(примечание автора, для посетителей сайта: название переводится как "Мудак", но ввиду запрета на использование нецензурной лексики в заголовках произведений, согласно пункту правил 3.8 , то пришлось сделать перевод.)
(примечание автора, для администрации сайта: слово - Мудак, не является матом или нецензурным выражением, ибо не попадает под точное определение. Как например слово - сука.)
Дубль 2. Предисловие
Вторая и, надеюсь последняя, попытка дописать то, что могло быть написано еще три года назад, но ввиду сложившихся обстоятельств (клал ***) и наличия в изначальном тексте большого количества необъективной информации, пришлось все переписать.
Контингент людей, о которых я написал это подобие эссе – мудаки. Ну, а так же люди, которые согласятся с нижеизложенным. Если нет, то не теряйте зря времени. Это письмо для тех, кому нечем убить два-три вечера и нужно разрядить мозги.
Первой из главных ошибок в современной литературе это вода, которой разбавляют, чуть ли не на 80% любую книгу, дабы объём казался больше, что не есть правильно. В этой книге я скорей буду говорить, нежели писать, поэтому попытаюсь избежать воды и оставить только цимес.
Другой ошибкой конкретно современных писателей, коими у нас принято считать любого, кто что-нибудь напишет и назовёт это книгой, является чрезмерная необъективность и попытка гнуть линию под одним углом. Поэтому, примеры из жизни, которые я буду приводить тут, написаны исключительно для наглядности ситуации, а ни в коем случае не в целях описания своего скучного существования.
Ну и одно из важных замечаний это то, что современные книги должны нести хоть толику здравого смысла и наталкивать читателя на свой вывод, а не решать всё за него. Можно дать человеку много рыбы, он её съест и попросит еще. А можно дать ему удочку и научить ею пользоваться.
Научите человека думать своей головой и делать выводы, вместо того, чтобы отчаянно пичкать его знаниями.
В конце концов, каждый видит только то, что хочет увидеть. Поэтому я так же предложил бы дать доступ к книгам в интернете бесплатно, для ознакомления.И уж потом только оплачивать труд, в соотношении с пользой, которую он принесёт, для каждого человека отдельно.
Монетизация говна, которым кишат сейчас полки в книжных магазинах и на интернет ресурсах, вызывают отвращение и безысходность.
Эта книга будет доступна бесплатно, и на своем примере я начну разрушать эту капиталистически созданную пирамиду. А уж тем, кто захочет пообщаться и написать мне о своих впечатлениях, думаюне составит труда меня разыскать.
Ну, вроде задницу прикрыл.
Сегодня мы собрались здесь, чтобы дать исчерпывающий ответ, кто такие мудаки. Занавес.
Ты – мудак
Дело в том, что одним из побуждающих мотивов к написанию этого, как раз таки является ну просто чрезмерное употребление данного слова в мой адрес. И вот, наконец, мне стало жутко интересно, а что конкретно оно значит? Ну, вот например когда мы говорим что человек – ****ь или ****ун, то мы сразу понимаем, что этот человек любит еблю и часто ею занимается. Когда мы говорим, что человек – пидарас, мы подразумеваем любителя пощекотать очко и прочих опен-эйров с фри входом на свой задний двор. Но опять же, если брать конкретно определение пидарас, то оно на самом деле получается очень расплывчатым и характеризует иногда разные субъекты общества, например «людей в форме» или чиновников, при этом они могут не являться любителями анальных утех, утверждать не стану.
И вот мы сталкиваемся с проблемой определения человека как отдельного субъекта. К счастью, для того, чтобы различить эти два сегмента общественных низов, мы прибегаем к синонимам слова пидарас: педик, гей, пидормот, гомик, пидор, гомосексуалист, партия регионов, и т.д. Теперь получается, что конкретно слово «пидарас» хотя и близкое по значению, и производное других замечательных слов, становится описанием немного другого круга лиц, как в фуражках, так и с мандатами.
Но как же быть со словом мудак? Я решил залезть в интернет и глянуть, что думает по этому поводу сеть, наткнулся на парочку невнятных упоминаний, около сотни эмоциональных высказываний, растасканных на цитаты, и в основном, точки зрения барышень, для которых мудак – это собирательное выражение, характеризующее любого представителя мужского пола. Не получив исчерпывающего определения, пришлось взять дело в свои руки и докопаться до истины, ибо для меня это стало чем-то большим, нежели простым словом. За этим словом, как будто бы пряталась идея…
Я провёл что-то вроде социального опроса, и узнал как у девушек, так и парней, что они вкладывают в это слово, когда произносят его в чей-то адрес. И, на моё удивление, я получил, наверное, самый крупный список качеств и признаков, которыми на их усмотрение должны обладать мудаки, и само слово мудак в таком случае растягивалось до таких размеров, что теряло всяческий смысл.
Тем не менее, я получил ряд повторяющихся типичных определений, которые подразумевают люди, когда бросаются этим словом направо и налево. Сказать по правде, я был немного озадачен.
Сделаю небольшое отступление и в целях всё того же социального опроса предложу тебе самому подумать и на вскидку назвать пару качеств, и определить смысл, который ты вкладываешь в это слово. Готово?
И так, в первую очередь, нужно сразу адекватно и независимо подходить к данной проблеме. Правильно задавать вопросы.
Что есть концепция мудачизма в принципе? Мудак – это совокупность качеств, мировоззрение и поведение индивида, сконцентрированное в одном человеке. Это индивид с устоявшимся взглядом на мир, общество и отношения. Каждый социальный субъект в разной пропорции вносит лепту в развитие и толкование этого понятия. Что это значит?
Представим рынок, который поделен между определённым количеством продавцов. Один продавец занимает двадцать пять процентов рынка, другой – пятнадцать, третий – сорок, четвёртый – двадцать. Итого у нас выходит стопроцентный рынок, с продавцами, занимающими разные позиции на этом рынке. Думаю, не стоит объяснять, что рынок – это мудак, а продавцы – это субъекты общества.
Таким образом, каждый из этих субъектов имеет прямое или косвенное отношение к формированию отдельных аспектов в понятии с ёмким содержанием. Следовательно, большую часть этого рынка занимают представительницы прекрасного пола, которые так активно популяризировали это определение (мудак) в обиходе. Поэтому основная часть вопроса в данной книге отходит отношениям между мужчиной и женщиной, дружбе и всей периферии взаимодействий между полами.
Мировоззрение человека формируется из воспитания, книг и личного опыта. Роль воспитания второстепенная, но в тоже время неотъемлемая часть в формировании взглядов развивающегося индивида. Воспитание должно быть направленно не на то, чтобы человек выполнял всё безукоризненно, а на то, чтобы учился думать своей головой и принимать рациональные решения самостоятельно. Если требуется, то в принудительном порядке допускается предупреждение непоправимых ошибок, но по большому счету, нужно оставлять индивиду большое поле для экспериментов и право выбора. В конце концов, ошибки – это самый усваиваемый опыт.
Так вот воспитание должно играть роль удочки, которой индивида учат орудовать и добывать себе пропитание, делая его независимым от кого либо. Некая направляющая рука, нежели копье, приставленное к горлу.
Далее в игру включается индивид и его стремление к познанию и самосовершенствованию. Книги – потрясающий источник информации без посредников, а самое главное, оставляющий возможность делать собственные выводы, а соответственно формируя собственное мировоззрение и темперамент. Дальнейшие действия индивида, ошибки и способы решения проблем начинают формироваться в личный опыт.
Соответственно, у индивида в подобных условиях начинает появляться фундамент личных взглядов на мир и отношение ко всем его составляющим. Сейчас же мы переживаем кризис отношений. Родители не понимают, как воспитывать детей, государство не понимает, как воспитывать людей. И поэтому идут путём наименьшего сопротивления и закреплённой практикой тотального подчинения и контроля, с последующим рабским менталитетом. А как легче всего контролировать ребёнка\общество? Искать к каждому подход индивидуально, или через общий рычаг запугивания? Любую индивидуальность придушить в зародыше, дабы уровнять всех и подогнать под одну модель идеального человека. Естественно, что в такой массе любое проявление индивидуализма будет восприниматься в штыки. Что-то похожее на гордыню, которая многих заставляет страдать, при виде чьего-нибудь успеха. А всё почему? Потому что твой эгоизм задушен общественными правилами и порицанием, а энтузиазм, амбиции и самовыражение стеснено усреднёнными правилами поведения для всех.
Получается, что единственная возможность самовыражения остаётся только в мыслях. Потому что только в мыслях этот человек может фантазировать и придумывать всё так, как ему нравится. И если жажда к самовыражению действительно сильная, тогда вся энергия, которая задушена в обществе, направляется в создание и развитие альтернативного мира, где человек есть творец, а книги являются инструментами и материалом. И вскоре, когда альтернативный мир мыслей начинает превосходить мир реальный, то начинается процесс диффузии и замещения. В таком случае человек остаётся в том мире, где ему больше нравится, только принимая неотъемлемые условия существования менее интересного мира.
Период двадцатилетия – это, наверное, тот период, когда полностью формируется мировоззрение, этакий поворот. Одни люди (как принято считать 90%) так и остаются идиотами и дегенератами до конца своего существования. Другие – возможно, становятся чуть умнее. А третьи – захлёбываются в собственной блевоте на очередной вписке, и автоматически попадают в категорию идиотов.
В общем, тот перечень книг, которые я прочел на сегодняшний день и те ответы, которые я получил от людей, дают мне основания сделать вывод, кто же они такие эти мудаки.
В перечень моей литературы попал Адольф Гитлер и его «Mein Kampf», и могу с уверенностью сказать две вещи: первая – книга оказала существенное влияние на моё мировоззрение, и вторая – Гитлер сделал из меня мудака.
Это та книга, которую обязаны читать в школе, а не запрещать. А то у нас как получается? Осуждать можно, а читать и делать собственные выводы – нельзя. Историю пишет победитель.
Я не националист. Сама концепция национализма не вписывается в наше капиталистическое многоконфессиональное и многонациональное общество. Но частенько я попадаю в разряд националистов из-за частично правых взглядов. Ничего общего с ними я не имею, а всего лишь на всего, рекомендую книгу как источник, который поможет сформировать вам собственные взгляды, а не стать нацистом. Всему виной всё та же подмена понятий и неправильное толкование многих идей. Я бы наверно выступал за национал-социализм, если бы пришлось себя ограничить в мировоззрении и политической позиции.
Либералы сразу заткнули ****ьники по поводу – «моя жизнь, что хочу то и делаю». Исходя из либеральной логики, я имею право люто ****ить всех, кто меня не устраивает, или просто тупит по жизни. Проведём параллель? Обезьянка рождается от обезьянки, которая курит, тупит и ебётся в однополом браке, чудом порождая себе подобных. Находиться и жить в обществе такой биомассы доставляет мне сильнейший дискомфорт, что само по себе нарушает моё личное пространство (обезьянки же везде). Отсюда либеральный принцип – «свобода твоего кулака ограничивается в том месте, где начинается область моего лица» – даёт небольшую, но очень неприятную трещину, которая в итоге приносит дискомфорт всему организму либерала, сопоставимый с трещиной в жопе. Вроде терпимо, но неприятно.
Теоретически такого человека можно назвать мудаком, верно? Тот, кто живёт в своё удовольствие оправданное гедонизмом и эвдемонизмом. Что же тут плохого, получать максимум приятного в этой сраной жизни – вполне естественное стремление. Но общественное мнение сопоставляет такую точку зрения и стремления индивида к эгоизму. А это уже начинает вырисовываться в картину. Как же так, мы тут все значит альтруисты, жертвуем всем на благо общества, а какой-то мудак живёт в своё удовольствие. Мы тут все оптимисты, верим в светлое будущее, в идею, но при этом и жопу не почешем, чтобы сделать то, что хочется, а не то, что требуется. Ведь я один, что я могу?
Я уверен в том, что люди не меняются, и уточню сразу, речь идёт о базовых принципах и личных качествах каждого индивида. Есть исключения, как и везде. Но мы берём сухую статистику.
Ну, а так как эгоизм у нас общественно порицаем, то, по сути, теперь мы получаем некого отброса общества в прямом смысле слова – его выбросило общество. Но давай-ка подумаем с тобой вот о чем. Твоя личная точка зрения или твои личные стремления, твой взгляд на жизнь, от чего они зависят? От того, чтобы выжить в этом обществе? Или ты хотел бы поменять общество? По умолчанию, все либералы – мудаки, ибо их свобода берёт истоки от эгоизма. Воспитывать человека в либеральной среде это нормально, но при условии монархии в обществе, и если этот эгоизм, проявляемый в либеральной свободе, будет ограничен разумным использованием этой самой свободы.
Поэтому воспитывать человека либералом, при этом правильно трактуя принципы этого мировоззрения – это нормально, но воспитывать общество на либеральных принципах при капитализме – ни в коем случае нельзя.
Что же касается общества, тут совсем другая игра, тут нужно брать идею, ради которой можно поднять общество и в чью сторону направить, например, культивировать ум и богатство внутреннего мира как основу основ. Как исходную точку, как главную добродетель. Но не стоит отождествлять с нравственностью. Во всяком случае, не сейчас. Ну а если уж решили воспитывать общество либералов, то уберите фактор капитализма, ибо у индивида который стремится к самовыражению посредством занятия ***той, произойдёт когнитивный диссонанс, когда он вдруг поймёт, что хуита не приносит достаточного дохода, чтобы купить пожрать.
Для такого общества единственной правильной формой правления было бы управление одного человека. А точнее сверхчеловека, как по Ницше. Думаю, не стоит объяснять, что по своей сути это монархия или своего рода диктатура. С другой же стороны, если присмотреться, то мы и так живём в обществе под бременем диктаторов. Просто это всё завуалировано демократией, парламентаризмом, бюрократией и т.д. Общество настаивает на том, чтобы принимать решения коллективно. Кто больше, тот и прав. Разве это правильно?
Гений рождается один на сотни тысяч. Не кажется ли соотношение гениев и кретинов неравным? Выходит, десять процентов людей живут в обществе, где девяносто процентов утупков решают, как жить всем?
Есть такое понятие как «общество». Оно подразумевает объединение людей с общей историей, территорией, языком, государственным строем, культурой, которое поделено на классы и принимает участие в разделение труда. Признаки такого общества – это коллективное сознание и общая воля, которая проявляется путём голосований, труда, налогов и т.д. Определённый идеализм, идущий в разрез индивидуальному эгоизму.
По умолчанию, все, кто отказываются принимать участие в общественном балагане, противопоставляют себя социуму и всячески стараются его избежать являются –мудаками.
Получается, что мудаками мы окрестили людей, которых сами же назвали отбросами общества, асоциальными типами, которые пытаются выжить в нашем обществе деградантов, лицемеров и ханжей? Тем самым деклассируя их как субъект, и приписывая клеймо маргиналов. В чем проблема-то? Либо плавай в говне с нами, либо утони, но ни в коем случае не вылезай. Похоже на зависть и собственную несостоятельность.
Меня как-то назвали мудаком из-за (вдумайтесь) того, что я не уделил должной скорби в память 11-у сентября. Я оказался мудаком. Мораль такова – если не делаешь то, что и все, то будь готов к тому, что тебя покроют ***ми.
Какого черта мне должно быть не похуй, на людей, которые находятся на другом континенте? Собственное правительство убивает свой народ, разыгрывая шоу террористов, и им плевать на погибших и их семьи, почему тогда мне должно быть не всё равно? Потому что я человек? Позвольте, но отождествлять скорбь и сострадание с нравственностью и проявлением человечности, как минимум не справедливо. Любой предлог можно подписать под мораль, и если ты не следуешь моральным принципам, то ты уже не человек? Почему я должен принуждать себя к какой-то скорби? Осознано ограничивать себя в высказываниях и поведении, только потому, что это аморально? Я не хочу соблюдать табу, придерживаться цензуры и показательно проявлять лицемерную озабоченность и сожаление, когда мне насрать на это. Так почему же, проявлять искреннее безразличие к ситуации, означает быть аморальным? Я хочу быть счастливым человеком, я не хочу проникаться скорбью.
Наверное, большая часть из всех случаев с мудаками приходится на общение с девушками.
Кажется, этим представительницам прекрасного пола мы обязаны за популяризацию этого выражения, как собирательного определения мужчины в роли сегмента общества. Мудак – это что-то вроде финального продукта любых отношений. Финального, потому что любые отношения заканчиваются. А раз они заканчиваются, то обязательно по вине мужчины, а даже если и женщины, то всё равно ты – мудак.
Пусть мудаком по умолчанию становиться любой бывший, но девушкам они необходимы. Девушка не может быть неправа, она же девушка. Она может быть фундаментальной феминисткой, но наличие влажного пространства между ног автоматически делает её правой. Поэтому роль мудака выпадает мужской половине.
Чаще всего, это удобно закрепляется издавна практикуемым клише. Переспал с девушкой и не перезвонил, значит – мудак. Но как же насчет того, что ты сама раздвинула ноги? Ну, согласись, ты ведь это сделала не потому, что он тебе лапши на уши навешал, ведь ты сама прекрасно это знаешь. Ты знала, что он мудак еще до того, как он открыл рот, но тебя как человека с естественными потребностями тоже влекла физическая близость. Очевидно, что дальнейшие слова молодого человека – это твои будущие аргументы и оправдания, которые нужны будут для самореабилитации как психологической, так и социальной. О физической реабилитации речь не идет, если ты тоже кончила. Поэтому, если ты принципиально отрицаешь естественное желание перепиха, то в таком случае, каждый мужчина на земле априори мудак. Конечно, называть всех мудаками легче, чем смириться с тем, что ты тоже человек (****ь), от того и реакция на эти два слова совсем разная. В таком случае определение мудак приобретает оттенок рыцарского самопожертвования в пользу девушек во блага сохранения её чести.
«Лето, осень, облака, я влюбилась в мудака» (с)
Странная закономерность, чем хуже к девушке относишься, тем сильней она тебя любит. Еще Пушкин это заметил. Какое-то больное, но в тоже время железное правило. Бабы любят БДСМ и насилие. Я всю жизнь гордился тем, что не поднимал руку на девушку, а выходит что их тупо нужно ****ить?
До восемнадцатилетнего возраста я относился к девушкам хорошо, а если быть точнее, я чуть ли не унижался и был говном. Главная ошибка юности. Выглядело это полной покорностью, и любой спор с девушкой непременно заканчивался в её пользу. Бабы ****ели, я молчал. Всему виной моё воспитание матерью одиночкой. Это одна из основных проблем робости и неуверенности, но в тоже время такого неестественно хорошего понимания девушек. Когда авторитетом в семье значится девушка и царит матриархат, то пример для подражания выбирать не приходится. Мама всегда права, она взрослая. Отсюда и формирование целого поколения юношей и мужчин, которые воспитывались под крылом матери. И если к двадцати годам юноша не преломил этот ложный стержень женского авторитета, то с большой вероятностью этого не произойдёт никогда.
Очень долгое время я говорил им то, что они хотели слышать. Не спорю, глупо, но встречался я с некоторыми, тоже исключительно потому, что не мог отказать. В тоже время к девушкам, которые мне нравились, я не подходил. Я не стеснялся, в том и дело, я всегда был открытым и общался легко, но что-то меня сдерживало. Наверное, недостаток уверенности в себе. Тут же, как с борщом: недосолишь – получится ***ня, пересолишь– придётся вылить. Не любят бабы как самоуверенных, так и застенчивых парней. Я был, скажем так, мастером френдзоны, причем выбирал эту френдзону сознательно сам. Притом, что никогда не ощущал недостатка женского внимания, жил почти всё время один. Часто гордился тем, что никогда не изменял, но чуть повзрослев, понял, что это не из-за верности, а скорей из-за отсутствия вариантов. Хороших вариантов. Я придерживаюсь теории, что измена с другой девушкой, если говорить только о сексе, то это не измена, а природный инстинкт. Духовная измена – это уже посерьёзней. Именно каноны отношений разделяют индивид на человека и животное. Именно самоограничение ставит человека на ступень выше от животного. Нет ничего плохого в удовлетворении природных и животных инстинктов, но если уж ты решил оправдывать себя этим, то не лезь в отношения. Они для людей.
Меня всегда тянет к властным девушкам, к сукам. Хоть убей, падок я на них. Они выворачивают меня наизнанку, высасывают жизнь, их ты частенько вспоминаешь, когда остаёшься наедине со своими мыслями, ну или когда дрочишь.
Самое забавное, что, по сути, я не бросил не одну из них, все бросали меня, но мудаком оказываюсь я, что в очередной раз доказывает – следуя женской логике, априори все мужчины – мудаки. Но это не так.
При всей женской наивности, девушкам распознать мудака довольно таки легко. Далее всё зависит от её выбора и силы желания. Хочет ли она, чтобы её поимел плохой мальчик, или нет. И вот тут самая важная часть этой игры. Если девушку «имеет» мудак, то её вряд ли назовут шлюхой. Скорей просто наивной, что уже звучит не так оскорбительно. Но если девушку поимел типичный уёбок, то тут уже сложно будет избавиться от тавро ****и. Кстати говоря, «имеет» – подразумевается не только сексуальный аспект.
Поэтому если девушку тянет к какому либо парню, то конечно же априори он уже мудак. Но по факту из всех этих мужчин, настоящими мудаками окажутся пару человек. Все остальные – это либо обычные парни, с которыми у вас просто не заладилось (но это не делает вас шалавами, или их мудаками), либо уёбки (что зачастую так и есть), в таком случае смирись с своей ****овитостью. Отчаянные попытки оградить мудаков канонами отношений всегда заканчиваются плачевно.
Тем не менее, бабы сознательно опускаются в этот омут с головой, а потом – сюрприз, тебя бросили! И шаблон «все мужики козлы» тут как тут. Я не козёл и не мудак. Я никогда не заливал в уши про «долго и счастливо», да и не больно уж хотелось. Шлюхи мне всегда обходились дешевле.
Ж.Х.Х.
Очень забавно, когда какой-нибудь удмудок, которому, при этом от силы еще и лет двадцать-двадцать пять, начинает лечить людей, рассказывать об отношениях, и говорить о том, что знает, чего же хотят женщины.
Как можно быть таким наивным? Как можно быть уверенным в том, чего хотят девушки, если они сами не знают, чего хотят?
Но все же, многие начинают предлагать теории о том, что девушки хотят денег, девушки хотят уважения, власти, признания, вечной молодости и т.д. и т.п.
Вот только вопрос начинает терять смысл, потому как мужчины, например, тоже хотят всё это. На самом же деле, девушки не знают, чего хотят, вот и всё.
Поэтому не стоит биться над этим глупым вопросом.
Но если, всё же, предположить, что есть такая вещь, которую хотят девушки, то сам вопрос уже носит девяносто девять процентов ответа. Чего же хотят женщины? Это «что-то» должны хотеть абсолютно все женщины (ибо вопрос так и звучит), и никогда не захотят мужчины.
Так вот, я как один из таких гуру советчиков, со всей ответственностью заявляю, есть только одна такая вещь. Дамы и господа, это–***. Женщины хотят хуй, вот и вся философия.
На самом-то деле, у мудаков нет шансов на нормальные отношения, потому как это уже заведомо проигрышная ситуация. Делаешь всё, что просит девушка – подкаблучник, пошел на всем известный адрес. Не делаешь то, что она просит – жлоб, мудак, не любишь меня.
В понятие «отношения» молодая девушка и парень вкладывают разные смыслы. Для девушки отношения – это романтика и дружба, а уж потом секс, а для молодого парня – только ебля, ебля, ебля.
На самом же деле, мы видим, что секса хотят все. У парней это спортивный интерес, который измеряется количеством, а у девушек – это качество, ибо довести девушку до оргазма тоже сможет не каждый. Повышенный интерес у парней с новой девушкой длится пару недель, потом хочется нового, ибо всё приобретает обыденный характер. У девушек же, секс – это основной источник манипуляции. И чем дольше она подавляет естественное желание «попить чаю», и держит парня на коротком поводу, тем дольше она сохранит свои плюшки и интригу, ибо секс – это что-то вроде последнего рубежа. Дальше чистая импровизация. Ведь не редко после секса парни куда-то пропадают, не звонят, и не делают тех вещей, которые накручивают себе в голове большинство девушек. Не редко они впадают в депрессию, ибо доверили парням самое сокровенное, а их обманули. Но только с возрастом девушки понимают, что никто не будет трахать твою душу, поэтому не стоит так доверять с самого начала. И не с этого должно начинаться общение. Если ты хочешь охомутать мужчину, то начинай с флирта, и плавно переходите на петтинг.
Если хочешь, чтобы кто-то полюбил твою душу, то ты можешь переспать с парнем на первом же свидании, заставив его недоумевать. Если тебе нравится он, то ты должна его выебать, и только потом знакомится. Вот это создаст настоящую интригу в знакомстве. Ты экономишь себе время, и не будешь так разочарована, если что-то будет не так. Конечно, трудно будет идти против общественности, которая сразу же приклеит на тебя ярлык, но так ли важно тебе это? Конечно, ты рискуешь, но коль уж ты хочешь отношений и при этом не страдать, то изначально нужно дать. Потому что только тогда, парень освободит свои мысли и будет слушать тебя (или нет), а не думать о том, как он сует член тебе в рот.
Выглядит это как призыв к ****ству. Отнюдь. Это всего лишь предложение, а лично я всё же настаиваю на интриге и прелюдиях, для меня интересен процесс.
Это не зелёный свет на радикальные действия, это всего лишь теория смены парадигмы в общении, не более.
Сложно это переварить с учётом общественных клише, где баба, не слезающая с *** – шлюха, а парень не вынимающий тот самый хуй – ебарь. Но девушкам, во всяком случае, сейчас выгодно, что есть парни мудаки. Ведь когда ты спишь с мудаком, тебя меньше осудят, ведь ты всегда можешь сказать, что «не знала», «он обещал», «я – дура, поверила» и основная ответственность ляжет на мудака. А мы ведь так её избегаем, ответственности. Да?
У меня, например, хорошие отношения со всеми девушкам, особенно с бывшими. По сути, я люблю каждую из них до сих пор. Даже тех ****ей или шлюх, с которыми спал, или которым платил деньги за секс. Но с другой стороны, кому мы нынче не платим?
Есть очень глубокое заблуждение касательно того, что изменил, значит, не любит, со всей ответственностью от лица всех парней заявляю, это не так. Изменяем мы исключительно, потому что любим вас, поэтому и не бросаем. Представьте, на какой риск идёт парень. Вместо того чтобы просто бросить вас и уйти к другой, он в тайне изменяет вам, но остаётся именно с вами. Большая часть измен осуществляются по инициативе девушек, когда парень просто не может отказать девушке в сексе. Как это вы себе представляете?
Я за новый взгляд на отношения. Где парень и девушка изначально знают, каков ты в постели, конечно же, после фазы флирта и страстной прелюдии, но до момента душевных разговоров. Где измена не означает нелюбовь, а скорей означает работу над отношениями, попытками их усовершенствовать, раз уж тебя повлекло к другой девушке. Где девушка будет хвастаться количеством вагин, в которых побывал её парень, но при этом, этот парень выбрал именно твою вагину, с которой он захочет оставаться постоянно. Манипуляция.
Нельзя любить человека за что-то конкретно определённое. Сотни стихов про любовь тому свидетельство. Мы любим человека за какие-то переменные качества, пока твой разум покрыт пеленой эндорфина. Нежность, брутальность, чувство юмора, серьёзность, годные сиськи, красивая задница, крутая ебля и т.д. Все эти качества в постоянной эволюции, в постоянном прогрессе. Но первым же делом, когда начинаются отношения с человеком, мы пытаемся его изменить, заточить под себя, c учётом того, что полюбили его со всеми изъянами, и теперь хотим сделать его идеальным, лишив индивидуальности. В отношениях нужна гибкость и смелость к экспериментам.
Понятное дело, что идеального человека не существует, соответственно нам постоянно не хватает чего-то, и мы выбираем партнёра исходя из максимального количества присущих ему качеств, которых вам не хватает. И в относительно долгих отношениях с таким человеком у вас начинает проявляться дисбаланс качеств. Вам надоел, например нежный секс и вы хотите жесткий трах, но ваша пассия вряд ли выдержит такое родео. Вы полюбили её как раз из-за нежного секса. Но сейчас вам хочется жесткого секса, и вы понимаете, что не хотите бросать её, потому что второй такой вам не найти, которая умела бы готовить, понимала бы ваши тупые шутки, играла бы с вами на консоле, потакала прихотям, интриговала, сносила бы вам крышу своими безумствами, и т.д. С другой стороны, вам ну очень хочется «вдуть», и тут попадается вариант, когда кроме ебли этой девушке от вас больше ничего и не нужно, и возможно она тоже давно ищет именно жесткий трах, вы ****есь и расходитесь как в море корабли. Всё. Никаких отношений, никаких обязательств, никакой привязанности, никакой духовной измены. Вы восполнили баланс в своих отношениях и продолжаете любить свою женщину. Но в таком случае, будьте готовы на реванш.
Не зря ведь многие парни не знают, что сказать и становятся в ступор, начинают отмазываться, когда барышня всё же узнает за ****ку. Потому что мы не готовимся к уличению, не хотим с вами расходиться. Мы любим вас.
Ну что касается спортивного интереса и духа соперничества, который проявляется абсолютно во всём у парней, еще любят иронизировать метафорой как «меряться письками» и смейтесь, но даже такое есть, то это отголоски эго. Парню необходимо распространить своё семя как можно шире и дальше, а вдруг он завтра умрёт?
Не то, что бы это был зелёный свет для всех парней изменять направо и налево. Но это адекватная причина и использовать её можно только, когда вы изменили своей девушке с действительно тем качеством, которого вам не хватало, либо же просто последовали природному инстинкту, которому не стыдно поддаться. Но тогда впору задуматься, человек ли ты?
Отношения, в первую очередь, это работа над собой, самоконтролем и значительным ограничением. Если к тебе не пришло осознание того, что ты ЧЕЛОВЕК, а не ЖИВОТНОЕ, то не стоит тогда лезть в отношения вовсе. Если ты не можешь переступить через инстинкт и встать на ступень выше, то значит ты не готов к отношениям. Это не значит, что ты плохой, это всего лишь значит, что ты не готов. Всему своё время.
У девушки ситуация обратная, и измена с её стороны не должна прощаться. Объясню почему.
Общеизвестный факт, что подсознательно и заведомо девушки ищут сильных мужчин, с которыми они будут в безопасности, как за каменной стеной. Который может защитить их и как лев сможет бороться за честь своей самки. Им нужен мужчина, который в прямом смысле будет владеть ими. Как вы поняли, ни о каком равенстве речи быть не может, но об этом я напишу ниже. Так вот, если мужчина действительно с характером и одним только взглядом может заткнуть девушке рот, то девушка вряд ли захочет уйти налево. Таких мужчин не много, а в последнее время, они вообще вымирающий вид. Прямо как львы. Не берём во внимание женскую гордость, которая давно обрела почву благодаря феминизму.
Девушка ищет мужчину, которому она будет подчиняться, который будет её хозяином, в прямом смысле слова. Как бы оскорбительно не звучало, но девушка издавна была хранительницей очага и неким атрибутом мужчины. Она не имела права голоса, потому что наивна и глупа. Она не решала ничего. И это было воистину хорошее время. Сейчас же женщины со своим равенством в правах проникли во все сферы деятельности, но продолжают поступать эмоционально и импульсивно. На протяжении долгого времени девушки пытались получить больше прав и сбросить статус хранительницы очага. Быть равной мужчине. Что ж, мужчина то ли по глупости, то ли по-джентельменски уступил, и дал взрасти семени феминизма. Теперь ситуация поменялась. Непосильной ноша оказалась для хрупких женских плеч. Слишком много ответственности и забот теперь сосредоточено в их руках. Теперь девушки опять норовят стать содержанками. Так вот, если ты хочешь быть содержанкой, заткни ****ьник и подчинись. Забудь про свои права.
Про мужчин вообще молчу. Худшего положение на гендерной арене они еще не занимали. Это наглядно можно увидеть в прецедентах когда девушка изменила, и вместо того чтобы послать нахуй эту девушку, ну или на худой конец набить ****о её осквернителю (хоть это и глупо), парни начинают выяснять отношения, кричать, обижаться, а некоторые даже плакать. Женское воспитание.
Чтобы приблизительно понять, о чем я толкую, почитайте Ч. Буковски. Один из писателей который дал исчерпывающий ответ об отношениях. Кстати его таки тоже окрестили мудаком.
В его книгах помимо пикантной ебли, присутствует сама квинтэссенция человеческих отношений. Обнажив пороки, он просто и без воды описывает как всё на самом деле просто, что запутанно. Его реализм пугает неподготовленных людей, которые любят находиться в состоянии эскапизма, и выдавать желаемое за действительное.
Мы же привыкли искать везде подвох и скрытый смысл. Тут всё как дважды два. Женщина хочет – женщина получает. Женщина не хочет, но получает, потому что сама не знает, чего хочет.
Я – любитель кидаться из крайности в крайность. Притом, я всё же осознаю своё место в жизни, и понимаю, что она состоит из оттенков, а не только ярких цветов. В мелочах весь смысл. Но само отношение к отношениям можно поставить в идеал на этом примере.
Я обещал, что вернусь к теме равенства, и вскользь упомянул, что ни о каком равенстве между мужчиной и женщиной речи быть не может. Это так. Женщина всегда будет выше.
Удивлены? Я на самом деле тоже, когда пришел к этому выводу. Видите ли, не беря во внимание то, что женщин на земле больше чем мужчин, и продолжительность жизни у них выше, хотелось бы отметить то, на какие глупости идут мужчины ради слабого пола. Любовь к женщине погубила огромное количество мужчин. Троянцы вступили в войну с греками, а яблоком раздора послужила женщина. По библии женщина обрезала Самсону пряди, тем самым ослабив его и заточив в темницу. Пушкина убивает Дантес, а можно было ограничиться мордобоем. Большому количеству прецедентов мужского о****юливания и смертности, послужила женщина.
Кто-то отращивает челку, кто-то надевает пидорские шмотки, и опять же, всему этому виной женская неопределённость, и фантастическое определение настоящего мужчины.
Вот поэтому я всегда был на стороне девушек с характером и ноткой сучности. Они разрушат этот мир.
Как ни крути, а девушек всё равно тянет к мудакам, даже притом, что они знают, каков будет результат. Женской натуре присуща авантюра и приключения, они менее рассудительны.
Шлюхи и проститутки – это самые благородные девушки, моя бы воля, я бы им орден за честность давал. Это девушки, которые сознательно делают то, что считают нужным, дабы выжить, при этом в некоторых случаях еще и получить удовольствие. Кому-то приходится платить за секс ввиду возраста, кому-то ввиду необходимости. Осмелится ли кто-то фыркнуть мол «как можно платить за секс»? У меня для вас новость, вы все платите. И по этой логике каждая баба – шлюха. Рестораны, поездки, сюрпризы, просто на то, чтобы она выглядела хорошо – далеко не полный список клише, за которые частенько платите вы сами, при этом велика вероятность не получить секс когда хочется. Со шлюхой проще, тебе нужен секс – она готова для секса, осталось только договориться. Мой вам поклон.
Дядюшка Фрейд очень точно угадал, когда отождествил всё в этом мире с ***м. Всю жизнь мы чем-то ровняемся, в чем-то соревнуемся. У кого больше член, у кого больше ядерных ракет, кто больше баб трахнул. А знаете, что я думаю? Крут тот, кто поимел бабу, которая переспала со многими парнями. Вот представляете? Сколько опыта содержится в её соках. Получается, кто-то отчаянно идёт от одной к другой, а ты раз и всю экспу за рейда поимел.
Мудаков, по идеи, тоже можно назвать шлюхами, им ведь так же насрать на общественные каноны поведения, этику и мораль. Я думаю в начале двадцать первого века это здравая позиция, если не хочешь оказаться в жопе. Ханжество политиков, религиозных общин, и просто высших слоёв общества, которые при этом диктуют остальным, как жить, и каждый день выдумывают правила игры, достигло своего придела уже давно. С кого брать пример?
Политики лгут, родители лгут, все лгут и лицемерят, так с кого же брать пример? Как по мне, этику в школе девочкам должны преподавать никто иные, как дамы, занимающиеся самой древней профессией. Я думаю, мы решим проблему с разводами и ранней беременностью на раз.
Пошел нахуй
«Все мудаки эгоисты и думают только о себе» – именно в такой формулировке о качествах мудаков я слышал чаще всего, во всех остальных случаях говорилось нечто подобное, просто перефразировано. Для начала давайте рассмотрим, что же есть такое «эгоизм».
В первую очередь это любовь к себе. Не полюбишь себя, не полюбит никто. Ну, а если броско описать понятие, то это способ жизни, когда человек ставит свои интересы выше других. Дабы моя точка зрения к этому моменту стала ясна, вот вам пример альтруизма, который чаще всего противопоставляют эгоизму, где альтруизм = социализм, а эгоизм = капитализм.
Во время СССР все всё делали для всех. Совок рухнул, всё, что делали все, досталось хитрожопым. Вывод: альтруизм – ***ня. Я, например, и по сей день наблюдаю, как у обделённых задница искрами сыпит, а их остервенение на власть не прекратится еще лет пятнадцать-двадцать.
Всё потому что человек воспитывался в обществе, где якобы все равны, что уже не верно. В обществе с равными правами нет никакой мотивации становиться лучше. Нет смысла в самореализации и проворности, когда тебя уравнивают со всеми. И когда один человек исходит семью потами, а другой ковыряется в жопе и сидит на шее у государства, то естественно при равном распределении заслуг и плюшек, у кого-то начнётся дискомфорт чуть ниже спины. Поэтому социализм со своей справедливостью, по умолчанию несправедлив.
Так уж повелось, что в нашем обществе не любят хитрожопых, соответственно называя их мудаками. Обычно эта хитрожопость проявляется в моментах, когда ты нашел лёгкий способ заработка с пренебрежением каких-нибудь моральных или этических канонов. Но не исключено, что простая смекалка или наличие мозга сыграло в этом роль. Человеку свойственна зависть и тщеславие, особенно когда перед его носом кто-то загребает кучу денег, в то время как сам он горбатит за копейки. Все считают друг друга тупыми, а себя интеллектуалами. И когда чей-то успех начинает щекотать пятую точку, то это исключительно пострадавшая гордыня. Самая большая ошибка, это недооценивать людей. Можно переоценить себя, но никогда не стоит считать, что все вокруг тупые.
Ввиду озлобленности людей и порога терпимости, который находится на уровне плинтуса, я бы предложил позицию «разумного эгоизма». Это когда ты живёшь по своим собственным интересам, крутишься, руководствуешься своей точкой зрения и делаешь то, что хочешь, при этом делая разумный анализ своей деятельности, никого не ущемляя, дабы не допустить, чтобы говно расплескалось.
Так вот, в такой ситуации, я считаю что эгоизм – это безопасная позиция и уровень поведения, которым должен жить каждый человек, но ввиду того что основная масса людей – конченые клоуны, то их лень, ограниченность и слабоумие всегда будут уповать на халяву и возможность выехать за счет других.
Когда я просил растолковать мне, что конкретно девушки (парней в этом случае бессмысленно спрашивать) имеют в виду под словом «эгоизм», одним из ярких моментов этого определения выходило то, что мудаки отталкиваются только от своих потребностей и не способны поставить себя на место тех, кого они обижают. У меня сразу появился соответствующий вопрос: «Каким образом обижают?». Тем, что девушка в каком-то плане не устраивает МЧ, и он продолжает искать другую?
Где вообще было написано, что секс является показателем мудака? Секс – это всего лишь совокупность физических и психологических проявлений, целью которых является удовлетворение естественных потребностей, основанных на природном инстинкте продолжении рода. В нашем же случае, мы всего лишь хотим доставить обоюдную гамму приятных ощущений, без каких либо дальнейших обязательств. Кто-то, конечно, руководится исключительно собственным оргазмом, для кого-то важен процесс, но коль уж вы всё же за кульминацию, то вместо обсуждения совместного будущего, лишний раз забегая наперёд, лучше обсудили бы соглашение об обязательном оргазме обеих сторон.
«Они не понимают, что мы чувствуем, когда нас обманывают, бросают и используют. Они ведут себя как мудаки (с)»
А как насчет того, что каждая девушка хочет только самого лучшего? Это не эгоизм? С таким успехом можно обвинить абсолютно любого человека, ткнуть пальцем в небо и попадёшь в эгоиста. Нет уж, так не пойдёт. Эгоизм тут не причем. Совершенно естественно стремиться к лучшему. Вопрос в том, что ты предлагаешь в обмен на свои требования. Не дура ли ты, если каждый раз кричишь о том, что мужчинам нужен только секс, в то время как на большее ты не тянешь? А не дура ли ты, коль рассчитываешь охмурить мужчину своими душевными проблемами и секретами до того, как вы переспите? Не стоит изливать душу перед сексом, тогда и больно так не будет. В конце концов, парень остаётся не с «эмоциональным влагалищем», а с личностью. А если твоя личность состоит из предубеждений, стереотипов, клише, и ни грамма собственного мнения, то чем ты можешь еще заинтересовать?
Если брать в макро-масштабах, то эгоизм это – зудящая рана. Маркетинг, цель которого давить на эгоизм – раздражитель. А мудаков не трогайте, их эгоизм проявляется по большей части в самосохранении, а не только в естественном стремлении к лучшему.
