Безвозвратная любовь, ч. 1. Жизненный детектив

И получилось так, что я ткнул передним бампером моего маленького Фиата стальной бампер  роскошного Лексуса. Фиат был взят на прокат день назад, к его тормозам я ещё не привык, а в целях экономии командировочных средств парковался на бесплатной парковке ростовского кладбища.  За задним окном Лексуса блеснули глаза, через секунды открылась дверь и из неё выпрыгнула, как мне показалось, огромная кошка. Кошка в полете превратилась в гибкую гимнастку в облегающем чёрном трико, при приземлении это уже была просто красивая девушка. Когда она нагнулась к открытому окну Фиата, оказалась очаровательной женщиной неопределенного возраста.   
- Ну что? Будем целоваться?
- Так мы, кажется,  уже поцеловались, точнее  я Вас уже поцеловал, - сказал я, выходя из машины.
- Ты что, не узнаешь меня? Марго!
Что-то треснуло в моей голове, я даже покачнулся, но на ногах  устоял. Да это была Марго, и за пятнадцать лет, что мы не виделись, она стала еще ярче. Особенно глаза!
- Ах, эти чёрные глаза, - запело внутри меня. Из-за них я не узнал её сейчас. Да и нос другой…
- Ты что здесь делаешь? - спросила она.
- Позавчера вернулся из Америки и устраиваюсь на работу, тут рядом редакция. А ты?
- Жду Вадлена.
- Около кладбища?
- Он пошел на могилу своей  безвозвратной любви, ежегодный ритуал.
- Любви? - переспросил я, от изумления слово «безвозвратной» проскочило мимо моего сознания и отложилось в подвернувшейся извилине как более привычное - «безответной».

Зная эту пару со школьных лет магаданской школы,  я не мог поверить, что её Вадлен в кого-то, кроме Марго,  был влюблен. Родители назвали его Владлен, но «л» бесследно исчезло при получении Свидетельства о рождении. Такой яркой пары не знала Колыма. Если идти от противного, то у обоих в лицах был неповторимый шарм.  Увидев их вместе и забыть невозможно. Они даже находились под особым благословением  колымских уркаганов - их нельзя было выставлять в карточной игре. Есть любовь с первого взгляда, есть любовь с первого класса, с первой  постели, сеновала… - у них она была с первого дня рождения. Их семьи были дружны до их рождения и даже есть кинопленка, где, тогда еще Владлен и Маргарита, лежат рядом, крутят головками, размахивают ручками и, когда пальчики вдруг сцепляются, тянут друг друга к себе и гукают.

- Вадлен был влюблён? Не может быть.
- Да нет, она была в него влюблена.
- До операции? - спросил я осторожно.
- Да, представляешь?
- С трудом, - сказал я честно.
- Между прочим, ты её хорошо знал, - вдруг сказала Марго
- Я?
- И был в неё влюблён.
- Я?!
- Я тебе сейчас её покажу.
- У тебя есть её фото?
- Нет, копия.
- Копия …чего?
Мимо проехала машина, чуть не зацепив Марго.
- Пойдем, посидим в нашей машине, а то Вадлену придется ходить на две могилы, - сказала Марго.

Мы сели в машину. На заднем сидении что-то зашевелилось, и появилась заспанная, конопатая, мордашка с огненно рыжей копной волос.  Даже не рыжей, золотой. Я её узнал! Это была моя безответная любовь, точнее, её копия.
Я ещё не пришёл в себя после «явления Копии», как Марго сказала:
- Познакомься, наша дочка.
- Эленка, - чётко сказала мордашка, хлопнула на меня золотистыми глазками, рухнула на сидение и засопела.
- А это я, - сказал я, от изумления забыв своё имя.
Марго что-то нажала на самолётном пульте Лексуса, и полупрозрачная перегородка разделила салон пополам.
- Дочка? – я всё еще тупо смотрел в опустевшее и помутневшее пространство. Но у них не могло быть детей. Это я знал точно от своих родителей - врачей. Какой-то генный дефект у Марго.  Впрочем, никаких черт Марго в Эленке я не уловил, а вот Вадлен в ней присутствовал. На заднем сидении спала копия той девчонки, что двадцать лет назад работала в московском Институте Проблем Техники в лаборатории моего друга Николая Пилипец. И эта мордашка могла принадлежать только той девчонки. Даже мой мозг репортёра, закалённый невероятностями мира, начал потрескивать и искрить, как электромотор от перенапряжения. 
- Я её помню, - сказал я, и сердце сжалось от мысли, что моя, хоть и безответная любовь, была любовницей Вадлена.
- Нет, - сказала Марго, угадав мои мысли, - у него не было любовницы. Я бы узнала, ты же меня знаешь. Впрочем, был период сомнений…краткий миг.

Да, я знал о невероятной проницательности Марго, в школьные годы учителя сходили с ума от её способности, читать их мысли. Сам Вадлен от рождения имел смешанный тип памяти.  Возможно эти редкие способности «связали» их. Два природных гения с пелёнок. Какая тут любовь на стороне?
- Она похожа на Вадлена? - вдруг спросила Марго, глядя мне в глаза.
- Есть, немного, - выдавил я из себя, стараясь не утонуть в черноте её глаз. 
- Врёшь, есть и много,- сказала Мадлен, - ты же физиономист.
-Только лоб и уши Вадлена, овал глаз, всё с натяжкой, - сказал я и замолчал, что-то мелькало на задворках памяти.
- А это мало?
- Мало, мама всё давит, - на задворках перестало мелькать, я напряг свою всё еще неплохую отличную зрительную память. Детали ниже уровня глаз я не мог использовать - я их никогда не знал, но что-то было ещё и недавно. А! Эленка хлопнула глазками! И это был особый, двойной хлопок, вначале прищур, а потом полный хлопок, его я видел только у Вадлена.
Мои родители сделали из меня хорошего физиономиста. Я, учась на литфаке,  даже подрабатывал в каком то отделе какого то Министерства, определяя характер преступника по его фотографиям или живьём.
- Да есть, способ мигания, но все детали сходства проявляются постепенно …
- Вот-вот, сказала Марго, в первые годы никакого сходства.
- А это было важно
- Очень, мы долго не знали, кто отец.

