Грозный век

    К 100-летию начала Мировых войн

    Ещё в 1871 году, в год поражения Франции во Франко-прусской войне, осады Парижа немецкими, а затем версальскими войсками, после кровавого расстрела Парижской Коммуны и подавления революции во Франции, в этот страшный и кровавый год замечательный русский поэт Николай Алексеевич Некрасов написал пророческие строки:

    Страшный год! Газетное витийство
    И резня, проклятая резня!
    Впечатленья крови и убийства,
    Вы вконец измучили меня.

    Этот год готовит и для внуков
    Семена раздора и войны.
    В мире нет простых и чистых звуков,
    Нет любви, свободы, тишины…

    Предсказание его оказалось до ужаса точным. Именно сыновьям и внукам тех людей, что жили в семидесятые годы века XIX-го, придётся испытать и пережить все муки и страдания величайшей «мировой бойни», как назовут это историческое событие современники, все трагические перипетии Первой Мировой войны века XX-го.
Сейчас, оглядываясь на истекший век, со всей очевидностью осознаёшь, что это был грозный век мировых войн, век, когда человечество, впервые за всю свою историю со времён Великого Потопа, подверглось реальной угрозе полного истребленья; причём угроза истребленья шла не со стороны стихийных и надмирных сил, а была порождена политическими, экономическими и социальными изъянами в развитии самого человеческого общества.
    К началу XX века европейская цивилизация, можно сказать, покорила уже весь мир. Достаточно взглянуть на политическую карту мира того времени, чтобы увидеть, что небольшие территориально страны Европы – Великобритания, Франция, Германия, Италия, даже совсем маленькие Бельгия и Нидерланды поделили между собой почти весь мир. Колониальная империя Великобритании охватывала Канаду, Индию, Бирму, Австралию, Новую Зеландию, обширные владения в Южной Африке, Судан и множество других небольших стран и островов во всех частях света. Не отставала от неё и Французская республика, которая, несмотря на свою демократическую конституцию, что называется, «огнём и мечом» присоединила к себе почти всю Северную и Западную Африку, а также страны Индокитая, имела владения в Южной Америке и других частях света. Сравнительно недавно образовавшееся государство Италия успела захватить Ливию, Эритрею и Сомали в Африке, а крошечная Бельгия приобрела огромную территорию в Центральной Африке – Конго, Голландское королевство (Нидерланды) давно уже владела богатейшей Индонезией. Германская империя, сложившиеся после победы над Францией под железным шлемом Бисмарка, также рвалась к колониальным захватам и сумела овладеть Намибией, Танганьикой и Камеруном в Африке, и рядом других территорий на этом континенте, островами в Океании, имела владения в Китае. Но Германия чувствовала себя обделённой в ходе колониального раздела мира и претендовала на английские территории в Африке. Лишь Австро-Венгерская империя, или как её именовали тогда – «лоскутная монархия» из-за обилия захваченных ею славянских земель и краин, не имела владений за океаном, но страстно желала их получить.
Не имела заокеанских земель и Россия, складываясь как территориально цельное государство от Балтики до Тихого океана с преимущественно русским населением, расселившимся по огромным её просторам (население Белоруссии и Украины в то время в абсолютном большинстве своём предпочитало называть себя русскими). Лишь только среднеазиатские ханства (Бухарское и Хивинское) условно можно было назвать полуколониальными территориями России, но фактически эти государства имели огромную автономию во всех своих внутренних делах, также как и Великое княжество Финляндское, входившее в состав Российской империи, в силу того, что трон великого князя финляндского традиционно занимал император всероссийский.
Сложнее вопрос был с Польшей. Эта страна была фактически расчленена между тремя европейскими монархиями – Германской империей, Австро-Венгрией и Россией, причём России принадлежала лишь центральная часть польских земель, вместе с Варшавой и Лодзью. Эта территория носила статус отдельного административного образования, т.н. «Царства Польского», имевшего, также, большую внутреннюю автономию.
Россия к 1914 году, владея огромными континентальными территориями (во многом ещё и не освоенными в Сибири и на Дальнем Востоке), не стремилась к новым территориальным захватам и не была инициатором начала войны за передел мира, тем более Европы, а вот Франция спала и видела возврат Эльзаса и Лотарингии, отторгнутых Германией после победы над Францией в том злосчастном 1871 году. Германия же в свою очередь желала присоединить к своим владениям Бельгию, в перспективе и Голландию, и территории Франции у пролива Па-де-Кале, чтобы контролировать этот важный пролив между Англией и континентом. Да и вообще – Германия стремилась окончательно поставить Францию на колени, как главного своего соперника на континенте, понимая, что ведь Франция никогда не смириться с потерей своих восточных провинций. Так события 1871 года определили неизбежный конфликт двух крупнейших европейских держав, приведший к большой войне.