В чем смысл жизни? Любимый вопрос теоретиков, ученых, философов. Как по мне, смысл жизни, каждый определяет для себя сам. Не знаю как у других, но раз речь идёт о мудаках, то их смысл жизни не определён рамками. Жизнь слишком разнообразна, как и люди, чтобы объединить это всё под одним смыслом. Определить себя в чём-то, значит ограничить, а мудак по умолчанию ничем себя не ограничивает, и весь смысл его существования сводиться к процессу жизни. Эвдемонизм – стремление к счастью. Гедонизм – жизненный стержень, получать максимум удовольствия и пользоваться моментами. Никаких рамок, сплошной нигилизм.
Если спроецировать нигилизм на мудака, то это мировоззрение отлично гармонирует с его натурой, не правда ли? Ведь если это асоциальный тип личности, то наверняка и авторитетов у него нет, а общепринятые нравственные ценности? Пфф, да кому они нужны, в век ханжества религиозных общин и аморальности закона и прав человека.
Понимать такие вещи как нигилизм, эгоизм и т.д. легче через романы, нежели через научную литературу. Но если сделать вброс умных слов, то, по мнению Эриха Фромма (шарящий в психологии чувак), нигилизм как таковой – это что-то вроде психологической защиты.
Если быть точнее, то сам процесс становления личности, когда вы начинаете осознавать, кто вы есть, и что хотите от жизни, формируется непосредственно между двух огней, это – стремление к свободе и стремление к отчуждению.
Важный момент: стремление к отчуждению как психологически сформированный продукт, а не банальное желание выделиться и быть не таким как все.
Его теория гласит, и я полностью соглашусь с ней, что не каждый человек, может воспользоваться свободой адекватно, и что в случае фейла, это приводит к не кошерным последствиям на психологическом уровне. Вследствие чего начинают проявляться мазохистские и садистские наклонности (вспомните повелителей в латексных костюмах). Вот что такое нигилизм, словами ученого психолога. В нашем же случае, мы приблизительно поняли, что такое нигилизм у мудака – отрицание авторитетов, лапши об осмысленной жизни, и адекватное отношение к культуре и морали, то бишь – ***вое.
Сейчас я попрошу внимания, и подмечу, что понятия нигилизм и цинизм не отождествляем, цинизм я оставлю на сладкое.
Освоив небольшую часть того, как видят мудаков окружающие его люди, сопоставив их отношение к мудакам и ко мне лично, я всё же могу заключить, что ко мне относятся как к мудаку, и я решил взглянуть на этих людей, глазами как раз таки созданного ими мудака. Картина впечатляющая. И первое что начинает лезть наружу, это человеконенавистничество – мизантропия. Как я указывал выше, у меня правые взгляды, но там не шла речь о селекции населения от чурок и жидов. Там вообще ничего не сказано о том, что я разделяю людей по признаку кого можно ненавидеть, а кого – нет. Я ненавижу всех. Жидов особенно.
Я и в самом деле не особо хорошо отношусь к людям, точнее к обществу людей в целом, но я хорошо отношусь конкретно к определённым индивидам. Некоторых уважаю как личностей, Гитлера например. Да, чувак немного накосячил, с кем не бывает. У всех бывают заскоки, у кого-то с евгеникой, у кого-то с манией величия, но эту огласку и колорит этим заскокам добавляет всего лишь популярность этих личностей в широких масштабах. Если бы скажем, на месте Гитлера был бы покойный Джордж Карлин, который выпиливал бы верующих с помощью туристических агентств «На тот свет», то атеизм бы сейчас находился под запретом, и нужно было бы обязательно состоять в какой-то секте.
Есть законы, которые пресекают антисемитизм, есть законы пресекающие расизм, но нет законов пресекающих ненависть к людям. Отлично, мне подходит. Даже причину искать не приходится, но даже в этом случае у меня есть парочка мыслей.
Есть очень много, нелогичных поступков, которые совершают люди, и которые откровенно меня очень расстраивают. Глупости, такие как, например голосование за одну и ту же партию, которая обосралась за время своего правления, обнищала свой народ, и когда подошел срок на перевыборы просит второй шанс. Конечно же, электорат вроде как понимает, что это всё ложь-****ёжь и лучше жизнь не станет, это дело одно, другое дело продать свой голос, с мыслью «а один мой голос ничего не изменит», а потом ныть, что всё очень плохо.
«Самая большая глупость – это делать тоже самое и надеяться на другой результат (с) А. Эйнштейн»
Людское существование – это поэтапное выполнение социальных ролей, с распланированным будущим, в то время как существование мудака, скорей можно назвать выживанием и чередой импульсивных, необдуманных действий. Нулевое прогнозирование последствий многих ситуаций и полная импровизация.
Неудивительно, что для таких людей социальная позиция «ослика Вениамина» в большинстве вопросов касающихся социума, является самой оптимальной.
Дабы не показалось, что я сейчас хочу выехать за счет чей-то сомнительной популярности, не буду указывать автора, скажу лишь, что я считаю его делитантом, но пару здравых вещей он все же выразил, касательно взглядов на систему голосования. Опишу её вкратце, ибо те, кто знают этого человека, поймут, о ком я, те, кто не знают, поздравляю.
В общем, идея заключается в том, чтобы люди, которые захотят проголосовать, должны пройти некий экзамен, подтверждающий, что вы адекватный идиот, и можете принять участие в управление такой огромной машиной, как эта страна. Прямо как экзамены по вождению, хочешь водить, сдавай экзамены. Так же и тут. Если позволит автор этой идеи, я бы её дополнил, предложив помимо экзамена, заплатить еще и комиссию, символичную стоимости бутылки водки, например. И как правильно заметил наш автор, девяносто процентов людей даже не почешутся. За то, люди заинтересованные в этом вопросе, а если быть точнее адекватные избиратели, дважды подумают, перед тем как поставить галочку, где не нужно. Еще одно дополнение к этой идеи, ввести ограничение на голосование по возрасту. Справедливо будет оставить право голоса работающему населению, то бишь женщины – до пятидесяти пяти лет, мужчины – до шестидесяти. Тем самым, мы отфильтруем гуталин, и оставим сливки.
Но это я говорю всего лишь о лучшем сорте говна, чем мы имеем.
Но вернёмся к нашим баранам. Мизантропия – это такая же адекватная реакция в социуме, как и реакция организма на болезнь. Пусть мы не всегда можем избежать этой болезни (социума), так хотя бы ограничим его влияние на нас. В обществе мудаками называют асоциальных сегментов, это мы помним, так? А почему же они асоциальные, как так получилось, что они стали изгоями в обществе? Почему человек попадает под определение маргинала? Вот, отсюда и выплывает это человеконенавистничество. Ты не любишь меня, я не люблю тебя. Вроде бы всё просто.
Войны, геноцид, грипп, внешняя политика, шоу-бизнес, капитализм, религия, реп. Столько говна происходит с подачи этих, казалось бы, высших организмов, что теряются даже самые оптимистические взгляды на будущее человечества. Не удивлюсь, если сверхразум, уже посещал нашу планету, понял что тут ловить точно нечего, и скрылся в неизвестном направлении.
Я не буду углубляться в теории мирового правительства и заговоры, ибо многие и сами уже понимают, что происходящее в нашем мире – одно большое шоу, но я не хочу этим проникаться. Проще стать мизантропом, и откреститься от общества. Но в тоже время, тебя тут же назовут мудаком, ибо ты начинаешь выделяться, а это не приемлемо.
Меня, например, жутко раздражает стадный инстинкт толпы, когда люди перестают думать головой, и превращаются в животных. Э. Хемингуэй в романе «По ком звонит колокол» в одном эпизоде воспоминаний Марии, ярко подчеркнул стадный инстинкт к убийству. Когда разъярённая толпа убивала помещиков и зажиточных людей на площади прямо перед церковью. Но хотелось бы обратить внимание на то, как они убивали этих людей. С какой жестокостью и насмешками. Хотя по сути то, эти люди ничего не сделали. Они всего лишь были богаче остальных. А разъярённая толпа лоялистов, типичное вечно недовольное быдло, без зазрений совести размозжили головы франкистам (националистам).
Есть теория, что если собрать все деньги на планете и распределить поровну, между каждым человеком, то через некоторое время деньги всё равно вернутся на свои места, у кого-то их опять не будет, а кто-то купит себе новый Мазерати. Почему так? Да потому что большая масса людей – тупой биомусор, которому даже говно за кошкой доверить убрать нельзя.
Возвращаясь к теме Гитлера, который выступал явно на стороне монархии, ну или, во всяком случае, поддерживал идеологию Отто Бисмарка, можно понять, что на тот момент дядя Адольф уже понимал психологию масс и неразумность управления страной через парламент. С рациональной точки зрения, конечно же, демократия это святой Грааль, но если отталкиваться от эмпиризма, то мы видим, что голосующее стадо диплодоков делает только хуже, ибо по натуре любит идти по пути наименьшего сопротивления.
Контроль над людьми необходим, но лучше пусть это делает один человек, нежели четыреста пятьдесят. По крайней мере, будет, кому нести ответственность, да и дешевле обойдётся.
Цинизм. Как я и обещал, десерт. Тему цинизма можно растягивать до потери смысла, но так как цинизм, по сути, является синонимом нигилизму, а о нигилизме я уже написал выше, то оставим для цинизма хотя бы вопрос религии. Это одна из моих любимых тем, и дабы ты серьёзно проникся ею, и моим отношением к религии, я старался избегать любых упоминаний о вере до этого момента.
Меня можно считать атеистом. В обычный день, и когда я общаюсь с набожным человеком, вы никогда не скажете, кто из нас есть кто, да и вообще меня не сильно задевает чья-то вера, если брать во внимание, что на больных людей не обижаются.
Но когда я сталкиваюсь с религиозным фанатиком, который готов облить меня святой водой из-за написания имя господа бога с маленькой буквы, или с любым проявлением навязывания религии (что можно увидеть в активной защите светским государством религиозных общин и чувств верующих), я превращаюсь в антитеиста или как принято говорить «воинствующего атеиста». При всём том, что я понимаю глупость холивара, и в таком случае, я ничем не лучше того же фанатика, засыпающего меня догматами, но меня увлекает и забавляет сам процесс обмена любезностями между нами. Особенно когда загоняешь в угол очередного толстолобого фанатика. Когда под гнётом фактов и доказательств, ты разносишь в пух и прах всю его религию и не оставляешь камня на камне от веры в макаронного монстра.
Можно предположить, что абстрактно наш мозг поделён на две части, первая – это факты, опыт и доказательства, вторая – фантазия, вера и незнание. К сожалению, религия заняла очень выгодную позицию. Если наука еще не успела что-либо доказать, то это автоматически отправляется под юрисдикцию второй части мозга, то есть, по умолчанию, всё что не есть в мире – промысел божий, за исключением того, что уже опровергла наука. Получается что наука борется за каждый кусочек мозга, по немного захватывает плацдармы для дальнейших непрерывных атак. А нашему зажраному сопернику и ответить нечем, ибо мышцы атрофировались из-за тысячелетнего безделья. И в этой неравной борьбе науки как оплота человеческого разума и религиозным институтом с тысячью церквями и государственным аппаратом с миллионными ассигнациями на продолжения работы по промывке мозгов и удержания народа в узде, наука одерживает сокрушительные победы, в то время как религия хватается за последние соломинки. Тяжко видеть как ученые и доктора наук давятся сухарями, и получают пенсию меньше святых жопашников, в то время как очередной гандон в рясе, рассекает на ланд ровере или делает апргрейд креста из золотого в бриллиантовый.
Так вот скажите, как тут не стать циником? «Зависть – это грех» – скажет тебе поп, сядет в тачку и уедет. Ему работу выполнять нужно, а ты чего стоишь, холоп?
Цинизм тоже можно отнести к вполне адекватной и здоровой реакции на происходящее ханжество и лицемерие в этом поехавшем обществе. Но почему же тогда такого человека называют мудаком? Батюшка, который читает тебе морали – яркий пример аморальности. Так зачем же мне соблюдать какие-то правила морали и общественные рамки? Чем ты лучше меня, хер в сутане?
Знаете, возможно, в религии бы не было ничего плохого, если бы не сам институт церкви. Антиклерикализм – скорей всего одна единственная религия, которая может иметь право на существование. Ведь весь смысл религии в вере. А каким образом, и в каком месте верить, уже не имеет значение. Всё остальное – фикция и бизнес. Борьба конфессий – попытка установить монополию на рынке паствы. Для дальнейших споров с православными больными, которые любят приводить любимый аргумент в пользу религии, мол, основы морали и нравственности взяты из библии, и коль не она, то все бы мы уже давно друг другу глотки перерезали, треснет под эволюционным симбиозом. Если бы так всё и было, то хомосапиенс так и не эволюционировал. Во имя богов людей было убито больше, чем на любой другой войне за идею. У моего бога больше член, дядя Фрейд.
Но, как мы видим, они начали объединяться в семьи, кланы, общины, селения, города и т.д. И принцип «почеши мне спинку, а я – тебе» никто не отменил. А как насчет контр аргумента вроде задачки? Вычитал его кажется в книге Ричарда Докинза «Бог как иллюзия».
Не помню дословно, но суть такова: Рельсы, едет поезд. На другой стороне рельс стоят пять человек. Перед тобой стрела, переводящая пути на объездную дорогу, но на ней тоже стоит один человек. Что будешь делать? Большая часть отвечает что, переведёт стрелу, и одного человека переедет поезд. Ну и выбор в принципе логичен, пять больше одного, выбираем из двух зол меньшее, получаем один труп вместо пяти. Но как насчет того, чтобы чуток изменить условия? Ситуация та же, за тем исключением, что пять человек которые стоят это: Гитлер, Сталин, Муссолини, Буш и Минаев? А тот единственный это Бетховен? Что теперь? Куда же делась твоя нравственность? Как насчет того, что каждая жизнь священна и т.д.? Как насчет того, что какими бы мудаками они не были, но они всегда могут успеть покаяться?
А вот еще пример: В больнице лежит пять больных, у которых больны пять разных органов и все нуждаются в пересадке, и если её не сделать, то они умрут. Все пятеро это великие спортсмены, гуманитарии, герои, пожарники, священники, милые дети и т.д. А в приёмной сидит один паренёк, полный мудак, говнюк по жизни, и полностью бесполезный для общества, но при этом здоровый и пригодный для того, чтобы его выпотрошили и пустили на запчасти. Что бы ты тут сделал? Конфликт моральности, правда?
Так вот, не странно ли, что выводы кому жить, а кому нет, ты делал, отталкиваясь от банального выбора между меньшим и большим злом с математической точки зрения, а уж явно не от библии?
А еще, давайте подвяжем к этому спору о том, что же нас сдерживает от убийств, грабежей и насилия, момент с разумным эгоизмом, в котором ты не делаешь никому ***ни, взамен не получаешь никакой хуйни, и выходит вполне питательный аргумент в пользу того, что библию можно засунуть в очко. Много о цинизме, да? Я только начал.
Как мы знаем, то в большей части цинизм всплывает, когда речь идёт о религии. Если быть точнее, я говорю конкретно о пренебрежительном, а иногда даже вульгарном отношении к каким либо жизненным ситуациям, трагедиям. Если какой-то ****тяй взорвал школу во имя аллаха, то по неписаному закону морали, нужно грустить и выражать сочувствие, молиться по двадцать раз в позе божьего раба. Но если ты не выказываешь должного сочувствия к трагедии, а, не дай бог, шутишь по этому поводу, то социум быстро повесит на тебя ярлык циника, и начнёт мешать с говном с такой скоростью, что вестибулярный аппарат потечет из ушей. Забавно, но даже само слово «сочувствие» в таком случае уже содержит толику сарказма. Ведь ты должен в полной мере проникнуться сочувствием. Если взорвалась школа, торговый центр, метро, то срочно хватай коробок тротила, мешок гвоздей и иди, шарахни набис. Проникнись, каково это вытаскивать гвозди из задницы.
Прошу заметить, я не говорю, о том, что нужно потешаться с каждой трагедии и делать вид, что тебе все равно, даже если тебе действительно все равно. Вопрос в том, что каждая трагедия ну чересчур утрируется и требует соответствующего сочувствия. Такого сочувствия, чтобы всех несочувствующих мы хотели порвать на куски и заставить почувствовать всю ту гамму эмоций, которую испытали жертвы.
Господа, давайте без лицемерия. Если кому-то класть на трагедию с прибором, то черт с ним, отьебитесть от него. Сочувствуйте сами, но не погружайте всех остальных в пучину депрессии, мне например этого и так хватает. Захочу погрустить, включу ящик, посмотрю КВН.
Сам факт того, что в парламентах находятся люди, которые совершают подобное, типа массовых взрывов, уже расстраивает дальше некуда. Совсем не обязательно напоминать о каждом конкретном случае произошедшего проявления демократии, дабы все весело погрустили. Поставьте один памятник «человеческой безответственности и страху» и собирайтесь по знаменательным датам, чтобы погрустить, побросать фекалиям или побиться головой, и довольно. Дайте волю фантазии.
Не утрируйте проблемы, не раздувайте из мухи слона и не навязывайте сочувствие тем, кому, мягко говоря, насрать. Тем более, когда вы даже в упор не видите истинный корень проблем, скрытый за слоями обмана. Дерьмо случается испокон веков, пора бы уже привыкнуть.
Так вот, немного отбились от темы, касательно цинизма с религиозной точки зрения. Вы будете считаться циником, даже если не проявляете должного внимания и интереса ко всяческим праздникам и ритуалам (например, свадьба или похороны). Не буду вдаваться пока в подробности того, для чего нужно всё это шоу, скажу лишь, что в наше время это банальный маркетинг.
В этом случае, вы тоже циник, если отмечаете новый год, сидя в интернете, листая Mein Kampf и кушая M&M’s. У нас-то принято жрать тазиками пюре, спать лицом в салате, и выпивать такое количество этилового спирта, что метрическая система для такого объёма еще не придумана. Хороший день для магазинов.
А сколько нужно атрибутов для каждого праздника в отдельности: ёлки, шарики, хлопушки, подарки, свадебные платья, обручальные кольца, гробы, тонны цветов и т.д. Каждый год одно и то же, и если ты вдруг сказал ненароком, что считаешь это глупым шоу, то добро пожаловать в клуб.
Несомненно, это часть нашей жизни – отмечать праздники. Ритуалы, традиции, для кого-то это повод ужраться, для кого-то – показать насколько вы плохо знаете человека, выбирая ему подарок, а, не выбрав ничего, дарите рамочку для фото. Но вопрос стоял в том, что либо ты с массой принимаешь участие в маскараде лицемеров, либо ты – циник.
Так что, как мы видим, некоторые слова, которые должны подразумеваться как оскорбительные в глазах общественности, на самом деле не такие уж и оскорбительные.
У мусульман есть такая весёлая штука как джихад. Если вкратце, то целью джихада является распространение исламской веры (по корану в каждый дом). А как нас учит не такая уж и древняя история и современный маркетинг «это предложение, от которого нельзя отказаться».
Не верите мне, спросите у Даниэля Пайпса, специалиста по всем этим восточным делам. Вот что он думает по этому поводу:
«Целью джихада является не столько распространение исламской веры, сколько расширение сферы влияния суверенной мусульманской власти… Таким образом, джихад по своей натуре беззастенчиво агрессивен, а его конечная цель состоит в том, чтобы добиться господства мусульман над всем миром»
«Военный джихад (газават) («джихад меча») – необходимость этого возникает в том случае, если в какой-либо стране мусульманам запрещают исповедовать свою религию в полном объёме, если мусульман притесняют и т. д. Также, если мусульмане, обратившиеся с исламским призывом к представителям других религий в странах их проживания, встретили препятствие со стороны властей этих государств. Другими словами, если мусульманам фактически запрещено доводить до людей слово Аллаха и вести проповедь ислама, то им объявляется джихад» (с)
Соответственно, любое пассивное сопротивление навязывания веры исключает нейтралитет в этом вопросе, что по умолчанию делает тебя противником этой самой веры.
И сразу же вернёмся к теме национализма, а точнее к дискриминации людей по расе, цвету кожи и т.д. В этом я национализм никогда не поддерживал. Я действительно считаю, что обвинять и относиться к человеку предвзято из-за факторов, которые от него не зависят, это не верно. Скорее всего, это одна из веских причин по которой идея национализма чужда мне. Шовинизм я не приемлю. Я за дискриминацию по сознательному выбору, в нашем случае по политическим предпочтениям, религиозному признаку и вероисповеданию. Если человек заведомо идиот и дебил, то пользу обществу принести он вряд ли сможет, соответственно и отношению к нему такое же. Лично у меня нетерпимость к жидам, потому что я с ними сталкивался, и их натуру в жажде наживы любой ценой просёк уже давненько, но это не значит, что я пущу под нож всех жидов, притом, что они хорошенько подосрали человечеству своим капиталом.
Я бы отправил их в лагеря. Разумеется в детские, оздоровительные, демократические.
Едем дальше. Конфликты, возникающие на религиозной почве, автоматически делятся на правых (те, кто всегда правы) и на циников, соответственно тех, кто не прав. В этом случае, цинизм тоже можно рассматривать с психологической точки зрения, как ответную реакцию на поголовный тупёж и лицемерие общества. Я думаю, Эрих Фромм так бы и сказал. Получается, что сознательный выбор быть честным с собой и стадным мышлением толерантности, сочувствия и прочих социально-активных проявлений это два антонимических понятия, первое из которых не верно? Думать своей башкой не верно. Циник.
Когда сталкиваешься с такими противоречивыми вещами, чем «шире» ты знаешь, тем больше ты изгой, начинаешь задумываться, неужели государству нужно стадо тупых баранов, не способных мыслить критически, и поступать так, как считаешь нужным, при этом не быть осуждённым?
«Война – Это Мир. Свобода – Это Рабство. Незнание – Сила. (с) Д. Оруэлл»
Теперь пойди, сделай себе кофе, покури и прочитай следующую паранойю на одном дыхании, и попытайся вникнуть в каждое слово.
Правда и настоящие знания скрыты под несколькими уровнями лжи. Выглядит это приблизительно так. Есть правда, истина, что-то среднее между добром и злом. Есть ложь, которая толстым слоем покрывает эту правду, потом еще один слой лжи, еще один, еще и еще. Чем старше и древней эта ложь, чем чаще переписывается история, тем плотней лежат эти пласты лжи друг на друге, что докопаться до истины практически не возможно в одиночку. Что же происходит с миром сейчас? Сейчас мир находится в вакууме обмана, который ежедневно расширяется и становится более вязким. Твои знания, опыт и личные наблюдения и выводы – что-то вроде ножа, который начинает снимать первый слой лжи, и ты начинаешь видеть картину царящую вокруг уже под другим углом. Но это всё равно еще не объективный взгляд. Ибо между истинной и современной картиной есть информационная пропасть, болото лжи. Логика – это временной жизненный отрезок от точки А – именуемой истинной, до точки Б – именуемой современной картиной. На отрезке АБ существует отрезок поменьше, именуемый точками Пи и Дец. Разделяющие АБ на отрезки А – Пи, Пи – Дец, и Дец – Б. Пока понятно? Отрезок Пи – Дец, представляет собой летаргический сон, в котором пребывает общество. Отметим этот сон английской буквой Z.
Наверняка у вас есть хотя бы один знакомый с признаками паранойи, безумными мыслями и утверждениями, общение с которым вам кажется глупым, а его мировоззрение безумным, ибо он везде ищет подвох, всё ставит под сомнение и вообще ведёт себя странно. Не спешите вешать ярлык параноика на этого человека, вероятно он просто успел срезать некоторые слои лжи, и теперь находится в другой плоскости знаний по сравнению с вами. Казалось бы, он говорит на твоём языке, но о таких вещах, которые кажутся тебе абсурдными. В чем же дело? Дело в нарушении логики, ведь она подобна непрерывной линии, и если на пути логики есть нерешенная проблема, ментальный барьер или просто пропасть, то всё что идёт за этими причинами нарушения логики, является не логичным завершением мысли, а домыслом, выдумкой, в общем хоть каким-то более приемлемым завершением. Объясню еще проще. Представь себя, например, в сотом веке до нашей эры. Стоишь ты перед Юлием Цезарем, с телефоном в руках, и пытаешься объяснить его функционал. С этой штуки ты можешь делать звонки в любую часть планеты. С помощью неё ты можешь зайти в интернет, сфотографировать себя в зеркало и заказать пиццу к себе домой. Сейчас до тебя доходит, как ты будешь выглядеть в глазах Цезаря, у которого в голове сразу появится несколько вопросов. Что такое телефонный звонок, что такое интернет, фотография, пицца и какими грибами ты объебался. Теперь помимо того, что такое телефон, тебе нужно ответить на все сопутствующие вопросы, которые породят еще больше вопросов в геометрической прогрессии. И так до тех пор, пока у Цезаря в голове, не восстановится вся картина технологического прогресса целиком от точки Б, где находятся его знания, до точки А, где находятся твои знания. Только в таком порядке, когда логика имеет своё начало, и своё завершение, Цезарь сможет вернуться от точки Б к изначальному состоянию в точку А. В состояние полной объективности можно вернуться только если ответить на все вопросы, которые спрятаны за летаргическим сном. А чтобы получить все ответы, нужно научиться правильно задавать вопросы. В состоянии ПиZДец люди находятся по умолчанию, и по инерции двигаются в сторону точки Б, ибо для того, чтобы повернуться и дойти до точки А, нужно приложить много усилий, а человек идёт по пути наименьшего сопротивления. Ложь – это и есть тот барьер, который находится на обратном пути, мешающим узнать истину. Поэтому вернуться в начало алфавита мы можем двумя способами. Первый – это если мы наконец вырежем толстые слои жира, и пока не поздно попробуем начать заново с точки А и выбрать другой вектор развития человеческого потенциала с другими ценностями. Второй способ – это продолжать двигаться в сторону точки Б, потом В, Г, Д и так до конца алфавита, доводя картину современного мира до полнейшего абсурда, где человек будет выполнять ограниченную функцию в общественном организме, без каких либо прав, возможностей, перспектив и желаний, допустив абсолютный и тотальный контроль над человеком.
Ладно, не грузись, это моя паранойя.
Не то, чтобы я был против толерантности к некоторым представителям общества, например голубым, но я считаю, сор из избы выносить не стоит, поэтому проявление показательной толерантности типа имперских маршей жопомучеников не нужно. Пусть дома друг другу прогревание устраивают, я против них ничего не имею, до того момента, пока они не выходят на улицу с разноцветными флагами.
Многие залупаются на геев, мол, зачем они нужны, пидоры, давайте их ****ить руками по лицу. Но забывают, что как я говорил раньше, наш мир состоит из оттенков, и пидоры справедливо занимают свой голубой цвет. Поэтому кидаться из крайности в крайность, из черного в белый не стоит. Давайте не забывать, сколько замечательных геев нам подарил этот мир, взять хотя бы Нила Патрика Харриса, Чака Паланика или Джима Парсонса (Шелдон Купер), я уже не говорю о Фредди Меркьюри и Элтоне Джоне (честно скажу не фанат их музыки, но не замечал я за ними халтуры). Я что хочу сказать, так это то, что, разумеется ебля в зад двух парней это совершенно не здорово, с другой стороны, зад то не ваш, а в замен на присутствие в нашем обществе некоторые из них, действительно делают хорошие вещи.
Наверное, к списку свойств мудака, можно отнести эскапизм. Но место он занимает приблизительно столько же, сколько ремень во всём гардеробе мужчины. То есть относительно не много, но очень хорошо гармонирует со всем костюмом.
Под эскапизмом мы подразумеваем целый спектр способов побега из этого ужасного места под названием реальность. Начиная от медитации и травки, до упарывания самыми тяжелыми опиатами вперемешку с алкогольной блевотиной, затекающей обратно в гортань. Скажем так, у каждого мудака свой изъян. Причем этот изъян не показушный, а конкретно характерный и необходимый в ореоле всех качеств мудака. Персональный бзик. Подняли глаза на строку про ремень. Если хотите, можете попробовать определить всех мудаков в вашем окружении и выделить их среди уёбков, которые делают вид, что они все такие из себя крутые, и раз они такие мудаки, то бабы должны штабелями падать. Это не мудаки, это – уёбки. Для определения кто есть кто, достаточно взять весь контингент необычных личностей в вашем окружении, отбросить людей которых вы уже считаете уёбками, а из оставшихся выделить тех, которые по непонятным причинам запали вам в душу. О да, они это могут. Неважно чем: разговорами, манерой поведения, взглядами на жизнь и т.п. Припомните какую-то характерную черту только для этого человека. Например, он бухает вискарь. Причем он серьёзно пьет только вискарь одной и той же марки, дома, на улице, везде, даже наедине с собой. Возможно это поведение, которое выделяет этого человека. А может быть просто общение, которым он цепляет вас? Необычное отношение к каким-то вещам или сфера деятельности. Кардинально отличающаяся жизненная установка, другие приоритеты, желания.
И вот, из всех ваших знакомых, предположим в районе трёх сотен человек, таких мудаков окажется трое, может пятеро. Все остальные – жалкие позеры. Как те, что в 2008 году пытались быть похожими на западных trash-моделей, а на самом деле, были похожи на малолетних шлюх и патлатых обсосков.
Зачастую этим людям, которые занимают один-два процента от ваших знакомых, похуй по жизни абсолютно на всё. На то, что о них думают тем более. Ты можешь прямо сказать этому человеку, что о нём думаешь, а в ответ он кивнёт тебе головой, что будет означать «ок».
У мудаков стойкий менталитет, это самая независимая социальная прослойка населения. Такие вещи как стеснительность, стыд, сочувствие и прочее, не для них.
По умолчанию, выходит, что те люди, которые не обеспокоены мнением окружающих, автоматически становятся мудаками. А так ли это плохо, класть на то, что о тебе думают другие? Сомневаюсь.
Это тонкий психологический момент, когда окружающие люди начинают давать тебе советы как жить, что делать, а что делать не стоит.
«Не, чувак, у тебя не получиться, я уже пробовал». А когда ты пробуешь, и у тебя действительно не получается, то вместо поддержки которую твои друзья и знакомые должны были оказать, они как бы насмехаясь говорят: «Хаха, я же говорил, что ничего не получится!».
Забавно видеть лица и слушать, что говорят эти люди, когда у тебя внезапно получается то, что не получалось у этого тупого дегенерата.
Ты должен, тебе нужно, попробуй, сделай так, попробуй вот это и т.д. Когда я слышу такое от своих знакомых, всё что мне приходит на ум, так это то, что они пытаются через меня своими советами компенсировать свои неудачи. А если быть точнее, я выгляжу в глазах таких знакомых как черновик, или подопытный кролик, на котором проводят проверку боем. Эти люди скорей похоже на родителей, которые обосрались при жизни, и пытаются свои мечты воплотить через детей, причем, не спрашивая их, хотят ли они этого. Ребят, да пошли вы со своими советами. Глянь на себя, чмо, чего ты добился? Ты же ничто, так почему ты решил стать мессией и давать мне советы? Почему же они не помогли тебе в твоей жизни? Может быть, советы не первой свежести? Или же они полное говно? Вот и дёрни отсюда советчик.
Самое интересное, когда, пусть даже не совсем деликатно и тонко, ты намекаешь человеку, что не нуждаешься в его советах, он так реагирует, как будто ты его послал. И естественно в этой ситуации ты тоже мудак. Поэтому предлагаю всех советчиков слать куда подальше с порога, чтобы не тянуть жида за бакенбарды.
Говоря о цинизме, мы, скорее всего, определили взгляды мудаков на религию. Безусловно, мировоззрение мудака по отношению к религии будет атеизм. Теоретически агностиков и антитеистов сюда тоже можно добавить, потому как это родственные концепции, но в случае антитеизма, который часто еще называют «воинствующим атеизмом», сама концепция подразумевает некую борьбу. Борьбу, в которой две воинствующие стороны поливают друг друга говном из шлангов, и спор обычно прекращается, когда у одной из сторон заканчиваются аргументы в поддержку своей точки зрения. По идеи, сам по себе спор – это бессмыслица, ибо аргументов в пользу стопроцентного существования бога нет (и это не удивительно), а антитеист может проиграть в споре, ввиду малого количества известных ему контраргументов и доказательств в пользу иррациональности концепции бога как таковой.
Видите ли, как я уже писал выше, верующие заняли очень хитрую позицию, в которой всё что не доказано наукой, автоматически является промыслом божьим. И это не они должны доказывать существования бога, а мы, его отсутствие.
По поводу этого, очень метко высказался один британский философ:
«Многие верующие ведут себя так, словно не догматикам надлежит доказывать заявленные ими постулаты, а наоборот — скептики обязаны их опровергать. Это, безусловно, не так. Если бы я принялся утверждать, что между Землей и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите вращается фарфоровый чайник, никто не смог бы опровергнуть мои утверждения, добавь я заранее, что малые размеры чайника не позволяют обнаружить его даже при помощи самых мощных телескопов. Однако, заяви я далее, что, поскольку мое утверждение невозможно опровергнуть, разумное человечество не имеет права сомневаться в его истинности, мне справедливо указали бы, что я несу чушь. Но если бы существование такого чайника, подтверждалось древними текстами, о его подлинности твердили по воскресеньям с амвона и мысль эту вдалбливали с детства в головы школьников, то неверие в его реальность, казалась бы странным, а сомневающихся передавали бы в просвещенный век на попечение психиатров, а в Средневековье — в опытные руки инквизиции.(с) Бертран Рассел»
Замечательно, на самом деле, это один из сильных аргументов. Как мы видим, метафоричный тролинг ученого с такой точки зрения пестрит иронией. Но я к тому лишь привёл этот пример, чтобы показать, каким образом происходит спор и контраргументация в спорах с фанатиками. Если вы не забыли, то мы хотим определить, почему же антитеизм не совсем подходит мудакам, так вот и ответ. Именно потому, что нужно спорить и доказывать, а мудаку это вообще не обосралось, во-первых, а во-вторых, спорить с людьми больными психическими расстройствами как минимум глупо, не замечаете? Максимум пользы, которую может извлечь мудак в таких спорах, это причинение анальной боли собеседнику, только в таком случае антитеизм мудака будет оправдан.
Поэтому единственное, что может заставить мудака вступить в спор, это возможность тролинга оппонента с последующей ответной реакцией, зачастую истерически-агрессивной. На это забавно смотреть. Плюс морально разлагать и дестабилизировать сознание людей это чуть ли не любимое занятие мудаков, если не считать основного промысла – изводить людей на говно одним только присутствием. В прочем, морально задушить и интеллектуально унизить собеседника – хороший мотив для начала спора.
Теперь посмотрим, что же у нас с агностицизмом.
Ввиду того что в вопросах религии мудаки – любители крайностей, а агностицизм не что иное, как среднее арифметической между верой и не верой, то агностицизм нам тоже не подходит. Вот и получается, что логически допустимая жизненная позиция по отношению к религии, и относительного обустройства мира – является атеизм. Более того, при всем сходстве и родстве таких близких по смыслу и значению понятий как атеизм и агностицизм, отношение конкретно мудака будет провокативное. Всему виной неопределённость, чем агностицизм, по сути, и является – неопределённостью. Неспособность принять окончательное решение, и выбор – стоять в сторонке.
Сказать по правде, мне, например, очень близка идея агностицизма, и всё в ней устраивает, за исключением нерешительности дать ответ. Верю или не верю.
Короче говоря, агностики допускают существование бога, пока не доказано обратное и находятся между двух лагерей. А выглядит это таким образом, что как только силы атеизма и науки в очередной раз наглядно покажут невозможность существования бога, то агностики вздохнут, разводя руками, и скажут: «Ну, мы так и думали».
Мудакам свойственно смотреть на мир через призму объективности. И отталкиваться зачастую от рефлекторного типа мышления. О, это мне нравится, это я сделаю, это не нравится, делать не буду. При всей возможности прогнозирования последствий мудаки поступают импульсивно и иррационально. А дерьмо, нахлынувшее волной по самые щиколотки, они разгребают по мере поступления провизии с лопатами, если же лопаты нет, то дерьмо начинает накапливаться и вонять. Осмелюсь предположить, что такая позиция и взгляд на вещи у мудаков потому, что они знают – проблем не избежать. И если допустить, что завтра начнётся конец света или третья мировая война, то вместо того, чтобы искать укрытие, или вступить в борьбу, мудак предпочтёт устроить шумную вечеринку с блэк-джеком и шлюхами. Ну, а возможно, останется в гордом одиночестве с бутылочкой чего-нибудь спиртного и пакетом канабинолосодержащего.
Пессимизм и паника не составляют колорит качеств мудаков.
Перманентность – вот подходящее слово, которое подойдёт для описания поведения мудака. Марафон длиною в жизнь, из одной задницы в другую. Вот вам и дискретное проявление эскапизма как в алкоголе или наркотиках, так и просто в ограниченности общения и узком круге друзей.
Опять же, это не железное правило, это всего лишь одна сторона многоугольника. Как кот Шрёдингера, он вроде и присутствует, но наверняка сказать нельзя. Как бы да, но нет. Прямо как с агностиками. И дело не в челночном беге из крайности в крайность, а в банальном рефлекторном типе мышления. Я хочу – я выпью, не хочу – пить не буду.
А если описать картину в макро-масштабе и вспомнить, что мудаки всего лишь адаптируются в нашем мире, а не гнут свою линию, то можно смело предположить, что они могут быть вполне себе идеалистами. Да-да, они могут изменить мир, возможно у них даже есть идеи, но менять что-то им нахуй не упало. Потому что на это и целой жизни не хватило бы, да и общество еще явно не готово. Мы любим шоу, показуху и лапшу.
Ну что, пройдёмся по темпераменту?
Как мы знаем, под темпераментом Гиппократ подразумевал индивидуальные особенности человека. Сам по себе темперамент – это совокупность определённых качеств, с преобладающим одним из четырёх характеризующих ключевых факторов. И давайте поступим следующим образом.
Я опишу в двух словах каждый вид темперамента, а вы умозаключите, какой из них больше свойственен мудаку. Это будет отличный пример для определения, понимаем ли мы, кто такие мудаки или нет.
Начнём, пожалуй, с холерика. Холерик – это неуравновешенное эмо. Переменчивое настроение, порывистый, страстный. Но полностью неконтролирующий свои эмоции, от чего может получить нервный срыв и отправиться в дурку.
Флегматик. Медленный, целенаправленный, невозмутимый. Но по натуре, ленивый, однообразный, плохо адаптируемый в переменчивых условиях. Вялый похуист с более мене стабильным настроением.
Меланхолик. Ссаная тряпка, о которую вытирают ноги. Выглядит, как унылое говно, создающий вокруг себя соответствующий вакуум. Глядя на него, у вас может начать быстро расти челка, а руки непроизвольно потянуться к большой дозе болеутоляющего. Подкаблучник, чмо, и просто потрясающая личность. Настроение меняется в зависимости от ветра. Поэтому создаётся впечатление, что меланхолик находится под постоянным сквозняком.
Ну и заканчивая сангвиником, можно сказать, что это человек с высокой психоаналитической активностью и шилом в жопе. Когда ему интересно, может работать на износ, если нет, то может положить *** на почти завершенное дело. Находит общий язык с людьми и хорошо адаптируется в новых условиях.
Теперь немножечко текста, дабы этот вброс впитался в мозг, и отфильтрованный результат всплыл перед глазами. Подумай, какой темперамент больше свойственен тебе, а какой по твоему мнению может принадлежать мудаку.
Яичница с глазурью
Равенство полов воистину интересная тема. Положение дел на сегодняшний момент довольно плачевное. Обыдлевшая мужская половин дегенератов и тряпок, и женская половина размалеванных шалав вопящих о равенстве. Любое сопротивление этому нытью воспринимается как сексизм. Я не совсем придерживаюсь принципа «место девушки на кухне», но не потому, что это как-то оскорбительно, а скорее потому, что чаще всего так говорят отупевшие от пива уёбки живущие на шее либо у своей мамаши, либо у этой самой девушки (ну и давно известный факт, что мужчины готовят лучше).
На самом деле место девушки на кухне, и она не имеет право голоса, и в критической ситуации ей можно дать пощечину, но в целях возвращения в реальность. И тут главное не прогадать ибо, если ударишь не сильно, она разревётся еще сильнее, и можешь её хоть убить, но она не заткнётся. Но и снести ей башку одной оплеухой тоже не здорово, поэтому нужно аккуратно шлёпнуть ей по щеке, ни в коем случае не в нос и не в глаз, и не в ухо, и не в бороду, а по щеке. Сам я не сторонник насилия над девушкой, и если раньше я считал это за плюс, то немного повзрослев, понял что это всё-таки минус, и в некоторых случаях иного способа привести девушку в чувства попросту нет.
А теперь ахтунг! Всему виной эмоции.
Именно потому, что девушки эмоциональные существа, они всегда должны подчиняться мужчине. Мужчине, а не ****ёнышу с челкой. Мужчины более рассудительны и в критической ситуации не впадают в панику и могут принять адекватное решение. Естественно я не говорю об исключениях.
Помимо всего прочего, разгневанная девушка, чаще всего, совершает поступки, которые якобы должны интерпретироваться как месть, или хорошо обдуманное решение, но на самом деле получается ***ня какая-то. Глупые потому что, но это любя.
