Оставайся с мертвыми

   Меня зовут Перевозчик.
   Конечно, другое – «нормальное» - имя, тоже есть, но на станции меня знают именно под этим. Все из-за профессии, которой занимаюсь. И именно из-за нее я чувствую себя одиноким. Нет, люди не сторонятся меня; наоборот - они всегда вежливы и добры. Но я чувствую, что это все фальшь, напускное. Словно бы я шагнул за невидимую, зыбкую грань, и возвращения назад быть не может. Поэтому и смотрят на меня странно – с опаской и настороженностью, будто я уже стал кем-то, кто стоит за гранью понятия «обыкновенный человек».
   Люди мнительны по природе своей, ну а способность вешать ярлыки не смог истребить даже ядерный апокалипсис. Но я уже привык к этому и даже рад такому положению вещей – по крайней мере, никто не задает лишних вопросов.
И все из-за моей работы – той, от которой отказались все. Хотя это обыкновенное дело, ничуть не хуже, скажем, уборки станции или приготовления пищи. Есть, конечно, свои особенности – так они есть в любой работе. Но здесь действительно – работа специфическая.
   Одним словом, я перевожу трупы. Транспортирую умерших к месту последнего упокоения.
   Работа как работа. И платят хорошо – всем, что я попрошу. Поначалу, конечно, было жутковато. Соседство мертвых тел, лежащих совсем рядом, на грузовой платформе мотодрезины, непроницаемый мрак тоннеля, прохладное дыхание извечного сквозняка – все это холодило кровь и вызывало неконтролируемую дрожь ледяного озноба.
   Это было время, когда после Катастрофы едва минул год.
   Те, кому посчастливилось укрыться в бетонных недрах метрополитена, не могли видеть, как в бездонной синеве летнего неба вдруг вспух ослепительно-белый карбункул «ядерного солнца», как ударил расширяющейся окружностью смертельный ураган, сметая все на своем пути. Они не были свидетелями разразившегося кошмара, лишь глубоко под землей ощущая дрожь бетонных стен от бушующих на поверхности титанических сил. Настоящий кошмар начался в умах людей после осознания свершившегося. Для многих он оказался слишком тяжел. Те, кто не смог преодолеть чудовищного морального прессинга, уходили в стылую тьму тоннеля и там раз и навсегда ставили точку. Старым проверенным способом - петлей на шею.
А вот дальше начиналась моя работа. В первое время мне во сне часто приходили те, кого я отправил в последний путь. Там, в эфемерных грезах, я видел их совсем другими: на мертвенно-бледных, будто восковых, лицах, читалось умиротворение. Они – тени умерших - всегда благодарили за то, что я отправил их похоронил в каменном склепе, а не оставил медленно гнить в заброшенном тоннеле в качестве награды расплодившимся крысам. Может, в этом сыграла роль короткая молитва, которую я неизменно читал каждый раз. А может просто потому, что не испытывал к этим людям отвращения или злобы за их поступок. Мысленно обращаясь к невидимому Создателю, я просил принять их такими, какими они есть и не судить строго за содеянное.
   Но однажды все пошло не так…
… В тот день мне довелось отправлять в последний путь совсем молодую женщину. Ее, как до того и многих, вынули из петли в одном из заброшенных технических коридоров. Шуму было достаточно; к тому моменту минуло уже три с половиной года, как на поверхности разразился ядерный кошмар. Практически все уцелевшие успели смириться со своей судьбой доживать век в недрах подземки, дни горячечного безумия, истерики и самоубийств канули в лету. Время – лучший лекарь. А тут - на тебе, привет из прошлого…
   Начальник станции изъял у погибшей личные вещи и ушел документировать факт смерти. Мне лишь коротко бросил: «Ну, ты знаешь что делать…»
   Хоронили умерших в самой дальней технической перемычке. Здесь добывали камень для обустройства жилищ, в результате чего узкий коридор теперь выводил в просторную рукотворную пещеру. Ряды могильных холмиков из мелких камней и песка немо свидетельствовали о том, что здесь нашли последнее пристанище два с половиной десятка человек.