    Чтобы выжить и победить в противостоянии с Германией, Франции нужны были союзники, как на Западе, так и на Востоке. Естественным союзником для неё стала Великобритания, которая опасалась за свои колонии, видя нарастание военной мощи Германии. Ещё со времён Крымской войны сложился военный союз Франции и Великобритании, направленный тогда против России. Естественным же союзником России давно уже (на протяжении полутора веков – после окончания Семилетней войны в 60-е годы XVIII века) была Германия. После раздела Польши между Австрийской монархией, Россией и Германией (тогда ещё Прусским королевством) Россия имела протяжённую общую границу с Германией, позволявшую без помех развивать взаимовыгодную торговлю. И надо сказать, к 1914 году Германия была самым крупным торговым партнёром России, что приносило обеим странам огромную выгоду. Со времён этого торгового российско-германского бума сохранились ещё и до сих пор во многих семьях знаменитые швейные машинки «Зингер» (была такая машинка и у моей бабушки, а ведь её родители были простыми крестьянами, а могли позволить покупать себе тогда в 1914 году германские товары, что говорит о многом). В Германию, в обмен на промышленные товары, шёл российский хлеб и продукты лесоводства, а в обмен – Германия поставляла нам новейшую технологию. Можно вспомнить, что железные дороги России строили в основном немецкие инженеры.
    Ко всему прочему - у России не было никаких территориальных споров с Германией и представители русского монархического семейства, ещё со времён Екатерины II, были в родстве с членами германской династии (так император России Николай II приходился двоюродным братом германскому императору Вильгельму II. По-родственному иногда называл его "кузеном Вилли"). На протяжении полутора веков Германия занимала союзническую позицию по отношению к России. Даже Наполеон I, покорив Пруссию в начале XIX века и принудив Берлин участвовать в агрессии против России, не смог заставить немецкие войска идти на Москву вместе со своей Великой армией (в отличие от «братьев-славян» поляков, составлявших едва ли не четверть этой многоязычной армии). После же разгрома Наполеона Прусское королевство немедленно вновь вступило в союзнические отношения с Россией, и немецкие войска воевали вместе с русскими и австрийскими войсками и вместе вошли в Париж в 1814 году. В России был очень популярен немецкий полководец Блюхер, разгромивший Наполеона при Ватерлоо, некоторые русские семейства даже меняли свою фамилию на фамилию Блюхер, как это случилось с предками нашего знаменитого полководца, времён Гражданской войны, маршала Блюхера.
    Во время Крымской войны, несчастливой для России, когда английская и французская армии захватили Севастополь, а английский флот на Чёрном и Азовском морях обстреливал российские города, на Белом море пытался уничтожить Соловецкий монастырь, на Балтике стоял у Кронштадта, на Тихом океане атаковал Петропавловск-Камчатский – в это время Германия (Пруссия) придерживалась нейтралитета, что спасло Россию от тяжёлого поражения. Во время Русско-японской войны, когда Англия, Франция и США занимали крайне враждебную позицию по отношению к России и дружескую - к Японии, Германия была единственной страной помогавшей России, даже предоставившей военно-транспортные суда в помощь русской Тихоокеанской эскадре адмирала Рожественского
    Можно ещё много рассказывать о плодотворных взаимоотношениях России и Германии, вспомнить о тысячах немецких переселенцев в пустынные районы Заволжья и Северного Кавказа, устраивавших там образцовое сельское хозяйство, но ясно одно – причины войны Германии и России, разразившейся 1 августа 1914 года, были совершенно не ясны русскому обществу и, прежде всего – простому народу. Если «высоколобые» представители нашей интеллигенции и истеблишмента (большей частью франколюбы и англоманы) ещё рассуждали о воинствующем пангерманизме, о «дранг нах остен», которому надо дать отпор, о кресте над Святой Софией в Константинополе (Турция была союзницей Германии), о черноморских проливах, которые обязательно надо отвоевать, то простому народу России все эти рассуждения были совершенно непонятны, и зачем нужно было идти и погибать в борьбе с «германцем» в лесах Восточной Пруссии и на «галицийских кровавых полях» - этого официальная российская пропаганда толком объяснить народу не могла.
    Величайший русский патриот, государственник Пётр Аркадьевич Столыпин, знавший, что России не нужны "великие потрясения", был откровенным противником войны с Германией и не скрывал своих взглядов. Вот что он писал в письме к российскому послу в Париже А.П. Извольскому 28 июля 1911 года: "Вы знакомы с моей точкой зрения. Нам необходим мир; война в следующем году, особенно во имя целей, непонятных народу (выделено мной – авт.), станет фатальной для России и для династии. Напротив, каждый мирный год укрепляет Россию не только с военно-морской, но и с экономической, и с финансовой точек зрения. Помимо того, и это ещё важнее, Россия растёт из года в год, в нашей стране развивается самосознание и общественное мнение". - Из этих слов видно - Столыпин прекрасно осознавал, что война с Германией не только разрушит Россию и приведёт к гибели династии, но прервёт надолго, возможно, навсегда те благотворные процессы развития общественных институтов, что должны были вывести Россию в ряд ведущих цивилизованных держав мира.
    Но я думаю, что это прекрасно осознавали и тайные враги России, стремящиеся вовлечь её в "фатальную" войну. Враги эти скрывались не только за пределами России, они были и среди правящей российской коррумпированной элиты, тесно связанной паутиной огромных финансовых долгов с ростовщическим французским капиталом. Вот почему премьер-министр России Пётр Аркадьевич Столыпин был смертельно ранен в Киеве 1 сентября (по старому стилю) 1912 года вовсе не злокозненным революционером, а тайным агентом охранного отделения Дмитрием Богровым. Ранен выстрелом из браунинга в киевском театре, где находилась в это время сама царская чета, и куда Богров получил пропуск, выданный ему начальником киевского охранного отделения Н.Н. Кулябко. Интересно, что Богров имел полную возможность убить самого императора, в этот момент находившегося рядом в ложе, но даже не попытался предпринять такую попытку, что ясно говорит о том, какие силы направляли его руку и с какой целью.