Я молчал, долго не знать, кто отец,  есть же генный тест. Об этом даже глупо спрашивать…
- А её мать ты хорошо знала? - я решил переключить стрелку.
- Лично, нет.
- Ты, после моего отъезда, ни разу не зашла в Институт?- удивился я.
- Нет, не пришлось.
- Но ты её видела?
- Один раз, в больнице, перед её смертью.
Я сделал глубокий выдох, пытаясь понизить напряжение, но перестарался, закашлял, получил по спине так, что напряжение упало до нуля. 
- А Вадлен? – прохрипел я, проклиная длань Марго.
- Что Вадлен?
- Вадлен знал, что она в него влюблена? - спросил я с неожиданным раздражением.
- Ревнуешь?
- А ты тоже… физиономистка, - моё раздражение исчезло.
- Он сам узнал об этой любви случайно, - продолжала Марго, - когда получил от неё письмо.
- Письмо?
- Два письма. 
- Так два или одно?
- Копия… - Марго не договорила и повернулась к окну. Я тоже посмотрел в окно и увидел Вадлена, идущего с внутренней стороны ограды кладбища. Он повернул голову к машине и помахал рукой.

- Чует меня, - сказала Марго, - до ворот и к нам минуты две. Ты что-то спросил?
- Копия…чего? – я вспомнил, что уже задавал этот вопрос, но почему и зачем вспомнить не смог, в голове был полный сумбур.
- Копия чего? - повторила Марго. 
- Ты сказала: Копия,
- Зачем я это сказала?
- Ты говорила о письме. Она написала письмо Вадлену.
- Два, письмо и копия, - сказала Марго.
Наступила тишина. Я пытался вспомнить, что я пропустил в разговоре. Не вспомнив, осторожно спросил:
- Копия …чего?
- Копия письма, - Марго смотрела на меня с удивлением, - что с тобой?
Со мной, в смысле элементов белкового тела, было нормально, но в сером веществе наблюдалось полное отсутствие наличия очагов соображения. Представление о конверте с оригиналом и копией любовного письма  увеличило сумбур до критического размера. Спас риторический вопрос:
- А зачем?
- А это объяснит тебе Вадлен, - радостно сказала Марго, - у него несколько теорий на этот счёт.
- Он… настоящий отец? - спросил я прямо.
- Почти, - сказала Марго
- Как это почти…- начал я, но в этот момент… 

…в окно машины постучали.
- Выходи, - сказала Марго и нажала кнопку, дверь откатилась, я вышел и мы обнялись. Я впервые живьём видел Вадлена после операции, замечательное получилось лицо. Сразу видно, что делал его мастер, хорошо узнавший сущность Вадлена. Как странно устроена жизнь, даже близкие друзья вдруг исчезают на годы, а при встрече и нет этих лет. Тут заговорил мой смартфон, и недовольным женским голосом сообщил всем присутствующим, что я опаздываю на встречу в редакции.
Вадлен дал мне свою визитку, и, перебивая друг друга, почти хором, они сказали:
- Ждём, после завтра, на ужин, обязательно, звони за час до приезда.
Я оценил временную ненавязчивость приглашения и решил рассказать об этой идее тем своим друзьям, которые считают верхом вежливости, точность появления гостя  в навязанный ими час. Я сам такой. Моя жена впадала в истерику, пытаясь не опоздать к сторонникам «вежливости королей», и мы шли в гости с наперёд испорченным настроением.

В редакции я проторчал весь рабочий день до ростовского часа пик. На Садовой улице машины стояли, впереди мигало сине-красным. В неподвижном воздухе ростовского лета висело газовое облако, из невидимого впереди доносился виртуозный мат и женские вскрики: «Гоша, успокойся!». Я закрыл окна, включил кондиционер и, в относительной тишине, пытался понять, как Вадлен стал папой. В голове скакали фразы «Два письма или одно письмо? Одно письмо или два письма?», «Копия чего? Копия кого?». Казалось, что эти вопросы очень важны для понимания, как Вадлен стал отцом. Как оказался отцом? Как ему удалось стать отцом?  Как получилась Копия? Братьев у Вадлена не было. Я чувствовал, как извилины моего мозга шепчутся друг с другом, пытаясь найти разумный ответ.

- Вадлен только приёмный отец, - шептали извилины, - и сходство ты нашёл из-за ревности. Приёмный отец, очень неплохо звучит.
Но тут появилась извилина ревности и разогнала шептунов:
- Она же родила не от святого духа, факт и похожа на Вадлена, тоже факт. Значит он отец, - твёрдо сказала извилина ревности.
- Почти отец, это сказала Марго, так что заткнись, - сказал я извилине. 
- Она нашла мужчину, похожего внешне на Вадлена, этот мужчина даже не знал, что она беременна от него, - шептали разогнанные извилины.
- Это идея, - согласился мой внутренний голос, но моё Я знало, что похожих на Вадлена мужчин в то время не было в природе. Есть ещё вариант - в литературе описана масса случаев, когда женщина во время секса с мужем думает о другом мужчине и ребёнок рождается похожим на этого мужчину. Начинается скандал, другой мужчина может и не подозревать об этом, он не любовник, а лишь объект сильной платонической любви.