   До склепа, как я называл его, было двадцать минут на мотодрезине уже знакомым путем. И вот тогда, уже подъезжая к цели своего путешествия, я вдруг ощутил - что-то не так. В мерное тарахтение маломощного мотора вплетался еще один звук - почти не различимый, на грани слышимости. Остановив дрезину, я не стал глушить двигатель, лишь понизил частоту оборотов, и тогда сумел ясно различить этот звук.
   Кто-то звал меня.
   Тихим, свистящим шепотом.
   Это было так необычно, что я остался сидеть как истукан, не в силах пошевелиться и без единой мысли в голове. Тьма тоннеля окружала плотной, почти физически ощутимой, стеной. Тусклый огонек керосиновый лампы, висевший сбоку на железном поручне, давал круг зыбкого, неверного света. Повинуясь какому-то наитию, чувствуя, как ледяные пальцы ужаса медленно сковывают мышцы, я с трудом повернулся туда, где лежало мертвое тело.
   Бледно-восковое лицо покойницы вдруг засветилось изнутри бледным, призрачным светом; мертвые глаза открылись и уставились на меня бельмами закатившихся глазных яблок. Синюшные губы тронула едва заметная улыбка, и она опять прошептала мое имя…
   Чувствуя, что сейчас просто сойду с ума от накатившей волны смертельного ужаса, я нашел в себе силы вновь запустить двигатель на режим и рванул дальше …
   Но это, оказывается, было еще не все.
... Я проснулся в палатке среди ночи, чувствуя, что задыхаюсь.
Сердце бешено колотилось, холодная испарина заливала лицо. Ощущение дикого, животного ужаса – уже такое знакомое - заполнило все сознание.
Я чувствовал, что в палатке не один. Но сначала ощутил запах – страшный, зовущий и такой знакомый… Это были приторно-васильковые флюиды тлена – так пахло в каменном склепе. Неглубокие захоронения не могли полностью скрыть запах разложения, и он всегда витал в стылом сумраке импровизированного кладбища.
    Но здесь ему взяться было просто неоткуда.
   Однако, запах присутствовал, раздражал обоняние, воздействовал на мозг как дурман, вливая в него все новые порции рвущего сознание ужаса.
   Шорох…
   Словно легкий ветерок прокатился по тесному помещению, коснувшись лица ледяным дыханием могилы.
   Не в силах совладать с приступом дрожи, лязгая зубами, я нашел в темноте на ощупь коробок спичек и со второй попытки зажег фитиль керосиновой горелки.
   И тут же увидел ее.
   Бледно-зеленые пятна тлена уже обезобразили лицо, глаза провалились; лицо словно бы «потекло» и через желтоватую, словно пергамент, кожу стали проступать кости черепа.
   Мертвые губы шевельнулись.
- Он прислал меня к тебе…
- К-к-кто?- едва слышно вымолвил я, пытаясь унять прыгающую от страха челюсть.
- Тот, который встречает нас там… - тихим шелестом пришел ответ.
Покойница шевельнулась и вдруг протянула ко мне испятнанную гнилью руку.
- Он не любит ждать. Я провожу тебя…
   И без того непомерная волна дикого страха превратилась в настоящее цунами. Тусклый сумрак палатки завертелся дьявольской круговертью; я почувствовал, что проваливаюсь в расплескавшуюся подо мной бездну, как вдруг…
… Я оказался стоящим на пороге склепа.
   Рукотворная пещера была ярко освещена пламенем костра, у которого, спиной ко мне, сидел человек.
   Едва я сделал несколько шагов, как он встал и обернулся.
   Темное балахонистое одеяние скрадывало фигуру неизвестного; черные, как смоль, волосы аккуратно зачесаны назад. Багровые отблески костра делали резкие черты лица незнакомца будто высеченными из красного камня.
   Колотивший меня ужас не отпускал – теперь он обрел физическую причину и словно бы исходил от этого существа.
   В глазах незнакомца клубилась иссиня-черная тьма – глубокая, беспросветная, будто густая непроницаемая тушь. Она, казалось, медленно выпивала душу по капле и не позволяла отвести взгляда.
- Здравствуй, Перевозчик.
   Голос незнакомца был резким и твердым.
   Я молчал, не в силах что-либо ответить и с трудом веря в происходящее.