    С убийства Столыпина началась череда политических убийств тех государственных деятелей, чей голос против войны был особенно весом, и которые могли бы препятствовать развязыванию мировой бойни. Начали со Столыпина, ведь война могла разразиться ещё в 1912 году. Именно в сентябре 1912 года, сразу после киевского убийства вспыхнула Первая Балканская война союза славянских стран Балканского полуострова (Сербии, Болгарии, Черногории, а также Греции) против Османской империи (союзницы Германии). Балканских славян поддерживала Россия. Война оказалась скоротечной, быстрая победа славян над Турцией ошеломила Германию, а ещё больше Австро-Венгрию и сорвала планы по втягиванию стран Центрального блока (Германии, Австро-Венгрии) в эту войну. Но кризис в отношениях Сербии и Австро-Венгрии стал с тех пор непреходящим.
    Камнем преткновения здесь явилась область Босния и Герцеговина, аннексированная Австро-Венгрией в 1908 году, населённая, преимущественно, сербами. Неслучайно, те, кто направлял руку сербского террориста Гаврилы Принципа против наследника Австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда в июне 1914 года, избрали местом покушения именно Сараево - столицу Боснии и Герцеговины, самое больное место! Это случилось 28 июня (далее все даты даются по новому стилю). К открытой машине, в которой ехал Франц Фердинанд с супругой, подбежал неизвестный молодой человек и несколькими выстрелами из браунинга (опят браунинг, как и в случае со Столыпиным!) убил высокопоставленную чету. Как предполагают, сербская террористическая организация "Чёрная рука", к которой принадлежал убийца Гаврило Принцип, финансировалась и направлялась французской внешней разведкой. К лету 1914 года, когда стала очевидна неизбежность начала войны между Францией и Германией за Эльзас и Лотарингию, Франции было жизненно необходимо втянуть в эту войну Россию, чтобы обеспечить второй фронт против Германии на востоке. Втянуть же Россию в совершенно невыгодную ей войну с Германией можно было, только рассорив её с Австро-Венгрией, заставив Россию заступиться за Сербию, на которую, несомненно, должна была ополчиться Австрийская монархия после убийства сербами наследника австрийского престола. Ну а уже в силу союзнических обязательств на помощь Австро-Венгрии должна была подняться Германия. Как тут всё было тонко рассчитано! Одно колёсико тянуло за собой другое. Франция давно стравливала Австро-Венгрию и Россию. Так ещё осенью 1912 году (когда, как я уже отмечал, могла разразиться мировая война) правительство Франции выступило с неожиданным заявлением: "Отныне Франция признаёт, что австрийские территориальные амбиции затрагивают общий баланс сил в Европе и, следовательно, интересы самой Франции". Казалось бы: какие интересы Франции затрагивала Австро-Венгрия, ведь у этих стран даже не было общей границы?.. Но Франция просто подталкивала Россию на Австро-Венгрию, навязывая себя в союзники России, рассчитывая, что война с Австро-Венгрией столкнёт Россию с Германией. И если такая тактика не удалась в 1912 году, то она вполне удалась Франции через два года - жарким летом 1914 года.
Необходимо добавить к этому, что Франц Фердинанд был незаурядным политиком и человеком. Широко образованный, эрудированный, он совершил кругосветное путешествие и написал об этом книгу. Был женат на славянке - чешской графине Софии Хотек (она погибла вместе с мужем от рук террориста) и потому лояльно относился к славянскому населению Австрийской империи, был сторонником так называемого "триализма" - политической доктрины, предусматривающей превращение Австро-Венгрии в Австро-Венгро-Славию - равноправный союз трёх народов, её населяющих: австрийцев, венгров и славян. Уже эти планы вызывали против эрцгерцога крайнее озлобление в среде консервативной, как австрийской, так и венгерской элиты. Одно это могло стать причиной покушения на него, но убили Франца Фердинанда именно тогда, когда нужно было развязать большую войну, ведь наследник австрийского престола был, как и премьер-министр России Пётр Столыпин, решительным противником войны Австро-Венгрии с Россией и Сербией и скептически относился к союзу с Германией. Престарелый же австрийский император Франц Иосиф был к тому времени малодееспособен и, по сути, стал игрушкой в руках антирусски и антисербски настроенной австрийской военной верхушки.
Однако и во Франции были силы, которые вовсе не приветствовали готовящуюся войну. Ярким представителем такого пацифистского движения являлся известный политик, блистательный оратор и трибун Жан Жорес. Будучи главой социалистической партии и фракции социалистов в парламенте Французской республике, он добился в июне 1914 года отрицательного голосования по поводу военного бюджета. Видя, что угроза войны становится реальной, Жан Жорес в июле того же года призвал к общеевропейской рабочей забастовке, активно мешая правительствам европейских стран начать мировую бойню. Ему угрожали, шовинисты открыто требовали его физического устранения, но он ничего не боялся, хотя сознавал (и говорил об этом), что его непременно убьют. Так и случилось: 31 июля 1914 года он был застрелен в парижском кафе неким субъектом, которого после французский суд оправдал, как "патриота". Но даже враги Жана Жореса признавали, что Мировая война началась "на крови Жореса" (Р.Пуанкаре).