Разумной девушке не взбредёт в голову мстить мужчине посредством измены с другим мужчиной. Но это не ваша вина, что единственным логическим решением при отмщении мужчине ваш выбор падает на срочную измену с другим. Всему виной подсознательное стремление к ****ству.
Я всегда был сторонником того, что женщины хотят секса не меньше чем мужчины. С одной лишь разницей, что мужчины хотят распространять своё семя как можно дальше, посредством разных партнёров, а женщины хотят идеальный член на всю жизнь. Главное, чтобы этот член стоял и трахал хорошо. Идеальный член. Но постойте-ка, девушки! Не будьте эгоистками, мужчин на земле меньше, соответственно, если каждая возьмет себе по одному, то кому-то вообще не достанется. По-моему, это самое честное и весомое оправдание не столько в желании изменить, сколько в самом факте измены. Ну, а про то, что это делается еще и из-за любви к вам, я уже писал выше.
В конце концов, как это вы себе представляете – другая женщина хочет вашего мужчину, и естественно силой она его взять не сможет, поэтому мужчины идут на самопожертвование, и кидают палку во имя любви ко всем женщинам, рискуя потерять вас, но всё равно не бросая. Разве вы не этого хотели?
Объясню другими словами, теорией эволюции. Стереотип, что мужики хотят соития всегда и везде немного не соответствует действительности. Наши предки, те которые еще передвигались рачком, не трахались направо и налево, притом, что не было на тот момент ни морали, ни законов, ничего кроме инстинктов. Потому как нас бы было, в таком случае, на пару миллиардов больше, ибо заняться в тот период особо нечем было. Суть этого упоминания с эволюционной точки зрения в том, что когда женская часть обезьянок передвигалась жопой к верху, то во время овуляции и ниагарских водопадов самцы видели течь и срочно затыкали пробоину самым важным, что у них было. Это в наше время, помимо члена, мы засовываем туда всё подряд, начиная от еды и заканчивая попытками вернутся в матку, при этом сохраняя свои пропорции относительно возраста.
А теперь, ввиду того, что мы уже давно стали homo-erectus (причем, я ни слова не сказал о homo-sapiens), и ввиду моральных принципов, мы не можем ходить и заглядывать в просак каждой мадам, пытаясь определить, болит ли у неё голова или нет. Но могу вас обрадовать, ввиду тенденции ношения меньшего количество одежды, и того, что мы уже давно не попадаем под определение homo-sapiens, не далеко время, когда девушки начнут вешать таблички «свободно», и размахивать посадочными огнями.
Начиная еще с мифов древней Греции женские эмоции всегда были поводом какого-нибудь «ой, что я натворила».
Богиня Гея (она же Земля) обиделась на Зевса, который навешал ****юлей титанам, правившим до него, и заключивший их на днище земли под названием Тартар. И что, вы думаете, сделала Гея? Ну, есть идеи? Логика заработала? Бинго! Она начала мстить Зевсу посредством контакта вагины с пенисом Тартара. И родила царица в ночь стоголовое чудовище по имени Тифон, которое плевалось говном, соплями и всем, чем обычно положено. И сразу вопрос, а почему? А потому что кто-то обиделась и решила отомстить, только, как обычно через недальновидность просчиталась с масштабами.
Распрекрасная Гера, супруга Зевса, правит наравне с ним (то, о чем мечтают наши феминистки). Чтит её и советуется с ней громовержец, но не редки ссоры между ними. Часто возражает Гера Зевсу и спорит с ним на советах богов. Тогда гневается громовержец и грозит анальной карой своей жене. Умолкает тогда Гера и сдерживает гнев. Помнит она, как наказывал её супруг, подвесив на золотых цепях между небом и землей, привязав к ногам две тяжелые наковальни.
Или вот яркий пример нелогичности поступков слабого пола всё из тех же мифов древней Греции. Царь Фракии Терей, который помог в защите Афин царю Пандиону получил в благодарность его дочь Прокну. Вернулись они во Фракию, жили-поживали, добра наживали, и вот захотелось Прокне повидать сестру свою Филомелу. И решила она послать суженого-ряженого за сестрой сгонять да привезти её в гости. Ну, значит поехал он за сестрой, а сестрёнка то краше жены оказалась, ну и собственно как полагается в сестрёнку он и влюбился. Дальше классика, увёз её в ****я, никому не сказал куда, и вообще померла она. И периодически наведывал её да насильно сношал. Такой расклад не всех устроил, и решила пленница пригрозить царю, мол, наябедничает она, все узнают, мой папа депутат, параллельно вырывая себе волосы, ломая руки и тараня стенку головой. Поэтому, случайным образом, Филомела, ввиду контакта острого клинка с языком теряет дар речи. В общем. Сестра в итоге узнала, и, решив отомстить ироду проклятому, сынка своего на не кошерный обед пустила. Порезали бедолагу сыночка дольками и подали к столу. Ну, а дальше эпичный конец с битьём посуды, рыганиной и убийствами.
Мораль сей сказки такова, что даже в древней Греции, бабы чудили без баяна. Несомненно, что всё это выдумки, но я больше чем уверен, что некоторым из них имело место быть.
Чрезмерная женская наивность тоже играет злую шутку в жизни мужчин. Я говорю о гороскопах и всякой эзотерике. Например, Деянира, жена Геракла, убила возлюбленного, пожелав вернуть его любовь с помощью сомнительной жидкости, которую перед смертью дал ей парнокопытный кентавр Несс, который в свою очередь пытался скрыться вместе с этой самой Деянирой (она вроде как и не против была) от Геракла. Сразу спроецирую этот пример на современный лад, чтобы показать, как это выглядит в наши дни.
А выглядит это так. Какой-то упырь подкатывает к твоей девушке, а она может из-за подсознательного ****ства, может из-за простой провокации не оказывает никакого сопротивления и даже с намёками даёт зелёный свет продолжению банкета. Они называют это проверкой на подвиг. Суть которого – наглядное проявление твоего обладания (или нет) этой девушкой. Как я и говорил, девушки любят, когда ими владеют. И тут, друг мой, тебе не отвертеться. Знай, это вызов. Камень в твой огород. И тут только два выхода, либо ты идёшь бить ему еблет (причем пропорции соперника измеряются от Териона Ланистера до Халка Хогана), либо пытаешься отшутиться и разрядить обстановку. Второй вариант, как ты понял, не лучший выбор. В этих словах я уверен, ибо я сталкивался с этим, и не раз. Главное, ощущать разницу между девушкой, которой ты хочешь обладать и тупой про*****ю, которая любит повыпендриваться. Второй вариант ты можешь даже разделить с друзьями. If you know, what i mean.
Мне приходилось ввязываться в драки из-за выебонов своей пассии, в её защиту могу сказать, что на тот момент я считал её достойной этого. Я знал, что непременно выхвачу ****юлей, но я просто делал это. Выходил на разы, и бил их лицом по кулакам. По большей части отоваривался феерично, но пару фингалов противнику и право на самку за собой, я всё же оставлял. Ну, так вот. Проекцию я думаю, ты понял, возвращаемся к мифологии.
Геракл, как обычно даёт всем ****ы, в том числе и кентавру пытающему похитить его собственность. Но перед смертью антилопа вручает Деянире пузырь жидкости, со словами: «если ты тупая ****а, то обязательно купишься на это дерьмо», прозвучало немного по-другому, что-то вроде «как увидишь, что разлюбил тебя Геракл, напои его этой эссенцией, и он полюбит тебя вновь». И вот в приступах ревности, пусть и не безосновательных, но я уже трактовал причины, Деянира пытается насильно очаровать и вернуть любовь героя. По факту же, отравляет его эссенцией из пробирки, и адские муки накрывают Геракла. Ну, а дальше печаль, раскаяние и безысходность.
И опять же, мораль сей сказки, что куча хороших мужиков гибнет из-за недальновидности женщин, и какой-то нездоровой веры в эзотерику (есть тут такие, кого бабы кидали из-за неудачного гороскопа?).
Вот вам и исторический факт, что в любом споре, если баба не знает, когда заткнуться, то она рискует выхватить по щам. Заметьте, это не мои слова, это древние греки так считали. А они умными были, знали толк.
Нет дыма без огня, и ты наверно решила, что я типичный представитель сильной половины, который смотрит на ситуацию под одним углом? Неверно, ибо сейчас я буду восстанавливать справедливость, хоть я в неё и не верю. И вообще я уверен, понятие справедливости было придумано жлобами, которые не могут достойно ответить в некоторых ситуациях, отстоять свои права и поэтому всё спихивают то на судьбу, то на принцип бумеранга и справедливости. А иллюзорные надежды на то, что всем всё воздастся – это мечты. Не удивлюсь, если на справедливость уповают по большей части евреи. Жадные ублюдки.
Ну, так вот, касательно справедливости. Полностью соглашусь с тем, что нынешних членоносцев назвать мужиками сложно. Вроде член есть, и щетка под носом растёт, а одет как пидор, и ноет о постоянных проблемах хуже бухой подруги.
Если рассматривать картину в целом, то всё справедливо. Мужиков как таковых мало, женщин с учетом того, что их, в общем-то, больше, по иронии еще меньше. Я говорю о тех женщинах, за которых раньше мужчины готовы были отдать жизнь. Ну, помните да, дракона там убить, или цветочек с ****ей притащить. Всё, что может делать типичный мужик в XXI веке, это пердеть в диван и говорить бабе, что её место на кухне.
Не редки случаи, когда бабы содержат мужиков, а еще хуже, когда ему за тридцатник перевалило, а он на шее у мамки висит. Но такой ситуацией никого не удивишь.
Самое печальное, что это вошло в норму жизни. И сколько это еще продлится предвидеть тяжело. Современному юноше невдомёк, что, например, покупать красивые шмотки для своей барышни, это в первую очередь в его интересах. Это она будет в них отлично смотреться, а соответственно и он рядом с ней. Естественно я говорю о девушках, которые действительно этого заслуживают, а не те тупые ****ы, которые только клянчат.
Наши ребята аргументируют нежелание покупать вещи своим дамам банальностями вроде «ей нужны только деньги, а мне нужна независимая девушка». Хотя на самом деле ответ прост – ты жадный нищеброд. А если уж действительно печальная ситуация с финансами, то либо прекращай качать права, либо иди искать работу. Если для чего и существуют деньги, так только для того, чтобы тратить их на женщин.
А теперь самый сок.
Встречали ли вы когда-нибудь такую аббревиатуру как РМЭС? Трактуется она как «Русская Модель Эффективного Соблазнения». В народе же называемая пикапом (съём баб на поебаться). Первый раз я столкнулся с этим явлением, когда увлекался литературой по психологии. И по гиперссылкам, сквозняком из параши, занесло меня в этот гадюшник. Ну, знаете, как бывает, читаешь ты книгу, а там отсылка на другую, а там на третью и т.д. Не то, что бы это было плохо, ибо в авторитетной литературе встречаешь и соответствующие ссылки (например, в работе Э. Фромма «Здоровое Общество» я встретил упоминания об О. Хаксли и его «О Дивный Новый Мир»). Но в современной литературе, а конкретно в отечественной, ситуация обратная или же непредсказуемая. В творчестве, казалось бы, адекватных писателей (которых немного) встречаются ссылки на убогий шлак, который пишется только с коммерческой целью. И человеку со слабой критической оценкой сложно адекватно оценить работу, а еще хуже – у него происходит замыкание в мозгу.
Важно понимать, что в чтении книги главное это её влияние на твое мировоззрение и эффект который она оказывает на тебя. Нужно относиться к литературе критически, тем более к современной, ибо многие писари современности имеют столько же отношения к литературе, сколько гражданская война в США к борьбе с рабством.
Так вот, возвращаясь к этому самому РМЭСу. Судя по всему, немало было затрачено времени, чтобы привязать банальный пикап к психологии и даже гипнозу, параллельно заправляя эту субстанцию такой научной формулировкой как НЛП.
На самом-то деле, в соблазнении и общение (в нашем случае с девицами) действительно имеется психологический момент, но совсем не тот, которым пытаются накормить подавана. Ему рассказывают как нужно себя вести, что надевать, как говорить, смотреть, трогать, куда и что (совать, пихать, лизать) делать для того, чтобы подцепить, ну и соответственно переспать с девушкой. Нетрудно догадаться, что это всё банальная фантазия автора-неудачника таких книг\лекций\мастергурукласов, которому судя по всему, уже давно не дают бабы, от чего он познал весь дзен проблемы, и на него снизошло озарение. А теперь он несёт это просветление в массы. Положительный эффект всей этой ахинеи в том, что она производит реверсивное влияние. И если человек был замкнутым и стеснительным, то теперь он становится смелым и самоуверенным. А подпитка самовнушением, что ты альфа-самец и любая баба хочет стереть твою ялду в пыль, оказывает значительную мотивацию.
Но клоунада, которую разыгрывают как гуру, так впоследствии и подопытные со значительной долей отсебятины спускают на нет тот минимум целебного психологического эффекта, создавая тонны неадекватов начиная со старших классов в школе и заканчивая теми самыми гуру, которые проводят и пишут это.
А теперь заметочка. Всё это, ВСЁ ЭТО (!) возводится до научного уровня, вычисляется математической теорией больших чисел, проводятся аналоги в психологии и пишутся книги! Выкупаете всю соль происходящего? Общение с девушками возвели в научную степень, нахуй.
И теперь мы имеем уже две проблемы: парни-тряпки и парни-пикаперы. Это еще один камень в огород нормальных парней, потому что их получается еще меньше чем, нам казалось. И на данном этапе мы имеем такой расклад: парни-тряпки, парни-пикаперы, нормальные парни (по умолчанию принцы на конях), подкаблучники, и мудаки. Причем именно в такой последовательности, это если мы берём самый тяжелый случай.
Сперва он – тряпка, об которую можно вытереть ноги, попросить сделать контрольную, сходить в магазин и тупо игнорить. Тряпка, которой можно заткнуть рот, кинуть тапком и полностью над ней доминировать, вытирая очко туалета.
Потом он начинает осознавать, что такая ситуация его не устраивает и начинает искать способы изменить ситуэйшн. У знакомых спросить стесняется, поэтому соблюдая анонимность, начинает шариться по форумам и сети в поисках решения проблемы. Естественно, натыкается на подобный шлак типа вышеперечисленного (РМЭСа), делает, как говорит «папа», и наша тряпка эволюционирует в конский ***, пропуская фазу нормального парня. Ввиду столь радикальной трансформации получается то, что мы видим в большинстве случаев. Ну, например, когда очкарик с прыщами на лице и щеткой под носом начинает изьёбываться перед красивой девушкой с расчетом, как мы поняли, потыкать шишкой. Естественно быть посланным нахуй свежеиспеченный хозяин жизни не рассчитывает, и в его мозгу опять начинают происходить реакции в хаотичной последовательности. И ввиду оставшейся неудовлетворённости похлюпать киской, в зависимости от выводов, почему так произошло, формируется его дальнейшее отношение и мировоззрение в жизни. Либо он окрысится на всех девушек, что они все такие шлюхи, всем дают, а ему нет, либо принципом ББПЕ, что собственно и ведёт впоследствии к сексуальным извращениям и насилию. При таких обстоятельствах появляются все эти фетишисты, зоофилы, копрофилы, геи, педофилы и члены парламента.
А можно было поступить гораздо проще. Деньги, потраченные на эти самые курсы, книги и мастер-классы потратить на девушек самой древней профессии – шлюх. Просто же?!
Идём дальше по списку, а тут у нас (нет не принцы) – подкаблучники! Это подтип бесхребетных, готовых на любые унижения ради простой ебли, или хотя бы фейсситтинга\дрочки. Жалкие ублюдки, готовые жевать туфли, жрать говно, совать страпон себе в задницу и быть тампоном для женщин (в случае с БДСМ – Госпожи) (в случае френдзоны – друга с вагиной). Ну, объяснять то, что женщинам такие парни не нужны, я думаю, нет надобности, согласны, мадам?
Про нормальных поговорим? Ну, всем нам известно, что под нормальным парнем мы подразумеваем женскую проекцию идеального мужчины (тот, что на белом коне). Пишутся отдельные книги по этому поводу с разными мнениями и точками зрения, но если взять статистику, то всем нам сразу всплывают клише вроде богатый, красивый, умный, верный, внимательный ну и т.д. Знаем, слышали. Не будем сейчас говорить о самом главном моменте всех этих вопросов, оставив лишь самый незначительный – НАХУЯ ЕМУ ТЫ? А остановимся на подкаблучниках. Оп! Всё верно, на этом месте должны были быть нормальные, но тут стоят опять подкаблучники ибо это печальная трансформация того самого принца, который будет делать всё, что ты скажешь, будет верным, любить тебя одну и потакать любым прихотям. Проще говоря, улучшенная версия тряпки. Нежданчик, но так и есть. Такое последствие ждёт любого идеального мужчину, от чего вся теория даёт трещину размером с Марианский жёлоб. Богатый мужчина должен много работать, а тебе нужно внимание в любом случае. Либо чтобы ты ни скучала, либо чтобы не ****овала. Богатый и внимательный – взаимоуничтожено. Нужен красивый? А ты красивая? Нет? Тогда красота и верность – взаимоуничтожены. Ты тоже красивая? Ты действительно делаешь ту единственную вещь, которую обязана делать ВСЕГДА? Если нет, то не ной, что ты одинока, если да, то учись готовить, на одну проблему будет меньше!
При любой комбинации компонентов из набора «собери принца – получи коня» происходит деление на ноль! Так что, дамочки, категория идеальных парней это зародыши подкаблучников, либо нонсенс.
Ну и остаются мудаки, собственно говоря, о них мы продолжаем дальше.
Так же вдогонку к мозговыносящей информации. Как вы поняли, идеальный парень как персонифицированная личность– это один из этапов неминуемой деградации всё той же личности – тупик. Если брать «идеального парня» как идею, то это, говоря простым языком, стремление уничтожить того самого мужчину, которым желает обладать женщина. От чего сие высказывание становится бессмысленным как вопросы: кто создал бога, кто создал создателя бога, а кто в свою очередь создал создателя – создателя бога и так до бесконечности. И тут мы получаем следующий вывод – девушки хотят то, чего не хотят, еще одна величайшая глупость на счету слабого пола.
А теперь фаталити! Ввиду неразумности обладательниц двух Х-хромосом мы делаем вывод, что о равноправии говорить нельзя! Еще доказательств? С удовольствием! Давайте скажем дружно в голос, чьи это слова:
«Мужчина должен сам сделать первый шаг, мужчина должен уступать, дарить, работать, должен, должен, должен (нужное подчеркнуть), ведь он же мужчина» (с) Женщины!
Так хули вы вопите о равенстве, сучки вы неразумные? Как же я вас уделал, у меня аж привстал.
Со всей ответственностью заявляю, что это умозаключение и вывод сделаны с полной объективностью и непредвзятостью. Я даже в неком роде был на стороне девушек, когда писал всё это. Но против фактов не попрёшь.
У меня есть еще что сказать, но давайте передохнём?
Мудаизм
Как я, возможно, упоминал, я люблю темы связанные с религией. Я читаю книги посвященные атеизму, религиям, нравственности, научную литературу, во всяком случае, стараюсь её читать, и статейки где в очередной раз кто-то из епархии обосрался и пытается замять дело с помощью молитв и святой воды. И раз уж мне выпала возможность сломать вам мозги, то возможно вам понравится моя идея касательно религии.
Так уж сложилось, что верующие считают бога своим отцом. Невежество средневековья, дальше которого разум православнутых не способен заглянуть, не позволяет им объективно оценивать ситуацию. Каждый отец только рад будет, если его чадо станет лучше, чем отец, как ученик превосходит мастера. Роль отца – подготовить ребёнка к выживанию и борьбе, воспитать в нём смелость духа и силу воли. А что же это за отец, который хочет вечного пресмыкания перед ним? Отец, которому нравится унижать и пытать своих детей? Посылать на них невзгоды и проверки? Но, тем не менее, он любит нас. Странная любовь, я бы даже сказал извращённая. Поехавший у вас папа, господа фанатики. Это не нормально гнобить и угнетать своих детей, называть их рабами и воспитывать в углу на коленях. Ребёнок так и вырастит, не научившись бороться, если за каждую попытку ответить или дать сдачи папа будет угрожать адским пламенем и жареными ****юлинами. Верующие на всю башку ничего в этой жизни и не умеют, кроме как просить. После каждой дежурной молитвы они начинают нагружать воображаемую тачку всяческими просьбами, как разбалованный ребёнок в супермаркете.
Если мой ребёнок будет всю жизнь ныть, принижаться и просить, то за ЭТО я буду ****ить его и устраивать ему ад, а не за попытки добиться всего самому и отрицания моего влияния. Если мой ребёнок будет брать то, что принадлежит ему по праву, будет думать своей головой и не перед кем не будет принижаться, то я только поддержу его. Ну, а если он окажется настолько слаб и бездарен, что вместо удара в ответ будет подставлять вторую щёку, то в таком случае он пойдёт нахуй, как только стукнет восемнадцать. Пусть борется за выживание, думаю, Дарвин бы оценил.
Поехавшие утверждают, что бог создал нас по образу и подобию своему, но это лишь жалкая попытка свалить всю ответственность на кого-то. Люди создали бога, по образу и подобию своему, и только люди оправдывают свои косяки, беспомощность, ничтожество и несамостоятельность посредством бога, чтобы иметь оправдание перед собой. Мы – жалкие, порочные и несостоятельные люди, которым тщеславие затмило разум, а бог – это всего лишь собирательный образ всего того, за что мы не хотим нести ответственность. Это не бог убивал миллионы людей в крестовых походах и во времена инквизиции. Это не бог во имя своё убивал еретиков и всех не согласных с единой верой. Это люди убивали людей во имя бога, чтобы переложить ответственность. Человек – конченое существо и от того ищет спасение во Христе, нирване, самобичевании и подобных садомазо. Но в первую очередь, он насилует себя морально и духовно.
Если вы ****ые неудачники, то только вы в ответе за свою судьбу, а не бог. Вы творцы всего того, чем закончится ваша жизнь. И если ты чего-то не добился, то прими эту неудачу, а не перекладывай на бога. Ничего в твоей жизни просто так само по себе посредством внешнего вмешательства не изменится, сделай что-нибудь для этих перемен.
Странно становится слышать про уголовные дела за оскорбления чувств верующих в светском государстве. В первую очередь вообще странно, что эти чувства можно оскорбить, ведь я считал, что искреннего верующего, особенного того, с кем общается господь лично, невозможно оскорбить. Его вера должна быть прочна, иначе ставит под сомнения, действительно ли он искренен? Другое дело, когда мы смеёмся над калеками и дебилами. Это аморально, поэтому очень порицаемо обществом. Насмешки над неполноценными. Но, представьте, насколько человек должен быть жалким и умственно отсталым, чтобы за него впрягался большой брат? Выходит, что православие – это болезнь, а её переносчики православнутые еще хуже, чем дауны, калеки и олигофрены? Рассадник этой болезни: церкви, библия, тв, а иногда и хроническая наследственность? Тогда нам скорейшим образом нужно поместить в изолятор всех верующих и ограничить их свободное перемещение и контакты с внешним миром, в первую очередь, с детьми.
Мудаизм – это вакцина. Если вы будете придерживаться догматов архимудачества и премудачества патримудака, уверуя и живя постулатами, то после смерти вы будете таможенниками на границе между раем и адом, где можете отправлять в ад всех благочестивых и смиренных, которые не грешили. Вот же западло будет.
А постулаты мудаизма заключаются в следующем:
1. Планета, мир, вселенная, время и всё, что может подразумеваться под пространством, в котором мы существуем, еще не создано, а только находится в процессе разработки.
2. Наша жизнь – это бета-тестирование, в котором уже обнаружено множество критических багов, а наш смысл жизни заключается в саморазвитии, самопознании и осознании тех ошибок, над которыми нужно поработать.
3. Его премудейшиство Мудакъ появился в результате самопознания и запустил отсчет времени когда всё началось. Всё, что происходит на земельном наделе, который мы заразили, является волей Мудакъа. И любое движение молекулы уже продумано Мудакъом, потому что всё сущее состоит из него.
4. Все твои мысли по умолчанию внушает Мудакъ. Ты о чем-то начал думать? Мудакъ уже знает конец этой мысли.
5. Твоя задача в жизни – успеть осознать, что ты находишься под влиянием Мудакъа, и выйти из-под этого влияния. Если не успеешь, то произойдёт реинкарнация с сохранением полученных знаний, достижений и опыта.
6. Все мудаки попадают в отдельный рай вне очереди. Он находится между раем православнутых и землёй обетованной. Там бесплатные шлюхи, нет венерических болезней, и играет рок-н-ролл (ибо рэп от лукавого).
7. Все православнутые попадают в ад.
8. Все, кто попали в ад за блуд и пороки – амнистированы.
9. Ибастус Мудастос уже спустился на землю и умер за твои косяки, так что всё схвачено, можешь грешить.
10. Все женщины – рабыни мужей, которых чтят и беспрекословно им подчиняются, феминизма не существует, некрасивых и толстых женщин тоже.
11. Молиться не нужно, индульгенция и все контакты через пророка, т.е. меня.
Конечно, если понадобится какая-нибудь краткая предыстория Мудаизму, то эта религия была основана, когда встал вопрос: кто же создал Отца Бога? Кто же этот создатель создателя? В таком случае придётся раскрыть карты и рассказать всю правду. Что Мудакъ – это отец Бога Отца, который трахнул на стороне одну шлюху во время самопознания и, дабы не встрять по залёту, скрылся с радаров. А вы думали, откуда пошло понятие «девушка самой древней профессии»? Просто, чтобы дурной слух не пошел, пришлось на непорочном зачатии выезжать, резинок то не было. А дабы ****ку не пронюхали, пришлось и людям по ушам проехать, мол, женщина – рабыня, и дни ей нечестивые устроить, и фригидной пеленой мозги накрыть.
Но как говорится, всё тайное становиться явным. Мудакъ объявился, и бабы снова потекли.
Диалог с тараканами
Даже в период написания этого исследования, я без перерывов слышал как в свой, так и в другие адреса этот славный эпитет мудак. Меня даже как-то начало задевать, когда мудаками называли людей, которые были простыми уёбками. Хотя возможно это намёк на то, что уёбок – я. Но как же понять, кто есть уебок, а кто мудак? Первое что приходит на ум, это способ жизни. Это ты, или это показуха? Ты действительно знаешь, о чем говоришь, озвучиваешь свои мысли, и не скрываешься за лицемерием? Если да, и при этом тебя называют мудаком, поздравляю, ты – мудак. Но, если ты тот, кто считает что быть мудаком, это круто, и ты хамишь, дерзишь, ведёшь себя как быдлан, показательно проявляешь цинизм, и занимаешься прочей херней, то лучше надави себе на сонную артерию, ты – уёбок. Мудак – это не то, что ты показываешь. Это образ жизни и способ мышления. Задумайся, как ты живёшь, о чем думаешь, как воспринимаешь действительность? Объективно ли ты её воспринимаешь, или пытаешься выдать желаемое за действительное? Не происходит ли в твоём мозгу противоречий? Говоришь ли ты правду людям, даже если она не выставит тебя в хорошем свете? Так ли ты независим от чужого мнения?
Обсуждая или анализируя любой из аспектов мудака, будь то маргинальность или цинизм, мизантропия или эгоизм, а так же далее по списку, нужно сразу задаваться вопросом: «А почему так? Зачем он это делает, где мотив, где катализатор, что сподвигает его на это?». Ибо рассматривая проблему под одним углом, у адекватного человека не повернётся язык назвать полученный вывод – объективным. Если же, человек просто уебан, то, как бы он не лез с кожи, так уебаном и останется.
Давайте, исходя из полученной информации, не только на моём, но и на известных примерах определим, к какой категории относятся эти люди. Как построено мышление, от чего делаются выводы и на чём строятся аргументы в пользу тех или иных действий.
Люди – уебаны. Просто конченые уебаны. Я, ты, твои друзья, даже батя твой, тоже уебан. Так ему и скажи. Не будем вспоминать прошлое, типа – вот раньше люди делали то, другое, третье, а сейчас они этого не делают, сейчас все ленивые и т.д. Я считаю, что человечество зашло в тупик, просто упёрлось лбом в стену и пытается продавиться. Изменений в лучшую сторону не видно, а всё потому что, людям очень тяжело и не свойственно мириться с поражением и признавать свои ошибки. Гордыня мешает. Вместо того, чтобы развернуться, и пойти в другую сторону, идти дальше, искать новые пути, мы отчаянно пытаемся пробить дырку в стене, и продавиться туда как калач говна при запоре.
Консерватизм в традициях, и существование пережитками прошлого – наш якорь на пути в будущее. Почему не сбросить религию в сточную яму, вместе со всей епархией к ****ой матери? Убрать институт церкви, как самую чудовищную ошибку, а на её место поставить науку? Вместо церквей и храмов, строить институты и обсерватории? Вернуть ценность человеческой жизни, ума и личных качеств на главную добродетель. Вернуть деньги на их место, в качестве инструмента, а не самоцели?
Тяжело осознавать, что я, например, не доживу до поворотного момента в этом обществе. Наука делает огромные шаги, за минимальное время, принося максимум пользы, когда религия тянется из века в век, и не приносит ничего хорошего. Наверно слишком уж я фанатею от утопии.
Простые вещи, приносят больше пользы, чем маркетинговые изобретения. Влажные салфетки, лежачий полицейский и множество простейших вещей, которые кардинально меняют и упрощают нашу жизнь, в то время как навороченная электроника и бессмысленные изобретения её усложняют. Интернет должен был дать нам свободу и коммуникацию, а вместо этого ограничил и запер нас, оставив наедине с собой. Мы можем общаться с человеком на другом конце земного шара, но в тоже время годами не видеться с другом детства из соседнего подъезда. И, тем не менее, мы стремимся именно к этим вещам, забывая, что самое лучше в простоте. Это к разговору о крайностях, когда есть черное и белое. А где же промежуточное? Где все оттенки. Странно, но это прямиком касается определения человека, в категории мудака. Максимально простой человек, говорящий правду, и поступающий рефлекторно, будет мудаком, в то время, когда человек лицемерный, ищущий максимальное количество изворотов и зависящий от большого числа факторов, в том числе и от общественного мнения, считается нормальным. При этом в мудаке пытаются найти скрытый смысл, каждый считает своей миссией раскрыть его сущность. А в чем сущность то? В упрощённой жизни, без лишнего головняка? Всё максимально просто. В то же время, социум настолько погряз в поиске глубинного смысла, в подвохе, в рентгене всего подряд, что для него, это стало нормой жизни, и когда он сталкивается с обычным человеком, и невозможностью найти подводные камни, то мудак сразу вызывает опасение у социума. Моментально пытаясь от него отстраниться, сделать его врагом народа, или просто асоциальным.
«Трудно быть обычным, когда все вокруг выделяются» (с)
Вот и получается, что каждый представитель прямоходящих, вносит свою лепту в определения как мудака, так и других понятий. Разбавляет это никому не интересным бредом и отсебятиной. Доводы, которые он приводит, тщетны. И получается размазанная картина объективности. Выходит, что каждое поколение сталкивается с новыми трактовками одного и того же слова, понятия, фразы, соответственно, воспринимая её по-разному. И если вчера мудак означало оскорбление, то сегодня мудак – это целая совокупность понятий, при этом, не самых плохих. Это целая прослойка общества, отдельный мир, отдельный социум, где своё понимание нормального.
3.14здец
Пропаганда – очень годный инструмент для промывки мозгов стаду. За последний век, эффективность её настолько усовершенствовалась, что сегодня, человека можно убедить, что дважды два будет пять. Взять хотя бы моду. Мода в музыке, одежде, поведении, литературе, в стиле жизни, в атрибутах. Маркетинг, создавая потребность в таких вещах, работает рука об руку с пропагандой и зомбированием людей, воспитывая в них восприятие к этим вещам. Культ личностей, которых нужно любить, животная агрессия в сторону тех, кого нужно ненавидеть. Что нужно есть, на чем нужно ездить, что надевать. Не подскажите, какой рукой мне жопу вытереть? Все это диктуется с одной лишь целью – подмена ценностей. Старые ценности, вроде личных качеств, искусства, дружбы – упразднили. Новые ценности, с каждым годом меняются, но одна из них, себя давно зарекомендовала – потреблятство. Любой товар, который пытаются нам продать, всегда отождествляют со счастьем. С экранов телевизоров и поверхностей бигбордов, на нас смотрят только счастливые люди, лицемерные улыбки, и лживые прищуренные от улыбок глаза. Ведь всё просто. Если вы поверите, что обладание предложенным перечнем предметов и товаров сделает вас счастливым, то вы будете делать всё, чтобы получить эти вещи. Эвдемонизм – естественное стремление человека к счастью. Вот только мы стали забывать, что такое счастье в своём естестве. А для каждого человека, своё определение счастья и выражается оно по-разному. Мудаки уже сделали шаг на встречу к естественному счастью. Делать то, что они хотят. Поступать по воле, а не по предложенному выбору, который пытаются выдать за «свободу».
В итоге, вечная погоня за хвостом. Неудивительно, что когда находится человек, со своим мнением и критикой, по умолчанию идущий против всех, то он сразу попадает в разряд мудаков, жаждущих повыёбываться. Либо ты вместе со всеми, либо против всех. И никого не интересует, захотел ли ты в сторонке постоять, или пошел в обратную сторону назло другим, важно лишь то, что ты не со всеми. А значит – все быдло, а ты д’Артаньян. Неважно, что ты можешь так не считать, за тебя уже все решили. Вот и возникает вопрос: «Как тут не заработать социофобию и не стать мизантропом?». Если меня в любом случае будут считать мудаком, то почему бы не дать этим уёбкам повод для таких умозаключений? Но в таком случае, помимо предвзятости в мою сторону и нетерпимости к тупицам, у меня наберётся еще с десяток причин ненавидеть людей. Себя в том числе.
Многие поступки мудаков, если брать во внимание их последствия, могут показаться нелогичными. Зачем было делать ту или иную глупость, которая влечет за собой большую ответственность, или же полностью идёт в разрез с его мировоззрением? Ответ прост – процесс. Кайф и эйфория от процесса создания очевидных проблем. У мудаков нет будущего. Они живут настоящим, они хватают каждую каплю того, что происходит сейчас, и не стараются загадывать наперёд. Что можно взять за пример? Да что угодно. Определить это можно по удовольствию, которое получает мудак. Гедонизм, одним словом, только он выступает не в качестве смысла жизни, а скорее в процессе жизни. А получать удовольствие мудак может как от простых вещей (еда, общение, секс), так и от сложных, типа любимого дела, любви, отношений (если такие имеются) в общем, всё то, что может принести ему счастье – эвдемонизм. Тут мудак отталкивается не столько от рациональности поступков на перспективу, сколько от рефлекторного фактора – нравится – делаю.
Если вы подумали, что это попахивает эгоизмом, значит, вы начали улавливать цикличность взаимозаменяемых и взаимодополняемых качеств в ореоле мудаков. Замкнутое кольцо порока для одних, но стиль жизни для других. И, казалось бы, бесконечная череда переменных в этом списке должна ставить крест на личности, но происходит как раз обратное. Такая личность начинает развиваться. В таком случае, саморазвитие и самосовершенствование можно определить как цель и смысл жизни. Банально, ибо саморазвитие – простая вещь, но если мы вспомним, суть как раз в простоте. Саморазвитие и самосовершенствование – это основа нового мира и общества, в котором хочется жить. А когда такой мир достигается простейшим способом – через гедонический стержень с саморазвитием как задачей и новой парадигмой мышления как смыслом, то мы получаем модель мира и способ достижения оного.
Никогда не замечали, что именно асоциальные люди, которые источают самые критикуемые обществом неприятные для них черты характера, не такие уж в итоге и глупые люди? Речь идёт не столько о гениях, сколько об обычных ребятах, которые выделяются из общей толпы, одним только существованием. Они ничего особенного не делают, они просто прямолинейны и остаются собой, не выёбываясь как все остальные. Они не участвуют в этой глупой гонке за понтами.
Мировоззрение мудаков выступает как стержень, на который нанизаны черты характера и поведения. Любой человек, столкнувшийся с мудаком, увидит только то, на что он привык обращать внимание, но он никогда не увидит всей картины целиком, если сам не является таким же мудаком. Мудаки не ищут понимания среди окружающих, а наоборот своим поведением, отношением и прямотой просят всех отъебаться. Поверхностные люди – нежеланный контингент. Другое дело, если ты сам мудак, и тебе удалось залезть в голову другому. В таком случае все будет понятно. Есть понимание, не приходится объяснять очевидные для мудаков вещи, соответственно оставляя сэкономленное время на более важные и интересные для вас обоих вещи. Вот поэтому у мудаков куча времени для того, чтобы жить и использовать каждое мгновение для наслаждения этой самой жизнью. «Жизнь – говно» – даже в устах мудака можно услышать это определение, и это будет так, с официальной точки зрения. Но если брать точку зрения мудака на эту «сраную» жизнь, то на самом деле жизнь ахуеть как разнообразна, просто у большинства не хватает свободы, чтобы воспользоваться этими самыми возможностями. Нет времени, нет денег, нет сил и множество других оправданий, тратя силы на которые вы и теряете именно это время, силы и деньги. А нужно всего лишь найти способ. Перестать привязывать себя к вещам и минимизировать свое стремление к постоянству, ибо в постоянстве как раз и нет жизни.
Возможно, слишком громкие вещи написаны тут, но давайте, хотя бы на своих личных примерах определим, живем мы или нет? Сколько всего в день, неделю, месяц вы делаете того, что приносит вам настоящее удовольствие? А сколько вещей вы делаете на перспективу, которые вам не нравятся или хотя бы безразличны, но вы делаете их из побуждений, что в будущем это отразится положительно, или как-то вас подстрахует? Посчитайте, сколько времени у вас уходит на это, прибавьте время на сон. То, что осталось – ваша жизнь. Возможно ли получать хоть какое-то удовольствие от такой жизни? Больше денег, меньше жизни. Больше искусственных моментов и ощущений, нежели реального удовольствия от реальных моментов. Бросить учебу, поменять ненавистную работу за пять тысяч долларов, на интересное дело с доходом в пять сотен, отказаться от людей, с которыми тебе неприятно и не интересно, но с которыми ты общаешься ввиду какой-то призрачной перспективы? Послать нахуй уебков, которые тебя накаляют? Звучит слишком безрассудительно и глупо, ведь так? Потому что разум предостерегает, напоминает, что так быть не может, вызывает в мозгу страх неизвестного. А что другое может предложить тебе разум, воспитанный в таком капиталистически настроенном обществе? Только страх. Панический страх неудачи, страх который сковывает и парализует. Душит твои мечты и желания даже в сантиметре или секунде от кульминации. Протяни руку, возьми то, что тебе принадлежит. Но нахуя. Вдруг руку оторвут. В другой раз попробую, вся жизнь впереди. Правда?
«Лишь потеряв всё, мы обретаем свободу» (с) Ч. Паланик
Пусть Чак Паланик выразился абстрактно, но ту же концепцию свободы можно отнести и к страху. Для кого-то «Бойцовский клуб» – это классный роман или кинокартина. На самом же деле, там можно найти много интересных вещей. Если человек ничего не боится, то этот человек становится свободным и всемогущим. Это проявляется в поступках и потенциале, ибо игнорирование правил, законов, запретов становится угрожающим фактором для окружающих. Каково было бы жить с человеком, который в любую минуту может сделать самый непредсказуемый поступок? Человек, который ничего не боится, освобождается от этого мира, фигурально выражаясь – умирает.
Во времена христианской инквизиции, когда в волейбол можно было поиграть мочевым пузырём соседа, дядьки в рясах умело использовали страх. При этом фантазии им было не занимать, что даже в наше время некоторые олдскульные методы ведения переговоров остались актуальными. Никогда не замечали, в каких красках всегда описывался ад, в то время как рай – лишь скромным упоминанием и бедным описанием. Все потому, что перспектива для всех разная, и искать рычаги воздействия пряником на каждого отдельно слишком кропотливая работа. То ли дело страх, который у всех один. Тут-то мы и проявили фантазию, описывая всевозможные пытки, муки и наказания которые нас ждут, если мы оступимся.
Есть такая забавная штука как «груша», и, как ты понимаешь, речь идет не о сочном, питательном плоде. Если в двух словах, то это железный клизмоподобный вибратор, который засовывают в задницу, а принцип работы сводиться к ммм… видели, как открывается зонтик? Естественно при виде такого забавного гаджета, ты получаешь озарение, и работоспособность мозга увеличивается в несколько раз, и чудесным образом ты вспоминаешь вещи, о которых даже не подозревал. В общем, суть тут в том, что страх – это самый сильный и в тоже время безотказный мотиватор, делать или не делать чего-нибудь. И получается, что тот, кто управляет страхом, управляет всем остальным. А тот, кто ничего не боится, становиться неуправляемым. Возможно, ты встречал таких людей. Они обычно спокойные, в красивых белых рубашках… под транквилизаторами.
Вот и получается, что человек, не обремененный материальными вещами, потерявший страх и идущий против правил – психопат.
