтажными трущобами, дававшими приют Пока Живым обитателям, лежали как на ладони, нарезанные аккуратными кусками ровной сеткой дорог. Не портили вид его даже кратер жука стадиона, да светившая берюзовым поверхность огромного городского бассейна. Неожиданно Марат вдруг почувствовал, что город и все наполнявшее его было во власти тропического зноя. Ленивого, вязкого, липкого.Неприятными струйками стекавшего по шее и вниз под одеждой по вспотевшей спине. Жгучим солнечным светом слепившего глаза. Давившего ударами пульса в уши. Тяжелым обручем сжимавшего голову и путавшего мысли. Жаром на вдохе обжигавшего легкие. Город как будто дышал. Мерно и лениво, вдыхал этот жуткий зной. Пропускал через каждую клеточку, напитывал им каждую частицу свою. И выдыхал с липким влажным дымком наружу.
На площадке кроме Марата только влюбленная парочка на противоположной стороне одаривала друг друга нежными поцелуями, в коротких промежутках любуясь открывшейся внизу панорамой. Марат развернул карту, вытащил из кармана ручку. Еще раз собрался, продумывая детали исхода Гончего Пса. Потом твердо, согласно направлению городских улиц, нарисовал на карте путь. Путь к исходу... линия с началом у подножья Холма и концом на одном из центральных перекрестков своими очертаниями получилась выполненной в виде ровной, но угловатой, спирали... Направленным потоком Силы, охотник зарядил начертанную дорогу  трансформированным в модификатор квестом.
- Ола, амиго! - местный бесшумно подкрался сзади и теперь дружелюбно улыбаясь смотрел на развернувшегося к нему Марата.
- Ола, амиго! - охотник в ответ поздоровался.
- Как поживаешь? - очень тепло спросил местный.
- Неплохо, друг, - Марат с интересом рассматривал собеседника.
Местный был среднего роста, худой, мускулистый и жилистый. Пострижен коротко, почти в ноль. Черная кожа его была украшена мелкими рваными шрамами на широких скулах. Глаза его имели странный цвет. Казалось, солнечный янтарь смешался с темным, зеленоватым лесным орехом. В глазах, в фигуре его, как и в движениях, было что-то хищное, кошачье. Подтянутый, упругий кот, готовый к прыжку...Как с логотипа ...
- Хорошо владеешь языком! Ты - испанец?
- Угадал, друг! Я из Мадрида. Вальдо, - представился Марат, протягивая руку собеседнику.
- Я - Джованес. Меня здесь все знают, - новый знакомец крепко пожал руку.
Одежда Джованеса состояла из подзастиранных темно-синей футболки Адидас, черных одноименных тренировочных брюк с белыми трехполосными лампасами. Ноги его были обуты в почти новые узконосые белые кроссовки Пума.
- У меня есть любые сигары по очень хорошей цене....- Джованес, оглянувшись по сторонам, как бывалый психолог, заглядывал в глаза Марата и продолжал перечислять, - хочешь купить отличнейший ром дешево?
Марат молча смотрел в глаза собеседника и улыбался.
- А может тебе нужна трава? - шепотом продолжал Джованес, опасливо озираясь, - у меня трава то, что надо! Недорого...А хочешь девочку? Я тебе куда пожелаешь приведу, любую - какая понравится! А если нужно - квартирку сниму...
- Есть у меня просьба к тебе, друг Джованес, поручение. Совсем простое. Выполнишь - дам тебе пять туристических песо...
И даже оставлю тебе жизнь...
- Я очень постараюсь выполнить то, что попросишь! Если смогу...
- Аль Вух, - охотник произнес это, словно лопнула натянутая металлическая струна-проволока, рассеченная в ловком ударе сталью острого, как бритва меча.
Марат рассеял на четверть текущий временной поток и осторожно вскрыл порт Пока Живого, что назвался Джованесом. Внутренне как и внешне, тот был наполнен кошачьим содержимым. Мягкий и медленный, осторожный, когда нужно усыпить бдительность окружавшего мира. Быстрый, стремительный и ловкий, когда потенцальная жертва вдруг окажется в пределах досигаемости острых когтей, спрятанных до поры в мягких лапках.