Если подумать, такие разные люди: монархист Столыпин, австрийский принц Франц Фердинанд, социалист Жорес, а к ним можно прибавить ещё несколько имён, активно боролись за одну цель - против войны. И все они были убиты. Значит, Мировую войну готовили очень влиятельные силы, но что характерно, мы до сих пор не знаем, кто же, конкретно, породил эту войну, тайна эта, может быть, так никогда и не будет раскрыта. Однако одно имя можно назвать без колебаний - это президент Франции Раймон Пуанкаре. "Пуанкаре-война" - так называли его во Франции и не случайно. Этот деятель сделал ставку на войну с Германией, для победы ему нужна была Россия, как поставщик "пушечного мяса" и чтобы привязать царскую Россию к агрессивному курсу Франции, он щедро давал России многомиллионные займы, рассчитывая, что царское правительство будет расплачиваться за эти займы жизнями русских солдат.
Однако к июлю 1914 года, даже после убийства наследника австрийского престола, сложилась неясная ситуация с отношением России к готовящейся войне. Царское правительство не решалось открыто выступить на стороне стран Антанты (военного союза Франции и Великобритании, куда в 1907 году вовлекли и Россию), нужен был ещё один толчок, чтобы втянуть "северного медведя" в войну с Германией. И Пуанкаре решается на откровенно провокационный шаг. Он лично и в сопровождении премьер-министра Франции Вивиани, и министра иностранных дел этой страны на новейшем линкоре "Франция", во главе целого отряда военных судов 20 июля прибывает в Санкт-Петербург на встречу с царём. Такой демонстративный поход вооружённой до зубов французской эскадры в Балтийское море, мимо берегов Германии (да ещё, по сути, со всем правительством на борту!), конечно, заставил насторожиться германское руководство. Понятно же было, куда ветер дует! Ветер дул в сторону войны.
Германия готовилась к войне с Францией, начальником германского генерального штаба знаменитым Мольтке-младшим был разработан стратегический план разгрома Франции мощным ударом германских армий через Бельгию, но воевать с Россией Германия не собиралась. Да на это (на войну на два фронта) у неё просто не было сил. В германском штабе сидели опытные стратеги, они понимали, что война одновременно с Францией и Англией на западе и с Россией на востоке – это для Германии чревато неминуемым поражением. Но надо было знать вспыльчивый характер германского кайзера Вильгельма, чтобы рассчитывать на его неадекватную реакцию, если бы Россия, скажем, объявила мобилизацию (пусть даже частичную) своих западных военных округов.
Что же могло вызвать такой шаг России? Объявление мобилизации в условиях столь напряжённой ситуации в Европе, сложившейся к концу июля, после убийства в Сараево, это был прямой пролог к войне. И Россия, не собиралась, разумеется, объявлять мобилизацию против Германии, даже после нажима Пуанкаре, но Россию вынудили вооружиться против Австро-Венгрии, когда Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии. Предъявление ультиматума последовало сразу же после окончания визита Пуанкаре в Петербург. Можно думать, хотя и до сих пор всё это дело покрыто мраком, что во время встреч Пуанкаре и Николая II-го была достигнута устная договорённость о совместных действиях против Германии и Австро-Венгрии. Если бы это было не так, то каков тогда был смысл этой вооружённой «прогулки» на линкоре во главе броненосной эскадры почти всего французского кабинета в Россию? Крайне наивной в этом смысле является позиция такого политического деятеля, как А.Ф. Керенский, который пишет: «Воспользовавшись парламентскими каникулами, президент Французской республики Раймон Пуанкаре и Вивиани, премьер-министр и министр иностранных дел, нанесли официальный визит царю Николаю II, прибыв на французском линкоре…» И далее: «После трёх дней переговоров, банкетов и приёмов, которые прерывались поездками на регулярные летние манёвры гвардейских полков и частей Санкт-Петербургского военного округа, французские гости 10 июля (по старому стилю, по-новому – 23 июля, - прим. авт.) вернулись на свой линкор и отплыли в Скандинавию. Чуть позже в тот же самый день Париж, Санкт-Петербург и Лондон получили уведомление, что австрийское правительство предъявило сербскому правительству ультиматум, условия которого требовалось выполнить в течение 48 часов».
Заметьте, между убийством в Сараево (28 июня) и объявлением ультиматума прошёл почти месяц. Австро-Венгрия явно не торопилась объявлять войну Сербии и предъявило ультиматум этой стране лишь после того, как Раймон Пуанкаре («Пуанкаре-война») прибыл на линкоре в Санкт-Петербург, после его встречи с российским императором, об обстоятельствах которой и о достигнутых тайных договорённостях, конечно, стало известно германской разведке, чья разветвлённая сеть существовала в России и агенты которой были и при царском дворе. Германскому руководству показалось, что медлить нечего, они решили действовать на опережение – был осуществлён нажим на австрийское правительство, Австрия предъявила ультиматум Сербии – тайные рычаги и колёса войны пришли в движение.
Итак, после визита Пуанкаре в Петербург Германия решилась на войну. Также как Франции был нужен союзник против Германии, также и Германии был нужен союзник против России. Таким союзником для неё стала Австро-Венгрия. Необходимо было стравить Австро-Венгрию и Россию. Стравили. Разменной монетой здесь оказалась несчастная Сербия. Австро-Венгрия, как я уже писал, вовсе не торопилась объявлять войну Сербии, понимая, что это вызовет ответную реакцию России. Воевать же с Россией для Австро-Венгрии (в которой половина населения составляли славяне) было подобно самоубийству, что и доказали последующие события. Но австрийский двор очень рассчитывал на Германию и, получив в конце июля поддержку от кайзера, он «храбро» ополчился на Сербию. Сербии был предъявлен жёсткий ультиматум, связанный с ущемлением национального достоинства этой страны.