Я попытался успокоиться, но извилина ревности зудела:
- Почему не ты, а другой…Ты бы мог её найти… Написать…
- Нет, - сказал я вслух, - Не мог.
- Почему?
- Боялся.
- Кого?
- Её.
- Слабак, - вздохнула извилина ревности.
- Заткнись! - сказал я громко, и в машине наступила тишина. Даже кондиционер отключился.
Вспомнилась история с одним из римских Пап, кажется с Пием Четвёртым - отвергнутая им любовница, по своей воле, стала любовницей его слуги только потому, что его комната была рядом с покоями Папы. Она представляла, что это не слуга, а Папа. И через год после отвержения, родила мальчика, похожего на Папу Пия.
- Что за гадости лезут в голову, - разозлился я сам на себя.
Неожиданно пробка рассосалась, и через десять минут я уже входил в номер гостиницы.

Ночью пришёл сон, я танцую с рыжей аспиранткой танго. Кругом, не видно кто, аплодируют.  Мы продолжаем танцевать и вдруг я понимаю, что это не танго. Под эту музыку не танцуют. Я проснулся от страха за эту ошибку и невероятного чувства тоски. Пришлось встать и выпить рюмку гадости, проданной мне в магазине как Армянский коньяк шесть звёздочек. Боясь возврата сна, решил прокрутить в голове далёкое прошлое:

Я окончил филфак МГУ и меня распределили в  редакцию молодого перестроечного журнала «Прогресс в науку». Мне название показалось неграмотным. На редколлегии, я предложил переставить слова местами, и чуть не вылетел с работы. Я решил помалкивать и доказать свою правоту работой. Однажды меня командировали в Институт Техники Академии Наук. Надо было написать большую статью про их «прогресс в науку». Располагался Институт в оригинальном здании, построенном в стиле конструктивизма, модного в тридцатые годы. Была такая, неплохая, сталинская идея, освободить женщину от домашней работы. У меня есть старый плакат на тему «Долой кухонное рабство!». Женщина во всём красном открывает дверь старой кухни, где женщина во всём сером, в сером корыте стирает серое бельё, а в проёме двери, за красной женщиной,  видно здание Института, с надписью на фронтоне: «Фабрика-Кухня».

На месяц я стал своим в лаборатории лазерных технологий. Лазеры в те времена были скорее модой, чем необходимостью. Руководил ею молодой ученый, Коля Пилипец, которого я знал по студенческим отрядам.  Была такая, бредовая, комсомольская идея, освободить сельского жителя от сельскохозяйственных работ и помочь сельскому хозяйству Страны Советов не головой, а руками. Коля ещё студентом женился на дочке одного из крупнейших академиков Страны Советов, что, правда, не облегчало жизнь ни ему, ни его лаборатории. Никаких привилегий, как зять академика, честный Коля не имел, но миф о них портил ему жизнь и мешал работе его лаборатории.

Однако, времена были перестроечные, все были ещё жутко молоды, сотрудники в основном физики, народ гордый своей специальностью, народ жизнерадостный, весёлый и остроумный. Всеми правдами, а более не правдами добывали детали и приборы с грифом секретности, и получилась прекрасная лаборатория. Не прошло и года, как в лаборатории сконструировали один из самых мощных импульсных лазеров в мире. По заданию редакции мне надо было написать о его перспективах народного хозяйства страны. Помню, когда «стреляли» лучом лазера в пластмассовый прозрачный кубик, внутри него появлялся стебелёк с листиками, иногда подобие цветка. Красиво. Членам комиссий от разных министерств и ведомств, демонстрировали эффект и дарили кубики. Восхищённые члены обещали содействовать науке, но полученные таким образом деньги только подогревали миф о всесильном академике. Много позже я увидел такие «цветы» в магазинах Америки по не малой цене.

Коля сказал, моим куратором «сверху» будет замдиректора по науке.
- Чтобы я лишнего не написал?
- И это тоже, наша Академия такая банка с …Ладно, пошли,
И мы пошли по лабиринтам коридоров и лестниц бывшей «Фабрики кухни».
- Я знаю, что ты человек тактичный, - сказал вдруг Коля, но голос его прозвучал неуверенно и я насторожился:
- Ну, договаривай, - сказал я, - зачем тебе мой такт?
- Он будет нужен не мне, а тебе, при знакомстве.
- Он женщина в летах?
Коля шутку не принял, вздохнул и сказал:
- При родах использовали щипцы, понял?
- Я понял, у меня знакомый был такой, не боись, давай знакомь.
Так я вновь познакомился с Вадленом.

Эффект общения с ним был поразительный. С первых минут разговора образовалось  доверие, как к близкому другу детства. В магаданской школе мы учились в одном классе, но не дружили,  а сейчас что-то потянуло нас друг к другу. Через неделю, он пригласил меня к себе в гости. Старый сталинский дом, широкие лестницы, высоченные потолки. Дубовые двухстворчатые двери квартиры, открыла Марго. Я помнил её молоденькой девушкой и её особенности стёрлись в моей памяти. Вадлен не стал меня спрашивать о такте, он уже подразумевался, поскольку я знал Марго. И всё же, когда дверь открыла высокая и очень, скажем крупная, женщина, я понял, что никакие Маргариты, Маргариточки, к этому телу не прилагаются - только Марго. Два чёрных глаза, на высоте моей макушки, живущих каждый своей жизнью, никто не рискнёт назвать глазками, даже родители. «Нос орла» имели много литературных героев, но «нос орлицы» был только у Марго. Мне показалось, что совокупность этих «достоинств»  были причиной, по которой она не появлялась в Институте Вадлена, но я ошибался.