Но в очередной раз возвращаюсь к нашим баранам. Суть и цель написания данной книги в банальном толковании и комплексной трактовке понятия мудак. Почему понятие? Так потому что назвать словом ёмкую концентрацию определений и отдельных аспектов понятия будет слишком слабо, а содержания оного сразу обеднеет.
Мудак, как мы уже поняли из вышенаписанного, не попадает под определение мата или оскорбления, тем более в наше время. Как и любого другого человека, мудака можно рассматривать по-разному и видеть только то, что хочешь видеть. А это в свою очередь характеризирует личность наблюдателя.
Знаете, много было написано по поводу мудаков, но как я уже говорил, такие определения лучше всего понять на практических примерах, или например в романах. Ведь через литературу мы и узнаем эти новые определения, новые трактовки, в некоторых случаях находим новые толкования привычных для нас слов. Соответственно лучше всего было бы написать роман, или хотя бы какой-нибудь рассказ, в котором будет раскрыта проблема, а сам сюжет будет увлекательным. Но вот проблема. Дилетант вроде меня еще и в моём возрасте вряд ли потянет написание целого романа. Хотя, с другой стороны, современные старлеи не пишут ничего годного, или хотя бы достойного внимания. Если я ошибаюсь, дайте мне хоть парочку примеров современности, чтобы после прочтения не оставалось желания воткнуть нож в лицо автору.
Короче говоря, не стану изобретать велосипед и напишу роман. Чистая фантазия и случайные диалоги, цель которых раскрыть и донести до читателя основную проблему этой книги. Любые совпадения – случайны.
***
— Алло, Рэй! Почему ты так долго не берёшь трубку? Я жду от тебя деньги не позднее двадцать пятого числа, иначе я вышвырну твою задницу на улицу и подселю других, ты меня понял?
— Сколько с меня?
— Двести – долг Мэган за май, четыреста – с тебя и неё за июнь, и четыреста – уже нужно за июль, итого: тысяча, до двадцать пятого числа.
— А сегодня, у нас какое?
— Сегодня девятнадцатое.
— Хорошо, я что-нибудь придумаю.
Я продолжал стоять на крыльце, у меня перекур, клал я на ваш бизнес-ланч.
Пару дней назад я приступил к работе в уютной кафешке в хипстерском стиле. Кремовые обои, авторское оформление, неплохая кухня, но ***вые чаевые. Начальница мне определённо нравилась, и, безусловно, хотелось выебать её прямо за барной стойкой.
— Я надеюсь, ты поначалу такой медленный? Во время бизнес-ланча, нужно делать всё активней, принял заказ, вбил в терминал, пошел выносить столовые приборы. Налил фреш, отнёс стакан, пошел принимать следующий заказ, пока не приготовят этот.
— Да, да, я понимаю, просто втягиваюсь в работу, исправлюсь. Кстати да, Тина, я помню, что ты говорила по поводу гардероба. Сейчас заберу зарплату с предыдущей работы, и куплю необходимую одежду.
— Хорошо, всё нормально, – ответила Тина, и ушла в подсобку, которая служила для неё офисом.
Деньги, которые мне должны были вернуть с предыдущей работы – всего ничего меньше сотни долларов. И покупать новый прикид на последний нал я точно не собирался. Я достаю из кармана телефон. Набрать Аннет. Вызов на сотовый…
Гудки, ответа нет.
После этой смены, мне больше не звонили. Отлично, ты опять без работы.
Гл.0 Пролог
Я трахал Хелен на кровати хозяйки. Приближался конец. Денег на продление аренды квартиры у меня не было, а желание поднасрать домовладелице сохранялось огромное. «За всю ***ню детка!» – подумал я, и готовился, что в любой момент хозяйка квартиры откроет дверь. Я даже не стал закрывать её. Белое, чистое постельное бельё, в следах спермы и пропитанное моим запахом. Я специально старался кончать наружу, и при каждой эякуляции вытягивал член, снимал резинку и капал на постель. Хелен я заплатил за два часа, с целью успеть попасться наверняка. И вот, в квартиру кто-то зашел. Хозяйка пришла с полицией, чтобы выселить меня окончательно.
— МЕРЗСКИЙ ЗАСРАНЕЦ, ЧТОБ ТЕБЕ ПУСТО БЫЛО! – стала кричать Элеонора, на меня и на офицеров, чтобы те выкинули меня. – У тебя есть тридцать секунд, собрать вещи и умотать отсюда!
Хозяйка стала бегать по квартире, искать мои вещи и выбрасывать их в коридор. С Хелен я рассчитался сразу, но у меня оставалось еще полчаса.
— Сочтёмся! – крикнул я в двери, уходящей девушке.
Теперь я должен был быстро одеться и собрать чемодан. Офицер стоял над душой и подгонял меня.
— Можно увидеть ваш паспорт? – это был не вопрос, поэтому я достал документы и предъявил их полицейскому.
— Сегодня двадцать восьмое число, у меня есть еще месяц, – сказал я и положил документы вместе с миграционной картой в рюкзак.
Через сорок минут я уже сидел на своём чемодане, ожидая поезд.
Мне очень хотелось срать, поэтому был большой соблазн зайти в супермаркет и поискать туалет. Всё произошедшее за последнее время искало выход из моей задницы. Но была большая вероятность, что я опоздаю на поезд. С другой стороны, там придётся долго терпеть, пока не проедем санитарную зону.
Я потащился с чемоданом и рюкзаком в привокзальный туалет. На дверях внутри кабинки был нарисован состав из вагонов, и что-то написано неразборчивым почерком. Достав из рюкзака маркер, я нарисовал еще один вагон. Зазвонил телефон. Аннет.
— Звоню тебе напомнить, что ты мудак! – услышал я с другого конца провода.
— Когда же тебе надоест. Строго по расписанию. Видимо ты не шутила о том, что будешь каждый месяц мне об этом напоминать.
— Уууу, Рэй, вот о чем, а об этом я уж точно не забуду напомнить. Для меня это что-то вроде мороженного покушать во время месячных.
— Черт, Аннет. Может хватит? С каждым могло такое произойти. С кем не случается.
— В том блять и дело Рэй, что ни с кем! – закричала в трубку Аннет.
Объявили о прибытии моего поезда через пять минут.
— Послушай Аннет, ты не много не вовремя позвонила. Я сейчас очень…
— Ну конечно! – прервала меня девушка. — А когда я вообще вовремя тебе звонила?! – кинула трубку.
Прикинув сколько времени у меня еще осталось до отправки, я уже было решил подтереться, но обнаружил, что нет туалетной бумаги. С собой у меня было две книги: Джордж Оруэлл – старая, потрёпанная книжонка, и сборник рассказов про парня, который умело превращал воду в вино. Видимо вместе с моими вещами хозяйка вышвырнула и эту книжку, не глядя, я закинул её к себе в рюкзак и покинул тот дурдом. Джорджа Оруэлла я еще не читал, поэтому выбор был очевидным. Я спасён.
Поезд начал трогать, и ступеньки уже были подняты проводниками, я едва мог бежать со своим увесистым багажом, но к счастью успел ухватиться за поручень и закинуть чемодан прямо в ноги проводнице.
— Совсем что ли дурной? Билет показывай! – вскипела тучная проводница.
— Да ладно вам, в туалете задержался. – Я немного отдышался, показал ей билет и документы.
Дорога моя занимала чуть меньше пяти часов, поэтому я не стал слишком располагаться. Ногой я запульнул чемодан под стол, а сам уселся на боковое сиденье рядом с туалетом. «Победитель по жизни» – мелькнуло в голове.
Моя следующая остановка – большой мегаполис, с многомиллионным населением. Я достал труд Оруэлла «1984» и «Скотный двор» в одной книге и углубился в чтение.
Время шло жутко медленно, в вагоне было жарковато. Рядом кряхтели старики, а через два места от меня орал малолетний ребёнок. Люди хлопали дверью туалета каждые пять минут, и это жутко отвлекало и бесило. Вонь стариков, вонь туалета, крики ребёнка.
Через полтора часа мы прибыли на одну из вокзальных станций. На перроне собралось много студентов. Стоянка длилась десять минут, после чего мы двинули дальше. В соседней секции вагона спереди от меня я заметил симпатичную задницу, но я не спешил радоваться. Жизнь научила – не всё то золото, что блестит. Девушка села таким образом, что я не видел её лица, только потупленную в конспекты голову, которая, то пряталась, то возвращалась в поле зрения из-за шатающегося из стороны в сторону вагона поезда.
Наконец мне удалось поймать её взгляд на себе, и я обрадовался, что девушка оказалась симпатичной.
Около часа я тупил, пытаясь читать, но часто отвлекался на девушку, в надежде заглянуть ей в глаза. И вот, наконец, мне это удалось. Девушка отреагировала улыбкой, и это был для меня зелёный свет действовать.
Через мгновение она встала и пошла в сторону секции проводника. Я смотрел в след удаляющейся жопы и мысленно разрывал шорты, скрывающие самые аппетитные части тела. Что нужно для того, чтобы парень начал действовать? Улыбка – подумал я, и достал блокнот. Я вырвал листочек и принялся писать сообщение.
Девушка возвращалась в мою сторону, но даже не взглянула на меня. Это немного сбило с толку. Вроде визуальный контакт налажен, но как-то очень шатко. Сердце начало колотиться, и следующим шагом было заинтересовать её. Я дописал сообщение на листочке, свернул конвертиком и тоже отправился в сторону отделения проводника. Проходя мимо девушки, я сунул конвертик ей в конспект и сразу же меня обдал холодный пот. Сейчас главное не оборачиваться и соблюдать ровную походку, что в этот момент как назло не удавалось. То я наступал кому-то на обувь, то зацеплялся о ступеньку на верхние места. Но я продолжал идти, затаив дыхание и, пытаясь максимум сохранять спокойствие. Я не знал, что я сейчас буду делать у проводника в купе, но мне нужно было создать видимость, что мне там что-то нужно.
Пришлось купить сникерс по завышенной цене и постоять несколько минут у графика движения поезда, просматривая дальнейший маршрут и сверяя время, пытаясь на глаз определить, где мы сейчас едем.
Я всегда шел ва-банк. Как и в этот раз. Сейчас она либо подсядет ко мне, либо больше не глянет в мою сторону. Другого эффекта моё сообщение произвести не могло. В бумажке корявым почерком было написано:
«Хочешь услышать историю про случайный петтинг?»
До момента икс осталось три места. Два. Одно. Я сел, как ни в чем не бывало на своё место, взял книгу и стал рассматривать буквы. Очень трудно было не поднять глаза в сторону девушки. Но чем больше медлишь, тем больше сомневаешься. Я посмотрел на неё. Она копалась в сумке, пытаясь что-то найти. Потом достала пачку сигарет и направилась в мою сторону. В одной руке у неё были сигареты, в другой моя записка. Сердце опять заколотилось, но девушка прошла мимо, открыла дверь туалета и вышла в тамбур.
К такому повороту меня жизнь не готовила. Нужно было что-то придумать сейчас же. Очевидно, нужно выйти к ней в тамбур, но что сказать? «Привет, как дела?» – Банальщина. «Курить вредно!» – Бред. Идиотизм. Так, у меня есть две-три минуты что-то придумать. Ааа... Что-то нифига не идёт на ум. Время-время. Нужно идти, импровизировать.
Я поднялся, открыл дверь туалета и вошел. Передо мной дверь тамбура, время зависло, а ответа, что сказать или спросить не было.
— Со следующего года начинаю учиться? – выпалил я, с намеком на её жадное изучение толстой тетради в разгар лета.
— Скорей попытка внутренним голосом заглушить хаос и вонь этого вагона. – парировала девушка.
— Вообще, я думал поймать тебя на выходе у проводника, но подумал, что это будет слишком пафосное проявление интереса к тебе.
— Да ну? Мог бы попробовать, кто знает.
— Я учту.
— Ты там про историю какую-то говорил, или уже забыл? – девушка вызывающе смотрела мне в глаза.
— Да, у меня есть парочка интересных историй, но обычно в них принимает участие не только язык.
— Вот значит как? И часто ты делишься подобными историями с посторонними? – Девушка начала тушить сигарету.
— Нет, только с теми, у кого клёвая задница. – Ответил я.
Сигарета была потушена, но девушка еще стояла, и, не успев допустить неловкого молчания, я приблизился к её губам и начал целовать.
Сразу же я ощутил горький привкус сигареты, но он не влиял на приятные ощущения. Незнакомка не собиралась останавливаться, и мы продолжали целоваться, понемногу прибавляя страсти. Я крепко прижал её к стенке тамбура и вцепился в упругую задницу. Девушка держала меня за шею и прижимала к себе. В этот момент открылась дверь, и в тамбур вошел мерзкий питекантроп в синих спортивных штанах, шлёпанцах и белой майке, пропитанной потом. Прервав наше знакомство, он зажег сигарету и отвернулся от нас. Я глянул в глаза свой новой знакомой, и улыбаясь мы оба вышли из тамбура. Я сел на своё место, она отправилась на своё, достала сумку и убрала сигареты. Потом, глянув на меня, еще раз улыбнулась и подсела ко мне.
— Это для меня необычно. – Начала говорить девушка.
— Для меня тоже, но я хотел сделать именно это.
— Смело, однако, не часто такое происходит.
— Мне достаточно было твоей улыбки, чтобы начать действовать.
— Мало кто сейчас улыбку воспринимает как мотиватор для действий. Чаще всего парни ждут сигнальных огней.
— Да, с пониманием сейчас проблемы. Либо тряпки, либо самоуверенные.
Девушка, изучая, буравила меня взглядом. А я, в свою очередь, пытался определить насколько далеко можно зайти в таких вот случайных знакомствах. Ведь мы оба знаем, что наш контакт продлиться не больше, чем до следующей остановки, моей или её. Но это одна единственная встреча, у которой нет никакого будущего. Мне не нужно лицемерить и вешать ей лапшу, а она не собирается строить из себя девочку-недотрогу. Друг перед другом мы честны, и выбираем для себя сами, как провести отведённое на эту встречу время. Выбор самый что ни на есть простой – как можно приятней. Это невербальное понимание между нами в этот момент самое ценное. Мне нравятся её тонкие брови, русые волосы до плеч, красивые губы. Глаза, в которых можно легко затеряться, стоит лишь остановить на них свой взгляд. Её простота и в тоже время яркость деталей, вызывали смешанную с безразличием симпатию. Мы так и продолжали сидеть, и наслаждаться друг другом.
— Что читаешь? – поинтересовалась девушка, кивком указывая на лежащую передо мной книгу.
— Джордж Оруэлл «Скотный двор».
— Интересно? О чем она?
—Сатира про совок, глазами европейца. – Я смотрел на собеседницу, и решил, наконец, представиться. – Рэй.
— Оливия, – ответила она и продолжала смотреть на меня. – У тебя красивые глаза.
— А у тебя красивая цепочка, – ответил я, указывая на кулон, висящий на шее у Оливии. – Но на самом деле, я смотрю тебе на грудь, просто кулон очень удачный повод.
— Не сомневаюсь, – с улыбкой ответила девушка. – Ты меня уже всю осмотрел? Задницу видел, грудь видел, может еще что-то показать? – иронизировала Оливия.
— Не стоит форсировать события, пригласи меня хотя бы на кофе, а потом уже десерт подавай, главное делать всё постепенно, приоткрывая занавес интриги и утоляя аппетит.
Не было времени уделять внимание ненужным вопросам и мелочам. Оливия была обычной, ничем не примечательной девушкой. Но что-то пленяющее приковывало меня к ней. То ли это был притворно робкий взгляд, то ли кокетливая улыбка, но что-то в этой девушке заставляло меня смягчать то, что я говорю.
— Интересно, как тебе это удаётся?
— Ты о чем?
— Ну, ты словно по тонкому льду ходишь. Вроде говоришь о таких откровенных вещах, но от тебя они звучат как-то не так. Словно это нормально.
— А что тут не нормального.– Прервал я Оливию. – Мне нужно было узнать, где ты учишься, чем занимаешься?
— Да нет, я не так выразилась, – перебила девушка, – я имею в виду, что ты говоришь об этом как-то так, что это не звучит пошло, а наоборот привлекает.
— Сочту за комплимент.
— Может, пойдём, покурим? – Предложила Оливия.
— Идём, хоть я и не курю.– Ответил я, приподнимаясь, и направился в тамбур в то время, как Оливия кинулась за сигаретами. Я галантно приоткрыл дверь тамбура, и пропустил девушку вперёд.
Юркнув за ней, я взял Оливию за талию, и повернул к себе. В этот раз более уверенно я опять начал её целовать. Теперь, страсть загоралась быстрей, я обхватил ягодицы девушки, и приподнял её. Она обхватила меня ногами и так мы продолжали целоваться. Поезд шатнуло, и мы чуть не упали. Я опустил Оливию на пол, и она закурила.
— На, попробуй, – протянув сигарету мне, предложила девушка.
— Нет, спасибо, мне такое не по душе.
Оливия улыбнулась.
— А если так? – она глубоко затянулась, взяла меня за футболку, и, подтянув к себе, прижалась своими губами к моим.
Никотин поступил в мои лёгкие, я на мгновение завис, а потом закашлял.
— Ты видать совсем не курящий.
— Сов…сем – кашляя и покраснев от удушья, сказал я.
Собеседницу позабавила моя несостоятельность в качестве никотинового наркомана, и она начала наступать.
— Пьёшь?
— Нет. – Коротко отвечал я.
— Сидишь на наркотиках? – неуверенно спросила она, и сразу же себя поправила, – хотя наверно вряд ли. У наркоманов обычно руки поколоты.
— Может я в пах колюсь? – подзадорившись руслом диалога, парировал я.
— Тогда бы у тебя *** не стоял, – поднимая взгляд, ответила Оливия.
— Ладно, засчитано.
Мы продолжали стоять в тамбуре, и тупить в окно, в котором размытый пейзаж менялся со скоростью проматываемой киноплёнки.
— Ты вообще куда направляешься? – поинтересовался я.
— К парню, на выходные. Потом обратно поеду.
Я заулыбался, меня это насмешило.
— Славно, что мы больше не встретимся, это придаёт красок подобным моментам.
— Ну, нам с тобой детей не растить, да и всё это получилось как-то спонтанно, я впервые с такой лёгкостью отнеслась к этому. Никогда бы не подумала, что может так занести.
— По-моему ты сильно грузишься, мы ведь не переспали с тобой.
— Нет, но это как-то даже круче, по ощущениям.
— Эй, девушка, вы бросаете мне вызов.
— Ну как сказать, вообще это ты бросил вызов моей порядочности, и я уже проиграла.
Я забрал у неё сигарету, кинул на пол и придавил ногой. Потом взяв легонько за горло, и опять прижав её к стене, я снова стал целовать Оливию. Она ухватилась за мой стояк через штанину и я попытался запустить руку ей в шорты. Понемногу я всё-таки просунул руку под упругую материю джинсовых шорт и нащупал влажные трусики. Оливия продолжала направлять язык мне в рот, а я уже мысленно концентрировался не на поцелуе, а на поисках клитора. Шорты были настолько тесные, что я не мог делать, каких либо фрикций пальцами, поэтому пришлось вытащить руку. «Всё равно руки грязные, зачем нарушать микрофлору» – подумал я, и это меня успокоило.
Мы вышли из тамбура и опять сели друг напротив друга.
— А ты куда едешь?
— Искать жильё, – с улыбкой ответил я.
— В каком смысле? – в недоумении спросила Оливия.
— В самом что ни на есть прямом. Меня попёрли с квартиры, поэтому решил уехать вовсе из города куда-нибудь подальше оттуда.
— И какие планы теперь?
— Как обычно, найду работёнку, сперва в хостеле поживу, а как скоплю деньжат, так и комнату сниму. А ты что делать будешь?
— Ну, первым делом как приеду, займусь сексом, а то ты ****ец что натворил. Ну а вообще, выходные с мужчиной своим проведу, а потом обратно на учёбу вернусь.
— Понятно.
— А чем ты вообще занимаешься?
— Вола ебу. Ну а так-то пишу статейки всякие, обзоры, критику. Когда, что придётся, тогда и пишу. Главное что бы платили.
— И что, много платят?
— Как видишь, не особо, – задавив улыбку, ответил я. – А кто ты у нас?
— Медсестра, ну если быть точней, то фармацевт будущий.
— Класс, будешь наркоманам «Викодин» по липовым рецептам отпускать.
— Ну, фармацевт, это не только аптека, у меня уже всё распланировано.
— Нехорошо это, когда распланировано всё, а где спонтанность? Импульсивность и интрига?
— Интрига есть здесь и сейчас, и я думаю, что мешало нам трахнуться в тамбуре?
— Да ничего не мешает, можем прямо сейчас в туалете уединиться.
— А резинки есть?
— Неа.
— Прости конечно, но ты не создаёшь впечатление ответственного человека, не хочется судьбу на риск проверять, хотя десять минут назад я бы не стала задумываться над этим.
— Еще какой ответственный, но с тобой соглашусь полностью.
— Всё равно, я считаю, это было круто.
— На самом деле, мне тоже кажется, что лучше оставить хоть что-то. Хоть немного интриги от этой встречи, пусть даже защиту можно было бы купить у проводника.
Оливия засмеялась.
— Ладно, я пойду, вещи перепроверю, мне выходить через десять минут.
— Хорошо, – ответил я, и Оливия пошла к себе на место.
Поезд стал подъезжать к станции, и некоторые пассажиры, начали проталкиваться в начало вагона. Оливия шла позади всех, я взял одну из её сумок и помог отнести к выходу. Поезд остановился.
— Я знаю, что потом пожалею о том, чего мы не сделали, но я все-таки рад, что всё именно так сложилось.
— Оливия Миллер, – сказала она, – так, на всякий случай.
— Я думаю, это было одноразовое знакомство, так что наверно всё же прощай Оливия.
Девушка улыбнулась и вышла в тамбур с вещами. Её встречал молодой парень на перроне. Они обнялись, поцеловались, и парень потащил её вещи. Оливия не оборачивалась в сторону вагона. Я же отправился на своё место, с еще не упавшим стояком, и опять открыл книгу.
Гл.1
Я делил двухкомнатную квартиру с тремя студентками первокурсницами. Было очень выгодно, платить по две сотни баксов с каждого. Не первый раз я убеждался, что бабьё – последние свиньи, и живут похлеще солдат в казарме. Грязная посуда, одежда, мусор, забитый волосами сток, и прокладки, которые вечно были разбросаны по квартире. Ванну каждый раз приходилось пидарасить щеткой, потому что она была грязной, и создавалось впечатление, что в моё отсутствие там купаются бомжи.
Писать в тот период я не мог вовсе. После потерянного материала, над которым я работал год, одна только мысль о том, что нужно начинать всё с начала, сводила на нет любое желание сесть за книгу. Оставалось только работать.
***
— Ты говорил, что в поисках работы? У меня есть для тебя кое-что по твоему профилю.
— Весь во внимании. – Отвечаю я.
Макс взял чайник с чаем, и налил себе в кружку. Потом размешал ложкой сахар, и положил её на блюдце.
— В общем, я сейчас загружен по самые уши. Куча проектов, а рук на всё не хватает. Меня тут по дружбе нагрузили одним делом, на постоянной основе заниматься. Отказывать не красиво и скажем так, не выгодно в моём случае. Мне удобней было бы платить кому-то, лишь бы самому на это не отвлекаться. – Макс взял чашку с чаем и отпил.
— И что за работа то?
— А работа заключается в следующем. Нужно писать некие рецензии от моего имени. Заметки, небольшие статьи. Я бы даже сказал не статьи, а очерки. В общем, главное чтобы оставалось впечатление, что это я пишу. А то мои ребята обидятся, если узнают, что я их через *** опрокидываю.
— А что платить обещают?
— Они-то платить ничего не обещают, я же говорю, это их просьба была, от которой нехорошо было бы отказываться. Платить я буду тебе со своего кармана. А вот сколько, это мы сейчас с тобой определим.
— Даже не знаю, а большой объём?
— Приблизительно одна статья тире очерк в неделю. Плюс минус рецензия раз в месяц. Итого пять публикаций, неограниченного размера, главное чтобы по теме всё было. Для начала две сотни в месяц предлагаю, а там посмотрим.
— Две сотни баксов, за пять статей?
—Ну, где-то так. Я понимаю что мало, но пока это больше на энтузиазме. А потом я тебя в свои проекты подтяну, там нормально заработаешь. – Макс опять взял чашку чая, и снова отпил.
— Да всё отлично, я только «за». Две сотни в месяц, которыми я оплачу жильё, и не буду переживать, что завтра пожрать. Мне подходит.
— Славно. Не думал, что ты так быстро согласишься. Обычно за такую работу больше берут.
— Ну во-первых эту работу предлагаешь ты, а не кто-то другой. Во-вторых, не в моём случае принцессу играть. Мне только в удовольствие помочь, еще и денег заработать. Так что я в деле.
— Тогда держи свой первый материал, тут мои наработки и задание. Я тебя не подгоняю, времени у тебя три недели. – Макс достал из сумки папку с блокнотом, бумагами и тетрадями. — Тут всё, что у меня есть. Рад переложить это на тебя. – Поправив очки, он открыл бумажник и достал две сотни. — Ну, а это наперёд. Дескать, для мотивации.
— С тобой приятно иметь дело, Макс. – я встал из-за стола. — Тогда я поехал домой, разбираться с тем, что тут у тебя.
— Давай, Рэй, жду от тебя вестей. – Парень протянул руку.
Я ответил на рукопожатие.
— Тогда до встречи.
Гл.2
Этот город был очередным местом для заброса удочки. Богатый мегаполис с быстрым темпом жизни и постоянным движением. Стоит только остановиться и тебя затопчут. Меня всегда тянули людные места, даже не беря во внимание мою ненависть к ним. Странно, но я всегда находил общий язык со всеми, да и в любую компанию влиться мог легко, но мне не нравилось общество людей, я давненько стал замечать, что мне скучно на вечеринках, я не получаю удовольствия от совместных посиделок со спиртным. Единственным вариантом отдохнуть для меня было одиночество, которое я проводил с книгами. Всему виной не столько люди, сколько проблема во мне. Мало с кем мне было интересно говорить, а еще меньше было людей, с которыми было о чем поговорить.
Часто я стал замечать, что обладаю странной способностью. Я очень нервировал и бесил людей своим присутствием. В основном мужчин. Женщин я начинал бесить, как только открывал рот.
Я чувствовал, что становлюсь человеком, на которого ненависть окружающих оказывает что-то вроде духовной и эмоциональной подпитки. Иногда даже начиналась ломка по таким ощущениям, как у героинового наркомана. Я специально искал проблемы, ну или хотя бы способствовал их развитию.
— Вы когда-нибудь занимались этим?
— Было дело, приходилось.
— И что же входило в ваши обязанности?
— Ну, в общем, то всё, что бы завлечь человека.
— Как вы видите, у нас много точек, и ввиду текучки персонала у нас половина пустует. Где бы вы хотели работать?
— Вот! Было бы не плохо, – я ткнул пальцем в точку, возле станции метро.
— Отлично, тогда берите материал, и завтра можете приступать к работе, вот вам номер вашего куратора, по любым вопросам звоните ему.
Я открыл коробку, взял несколько сотен только что напечатанной и еще тёплой полиграфии, закинул в рюкзак и почесал обедать. Денег пока хватало.
Мне платили пять долларов в час, и за выход я мог заработать максимум двадцать, этого едва ли хватало оплачивать часть комнаты со студентками и порцию скользкой овсянки.
Через неделю я нашел похожий проект, и смог зарабатывать до тридцати пяти баксов в день, что намного улучшило моё финансовое положение. Я позволял себе купить нормальной еды, и даже что-то из одежды. С недавних пор я начал экономить на еде. Не столько, потому что не хватало денег, а потому что за последний год я почти похоронил желудок всяческим фастфудом и вкусной, но нездоровой пищей. Поэтому пришлось перейти с сочных бургеров, хотдогов, бурито и миринды на кефир, овсянку и фрукты.
***
Жить в квартире было намного лучше, чем в хостеле с кучей эмигрантов. Я с отвращением вспоминал первые дни пребывания в этом городе. Ты стоишь с чемоданом на перроне вокзала, в городе, в котором у тебя нет ни работы, ни жилья, ни родственников. Конечно, план действий для ассимиляции на новом месте у тебя есть. Как и прежде ты ищешь работу, за которую тебе сразу же заплатят. Первое время ты живёшь в самых дешевых лачугах и притонах, питаешься раз в сутки, но получаешь деньги день в день. Потом ты расставляешь приоритеты, что для тебя важней: другое жильё или вкусный ужин, новая пара обуви или работа с чуть лучшими условиями, но оплата уже не день в день, а раз в неделю. Денег не хватит никогда. Главное расставить приоритеты.
Ты возвращаешься к себе домой, хотя домом назвать это место язык не поворачивается. Скорее спальное место в лагере беженцев. Я никогда не был в лагере беженцев, но уверен, что он так и выглядит. И хоть бы один из тут присутствующих, разговаривал на моём языке. Складывалось впечатление, что я нахожусь в плену у моджахедов. Я постоянно, сквозь сон слышал их разговоры на непонятном диалекте, и каждый раз думал, что вот сейчас они договариваются меня убить. Стоит мне заснуть, и я больше не проснусь. Но как обычно я просыпался с утра, и никого из моих сожителей уже не было. Они ебашили на стройке с первыми лучами солнца, которое не так часто баловало этот город. Наперекор общественному мнению, ребята были вполне нормальные. Они не взрывались в метро, не загоняли самолёты набитые людьми в небоскрёбы. Такие же понаехавшие как и я, с той лишь разницей, что внешне меня нельзя было отличить от местных жителей, а вот восточным парням: монголам и азиатам, уже было сложней смешаться с толпой.
Денег, которые я зарабатывал, поначалу хватало на жильё и овсянку. Но я только начинал осваиваться. Что касается моих сожителей, то они жили в этом городе уже давно. Им хватало денег снимать нормальное жильё, но они предпочитали экономить на таком сущем пустяке как личное пространство. Они свыклись с вонью, которая исходила от каждого из них, а в процессе диффузии превращалась в незабываемый аромат вонючих жоп, ***в и подмышек. Проветривать комнату можно было только в полном отсутствии обитателей, ибо они очень не переносили прохладу, как в прочем и я. Но лучше сдохнуть от воспаления лёгких, бронхита или пневмонии, чем ощущать запах пота от рабочих мужиков, который въедался в одежду, и практически не выстирывался ни одним кондиционером.
Еще при заселении я понял, что долго тут не проживу, во всяком случае, в такой атмосфере. С порога, меня стало настораживать большое количество кроватей в такой маленькой комнате. Представьте, что ваше личное пространство ограничивается диаметром койки и тумбочки рядом с ней. При этом, ваша зона комфорта является подобием границы между другими государствами, через которые регулярно кто-то проходит. Сыплющийся потолок, оторванные обои, деревянный скрипучий пол, и влажный потный воздух.
Когда в комнате собирался весь состав сборной эмигрантов, то я всерьёз подумывал о проживании на вокзале как альтернативе. Единственным плюсом этой компашки было то, что никто из них со мной не разговаривал. Возможно из-за незнания языка, а может потому, что всем своим видом я показывал, что не нуждаюсь в новых знакомствах. Но меня устраивало, что никто меня не доёбывает разговорами.
Холодильник, который находился в распоряжении одиннадцати человек, исполнял роль мебели, так как свою единственную функцию выполнять он перестал давно. Туда складывали только самое непортящееся типа: вермишели быстрого приготовления, хлопьев и всяких круп. Плиты в нашем хостеле не было и в помине. Поэтому готовили ребята только то, что можно залить кипятком из электрического чайника.
Через две недели, я, наконец, привык к новым условиям проживания, но лишь потому, что видел луч света, в виде отдельного жилья, на которое теперь получалось откладывать. Иногда, чтобы оттолкнуться, нужно опуститься на самое дно, поэтому мои финансовые расходы находились в постоянном подсчете. Не знаю, зачем я это делал, потому как экономить на себе любимом – неумел никогда, но когда сталкиваешься с критической ситуацией один на один, то начинаешь ахуевать от того, на что способен человек.
Я частенько наблюдал за своими соседями со своей койки. Они всё время находились в каком-то симбиозе друг с другом. Мне казалось, что поодиночке они просто не выживут. Запуганные, задавленные и слабые они бежали от нищеты. Судя по всему им лучше быть бомжами в этой стране, чем работать у себя на родине.
Наконец сумма необходимая для оплаты комнаты себе одному, почти была собрана. Мне даже не пришлось продавать печатную машинку, которая занимала лишнее место в багаже, и за которую могли дать неплохую сумму всякие коллекционеры. Я засыпал под храп эмигрантов, которые в унисон, причмокивая, пердя и хрюкая, спали без задних ног. Еще чуть-чуть, и я съеду из этой богадельни.
Как-то раз, я пришел в барак после очередного рабочего дня, и обнаружил, что мои черновики и наброски залиты водой. Перед уходом, я оставил весь свой материал для будущей книги на тумбочке возле своей кровати. Сейчас я вижу размякшие куски папье-маше, и мокрые кольца от тарелки, которая судя по всему, стояла на моих трудах.
— ****ый твой рот, – начал кричать я на одного из соседей, который был в этот момент в комнате. – Какого *** вы ставите свою вонючую лапшу на мою тумбочку?!
Араб, судя по глазам, бегло знавший язык, лишь глупо разводил руками и пытался что-то объяснить на своём языке, при этом переглядываясь между двумя другими сожителями. «****ец – думаю я – Нужно топить отсюда». Я начинаю собирать вещи, которых в комнате не так много и прикидываю, сколько будет стоить половина комнаты с одним соседом. Когда вещи были собраны, меня вдруг посетила интересная мысль. Я, сперва, затупил глазами в стенку, а потом всё же решил подойти к хозяину хостела и спросить.
— Вечер добрый, мистер Девер, – обратился я к мужчине крепкого на свой возраст телосложения.
— Привет, Рэй! – бодро отвечает хозяин моих апартаментов. – Как день прошел?
— Да всё отлично. Можно поинтересоваться касательно вопроса сожительства.
— Конечно, что тебя беспокоит? – отложив очки для чтения в сторону, спрашивает Девер.
— Хотел узнать, возможно ли выкупить все одиннадцать коек в моей комнате, на следующий месяц?
Мистер Девер, посмотрел на меня как на полоумного, наверно решил, что я пошутил, но когда он понял, что продолжение шутки не будет, то его лицо приняло серьёзный вид.
—У тебя проблемы с соседями? – поинтересовался он.
— Скорее у них со мной, но не в этом дело. Я всё же хотел бы узнать возможность этой операции.
—Ну, если ты готов отвалить шестьсот двадцать баксов за месяц, то в принципе, да, только тебе придётся самому выгонять своих соседей. Дело в том, что комната, где вы живете, рассчитана на четверых человек, а вас там одиннадцать. Я изначально не имел права заселять туда столько людей, это нарушение всех норм. Но у меня нет другого выбора, аренда здания подскочила вдвое и я почти разорён.
— Выгонять не понадобится, – отвечаю я, и кладу на стол шесть сотен и двадцатку, после чего отправляюсь на выход.
Мистер Девер продолжал стоять в недоумении, а я отправился обедать в кафе напротив хостела. Вечером я обрадую своих сожителей новыми правилами проживания.
***
Запомни одно главное правило: пока ты принимаешь душ – ты скиталец, путешественник, на худой конец – бродяга. Но как только, ты запустишь гигиену, то ты бомж.
Этот тезис я сформулировал для себя пару лет назад, когда первый раз вырвался из своего родного города, и уехал в курортный пригород достаточно надолго, чтобы ощутить все прелести и недостатки самостоятельной жизни в комнатке четыре на четыре метра. После чего мне было совсем не страшно где спать, что есть, и как зарабатывать.
Приблизительно в это же время, я стал полностью проникаться чувством, и ощущать на собственном опыте, что все хотят тебя выебать. В прямом смысле слова, одни хотят подъебнуть, другие – наебать, третьи – объебать, а четвертые – выебать. Куча лицемеров, один хуже другого. В тот же момент, я стал осознавать, что и друзей, то у меня, по сути, нет. И дабы фильтровать поверхностных и неинтересных людей, мне достаточно было говорить им все то, что я о них думаю, сразу, прямо в лицо. Поначалу было не привычно, ибо многие обижались, злились, посылали нахуй, в общем – огорчались. Но всё чаще и чаще, становилось похуй на этих людей, и даже более того, я стал выходить из-под влияния таких людей. Клал *** на их точку зрения, и всё чаще становился прав.
***
Я сидел в уютном кафе и кушал блинчики. Играла музыка шестидесятых, которая очень гармонировала с окружающим оживлённым шумом. У кого-то тут сегодня свидание, кто-то решил спрятаться от дождя, барабанящего в окна, а для кого-то это спокойное место, где можно провести вечер. Я просидел там около трёх часов, и за это время успел распробовать все виды блинов, что там готовили, заливая всё не одной кружкой томатного сока.
Когда мой желудок всерьёз принялся работать и переваривать такое большое за последнее время количество пищи, я начал собираться.
Весь вечер меня обслуживала очень миловидная официантка с красивой попой и большими глазами. Я неоднократно пытался встретиться с ней взглядами, но её застенчивость брала верх. Мне принесли счет, и я мог расплатиться. Достав свою последнюю купюру номинал в сто долларов, из которых больше сорока останутся на чай, я написал на ней ручкой, послание для девушки: «отменная попа», и, накинув куртку вышел на улицу. В кармане у меня двадцать пять центов, на которые можно купить разве что пачку овсянки. Опять ва-банк, Рэй.
Перейдя дорогу, я быстро зашел в здание хостела. Мистер Девер провёл меня взглядом, после чего я скрылся в коридоре. Родительское собрание начнётся через пару минут.
Зайдя в комнату с многонациональной диаспорой, я подошел к своей тумбочке, взял листик А4 и написал на нём цифру пятьсот шестьдесят, знак деления, десять и знак равенства, после чего продемонстрировал это своей публике. Потом дописал после равенства цифру пятьдесят шесть и показал её опять заинтересованным физиономиям в комнате. Жестикулируя, я объясняю им, что пятьсот шестьдесят это сумма, которую они платили все вместе мужику на входе за проживание тут. Потом я беру листок, и напротив цифр пятьсот шестьдесят и пятьдесят шесть ставлю знак умножение на два, после чего равенство и цифру тысяча сто двадцать. Делю эту сумму на десять и получаю сто двенадцать. Опять показываю это заинтересованным хомячкам, после чего так же жестикулируя, объясняю, что эту сумму они должны оплатить мне, если хотят оставаться тут и дальше.
Наступило межнациональное недоумение. Самое интересное, что они хорошо друг друга понимали, притом, что являлись представителями разных народов и расы, единственный непонятый и непонятный оставался тут я. Началось негодование, и первым возразить протест попробовал араб, который выступал в роли переводчика между моим оккупационным режимом и странами колониями.
— Тысяша сто двасать! Много! Очень много! – пытается вести торговлю, араб, от лица всех пострадавших.
— Тысяча сто двадцать со всех, а не с каждого, – говорю я, – это нормально!
— Много! – возражает мне араб, – мы не будем платить. С этими словами, они демонстративно поднимаются, и направляются к выходу.
Я беру кнопку, листик с новыми ценами и подхожу к двери. Обвожу цифру сто двенадцать кружочком, после чего прикрепляю его к деревянному косяку и возвращаюсь к своей кровати.
Через пять минуты делегация возвращается. Судя по всему они ходили к хозяину, узнать, почему какой-то понаехавший начинает диктовать свои правила и выселяет их с комнаты.
На самом деле, я только потом пойму насколько это была рискованная выходка, и что за такое они запросто могли меня порезать канцелярскими ножами.
Ребята столпились у входа, и вопросительно стали буравить меня взглядом. Я указал на листочек, прикреплённый к дверному косяку, а потом на окно, за которым всё так же хлестал дождь.
— Эй, брааат – протянул араб с порога, заходя в комнату. — Чего мы договориться не сможем? Все мы люди.
— Конечно, сможем, – отвечаю я – мы же люди. Араб заулыбался. – Поэтому жить мы должны по-людски, а не как свиньи ютиться. Вот в целях комфорта проводим данную реформу, ради вас я даже съеду. Мы же люди.
Улыбка с лица араба пропала. Недолго думая, все они начали распределяться по своим местам, искать кошельки и рыться в заначках, после чего по очереди стали сдавать деньги в фонд хитрожопых. Наконец дошла очередь до араба. Он протянул мне две сотни долларов, и ожидал сдачу. Я расправил веер с только что собранных купюр, и медленно вытащил ему полтинник, двадцатку, десятку, пятёрку и чуть помедлив, еще пятёрку.
— Мудак, – глядя на меня, сквозь зубы процедил араб, выхватывая сдачу.
— Ну вот, а придуривался, что языка не знаешь, – сказал я, спрятав собранные деньги к себе в карман.
Ночевать в обществе людей, которых ты только что здорово нагрел, не самая лучшая идея, поэтому я взял ноутбук и пошел обратно в кафе, напротив хостела. Там меня ждали блинчики, вайфай и официантка.
Гл.3
Заканчивался ноябрь. В течение долгого времени приходилось стоять в морозную погоду на пронизывающем до костей ветру, приходить к себе домой и отогреваться двумя или тремя кружками чая. Но даже в квартире было настолько холодно, что яйца втягивались в пах.