От Сербии требовалось разоружения армии, закрытие национальных сербских обществ, согласие со всеми территориальными приобретениями Австро-Венгрии и среди прочего – допуск австрийских следователей на территорию Сербии для проведения расследования и поиска убийц эрцгерцога. Что удивительно, сербское руководство со всеми этими требованиями согласилось, кроме последнего пункта. Это странно, уж коли армию разоружить соглашались, то, что говорить о каких-то следственных действиях?.. Но, видимо, именно это обстоятельство стало решающим – при проведении таких следственных действий, конечно, выявилась бы роль в убийстве эрцгерцога сербской террористической организации «Чёрная рука», а ведь именно эта организация привела на сербский престол короля Петра Карагеоргиевича, когда в июне 1903 года в результате дворцового переворота был с чудовищной жестокостью убит прежний король Александр Обренович и его жена королева Драга. А они-то были сторонниками союза с Австро-Венгрией. Именно с этого случая и началась непримиримая  вражда Сербии и Австро-Венгрии.
Сербия отвергла последний пункт ультиматума и первые выстрелы Мировой войны раздались на Дунае, когда 28 июля австрийские военные суда начали обстреливать Белград. Итак, Австро-Венгрия объявила войну Сербии. В ответ российский император объявляет частичную мобилизацию нескольких западных военных округов против Австрийской монархии. Дальше развивается не совсем понятная история, похожая на качание маятника. В ответ на ход России против Австро-Венгрии, Германия объявляет всеобщую мобилизацию. Сразу же, как бы в ответ на этот ход – уже император Николай II объявляет всеобщую мобилизацию, которую, кстати, от него требовали объявить и русские генералы генерального штаба – ведь в Германии всеобщая мобилизация и Россия оказывается в невыгодном положении, задерживая свою всеобщую мобилизацию. Но Николай колеблется и как только получает примирительную телеграмму от «брата Вилли», тут же отменяет всеобщую мобилизацию, заменяя её частичной. Но… уже на следующий день – 1 августа 1914 года в 7 часов вечера к российскому министру иностранных дел Сазонову входит германский посол и объявляет о начале войны… Вслед за Германией 6 августа войну России объявляет и её союзница Австро-Венгрия. Австрийский посол в кабинете Сазонова зачитывает заявление австрийского правительства: «Ввиду того, что Россия объявила войну нашей союзнице – Германии…» - «Позвольте, - перебил его Сазонов, - не Россия объявила войну Германии, а наоборот, Германия объявила войну России». – «Ах, господин министр! – восклицает австрийский посол, войдите же в моё положение, мне так приказали!»
Интересно, что войну России Германия объявила раньше, чем самому главному своему врагу – Франции (3 августа). Это была победа французской интриги по вовлечению России в войну. Пуанкаре, может быть, надеялся, что силы Германии будут теперь брошены против России – на восток, а не против Франции – на запад. Если бы этот план осуществился, то Франция воевала бы с Германией чужими руками, а в решающей момент ударила бы с запада по германской территории, но тут французские политики допустили ошибку – Франция была главным врагом Германии, против неё кайзер сосредоточил 4/5 всех своих вооружённых сил, а против России было оставлено небольшое прикрытие, состоящее из одной армии и дивизий ландсвера (ополчения). В русском генеральном штабе всё это прекрасно знали, потому и к началу войны главным врагом считали не Германию, а Австро-Венгрию и против неё на Западной Украине развёртывались, согласно принятому плану «А», главные силы русских войск. Задача здесь была овладеть всей Галицией, выйти к Карпатам, перейти Карпаты, вторгнуться в Венгрию и принудить Австро-Венгрию к миру, разрыву союза с Германией, отказу от агрессии против славянских стран Балкан. Германия же особо в расчёт не принималась, в силу малочисленности немецких войск на востоке, но обстоятельства начавшейся войны сразу же изменили всю ситуацию.
Германия громила французов и бельгийцев. Поскольку Бельгия отказалась пропустить германские войска сквозь свою территорию, то 4 августа была объявлена война и ей и германская армия, осуществляя план Мольтке-младшего по прорыву через Бельгию правым флангом своих войск на Францию, вступила на её территорию. Надо отдать дань бельгийцам. Они, во главе со своим королём Альбертом сражались мужественно. Дорого стоил германцам захват сильной бельгийской крепости Льеж, а после бельгийская армия отважно сражалась за Антверпен до осени 1914 года. Вообще, всей территорией Бельгии немцам так и не удалось овладеть до конца войны. Небольшой клочок свободной Бельгии её армия удерживала на крайнем западе у моря. Германская армия как бы развёртывалась на территории Бельгии с западного направления на южное, на Францию, нависая над Парижем с севера. В этом и состоял «план Шлиффена» - германского генерала, который мучительно думал, как же Германии воевать на два фронта – на западе  и на востоке одновременно, и единственный выход видел в решающем «охватывающем» ударе по Франции, а после – в переброске войск на восток, на русский фронт.
Война разрасталась. После нападения на Бельгию войну Германии объявила Великобритания и направила свою армию на континент. И основными театрами военных действий к концу лета 1914 года стали Северная Франция, где шло сражение за Париж и «галицийские кровавые поля», где русская армия сражалась с австрийцами за Львов и Перемышль. Но узел всего противостояния и всей военной интриги 1914 года обозначился в Восточной Пруссии, где шло успешное наступление русской 1-й армии генерала Ренненкампфа на Кенигсберг – основной плацдарм Германии на востоке.