С порога я был вовлечён в разговор, через пять минут совершенно забыл о частях её тела. Через три часа, которые пролетели, как три минуты я вышел из подъезда и даже не заметил, что идет не слабый дождь. Я пошёл по Ленинградскому проспекту пешком к Белорусскому вокзалу и чувствовал, как рот мой растягивается в непроизвольной улыбке.
- У меня появились друзья, у меня появились друзья, - тикало и пело внутри. Необычайные ощущения наполняли меня, я как бы искупался в святом источнике. Только в электричке я понял, что промок насквозь.
На следующее утро с температурой сорок один, я лежал в постели и ждал врача.
- Как это Вас угораздило?- спросил меня врач и, хрустя белоснежным халатом, сел рядом.
- Хляби небесные, - ответил я и потерял сознание.
Придя в себя, я увидел, что тот же врач, всё ещё сидит рядом, но халат на нём синий.
- Скажите спасибо своим друзьям, не дали Вам сбежать на небеса,- и, хрустя синим халатом, врач встал и ушёл.
Тут я понял, что кровать не моя, и комната тоже.

К кровати подошла Марго:
- Да ты, оказывается, безответственный человек. Хотел уклониться от задания редакции.
- И долго я уклонялся?
- С понедельника по пятницу. Ты извини, мы с Вадленом улетаем в Ростов, он внизу держит такси, вернёмся во вторник. Жди звонка и сразу к нам. Я тебя должна откормить.
В понедельник я уже бродил по Институту, пугая встречных своим бледным, во всех смыслах, видом. Натали маленькая остановила меня в коридоре, и сказала:
- Как только я узнала, что Вы заболели, я купила Вам подарок. Моя мама так делала и мне завещала.
- Ваша мама умерла? - глупость вопроса я осознал через секунду, но было поздно.
- Они погибли, авиакатастрофе с папой, очень давно, почти год назад,- сказала Натали и протянула мне маленькую коробочку. 
Тогда я расценил это, как некое особое ко мне внимание, но и с этой догадкой, как и с Марго, тоже ошибся.

Всезнающая завкадрами Натали Большая,  рассказала мне, что когда она пришла утром в Институт, а она всегда приходила и уходила на час раньше, Вадлен уже был там и звонил по телефону. Увидев её, попросил помочь ему, найти больницу, где я лежал.
- И я ему помогла, с другого телефона, - сказала Натали с гордостью.
- Спасибо Вам огромное, Наташа, но как он узнал, что я в больнице?
- Не знаю,- растерялась она, и добавила с женским сожалением, - а я не спросила. 
   
- Как ты узнал, что я в больнице? - спросил я Вадлена, когда они вернулись из Ростова и я снова переступил порог сталинки. 
- Марго сказала.
- А ты как узнала? - я повернулся к Марго.
- Во сне, увидела врача сидящего на твоей кровати.
- В белом халате, - спросил я неожиданно для себя.
- Нет, в синем. 
- Я помню, ты ещё в школе была …необычной.
- Я с детства такая.
- Помогает жить?
- Больше мешает, но тебе помогло, как видишь. Вадлену сказали, что если к вечеру не достать какое то лекарство, то тебе до следующего утра не дожить. Вадлен «тряхнул» знакомых академиков и лекарство было у врача к обеду.
- А тебе, Вадлену, помогает жить?
- Иногда да, иногда нет. Это само приходит или не приходит.
Меня накормили так, что я чуть не заснул за столом. Под руки отвели меня спать в комнату для прислуги. Засыпая, я думал, как странно был устроен сталинский мир - комната для прислуги и коммуналки. Моя мама жила в коммуналке, где было десять семей, одна кухня с пятью газовыми плитами, три туалета и одна «ванная комната» с двумя душевыми кабинками. Поразительно, но жили все очень дружно. Мама говорила, что нам повезло. «квартирный вопрос» не испортил соседей. Позже мне не верили, что была такая коммуналка, сейчас не верят, что были коммуналки. 

Натали Маленькую я, конечно, помнил.
Среднего роста, стройная фигурка, золотисто-рыжая копна волос, как нимб. Необычайной красоты… нет-нет, что это я? Не красоты - яркости. Светилась - не объяснить. Лёгкая. Не в смысле веса, а в смысле перемещения и общения. Весёлая. Не в смысле смеха без причины. Обаяние. Вся группа крутилась вокруг неё. Всем хотелось быть красивыми, умными.  Что не часто бывает, даже женщины, влюбились в неё - не понять. Звали её Наташа, но все называли ее в глаза Натали, а за глаза Натали Маленькая, поскольку в Институте была ещё Натали Большая. Они были подруги. Я не сразу понял, что причина недоступности проста - у неё кто-то есть, и этот кто-то, занимает её, как женщину, целиком и полностью. Через неделю мне показалось, что это один из новых замов директора Института, он был наиболее настойчив в ухаживании, но я пару раз уловил её взгляд во время его реверансов и понял, что он для неё пустое место. Пересуды и сплетни в курилке подтвердили догадку. Поговаривали даже об академике, директоре, он слишком часто вызывал её в кабинет, но о Вадлене никто даже не заикался, а оказывается, это был он. Мистика. И я ничего не замечал, надо же какой профессионал-конспиратор. Но и тут я ошибался.