Время от времени получалось писать и я, бывало мог выдавить пару строчек перед очередным загулом.
Мне неплохо уживалось со студентками, и когда кто-то узнавал, что я проживаю с тремя первокурсницами, все как один реагировали завистливым «ого». Но как же они ошибались.
Хозяйка меня недолюбливала. Кроме того, что в квартире вечно был бардак, её не устраивало, что я был четвёртым человеком в квартире. Она не верила, что девушки могут быть такими засранками, и весь беспорядок царящий дома, ложился исключительно на самого крайнего. Не выгоняла она меня потому, что я успевал платить вовремя, в отличие от девушек, да и по той цене, по которой она сдавала жилье, ни один нормальный человек, не стал бы его снимать.
Карла была еврейкой, и искала любую возможность, за которую она сможет проехаться мне по мозгам и вытянуть лишнюю копейку.
— Рэй! Почему водосток в ванной забит? Ты хочешь, чтобы я это чистила?
— Нет, миссис Фишбейн, я сам почищу.
— А почему у вас света нет в коридоре? Может мне вам лампочку купить?
— Миссис Фишбейн, по-моему, света в коридоре не было еще на въезде сюда. Мне этот свет не нужен.
— Ты видел, что у вас на кухне потолок сыпется? Нужно ремонт делать! Я что ли этим заниматься буду? Вы тут живёте, так создайте нормальные условия для жилья. У меня на эту квартиру столько желающих, а я вас держу.
Ну конечно, подумал я, были бы еще желающие, моя задница давно уже теснилась бы в хостеле, если не на вокзале.
Хозяйка ходила из комнаты в комнату, выискивая любые зацепки, чтобы меня достать. Девчонки были на учебе, поэтому под раздачу попадал я.
— А вот это что такое? – послышалось из комнаты девочек. Карла зашла ко мне в комнату, с грязной и пыльной тарелкой в руках. — Рэй! Я спрашиваю, что это такое? – Со значительно повышенным тоном спросила еврейка.
— Судя по всему тарелка, – не отрываясь от чтения, ответил я.
— Я вижу что тарелка, ты мне скажи, что она делает под диваном в той комнате?
— Не могу знать, миссис Фишбейн, я не захожу в комнату к девчонкам.
Я был уверен, что Карла доставала меня просто, потому что ей это нравилось. Какая ей могла быть разница на грязные тарелки в квартире, которую она сдаёт? Я был уверен, что стервозность в её случае был либо из-за недотраха, либо комплекса несостоявшейся мамаши. Хотя нельзя исключать возрастной старческий маразм, проявляемый после пятого десятка. Старая еврейка ходила то открывала, то закрывала окна, много говорила, и очень отвлекала от чтения.
— Знала бы, что вы будете такими свиньями, в жизни не пустила б. – Карла продолжала практиковать хаос. – В этом месяце мне нужна будет оплата за пять дней до начала следующего.
— Почему аж за пять, миссис Фишбейн? Я и так едва успеваю оплачивать коммунальные, которые с каждым месяцем всё дорожают, а теперь еще и аренду раньше срока хотите. Мы платим за отопление, которого у нас нет. Может быть, вы будете нам оставлять квитанции, чтобы мы сами ходили разбираться?
— Не надо никуда ходить, я со всем разберусь, коммунальные я делю между вами ровно на четверых.
Еврейка стала тяжело вздыхать, и достала ингалятор. Большой золотой кулон, на её массивной шее, утопал между обвисшей старой грудью.
— Доводите вы меня своей безалаберностью. – Возмутилась Карла. — Ты бы хоть оторвался от своей книги, а то я тут с вами слягу, и никто не поможет даже. Что за чушь ты читаешь?
— Достоевского. Преступление и наказание.
Еврейка замолчала, потом достала ингалятор, сделала пару вдохов и поспешила на выход.
— В общем, я всё сказала, аренду в этом месяце жду двадцать пятого числа, передашь девочкам. Все остальные вопросы по телефону.
Еврейка накинула большое пальто из натурального меха, и быстро удалилась за дверь. Я продолжал читать, отвлекаясь от чувства голода. У нас не было холодильника, поэтому приходилось готовить еду на один раз или питаться фастфудом. Хотя, зимой иногда позволялось хранить что-то на балконе. Риск отравиться был минимален. Да и если бы травились, то все вместе.
Устроившись на более-менее постоянную работу, начинаешь втягиваться в режим. Встаешь рано, приходишь поздно, жрёшь мало, срёшь еще меньше. Дорога от станции метро до дома была не совсем уж и большая, но проходя это расстояние, успеваешь задуматься о каких-то глубоких или высоких вещах. Смысл жизни, место в мире, кто ты есть и все в этом духе. Когда получалось уходить раньше, успевал на бесплатный автобус, но чаще всего приходилось чесать пешком приблизительно километр.
Я частенько заглядывал в круглосуточный супермаркет, покупал готовую еду, типа салатов, печеной картошки, стейков и прочего говна, которое там готовили из просроченных продуктов. В один из таких вечеров, а время близилось к часу ночи, я как обычно заглянул в магазин, взял лапши и сел недалеко от супермаркета на остановке. Столовых приборов не было, приходилось изъёбываться и ковырять это крышкой от пластикового контейнера. Дорога у остановки была пустая, ни одной машины, тишина. На улице было достаточно холодно. Снег валил весь ноябрь. Нам, южанам, тяжко приходится бороться с таким суровым климатом. Откуда не возьмись, ко мне подбежала дворняга. Не знаю породы, но классическая бродяга. Грязная морда потупилась на меня и на ленты лапши, свисающей из уголков моего рта.
— Хочешь жрать, да? – Шавка просто смотрела мне в рот. – Знаю, что хочешь, по рёбрам вижу. Я кинул сгусток лапши прям перед мордой дворняги, она опустила взгляд, понюхала лапшу и убежала. – Вот сука.
Уже не первый месяц я чудом оставался на одном и том же рабочем месте, и увольнением вроде не пахло. В такие моменты даже можешь допускать планирование какого-нибудь бюджета. Но каждый раз, проходя мимо супермаркета, ты понимаешь, что жрать ты хочешь больше, чем что-либо планировать. В один из таких вечеров, мне посчастливилось найти двадцатку.
— Заебок! Вот и коммунальные мои оплачены, чьим-то ужином. – Когда в кармане у тебя последняя сотня баксов, ты ощущаешь всю благодать такого события. – Кто-то остался без ужина, а я вот теперь на месяц продлил себе душ и ночлег.
На самом деле, меня только это и волновало, наличие душа и стиральной машины, а спать я готов был хоть на мешке с сеном.
Работалось тоже не тяжко, став на время одним из офисных планктонов, я думал, что смогу работать очень долго, не особо контактируя с людьми, только разве что в интернете. Но там ты всегда мог отморозиться и сделать вид, что тебя нет. В жизни такой номер не прокатит.
— Приветик, как у тебя дела?
— Привет, всё норм, работаю. А ты что там?
— Да вот покушала, теперь собираемся тусить ехать, только с наличкой что-то печально совсем.
— Понимаю, бывает.
…
— Слушай, выручай. Дай денег в долг.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать.
— А сколько денег тебе надо?
— А сколько есть? Сколько можешь дать?
— Ты скажи, сколько тебе нужно? Десять баксов или сто.
— Ну, двадцатку.
— А когда ты её сможешь вернуть?
— На следующей неделе.
— Вопрос принципиальный.
— Ну…?
— Если ты приехать за деньгами сможешь, то займу. Но при условии.
— При каком?
— Ты говоришь, когда точно возвращаешь деньги, и если ты этого не делаешь, то в качестве компенсации обязана будешь сделать мне минет. Ты уже второй раз мне пишешь с такой просьбой. Тебя устраивают такие условия?
— Ого.
— Ну, мы с тобой ни разу не гуляли и даже не виделись, соответственно дружеских у нас отношений пока нет, значит, любая просьба рассматривается как деловое предложение.
— Хм...
— Добро пожаловать в мой мир.
— Ладно.
— Когда тебе нужны деньги? Я просто не смогу уйти с работы, так что тебе нужно будет подойти сюда.
— Я подумаю.
— Подумай.
Иногда вспоминалась работа в крутых заведениях, где платили хорошие деньги, и ты сразу понимал, какой шанс ты упустил в очередной раз. Одним из таких мест была сеть ночных «заведений», которые официальным языком назывались «Стриптиз бар». Но изюминкой таких заведений было наличие дополнительных услуг, которые нигде не фиксировались. Официально моей задачей являлось управление заведением и менеджмент персонала. По факту, я должен был ****еть на коллектив и улаживать конфликтные ситуации, когда гость не хотел платить. Я был пареньком некрупного телосложения, который пытался за счет длинного языка уломать оплатить чек человека в погонах или какого-то наглухо отбитого уёбка, который ради принципа отказывался платить и хотел посмотреть, что я буду делать. Как ни странно, но получалось вроде не плохо, и не было ни разу, чтобы кто-то ушел, не заплатив. Но это касалось первой части обязанностей. Самый сок начинался, когда мне приходилось затыкать рот барышням на пару лет старше себя самого, и настолько прожженных жизнью, что, если бы не моё умение находить общий язык почти с любым человеком, то мне бы располосовали лицо пилочкой для ногтей, а шпилькой туфель пробили бы череп.
Приходилось находить подход к каждой из этих девушек. Окунаться с головой в их дерьмо, которым они кормили меня, а потом выслушивать в свой адрес множество упрёков. Мне словно приходилось пройти вместе с ними через каждый ***, каждую задницу, каждую ****у, пережитую этими женщинами. Это были те девушки, которые знали себе цену, они были настолько прожженные, что мне было бы страшно трахать кого-то из них. Не потому что внешне они мне не подходили, а потому что тяжело было бы смотреть им в глаза. Это были те моменты, когда ты начинаешь понимать значение слова «душа», и в отсутствии которой можно было убедиться, только глядя в эти пустые глаза. Нет страха, нет счастья, нет покоя. Просто зеркала, в которых ты кроме своего отражения, ничего больше не видишь.
Мне нужно было затыкать рот этим девушкам, и держать их под контролем. Заставлять уважать себя. Тем, кто не имел подобного опыта сложно представить, о чем я говорю, но те, кто в коей мере побывали в подобных ситуациях, могут понять, насколько это титаническая работа. Какие сложности, как моральные, так и материальные возникали, на практике.
Обстановка в таких местах была постоянно напряженной, одно неверное слово и начнётся хаос. Неуравновешенные бабы в этом ****ском бизнесе обычное явление, но нужно всегда держать под контролем свои эмоции и эмоции девушек. Прожженные до основания натуры. Хлебнувшие дерьма сполна, женщины с очерствевшими чувствами.
Гл.4
Белый воротник, черный пиджак, уверенный взгляд. Вот так выглядит успешный бизнесмен с СРК (синдром Роберта Киосаки).
Меня опять наебали. Больше всего меня бесило, что при поиске работы тебя могли легко затащить на один из семинаров сетевиков и рассказать про лёгкие деньги при минимальных действиях.
Зал был наполнен такими же нищебродами, вроде меня, только одетыми поприличней. Секретарша едва успевала отвечать на звонки, либо очень успешно симулировала процесс работы. С порога я обратил внимание на её длинные ноги в темных колготах и на высокой шпильке. Было ясно, что всё это лишь показуха успешной фирмы, в чем я был уверен еще шагая по коридору обшарпанного коммунального здания, ловко превратившегося в бизнес центр.
Забавно семеня ножками, она юрко передвигалась по залу между рядами присутствующих и предлагала то открыть окно, то повесить верхнюю одежду. Задница у неё была крупная, но очень аппетитная.
— Здрасте. – Выпалил я, когда закончил с осмотром единственной достопримечательности в зале.
— Тссссс… Проходите, я вам сейчас стул принесу, – шепотом обратился ко мне, один из организаторов, и отправился искать свободный стул.
—... и теперь вы уже получаете по десять процентов с заказов из ячеек, которые идут ниже, вам стоит лишь найти троих таких же активных и устремлённых людей, как и вы. Через месяц вы дойдёте до уровня дохода в тысячу долларов, при этом уделяя минимум внимания работе, главное построить свою систему!
Прослушав пятнадцатиминутный монолог от этого мудазвона, мне почему-то стало стыдно за всех присутствующих. Я ощутил такую неловкость, словно это не парень напротив только что кончил в трусы от собственного рассказа, а я сам. Проходя по коридору здания, меня уже настораживали многочисленные стенды, брендволы, и всяческая атрибутика до боли знакомой фирмы, но когда я зашел в указанную аудиторию, все прояснилось.
— Вашим детям не придётся работать, вы сможете тратить время только на себя и активный отдых, а деньги будут сами идти к вам в карман!
«В ****у детей». – Подумал я, и хотел уже покинуть это шапито, но увидев скромный фуршет с правой стороны от входа, я решил напоследок чего-нибудь пожевать.
— Такссс.. Что тут у нас? Виноград, лимоны, оливки, яблоки со шпажками, бутерброды с сыром и креветкой. Что ****ь? – Мне жутко стало интересно, кто автор столь изъёбистого лакомства. Я пробежался глазами по близстоящим хомячкам, и положил пару ягод винограда в рот.
— Вам наверно не интересно?– Невысокий парень, встретивший меня у входа, незаметно появился по другую сторону стола, и, судя по глазам, ждал ответа. Я сплюнул косточки винограда в руку и вытер об бумажную скатерть на столе.
— Ну не то что бы неинтересно, но я это уже проходил.
— Вы занимались сетевым маркетингом?
— Да, водичку продавал по цене крейсеров. – В этот момент, девушка из организаторского состава прошла мимо, шелестя мусорным пакетом, и стала складывать туда одноразовую посуду. Парень что-то говорил, а я дико залип на эту аппетитную задницу. Мысли стали хаотичны. «Резидуальный доход, бонусы участников, и скользящий член в заднице у этой барышни, прям вот на этом столе, прямо на мусорном пакете». «Вы сможете работать, даже находясь на пляжах Гоа, еще, и еще, прямо в задницу». Стояк в штанах уже стал некомфортно упираться в молнию. Я доел гроздь винограда и отправился на выход. Парень увязался за мной.
— Так что же мешает вам вступить в нашу структуру и заняться её развитием?
— Послушай парень, мне не интересны деньги в будущем, перспективы, и т.д. Мне нужен налик, и чем быстрее, тем лучше. Тут этим и не пахнет, поэтому поищу что-нибудь другое.
— Наша структура самая успешная в области, динамично развивающаяся, с собственной гибкой системой скидок для участников структуры.
— Сколько ты зарабатываешь? – спросил я, и парень сразу притих. Потом собрался и ответил.
— Ну, я лично в структуре недавно, но у меня уже есть люди, работающие подо мной, с которых я получаю процент.
— Сколько ты зарабатываешь? Вот прошлый месяц, например, сколько?
— Ну, я почти не занимаюсь развитием моей ячейки, потому что сейчас у меня дипломная работа, и времени почти нет.
— Сколько?
— Сто двадцать за прошлый месяц. – Парень заметно расстроился.
— Ты работаешь четыре месяца, и последний раз ты получил сто двадцать баксов?
— Я же говорю, я почти ничего не делаю, люди, которые реально работают каждый день и занимаются контактной продажей, уже получают по пятьсот.
Мне стало жалко парня, я видел в его глазах энтузиазм, и я решил мягко его отшить, дабы он не отчаялся и не забил. По крайней мере, не из-за меня.
— Запиши мой номер, я подумаю. Завтра набери, встретимся уже один на один.
Естественно, я в рот **** еще раз видеться с ним, просто хотел побыстрей свалить оттуда. Я вышел в коридор и быстро пошагал на лестничную клетку, ведущую на улицу, чтобы парень вдруг не увязался снова.
Снег летел прямо в морду, приходилось потупить взор вниз и смотреть под ноги. Проходя мимо многочисленных витрин с одеждой, игрушками, забегаловок, магазинов с сувенирами и прочей дрянью, я поймал взглядом объявление: «Несерьёзные знакомства» дальше номер и имя Вероника.
Сотня баксов за Веронику была несправедливой. Ленивая, толстоватая, с целлюлитными ляжками в двадцать три года, а может и в двадцать восемь. Это был первый раз, когда я пригласил благородную девицу к себе домой вслепую. Было немного обидно, что на один только разогрев ушло минут двадцать, я даже заметил, что она порядком подустала менять руки. Сперва левой, потом правой, потом опять левой. Лучше бы сам подрочил. Пошатывая эту девулю, я только и думал о том, что выкинул сотню в пустую, а когда совсем отвлекался, то член сразу обмякал и выскакивал, и приходилось возвращаться в процесс. Самый убогий секс за последние два года. Только одно помогало быть в строю – задница секретарши.
Входящий вызов. Аннет.
— Эй, мудак! – поздоровалась она.
— Дай угадаю, у тебя опять месячные?
— На самом деле нет. Уже нет. У меня сейчас овуляция, и знаешь, что я делаю?
— Исходя из закономерности твоих звонков, могу предположить, что звонишь мне напомнить, как ты меня любишь.
— Утешай себя этими мыслями наедине в ванной. А вот из моей ванной сейчас выйдет мужчина, который желает меня, в отличие от некоторых.
— Если ты помнишь, то причиной нашего расставания было то, что ты позиционировала наши отношения как моё исключительное стремление тебя трахнуть. Меня это оскорбило, и я принципиально решил этого не делать, пока ты не поменяешь отношение ко мне.
— Ты что несёшь, мудяшкин? Я тебя кинула, потому что ты забыл, что мы встречаемся! ТЫ, ЗАБЫЛ, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ ДЕВУШКА!
— Я не забыл, просто немного загрузился. Не понимаю, почему ты так бесишься на…
— Вот-вот Рэй, именно! Я бешусь, потому что ты НЕ ПОНИМАЕШЬ.
Вероника указывая на часы, намекнула что пора рассчитываться.
— Аннет, подожди секундочку, я тут немного занят.
— Блять, ну кто бы сомневался, что ты не занят. Пошел нахуй, Рэй!
— Услышимся через месяц, – сказал я в телефонную пустоту.
Я достал последнюю сотню, и рассчитался с Вероникой.
Самый убогий секс, за последние два года.
Гл.5
Я уже две недели успешно наёбывал рекламное агентство, и получал деньги за простой. Каждый день я заезжал в офис за рекламным материалом, и отправлялся на точку. По дороге половина материала куда-то пропадала и приезжая на место, ахуевая в край, я сливал всё в ближайшие помойки.
18:45, еще пятнадцать минут и домой. Я вышел из метро, в котором поначалу грелся, а потом просто убивал время, и встал на точку раздавать оставшийся материал. Через две минуты появился куратор. Я видел этого мудака, у себя за спиной, но упорно делал вид, что не замечаю его, и всё сильней имитировал работу.
— Привет, ну как ты тут? – невзначай, спросил наблюдатель.
— Да вот, почти всё раздал, остались последние в руках, рюкзак уже пустой.
— Ну, давай, еще десять минут осталось.
Десять минут были нереально долгими, я успел замёрзнуть так сильно, что заслезились глаза.
— В общем, Рэй, мы люди взрослые, поэтому надеюсь, ты меня поймёшь. Я приходил сюда шесть раз за сегодня, и тебя ни разу не было на месте.
— Поссать отходил.
— Ну, это могло быть раз, два, но не все шесть.
— Я греться ходил, – хватаясь за каждую соломинку, отвечал я.
— Слушай, я могу фотографии показать, тебя не было тут ни разу, и на будущее – если выкидываешь материал, то делай это хотя бы не рядом с местом работы. Я могу отвести тебя и показать просто кучу скинутого материала в помойку. Поэтому я надеюсь без обид, но такой работник нам не нужен.
— Конечно без обид, но пошли вы нахуй с оплатой в пять долларов, на таком морозе. Я лечиться потом заебусь. Счастливо.
Деньги я конечно за этот день не получил, что существенно повлияло на мой ужин. Его не было.
Я пару раз слышал, что на голодный желудок пишется лучше, потому что вся кровь в мозгах, так вот, что скажу я вам, нихуя подобного. Все о чем ты думаешь, это о желудочном соке, который переваривает стенки желудка и чтобы хоть как-то притупить это чувство приходилось делать чай. Срал я приблизительно раз в неделю, все штаны стали спадать, и поэтому приходилось надевать подштанники и ремень.
Каждый вечер я садился за ноутбук, и пытался сосредоточиться на писанине, но каждый раз меня что-то отвлекало, и если получалось за неделю написать хотя бы пару страниц, это считалось успехом. Статьи и обзоры, которые я писал во всяческие издания, всё время отправлялись с запозданием, а если некоторые из них теряли актуальность, то за них не платили вообще.
— Я супчик приготовила, будешь? – поинтересовалась Катрин.
— Нууу, чуть позже, я пока не хочу, – солгал я, и продолжал валяться на диване.
Конечно, я дико хотел жрать, но почему-то хотел повыёбываться, и сделать это нехотя, дабы женщины не ощутили власти, что они могут так легко меня задобрить. И я в свою очередь не хотел показывать им, как я от них завишу.
— Покушаешь, поставь на балкон, ладно?
— Хорошо, спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Я взял тарелку, налил себе суп, выловил из кастрюли самый большой кусок мяса, и отправился к себе в комнату. Суп на балкон я не убрал.
Обожравшись и хорошенько таки расслабившись, писать уже не хотелось, только спать. Такая херня каждый раз происходит. Думаешь: «вот сегодня я быстро приму душ, покушаю, может быть посру или вздрочну, и примусь за написание». По факту, приходишь домой, принимаешь душ, потом пожираешь всё, что не приколочено, а всё что приколочено – пожираешь ночью на тихую. Падаешь на кровать, включаешь сериал, и кладёшь аккуратно *** на какие либо еще заботы, книга подождёт. И поэтому одна глава из полутора страниц пишется три недели. С другой стороны бывают дни, когда за ночь ты пишешь и по двадцать-тридцать страниц, но такое очень редко. Да и глядя на то, что ты написал, хочется биться головой о стенку, а потом выкидывать половину написанного, проклиная бессонные ночи, проёбаные в пустую. Вот и в этот раз я лежу на диване с полным желудком, смотрю на большое количество дохлой моли, которая жарится на люстре, и начинаю думать о том, как они туда попали. Скорей всего, они подобно светлячкам, летят в сторону света, бьются о горячее стекло, обжигая крылья, и падают в братскую могилу, где лежат их копченые братья. Что-то в этом есть и человеческое. Многие точно так же летят на какой-то свет, не зная, зачем он им нужен, и точно так же обжигаются и подыхают, так и не поняв, для чего жили.
С Джулией я познакомился в метро. Спускаясь по эскалатору, я уступил ей проход, она стрельнула взглядом, и прошла вниз. Через пять минут, ненароком, я заметил её в одном вагоне с собой. И воспользовавшись правилом второй встречи, решил не проёбывать, а проехаться вместе с ней до её станции. У девушки были длинные, тёмные кудри, которые показались мне, как минимум интересными.
Теперь поднимаясь по эскалатору, я пялился ей на задницу. Девушка меня не видела, и я был уверен, что если она обернётся, и увидит меня, то обязательно подумает, что я какой-нибудь маньяк, ну или как минимум странный. Она остановилась с наружи метро, а я, подходя к ней, быстро прокручивал комбинации первых словосочетаний, дабы быть оригинальным.
— Привет.
— Привет.
— Какие планы на вечер?
Девушка проницательным взглядом посмотрела мне в лицо. Уже по первой реакции я понял, что ей интересно это знакомство, потому что взгляд у неё был наигранно-пафосный, но говорила она медленно и с выдающей её заинтересованностью.
— Подругу дождаться, – наконец ответила она, – а потом пойти с ней кафе.
— А меня с собой возьмете? Меня из дома выгнали, а друзей у меня нет.
— Не знаю, нужно подумать, – медленно продолжала она. – Вдруг ты какой-нибудь сумасшедший?
— Ой, я тебя умоляю. Хоть один сумасшедший будет ехать за тобой в метро, а потом пялиться на задницу поднимаясь по эскалатору?
Оборона пробита.
— Рэй, – представился я улыбающейся девушке.
— Джулия, – представилась она, – а это Молли, – показывая на подходящую подругу, говорит моя новая знакомая.
—Ну, так что? Берёте меня с собой?
— Что тут происходит? – спросила вновь прибывшая.
— Рэй спрашивает, может ли он присоединиться к нашей компании?
— Если ты не против, то я тоже не против.– Ответила Молли.
— Тогда ты в деле, – сказала мне Джулия, всё так же сохраняя непреступный вид.
Глядя на таких девушек, с намерено наигранным холодным взглядом, обычно думаешь: «да ну нахуй, еще пошлёт сразу». Поэтому предпочитаешь даже не подходить к ним.
Возвращаясь домой, я в очередной раз составлял статистику, что на сто процентов таких вот знакомств, девяносто – всегда удачные, из которых, возможно процентов пятьдесят продолжатся больше, чем один раз. И только десять из ста – это те знакомства, когда вам дают левые номера, или сливают каким-нибудь глупым поводом или причиной. Но ни разу, не было той негативной реакции, которую обычно ожидают парни с лёгким недостатком уверенности в себе. Ни одна девушка меня не укусила. Очевидно, что знакомясь с парнем, девушки обычно выёбываются, и пытаются преподнести это знакомство в виде одолжения тебе. Общение, ебля, отношения – их это не интересует. Ведь это ты, грязное животное, только и думаешь об удовлетворении природных инстинктов. Но по большому счёту, вся эта прелюдия что-то вроде неписаного кодекса коммуникации, чтобы парень проявил чуть больше инициативы в знакомстве. Хотя довольно странно потом слышать от таких девушек про равенство в правах.
Джулия была одной из первых моих знакомых в новом городе. Поэтому мы нередко виделись, гуляли, созванивались. Я не строил никаких перспектив, меня всё устраивало. Но определённо подумывал о том, что бы ей засадить.
Я по-прежнему приходил домой, жрал то, что предлагали, и продолжал искать работу. Непонятно как мне хватало денег, но за квартиру платить удавалось. Гонорары за написанные мной рецензии в одном из обозревателей современного творчества, с которым я работал уже год, приходили с запозданием на несколько месяцев.
Девчонки, с которыми я жил, кормили меня, да и Джулия, в том числе подкармливала.
— Черт, Рэй, когда ты последний раз ел? – С родительской заботой, спросила Джулия.
— *** знает, вчера утром кажется.
— Блин, ты чего издеваешься, идём я тебя покормлю!
— Да забей ты, всё путём, у меня где-то дома овсянка завалялась.
Джулия продолжала настаивать.
— Так, всё, вот, идём сюда.
Мы зашли в забегаловку быстрого питания, она купила мне большой бургер, большую миринду, и большую картошку.
— Я не могу смотреть на тебя, ты уже весишь меньше чем я, мне даже стыдно за свою задницу. Джулия напрашивалась на комплимент, и я угодил ей.
— Перестань, всё с тобой нормально, просто ты низенькая, поэтому кажется, что задница больше. – Это не было ложью, я действительно так считал, у неё была неплохая попа. Больше чем нужно для её роста, но неплохая.
Просидели мы около двух часов. Говорили обо всём. Про политику, отношения, религию, историю и непонятным образом, плавно переходили от одной темы к другой.
— Это я называю подобием дружбы между мужчиной и женщиной, – заметил я.
— Что конкретно? – спросила Джулия, и потянула колу через трубочку.
— Я говорю о подобном общении, когда не нужно фильтровать свою речь и контролировать поведение.
— А ну да, согласна полностью. Мне тоже не приходится строить из себя девочку, это утомляет. Уффф… – Джулия высасывала остатки кока-колы со дна стакана.
Через два стола от нас, целовалось два гея.
— Заметь – обратился я к ней, – в термин дружбы мы вкладываем то, что всегда подразумеваем в однополых отношениях. Ибо по умолчанию, секса между этими представителями быть не может. – В этот момент я увидел скромную улыбку на лице Джулии, и понял, что не хватает уточнения. – Ну, в теории, быть не может. Поэтому вопрос о дружбе между мужчиной и женщиной всегда актуален.
— Ну, я даже не знаю, ваш интерес к нам подогрет до первого секса. Потом всё куда-то улетучивается. Ни звоните, трубки не берёте, избегаете. Детский сад.
— Это не из пропавшего интереса, а скорей возмещение за потраченное время. Если парень ухаживает за девушкой, он тратит много времени и средств на это. И когда видит, что девушка глупа, не интересна, ну или просто не подходит ему, то он ищет хоть какой-нибудь способ окупить свои затраты. Плюс, секс это полная откровенность, высшая стадия доверия и открытости, иногда как раз таки после секса начинается самое интересное в общении, и в отношении друг к другу. Поэтому парни и находят этот выход в сексе. Девушка как минимум должна быть интересной, а не рассчитывать только на красоту.
— Это чистой воды эгоизм, – с улыбкой произнесла Джулия.
— Все, везде, всегда эгоизм. Девушка тратит кучу средств на то, чтобы выглядеть хорошо, инвестирует в коем роде в себя. Чтобы поднять себе цену. Мужчина зарабатывает деньги, чтобы обладать только лучшей девушкой. Дарить ей дорогие подарки, одевать в модные коллекции и кормить в лучших ресторанах. Поэтому удовлетворяя свой эгоизм, как мужской, так и женский, мы оба приближаем себя друг к другу.
— Получается что все девушки априори шлюхи?
— Вопрос в цене, да. Неважно за деньги или за какие-то человеческие качества она продаётся, главное, что всему в этом мире есть денежный эквивалент. Поэтому сам факт сделки присутствует, а это значит что в какой-то степени каждая девушка шлюха. Но ровно в такой же пропорции, сколько несостоятельность мужчины обеспечить и удовлетворить девушку. Чаще всего многим мужчинам кроме денег, нечего предложить женщине. Даже нормальный секс отсутствует в арсенале. Если бы вопрос несостоятельности мужского рода культивировался с такой же силой, как и женская шлюховатость, то у женщин был бы достойный ответ.
— Как все запутано. Хотя глядя вон на ту милую парочку, они подобных проблем не испытывают.
— Торжество либерализма. Никогда не смирюсь с тем фактом, что мужчина может наслаждаться телом другого мужчины.
— Это свобода их выбора.
— Это ****ец системы.
— За то, они не терроризируют друг друга отсутствием внимания. Никаких прелюдий, ухаживаний и прочего. Захотел секс, получил. Вы же так всегда хотели. По щелчку пальцев.
— И хлопков яиц по яйцам партнёра. Нет уж спасибо. Уж лучше я буду наслаждаться женским телом, и подвергать мозг психологическому насилию, чем смывать кожуру от помидоров со своего члена, после каждой анальной кульминации.
— Фууу.. Рэй, какой ты мерзкий.
— Я мерзкий? Это обратная сторона тех двух прилизанных красавчиков, которых ты защищаешь. Свобода выбора. Их свобода заканчивается на выборе в рот или в жопу.
— А твой выбор между дружбой с девушкой и обладанием ее, не более мерзкий?
— Извини меня, но секс – неотъемлемый аспект между полами. Брак, общение, работа, развлечение, коммуникация. Во всём лежит сексуальный подтекст.
Джулия наклонилась в мою сторону, и, глядя в глаза, сказала:
— Выходит, ты сам себе противоречишь. Ты уже сорок минут говоришь о том, что дружба между мужчиной и женщиной есть, но выходит, что всё упирается в секс. И это парадокс.
— Да, – согласился я, и положил в рот последний кусок бургера, – это если ставить вопрос таким образом, что секс – это решающий фактор общения в принципе.
Джулия уже хотела было, что-то сказать, но я продолжал.
— Но, если убрать этот глупый аргумент, который и аргументом не является, то дружба есть, даже если есть минимальная заинтересованность в сексе, а она по любому есть. НО! – воодушевлённо произнёс я, – это при условии, что девушка по умолчанию тебе интересна как собеседник и как сексуальный партнёр. В противном случае, ввиду отсутствия и физической, и душевной заинтересованности в девушке, парни бы избегали любых контактов, и о той дружбе, о которой мы говорим, не шла бы и речь. Выглядит эта дружба немного странно, но она есть. Заключается она в том, что общение и любые дружеские проявления стоят на первом месте, и выше интересов секса.
— Я совсем запуталась. Либо есть секс, либо есть дружба, но если парень мотивирован в общении с девушкой, только перспективой секса, то это уже не дружба! А как ты сам сказал, то минимальная заинтересованность всегда есть, иначе вы бы избегали общения.
— Как я и сказал, избегали бы общения, если бы девушка не была интересной. И это не дружба, если за аксиому взять секс как основу и главную составляющую отношений и исключить его присутствие в дружбе, даже игнорируя природные инстинкты и химию в голове. Но если нивелировать этот шаблон, где секс является маркером отношений, то получается вполне нормальная дружба, только при этом еще и генитальная.
Я вытер руки салфеткой, встал из-за стола и пошел в туалет.
— Я быстро, – сказал я Джулии, которая всё еще пыталась обработать полученную информацию.
Я мочился в писсуар, когда в туалет зашел еще один мужик. Он окинул меня взглядом, и зашел в кабинку. Пока я мыл руки, он вышел и встал рядом за соседнюю раковину. «Странно» – подумал я. Бритоголовый крутой парень застеснялся подойти к писсуару и поссать туда только потому, что рядом стоял я? И поэтому он решил занять целую кабинку? Ну и мудак. А если бы, кто-то хотел срать, и в последней надежде, забежал в туалет с единственной кабинкой и шестью писсуарами, а она занята каким-то ссущим мудаком, который не может отлить при всех? Парень не сможет посрать в писсуар. Ну, если он такой же мудак, то, конечно же, сможет, но тогда он создаст очевидную проблему уборщику туалетов. Который будет вычерпывать говно из писсуара, размазывать его там, нюхать эту вонь дерьма, киснущего в моче, и едва пахнущим кусочком мыла с запахом хвои. Всё это из-за одного сраного ублюдка, который не может ссать при других. Мысль начинала перерастать в абсурд, где я стал представлять, что оглушу этого мужика прямо в туалете, спрячу его в кабинке, сбегаю за уборщиком, с которым мы вместе начнём тыкать этого урода в кучу говна и обливать мочой.
Я вернулся за столик. Джулия говорила с матерью по телефону. Когда я подходил, она попрощалась и повесила трубку.
— Проводишь меня на вокзал? У меня скоро поезд.
— Ты куда это собралась? – поинтересовался я.
— Я домой еду на выходные, с мамой повидаться, с сёстрами. На следующей неделе вернусь.
Мы собрались, и я поехал провожать Джулию на поезд.
Ближе к рождеству дела стали совсем плохи, меня в половине случаев кидали на зарплату, либо же тянули неимоверно долго, иногда приходилось даже занимать у студенток на проезд в метро до работы. Денег не было совсем, а холод становился всё сильней, и я отчетливо понимал, что если не куплю одежду теплей, и не найду нормальную работу в помещении, то определённо заболею, а на лечение денег не было тем более. Ну и определённая тоска по дому всё же держала небольшую часть мыслей о том, что хочется вернуться на родину.
Гл.6
Я приходил домой в полпервого ночи, и уходил в восемь утра, но подъём у меня был раньше. Если не вписки, которые длились ночами, то утренняя суматоха перед парами, орущий фен и топот моих сожительниц не оставлял возможности уснуть еще на часик.
Утро началось с криков. Приоткрыв дверь в комнату девушек, я стал свидетелем классической женской драки с вырыванием волос, сорванным лифчиком и небольшим набором матерных слов, которыми покрывали друг друга студентки.
— ТЫ МЕНЯ ВЫВЕЛА! – в гневе кричала Катрин.
— ОТКУДА МНЕ ЗНАТЬ, ЧТО У ТЕБЯ НА УМЕ? – отвечала Мишель.
— ВСЁ ТЫ ЗНАЛА, Я ТЕБЕ СРАЗУ СКАЗАЛА О СВОИХ НАМЕРЕНИЯХ!
— ОТПУСТИ МОИ ВОЛОСЫ, ИНАЧЕ Я ЗА СЕБЯ НЕ РУЧАЮСЬ!
Девочки продолжали тягать друг друга за волосы, а я тем временем пошел на кухню налить воды. Топот, крики и шум продолжались доноситься из комнаты.
— ТЫ КАЖДЫЙ РАЗ ТАК ДЕЛАЕШЬ! – продолжала наступать Катрин.
— ДА ОТКУДА Я МОГЛА ЗНАТЬ, У ТЕБЯ ЖЕ НА ЛБУ НЕ НАПИСАНО, К ТОМУ ЖЕ ОН САМ КО МНЕ ЛЕЗ!
— ТЫ МЕНЯ БЕСИШЬ!
Сделав еще пару глотков воды, я выплеснул пол стакана на девушек.
— Остыньте девочки, – сказал я и стал разнимать их. Единственным вариантом прекратить междоусобицу, это объединить их против себя. В таком случае, девочки хотя бы возвращались к диалогу.
Как только накал страстей прошел, я сразу отправился на кухню, жрать свою овсянку. Через пятнадцать минут Мишель ушла на учебу, а Катрин присоединилась ко мне на кухне.
Сперва, она молчала, потом достала лак для ногтей и принялась их демонстративно красить. Катрин хотела что-то сказать. Выговориться. И в моём случае, мне скорей нужно было слушать, чем задавать вопросы. Нельзя вовлекаться в конфликт третьей стороной. Хотя по сути, остаться в стороне тоже не получится. Если тебя затащили в самую бессмысленную женскую войну, то выбор у тебя не велик. Либо за одну сторону, либо за другую. Нейтралитет исключен.
— Ну, рассказывай. – Начал, было я. — Что у вас там произошло?
— Ничего. – Огрызнулась Катрин.
Я знал, что она долго молчать не будет, видно было, что её распирает, и ей есть что сказать.
— Мишель опять подцепила моего парня.
— У тебя есть парень?
— Ну как есть. Он наш с Мишель общий знакомый. И она, блять, знала, что он мне нравится, и как назло строила ему глазки, чтобы он переключился с меня на неё.
— Ты это про того длинного, кучерявого парня, который к нам несколько раз приходил?
— Да, это Тони. И Мишель в который раз уводит у меня парня, который мне нравится. Почему она так поступает? Почему они так легко переключаются на неё? Я же симпатичнее, чем Мишель.
Диалог с женщиной в такой ситуации, приравнивается к пешей прогулке по минному полю с завязанными глазами и частичным церебральным параличом конечностей. Не туда сделал шаг, и твоя нога уже у тебя в заднице.
— Так что конкретно она сделала? – спросил я. Начнём с безопасных вопросов.
— Это тварь с ним целовалась вчера вечером. Притом, что она знала, как он мне нравится, и что я хочу заполучить его себе.
— Так, а чего же ты ждёшь?
— Жду, пока он сделает первый шаг, я же не могу ему навязываться первой.
— То есть, пока ты ждёшь, Мишель предпринимает активные действия и получает желаемое? – поинтересовался я. Сейчас главное не проявлять никакого интереса к посторонним деталям. Плавно дрейфуешь, между безобидными вопросами и некоторой конкретикой.
— Что-то я не пойму, ты на чьей стороне? – с вызовом спросила Катрин.
Осторожней со словами Рэй, одно неверное слово и весь поток праведного гнева, томимого в маленькой головке Катрин, обрушится на тебя сопливым цунами.
— Я – нейтралитет. Просто уточняю алгоритм твоих и её действий.
— А больше похоже, что ты поддерживаешь эту её предприимчивость. Вам парням только это и нужно, чтобы за вас всё сделали. Первый шаг теперь тоже девушка должна делать?
— Хотел бы я сейчас увидеть морды феминисток, – негромко произнёс я.
— Что? – переспросила молодая девушка.
— Я говорю, что если перечислить весь список пунктов того, что девушки должны делать и не делают, то это продлится до вечера. А мне на работу еще нужно, и так опаздываю. Я встал из-за стола, и отправился одеваться к себе в комнату.
— Ну да, да! – вдогонку продолжала Катрин. — Поддерживай её, может она еще и тебе даст, мудак!
Я проиграл. Любая попытка выбрать нейтралитет в женских вопросах закончится непредсказуемо, поэтому еще до начала диалога, ты должен быть определен, чью сторону поддержишь. Женская война самая бессмысленная и беспощадная. В ней никогда нет победителей. Есть только вырванные клочки волос, расцарапанное лицо и много незаслуженных эпитетов в свой адрес.
Я уже опаздывал, поэтому быстро собрался и отправился на работу.