Тут необходимо прервать рассказ о событиях на фронте и обратиться к внутренним российским делам. В самом начале я уже писал, что война с Германией русскому народу была не нужна, что, как мы знаем, она привела к тяжёлым, даже катастрофическим последствиям для всей России, но это всё будет несколько позднее, а начало августа 1914 года в России было шумным и волнующим. Робкие голоса против войны, в частности, выступление фракции депутатов-большевиков в Государственной Думе против военных кредитов царскому правительству воспринимались обществом, как предательство. Объявление войны в Петербурге сопровождалось патриотическими манифестациями и беспорядками. «Уличные горлопаны», как вспоминал генерал-квартирмейстер русской Ставки Ю.Н. Данилов, громили немецкое посольство, «валили с крылец его огромных металлических коней с их поводырями, исполинскими тевтонами, давно, впрочем, резавшим своим безвкусием глаза столичных жителей». Громили и разрушали также немецкие магазины и все заведения, на которых красовались немецкие фамилии, а таковых в Петербурге было немало, ведь с самого основания этого города немцы, приглашённые ещё Петром I, а потом Екатериной II, жили в столице России во множестве, занимались торговлей и ремеслом, служили в российской императорской армии и особенно - во флоте (так не удивительно, что на столицу Восточной Пруссии наступал русский генерал фон Ренненкампф Павел Карлович, а российским Балтийским флотом командовал русский адмирал фон Эссен Николай Оттович).
На волне патриотических манифестаций в Зимний дворец из Петергофа прибыла императорская фамилия. Как свидетельствует мемуарист Михаил Лемке: «При прохождении царя к Иорданскому подъезду густые толпы народа стали на колени, кричали «Ура!» и пели «Боже царя храни». То здесь, то там слышны возгласы: «Долой Германию! Да здравствует Франция! Да здравствует Россия!» Сохранилась фотография этой манифестации на Дворцовой площади с многочисленными хоругвями, знамёнами, иконами… Кто мог тогда знать, что пройдёт всего лишь два с половиной года, и в феврале 1917 такие же толпы жителей столицы будут бросаться на солдат гарнизона, на полицейских, на жандармов с криками: «Долой царя! Долой войну! Мир без аннексий и контрибуций!»…
Совершенно очевидно, что шовинистические настроения никак нельзя сравнивать с патриотизмом. Это разные вещи. Шовинизм унижает людей другой нации, другой культуры, он нуждается в погромах, что мы видим сейчас на Украине, а патриотизм – это здоровое чувство и лучше всего это чувство было выражено в августе 1914 года тем же адмиралом Эссеном в приказе по флоту: «Поздравляю Балтийский флот с великим днем, для которого мы живём, которого ждали и к которому готовились… Офицеры и команда, с этого дня каждый из нас должен забыть все свои личные дела и сосредоточить все свои помыслы и волю к одной цели – защищать Родину от посягательств врага и вступать в бой с ним без колебаний, думая только о нанесении врагу самых тяжёлых ударов, какие только для нас возможны. Война решается боем. Пусть каждый из Вас напряжёт все свои силы, духовные и телесные, приложит все свои знания, опыт и умения в день боя, чтобы все наши снаряды и мины внесли бы гибель и разрушение в неприятельские боевой строй и корабли».
Воодушевление народа было велико. Призывники на сборные пункты шли охотно, многие видели в войне некий прорыв, избавление от мелочной и скудной жизни простого люда в царской России. Призыв дал 97% результата – такого не ожидали даже в генеральном штабе. Вспоминаются страницы романа Алексея Толстого «Хождение по мукам», когда лощёный столичный журналист, одевший ради военной моды высокие ботинки-берцы со шнуровкой и полувоенный френч с накладными карманами, является в деревню к своему другу «социал-демократу», чтобы узнать «настроение масс». – Значит, сопротивления призыву не было? – спрашивает он. – Нет, не было. – Отвечает социал-демократ. – Ну а понимают, что враг – германец? – А тут не в германце дело. – А в чём? – В винтовке. Винтовочку в руки заполучить, а там посмотрим, в кого эта винтовочка ещё стрелять будет…
Зловещие эти предчувствия сбылись спустя три года безнадёжной и бездарно проигранной войны. И вот что удивительно: ведь были же в российской армии и боевые генералы с большим военным опытом ещё с Русско-японской войны, были храбрые солдаты и матросы, были лихие казаки, но война с самого начала шла трудно, с грубыми просчётами в среде высшего военного командования России. Видимо, тут, как говорится, рыба с головы гниёт, разложение шло сверху и причина этого разложения – безропотное подчинение высшей царской администрации интересам «благородных союзников» - Франции и Англии, в особенности Франции.
Уже начало военных действий ознаменовалось резким сломом всех планов нашего верховного командования. Основные силы наших войск разворачивались в Галиции против Австро-Венгрии. Это и понятно, ведь война и начиналась из-за конфликта Австро-Венгрии и Сербии. Помощь Сербии против агрессии австрийских войск была первой целью войны, но необходимость выступить против Германии (а необходимость эта определялась безоговорочными требованиями Франции) заставило русское военное руководство во главе с великим князем Николаем Николаевичем  Романовым (дядей царя Николая II) выделить значительную часть сил против Германии, в направлении на Восточную Пруссию.