И вот прошло пятнадцать лет, и неузнаваемо изменённые пластическими хирургами мои друзья снова рядом. Я позвонил Вадлену и сказал, что, мой навигатор, говорит мне, что я буду у них через час.
- А пробки он учитывает? - спросил Вадлен.
- Говорит, что учитывает…
- Вероятно врёт, но поверим железяке.
Через пятьдесят пять минут навигатор свернул меня с трассы, и я въехал в лесок. Дорогу преградил шлагбаум. Пока я думал, что делать, шлагбаум поднялся, хотя  вокруг не было ни души. Ещё через минуту дорога пошла дугой, слева и справа потянулись столбики с номером дома, сами дома, проступали сквозь ветки деревьев в глубине леса.  Каждый дом был китч. Из всех аналогий этому слову я давно выбрал слово «кичиться», и в данном лесу я был прав. Через три минуты я увидел почтовый ящик с нужным мне номером и свернул к дому. Перед домом асфальт исчез, и я по инерции выехал на большую поляну коротко стриженой травы. Дом стоял в конце поляны и показался небольшим, даже маленьким по сравнению с помпезными многоэтажными дворцами вокруг. Одноэтажный дом, плоские стены, как у деревенской избы, грубо оштукатурены и неряшливо покрашены белым. Фасад выглядел странно - огромное, в пол стены, квадратное окно без переплёта в картинной раме и рядом, меньшего размера, квадрат двери в такой же раме. К левой стене нелепо приклеилась большая прямоугольная труба из красного неаккуратно сложенного кирпича. Камин, -догадался я. Крутая односкатная крыша имела в центре большой выпуклый иллюминатор. Никаких признаков ручки или кнопки звонка я не обнаружил и остановился в недоумении. Вдруг дверь бесшумно вдвинулась в стену, и механический голос вежливо сказал:
- Осторожно, пожалуйста, ступени и повторил фразу по английски.

Я сделал шаг вперёд и замер. Эффект был сильнейший - всего три широких ступеньки  вниз и открытый, без балок, скат крыши вместо потолка превратили большую входную комнату в гигантский зал. Иллюминатор матово рассеивал солнечный свет. Камин из мрамора по всей высоте левой стены завораживал разнообразием резьбы. Лестница справа, в виде сложенного ступеньками ковра, уводила вверх к антресоли, на которую выходили, как я догадался, двери спален. Далеко внизу – так мне показалось, у подножья  камина, вокруг маленького стола стояли маленькие кресла, в одном из кресел сидел маленький Вадлен с крошечной книгой в руках.
Вадлен махнул мне рукой и крикнул в пространство:
- Кати!
- Качу, - откликнулся ниоткуда голос Марго.
Я пошёл к камину и эффект исчез, всё приняло нормальные размеры включая самого Вадлена. Появилась Марго с довольно большим эллиптическим трёх ярусным столиком на колёсиках. Столик был заставлен множеством пиал с разноцветьем тарелочек и пиал. С краю на подносе, я не поверил глазам, пол-литровая бутылка магаданского спирта семидесятых годов и три крошечных рюмочки.
- Настоящий? 
- А то, - сказали Вадлен и Марго одновременно.
- Но как? Столько лет… - я всё ещё не верил. Вспомнился десятый класс, новый год, школьная кочегарка, добрый дядя Ваня (или Вася?) - кочегар и его железная кружка…

- У нас традиция, на пустой желудок спирт не пить - вначале лёгкие закуски, потом горячее, и только по-о-отом спирит и беседы, - Вадлен поднял палец и провещал:
- Трезвому легче поверить, чем понять, не трезвому наоборот. Выбирай.
- Выбираю первое из второго, - ответил я.
- Молодец, потерпишь?
- Попробую, - кивнул я, и сел в кресло, - заворот желудка я перенесу, а заворот мозгов - не знаю.
- Мне непонятно про мозги, их много? - спросила Марго и посмотрела на меня подозрительно.
- Я не понимаю, как Вадлен стал папой, - сказал я откровенно, - отсюда заворот…пусть будет мозга. Чего цепляешься? Объясняю для профессиональных поварих, - я махнул на стол, - это синоним конфликта извилин.
- Всех двух? - хихикнула Марго.
- Обижаешь, начальник, всех трёх, - ответил я, пытаясь вспомнить, из какого анекдота текст, но не вспомнил.
- Ты всё ещё не догадался? - спросил Вадлен.
- Третья извилина мне подсказала вариант, - был любой мужик, но в процессе беременности она думала о тебе, и я рассказал про Пия.   
- Эта идея приходила и к нашим извилинам, ты прав, была дума, а мужиков было…завались, - сказала Марго, и, помолчав, добавила, - но не в качестве любовников.
- А в каком качестве?

- Вначале закусим, остывшее горячее Марго не простит, - перебил Вадлен, и мы застучали вилками. Ножей не было и это было приятно, обычно отрезанный мною от куска кусочек, улетал с тарелки в поисках белой рубашки, декольте или глаза сидящих за столом - остальные цели его не интересовали. Последний раз это был на свадьбе в Америке. Пробка при открытии бутылки шампанского попала точно в глаз невесты. На следующий день все не присутствовавшие на свадьбе знакомые, спрашивали жениха, за что он побил молодую жену в брачную ночь.
Все салаты были очень вкусны, но из каких продуктов они состояли, я определить не мог. Марго с удовольствием профессиональной поварихи объясняла мне составы и способы приготовления. Наконец стук вилок стих. Использованные тарелки мы убрала на нижний уровень столика. Со второго уровня Вадлен достал подобие широкой круглой сковородки  с крышкой и четырьмя ручками. Снял крышку и в воздухе запахло мясом…но каким?
- Сказать, что за мясо или сам угадаешь? - спросила меня Марго.
- Угадаю, но по вкусу, а не по запаху, с твоими способностями ты и из кролика сделаешь кенгуру.
Вадим вдруг захохотал так, что закашлял и я стукнул его по спине.
- Ты что? - удивился я, - не ахти, какой юмор.