В своей компании, на этой точке промысла, он был лучшим. Бригадир. Бизнес шел хорошо последнее время. Он делал деньги со товарищами практических на всех пришельцах, ступивших на холм. Он был горд и доволен собой. Работа, за которую платила ему местная власть что-то около 13$ в месяц, называлась смотритель холма. Он был здесь хозяин. Удачно договорился с местной полицией, исправно платил им. Так что никто не мешал. В жизни его было две женщины, любившие и уважавшие его. Обе подарили ему по двое детей. Фортуна благоволила ему, и жизнь, казалось бы, удалась. Забавным казалось Марату то, что большую гордость и удовольствие доставляли Джованесу его белые пумовские кроссовки, удачно выменянные у туриста за коробку дешевых сигар. На текущий момент эти, казалось бы не такие значительные вещи, были именно тем, что наполняло его кошачью сущность гордостью и покоем... Причем цеплявшим Джованеса ключевым модификаторм было не кроссовки, а именно Puma...Странно... Откуда у пумовских механиков такая сильная трансляция на этот изолированный от мира остров, где толком ни интернета, ни телевидения, ни рекламы? - мелькнул в голове вопрос. Но выше, или как то даже в стороне от всего остального - свято, было то же странное чувство благодарности. Тот же дурацкий мистический, благовейный трепет, какой увидел Марат ранее в сущности Гончего Пса, к тому великому и мудрому. К тому, кто даровал ему, Великолепному Джованесу. Даровал Свободу.
Застывший  Джованес смотрел куда-то вдаль,  сквозь Марата...
Охотник вбросил созданный модификатор в открытый порт Джованеса, вложил в его руки карту с обещанной денежной купюрой. '' Подойдешь внизу к водителю бордовой семерки, отдашь ему карту, посмотришь в глаза и уйдешь''. Затем Марат вернул времени обычную скорость.
Джованес, очнувшись, ошалело оглянулся по сторонам, посмотрел на карту и деньги. Положил деньги в карман. Потом как-то грустно, с тоской взглянул на Марата. Пряча глаза, тихо сказал : ''Спасибо...'' повернулся и устало, словно ноги его стали ватными, медленно поплелся вниз.
Марат подождал пока Джованес достигнет середины лестницы и начал свой спуск. Уже почти в самом низу, еще со ступеней, увидел он, как Джованес передал карту водителю семерки, долгие секунды смотрели те двое друг на друга, затем Джованес повернулся и быстрым шагом пошел по улице прочь от горы. Один из местных, наблюдавших за странным поступком товарища, побежал вслед за ним.
Водитель, не отрывая глаз от карты, сел за руль и еще пару минут изучал полученное от Джованеса. За это время Марат преодолел остаток спуска и теперь стоял на тратуаре у машины Альберто, продолжавшего читать газету. Семерка завелась и очень медленно двинулась по дороге в сторону охотника. Когда машина поравнялась с ним, Марат увидел оцепеневшего водителя за рулем. Многие женщины называют таких мужчин красавцами. Его черные волосы были аккуратно подстрижены и зачесаны вверх. Худое, классическое лицо киношного героя-любовника, притемненная прочным загаром светлая кожа. Высокий лоб, чувственные ровные губы, волевой мужской подбородок. Глазами цвета чистого неба он остекленело смотрел на Марата. Голубая рубашка очень ему шла.
Марат запульсировал торможением временной поток. Алое сияние близкого исхода вокруг головы  Гончего буквально слепило глаза. Охотник навел прицельный вектор и в одиночном, но мощном залпе соединился линией связи с сущностью брюнета с голубыми глазами. Он сжег почти полностью сущность обитавшую в плотной оболочки бедняги, оставив лишь совсем маленький голубой комочек энергии в его теле.
Глаза водителя округлились, лицо побледнело, а тело напряглось, как в конвульсии. Теперь красавчик смотрел прямо перед собой на дорогу. Резким движением он нажал педаль газа. Семерка рванула с места и, оставляя на асфальте черный след от пробуксовки, а в воздухе запах сгоревшей резины, виляя задницей, скрылась за поворотом.
Когда поехали дальше, Марат попросил Альберто следовать к перекрестку, ранее обозначенному на карте крестом. По мере приближения к желаемой точке, городской трафик начал тормозить и запаковываться. Будучи совсем близко к месту, водитель и охотник поняли, что впереди что-то случилось. Затор стал совсем серьезным, транспорт двигался по улице очень медленно. Машины буквально ползли, с очень частыми остановками. Местные прохожие быстрым шагом обгоняли их, взволнованно обсуждая какое-то событие, почти бежали вперед. Альберто уже было хотел свернуть с основной дороги, чтобы обьехать пробку по мелким боковым узким улочкам среди двухэтажных спальных лачуг. Марат попросил его не отклоняться от курса.