На Восточную Пруссию наступали две лучшие русские армии: 1-я - под командованием Ренненкампфа и 2-я - под командованием генерала Самсонова. Командовал Северо-Западным фронтом генерал Жилинский. Всё проверенные боевые генералы. В середине августа русские войска перешли границу Восточной Пруссии и 1-я армия фон Ренненкампфа устремилась на Кенигсберг.  Ей противостояла сравнительно малочисленная 8-я армия немецкого генерала фон Притвица. В сражении у городов Гольдап и Гумбиннен армия Притвица была наголову разгромлена русскими войсками. Казалось, путь на Кенигсберг был открыт. Генерал Притвиц слал в Берлин панические телеграммы и добивался разрешения отвести оставшиеся войска за Вислу, то есть, фактически, сдать всю Восточную Пруссию русским. В это время основные силы германских войск (6 армий) рвались на Париж. Они уже разбили основные силы французских войск в приграничном сражении и до Парижа им оставалось несколько десятков километров. Правительство Французской республики во главе с воинственным Пуанкаре бросило Париж на произвол судьбы и бежало в Бордо. Однако главнокомандующему вооружёнными силами Франции генералу Жоффру удалось овладеть ситуацией и перебросить на линию огня две новые армии. Помогли союзники англичане, направив во Францию 70-тысячный экспедиционный корпус. Под Парижем в тяжёлые дни конца августа – начала сентября 1914 года сложился зыбкий баланс сил, когда численно наступавшие германцы и оборонявшиеся французы и англичане были примерно равны. Тут было достаточно 2-3 корпусов германской армии, чтобы добиться решающего успеха и взять Париж, но… эти-то корпуса германское командование в самый неподходящий момент решило снять с фронта и перебросить на восток, против русских, спасать Кенигсберг. Это, в конечном итоге, и решило исход «битвы на Марне», буквально в 30 километрах от Парижа.
И вот тут есть некая странность. Русское командование и предпринимало этот поход на Восточную Пруссию только подчиняясь категорическим требованиям союзников. С совершенно определённой целью – отвлечь силы немцев от наступления во Франции на восток. То есть, как бы, вызвать огонь на себя. Этой цели добиться удалось. Вслед за 1-й армией Ренненкампфа на Восточную Пруссию с юга, пробиваясь через непроходимые мазурские болота, начала наступать 2-я армия генерала Самсонова, в прошлом – атамана Войска Донского. Она сразу попала в крайне невыгодную ситуацию. Мало того, что армия эта была недавно сформированная из необстрелянных призывников, она ещё и плохо снабжалась, и во главе корпусов этой армии стояли явно не боевые генералы. Так генерал Благовещенский, командующий 6-корпусом, при первых атаках германцев, бросил свой корпус и бежал в тыл, заявив, что он «не привык быть с войсками»! Да, с такой фамилией ему, конечно, лучше было стать не генералом, а священником! А генерал Артамонов, напротив, был слишком боевым и, бросив командование своим корпусом, сам лично с винтовкой наперевес ходил в штыковые атаки. Только вот корпус его остался без управления и был рассеян противником. Однако странность заключается в том, почему высшее русское командование, посылая армию Самсонова, фактически на гибель, не учло, что план по отвлечению сил немцев с запада удался. Германцы перебросили из Франции в Восточную Пруссию 16 полнокровных дивизий, генерал Гинденбург (признанный потом лучшим германским полководцем Первой Мировой) сформировал мощную наступательную группировку и сумел завлечь армию Самсонова в ловушку, окружить наши войска в непроходимых болотах. Армия же Ренненкампфа после блестящей победы при Гольдапе и Гумбиненне, остановила своё наступление на Кенигсберг и не пришла на помощь погибающим войскам Самсонова. Как писал германский генерал Людендорф в своих мемуарах: «Огромная армия Ренненкампфа висела, как грозная туча на северо-востоке. Ему стоило только двинуться, и мы были бы разбиты». Не двинулась армия Ренненкампфа, не пришла на помощь Самсонову. Прославленный боевой генерал Самонов, видя гибель и окружение своих войск, застрелился…
Ренненкампфа обвиняли в предательстве, но всё это в целом можно объяснить только крайней путаницей в управлении войсками со стороны Ставки Верховного главнокомандования великого князя Николая Николаевича, недооценки противника, подчинения всех оперативных планов ведения войны категорическим требованиям союзников, вопреки сложившейся обстановки. Как писал историк А. Зайончковский: «Первый период  кампании 1914 г. на Восточном театре прошёл со стороны русских под знаком желания выполнить во что бы то ни  стало все обязательства перед французами (выделено мной – авт.) и оттянуть на себя германские силы, совершенно не сообразуясь со степенью готовности своей армии». – Лучше не объяснишь причину войны, да, пожалуй, и причину конечного поражения России в ней. Не ради интересов России велась эта война, не ради интересов её народа, а ради спасения западных стран Европы (Франции, Англии) от диктата центральных стран (Германии, Австро-Венгрии), но то, что Россия вмешалась в этот совершенно чуждый ей конфликт, это стало для неё и для всего народа России величайшим бедствием. И, однако, Россия свято соблюдала свои союзнические обязательства до тех пор, пока силы её не иссякли.