- Ведь ты Перевозчик? Я не ошибся? Не хочешь поздороваться со мной?
- А может, я не хочу, чтобы ты здравствовал, – выдал я, сам того не ожидая.
Незнакомец как-то ядовито усмехнулся.
- Собственно, мне это и не нужно. Так, небольшая дань вашим, людским, традициям. Присаживайся, не стоит вести разговор на пороге.
   Неизвестный опять присел на камень.
   Подумав, я устроился по другую сторону костра.
   Дрожь по-прежнему не отпускала, и мне с трудом удавалось не показывать это.
- Раз ты уж знаешь мое имя, может, назовешь свое?- произнес я.
   На лице незнакомце отразилось недоумение, будто этот простой вопрос поставил его в тупик.
- У меня нет конкретного имени. В разные времена люди называли меня по-разному. Но суть от этого не менялась.
   Злая усмешка опять тронула его губы, и он вновь посмотрел на меня расплескавшейся в глазах тьмой.
- Что тебе нужно?- молвил я.
- У меня к тебе предложение. Ты хороший перевозчик, у тебя все происходит… так, как положено. И, при том, всегда. Твои клиенты очень довольны!
И он кивнул головой на ряды могильных холмиков.
- Это они тебе сами сказали?
- А ты сомневаешься? Или так и не понял, кто я? – черный человек прищурился, не отрывая взгляда от моего лица. В кромешной тьме его глаз вдруг полыхнул золотистый огонь.
- Я хочу предложить тебе работу. На той стороне, куда ты провожаешь людей. Здесь ты их провожал, там будешь встречать. Даже имя менять не придется!
   Эта фраза, чудовищная и абсурдная по своей сути, могла убить кого угодно только одним своим смыслом. Но она почему-то прошла на периферии сознания и, вдруг, унесла с собой мучавший меня страх. Теперь я, внутренне сам поражаясь, смотрел в лицо князя тьмы без содрогания.
- Ты очень любишь жизнь, - резкий голос повелителя теней разносился под сводом пещеры. – Я долго наблюдал за тобой и вот не могу понять – что тебя так держит в вашем свихнувшемся мире? Ведь многие из тех, кого ты препроводил сюда, сами избавляли себя от опостылевшей жизни. Одни люди боятся смерти, вторые сами ищут ее. А вот ты нет… Ты ее любишь – жизнь. Почему?
   Я не нашел ничего другого, кроме как пожать плечами. Подобный вопрос никогда не приходил мне в голову. Этот жест, видимо, задел моего собеседника.
- Да что может быть хорошего в том, как вы живете? Вы, людишки, превратившие весь мир в одну огромную выгребную яму! А сами превратились в навозных червей, копошащихся в недрах изуродованной планеты и дерущиеся за каждую крысиную тушу и стакан мутной воды? Что может быть в этом хорошего?
   Я молчал, не в силах ответить.
   Слова князя тьмы, тяжелые, как камни, падали на самое дно души.
   Он был прав, во всем прав.
- Я дам тебе все, что ты захочешь. Все, что тебе не хватает здесь и даже больше. Что вы теперь цените больше всего? Как всегда, золото?
   В руках повелителя теней появился увесистый слиток, тут же заискрившийся в трепещущем свете костра благородным светло-желтым светом.
- Хм, нет, не то! – слиток исчез непонятно куда.- Патроны, вот! И оружие!
Он сделал жест рукой.
- Посмотри!
   Я оглянулся.
   Вокруг стояли ящики с боеприпасами – тысячи патронов, разных калибров, блестящих, в заводской смазке, россыпью и запаянные в стандартные жестяные цинки. И оружие – сотни стволов, самых разных систем, так же блестевшие в свете костра новеньким воронением и свежей смазкой.
- Более того! – повелитель теней в взял в руки «калашников» и хищно усмехнулся. – Я буду отпускать тебя в этот мир, когда ты попросишь. И ты сможешь пострелять в тех кто, плевал тебе в лицо, презирая за твою работу! Разве они того не стоят?
   Я молчал.