Наконец подьехали к перекресту, который был наводнен  возбужденными зрителями. Кругом снова запестрели вытянутые в прыжке силуэты дикой кошки с логотипа пумы. Водители, очень медленно проезжая перекресток, сочувственно и печально кивали друг другу. С разводом блокированного траффика управлялись двое полицейских в серой униформе. В разных углах перекрестка были припаркованы три серых с голубыми полосками лады-пятерки и один болотного цвета допотопный с брезентовым верхом бобик-уазик. К месту аварии, привлекшей сюда толпы зевак и бывшей причиной пробки, с мигающими синими маячками уже добралась в виде старого газика с красными крестами, карета скорой помощи.
Немного вглубь встречной полосы от перекрестка косо застыл белоголубой грузовик ЗИЛ. Дверь со стороны водителя была открыта. Медики в этот момент как раз помогали плотному парню с окровленным лицом перебраться в машину скорой помощи. Поддерживаемый с двух сторон врачами, парень еле передвигал ноги, очумело мелко тряс головой и держался правой рукой за центр груди. Внушительная морда зилка была слегка помята и сильно испачкана кровью. Перед грузовиком, вернее почти под ним, - практически груда искореженного металла - то, что еще полчаса назад колесило дороги бордовой семеркой.
Неестественно перекрученное, изуродованное тело водителя семерки лежало на собранных в гармошку остатках крыши машины. Лицо его было разбито вдребезги и похоже на кровавое месиво. Волосы слиплись красно-бурым в колтун. Странным образом уцелел лишь фрагмент с глазом и кусочком лба. Глаз был открыт. Замерзший прощальный взгляд его был направлен вверх с укором и болью, адресованными солнцу, вероломно и бессовестно воспользовавшемуся беспомощностью Гончего. Нещадно палящего и испарявшего остатки влаги из глаза цвета прекрасного и чистого неба. Рядом с остовом машины на асфальте валялись детали разрушенной рации...
Полицейский (повинуясь содержанию квеста) остановил пижо Альберто именно в тот момент, когда машина поравнялась с удручающим местом трагедии. Марат всем естеством почувствовал стороннюю силу, наблюдавшую за произошедшим. Очень заинтересованно наблюдавшую...
Он переключился в режим охоты и, внимательно прочесывая взглядом окружавшее и  напрягая чувства, попытался определить источник наблюдения. Безрезультатно. Состояние плотности увиденное через тонкий порт не проявляло источника. Да и чувство исчезло, как будто наблюдение прекратилось, как только охотник перешел в естество свое... Теперь Марат перевел внимание на разрушенную плотную оболочку Гончего. Остатки тонкой сущности голубым облачком послушно висели над остатками плотной оболочки, соединенные тонким, еле различимым, проводком связи. Псовый Эгрегор не успел еще раскрыться, среагировать на столь внезапно внесенные умелым корректором изменения в хроники Плотности. Чтобы забрать то, что должно было вернуться в тонкое. Пока никто не подобрал...
Марат всегда ловил себя на мысли, что в такие моменты появлялось приятное чувство соблазна.
Взять себе то, что плохо лежит, взять как трофей...Забрать кусочек души гончего, чтобы стать Охотником с чутьем лучшего гончего пса, искать и разгадывать тропы целей без чьей-либо помощи. Взять частицу сущности механика грызуна, чтобы овладеть тайнами управления электроникой и механизмами... Вселить в себя душу волка, чтобы знать как сбить охотников в стаю, подчинив их себе... Такое неприемлимо  - ведь что тогда? Все перепутается, и в тонком, и в плотном...Души и вещи потеряют свое назначение, свой начертанный путь, свой удел... Кто-то станет сверхсильным, кто-то беспомощно слабым... И миры погрузяться в сумрачный морок... в бардак...
Марат с удовольствием поборол соблазн, в короткой вспышке силового потока через прицельный вектор сжег без остатка голубое облачко... Вернулся чувствами в плотность, и попросил Альберто ускориться в сторону Дома у моря...
***
От пятого...Без времени...К шестому...
Из поля Лунного...По небу темному...Да к диску Золотому...