- Пожуём - увидим, - сказал Вадлен и потянул к себе ближайшую ручку, вместе с ней отделилась и четвертинка сковородки. Он поставил её перед собой, нажал кнопку на торце ручки и через секунду имел в руке вилку. Я повторил манипуляцию с видом знатока всех прогрессов в науке. Но когда и как около меня оказался бокал вина - науке осталось неизвестно. Мясо было похоже на смесь барашка с говядиной, твёрдо-мягкие кубики, как раз по зубам. Соус был ещё лучше и, когда кубики исчезли, я пожалел, что нет ложки. Но что церемониться? Кругом свои…
- А можно ложку?
- Нажми кнопку, - хором сказали Марго и Вадлен, видимо этот вопрос был ожидаем.
Теперь я услышал, как в ручке зажужжал моторчик, два центральных зубчика вилки опустились вниз, а из ручки  выдвинулись ещё пять, и заполнили пустые пространства -  образовалась удобная ложка.
- Мда, - сказал я, - кто и зачем энто?
- Я и для удовольствия токмо, - ответил Вадлен и спросил, - а мясо?

- Кенгуру.
- Ел раньше? – он удивился.
- В Мельбурне, в ресторане на телебашне, день рождения с дочки отмечали.
- А мы думали тебя удивить, - разочаровался Вадлен.
- Да ты сам навёл своим хохотом, я вкуса совершенно не помню.
Вадлен встал:
- Перерыв пять минут и я буду готов к вопросам и ответам, а туалет за углом.
- Там тоже чудеса техники? - спросил я подозрительно.
- Нет, только подогрев и музыка.
- До какой температуры?
- До любой, там регулятор есть...
- Тогда ты первый, и отрегулируй на тридцать семь, пожалуйста.
- А их два,- злорадно сказал Вадлен, - сам регулируй. 
- Хорошо, что хоть стул не электрический
- А ты уверен? - и Вадлен исчез в кабинке.
Разбудил меня стук в дверь. Унитаз был японский, температура была комфортна, неведомый ксилофон наигрывал мелодию «спокойной ночи малыши».

На столе стояли три пиалы заполненные смесью маслин, долек лимона и прочими пикулями. Вадлен разлил спирт по крошечным рюмочкам. Мы встали.
- За встречу! - сказали мы, дружным хором.  Мне обожгло горло, но пикули быстренько привели его в порядок.
- Начну, пожалуй, - Вадлен посмотрел на меня и похлопал глазами, - но вначале хочу спросить тебя, ты был в неё влюблён, но тебе не хватило времени ей это выразить, я прав?
- Он струсил, - мурлыкнула Марго.
- М-м-м, - замычал я, выбирая ответ между «почти» и «не совсем», но потом сказал  правду:
 - Ты не права, я же брал у неё интервью и уже после второго понял, что она в кого-то влюблена, и я для неё - бесполое белковое тело. Я на последней встрече прямо спросил её о личной жизни,  всех спрашивал, имел, так сказать, право журналиста.
- Ну и что она? Ответила? - спросила Марго.
- Нет, но глаза заблестели. Я, знал, что не надо, но понёс ахинею насчёт её молодости, будущего и прочее под общим названием «У Вас всё ещё впереди». А когда посмотрел в её глаза, то они были абсолютно сухи, и в них очень хорошо читалось,… угадайте что?

- Вы глуп, как все мужики, - быстро сказала Марго.
- Всепрощение, как у святой Магдалины. Я такой взгляд видел только у своей мамы в детстве. Было это интервью за два дня, до конца моей командировки. На следующий день я пригласил всех в кафе на проводы, её не нашёл, просил Вадлена передать приглашение, но она не пришла.
- Я помню, - сказал Вадлен, и мигнул дважды, - она не обиделась на тебя, не умела обижаться… принимала всех, как они есть.  Я передать твоё приглашение не мог - сам её увидел последний раз, и то со спины.
- Как со спины?
- Расскажу, не торопи моих лошадей, - и он постучал пальцем по своему затылку.

- А ты догадывался, что она в тебя влюблена? – я решил вернуться к теме кто кого любил.
- Нет, но сейчас верю в это с трудом, - ответил Вадлен.
- Так как насчет идеи моей третьей извилины?
- Хорошая идея, но не верная.
- Обижаешь мою извилину.
- Это первая идея, которая пришла нам с Вадленом в голову, когда мы забирали Эленку в виде молчащего младенца оранжевого цвета. Ни на кого не похожего, между прочим,- Марго сделала ударение на «не похожего». только
- Ты хочешь сказать, что ты не поверила, что Вадлен отец, когда увидела Элнеку?
- Нет, я поверила до того как увидела.
- ??, – я эти знаки почувствовал на своём лице, а Марго их увидела
- Вадлен, хватить морочить голову человеку, рассказывай, - повернулась она к мужу.