- И это лишь мизерная часть того, что ты будешь иметь! Вот когда ты ел последний раз? Настоящую пищу, а не плесневелый кусок хлеба? Ведь ты уже забыл этот вкус…
   Оружие и патроны исчезли, теперь вокруг стояли столы, ломившиеся от яств. Манящий, чарующий запах жареного мяса, лежавшего на золоченых блюдах, щедро приправленного сельдереем и специями, дразнил обоняние. Румяные караваи свежеиспеченного хлеба, горы фруктов, запеченная в фольге рыба и красная икра…
   Я закрыл глаза, уже не в силах созерцать эту мучительно-прекрасную картину. Пустой желудок, истосковавшейся по нормальной пище, устроил в животе бурю. Рот поневоле наполнился тягучей, горькой слюной.
   Князь тьмы испытующе смотрел на меня.
   Я открыл глаза и встретил его тяжелый пронзительный взгляд.
- Но и это еще не все. Я дам тебе то, о чем мечтает каждый из здешних людишек – каждый день, каждый час и каждую минуту.
Он помолчал.
- Я верну тебе тех, кого ты любил, кто тебе был дорог. Они будут с тобой рядом. Навсегда.
   Я посмотрел на огонь и попытался вспомнить лица тех, кого утратил в одночасье – тогда, очень давно, когда ядерный ураган поставил жирный крест на всей человеческой цивилизации. Но сознание выдало лишь темное пятно, словно бы не хотело марать воспоминания об этот кощунственный спор.
- Нет,- я покачал головой.
- Тогда объясни мне, почему?! – голос князя тьмы прокатился по помещению трубным гласом.- Ты только что отказался от всех больших и малых благ; ты отказался даже от возможности увидеть исчезнувших навсегда родных, а за это любой продал бы мне свою душу и не только свою! В чем смысл?! Жить как червь и видеть, как тебе вслед плюют только за то, что ты делаешь работу, которую другие делать бояться?! Или ежедневно читать в глазах у каждого плохо неприкрытое презрение?! Зачем?! Зачем нужна такая жизнь?!
    Ярость и непонимание исказили лицо повелителя теней; иссиня-черная бездонная тьма бурлила в его глазах, золотистые искры в глубине которой казались теперь отблеском адского огня. Языки пламени костра, словно реагируя на гневные слова повелителя теней, с гудением рванулись вверх и затрепетали, будто живое существо. Но вместо тепла я вдруг ощутил на лице дуновение могильного холода.
   Но я знал, что ответить. В сознании вдруг родилось и стало стремительно крепнуть какое-то небывалое ощущение. Оно придало сил и уверенности.
- Зачем? – я даже наклонился вперед и теперь в свою очередь впился напряженным взглядом в лицо выходца из преисподней. – А разве жить нужно ради кучи патронов, оружия и золота?! Или ради того, чтобы каждый день набивать утробу?! Разве нельзя просто жить, и радоваться каждому вздоху и видеть лица дорогих тебе людей?!
- Не лги! – рявкнуло существо.- Ты одинок! Тебя никто не любит!
- Да, я одинок. Но я знаю, что в глубине души многие люди благодарны мне, за то, что я взял на себя последнюю заботу о тех, кто ушел от нас навсегда. И, к тому же… Что там говорили те, кто ушел на ту сторону, а?
Князь тьмы, казалось, был обескуражен.
- И вообще - что знаешь о жизни ты, который имел и имеет все, и у которого вечность впереди?! Как ты можешь оценить боль натруженных мышц и долгожданную минуту отдыха?! Или стакан мутной воды, о котором ты говорил с таким презрением, после того, как несколько дней жажда душила тебя?! А сколько стоит поцелуй ребенка, которым он благодарит тебя за подарок, за который ты вкалывал как проклятый несколько дней?! Что скажешь, неумирающий?!
   Я смотрел, не отрываясь, в лицо повелителя теней. Теперь он, всевластный и всемогущий, опустил взгляд и буравил им на пламя костра.
- Ты прожил целую вечность, и такая же вечность у тебя впереди. Но ты так ничего и не понял. А чтобы понять это, нужно просто родиться ЧЕЛОВЕКОМ! Твоя жизнь скудна… Да и жизнь ли это? Ну, а по поводу моих родных… Пусть они остаются там, где сейчас. Каждому свой путь. Да, я люблю жизнь – такой, какой она есть. И если уж мы, как ты говоришь, людишки, ввергнули мир в ад ядерного безумия, то и мы вернем его оттуда.