Мне нравилось новое место работы. Небольшой ресторанчик напротив университета. Сперва я был посудомойщиком, но через месяц стал официантом, а еще через месяц – старшим официантом, и с того момента я **** новичков. Это наверно единственная работа, которая мне удавалась без напряга, и куда я мог ходить, как на праздник. Единственное место, где я не косячил. И с каждым разом, возвращаясь домой, я все больше и больше хотел на работу. У меня случился творческий запор. На протяжении нескольких месяцев я не написал ни строчки. Только лишь вычеркивал абзацы один за другим, перечитывая написанный материал. Иногда я чувствовал себя философом от того, что много размышлял о жизни, а некоторые хорошо сформулированные идеи я даже записывал. А ведь так ими и становятся, философами, от безделья и волоёбства, и всё, что тебе остаётся – это думать. Часто я встречал похожие мысли и идеи в книгах. Иногда по-другому сформулированные, но с тем же смыслом. Это расстраивало, и казалось, что невозможно придумать что-то оригинальное, потому что кто-то уже успел это сказать до тебя. Другими словами, но авторство идеи уже не твоё. Но потом я замечал, что многие новые идеи – это просто перефразированные, или переосмысленные цитаты, которые воспринимаются по другому, и в новой трактовке они становятся понятны большему числу людей, чем ранее. Каждая прочитанная книга, приносила дополнительный окрас моим идеям и приобретала форму независимой мысли. Всё чаще я стал понимать, что философом может быть каждый, ибо всё, что для этого нужно – это много свободного времени и лень. А обычно эти два фактора идут плечом к плечу. В тот период мой мозг попал под пелену эндорфинов. Всему виной была Джулия, с которой мы пришли устраиваться в один день. Она официанткой, а я посудомойщиком.
Джулия была интересной девушкой. Я тащился от её склада ума. Я долго не мог понять, флиртует она со мной или играется. Судя по хахолям, наведывающимся к ней, я понимал, что у нас с Джулией ничего не может быть в принципе. Но что-то влекло меня к ней больше, чем к другим девушкам. Она была с характером, отчего казалась непреступной. Тем не менее, почти всё своё время она проводила со мной. Что во мне такого, из-за чего я стою в приоритете над другими парнями? Неужели прямолинейность и откровенность даёт такой результат? Или, может быть, мне попался такой фрукт?
Тогда мы были не слишком знакомы, а только приглядывались друг к другу. Был уже вечер, когда Сара пришла к нам, что бы повидаться с Джулией. Джулия знала, что я хочу выебать её, я сказал ей об этом в присутствии её подруги. Мы много говорили, вместе посмеялись, но все понимали, что я не шучу.
— Ты серьёзно?
— Да.
— А как это?
— Так же как и с другими девушками.
— Ну, в смысле как это происходит?
— Приходит ко мне домой и происходит.
— Ну а вы моетесь, или как вообще?
— Я не понимаю, что тебя конкретно интересует?
— Ну, блин, вот расскажи по порядку, что ты делаешь, что говоришь?
— Да хули рассказывать то, звонишь по номеру лично ей, если есть, либо на сайт заходишь, смотришь, кто понравится, звонишь и заказываешь. Как еду из супермаркета.
— Ну, хорошо, вот ты позвонил, что дальше? Что говоришь?
— Бля. Звонишь по номеру, говоришь номер анкеты, если на оператора попал, если на персональный номер, то просто имя называешь, и говоришь адрес.
— Ну, а потом что?
— Приезжает машина, папик или типа того, сидит, ждёт в машине, а она заходит к тебе домой, отзванивается, что всё в порядке, и счетчик включается.
— А дальше? Вы сразу трахаетесь?
— Ну, вообще желательно душ, но обычно они подготовленными приезжают.
— Ты целуешь их?
— Очень редко.
— А кунилингус им делаешь?
— Нет, куник это перебор, я всё-таки плачу за секс.
— А сколько платишь?
— Зависит от шлюхи. Начиная от полтинника, но это самые такие… не очень. А вот начиная от сотни и выше, это уже скажем премиум класс.
— И со сколькими ты переспал?
— Ну, всего может около двенадцати-пятнадцати, но это если учесть что с одними и теми же.
Я видел по глазам, что им очень нравится задавать подобные вопросы, и ждать, что я отвечу. Их интерес был искренним. А мне доставляло удовольствие их удивлять. Можно сказать, даже шокировать в некоторых моментах.
— Бля, а ты что, не можешь бабу найти?
— Очень часто слышу этот вопрос. Мне лень встречаться с ними. Да и к тому же, все бабы по умолчанию шлюхи. Ухаживания, прогулочки, подарочки, это всё время и деньги. Да и при этом призрачный шанс, что тебе дадут. А тут всё просто и быстро: денюжку заплатил, потрахалсяи без мозгоёбства.
— А если что-то подцепишь?
— Это серьёзный бизнес, там регулярно девочки проверяются. Хотя бывает западло, когда звонишь, той, что нравится, а тебе говорят, что она залетела. Но так, что бы кого-то заразили, *** знает. Я предохраняюсь.
— Никогда не встречала человека, который так открыто об этом говорит. А ты когда-нибудь бил их?
— Если это входит в стоимость, и нужно подогреть интерес, то скажем так – вёл себя грубо.
— А что будет, если ты не заплатишь?
— Ну, скорей всего мне сломают коленки и возьмут неустойку.
— А прикинь, вот если бы у тебя не было денег, что бы ты сделал?
— Ну, я же не ебло. Вызывать шлюху, не имея денег при этом? Были случаи, когда и не приходилось платить вовсе.
— Почему?
— Ну, просто, бывало пару раз оставалось минут пятнадцать, мы лежим, ****им о том, о сём, потом она собирается и уходит, я даю ей последний бабки, а она такая типа: «забей».
— А что если вы вот трахатесь, время вышло, а ты еще не кончил?
— Твои проблемы. Час прошел, плати за час, прошел час и одна минута, плати за два.
— И они часто кончают?
— Сложно определить, они же стараются вести себя так, как будто ты сексмашина. Стонут и кричат, что бы тебя это подстёгивало и ты не напрягался. Кончает она или нет, можно определить, только если она сквиртит, ну или пальцы засунешь, тогда ощутишь, что стенки влагалища пупырышками покрываются. Но мне вообще похуй, получает она удовольствие или нет. Я заметил, что чем меньше ты этим обеспокоен, тем лучше секс для обоих, в принципе.
— А они выглядят так же, как и на фото?
— Не всегда, пару раз было, что на фотке одна девушка, а приезжает какое-то чудовище.
— И что ты делал?
— Говорил, что я заказывал другую.
— Ты че серьёзно?
— Ну да, я заказываю, плачу деньги, нахуй мне ****ь страшилище?
— Прям так и говорил?
— Ну, просто говорю, мол, на фото другая девушка, мне похуй, что ты там покрасилась или вес набрала, чеши от сюда.
— Как-то грубо, не кажется ли тебе?
— Я плачу за это деньги, считаю, что я имею право так сказать. Это тебе не черствый хлеб купить. Не со зла же это делается, а просто как потребительское требование. Я плачу за товар А, хочу получить товар А, но ни как не Б, В, Г, Д, Ё.
— То есть, проститутки для тебя простой товар?
— Нет, не простой. Они с сиськами.
— Но, тем не менее, относишься ты к ним как к товару.
— Все мы для кого-то товар, раз уж на то пошло. К проституткам у меня больше уважения, чем ко всем остальным.
— А они сосут тебе?
— Когда как, для меня не принципиально. Мы ****ся, одного часа обычно хватает с головой выпустить пар, еще и время остаётся. Потом можем лежать и ****еть о жизни. Я просто не понимаю вашего отношения к ним, это же обычные бабы, просто на порядок честней с собой. Зарабатывают бабки, и при этом удовольствие получают. Иногда.
— Какое?
— Ну не знаю, ты че думаешь, одни уроды шлюхами пользуются?
— Нормальные себе девушек ищут.
— Значит я урод ненормальный. Я вот не понимаю одного, какого *** мы уже полтора часа обсуждаем мою половую жизнь?
— Ну, это так интересно. Когда у тебя последний раз был секс?
— Около месяца назад.
— Со шлюхой?
— Да.
— А почему сейчас не снимешь?
— Денег нет.
— Дрочить будешь?
— Да.
— А как это происходит?
— Лежу в ванной, и дрочу.
— Сегодня будешь дрочить?
— Да, на тебя.
Гл.7
Нэнси, с которой я снимал комнату в доме со студентками, кинула меня.
Когда пришло время платить за месяц, она вдруг исчезла, и больше я её не видел. Катрин и Мишель решили, что я должен платить за свою соседку, иначе хозяйка квартиры меня выселит. Я стал брать дополнительные смены на работе, а иногда даже оставался там ночевать. В течение месяца приходил домой раз в три дня переодеться, помыться и нормально поспать.
И вот однажды, пока я был на работе, мне позвонила Мишель.
— Привет, Рэй, ты достал деньги на оплату аренды?
— Пока нет, – ответил я, – но я в процессе.
— А ты когда домой придёшь?
— Сегодня вечером, как обычно помыться, переодеться.
— Ну, в общем, когда достанешь деньги, тогда и приходи. – Мишель повесила трубку.
«Ты че, манда, ахуела?» – подумал я, и попытался перезвонить. Трубку она не брала. Поэтому я попросил Джулию с работы подменить меня и рванул домой. Я был в гневе. В голове бушевала ненависть, и я был уверен, что если бы Мишель сейчас была рядом, то я определённо бы ей уебал.
Меньше чем через час я приехал домой. Набрал на домофоне номер квартиры, но никто не открывал. Я прождал еще около пятнадцати минут, пока, наконец, кто-то вышел из парадной и я попал вовнутрь. Я поднимался по ступенькам и понимал, что, скорее всего, придётся торчать под дверьми т.к. ключей у меня не было. Но, похоже, мне повезло, дверь была приоткрыта, в коридоре горел свет. Я зашел в квартиру, и наткнулся на Катрин, которая куда-то поспешно собиралась.
— Ты почему мне двери не открыла? – твёрдо спросил я.
— Я не слышала, – ответила Катрин, и искренне попыталась изобразить удивлённость. Не услышать звонок домофона было невозможно. – Ты деньги достал? – как бы невзначай спросила она.
— Нет, я приехал помыться и переодеться.
Я быстро прошел к себе в комнату, и начал паковать чемодан. Интересно, какой логикой руководствовалась Мишель, когда сказала, чтобы я не приходил за вещами, пока не принесу деньги. Что за бред? Мне всё это время нужно было вонючим и в грязной одежде ходить? Да меня с работы попёрли бы сразу.
— А ты Нэнси не видел? – уже не так спеша спросила Катрин.
— Видел! Она уехала к матери на всё лето. Сказала, что деньги почтовым переводом вышлет. Поэтому оставь мне свои данные, а я уже передам ей. – Я сочинял на ходу, мне было плевать.
Я оставлял не нужные вещи, якобы с намерением обязательно вернуться за ними, чтобы Катрин не подняла лишнюю истерику. В чемодан летели все носки, футболки, предметы личной гигиены, в таком порядке, чтобы можно было удобно доставать всё это в течение недели. Я принял душ и оставил махровое полотенце в ванной, оно было мокрым, поэтому нельзя было запихивать его в сумку.
Свежий, чистый и без дома я возвращался на работу. Нужно было пару дней перекантовать на работе, работая в два раза больше, а потом искать жильё. «На днях сниму новую квартиру» – мыслью отозвалось в голове.
Гл.8
Был конец июня, почти целый месяц я бомжевал. Ну, если быть точнее по определению, жить мне было негде, но одевался я в чистую одежду, и от меня не воняло. Спал на работе. Я знал, что пока я подмываю яйца, и чищу зубы – от меня не будет вонять, а значит я еще не законченный бомжара. Вещи я носил в прачечную раз в неделю, а мыться ходил в общественную баню каждые три-четыре дня.
Меня предупредили о приближающемся увольнении, поэтому я опять начал ходить на собеседования, но безрезультатно. Меня не увольняли, пока я не найду жильё. А человеку в моем положении это достаточно тяжело. Казалось, что во время великой депрессии работу было найти легче.
— У вас нет разрешения на работу и даже прописки. У нас тут с этим строго. Простите, мы не можем взять вас на работу.
—Очень жаль, вы мне понравились.
Менеджер, которая проверяла анкету, выглядела очень уставшей, но довольно милой. Балетки, юбка карандаш, хорошо выделяющая бедра, и кружевная футболка с именем на бейджике. Сисек у неё не было, но она скорей была из тех редких девушек, которым сиськи не к лицу. Я попрощался, еще раз окинул взглядом заведение, поваров, официантов, задницу менеджера, и с ухмылкой на лице вышел прочь.
Я не хотел уходить с пока еще моего рабочего места из-за Джулии, мне было интересно проводить с ней время. Она была одной из немногих девушек, с кем было о чем поговорить, поэтому в определённой степени я дорожил этим общением.
— Ты бомж. Ищи себе жильё! – Джулия была не то зла на меня, не то разочарована во мне.
— Найду. Мне бы работу сейчас найти, а то, что толку, если платить нечем будет?
— Ну как же так можно было просрать жильё, да еще и по такой цене? Ты не мог найти две сотни баксов за аренду?
— Знаешь Джулия, у всех бывают неудачные периоды, вот и у меня черная полоса.
— Я тут подумала, а почему бы тебе не поехать к брату? Он ведь не далеко живёт? Четыре часа езды, если не ошибаюсь?
— У меня иногда складывается впечатление, что ты хочешь от меня избавиться.
— Мой знакомый может тебя к себе перетащить, он на съёмочной площадке работает.
— А что делать нужно?
— Там всегда по-разному, в основном принеси-подай, но там платят сразу и кормят при этом. Да и не в твоём случае капризничать, тебе негде жить, так что будешь работать.
Джулия была серьёзно настроена, но если быть честным, то это казалось показушной заботой, и, тем не менее, приятной.
— Я завтра иду в баню. Мне срочно нужно помыться, а то я в грязной одежде хожу, да и вонять начинаю.
— Ну, пока ты еще не воняешь, но хороший душ тебе точно не помешает. Получается, что мы завтра не увидимся?
— Ну, может на часок, а потом я на работу, не в моей ситуации капризничать, сама говорила.
С Джулией мне было приятно проводить время, но периодами я начинал задыхаться. Мне не хватало личного пространства, и самое печальное, что она этого не понимала. Она воспринимала все это на свой счет, и не замечала очевидных вещей, говоря простыми словами, начала вести себя, как типичная девушка.
Входящий вызов. Аннет.
— Привет, мудень!
— И я рад тебя слышать. Как всегда вовремя.
— Не переживай, Рэй, я всего лишь на пару слов. Просто хотела тебе сказать, что в конкурсе мудаков, ты бы занял своё почетное, второе место. Знаешь, почему второе?
— Дай-ка угадаю. Потому что я мудак?
— Старо как мир, Рэй. Нет, потому что на первом месте мой отец. Но тебе ли об этом не знать, это же ты его дебилом назвал.
— Как твой новый ёбарь?
— Всяким лучше, чем ты.
— Я же к тебе даже не прикасался?
— Вот именно, Рэй, вот именно!
— Ты опять за своё? Я хотел тебя, и сейчас хочу, но твоя паранойя заставляет идти на принципы.
— Какие принципы, ты что, не понимаешь, что я только назло тебе сейчас с ним трахаюсь? Какой же ты тупой!
— Женщина, ты просто восхитительна. Я обычно тоже с кем попало трахаюсь, из вредности ради.
— Я тебя прошу, кто тебе даст, у тебя же на лбу написано, что ты мудак.
— Мудак мудака видит издалека.
— Снова остришь? Остряк. Только если в слове остряк допустить пять ошибок, то всё равно получится мудак! – Аннет смеётся в трубку.
— Конченая. – Я сбросил вызов.
Гл. 9
Лето заканчивалось, а я продолжал бомжевать. Все, что я зарабатывал, уходило на еду, откладывать не получалось. Пока я искал новую работу, меня не выгоняли со старой. Но мне на ней почти не платили, дескать – издержки проживания. Я вставал за два часа до открытия, убирал помещение, и ждал пока придёт персонал. Я отчетливо понимал, что таким образом я не соберу никакого капитала, и не смогу снимать себе комнату, поэтому нужно было что-то предпринимать. Но Джулия стала превращаться в отвлекающий фактор. Всё, о чем я думал, каким-то образом фонило этой девушкой.
Моё состояние на этот момент ухудшалось. Питался настолько хреново, что желудок крутило после каждой трапезы. Спал я по два-три часа, это было чертовски мало, если брать во внимание объём работы, который приходилось выполнять. Плюс подработки на стороне очень выматывали. Приближался нервный срыв, я это отчетливо понимал. Меня бесило всё, больше обычного. Не то что бы я срывался, но иногда мог перегнуть палку, и говорил много лишнего. Моему организму не хватало витаминов, сна, нормальной еды, секса и отдыха в целом. Срал кровью, тело ломило, открывая глаза, не хотелось вставать, но я как ужаленный подрывал задницу, и принимался за работу, ибо понимал, что стоит закрыть глаза, и я вырублюсь... Надолго.
Существовал проверенный метод – сменить работу, но в таком случае, мы бы перестали видеться с Джулией, что по умолчанию уже не подходило, так как наше общение стало для нас подобием наркотика. Тогда меня стали посещать мысли о том, что если есть наркотик, значит, есть и побочный эффект.
***
Я шагал по длинному коридору, выложенному черно-белой плиткой в шахматном порядке. Между проходами располагалась раритетная авто- и мототехника прямо под картинами, очевидно написанными хозяином комплекса, либо же его приближенными.
— Это – «Людские Стремления». Жизнь глазами ребёнка, который еще не понимает смысла жизни. Минимализм.
«Слишком много информации от человека, которого я не знаю» – мелькнуло в голове.
— Можно подумать кто-то другой знает, в чем смысл, – ответил я.
— Ну, а как же? В ребёнке. В потомстве. В наследии, которое ты оставишь после себя.
— Я не силён в искусстве. Могу отличить живопись от портрета, ну и сюрреализм от минимализма, на этом мои познания заканчиваются. Я ищу 766 офис, не скажите, в какой стороне его искать?
— Тогда вам этажом выше, вон двери лифта. – Скрестив руки за спиной, мужчина удалился.
Я прошел к лифту, нажал на вызов и задумался о размазне, которую видел.
— Людские стремления. Тьфу. Все стремления заканчиваются на добавочной стоимости.
Я зашел в лифт и поехал на этаж выше. От девушки стоявшей рядом пахло ванилью. Слишком много ванили – подумал я, но ножки в этих туфлях у неё годные.
Я постучался в приоткрытую дверь и, увидев одобрительный кивок секретарши, говорившей по телефону, прошел и сел на стул возле кулера с водой. По всему офису была разбросана бумага. Всякие накладные, графики, чертежи. В углах стояли коробки с какой-то рекламной полиграфией. На шкаф, судя по всему наспех, был заброшен принтер, который угрожающе выглядывал над головой секретарши.
— Найдите тогда этих девочек, нам еще три человека на акцию нужно, пообещайте чуть больше, чем остальным, а мы уже разберёмся. Она повесила трубку.
Моё первое мнение было ошибочно, это не секретарша, это судя по всему хозяйка, ну или как минимум управляющая.
— Здравствуйте, вы по поводу стенки?
— В смысле? – Я пытался не опускать взгляд с её глаз на груди, но это удавалось с трудом. Они меня хотели, а я хотел их. – Я по поводу работы.
— Ну, всё верно, мы платим двадцать долларов за один квадратный метр. Приступить нужно вчера, и закончить час назад.
— Да, я готов. Куда мне пройти?
— А вы никакой сменной одежды с собой не взяли?
— Да и так нормально, показывайте, что тут у вас.
Женщина приподнялась, зашла в соседнюю комнату и вынесла мне валик, респиратор, перчатки и две банки краски.
— Как закончите, подойдите. Тут буду либо я, либо мой коллега. Он с вами рассчитается.
Девушка впопыхах схватила телефон, и снова куда-то позвонила. Я взял пакет, еще раз внимательно съел её грудь глазами, и вышел в коридор. Отойдя метров пятнадцать, я осознал, что так и не спросил, что красить и куда идти. Да и вообще, я шел не на эту работу, во всяком случае, договаривался я про раздачу рекламных буклетов. Возвращаться в офис мне не хотелось, судя по крикам, доносящимся оттуда, девушке сейчас было не до тупых чернорабочих.
— Эй, парень! Не знаешь, что тут нужно покрасить?
Парень в синем пиджаке с недоумием глянул на меня.
— Слушай, ну тебе скорей всего по коридору до конца и в офис с каштановой дверью, насколько я могу знать.
— Благодарю.
Я попёрся через весь коридор, и нашел этот офис. Там действительно что-то намечалось. Ободранные стены, худо-бедно побелённый потолок, намекали на подготовку к косметическому ремонту, и, исходя из логических соображений, мне нужно было закрасить, члены, ****ы, жопы и мат, не первый год скрывавшийся за облезшими обоями. Я скинул кофту, открыл банку со светло-розовой краской, макнул валик и принялся катать его по стене. В лицо жутко светило солнце, и буквально через пять минут работы меня уже обдавал неприятный пот, это взбесило. Я смотрел в окно, и было видно большую часть города, множество людей. Все они куда-то спешат, чего-то хотят, что-то делают. У всех одни и те же мотивы. Больше денег, как можно больше. Почти как эволюция, где главной целью является развитие и выживание, только тут главной целью является первое место в олимпиаде дебилов, и это уже не эволюция, а деградация.
Мне еще не было и четвертака, но я уже понимал, что среди этих уёбков мне придётся существовать, пока не сдохну. В такие моменты, я подступал в упор к депрессивному состоянию. Полная безнадёга. Я видел, что происходит со стариками, которые всю жизнь ебашили. Они нищие, хуже даже чем я сейчас. Вполне вероятно, что всю жизнь они работали на какую-то перспективу, надежду на карьерный рост, которыми меня кормили в университете, но по факту, я вижу своё будущее. Все руководствуются принципом «чуть-чуть поработать и начать жить». Проходит время, год, два, три, и ты понимаешь, что жить ты еще не начал. Возможно, нужно еще поработать, открыть какой-нибудь бизнес, и тогда получится пожить в своё удовольствие? Ладно, давай еще поработаем, пять, шесть лет. Но картина та же, ты продолжаешь работать на перспективу. Тебе крупно повезёт, если твой бизнес пойдёт, но тогда ты поймёшь, что для того, чтобы бизнес работал, тебе нужно ебашить в шесть раз больше, и отсидеться нечего не делая, при этом получая деньги, не получится. Слишком хитрожопый. А если еще и бизнес не пошел, а за спиной у тебя жена с детьми, то выбор у тебя не большой – ебашить дальше. Ты это осознаёшь в один прекрасный день после работы, сидя где-нибудь в баре или забегаловке, за бокалом спиртного, что жизнь твоя почти спущена, и ты никто. Перспектив у тебя не было изначально, потому что всю жизнь ты кушал рекламу, и стремился к тому, что возможно тебе даже не нужно. До этого момента ты жил будущим. Откладывал, рассчитывал, мечтал, ошибался и знал, что у тебя еще куча времени. Но теперь, ты осознал, что время слито в унитаз. Перспектива, успех, независимость, которой тебя кормили, и на которую ты рассчитывал не стоит утраченного времени и возможностей. Посмотри на дно стакана, и скажи привет кризису. Никакого больше ебланства, ошибок и плевков в потолок. Теперь каждый ****ый день до конца своей жизни тебе нужно будет ебашить. Ебашить, чтобы были деньги на еду, жильё, толчок, а если повезёт – на случайную еблю.
Буквально через полтора часа я закрасил одну из четырёх стен, и решил выйти подышать свежим воздухом, и перекусить. Все руки были в краске, с головы сыпалась побелка. Яйца вспотели, и через штаны я чувствовал их вонь.
Я спустился в кабинет сисястой начальницы.
— Я отойду на пол часика, подышать, и чего-нибудь перехватить, – спросил я, и готов был уже уходить.
— Так, стоп, а вы где были? – с негодованием спросила женщина.
— Ну как где? Красил стену в офисе, в конце коридора.
— ДОЛБОЁБ, – закричала она. – Тебе нужно было на первом этаже красить обе стенки на крыльце! ****ец, что ж творится в этой стране. Одни дебилы!
Судя по всему, она немного огорчилась. Но её грудь определяла большой лимит оскорблений в моей адрес, доступный в тот момент. Я догнал, что никакой оплаты мне не светит, и направился к лифту. Не знаю, зачем, но я вышел на этаж раньше и пошел еще раз глянуть на картину «Людских Стремлений». Люди сами определяют для себя смысл жизни, какие к черту дети, какое наследство. Творческая импотенция.
— Нет, всё же это размазня. – Я провёл испачканным розовой краской пальцем по контуру глаз ребёнка, предавая форму очков.
Гл.10
В это время не любить людей – было чем-то вроде моды. Можно сказать, что круто было быть человеконенавистником. Но вряд ли кто-то из этих организмов мог бы объяснить эту ненависть. Обычно эти люди ставят себя выше остальных. Они жрут, срут, ебутся, блюют так же, как и остальные. Но, тем не менее, ставят себя выше других, позиционируя себя как интеллектуалов. Мне, например, не нужно было искать повод для ненависти, он всегда был под рукой. Мы слишком ограничены в своих поступках, относительно своих желаний. Да и желания скудные. Все они сводятся к картине «Людских Стремлений». Для меня окружающие люди были вампирами, тупыми упырями, сосущими моё время. Слишком много времени отнимали ненужные знакомства, глупые беседы ни о чем, и тонны лицемерия. Когда же они понимали, что взять с меня нечего, то все куда-то испарялись. Но иногда, попадались действительно интересные личности. В том числе и Джулия. Помимо желания её выебать, мой интерес подогревался просто фантастическим сходством мыслей, идей и убеждений. В коем роде она стала моей музой. Я смог писать опять, и наконец, перевалил за половину книги. Довольно странно писать про какую либо утопию или общественный строй с новыми идеалами. Это лишь мечты. И для того, что бы этим мечтам суждено было сбыться, необходима была революция. Революция мысли. Но как показывает практика, революция могла произойти только в определённый период, когда все составляющие одного целого мероприятия, постоянно находящиеся в хаотичном порядке, внезапно совпадут в нужной последовательности. Такое может произойти только в новом поколении, когда род полностью обновляется. Когда вы были детьми и стали родителями своих детей. Предположительно тридцать лет. И если революция не произошла сейчас, то придётся подождать еще тридцать лет. А там еще. Но судя по обстановке, общаясь с людьми, я отчетливо понимал, что на моём веку, если и удастся лицезреть революцию, настоящую революцию ума, то только в старости, на смертном одре. Такие мысли уничтожали меня. Я понимал, что это все настолько глобально, настолько потрясающе, что начинал сомневаться вообще в любой возможности такого действия. Нет никакой беспечности, нет никаких гарантий. Нет никаких прав у человека. Всё сплошной обман и иллюзия. И чем больше ты начинаешь узнавать мир таким, какой он есть, тем больше тебе хочется сдохнуть, потому что дальше будет только хуже. Глядя на стариков, их жалкое существование при колоссальной выслуге лет и трудовой инвестиции на благо твоего государства, ты понимаешь, что их кинули. Просто наебали. Поимели. И так было всегда, кто-то кого-то имеет. Обычно это буржуазия и аристократия имеют низший класс. И ты можешь всю жизнь безуспешно пытаться вылезти из этого колодца, тем самым потешая высший класс, либо можешь невыёбываться и искать хорошее в простом. Ведь на самом деле, жизнь не там наверху среди показухи и лицемерия, а тут – на дне общества. Где все очевидно и естественно. Никто не снимает шоу про низший класс и нищебродов, ведь никому это не интересно. Гораздо выгодней показывать спектакль про сливки общества, кто как живёт, чем дышит, на чем катается. Воспитывать в тебе голод к таким вещам. Культивировать зависть и жадность. И все твои мысли ограничены абстрактным вакуумом, который не позволяет им эволюционировать и развиваться. Никакого полёта фантазии. И так до тех пор, пока ты не осознаешь, что эта выгребная яма, куда попадает все дёрьмо, – вся твоя жизнь, это максимум, на что ты можешь рассчитывать. За что-то большее придётся вгрызаться зубами, идти по головам, и игнорировать окружающих. А попади ты чудным образом наверх, ты не станешь более счастливым, потому что исчезнет потребность в одном, но появится в другом.
Такие мысли добивали меня, когда я оставался с ними один на один. Тогда и получалось излагать их на бумагу. Зачеркивая, переписывая заново, правильно формулируя, переставляя знаки препинания. Потом всё это вырывалось нахуй, и писалось заново.
***
— Моим ребятам нравится то, что ты пишешь. – Макс как обычно взял себе чай. – Ну, может потому, что они думают, что это я. Лицемерят поэтому. Но, тем не менее, ты меня здорово выручаешь.
— Ты меня тоже. У меня с работой вообще задница полная. В вашей стране такой потенциал, а руководство спускает его в трубу, и не даёт нормально зарабатывать.
— Ладно, не будем о плохом. Политика дело грязное, лживое и циничное. Я тебя чего вообще позвал. У меня тут идея появилась, и нужен независимый взгляд на это всё. Я хочу фильм снять. Не буду вдаваться в детали, у меня тут вот всё записано, – Макс достал папку с черновиками. – Глянешь потом.
— Тебе мало своих шоу, ты еще и кинематографом заняться решил?
— Шоу, это конечно всё хорошо, но нужно ведь расти, развиваться. Ты полистай потом, если какие вопросы возникнут, сразу маякуй. А так, то попробуй развить мысль, накидать чего-нибудь. Времени у тебя вагон, так что не буду торопить.
— Хочешь снять кино про идиотов? – с улыбкой поинтересовался я.
— Нет, Рэй, тут штука потоньше. Я серьёзное кино хочу, чтобы задуматься заставило, и пробирало до костей.
— Мне уже интересно, что у тебя там.
Макс достал бумажник, вытащил две сотни и протянул мне.
— Это как обычно за работу.
— Очень вовремя, а то мне платить совсем не хотят, и никуда не берут.
— Ты это, если станет совсем туго по финансам, ты говори, не стесняйся. – Макс отпил из кружки.
— Тропа иждивенца, надеяться на кого-то. Никакой мотивации оторвать жопу от стула не будет.
— Хах, ну в твоём случае жопу как раз отрывать от стула и не нужно, а вот что касается иждивения, то ты прав. У нас тут девяносто процентов страны иждивенцы.
— Спасибо, Макс, буду иметь ввиду.
Макс улыбнулся. Он знал, что даже если я буду соскребать последние хлопья овсяной каши с немытой тарелки, я всё равно не приду к нему за деньгами.
— Я правильно отношусь к деньгам, Рэй. Чем легче с ними расстаюсь, тем легче они возвращаются. Главное не забывать что деньги это инструмент. И этот инструмент никогда не должен быть выше человеческого отношения друг к другу. Поэтому если все твои проблемы завязаны на деньгах, то я с радостью тебе помогу. К тому же ты мне нужен сконцентрированный на конкретной задаче, а когда ты отвлекаешься, то твой коэффициент полезного действия значительно падает.
— Я тоже правильно отношусь к деньгам Макс, у меня их нет. Поэтому и проблем тоже нет.
— Никогда бы не подумал, что столкнусь с проблемой, куда тратить деньги. Поэтому всё, что я зарабатываю, я трачу обратно на работу. Любимое дело и любимая женщина. Что еще от жизни нужно?
— Самоопределение? – спросил я.
— С самоопределением проще. Когда ты не обеспокоен бытовыми вещами, ты сразу переходишь на уровень выше. Духовность и духовное развитие. А так, как все бытовые проблемы завязаны на экономическом факторе, то большинство людей так и проводят свою жизнь в борьбе с бытом. Хотя стоит подняться чуть выше головы, и это уже совсем другой мир, которым ты можешь наслаждаться.
— Надеюсь, я тоже скоро достигну этого уровня.
— Я даже больше скажу, тебе это в первую очередь необходимо. Поэтому я хочу помочь тебе в этом. Ведь творчество это вещь непринуждённая. Нельзя работать в конвейерном режиме. Нужно творить тогда, когда творится и отдыхать ровно столько, сколько требуется.
— Сейчас моё творчество затягивается в таких временных петлях, что с экономической точки зрения это полный крах.
— Всё скоро поменяется, я уверен. К тому же тебе не нужно идти на поводу у престижа и следовать моде. А это значит ты самодостаточен, и парочку успешных проектов моментально поднимут тебя на тот уровень, который ты себе наметил.
— Возможно не парочку, но ты прав. Да и к тому же, я ведь сотрудничаю не с проектами, а с людьми. Если мне человек не нравится, то пусть засунет себе свой проект в задницу.
— Вот это правильный настрой. Окружай себя людьми, с которыми тебе приятно и интересно, а не скучными нытиками и уёбками, которые отнимают у тебя время.
— Я так и делаю.
— Вот потому ты и мудак. – иронизировал Макс.
— Как мило, и это мне говорит человек, который зарабатывает на тщеславии неудачников.
— Ну, ты не забывай, что изначально это был просто фан. Я не думал, что шоу уродов будет приносить такой доход, что я перестану переживать о деньгах.
— С таким успехом, мы возвращаемся к истокам средневековых развлечений. Скоро ты в своём шоу, будешь показывать бородатых женщин и карликов жонглирующих фекалиями.
— Ну, ты полегче, Рэй, в конце концов, я не высмеиваю уродов, и не высвечиваю чью-нибудь личную жизнь, а способствую и потакаю их прихотям. Ведь никто не заставляет человека заниматься ***ней, и выставлять это на показ верно? А если он заведомо делает что-то для того, чтобы публика оценила, то я всего лишь обращаю внимание этой публики, на хуйню, которой только может заниматься человек. И все в выигрыше – пациенты получают внимание, а я получаю моральное удовольствие от любимого дела, и свои комиссионные.
— Для тебя есть отдельное место в аду, Макс.
— Знаешь, я больше за научный подход. Уверен, что и в аду, будет, чем заняться и кого высмеять. Ты ведь только представь, сколько там интересных личностей?
— А вот я, например, скорей за творческий подход. С радостью напишу о том, как люцифер будет вырывать тебе ногти.
— Люцифер мне не враг, с ним всё решено. Не забывай, что он мать его – ангел. Немного оступившийся, либеральный ангел. Малость пошлый, слегка вульгарный, но, тем не менее, ангел, которого наказал папа. Кстати у тебя с ним больше общего, чем у кого либо, так что мы с тобой в одном котле вариться будем.
— Ну и славно, значит, старость нам обеспечена. Кстати об этом. Мне же ведь нужно завтра рано вставать и ехать за своим чеком. – Я допил свой чай.
— Счастливо. И не забывай про мои бумажки. – Кинул напоследок Макс, когда я переступил порог кофейни.
Гл.11
С Джил я познакомился на одном из мест работы. Мы вместе пришли получать деньги. Она была довольно симпатичная, с красивой задницей и милым личиком.
— Классная задница.
— Тверк. – повернувшись ко мне, ответила девушка и вызывающе улыбнулась. Я клюнул.
— Никуда не спешишь? Может, пройдёмся?
— Знаешь, вообще-то спешу. – Мы забрали деньги, и вышли на улицу.
Было еще очень рано, и утренняя прохлада обдавала мурашками пока еще спящее на ходу тело.
— А вообще, погода неплохая, так что можно и пройтись, только недолго, мой автобус заканчивает ходить в девять вечера, а мне еще на работу нужно заехать.
— Ты не местная?
— Я с пригорода, меньше часа езды от города.
— Джил, – представилась она и протянула руку.
— Рэй, но руку жать девушке не буду, я считаю это ебланством.
Через два часа мы отправились ко мне. Кончил я быстро. Не успел даже набрать обороты, как она собралась уходить, но перед этим Джил зашла в душ. Я лежал на кровати и думал, насколько всё просто. Два человека с одними и теми же потребностями и желаниями, без всякой прелюдии и пустой траты времени, просто делают то, что хотят. Так к чему же все это, зачем лишние изъёбство в виде флирта, мук ожиданий, ложных обещаний, прелюдий и игр в чувства? Да за тем, что без этих заёбов, ухаживаний, ожиданий, надежд, нет никакой интриги. А на ней и держится весь этот спортивный интерес, это неформальное соревнование. Дожмёшь ли ты её, или упустишь, получишь ли ты чутка этой влажной ****ятины, или нет? Пока человек не получает то, чего он хочет, он живёт. Живёт процессом достижения чего-то.
— Я поехала на работу. Проводи меня.
Я быстро оделся и пошел провожать Джил на метро.
После этого она еще пару раз приезжала в гости, и видно было, что ей хочется большего, а точней – более серьёзных отношений. Но была одна загвоздка. У неё был ребёнок. В моём случае подобные моменты, не говоря уже о простых отношениях, очень некстати. Когда я сказал об этом Джил, она ничего не ответила, просто оделась, и ушла.
Запахло мочой от скребущих на душе кошек. Пусть я не успел хорошо изучить Джил, но в коей мере я в неё успел влюбиться. У неё были необычайно красивые каштановые волосы, запах которых еще надолго засядет у меня в ноздрях и не выветрится из подушки. Это как наркотик. Я давно заметил, что каждая девушка для меня становится наркотиком. Речь не в сексе, а в тех частицах, которые забирает каждая из них. Те ощущения и эмоции, которые провоцировали многие из них. Наверно поэтому я и был один, потому что влюбиться означало подставить уязвимые места, и ко всему этому еще и зависеть от человека, быть к нему духовно привязанным. А ничто так не травмирует, как человек, которого подпускаешь ближе остальных. Наверно поэтому я и выбирал шлюх и проституток, когда мне нужен был секс. Я был готов платить им за суррогат любви, только в физическом эквиваленте. Так и получается, что кто-то зависит от алкоголя, кто-то от никотина, кто-то от разного вида наркотиков. Я всего этого сторонился, потому что моим наркотиком были женщины. Только они могли пленить меня и вызывать зависимость, ломку. Большой соблазн был угождать любой прихоти каждой из этих женщин. Большая вероятность была превратиться в тряпку, ведь ты ходишь по тонкому лезвию. И эта игра гораздо сложнее, чем игра с наркотиками. Там выбор прост, либо ты получишь кайф, либо передоз, при этом ты сам ищешь свой наркотик. С девушками передоз поймать невозможно. Это постоянная ломка, которая не отпускает тебя и не лечится. Она сама тебя находит, даже если ты пытаешься сторониться её. В наркотиках ты идёшь с увеличением дозы. Ты покурил в младшей школе, попробовал алкоголь в восьмом классе, ближе к выпуску ты знаешь объятия марихуаны, а самые удачливые – и объятия первой женщины. В университете ты усердно практикуешь и закрепляешь школьный опыт во всём, только возможно еще добавится один новый друг. Твой личный умственный тренер, который поможет подготовиться к экзаменам в последний день, и не даст тебе заснуть ночью. Ты справился, ты молодец. С красными глазами ты получил свою пятёрку, и твой мозг советует тебе это отпраздновать, ты заслужил. Эта ночь твоя, развлекайся. Твой одногрупник знает способ лучше. Он знает толк в развлечении, он этим зарабатывает. «Есть двадцатка? Для продолжения банкета. Нет, не мне дружище! Сверни её трубочкой и вставь в ноздрю, вот так. Держи! Теперь ты попробуй. Другую ноздрю прикрой и стартуй».
Рано или поздно любой наркотик отпустит тебя. Он не будет мучить расставанием, не будет искать и бегать за тобой, он просто покинет тебя, вместе с пеной изо рта.
Женщины тебя не отпустят никогда. Растворяясь в каждой из них, ты оставляешь часть себя с ней. Это может быть номер телефона, фото, воспоминания, ответы или вопросы, вероятней всего даже сперма. Но каждая из них тебя ломает сильней любого наркотика. Синтетика уничтожает оболочку и органы, а девушки въедаются в твой мозг и терзают душу.
Поэтому быть зависимым от женщины намного хуже, чем от любых доступных наркотиков. Не зря он выше всего ценится на рынке и культивируется. А догмы, которыми ограничены отношения, в виде семейных ценностей, морали, верности, любви, это всё лишь ограничение дозировки. Попытка контроля оборота. Ведь любить легко, но трудно не выйти за рамки. И раз любовь как таковая не убивает, значит, её можно распространять в любых количествах. Убивают последствия, медленно, методично, разлагают твою душу.
Гл.12
— Вы должны понимать, что это очень ответственная работа. Мы не потерпим никакого воровства.
Парень говорил очень убедительно на свои годы. Голубая рубашка с воротником и кругами пота под мышками, галстук, черные брюки и ранняя лысина, неудачно спрятанная под зачёсанными назад волосами. Забавно было наблюдать, как такое чмо объясняет людям в два раза старше его, как нужно фасовать овощи и фрукты. Делал он это щепетильно и аккуратно, словно каждый фрукт был из хрупкого хрусталя. Одно грубое движение, и посыплются стёкла.
В пятиминутные перекуры мы с ребятами мягко ***сосили нашего бригадира. Я был самый младший из всех чернорабочих на складе, поэтому я меньше всего говорил, и больше слушал. На предупреждения о воровстве все как один клали хуй. Ну, если выносить овощи и фрукты уже в желудке назвать воровством, то всё-таки воровали. Хотя мы оправдывали это нечеловеческой нормой, которую мы должны были выполнять. И переработками, за которые нам недоплачивали.
Я устроился на небольшой склад овощей и фруктов, которые нужно было фасовать по коробкам. Задача простая. Для начала требовалось разделять овощи и фрукты. А уж потом, так как требовалось в бумажках – по коробкам или контейнерам. Иногда привозили сухофрукты и орехи, но они обычно были перемешаны, так что порой приходилось очень долго отделять курагу от арахиса. Это было что-то вроде самой нежеланной работы на нежеланной работе. Каждый из работников по максимум старался её избегать. Поэтому в конце рабочего дня начиналась игра «кто последний до двери, тот остаётся золушкой».