Вадлен поднял и опустил обе руки:
- Хорошо, начинаю. Я ни разу не рассказывал последовательно, как я, как я стал отцом Эленки. А может быть правильнее сказать, - как оказался отцом? Была суббота, было утро, мы завтракали, это важно - будь  будний день, мы бы не увидели Натали живой, не успели бы доехать. Я бы успел, а Марго нет. Вдруг звонок, не помню, чтобы так рано нам кто-нибудь звонил, мы же жаворонки. Марго взяла трубку и с первой секунд разговора изменилась в лице так, что я вскочил на ноги. Слушала молча минуту и сказала в трубку:
- Ваш адрес, пожалуйста.
- Что? Кто? - спросил я, когда она положила трубку.
- Доктор. Натали умирает, просит срочно приехать к ней, обоим.
Пока я соображал с ответом, Марго назвала мне адрес больницы, я такой не знал. Пока я соображал с вопросом, Марго дала мне трубку, чтоб я вызвал такси и пошла одеваться. Пока одевался я, она искала наши паспорта.
- Зачем паспорта, - спросил я
- Не знаю, вероятно, для пропуска.
- В обычную больницу?

- Сейчас всё узнаем, - а пока подумай, что ей сказать, меня же она не знает.
Тут я прекратил попытки соображать, это бывает всегда, когда Марго берёт дело в свои руки. Только-только ты ещё лидер урок, через минуту всего лишь сявка.
- Не преувеличивай… - сказала Марго с улыбкой, - … но и не приуменьшай.
У входа в больницу нас ждали врач и юрист, они представились, но первый раз в моей жизни я не услышал их имена.
- Пойдёмте, быстро, - сказал врач и мы почти побежали по коридору. В палате я вначале увидел сестру,  которой глаза были мокрые, а только потом кровать. Я не узнал Натали, на  кровати лежал какоё то худенький бледно-рыжий мальчик,  ничего от девушки.
Увидела меня, она вынула из-под одеяла какую то тоненькую палку, это была её рука,
но протянула её к Марго,  опустила её на край кровати и похлопала по простыне.  Марго села на её кровать и наклонилась к ней. Натали что-то говорила, секунд десять-двадцать, не больше. Я не слышал, но видел шевеление её губ, потом глаза Натали закрылись. Марго посидела секунд пять, встала и пошла к нам. В эти секунды я увидел, что Натали что-то сказала ей в след, не открывая глаз. Марго стала рядом с нами и все мы смотрели на Натали, не зная, что делать. Вдруг она открыла глаза, посмотрела на меня, и протянула руку, просто протянула, не пригласила меня сесть. Протянула для пожатия, но я не успел, рука упала и глаза потухли. Не закрылись, а потухли. Она смотрела на меня, но я понял, что она меня уже не видит. Ушла. Я не успел подхватить её руку. Не успел попрощаться.
Вадлен замолчал и как-то странно булькнул. Марго быстро плеснула в стаканчики, и мы молча выпили.

Прошла минута, и Вадлен заговорил снова:
- Мы стояли около кровати секунды или вечность. Врач рукой закрыл глаза Натали, сестра заплакала в голос и хотела прикрыть лицо Натали простыней, но врач отмахнул рукой, и сестра осталась стоять около кровати, а мы вышли в коридор. Пока шли, я не выдержал и шёпотом спрашиваю Марго:
- Что она тебе сказала? 
- А ты не слышал?
- Только шевеление губ видел.
- Она просит нас с тобой взять девочку на воспитании, так как это твой ребёнок. Юрист сейчас скажет, как это оформить. Подробности в конверте.
Причём говорит это со-вер-шен-но спокойно.
- Мой ребёнок? В каком смысле? Какая девочка? В каком конверте?   
- Ты отец её ребёнка, подробности в конверте.
И говорит это совершенно спо-кой-но.  В ту минуту я подумал, что Марго всё знала заранее, поэтому так спокойна. Я то знал, что я не отец, но Марго знала, что я отец. У меня чуть не  произошёл заворот извилин, как ты говоришь. Мне до сих пор интересно, что в этот момент думала Марго обо мне? Но она не признаётся…

- И не признаюсь,- пробурчала Марго. Я посмотрел на неё, но она не улыбнулась.
- Ты поверила сразу, потому что увидела себя в ней.
- Мы об этом уже говорили.
- Я для корреспондента это говорю, - Вадлен небрежно махнул рукой в мою сторону и продолжал, - в кабинете врача все сели за стол и юрист стал говорить. Я всё слышал, но не понимал, и не мог отвечать, только кивал, речь отказала, я даже испугался - вдруг навсегда. Марго подписала бумагу, с пересказом услышанного от Натали, юрист, врач и я, подписались как свидетели. У юриста уже были бумаги, подписанные Натали, с просьбой передать ребёнка нашей семье. Потребовались наши паспорта. Врач ушёл. Минут двадцать юрист что то писал и звонил по телефону. Мы подписали бумаги, которые прочла Марго - я не мог. Объяснил нам, что делать сейчас и что не делать никогда. Наконец он встал и протянул руку. И тут Марго назвала предмет, который на несколько лет сделало нас детективами.
- А конверт?

- Какой конверт? - юрист стоял с протянутой рукой.
- Конверт, в нём описание как мой муж стал отцом ребёнка.
- Это Вам муж должен объяснить, - юрист от изумления забыл опустить руку.
- А я не знаю, - вдруг чётко прозвучал я, и добавил радостно, - Слава Б-гу. Радовался то я по поводу, что заговорил, но юрист то этого не знал.
- Как не знаете? Причем здесь Б-г? - от изумления у него, видимо, что-то произошла с рукой, и она не опускалась. 
- Он не знает, - сказала Марго, - и я знаю, что он не знает. Описание этого процесса, по словам Натали, в конверте, конверт у Вас.
И мы все, включая юриста,  посмотрели на его руку. Видимо его извилины тоже заклинило от изысканного набора слов «я знаю, что он не знает».
- У меня нет никакого конверта, клянусь! -  сказал юрист, явно испуганным голосом и рука его упала сама собой.
- Но Натали сказала, что в нем все документы, объясняющие отцовство моего мужа.
- Возможно, врач знает? - и юрист побежал искать врача, а мы остались стоять в растерянности и уже понимали, что врач тоже, ни о каком конверте ничего не знает. Так оно и оказалось. Врач задал мне тот же вопрос, что и юрист.
Я хотел ответить, но голос опять пропал. Подозреваю, что Марго меня заблокировала, но она не признаётся.