***
По дороге им встречались редкие худые клячи, с просвечивающими через кожанные бока ребрами, запряженные в двух или четырех местные телеги. Местные коровы, такие же как лошади рослые и такие же как местные жители необычно жилистые, лишенные каких либо жировых отложений. Иногда обгоняли лениво крутящих педали велосипедистов - жителей редких окрестных поселков, да туристов лихо мчавших на красно или сине белых скутерах-мопедах.
Наблюдая холмисто - равнинные ландшафты острова, щедро украшенные холмами и джунглями в промежутках между мелкими населенными пунктами, через сорок минут добрались до места. Название дом у моря соответствовало увиденному. Построенный из серых шлакоблоков  с крытой пальмовыми кронами крышей, дом находился метрах в ста от лазурной воды океана, на невысоком песчанном утесе. Дом, с фасада, не казался большим, но по местным меркам выглядел очень даже добротно. Берег представлял из себя удивительно красивый пляж с белым песком. Теперь понятно, с какой натуры Отшельник рисовал присланный фантом. Пляж не был длинным - отрезок длиной около трехсот метров между скалистыми выступами.
Жилище Здо прижималось ближе к одной из скал по левую руку от прибывшего Марата. На растоянии двухсот метров, по направлению к противоположной скале, находилось еще два строения - скромнее, чем у Здо, двухэтажные домики с прилегающими участками, засаженными грядками и низким папоротникообразным кустарником . Странным было то, что со стороны соседних домов не отмечалось никаких признаков движения или какой-либо жизненной активности. Один только человек вдалеке сидел на лавочке у аккуратно подстриженной зеленой кустарниковой изгороди, окружавшей один из участков. Парень, одетый в футболку и шорты, кепку-бейсболку и солнцезащитные зеркальные очки. Просто сидел на лавочке и просто читал газетку. В режиме охоты из сущности читателя газеты исходили мощнейшие наблюдательные векторы. Любитель коммунистического пиара  имел возможность зрительно и вплане аудио вибраций быть в курсе всего происходящего между скал.
С проселочной грунтовой дороги пижо проехал прямо к крыльцу дома. На крыльце уже, улыбаясь, ожидал сам радушный хозяин. В текущем цикле, Здо предстал перед Маратом ростом ниже среднего, сухим и жилистым  мужичком . Благодаря широким скулам  и слегка раскосым глазам, он казался похожим на татарина. Сходства добавляла и его темная, рыжеватая шевелюра , уже местами украшеннная серебром. Седина просвечивала и  в его ровных, рыжих татарских усах. Снег в бороду - бес в ребро, поговорка забавным образом приходилась очень к месту. Как и у большинства местных кожа его была смуглой.
Самое главное, что сразу бросилось в глаза  - отшельник одет был в новенький белый тренировочный костюм, состоявший из футболки и брюк. На ногах его Марат увидел новенькие, почти как у Джованеса, белоснежные кроссовки. Каждую часть этого, по местным меркам, шикарного туалета украшала эмблема в виде дикой, вытянувшейся изящно в прыжке кошки с торчащим лихо вверх хвостом. Явно отшельник имел непосредственное, и очень непосредственное, отношение к этой тотальной пумизации острова.
Пока обнимались с хозяином в приветствиях и жали друг другу руки, Альберто выгрузил из машины сумку Марата, занес ее в дом. Затем он, ни говоря ни слова уехал.
С первых секунд, находясь вблизи Здо, охотник без особого удивления удостоверился в силе Великого Созерцателя. Подобно тому, как Пока Живые источают запахи, отшельник источал, излучал фантомы. Его фантомами было пропитано и заряжено пространство вокруг. Сломать или нарушить это навязанное состояние плотности, Марат четко понимал, можно было только уничтожив источник. Поэтому решил расслабиться, не сопротивляться фантомам созерцателя. Пока.  Только приближаясь к отшельнику, защитил свою сердцевину - прицельный вектор, да порт для входа в Эгрегор, дополнительным, третьим куполом.
Наверное, даже самый искушенный аналитик потратил бы уйму времени, сопоставляя детали и пытаясь найти противоречия. Чтобы ответить на единственный вопрос. Что было рисованной, мазок за мазком, миллирдами лет Великими Эгрегорами Плотностью, а что - минутным фантомом неприметного отшельника? Скромный снаружи вид жилища Здо и шикарное его внутреннее убранство - маскировка построенного дворца от ненужного интереса и непрошенных глаз? Или сотканное эстетичным  желанием созерцателя жить в комфорте и изяществе виртуальное внутреннее содержание шлако-пальмовой хижины?