— Рэй, смотри! – Парень схватил дыню и со всей дури вмазал по ней с ноги, что куски плода разлетелись по стенкам и потолку.
— Ебло! Тише там! Теперь всё это дерьмо убирать придётся.
Я взял огромный помидор и бейсбольным броском метнул Генри в голову. Мне часто говорили, что у меня довольно крутые броски, и что если бы я играл в бейсбол, на меня был бы особый спрос. Но я не любил эту игру, я считал, что она для кретинов. Кидать мяч, потом бить по нему битой, да так, чтобы он не улетел за поле. Я не знал правил, но она казалась жутко скучной для меня. В общем, помидор со знатным шлепком встретился со лбом Генри, и от неожиданности тот опешил.
— Какого ***?!
— Вот такого, – сказал я, и снял с головы сердцевину с семечками от дыни.
— Я пойду покурить, и вытру томатный сок со лба, идёшь?
— Неа, я пока гляну, что тут можно сожрать.
Выбор, конечно, был не велик. Съесть можно было только то, от чего не остаётся следов, и не требовало приготовления: яблоки, груши, сушеные фрукты, ягоды. Хотя был у нас один парень, Клайтоном звали, кажется, так он сырую картошку жрал и воровал лук. Парень каждую смену прятал у себя в шкафчике овощи или фрукты, и довольно пренебрегал осторожностью, пока в один прекрасный день бригадир с заведующим продуктового цеха не проверили шкафчик, в котором оказалась сетка с репчатым луком. Долго не раздумывая, бригадир заставил съесть весь этот лук, если тот не хочет потерять работу. Ну и вот, со слезами на глазах, Клайтон давиться луком, просит водичку, а мы, глядя на него, исходили слюнями. Не теми, когда тоже хочется принять участие в дегустации, а просто реакция организма. Такая же, когда ты видишь, что кто-то медленно и с наслаждением жрёт лимон. Когда твоя слизистая во рту превращается в текущую вагину малолетней шлюхи. Больше Клайтон на работу не приходил.
Вообще работа была не тяжелая, разве что немного грязная. Ребята не доставали, поэтому мы могли мирно сосуществовать. Хотя был у нас один эмигрант, звали его Ваня. Как он нам рассказывал, то при союзе деда расстреляли, а бабка в Германию мигрировала. Родила отца его там, и сразу после войны в США перебралась. Отец потом на американке женился, и Ваня родился американцем. Мне нравился этот парень. Иногда он жутко тупил, и поэтому чаще всего оставался на разгрузку сухофруктов и орехов.
Ребята часто подбивали Ваню на какую-нибудь глупость, или подставу. Например, один раз, Генри сказал русскому Ивану, чтобы тот разобрал все полеты на дощечки и сложил их у кабинета начальства, якобы по их просьбе. После чего Ване не кисло влетало, так как никакой просьбы не было, и его заставляли сколачивать полеты заново.
Ваня был здоровым чертякой, и запросто мог отмудохать любого из нас, но им легко было помыкать, да и характер у него слабоватый был. Пару раз были прецеденты, когда Ваня мог втащить Брюсу, что того бы перекосоёбило, поэтому бригадир очень осторожничал в выражениях, обращаясь к русскому американцу.
Как-то вечером привезли двойную норму фруктов, овощей и ягод. Нам пообещали, если справимся к утру (когда обычно забирали упакованные ящики и коробки), то нам накинут сверхурочные бонусы. Эти бонусы не выплачивались деньгами. Вместо денег разрешалось брать продукты. Каждому выдавали мешок, и он мог забить его под завязку.
Мы сразу принялись за работу, отказавшись от перекуров. Работа шла, картошка к картошке, яблоки к яблокам, ягода к ягоде. Непонятно каким образом забивался грузовик, но очень много портилось и давилось еще при транспортировке. По большому счёту, иногда наша задача сводилась к спасению хоть чего-нибудь товарного вида, и фасовки этого по ёмкостям.
— Ваня, ты сегодня раскладываешь ягоды, – с ехидной насмешкой сказал Пит.
Все рабочие начали смеяться.
— Почему опять я? Вчера же фасовал. – Обиженно произнёс Ваня.
— Вчера ты фасовал, потому что остался последним, а сегодня ты просто по очереди подошел.
На самом деле, за всё время работы я ни разу не видел, что бы кто-то кроме Вани фасовал ягоды. Это была очень мелочная и ювелирная работа. Ведь ягоды нужно было аккуратно складывать в контейнера, и делалось это очень медленно.
— А что делать с арбузами? – спросил Тони.
— Как что, вон Ване оставь, он расфасует.
— Это почему сразу Ваня должен, я фасую ягоды, а не фрукты. – С негодованием ответил русский Иван.
— Ваня, арбуз – это ягода, так что это под твоей юрисдикцией, – вмешался в разговор Генри.
— Какая это ягода, таких размеров ягод не бывает, вы меня че, за дурака держите?
— Пошел ты нахуй Ваня. Арбуз – это ягода, поэтому складывай их в большие картонные коробки. Я не хочу из-за тебя премии лишиться.
— Ну ладно. – Угрюмо сказал Иван, словно Ларч из семейки Адамс.
Мы двигали полеты с ящиками, когда к нам в цех зашел Брюс, всё в той же голубой рубашке, и детским личиком старого педофила.
— О’Коннор, Уильямс, Хардман, Бишоп – подойдите за расчетом, на этом ваша смена окончена.
Ребята переглянулись, не понимая в чем дело, кинули свои дела, и по одному стали уходить. На следующий день, их заменили новыми гастарбайтерами. Почему это произошло, никто не знал, да и всем было плевать. Мне так точно. Через неделю в очереди на увольнение оказался я и остальные ребята. Стало быть, гастарбайтеры готовы были выполнять работу дешевле нас, поэтому сокращение перестало быть новостью. Ко всему прочему, я получил вполовину меньше того, что рассчитывал получить. Это опять повлияло на мой рацион, который и так уже не первый месяц состоял из овсянки для разнообразия перемешанной с изюмом и тарелки бульона. Пришлось опять искать работу, а вдобавок ко всем приятным моментам поломался ноутбук, и пришлось писать по старинке – на печатной машинке, которую я таскал за собой не первый месяц. Ремонт ноутбука обойдется дорого, поэтому еще долгое время я буду строчить текст, сидя за старенькой печатной машинкой.
Гл.13
Я продолжал работать на Макса, а так же писал статьи в газеты и журналы, но меня публиковали без авторства. За это доплачивали пару долларов сверху, с оговоркой: «зачем тебе огласка, подумаешь авторство, через неделю никто уже и не вспомнит автора, а нам, по крайней мере, выгодно публиковать множество чужих статей, от своего лица». Я понимал это. И в принципе, было плевать, но с другой стороны, я уже находился в том возрасте, когда нужно быть определённым в своих дальнейших стремлениях, в своём ремесле, в ближайших планах на следующие пять-десять лет. Мне нужны проекты, которые я буду указывать в бланках резюме, в качестве своих собственных, нужен опыт работы, который будет зафиксирован где-то. Чем я буду зарабатывать себе на хлеб? У меня нет никакого инженерного или технического образования, я ничего не умею, кроме как писать, да и писать получается не часто, а если и получается, то дерьмово.
Я ехал в метро, когда в вагон закатился колясочник. Мы тронулись с места, и парень медленно стал прокатываться по вагону с шапкой. Ни один из пассажиров не кинул ни цента этому парню. Он несколько раз прокатился от начала до конца, объезжая стоячих людей и пытался каждому из них заглянуть в глаза. До меня он не доехал, но мне бы тоже нечем было помочь, я голодранец, и подаю только музыкантам. И вот перед тем, как покинуть вагон, парень достал какую-то бутылку из-под колена, поставил на пол, и выкатился на станцию. Мы опять поехали, бутылка упала и стала кататься вдоль вагона, разливая какую-то жидкость. Запахло мочой.
***
— Неплохой сегодня вечер, погуляем?
— Можно скоротать время, и пойти в кино, а уже после пройтись, когда на улицах никого не будет. – Ответил я.
— Давай так и сделаем.
Джулия улыбнулась, и мы пошли в супермаркет, прикупить чего-нибудь к фильму. Стоя в очереди, мы заметили пожилую пару, которая обнималась.
— Эй, ты видел? – шепнула на ухо Джулия.
— Ты о чем?
— Да вот, эти старики, только что большую упаковку презервативов взяли.
— Хах, есть еще порох в пороховнице. – Я стал выкладывать товар на ленту.
— Знаешь, это мерзко, но в тоже время мило.
Мерзко и мило. Я как обычно подумал о херне, но моя ошибка была озвучить это.
— Наверно так же мерзко и мило, как обосравшийся младенец. – Я стал улыбаться и готов был рассчитаться за покупку, но Джулия шутку не оценила. Я знал, что шутка не очень, но реакция, которая последовала дальше – яркий пример женской «хочу скандал на ровном месте».
— Не выбрасывай чек, ладно? – Джулия вышла на улицу.
Я взял пакет, и стал выходить за ней, на автомате выбросив чек в помойку.
— Зачем ты это сделал?
— Бля, забылся, прости.
— ****ец.
— Да чего ты, подумаешь чек.
— Я хотела глянуть пожелание. Там на каждом чеке, пишется какое-то пожелание, как в печеньях с предсказанием.
— Сколько тебе лет? Неужели ты веришь в эту чушь.
Джулия не ответила. Она обиделась. Мы прошли одну улицу в сторону кинотеатра, но она всё еще молчала.
— Ну, хватит дуться. Купим попкорн, глянешь своё пожелание, ну?
Джулия продолжала идти, и ничего не отвечала. Нужно было как-то разрядить обстановку, и я решил немного подколоть спутницу.
— Тебе не идёт обижаться, у тебя выражение лица не передаёт тот уровень обиды, который ты хочешь показать.
— По-моему ты спёкся, шуточки твои однотипные и уже нефига не смешные. – В мгновение ока Джулия превратилась в тупую ****у.
Сразу стало очевидно, что ссора назревает из ничего.
— Я бы сказал иначе, у нас следующая фаза отношений. Мои шутки в том же духе, просто сейчас тебе не приходится выёбываться и смеяться над каждой из них, чтобы понравиться мне.
— Вот значит как?
— Ну да. Все так делают после определённого отрезка времени. Сперва, перестаёте над шутками смеяться, потом одеваетесь не в то, что красиво, а в то, что удобно. Ну, а потом и вовсе себя запускаете. Особенно беременные.
Мне было неприятно это говорить, и даже обидно, что приходится говорить это ей. Джулия была единственным человеком, кому не нужно было объяснять простые и очевидные вещи, но в такие моменты, девушки все одинаковые. Осознание этого факта, глубоко меня опечалило.
— Про какие отношения ты говоришь? У меня есть молодой человек, которого я люблю.
— А чего же ты тогда со мной шляешься, если у тебя молодой человек есть?
— Ну, хочешь, уйду! – вызывающе огрызнулась Джулия.
— Ой, вот только не нужно вопрос ребром ставить, какого *** ты каждый раз так делаешь? Как будто бы тебе похуй. Такое чувство, что мне это одному нужно.
— Не сильно ли ты ахуевший со мной так разговаривать? Я не потерплю такого обращения с собой. Джулия развернулась и начала уходить.
Я человек не вспыльчивый, но только две вещи меня могли выбесить: глупые поступки и любимая девушка, а чаще всего эти два фактора шли рука об руку.
— Ну и уёбуй! – в сердцах крикнул я. – Ты смеешься над глупостью других девушек, а сама ведёшь себя хуже тупой ****ы.
Я чувствовал, как обида на Джулию комом встала в горле. Наверно это от беспомощности или от отчаяния. Но я понимал, что не хочу терять эту женщину, при этом не мог и мириться с тем, с чем приходилось мириться в последнее время. Джулия успела на последнее метро. Я увидел, как она прошла через турникет и скрылась на эскалаторе.
Я был взбешен. Наверно ничто не бесит так сильно, как любимый человек. Когда ты можешь определить и подчеркнуть вещи, за которые тебе кажется, ты любишь человека – это начало конца. Эйфория, которая бушует в твоих мозгах во время влечения, мешает тебе думать о таких глупостях «за что?» Тебе просто нравится все в этом человеке. Но чувства угасают, а тем более, когда один из вас даже не пытается что-то сделать во спасение. Это как эскимо. Либо оно растает и упадёт в дерьмо, либо ты пытаешься объесть весь шоколад, пока он не подтаял и не упал, пытаясь ухватить каждый кусочек, а потом ты принимаешься за вторую часть, это замороженная масса, холод от которой стреляет в мозг. И после неё остаётся только деревянная палочка.
Девушка, которая стала музой, превратилась в отвлекающий фактор. Я много думал о ней, и не мог писать. Все что писал, сразу выкидывал. Всё не то. Нужно было сменить обстановку.
Гл.14
Я устроился ночным уборщиком в большом торговом центре. В мою задачу входила уборка супермаркета на первом этаже, гардеробная, туалеты, и магазин электроники и цифровой техники на втором. Я должен был сперва подмести, протереть пыль, поменять пакеты в мусорных корзинах, а потом провести двойную влажную уборку. В первую же ночь мне выдали громоздкую и габаритную тележку с моющими средствами, вёдрами, швабрами для пола и окон, пластиковым веником, щетками, губками, тряпками, порошками и резиновыми перчатками. У тележки отсутствовало одно колёсико. Впрочем, она могла обходиться и без него, но когда в вёдра набиралась вода, тележку кренило, поэтому в первую же ночь, пришлось искать колёсико.
— Спокойной ночи, Рэй.
Полноватый охранник Сэмюель, в вечно заляпанной черной рубашке, с перхотью на плечах, уходил на выходные, и в комплексе оставался я, двое охранников и еще несколько уборщиков.
— Хороших выходных, Сэм!
В очередной раз приходилось вливаться в коллектив и проходить эту не писаную проверку на свояка. У уборщиков были свои приколы, они могли на протяжении всей ночи ходить и снимать пакеты с урн, набросать земли из цветов по коридорам, поменять жидкости и порошки в тележках, а могли и вовсе спрятать её. Целью таких забав было довести меня до белого колена, и самим вдоволь поглумиться. Я сразу раскусил эту задумку, так как каждый раз приходилось сталкиваться с подобным. Новое рабочее место – новая проверка. Сказать по правде, мне и самому было забавно участвовать в этом. Всё-таки, коллективная прелюдия перед тем, как тебя примут.
Все они были ребятами крупными, по более меня, поэтому ввязываться, а тем более провоцировать конфликт желания не было. Оставалась только хитрость и продуманность действий. Как можно использовать все эти подколки и уловки себе во благо? Поэтому я стал прикидываться дурачком и делать вид, как будто не понимаю, что происходит. Куда пропадают мои вещи, почему телега, оставленная в одном месте, оказывается в другом.
За всё время работы, полы я мыл от силы раз восемь-десять. Все остальное время, максимум, что я делал – это подметал. Да и уборкой это не назвать. Я махал веником направо и налево, раскидывая мусор к плинтусам, разве что крупные бумажки и прочий мусор сметал в ведро. К пыли я так и не притрагивался, разве что только окна вытирал. Всё остальное время я спал. В туалете на подоконнике, в гардеробе, в кладовых. Было очень удобно в рабочее время спать, а днём заниматься своими делами, например, писать. Буквально за месяц я написал сборник рассказов, и к нему еще сборник стихов, а так же большое количество статей.
Один раз, я проснулся из-за светившего в лицо фонарика.
— Подъём, Рэй! Проверка приехала!
Ребята начали дубасить по металлическим вёдрам, барабанить по двери кладовой, и создавать максимум шума, дабы я запаниковал. Им это удалось, я немного дезориентировался и растерялся. Лишь в последующие секунды, я стал осознавать, что это очередная шутка.
— А почему это ты спишь на рабочем месте? – Пол был самым крупным из всех, что-то вроде вожака уборщиков.
— У меня перекур. – Я уже полностью пришел в себя. Было семь утра, и сон как рукой сняло.
— Мне что-то подсказывает, что в отделе электроники сегодня даже швабра не появлялась. – Ребята продолжали улыбаться, а Пол чувствовал свою власть над ситуацией. Это было видно в его самоуверенном взгляде.
— Главное что там твоя морда появилась, и всё проверила, – ответил я.
Пол схватил меня за грудки и приподнял.
— Знаешь, не справедливо получается, что все работают, а ты отдыхаешь. Может сдать тебя руководству? Как думаешь?
— Мне плевать, но откуда ты знаешь, что человек, который займёт моё место, не доложит начальству о том, что все вещи, которые вы находите, не отправляются в бюро находок, а оседают в ваших карманах? – Пол ехидно улыбнулся и поставил меня обратно.
— Ладно, браток, мы всё это понимаем, расслабься. Сам видишь, развлечься тут обычно нечем, вот и приходится выдумывать.
— Ну да, как же.
— Слушай, может, махнём по пивку? Познакомлю тебя с ребятами. Тут не далеко, через пару часов открываются. Мы после смены на сон грядущий по кружечке и домой. Давай с нами?
— Не вопрос, я в деле.
Ребята стали расходится по своим этажам, проверять чистоту.
— Тогда через час в раздевалке. – Кинул напоследок Пол, и тоже ушел.
Я не разделял желания подружиться с ребятами, а тем более выпивать с ними. Но мне нужно было продолжать играть роль идиота, на всякий случай. Макиавелли как-то сказал: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе». От этой логики пришлось отталкиваться и мне, дабы знать врага своего как самого себя.
Было семь утра, когда я зашел в отдел супермаркета, взял бутылку кефира, а мелочь оставил на кассе. Никого еще не было, только через час персонал начинал собираться, чтобы в девять можно было открываться. Выходя из супермаркета, я заметил, что на меня смотрит Глэн.
Гл. 15
Почему-то принято считать, что люди, более-менее замешанные в искусстве, творчестве, ну или в подобной работе, очень глубокие, скрытые, чувственные и эмоциональные. Чушь. Хотя, может, я не прав, пусть даже и отношу себя к людям творческим. Современное творчество – фикция. Всё превратили в бизнес. Музыка, литература, кинематограф. Всё поставлено на поток, фабричное производство, идеологическая обработка и пропаганда. Вы можете сказать актёру, что он бездарность, писателю – что его творчество дерьмо, музыканту – что его музыка бессмысленна. Это не обидит его, разве что заставит задуматься, что не всем подходит его творчество. Но нет ничего более оскорбительного и провоцирующего для таких людей, как просьбы написать быстрей, или заметки, мол, как это легко просто взять ручку и написать. Легко взять молоток и вбить гвоздь в стену. С творчеством, не знаю как с музыкой или кино, но с писаниной так точно нелегко. Целый месяц ты ебланишь. Делаешь абсолютно все, что нужно и не нужно, кроме писанины. Потом, наконец, собираешься с мыслями, садишься за машинку и начинаешь писать. С трудом появляется страница, после прочтения которой, ты вырываешь её и кидаешь в помойку. Ты пишешь еще страницу, и еще. В помойку. Потом ты пишешь еще три страницы, перечитываешь и отправляешь в помойку шесть. И так снова и снова. Сотни исписанных страниц, среди которых только пять или шесть пойдут в твой труд. И вот, наконец, тебя прорывает. Ты пишешь пять, десять, пятнадцать, двадцать пять страниц за ночь. Выбрасываешь штук пять, но в целом, остаёшься довольным. День прожит не зря, ночь тем более. Потом опять застой. И снова по новой.
Я всегда завидовал писателям, которые могли за короткое время написать простой, но в тоже время прекрасный шедевр, который можно перечитывать вновь и вновь. А я, приходя с работы, садился за машинку, и не мог выдавить из себя не строчки. Я понимал, что хорошие вещи не идут через силу. Можно заставить себя просраться, но никак не писать. И вот тут дилемма, я хотел писать, но слова не складывались в предложения. Иногда хотелось просто швырнуть готовый материал в окно, потому что достало. Но потом, я обратно возвращался в реальность. Так и проходит жизнь, ты всё время пытаешься что-то сделать, чего-то добиться. Мы наполняем нашу жизнь хорошим или плохим времяпрепровождением. Кто-то синтетическими вещами, заменителями удовольствия, кто-то простыми. Кому-то нужна белая дорожка и силиконовая ****а, а кому-то достаточно восхищаться таинством этого мира, но без постороннего вмешательства.
Я приходил домой как обычно заёбанный, и передо мной был выбор – завалиться спать или попробовать поймать творческий приход. Это получалось только ночью. И приходя домой утром, я не мог написать ни строчки. Думаю, начинающие писатели сталкиваются с этим, и по сей день. Где моя ночь? Может быть сегодня? Стоит ли рискнуть возможностью выспаться в свой выходной, или попробовать замарать бумагу? Очень часто я проигрывал в этом споре, и за ночь мог написать десять-пятнадцать страниц, которые утром всё равно отправлялись в мусорку. Это гневило, когда единственный выходной улетал в трубу. На работе писать возможности не было. А днём я либо спал, если не сделал этого ночью, либо не мог писать вовсе. Каждый раз я ловил себя на мысли, что не нужно писать ради того, что бы писать. Писать стоило для внутреннего спокойствия и умственной разгрузки. Ведь когда мысли накапливаются, то фантазия и ум рисуют картину, которую память хочет запечатлеть на внешнем носителе из-за недоверия к себе. Ты начинаешь писать, и понимаешь, зашло или нет. Если нет, то брось это дело, парень. Это очень тяжелое бремя, которое не всем будет по силам. На тебя возлагается важная миссия. Ты должен передать дух своего времени, максимально отображать ситуацию, относится не предвзято. Ты художник, ты фиксируешь картину на бумаге, объёмным текстом. Ты должен заставить человека задуматься над тем, что ты написал. Дать ему сравнить, ощутить разницу твоего и своего положения. Возможно, в тебе он узнает себя.
Поэтому я старался не писать лишнюю информацию или ненужные наблюдения. Я писал с чистой совестью, переносил изображение на бумагу. Конвертировал краски и образы в буквы и слова, слова – в предложения, предложения – в абзацы и главы. Старался передать картину без потери смысла.
— Был тут хоть раз днём? – Пол ткнул меня в плечо и указал на детский отдел с батутами, горками и подобной хернёй.
Это был один из его отделов для уборки. Еще раздевалка для персонала, кафетерий и лифты. Кафе было самым хорошим для уборки местом. Там регулярно обнаруживались бумажники, утерянные драгоценности и прочий хлам, который падал за диваны, валялся на полу, закатывался под столы. Иногда, в хорошие дни, он мог найти до сотни баксов мелочью и мелкими купюрами. При таких находках Пол проставлялся утром, тем самым закрепляя за собой статус вожака. Всем хотелось быть на месте Пола, и убираться там, но это место было закреплено за королём уборщиков.
— Нужно будет тебе кое-что показать, – сказал Пол.
— О чем это ты?
— А ты приходи сегодня днём, или хотя бы под вечер, где-то за два часа до закрытия.
Утром мы заглянули в бар, как обычно, кроме нас там никого не было, мы допили пиво и разошлись по домам.
Входящий вызов. Аннет.
— Мудазвон! Ты чего так долго трубку не берёшь? Спишь?
— Да.
— Ой, так я тебя разбудила, получается?
— Да.
— Какое тепло на душе то сразу разлилось. Прям до низа живота дошло. – С явным удовольствием послышалось с другого конца телефона.
— Милая, это месячные.
— Какая тонка шутка, уууу. Наверно такая же тонкая, как и твой ***.
— Если хочешь зацепить меня, то хотя бы не противоречь себе.
— Расслабься, мудень, это сарказм.
— Как же легко довести тебя до сарказма.
— Гораздо тяжелей, чем до оргазма. Но ты бы это знал, если бы хоть раз попробовал.
— Женщина, в чем твоя проблема? Ты поставила вопрос вожделения вилами мне в горло. А теперь упрекаешь меня этим?
— Если бы кто-то умел читать между строк, то никакого вопроса бы и не встало.
— Вопрос вставал, регулярно. Только кто-то начала выёбываться и манипулировать. А я не собираюсь идти на поводу манипуляций. Если тебе хочется трахаться, то нужно читать то, что между ног, а не между строк.
— Знаешь, Рэй, похоже, моя подруга Марла была права, ты точно дебил.
— Твоя конченая ****овитая подруга?
— Почему ****овитая? Она же с тобой не спала.
— Да я лучше *** об помойку вытру, и дам цыганам на вокзале отсосать, чем засуну его в твою подругу. Она же энциклопедия венерических болезней.
— Ты её не знаешь, чтобы такое говорить.
— Зато я знаю всех, кто там побывал.
— Твои дружки, такие же ****аболы как и ты.
— У меня нет друзей.
— А знаешь, почему нет? Потому что ты му…
— Ой не слышу ничего, связь прерывается. – Я отключил телефон и лёг дальше спать.
Вечером в восемь, как и просил Пол, я пришел. Он встретил меня у служебного входа. Мы прошли в раздевалку, переоделись для работы и поднялись в детский отдел.
— Смотри.
Много аппетитных девушек, молодые, красивые, все как на подбор, играли с детьми, катали паровозики, рисовали фломастерами, нянчились с ними, в то время как родители, уходят за покупками, в парикмахерскую, в прачечную и оставляют мелких спиногрызов на шеи этим красавицам. У меня на самом деле отваливалась челюсть, это было настолько прекрасно, что я сразу почувствовал себя ущербом и погружался в мгновенную депрессию от того, насколько это было красиво. Я был словно в не заслуженном раю.
Наверное, мы простояли там минут двадцать, молча наблюдая за девушками. За этими красивыми девушками.
— Ладно, я пойду своими делами займусь, а ты слюни подбери и не пялься так, а то палишься сильно.
— Замётано, – ответил я.
Пол ушел, а я быстро взвесил все «за» и «против» в знакомстве хоть с одной из них. И так я – нелегал, чернорабочий, в данный момент уборщик, работаю за еду, и уже второй год пытаюсь дописать книгу. Они – божий свет и благодать, свежая женская плоть, покрывающая молодое мясо, в которое непременно хочется вонзить ***, и прострелить все внутренние органы, застоявшимися сгустками детородного сырья. Шансов приблизительно столько же, сколько у любого черного не загреметь за решетку до двадцати одного года. Тем не менее, я люблю рисковать.
— Ты тут давно работаешь? – обратился я к брюнетке с короткой стрижкой. По глазам я видел, что озадачил её.
— Ну, наверное, второй месяц, если стажировку не считать. А ты кто?
— Я, Рэй. Уборщик.
— Что ж, Рэй, очень приятно познакомится, я Бетси, и я ухожу домой. Увидимся.
Бетси подошла к своим красавицам, они обернулись на меня, потом захихикали и ушли.
Шлюхи – подумал я.
Я пошел к ребятам в раздевалку. Через час комплекс закрывается, нужно было проверить все двери и выходы, что бы они были закрыты. Все, кроме центрального входа.
— Глэн, ты чего такой хмурый?
Парень надевал рабочую робу, а от его кислой мины становилось неудобно всем присутствующим в раздевалке.
— Не твоё собачье дело, – огрызнулся Глэн, и, выходя из раздевалки, хлопнул дверью.
— Чего это с ним?
Ребята переглянулись.
— А, не обращай внимания, с ним бывает.
— Ладно, понял.
Я принялся за уборку, и в этот раз даже мыл полы старательно, меняя тряпку. Мне было очень скучно, и это была та скука, когда даже спать не хочется. Поэтому я пидорасил все свои территории тщательно. Ребята уже не подшучивали. Проверку я выдержал. Потом, я поднялся в отдел электроники, включил телевизор и стал тупить в передачу о животных. В телефоне одно непрочитанное сообщение. От Аннет: «МУДАК». По телеку показывали спаривание черепах.
Гл. 16
Моего соседа по комнате выселили. Кто-то сдал его миграционной службе. Теперь мне приходилось искать нового соседа. Я дал объявление, и долго ждать не пришлось. Ко мне подселилась студентка. Учитывая небольшой, но ёмкий жизненный опыт, я не стал раскатывать губу. Я был уверен, что мне не может так повезти, чтобы ко мне подселилась красивая брюнетка, с большими упругими сиськами и круглой задницей. Я был уверен, что-то будет не так. Может быть, кривые ноги и квадратная жопа, или обожжённая кожа на шее, родинка на пол лица, гнилые зубы, хламидии, рак, сифилис, гепатит каждого вида, сиамский близнец, член. В общем, я даже не рассчитывал, получить то, что я получил.
Миленькая, пышногрудая блондиночка, небольшого, компактного роста, красивые губы, зелёные глаза, идеальный нос, отменная задница, и пленяющее обаяние, которым так исходила Элизабет. Милое личико, платьице, хозяйственный настрой. Мне хотелось плакать. Очередной момент, когда я готов был отдать всё за несколько минут с этим ангелом и моим членом в её влагалище. Я дрочил как сраная макака в душе, каждое утро, приходя с работы. Пока она спала, меня кукожило в приятных конвульсиях и судорогах, лежачего в ванной. О, Лиза. Блять, как же ты прекрасна. Я выходил из ванны, а она заходила.
— Доброе утро, Лиза.
— Привет, Рэй, ты давно пришел?
— Ну, с пол часика назад приблизительно.
— О, а что ты так долго в ванной то делал?
—Боролся с феминизмом. – Лиза пропустила эти слова мимо ушей.
Я зашел на кухню и принялся за поиски чего-нибудь съестного.
—Ефлишупшишфлеба, – Лиза выглянула в коридор, с зубной щеткой во рту, – я привотовлюжаврак.
— Чего? – Глядя на её рот в зубной пасте и щеткой в зубах, я представил, что она чистит зубы, моим членом. Сука дебил.
Лиза сплюнула в раковину, и повторила:
— Я говорю, если купишь хлеба, то я приготовлю завтрак.
Я сразу же пошел и оделся, накинул рюкзак, взял пару долларов и полетел в магазин.
Прохаживаясь по магазину, за мной увязался охранник. Куда я, туда и он. Было забавно наблюдать, как он изо всех сил, пытается вести себя естественно и, следуя за мной по пятам, он оправдывал эту навязчивость, поправлением лотков с едой, упаковок с кетчупом и коробок с сухим завтраком. Меня это бесило, но в тоже время забавило. Я принципиально ничего не покупал, а просто ходил по рядам, водя за собой хвостик. Охранник никак не отставал. Он уже видел, что я не однократно смотрю на него, но продолжал за мной ходить.
Ну, мудило, сейчас посмотрим, как ты это съешь, – подумал я, взял банку тушенки и начал тщательно её разглядывать. Смотрел дату, производителя и просто тупил в жестяное дно. Потом брал следующую банку, и делал тоже самое. Мой поход за хлебом продлился почти час. Потом я все же пошел в хлебный отдел, взял батон и стал изворотливо уходить рядами, чтобы охранник заметно ускорился. Я подошел на кассу, а охранник только-только настигнул меня. Он прошел через клерка, и встал с обратной стороны кассы. Я расплатился за хлеб, глянул в глаза охраннику и вышел на улицу. Положил в карман сдачу и спизженную жвачку.
— Ну, ты чего так долго? – Лиза стояла у плиты, и делала котлеты.
— Да так, бдительность охраны проверял.
Я положил хлеб на стол, и пошел мыть руки.
— Не слишком ли тяжело для завтрака? – спросил я, указывая на котлеты.
— Нет, завтракать мы будем оладьями, – сказала Лиза, и приподняла крышку накрывающую тарелку с оладьями.
— Слушай, не дурно! Очень даже не дурно, – мой желудок активно готовился к трапезе. Лиза накрыла на стол, налила чаю и покидала оладья на тарелку. Потом она достала банку сгущёнки, открыла и поставила на стол.
— У меня вопрос? – сказал я, поглощая свой оладушек. – На кой хер, я тогда за хлебом спускался?
— Да это я на работу бутерброды сейчас делать буду.
— Ты же вроде как учишься?
— Я своему жениху, – ответила Лиза, и полила сгущённым молоком, следующий оладушек.
Завтрак приукрасило неловкое молчание с моей стороны. Мои мосты в голове рушились, и меня накрыло чувство предательства. Я ощущал, что меня кинули. Вонзили нож в спину. Было очень грустно, обидно и неприятно. Мой мысленный на тот момент стояк, моментом обмяк. Жених.
Я прикончил завтрак, положил тарелку в раковину и отправился в койку. Следующий час, я не мог заснуть. Тяжесть в желудке от сытного завтрака, и орущий фен, которым Лиза сушила волосы, не давал погрузиться в сон. Наконец дверь закрылась, в квартире тишина.
Проспал я часов десять и проснулся уже к сумеркам. Нужно было собираться на работу. Я сделал два бутерброда, завернул их в пакет и ушел.
***
Последние три года жизни я помнил хорошо, они пролетели мгновенно. Время уходило, мои мысли, мои задумки иногда даже не оставались на бумаге, а рассасывались и забывались в мозгах. Довольно глупо получалось. Люди всегда ищут способ убить время, а когда оборачиваются, начинают понимать, сколько времени они проебали. Хотя сказать по правде, каждый имеет право на выбор. Выбор, что ему делать в этот промежуток времени от рождения до смерти. Как скрасить это ожидание. Одни рождены совершать великие дела, другие рождаются говнюками, которые только и делают, что подсирают всем. Но без них, с другой стороны, не было бы героев или просто великих людей. Ведь всё относительно. Добро и зло, тоже относительно. Вот и наша жизнь, тоже получается относительна. Дело не в глупом тщеславии, или твоей востребованности среди людей, на которых тебе насрать, а в отметке. В действии, или наследии, которое ты после себя оставляешь. Твоё наследие. Я был в этом мире. Возможно, я был героем, или говнюком, но мир меня помнит, я был тут, я вписал своё имя в историю.
С одной стороны, мне было насрать, что останется после меня. Я живу в своё удовольствие. Но когда задаёшься смыслом жизни, или начинаешь рассматривать свои приоритеты, взгляд на некоторые вещи меняется. Но так же, есть вещи, взгляд на которые не поменяться никогда. Каким же дерьмом мы озабочены. Столько глупых и ненужных вещей мы делаем, спускаем на ни них своё время. Самое важное и дорогое, что у нас есть.
Я подружился с охранником Билом, афроамериканцем крепкого телосложения и преклонного возраста. Всё это время пока я работал в торгово-развлекательном центре, Бил обучал меня всяким уловкам в общении с ребятами, начальством и простыми людьми. Вот что, но говорить он умел. Когда этот мужик открывал рот, его хотелось слушать. Бывало, мы могли про****еть всю ночь, периодически прерываясь поссать или сделать обход. Он был интересным мужиком, намного старше меня.
— Бил, а почему ты не пошел преподавать? Ты бы сделал неплохую карьеру как учитель или профессор.
Бил посмотрел на меня, как на наивного мальчика, и, улыбаясь, спросил:
— А зачем мне это?
— Ну, ты очень интересно говоришь, люди с такими способностями могут получать гораздо больше, чем охранники в подобном месте. Продавать машины или квартиры, да наверно и пылесосы у тебя бы отлично получилось.
Бил засмеялся.
— Мне не нравится это.
— Продавать?
— Нет. Люди. Общение с людьми. Прелесть этой работы в том, что мне не приходится видеть надменные рожи этих ублюдков, которые каждый день копошатся в этом муравейнике. Мало интересных собеседников.
— Почему тогда ты общаешься со мной?
— Потому что ты такой же. Ты ведь тоже можешь найти работу порядком престижней и оплачиваемой, нежели эта. В чем же дело?
— Ну, я как минимум мигрант, не образован и мало что умею. У меня нет прав в этой стране, не говоря уже о какой-нибудь социальной защите, от недобросовестных работодателей. Никто мне не будет платить больше штуки баксов в месяц, за честный труд.
— И это всё? – спросил Бил.
— Наверно, – неуверенно ответил я.
— Ахахах, парень ну ты даёшь. Ты же понимаешь что это всё отговорки? Ты еще так молод, чтобы говорить о том, что ты чего-то не можешь. Молодость – это самая первая причина, для любых начинаний и ошибок.
— Это я знаю, просто я скован в своих действиях. Я, так же как и все завишу от материального фактора, и не могу от этого никуда деться.
— Послушай, Рэй. Слышать это от мальчика, который мне во внуки годится, очень прискорбно. Посмотри на меня. Вот где пример скованности. Как ты говоришь, я бы мог стать профессором или еще кем-нибудь. Заниматься тем, чем хочу, но в то время, всё на что могли рассчитывать такие как я, это стройка и черная работа. А престижным для нас считалось быть обслугой на каких-нибудь банкетах. Вот что значит скованность. Когда тебя оценивают по независящим от тебя факторам, и относятся предвзято. Где твои амбиции разбиваются о социальное неравенство. Хотя я точно так же как и ты был молод, и был готов совершать ошибки, но разница между мной в то время, и тобой сейчас – это то, что мои ошибки не прощались. Они даже не допускались. То, что все мы рождаемся равными – ложь.
— Тут я с тобой и не спорю, я всегда замечал, что мы рождаемся в большом неравенстве.
— Некоторые вещи мы принимаем как должное и заслуженное. Возможности, которых у других никогда не будет. Вот, например, руки.
— Руки? – переспросил я.
— Да, руки! Ты беспокоишься о том, что ты не образован, и путь куда-то выше, чем ночная охрана или уборщик в торговом центре тебе закрыт. А представь, если бы у тебя не было рук? Кем бы ты тогда был?
— Ну, уж точно не писателем.
— И не только. У тебя автоматически вычитается весь спектр возможностей реализовать себя с помощью рук. Пилот самолёта, бокс, военное дело, баскетбол, художник, повар. Но вполне вероятно, что ты мог быть лучшим в мире футболистом. Там руки не нужны, только ноги.
— Я видел как один художник, рисовал ртом.
— А боксёра без рук видел?
— У него наверно плохо с блоком.
— Это всего лишь руки, а сколько возможностей тебе предоставлено. Речь не в том, что было бы, если бы у тебя не было рук, а в том, сколько возможностей есть. Ты говоришь, что ты не образован, а что мешает тебе освоить какое-то ремесло сейчас?
— Нехватка времени. Я работаю по шестнадцать часов, а если выдаётся свободное время, подрабатываю, так как не хватает денег либо на оплату жилья, либо на еду.
— Опять причина, опять отговорка. Знаешь у кого времени вагон? У трупов. У зеков. Какая роль тебе больше по душе, раз у тебя нет времени? Даже если ты живёшь не по расписанию, то, как минимум ты можешь сократить режим сна. Например, вместо восьми часов, спать семь, а то и шесть. И сэкономленное время направлять на самообразование в той области, которая тебе интересна, пусть даже это самое бесполезное в мире занятие, пусть самое абсурдное, но изучай то, что тебе интересно и ты увидишь, что и время для этого появится больше. Будь мастером абсурда.
— Я люблю читать книги, но что-то не ощущаю себя умней и не чувствую себя мастером в какой либо сфере.
— Ты никогда не почувствуешь себя умным, чтобы считать себя достаточно умным.
— То есть это вечная погоня за знаниями?
— Погоня, как ты говоришь, подразумевает получение определённого результата. Достижения какой-то точки или итога. Но эту границу ты придумал сам. Нет предела совершенству, слышал про такое?
— Слышал. Как и нет предела человеческой глупости. – Ответил я.
— Человеческая глупость как раз и состоит в создании барьеров. В приглушении инстинктов, в самоограничении. Задушить или контролировать потенциал – вот нынешняя цель общества. Тебя ведь с рождения спрашивают, кем ты хочешь стать, что хочешь делать, а в итоге, твою мотивацию медленно, но уверенно подтачивает в свою сторону капитал, и желание заработать как можно больше. И уже к моменту выбора своей профессии, ты склоняешься не к тому, что ты умеешь и хочешь делать, а к тому, где больше заплатят и есть ли карьерный рост.
— Ну, это понятное дело, деньги это – эквивалент всему в этом мире, просто это наверно единственный рычаг контроля как массой, так и одним человеком. Люди не могут пользоваться свободой правильно.
— А что, по-твоему, означает «правильное пользование свободой»? Если кто-то хочет саморазрушаться, то это его дело, если кто-то хочет заниматься саморазвитием, то это его дело, в этом смысл свободы.
— Это либерализм, который по умолчанию будет воздействовать на мою свободу.
— Не будет, – с улыбкой произнёс Бил.
— Как не будет, если человек будет волен в своих действиях, то рано или поздно, его свобода пересечётся с моей, и в этом конфликте, будет только один победитель, а всегда побеждать не получится.
— Не будет, – повторил Бил. – Дай человеку свободу, и он сдохнет от передоза на следующий день.
Эта фраза заставила меня задуматься. И ведь действительно, свобода на данном этапе заканчивается на выборе, в какой колледж поступить, и что поесть на ужин. А в больших и нецензурных масштабах, свобода сведёт в могилу большую часть населения земли. Кто-то разобьётся на мотоцикле, въехав на полной скорости в разделитель дороги. А на могиле напишут – «любил скорость». Кто-то просто нарушит дозировку героина, и скончается в кресле своей гнилой коммуналки. А кто-то во имя Аллаха, устроит резню всем неверным. Единственным выходом остановить эту свободу, будет вмешательство другой свободы, и начнётся конфликт. А всегда побеждать не получится.
