Случайный разговор

      Это был всего лишь еще один адрес в длинном списке. Я нажала кнопку звонка без особой надежды на то, что мне откроют. За дверью послышался шорох. Изо всех сил постаралась сделать лицо милым и еще более приветливым – где-то на грани идиотизма – и посмотрела в точку дверного глазка.
      Дверь открылась. Держа документы на уровне глаз, я радостно озвучила цель своего визита и его государственную важность. За эти две минуты я успела разглядеть, что дверь мне открыла хорошо одетая, ухоженная пожилая женщина.  Только смотрела она не на мое лицо, а куда-то поверх моего плеча. В ответ на мои слова: «Вот мои документы», она печально улыбнулась и сказала:
- Не надо, девушка, я все равно не вижу. И вряд ли смогу вам помочь – мужа дома нет, а я не найду необходимых бумаг.
      Мне стало неловко, как всякому здоровому человеку, встречающему инвалида. Как будто виновата в чем-то.
- Вообще-то, мне никаких бумаг не надо – просто ответить на вопросы… Но если вам не удобно, то я зайду вечером, когда ваши домашние вернутся.
      Вот-вот, сразу скидки, сразу извиняюсь. Самых злобных и несговорчивых уламывала, а тут сама сдаю позиции.
- Ну, зачем вы будете дважды ходить! Заходите. Мне муж не разрешает самой двери открывать. Но он на работе. А мне… все равно, что со мной случится.
      Я от неожиданности этого заявления начинаю нести чушь о том, что сейчас действительно страшное время, что ее муж прав, открывать дверь просто опасно. А в голове звучит мысль: «О чем это я? Она не это хочет услышать. И не об этом хочет говорить».
      Мы прошли на кухню, сели за стол. Я достала пачку бумаг и, улыбаясь, а иногда и комментируя (да простит меня инструкция!), стала задавать вопросы и заполнять ответы. Десять минут – и можно уходить.
- Давайте выпьем чаю, - нет, это был не вопрос, это было предложение.
- Спасибо, но у меня очень много работы, да и нельзя… - я смотрю на нее и понимаю, что уйти не смогу, моя совесть меня не отпустит. – Но если вы так хотите, то я составлю вам компанию.
      Она движется по кухне вполне уверено, но мелкие предметы находит не сразу – они не всегда на своих обычных местах.
- Вам помочь?
- Что вы! Я научилась справляться сама.
      Я вижу. Это мое хорошее воспитание прорывается. В голову приходит мысль: « А я смогу ориентироваться в своей квартире с закрытыми глазами?»  Ответа нет, но надо попробовать.
      Передо мной на столе стоят  печенье, конфеты и чай в чашке.
- Мой муж военный пенсионер, и сейчас все еще продолжает работать…
      Да, я вижу, что у вас все в порядке. По вашей домашней одежде вижу и по обстановке на кухне. Молча отпиваю раскаленный чай.
- А я когда-то работала в детском саду логопедом. Вот я вас слушаю и думаю: не встречались ли мы с вами раньше?
- Нет, не встречались, - мне ужасно неудобно за свой выговор. Но не буду же я объяснять, что это от волнения и страха язык заплетается!
- А мне все-таки кажутся знакомыми ваши интонации. Я работала в детском садике «Ласточка»…
- Я ходила в другой садик. И к логопеду меня не водили – я бы запомнила. Просто мы с мамой недели две рычали, как тигры, и после этого традиционная проблема буквы «Р» исчезла.
      Она улыбается. Мне становится немного легче, но я жду.
- Знаете, я ведь только год как ослепла…
      Ну, вот и основное! Я знаю, что она не видит моего лица, но все равно стараюсь следить за его выражением. И молчу. К чему ей мое: «Очень жаль»? Что оно изменит?
- Глупый несчастный случай. Упала зимой в гололед, ударилась затылком. Без шапки была. Голова целая, а зрение начало катастрофически падать. Сейчас едва-едва силуэты вижу.
      Нет, не могу! Раньше, года полтора назад, я бы кинулась к вам со словами утешения и соболезнования. Яростной оптимисткой стала бы нести откровенную чушь. Мне скоро двадцать. Я к вам пришла из своего домашнего хосписа. Я точно знаю, что можно говорить, а что нельзя. И что иногда слова совсем не нужны. Нужно выслушать.
- Всю свою жизнь я покупала книги. Но прочитала очень мало. Думала, вот выйду на пенсию и прочитаю. А тут такое случилось… Я даже телевизор не включаю. Не хочу ничего. И дверь всем открываю. Муж ругает, говорит: «Вот убьет тебя кто-нибудь, какая с этого радость?» А мне все равно. Какой смысл, что я вот так живу?
- Ваши родные любят вас. Им будет очень больно, если с вами что-то случится.
-Да, конечно. Именно поэтому я ничего с собой и не делаю.
      Я мысленно посмотрела на небо: «Ты меня пометил что ли? Или намагнитил для таких людей? Как они находят меня, а я - их? И чем здесь помочь…»
- Вот и не делайте, - улыбаюсь, насколько могу, чтобы придать голосу оптимизма. – А ваши родные могут вам вслух читать.
- Да. Но я хотела сделать это сама.
      Я отчетливо понимаю, что давно уже думаю о своем. И еще. Кто-то кричит внутри, что весь мир не обогреть. Допиваю чай.
- Спасибо. Постарайтесь увидеть хоть что-то хорошее: у вас муж, дети, они вас любят. Хотя бы это.
      Мне жаль. Мне чертовски жаль! Но я вам никто – случайно зашедшая девушка. И я не могу вам помочь. Если вы не попросите. Если вы не попросите, чтобы я зашла к вам еще раз когда-нибудь. Но вам это просто не придет в голову.
      Мы прощаемся. Я продолжаю работу и попадаю домой поздно вечером. На полке стоят книги. Многие из них не прочитаны.
      Я сижу на полу напротив книжных полок и щелкаю кнопками магнитофона. Я знаю, давно уже знаю, что «потом» может и не быть. Я закрываю глаза и пытаюсь представить свою комнату. Где что стоит. Сколько шагов до двери. И что написано в любимых книгах.