Поражение российских войск в самом начале войны в Восточной Пруссии как бы предопределило и весь дальнейший характер войны на Восточном фронте. Русские войска в дальнейшем добивались больших успехов, особенно в противостоянии с Австро-Венгрией. Так к концу 1914 года была очищена вся Галиция и Прикарпатье. Но пробиться сквозь Карпатские горы в Венгрию не удалось, уже не было сил. Русская армия была плохо вооружена и снабжена продовольственным и вещевым довольствием. Причина здесь была в том, что начиная эту войну российский генеральный штаб планировал закончить её в шесть месяцев, то есть до конца 1914 года. Соответственно и база снабжения русских войск была рассчитана на полгода войны. И в следующем 1915 году русские армии в Карпатах попали в очень тяжёлую ситуацию. Не было снарядов, не хватало даже винтовок, не было тяжёлой артиллерии, не было сапог… Прежние запасы иссякли, а промышленность всё никак не могла раскачаться и начать давать для фронта всё необходимое. В этом есть существенное отличие от положения дел в ходе уже Второй Мировой войны, когда Красная армия, потерпев тяжёлое поражение летом и осенью 1941 года от наступающих фашистских войск, к концу года переломила ситуацию, а советская оборонная промышленность, массово эвакуированная на восток, начала в следующем 1942 году наращивать и наращивать производство всего необходимого для фронта. Мы помним тот бессмертный лозунг времён Великой Отечественной: «Всё для фронта, всё для Победы!». Такого лозунга в 1914, 1915, 1916 годах в России не было… Война так и не стала народной – «Второй Отечественной», как было поначалу провозгласили её, памятуя Отечественную войну 1812 года с Наполеоном.
Катастрофа 1915 года, когда переброшенные для помощи австрийцам на восточный фронт германские войска прорвали русские позиции в Карпатах (Горлицкий прорыв мая 1915 года), не привела к поражению России и заключению сепаратного мира, чего боялись западные державы, но потеря Польши, Литвы, всех завоёванных в тяжёлой борьбе земель в Галиции и Прикарпатье, безнадёжность попыток переломить ситуацию в свою пользу и как результат – долгая, нудная, изматывающая силы и средства позиционная война – все эти обстоятельства подорвали дух русской армии, а в российском обществе поселили настроения уныния и разочарования. Даже знаменитый «брусиловский прорыв» 1916 года, когда русские войска потеснили германцев на сотню километров на Западной Украине, не привёл к перелому в ходе войны. Попытки вслед за Юго-Западным фронтом, которым командовал Брусилов, перейти в наступление и другим фронтам провалились. И это тем более странно, что как раз к этому времени русская армия достигла своей самой большой численности – 11 миллионов человек! Но эти миллионы русских мужиков, одетых в серые солдатские шинели, толком не знали, за что воюют, потому случаи отказа повиноваться своим командирам, идти в бой, и даже попытки «братания» с германскими солдатами стали массово отмечаться на фронте уже с осени 1916 года.
Сейчас модно рассуждать о том, что к началу 1917 года силы Германии и её союзников были истощены и стоило бы России «продержаться» ещё чуть-чуть и, глядишь, победа сама бы свалилась в руки, и тогда Россия при дележе добычи получила бы от поверженного врага свою долю «аннексий и контрибуций». Но эти рассуждения смешны. Потому Россия и взорвалась изнутри первой в цепи воюющих держав, что оказалась слабейшей среди них. Цепь всегда рвётся в своём слабейшем звене. Это показали события января 1917 года, когда попытка организовать наступление на фронте под Ригой  (Митавская операция) закончилась неудачей не вследствие силы противника, а вследствие полной дезорганизации работы нашего командования, бестолковости в войсках и самое главное – массового отказа солдат идти в бой. Так прямо в ходе боёв взбунтовался 17-й стрелковый полк 2-го Сибирского корпуса и взбунтовался с политическими требованиями мира и конституционного правления с «ответственным министерством»! То есть, по сути, с теми требованиями, что выдвигали перед царём оппозиционные депутаты Государственной Думы. И эти требования знали и поддерживали в январе 1917 года уже простые солдаты! Да, действительно, «революционная зараза» проникла в войска, и остановить её не удавалось, несмотря даже на введение смертной казни на фронте за отказ идти в бой.
Россия стояла перед неизбежной революцией. Но разве это судьба только России? Разве не погибла в огне революции (пусть несколько позже – в ноябре 1918 года) и Германская империя, и Австро-Венгерская монархия, и Османская империя. Четыре империи прекратили своё существование к концу Первой Мировой войны! Разве это случайно? А разве случайно потом на развалинах Германской империи, на волне реваншизма, усиленного протестом против тяжёлых контрибуций, что наложили на Германский народ западные победители, пышным цветом расцвёл нацизм?.. Также как Первая Мировая война была порождена нерешёнными конфликтами предыдущих европейских войн века XIX, так и Вторая Мировая война была порождена последствиями раздела Европы после окончания Первой Мировой. Пример Советской России, что первой среди воюющих держав в октябре 1917 года провозгласила «Декрет о мире», не образумил никого. Ленинское правительство сейчас не клянут только ленивые, за то, что оно не «закончило войну»! А ведь это был прорыв в будущее, прорыв к совести, к разуму всего человечества, к сожалению, не услышанный тогда правительствами воюющих стран, озабоченных только дележом «куруров», заработанных на крови гибнущих народов.
Грозный век мировых войн начался в августе 1914 года и продолжается в разных формах (региональные войны, межнациональные конфликты, гонка вооружений) и по сей день, и ему не видно конца.