- А вернете ли ?- вновь ядовито усмехнулся князь тьмы.- С каждым прошедшим днем, с каждым часом, вы, некогда называвшие себя властелинами природы, все более погружаетесь в пучину регресса, топите свое сознание в дурмане паршивого алкоголя лишь бы не видеть той реальности, в которую сами себя и ввергли. Заперлись в бетонном подземелье и думаете, что нашли в этом спасенье. Вы уже умерли, просто не понимаете этого. А подземелье ваше - бетонный саркофаг. Человеческая душа труслива по натуре своей…
Он усмехнулся.
- Уж мне ли этого не знать…
- Вернем! – в моем голосе прозвучала твердость.- Да, люди все разные. Есть среди нас и подлецы, и трусы, и убийцы. Но есть и другие. Те, кто не смотря ни на что, способен любить, сочувствовать и делать добро, не прося ничего в замен. И именно они возродят мир из пепла. И будут помнить о том, что случилось, дабы такое не повторилось никогда. Людям свойственно ошибаться, но нет такой ошибки, которую человек не смог бы исправить. И в этом наша сила. А не ошибаешься, наверное, только ты один, неумирающий. В этом-то и твое проклятье…
  Я поднялся, чтобы уйти – главные слова были сказаны.
  Всевластный повелитель теней сидел и молча смотрел на огонь – теперь его лицо было непроницаемым.
- Подожди, - наконец сказал он и поднялся. - Ну что ж, раз ты так любишь эту паскудную жизнь – твое право. Пусть будет по-твоему – я даю в твое распоряжение вечность. Но буду ждать тебя – ведь время не имеет значения, если в твоем распоряжении вечность, верно?
Я поднял на него удивленный взгляд.
- Старуха с косой никогда не коснется тебя, пока ты сам не позовешь ее. А это тебе на память о нашей встрече. И напоминание, что я жду тебя.
   Я едва успел раскрыть рот, когда князь тьмы ударил меня ладонью по лицу. В голове разорвался шар боли, каменные стены пещеры завертелись в какой-то дьявольской карусели, пламя костра, казалось, заполнило все помещение…
  И прежде чем провалиться в темный омут безвременья, сквозь багровый туман, заполнивший сознание, я успел услышать слова повелителя теней: «Помни, я жду тебя…»
… Меня нашел на пороге склепа армейский патруль станции. Оказалось, я провалялся в беспамятстве четыре дня. Огромный ожог украшал правую сторону лица. Когда, через пару недель, я поправился, то, глядя в осколок зеркала, с удивлением заметил, что безобразная рана бесследно исчезла. На щеке остался лишь странный, небольшой рубец в виде ящерицы. Но я, непонятно откуда, знал, что это – не просто причудливый шрам, это - знак саламандры, Огненного Элементала. Подарок от князя тьмы. И мой пропуск в его царство.
   С того дня минуло полтора десятка лет. Старуха с косой действительно не коснулась меня, хотя собрала среди людей обильную жатву – болезни, голод и просачивающаяся с поверхности радиация делали своё дело. Князь тьмы держал своё слово – он ждал меня на другой стороне, что продолжить разговор, из которого в этот раз я вышел победителем.
    Я по-прежнему провожаю людей в их последний путь. Прошло время, люди расселились по станциям, наладили быт и даже организовали торговлю. Появились и другие Перевозчики. Но долго они не задерживались на этой работе – спивались или просто тихо сходили с ума. Князь тьмы не принимал других «провожатых», пристально наблюдая с той стороны за человеческой суетой.
   Он ждал…
    Я знаю – вечность прожить невозможно. Но я верю, что наступит время, когда люди, наконец, покинут недра московской подземки и выйдут к свету. Туда, к обломкам старого мира, который был уничтожен буйством человеческих страстей, чтобы начать возрождать новый, другой мир.
   Вот тогда вечность для меня и закончится. Я сам позову князя тьмы, поставив последнюю точку. И мне будет, что сказать ему.
   А пока я лишь Перевозчик – я провожаю умерших людей.