- А ты хотел, чтобы у врача тоже случился паралич руки? Он хирург, между прочим. 
- Что сказала тебе Натали? - спросил я Марго, - или это секрет?
- Могу дословно: «У меня родилась девочка, Элеонора, имя моей мамы. Ваш Вадлен её отец, но он не был моим любовником. Я его любила, он нет, я не знала о Вас и поэтому писала ему, извините меня. Доказательства отцовства и подробности, как он стал отцом Элеоноры в конверте…». И всё. Я решила, что конверт у юриста, а где же ещё?
- Так в чём важность конверта, - удивился я, - вы же поверили…
- Если бы он был у юриста, - сказал Вадлен, - была бы другая линия судьбы, а без конверта она временно ответвилась и три года шла «под мечём Домокла».
- Понятно, - сказал я, и представил себе это очень живо.

Марго плеснула в стаканчики. Выпили. Я протянул руку к огурчику и промахнулся, пришлось сделать вид, что хотел взять маслину. 
- Вот начало детектива, если Эленка разрешит тебе взять фабулу, - сказал Вадлен и замолк под взглядом Марго.
- А где она сейчас? - встрепенулся я, вспомнив, что в машине остался для неё  подарок.
- В монастыре, - сказала Марго
- Экзамены, второй семестр, отличница, - сказал Вадлен,  неожиданно бодрым голосом и замолчал.   
- Ага,- я кивнул, ожидая, подробности, но оба молчали. Прошло несколько секунд, и Вадлен неожиданно сказал:
- Любой знаток магии цифр скажет тебе, что даже отдельная шестёрка не к добру, - сказал Вадлен и посмотрел на Марго.
- Да-да, - оживлённо подхватила тему цифр Марго, - даже одна шестёрка означает победу тела над душой, а в шифре Натали их было три...

- Что, что? - я чувствовал, что причина смена темы разговора, нежелание говорить об Эленке, но причём здесь шестёрки, тело и душа?
- Ребята, - сказал я, - давайте жить дружно, чьё тело победило?
- Натали.
- А чью душу?
- Тоже её. Натали была влюблена во Владлена, физически, понятно?
- Не, - сказал я, радуясь краткости своего ответа, поскольку вдруг почувствовал полный упадок сил и угрозу от камина.   
- Пусть физиологически,- предложил Вадлен, - это отражено в шестизначном шифре замка виде большого количества шестёрок. Ясно?
На второе «Не» сил не оказалось, и я покачал головой. Камин сразу завалился набок, но я посмотрел на него строго и он стал на место.
- Шифр придумала и набрала сама Натали, непроизвольно повторяя шестерки в силу влечения тела к душе, к телу души…теперь понятно? -  спросил Вадлен заплетающимся языком.
Надо было отвечать, но боялся кивать, камин мог рухнуть на меня, мотать головой тоже было опасно, он завалиться набок.
- Три шестёрки в шифре не врут, - стукнул ладонью по столу Вадлен и неожиданно громко икнул.
.

- Стоп!- сказал я и даже немного протрезвел, - откуда вы узнали шифр?
- Это Марго догадалась…- начал Вадлен, но я перебил:
- Э не, - сказал я и поднял палец. Какая то неведомая сила потянула за пальцем всё тело, и я встал.
- Не-е-е, - тянул я и качал пальцем, - Марго не могла угадать шесть цифр, это даже ей слабо, - и я стал водить пальцем  слева направо и наоборот пока на меня не упал камин, а я в кресло.
- Перерыв! – прозвучала Марго
Кстати, на следующий день, когда я выполз из гостевой к столу, Марго спросила:
- Объясни, что означало твоё виляние бёдрами, при неподвижно поднятом пальце? Не всякому балетчику это под силу.


Пришлось сделать перерыв, Марго напоила нас чем-то горчим и острым, через минут десять мы с Вадленом были трезвы. Я вспомнил свое  «Не-е-е» и спросил Вадлена:
- Так как Марго догадалась? Ей приснился шифр?
- Нет, она догадалась позвонить в школу глухонемых.
- ???
- Мы пошли в эту школу, - вступила в разговор Марго, - и Вадлена поставили перед зеркалом, и он имитировала движение губ Натали. Девять совпадений из десяти. Почти стопроцентное совпадение. Шифр имел шесть чисел и две буквы. Мы решили, что это  шифр сейфовой ячейка в Банке, буквы обозначают банк, но какой и где? В те времена ещё не было Интернета, но был телефон. Поиски афишировать не очень хотелось, поэтому пошли от противного, притворились, что ищем банк с сейфовой ячейкой. Но такой поиск требовал уйму времени. Почти все банки используют обычные ключи. Натали была прописана и жила в Московской области, но имела мамину квартиру в Москве. Значит, ячейка могла быть в любом банке Москвы и московской области. Ареал поисков неподъемный. Но мы нашли его!
- Через три года, - продолжил Вадлен, - за это время мы пытались найти разгадку моего отцовства сами.
- А как же генный тест? - взвыл я, - он же положительный! Чего искать?
- А ты знаешь, как иногда, да-да, иногда, раз в пол года, на меня смотрела Марго?!
- Догадываюсь, - и у меня, в разных частях тела,  пробежали мурашки.

Конец первой части