Разговор с сыном

Хлопнула входная дверь, скрипнула калитка, и мужчина пожилого возраста покинул этот дом.
На кухне горел свет, рассеивая утренний полумрак. Двое сидели друг против друга, а между ними, подобно пропасти, вырос массивный обеденный стол. Одна с затаённым беспокойством в нежном, внимательном взгляде пыталась поймать взгляд другого – упрямый и сердитый. Мать любовалась сыном и старалась не потерять нить мыслей, которые хотела донести до него, пока сын решительно продолжал смотреть в сторону.
Сын был красив. Наверное, потому что вырос в любви и заботе. Мать и отец красотой не отличались, выглядели просто.
Сын же смотрел смело и раскованно светлыми глазами цвета предгрозового неба. В чертах его лица явственно проступало что-то восточное: монголоидный разрез глаз придавал его взгляду силу и властность. Собранные на затылке волосы открывали вид на чистый и высокий лоб, ещё не тронутый морщинами. Высокие скулы дополняли жёсткий, волевой профиль его лица. Крупный, но правильной формы прямой нос и резко очерченная линия тонких губ, что часто кривились в презрительной усмешке. Да, юноша уже прекрасно понимал, какое ошеломляющее воздействие оказывает на женскую половину общества. А потому жадно пользовался своими внешними данными и был этим горд. Он сидел напротив матери и нетерпеливо поводил плечами. О таких раньше говорили: косая сажень в плечах. Красив, высок и своенравен.
Мать же никогда не была красавицей. Всё, что она по генам передала своему сыну, вовсе не считалось эталоном женской красоты: широкие плечи, горделивая осанка, орлиный нос и пристальный взгляд. И даже то, что внешне роднило этих столь разных по характерам людей, неотвратимо теряло цвет и яркость в образе матери, в то время как образ её сына, который обладал практически идентичными чертами лица, напротив, был насыщен буйными красками молодости и ещё юношеской свежести.
— Сынок, я хочу поговорить с тобой об отце. И о тебе.
Сын нервно дёрнул щекой.
— Опять воспитывать будешь? Не поздно ли?
— Пока жива, никогда не поздно, сынок. Ты в разговоре с отцом небрежно обронил, что отец не может тебе служить примером, потому что бросил обучение в институте и проработал всю жизнь простым работягой. Я хочу рассказать тебе о том времени. Ты, наверное, думаешь, что так жизнь сложилась по его прихоти, так? Если бы всё было так просто. Твой отец три года прослужил моряком. Вернувшись, поступил в институт. Однако сразу после этого заболел его отец - твой дед. Это был рак в запущенной форме, потому что тогда, в далёкие 70-ые, с диагностикой подобной болезни было сложно. И твой отец в 21 год, будучи чуть старше тебя, ухаживал за умирающим отцом. Его мать - твоя бабушка - работала. Дед был крупным и грузным человеком. Он лежал несколько месяцев, и весь уход за ним взял на себя твой отец. Последние месяцы к нему несколько раз в день приходил медработник и ставил под роспись сильные обезболивающие уколы. Твой дед умер на руках отца. И потом все похороны легли на его плечи. Твоя бабушка с горя слегла. Отец оставил институт и пошёл работать. Благодаря его заботе, она встала на ноги.
— Но ведь я не знал об этом. Мне это никто не говорил.
— О некоторых вещах так просто не расскажешь. Во-первых, рассказ приносит страдание при воспоминании о пережитых событиях. Во-вторых, тебе нужно время и опыт, чтобы правильно воспринять подобный рассказ.
— Я дурак, мама. Неисправимый дурак.
— Нет, сынок, ты просто эгоистичен, как и все твои сверстники. В этом виновата наша родительская любовь. Но всё это пройдёт. Я хочу тебе объяснить тебе на одном простом примере – что-то вроде схемы нашего бытия. Существует реальный необъятный космос. Мы настолько малы, что привыкаем к этому и не замечаем большого. Но как ни странно, этот же космос глубоко внутри нас, в наших семьях. Сынок, отец у нас, считай, - это большое сильное Солнце. Оно горит, сжигая себя для нас. Я же,подобно Земле, согрею, исцелю, взращу. Когда нужно, остепеню и ознобом. Ты, сынок, мой спутник, как Луна. Вроде бы и отдельно от меня, но влияешь на мои поступки подобно тому, как Луна влияет на приливы и отливы на нашей планете. Ты движешься по орбите вокруг меня, а значит, и вокруг Солнца. Придёт время, и притяжение между нами ослабеет и постепенно исчезнет совсем. И тогда ты станешь самостоятельной планетой. Красивой и независимой, как, например, Марс. Пройдёт время - сгорим, пропадём мы с отцом, и придёт твоё время становиться Солнцем. Вокруг себя ты обретёшь свои планеты и спутники. К чему я всё это тебе говорю? Не время и не место тебе быть обвинителем. Я не хочу говорить тебе, что ты ещё долгие годы будешь зависим от нас с отцом, хотя бы на время обучения в университете, - это прозвучало бы грубо и жестоко. Я говорю это к тому, чтобы ты имел правильные ориентиры. Ты не центр Вселенной, ты лишь её часть. Пока от тебя многого не зависит. Скорее, зависишь ты. Это неприятно, я понимаю. Но хочу, чтобы ты понял, что всему своё время. Время подчиняться чужой, пусть и родительской, воле - время брать на себя посильную ношу. Сейчас я хочу, сынок, чтобы ты пошёл к отцу и помирился с ним. Нет, не дежурное "Прости, я больше так не буду", а с позиции моей схемы. Пусть она и незамысловата, но она работает. Если ты свои слова и поступки будешь соизмерять с этой схемой, ты будешь делать меньше ошибок, за которые тебе потом будет стыдно.
Сын молча поднялся и направился к выходу. Повернулся и сказал:
— Мама, я всё понял. Я постараюсь.
И улыбнулся той чистой, детской улыбкой, которая всегда рассеивала материнские обиды...