Предыстории Дистор

До сих пор, по всему Валору, ходит история о том, как однажды вечером, он появился на площади Бури, и, заплатив сидевшему рядом менестреля за всенощную игру на гитаре, встал под балконом одного из домов.
Слегка прочистив горло, он принял гордую позу, оправил доспехи, и запел:

О роза моя, краски дня догорели,
Так выйди ж скорей на балкон.
Моя королева, примерно неделя,
Как я безнадежно влюблен.

Я встретил тебя, на мосту у канавы,
Когда ты стояла бранясь...
С торговкой базарной, как ты величаво
Её опрокинула в грязь...

В этот момент, удивленные горожане, привлеченные, в целом, даже неплохим пением стали открывать окна, чтобы посмотреть на исполнителя.

Гордый Дистор выпятил свою квадратную челюсть, и продолжил.

О роза моя, и с тех пор я страдаю,
И снова пою при луне.
О роза, ты слышишь меня дорогая?
Так выйди ж скорее ко мне...

Я страстью горю, мне не будет покоя,
Так брось мне хотя бы цветок...

Окно рядом с балконом распахнулось, и кто-то находящийся за ним, старательно прицелившись, постарался окатить певца содержимым ночного горшка, но ожидавший этого воин ловко отпрыгнул в сторону.

О боже мой, что это? Снова помои?
Могучий и бурный поток...

Слегка покосившись на городской патруль, появившийся на дальнем конце площади, он слегка приглушил голос, но петь не прекратил.

О милая, чем же моя серенада
Тебе не по вкусу пришлась?
Так вот же герою за песню награда,
На голову вылита грязь...

Я только цветок попросил, дорогая,

Он замер, увидев, что именно появляется в окне, и с куда большим жаром продолжил:

О нет, не бросай, пощади...
Не надо в горшке, я и так умираю,
Ведь сердце разбито в груди...

Грустно взглянув на разбившийся около его ног цветочный горшок, он отодвинул его осколки ногой, и вновь посмотрел на вожделенный балкон.

О как ты прекрасна при лунном сиянии,
Когда ты швыряешь горшком...
Клянусь, ты сейчас одержима желаньем...

Он снова посмотрел на осколки, и допел, не сбиваясь:

Убить меня этим цветком...

Устрой передышку, наверное, жарко,
А ты все швыряешь цветы...
Любимым, действительно, дарят подарки,
Но разве с такой высоты?

Патруль приближался к возмутителю ночного покоя, и тот сделал знак менестрелю, чтобы тот начинал сниматься с места.

Ну, ладно, я больше торчать здесь не стану,
Топиться пойду вместо сна...
Вот сцена, выходишь ты утром к фонтану,
А я, вдруг, всплываю со дна...

Патрульные резко прибавили шаг, и певцу оставалось лишь пропеть последние строки, скрываясь на максимальной скорости.

Теперь же прощай, ухожу, дорогая,
Ведь мне еще надо успеть
К троим забежать, постоять под балконом,
И всем серенады пропеть...

Глядя вслед скрывающемуся герою, один из патрульных сплюнул, и спросил у товарищей:

- Может все-таки объясним ему, в следующий раз, что он перепутал дом, и что в этом живет Верховный Жрец?
- Перебьется, - ответил его коллега - эта сволочь еще и у моей сестры под окном два раза в неделю голосит.