— Мы не готовы к свободе, – продолжал Бил. – Потому что быть свободным, значит отвечать за себя и за свои действия. А мы всячески избегаем ответственности за то, что делаем.
Бил умолк. Всё это время мы ходили по пустым коридорам торгового комплекса, проверяли, чтобы все двери были закрыты, а сигнализация везде включена. Мне нечего было сказать Билу. Показалось, что я не имею права нарушать эту тишину.
— Ты никогда не задумывался, что такое государство?
Очевидно, это был риторический вопрос, поэтому я просто продолжал смотреть на Била.
— Государство – это просто абстрактное понятие и определение явлению, когда один человек угнетает другого, оправдывая это безопасностью обоих. Не кажется ли тебе это бредом? Мы сознательно возложили ответственность за свою жизнь и будущее на себе же подобных людей. Людей с теми же желаниями, с такими же потребностями. И теперь эта власть, происходящая от таких же недалёких как мы, реализует и утоляет свои потребности через нас. Бюрократия, которая обслуживает только себя. Через людей, которые боятся ответственности. Ладно бог, с ним всё понятно, это что бы на душе чисто было, и грязные помыслы кому было пресекать, ибо только в мозги не может залезть государство, а контролировать твой разум чем-то ведь нужно, «бог в помощь» только в помощь кому? Мысли как ты знаешь, материализуются, но так как это фактически другая плоскость, не подконтрольная государству, то нужно хоть чем-то тебя отвлечь. Библия – это пособие по самоограничению и уничижению.
— Мне нечего добавить. Человек по умолчанию – существо конченое и обреченное, с нездоровой тягой к насилию над собой. – Ответил я.
— Я лишь к тому тебе это всё говорю, чтобы ты понял. Ничто тебя не ограничивает больше, чем ты сам. Точно так же, как никто тебе не поможет, кроме тебя самого.
Бил вытащил пачку сигарет, намекая на перекур, и мы отправились в курилку, чем в ночное время служил обычно туалет.
Гл.17
Проснулся я в женском туалете на подоконнике. Солнце выжигало сетчатку, а ноги и руки замёрзли от утренней прохлады. Яркое солнце и холодный рассвет. ***вое утро.
Я поставил ведро с хлоркой в тележку, и стал выталкивать её из туалета. Как раз в этот момент, за десять минут до открытия, нас собирали на пятиминутку. Присутствовал весь персонал этого огромного комплекса. Клерки, уборщики, охрана, технический отдел, бухгалтера, менеджеры, и всякие личности, назначение которых я даже не представлял.
— Говорить буду быстро и кратко. У нас выросли показатели воровства. Есть все основания полагать, что доля этих краж приходится на персонал. Поэтому хочу предупредить, если воровство не прекратится, мы будем вынуждены удерживать зарплату в счет погашения пропаж, у тех смен, в чьё время это будет происходить. Хорошего вам дня.
Начался небольшой галдёж, все стали переглядываться друг с другом, делать удивлённые лица и расходится. Я вместе с Сайманом пошел в раздевалку. Там встретили остальных ребят, все были какие-то кислые. В этот раз в бар никто не пошел. Поэтому я ушел домой.
Подходя уже ближе к дому, я сорвал объявление «Жена на час» и поднялся к себе.
Я долго сидел на кухне с номером в руке. От одной мысли о Лизе, у меня начинался стояк. В дверях стали проворачивать ключ. Это была она, но не одна.
— Привет, – заглянув на кухню, поздоровалась Лиза. – Знакомьтесь, Кларк, это – Рэй, Рэй это…
— Стой, дай угадаю. Кларк? – перебил я.
— Это мой сожитель – Рэй.
Ага, конечно – подумал я, мысленно насаживая задницу Лизы, на свой член.
– А это – обращаясь ко мне, продолжала знакомить нас Лиза – мой жених, – глядя в глаза Кларку, сказала Лиза.
— Ну, я надеюсь, с прелюдией мы закончили, а теперь разрешите мне пройти в уборную, мне хочется какать, – прервав русло разговора, произнёс я.
Когда я начинаю ощущать себя самым убогим и несчастным из всех присутствующих, я неволей пытаюсь хоть как-то изговнякать момент. Облако лицемерной доброжелательности сгустилось над нами.
— Рад был знакомству, Рэй, – Кларк, выпятив грудь, тем самым показывая, что Лиза его самка, протянул свою лопатообразную руку с толстенными пальцами. Бедная Лиза – подумал я, – для неё петтинг от этого питекантропа уже испытание. Интересно, а какой тогда у него член?
— Будь здоров, – пожав руку сопернику, я отправился на толчок.
Я сидел в туалете, и думал об Иисусе. Вот интересно, если предположить что он действительно существовал. Ну, в смысле, вполне вероятно, что на самом деле был на свете такой мужик, с именем Иисус. Пропустим момент, где он записал себя в сыны божьи, перейдем сразу к распятию. Вот он значит, во имя грехов наших пошел на крест. И с тех пор люди молятся ему, все в рай хотят, но минуточку. Из моих скромных знаний святого текста, я точно помню, что там было сказано, что господь создал человека по образу и подобию своему, наделив его грехами. Из этого следует, что господь по умолчанию, тоже грешник, и Иисус умер не за наши грехи, а за свои собственные, которыми же господь нас и наделил. Проще говоря, самоубился. Суицид, как твердит святое писание, это смертный грех, и после него не попадают в рай, а прямиком в ад. Выходит, люди молятся образу, который коптится на адской сковородке?
Не многим, не малым, в туалете я просидел минут двадцать пять, и когда вышел, дверь в комнату Элизабет была закрыта. Я не слышал никаких звуков, но я знал, что они ебутся. Я ревновал эту девушку к её жениху. Поэтому я быстро оделся и съебался из дома.
Гл.18
Я трахал Лизу минут сорок. Наконец она кончила, и я, с чувством выполненного долга, перевернулся на спину.
— У тебя тут мило, – сказала она.
— Перестань, тебе не обязательно что-то говорить, лишь бы скрасить молчание.
Я хотел пить, но было жутко лень вставать с кровати.
— Нет, я серьёзно. Я жила в подобной квартирке, когда переехала сюда учиться.
— Так ты не местная?
Лиза повернулась ко мне лицом.
— Открою тебе небольшой секрет, тут очень мало местных. Точней сказать их много, но они сидят по домам или уезжают. Поэтому большинство людей, которых ты встречаешь на улице, это приезжие.
— Хм… ясно.
— Вот ты сам-то откуда?
— Я не знаю.
— В смысле, как это не знаешь. Я имею в виду, из какого ты города?
— Я не знаю, я много где жил, каждый раз на новом месте. У меня нет никакого чувства дома.
— Понятно. Так ты получается как бродяга.
— Наверно. Как так получилось, что ты нашла своё призвание в самой древней профессии? – По взгляду Лизы, она совсем не удивилась вопросу.
— Я когда в колледж поступала, меня спросили: «Чем ты хочешь заниматься в жизни? Что у тебя хорошо получается?». А я не знала что ответить, мне нравилось трахаться, но я была уверена, что такого факультета у них не было. Поэтому как альтернативу сексу мне предложили физ.мат, но там не об этом сексе шла речь, так что я пошла на филологию. На втором курсе с деньгами начались проблемы, и нужно было думать, либо продолжать учиться, а ночью подрабатывать официанткой и спать по три часа, либо один раз потрахаться за недельный оклад, и нормально высыпаться.
— Очень практично. Так ты вылетела, получается?
— Нет, я всю зиму так подрабатывала, а потом поняла, что учеба занимает слишком много времени, и я забила на учебу. Когда родителям пришло письмо, о моём отчислении, отец прилетел первым рейсом, орал, психовал, рвал мои вещи.… А я ему сказала, что работаю проституткой. Он плакал, а я не знала, как реагировать на это, мне было как-то… тоскливо, что ли. Я его понимаю, я сама виновата, пошла учиться, когда не хотела, а он всё таки последние гроши в это вкладывал. Я ему сказала, что верну все деньги, потраченные на обучение, а он сказал, что у него больше нет дочери.
— Ты самая грустная шлюха, которую я когда либо встречал. – Я сказал это без показательной иронии, но шутя. – Обычно так и происходит, люди, которые тебе дороже всего, сильней страдают из-за тебя. Наверно потому, что нет ничего хуже, чем неоправданные надежды, или когда в тебя верят, возлагают какую-то ответственность, а ты лажаешь.
— Никто и не просил, что-либо возлагать, просто всё сейчас завязано на деньгах, и каждый человек рассматривается как проект.
— Знаешь, вот тут я с тобой соглашусь, все очень плохо. Не то что бы я отрицал важность денег, но они стали занимать слишком много места в нашей жизни. Вся наша жизнь проходит в погоне за бабками, и пусть ты даже станешь сраным Рокфеллером под девяносто лет, но начать с начала уже не получится.
Лиза подняла голову, и прижалась своими губами к моим. Мне не было противно, но я редко целовался со шлюхами. А в этом поцелуе было что-то совсем другое. В дальнейшем, я буду долго его вспоминать.
— Тем не менее, наши общие взгляды на жизнь не освободят тебя от оплаты.
— А сколько у меня еще времени?
— Нусс… около десяти минут, – с иронией ответила Лиза.
— Около? Я думал, вы точно следите за тем, чтобы ни переработать на минуту больше.
— Так обычно и есть, в конторах, которые работают официально. Ну, в плане стабильно, с сутенёрами, хотя их так давно уже никто не называет. А я работаю на себя. Когда удобно, сколько удобно, а главное с кем удобно.
— Без сутенера?
— Без куратора.
—Куратор? Интересная подмена понятий. Что значит, с кем удобно? То есть, ты еще и не со всеми спишь? И как же ты интересно съезжаешь?
— Если приглашаю к себе домой, то говорю, что ошиблись адресом, а если сама приезжаю на адрес, то говорю что ошиблась сама.
— Знаешь, под таким углом если смотреть на ситуацию, то ты скорей не шлюха, а очень грамотная бизнесвумен.
— А то! Подмена понятий. – подмигнув мне, девушка встала, и начала собираться.
— Так как тебя все же зовут?
— Ты хотел, чтобы меня звали Лиза, значит, буду Лизой.
— Для Лизы у тебя волосы короткие, цвет другой и сиськи поменьше.
— Зато в жопу послать могу, не хуже её.
Я встал с кровати, пошел вымыть член в раковине, выпил воды, и подошел к двери провожать Лизу.
— Кейт, – произнесла она, и вышла из квартиры.
Я продолжал барахтаться в болоте, и топтаться на месте, все, что у меня было – это недописанная книга, куча недописанных статей, пустой желудок, и приближающийся запор. Я продолжал писать заказные статьи, просто тексты, обзоры, а иногда занимался переводом зарубежной литературы. Так оно и получалось, только заканчиваются деньги на еду, приходит новый перевод. Копить не удавалось. Я ходил на работу и спал.
Пол, Сайман, Глэн и Вэнс спорили о том, сколько может человек продержаться без еды.
— Ты херню несёшь, больше двух недель не протянет никто. – Глэн, как обычно дёргался, и скорее всего, был под кайфом. Пол, только улыбался и вставлял комментарии.
— Я слышал, как какой-то парень из Китая продержался без еды пять недель, потом он просто умер от истощения.
— Ну, еще бы, – возразил Глэн, – но у китайцев такая подготовка, их много, и они жрут экономней.
— Лично я и недели не протяну без заправки, – наконец отозвался Сайман, и полез в карман за сигаретой.
— Эй, – окликнул Вэнс, – ты что, забыл, что тут противопожарная система ****утая?
— Не переживай, Бил её на ночь отключает. Ему самому лень выходить на улицу, поэтому он просто курит в туалете. Главное не забывай окно открывать, чтобы проветрилось. Сайман удалился, а через минуту, за ним и Вэнс.
— Ладно, нужно работать. Рэй, – обратился ко мне Пол, – на втором этаже туалет забился, нужно исправить. – С этими словами, Пол удалился.
Я потолкал тачку к лифту. Опять какой-нибудь мудак туалетную бумагу смыл в унитаз. Поднявшись на этаж выше, я зашел в туалет, открыл кабинку с приклеенным листочком «Не работает», и стал чесать затылок. Я не имел раньше дел с толчками, поэтому нужно было импровизировать. Для начала, я перекрыл воду, снял крышку с бочка, попытался разобрать спусковой механизм, но ничего не вышло. В туалет зашел Бил.
— О, ты у нас теперь сантехник на полставки? – Бил прошел к окну, открыл его и закурил.
— Нет, просто в этот раз помимо причины, я рассмотрел и следствие, не хочу потом дерьмо шваброй соскребать. Причина и следствие.
— Давай глянем, что тут у тебя, – Бил выкинул сигарету в окно, и мы вдвоём уставились на унитаз. – Ты знаешь, что около пяти лет своей жизни мы проводим наедине с унитазом? – спросил Бил, продолжая смотреть на унитаз.
— Угу, просираем.
Бил начал раскручивать крепления унитаза к полу, а я отсоединял шлангу бочка от трубы. Начало вонять говном, которое забилось в канализационной трубе. Я принёс спираль, и мы вогнали её метра на два в трубу, потом покрутили и вытащили обратно.
— Ну, теперь пробуем обратно ставить. – Бил стал прикручивать трубу к бочку.
Я покрыл манжет силиконом и присоединил унитаз обратно. Прикрутили болтами к полу и пустили воду. Управились мы чуть меньше, чем за час. Но довольны были, до утра.
— Спасибо за помощь, Бил. – Сказал я, но он уже вышел из туалета. Я помыл руки, но продолжал вонять канализацией.
Я спустился на первый этаж, зашел в супермаркет, и взял себе бутылку молока и упаковку печенья. Деньги как обычно оставил на кассе Мишель, и пошел завтракать. Я подошел к Полу в детскую секцию с батутами, лабиринтами и детскими игрушками. Он читал газету, и грыз фисташки.
— Ты где это молоко взял? – поднял на меня глаза Пол.
— В супермаркете, – ответил я, и открутил крышку с бутылки. Я сделал два больших глотка, и принялся за печенье.
— Ты слышал, у нас слухи пошли, что кто-то ворует? – Пол, продолжал читать газету.
— Да, я был на пятиминутке, слышал, у нас это будут с зарплаты вычитывать.
— Нет, я не про это. Кто-то ворует из шкафчиков персонала, – он опять поднял глаза на меня и показательно перевернул страницу.
— Это для меня новость, – я взял горсть печенья и засыпал себе в рот, потом приложился к бутылке с молоком и стал все это прожевывать.
— Я ничего такого сказать не хочу, но эта фигня началась сразу же с твоим приходом. – Пол продолжал листать газету, но уже вызывало сомнение, что он её читал.
— Я бы наверно тоже так подумал, – сказал я, взял упаковку крекеров, молоко и стал уходить. Меня такой расклад не устраивал.
Я сидел в туалете на подоконнике, и смотрел как ебутся мухи. Молоко я допил, осталось пол пачки крекеров. Мухи продолжали жужжать, и я хлопнул по ним бутылкой.
— Двух, одним махом. Ха!
Я спрыгнул с подоконника, кинул бутылку и упаковку от крекеров в помойку и пошел убираться.
Утром нас опять собрали на пятиминутку.
— Вынужден сообщить, что моё предыдущее замечание осталось без внимания. Поэтому, как я и обещал, отныне вся недостача будет ложиться на ваши плечи. Сегодня вечером бухгалтерия посчитает недостачу после инвентаризации за эти сутки, и разделит на количество рабочих в эти сутки. Хорошего вам дня.
Я отправился в раздевалку. Открывая свой шкафчик, я почувствовал, что на меня пристально смотрят. Повернувшись, я увидел весь ночной состав уборщиков. Пол, Сайман, Глэн, и Венс.
— Что-то случилось? – спросил я, и начал переодеваться.
— Ты всё слышал, Рэй. Нас сегодня двигают на зарплату, – судя по лицам ребят, они от меня чего-то ждали…
— А я причем? Меня тоже касается эта херня.
— Глэн сказал, что видел, как ты в супермаркете что-то спёр, что ты на это скажешь?
— Скажу, что Глэн мудак, а я за свой хавчик каждый раз расплачивался, можете спросить у клерков.
— А как насчет шкафчиков?
— А что с ними? У меня всё на месте, у меня ничего не спёрли.
Я уже обулся, и готов был выходить, но Пол преградил мне путь.
— Какого *** ты творишь? – Пол схватил меня за рукав, и готов был ударить.
— Убери руки, или я за себя не ручаюсь.
Я проигрывал Полу в весовой категории. Против моих пятидесяти двух килограмм противопоставлено больше ста. Глэн стал обыскивать мой шкафчик, а потом принялся потрошить мой рюкзак. Я дотянулся ногой до его затылка, пока он на корточках изучал содержимое моей сумки, и зарядил так, что засранец ударился головой о скамью. Пол ударил меня под дых, и я согнулся. В глазах пошли звёзды, я пытался вдохнуть, но не получалось. Вмешался Венс и Сайман.
— Ладно, ребят, хорош. Не пойман – не вор, а что касается ночных покупок, тут уж он не врёт, я общался с Мишель, и она что-то подобное упоминала.
Наконец кислород прорвался в мои лёгкие, и я смог жадно отдышаться. Глэн высмаркивался в душевой, похоже, я сломал ему нос. Выйдя из раздевалки, я пошел домой.
Гл.19
Последний гонорар за статью заканчивался, а новым и не пахло. Зарплату задерживали уже почти на месяц. Макс пропал, не оставив задание. Кларк по-прежнему **** мою Лизу, а строчки неуверенно ложились на лист. Я уже неделю валялся дома, и ничего не делал, кроме того, что спал, жрал и срал. Лиза готовила отменно. Но постоянное наличие её бойфренда у нас дома меня напрягало. Мы уже походили на семейку, где отец ебёт мать, а сын дрочит на порно журналы.
— Я сегодня поздно приду, ты на работу не идешь? Боюсь разбудить тебя.
Лиза выглядела отменно. Её лодыжки, вызывающе выглядывали из-под длинного платья, а грудь пела симфонии Брамса, сияя через декольте. Она шла на какой-то банкет со своим уёбком.
— Не переживай, как проснусь, так и усну.
Дверь закрылась, и я остался дома один. Открыв свой сборник со стихами, сделал пару пометок, и лёг спать.
***
Не прошло и часа, как Лиза вернулась. Видно было, что она недавно плакала.
— Ты есть будешь? – спросила она подавленно.
— Да, можно в принципе, только если и ты будешь.
— Сейчас погрею.
Мне было жутко интересно, что произошло. Первый из возможных сценариев в голове – они расстались. Но это было слишком просто и невозможно.
— Всё нормально? – поинтересовался я.
— Да, так, – неуверенно начала Лиза. – Плохо себя чувствую, вернулась домой.
Лиза грела суп, и делала много лишних движений у плиты.
— А что сказал Кларк? Почему он тебя не проводил?
— Потому что Кларк…! – агрессивно ответила Лиза, отойдя к окну. Она с большим усилием сдерживала плач.
Нужно было действовать, это был мой шанс. Я встал, подошел к ней сзади и приобнял. Она немного похныкивала, сделала пару еле заметных попыток вырваться, но особо не сопротивлялась. У меня начиналась эрекция. Я был в том состоянии, когда любое прикосновение к девушке возбуждало. Я поцеловал её в затылок, и продолжал обнимать. Наступал момент, когда молчание слишком затягивалось, и нужно было что-то сказать, или спросить.
— Мужчины частенько косячат, не без этого. Поэтому мы ищем девушек, которые смогут нас подталкивать. Лиза проглотила ком и зарыдала. – Не стоит оно того, что бы у вас не случилось.
Она повернулась и, глядя на меня, сказала:
— Как же это сложно!
Мы простояли так еще минут пять, потом Лиза начала успокаиваться. Суп выкипал из кастрюли. Я еще раз поцеловал Элизабет в лоб, протянул руку к плите и убавил огонь.
Лиза ушла умываться, я накрывал на стол. Это был очень удачный момент, когда девушка эмоционально сломлена и беспомощна. Мне достаточно было немного надавить на неё, и я бы её трахнул, но блять. Именно в этот момент мне было жалко её, я слишком уважал Лизу и в конце концов, это не по-джентельменски.
Мы быстро пообедали, и я пошел к себе в комнату.
— Если что-то нужно будет, ты говори, не стесняйся.
— Угу, – произнесла Лиза, и одобрительно кивнула.
Я лежал на диване, только об этом и, думая, что в соседней комнате находится девушка, чьим телом я хочу обладать уже почти три месяца, и вот он шанс, протяни руку, возьми.
«Достань член и войди в неё!» У меня стоял, но дрочить почему-то не особо хотелось. Точней хотелось, но я еще слишком был погружен в соблазне всё же свершить задуманное. В голове стали возникать противоречивые чувства. «Всё что мне нужно, это просто зайти к ней в комнату», – не покидала меня мысль. Просто начать целовать её, и это точно случится, но что-то удерживало меня. Эта интрига. Как это будет с ней. Я так долго хотел эту девушку, и вот это может случиться в любую минуту, а что потом? Будем ли мы продолжать трахаться, или как обычно бывает, разойдёмся. Но как? Мы же живём вместе под одной крышей. Мы будем видеться каждый день, и будет возникать эта неловкость. У меня есть только один шанс. Я не могу оплошать, второй возможности не представится. «Если я ей не понравлюсь, то это будет крах…Что?» – я поймал себя на этой мысли. Я всегда был в себе уверен. Возможно я не лучший любовник, но далеко не худший, я был уверен, что я выше среднего. Меня всегда заботил оргазм партнёрши, нежели мой. Важен был процесс. А тут, эта женщина. Я хочу её, но я боюсь. Я начинаю паниковать, что не смогу быть достаточно хорошим для неё. У меня секса не было уже два месяца, да и дрочить последнее время было лень.
«Черт, да я же кончу мгновенно. А что потом? А если она подумает, что это всё, на что я способен? Мне срочно нужна шлюха, мне срочно нужно восстановить форму». – Бля, я не готов! Какого черта я думаю о шлюхе, когда в соседней комнате есть бесплатный еще и желанный вариант? Почему, как только я задумался о том, что бы ей было хорошо, я занервничал? Обычно оргазм шлюхи меня не беспокоит вовсе. Но Лиза. Она же не шлюха. Почему меня так беспокоит её оргазм? Эгоизм в постели и импровизация два лучших товарища в сексе. Взаимность, чувственность, ***ня это всё. Еще и вопросы в постели: «тебе хорошо?» – что за уебанство. Только личный эгоизм в кровати заставит извиваться в удовольствии твою напарницу.
Мысли в голове слишком сильно давили, я был окружен ими, моё собственное я загоняло меня в угол. В этот момент, я услышал, как Лиза приближается к моей комнате. Открылась дверь. Глаза были всё еще заплаканы, а движения такими не уверенными, как будто, она хочет что-то, но при этом думает о том, что не поздно отступить. Я сел на диван. Она подошла ко мне, села на коленки и начала целовать. Меня охватила паника свалившейся на меня ответственности за всех мужчин. Ведь я должен реабилитировать позиции мужчин в современном обществе погрязнувшим в феминизме. Я должен освободить свои мозги от хаотичных мыслей и расслабиться, почувствовать свободу. Тут перед лицом возникла физиономия черного Била, твердящего о свободе, которую можно получить, лишь взяв на себя ответственность за свои поступки. «Да, да, да иди нахуй Бил!». Я почувствовал, как мой член начинает мякнуть. Член, которым минуту назад, можно было оглушить кого-нибудь в парке, меня предавал. Я знал, что мне нужно быстро расслабиться, и перегрузиться, но осознание этого факта нихуя не помогало. Всё, о чем я мог думать, это «нужен стояк, быстро, один шанс». Лиза повалила меня на диван, и сделала первую проверку готовности. В такие моменты, ты готов поверить в бога, сатану, кришну, ктулху, кого угодно, лишь бы встал ***. Я был в ужасе. Самое страшное, что, на мой взгляд, казалось, могло произойти с мужчиной, это если не встанет член. Последний оплот мужского достоинства в наше время меня подводил. До обиды глупо, и нелепо, если учесть, что я уже не первый год спал с проститутками, и никогда не сталкивался с такой проблемой. Насколько же сильно, она проникла в мои мозги, что я панически боюсь, ей не понравиться? Почему мне так важно, что бы ей было хорошо? Мы продолжали лежать, целоваться, а мои мысли хаотично метались в голове, как светлячки у ночных фонарей. Лиза сделала еще одну проверку, и спросила:
— Со мной что-то не так?
— Нет, нет, нет, ты что. Я просто очень переживаю почему-то.
Я не мог просить Лизу, разогреть меня минетом, мне казалось, это было бы очень нагло и не вовремя.
— Ты что, девственник?– она перестала меня целовать, и встала с дивана.
Как же она попадает в эти вопросы. Они еще больше вгоняли меня в ужас.
— Не знаю что со мной, мне дико стыдно.
— Тебе стыдно? Я чувствую себя ущербной теперь. – Лиза поправила платье, и ушла в свою комнату.
— Нет, дело не в тебе, просто я дико переволновался, дай мне чуть больше времени!
Я остался на диване, с упавшим ***м и стыдом один на один. Я пытался рационально все взвесить, понять причину. Наверное, я перегорел. Или подцепил что-нибудь от шлюхи, хотя я предохранялся. Как обычно я схожу провериться к венерологу, а получив отрицательный результат на все известные болезни, даже огорчусь. Ведь если это не букет Венеры, тогда у меня нет ответа. Как же я себя ненавидел. Отличная работа.
Казалось бы, бытовая вещь, но как же она меня терзала. Самая желанная девушка за последние месяцы, девушка, на которую я мастурбировал по несколько раз в день, готова была для секса, а я обосрался. Я ненавидел себя, свой член, свой мозг, который вместо тестостерона накачал моё тело паническим адреналином. Свои мысли, которые вместо обнаженной Элизабет, продемонстрировали мне черную рожу Била. Он-то конечно мужик хороший, но не самый подходящий для эротических фантазий. Очень дерьмовое чувство. Я лежал на диване до вечера. Потом я пошел принимать ванную. Я не дрочил. Не заслужил. Пролежал в тёплой воде почти час, поссал, и вылез из ванны. Вытерся и пошел спать.
Утреннего стояка не было. Мне было стыдно выходить в туалет или на кухню, поэтому я еще два часа лежал на диване. Наконец мочевой пузырь стал в серьёз намекать, что я мудак и мне пришлось пойти в туалет. Комната Лизы была открыта, её дома не было. Я поссал. Потом еще раз проверил, наличие Элизабет дома, и пошел умываться.
Нужно было искать работу.
Гл. 20
Собеседование проходило в фойе гостиницы города, с одноимённым названием. Меня встретила девушка на ресепшене.
— Здравствуйте, вас приветствует…
— Я на собеседование, – прервал я её.
— Хорошо, тогда я свяжусь с администратором, – улыбка на лице девушки сразу пропала. Её звали Маргарет, во всяком случае, так гласил бейджик, прикреплённый к пиджаку.
Я прошелся по фойе, разглядывая интерьер. Золотистые колоны в ионическом стиле, статуи Геракла и Ахиллеса по обе стороны лестницы, поднимающейся на второй этаж. Необычный фонтан с растениями, расположенный в самом центре фойе, и похожим на сады Семирамиды, от которого расходились узоры, в виде водных каналов, по всему полу. Первое что всплыло на ум: «Это место слишком хорошее для меня».
С другой стороны, я понимал, что это должно быть интересно. Даже сраным уборщиком в таком месте быть престижно.
Наконец ко мне спустилась администратор. Опять женщина, кто бы сомневался.
— Здравствуйте, вы пришли на вакансию… – вопросительно протянув, спросила Моника.
— Ночной ресепшен.
В этот момент, я понял, что даже в случае пройденного собеседования, долго я тут не проработаю. Слишком сильно, меня стало бесить слово – ресепшен.
— Опыт работы на аналогичной должности есть?
— Конечно, я работал в хостелах, мотелях, ресторанах.
— Какой последний мотель или ресторан, в котором вы работали, можете назвать?
От неожиданного вопроса, я немного растерялся.
—У.. Вии…ктора. – Моника приняла серьёзный вид.
— Послушайте, я спрашиваю про опыт работы, не потому что, не хочу вас принять, а потому что скоро начнётся сезон, и нам нужна оперативная работа, у нас нет времени обучать и стажировать людей, уж лучше никого не брать, чем кого попало.
— Да, я понимаю.
— Постарайтесь понять, мы одни из лидеров в отельном бизнесе, и это не просто так.
Все что мне оставалось, это только соглашаться.
— Чем вы занимаетесь? Что вы умеете?
— Пишу.
— Пишете? – переспросила Моника.
— Да, статейки там всякие, рассказы.
— То есть вы писатель?
— Ну не то, что бы писатель, не та формулировка, но да, я пишу.
— Как вы думаете, чем бы вы могли быть полезным для отельного бизнеса?
— Понятия не имею, могу пресс-релиз подготовить, или какую-нибудь статью написать об отеле.
— Хорошо, давайте поступим так. Через неделю наш пиар отдел займётся подготовкой пресс-релиза для СМИ, как раз перед сезоном. Если хотите, можете принять участие как внештатный сотрудник пиар отдела. Говард будет вашим куратором. По окончанию подготовки он мне скажет, какой вклад вы сделали в пиар акцию, и мы вам выплатим гонорар. Вас устраивает такой заработок?
— Да, большое спасибо! – мы оба встали с дивана.
— Пока не за что. Приходите через неделю, например в среду, тогда пиар отдел точно будет в полном составе, вместе с Говардом.
— Отлично. – Тогда до встречи.
Моника протянула руку. «Ну, вот снова» – подумал я про себя, взял руку и поцеловал. Девушка была достаточно удивлена поступку, я прочитал это в её выражении лица. Неловкость подступала, поэтому я быстро свалил.
Гл. 21
Я шел на почту забрать свой гонорар, когда встретил Бетси.
— Привет Бетси, – её лицо скрывалось под огромными, тёмными очками.
— Привввеееет – протянула она, и судя по её выражению было понятно, что она пытается меня вспомнить.
— Уборщик, Рэй.
— Ах да, Рэй! Как жизнь? Что-то тебя не видно, тебя что уволили?
— Ну, можно и так сказать. Я сам ушел после инцидента с воровством. Ребята начали бочку катить, а мне такой расклад не по душе.
— Точно-точно, помню. Так это, ты же в курсе, что нашли того, кто подворовывал?
— Нет, кто это?
— Это один из ваших оказался, как там его, сейчас имя припомню, то ли Ганс, то ли Глэнс…
— Наверно Глэн?
— Да, да! Точно, Глэн.
— Ну, если честно, мне плевать, хоть я и не удивлён. Слушай, может, прогуляемся? – я почему-то был уверен, что она откажется, такие девушки как Бетси, обычно в высоких кругах тусуются, и мне подобные особы не по зубам. Не по карману, если быть точней.
— Ммм… сейчас немного занята, но если хочешь, можем сходить кое-куда вечерком. – Такого ответа я не ожидал.
— Да, я в деле. Где и во сколько?
— Давай ты меня заберёшь у центральной аллеи напротив парка аттракционов?
«— Слушай, у меня нет машины, может, я подъеду туда, и мы вместе уже двинемся на метро или такси?
—Ой, та ну перестань, что ты, тогда в другой раз, до встречи. Нищеброд ****ый»– такой сценарий промелькнул у меня в голове, ответь я, что у меня нет машины.
— Договорились. Тогда в семь. Подойдёт?
— Да, подойдет, – Бетси торопилась. – Ладно, я побежала, увидимся вечером.
Не знаю, каким местом я думал, но мне хотелось спустить пар. Нужен был перепихон. После моего поражения прошло около двух недель, и я серьёзно был настроен реабилитировать себя, только посредством чего? Кейт не отвечала на звонки. Срочно требуется ****ятина. Поэтому пришлось идти на крайние меры, и использовать каждый шанс и возможность. Теперь от меня требовалась тачка на вечер. Я отправился на почту, и получил свои пять сотен. Нужно было решить вопрос с машиной, и я его решил сразу – поеду без неё.
Вечером я отправился автобусом на место встречи, вышел на остановку раньше, и шел пешком приблизительно километр.
Блять, это надо же так выёбываться, из-за банального секса – подумал я, и сразу вспомнил Джил. Как же люди всё усложняют. Почему из-за нескольких часов, а иногда и минут секса, люди проходят столько испытаний, прелюдий, а в итоге еще и не факт, что они займутся сексом? Почему не всё так просто? Почему мы просто не можем ****ься? «Наверное, потому что так было бы не интересно» – опять обрубил я себя на этой мысли и подошел к входу центральной аллеи. Семь вечера, её нет. Я уже было вернулся с небес на землю, и прикинул реальные шансы своего перепиха с Бетси, как вдруг услышал цокот шпилек, по тротуарной плитке у себя за спиной. Я знал, что это она.
— Отлично выглядишь, Бет. – Проронил я.
— Боже, как же неудобно, идем скорей к машине, а то я туфли еще не разносила.
Она взяла меня под руку, и мы пошли в неизвестном мне направлении, где должна была находиться моя машина. Прошли мы около пятидесяти метров, и по вздохам спутницы, я понимал, что её настоёбло идти, и она хочет уже сесть в салон моей тачки. Моей крутой тачки.
— Вот черт, наверно её отогнали на штраф площадку. Как же не вовремя! – я показательно разозлился. – Придётся ловить такси.
Бетси выглядела сногсшибательно. Короткое черное платье с вырезом на спине, шпилька сантиметров десять, и кулон в виде скрипичного ключа на золотой цепочке. Любое дуновение ветра, обнажало бёдра и ягодицы Бетси. Она выглядела как шлюха. Первоклассная шлюха. Мы поймали такси, и поехали.
Гл. 22
Вечер оказался прохладным даже для меня. Я надел свою единственную черную рубашку, без галстука, без бабочки. Просто черная рубашка с длинным рукавом, сверху старая кожаная куртка. Джинсовые штаны и черные кеды. Я понимал, что мой внешний вид, уж точно, не для такого полёта. И если можно было бы рассчитывать на секс, то при условии, что моя спутница ужралась бы в предрвотное состоянии.
Вся спина Бетси покрылась мурашками и, проводя логическую цепочку, я перевёл свой взгляд на грудь. Соски кричали о команде спасателей с пледами, и тут я подумал о том, что меня и эту грудь разделяет всего лишь миллиметры ткани, и моральные условности. Не мои естественно. И это самый большой соблазн, когда ты находишься в достаточной близости, что стоит лишь протянуть руку и схватить. Но нет. Ты не животное, ты должен держать марку. Конечно, я не похотливое животное, чтобы смотреть на женщин, только как на объект вожделения и хранительницу влажной ****ы. Но когда у тебя нерегулярный секс, и от одного раза до другого может пройти не один месяц, то лучше уж быть животным. Энергия, которая скапливается в тебе, сводит с ума, разрывает тебя изнутри. Всю эту злобу, гнев, ненависть к женскому полу, ты вымещаешь на какой-нибудь шлюхе. Кому-то это нравится, кому-то ты доплачиваешь, и можешь вести себя как грязное животное. Вонзать в неё хер, хватать за волосы, разрывать ей грудь. Кричать, рычать, стонать – высвобождать внутреннего зверя. Иногда просто необходимо выпустить пар. Как было бы всё просто, если бы такие моменты, можно было решить дрочкой.
Бетси было холодно, поэтому я накинул свою куртку на неё. Мы вышли из такси, на какой-то улице, приблизительно в черте города.
— Вот и наш дом, – сказала Бет, и потянула меня за собой.
Мы поднялись на последний этаж высокого дома, и уже на лестнице я слышал громкую музыку и шум вечеринки. Наконец мы подошли к двери. Бетси ткнула в звонок, и мы стали ждать пока откроют. Дверь открыл какой-то парень, чьих зрачков я просто не увидел. Дым в накуренной квартире резал нюх, и першило горло. Я сразу взял себе что-нибудь выпить, чтобы хоть чуть-чуть адаптироваться под местную фауну. Это был пентхауз огромных размеров. На вечеринке присутствовало больше двух сотен человек, и странным было то, что никто еще не вызвал полицию. Я мгновенно потерял Бетси из виду, поэтому взяв стакан с чьим-то бухлом, или ссаньём, пошел искать свою пассию.
Давно я не тусовался в подобных местах, мне они порядком поднадоели. Всех этих людей объединяет только одно – сегодняшний вечер. Они пришли сюда не для того, что бы слушать музыку или танцевать. Не для того, что бы увидеть друзей или знакомых. Многие приходят сюда, уйти. Уйти от всех нахуй. Залить в себя столько алкоголя, чтобы он разбавил мысли и реальность. Обманул тебя, и отвлек. Кто-то пришел покурить травы, кто-то закатить колесо, а кто-то вроде меня, просто для ебли. В надежде, что найдётся одна блудливая ****а, которая либо будет невменяемая, либо ей будет всё равно. Но всех их объединял этот вечер. Вечер побега.
Есть такое неписаное правило: «все, что произошло на вечеринке, тут и остаётся». Любые ссоры или обещания, любые угрозы или слова извинений, все они оставались в этой ночи, пока не наступал рассвет. Ничто не должно восприниматься в серьёз. Во всяком случае, для многих это оправдание… Я уже давно не был фанатом подобного отдыха. Для меня тут слишком много людей. Чтобы я мог отдохнуть, я должен был ограничиться минимальным количеством людей, одним собой. Вот тогда я мог бы отдохнуть от людей. В противном случае, это не отдых. Даже секс нихрена не отдых, там присутствует минимум два человека. Я пьянел. Рядом со мной стояла девушка. Красивая такая, с коротким темным каре, и красивыми ушами. Не знаю, почему я обратил внимания на её уши. Я подошел к ней ближе, и начал целовать. Она предприняла попытку высвободиться, но ответила участием в поцелуе. Ей это нравилось, мне тоже. Потом она вырвалась, и ушла. У меня сильно начала болеть голова, начало тошнить. Я подумал, что буду блевать, поэтому пошел в туалет. Опираясь на стенку, я прошел вдоль коридора к уборной. Туалет был занят, поэтому я пошел в одну из комнат, в надежде поблевать из окна. Я зашел, как мне казалось в детскую. В детскую, в которой кого-то ебли. Я прошел к окну, вдохнул свежего воздуха и блевать перехотелось. На полу лежало черное платье и знакомые туфли с каблуком.
— Бетси? – ребята перестали елозить.
— Блять!
— Бетси, кто это, какого ***? – вознегодовал какой-то парень.
Я, долго не раздумывая, схватил парня за ногу, и потащил с кровати, в надежде от****ить, но он мне заехать пяткой в голову. Я повалился на пол. Бетси, схватила платье и стала его надевать. Парень подошел, и только тогда я увидел, что он был больше меня. Намного больше. Я попытался его ударить, но он увернулся и провёл левый хук. Следующий удар был под дых. Я опять упал, и начал блевать. Желудочный сок, вперемешку с алкоголем текли изо рта, и ноздрей как из сраного вулкана. Я заблевал Бетси её туфли.
— Идём Бет, этот мудак тут всё заблевал!
Я лежал в луже своей блевотины, и пытался отдышаться. В комнате было темно, за окном начинался рассвет.
Когда я, наконец, оклемался, Бетси не было. Много кого не было, а те, кто были, находились в коме, и выходить из неё явно не собирались. Пара человек стояло у входа и прощались, по всей видимости, с хозяином пентхауса. Я вышел вместе с ребятами, они вызвали такси. В кустах кто-то срал, и я сразу вспомнил о том, что не ходил по большому уже около недели. Мне нужно было отдохнуть и посрать.
Входящий вызов. Номер не определен.
— Алло?
— Мудло!
Конец вызова.
Гл. 23
Зима обещала быть суровой. Ноутбук я уже давно починил, и ничто не мешало мне продолжить писать. К тому же, большая часть на тот момент уже была готова. На улице было достаточно холодно, что бы простыть, а тёплой одежды у меня не было. Временные подработки на улице не канали, я бы просто не пережил зиму. Поэтому я пытался устроиться в торговые и развлекательные комплексы.
Наконец меня взяли в охрану одного офисного здания. Там была вахтовая работа, я выходил на трое суток и двое отдыхал. Мне выдали рацию, ключи, и всякие мелочи, типа пульты от кондиционеров, ручки для открытия окон и прочее.
Тревор работал тут уже около трёх месяцев, и он принялся проводить мне краткую экскурсию по зданию. Оно было двухэтажным, так казалось снаружи. На самом деле, тут было три этажа, просто архитектура здания, создавала нехилый оптический обман. На первом этаже находились супермаркет, табачный магазинчик, магазин всяких безделушек ручной работы, кафетерий с домашней кухней для офисного планктона, и помещение под ресторан, в котором работали гастарбайтеры за половину зарплаты обычного рабочего. Они работали весь день, а иногда и ночами, что доставляло мне больших неудобств, ибо нужно было следить за ними, пока они не закончат. Только в этом случае, я мог пойти спать.
На втором этаже находились туристическое агентство, канцелярский отдел, и большой магазин электроники. На третьем – располагались всевозможные офисы, рекламные агентства, отделы проектирования и множество подобных офисов.
Комната охраны находилась на первом этаже со стороны черного выхода и обходной лестницы. В нашем распоряжении было пятнадцать камер слежения, несколько раций, кнопка тревоги и стенка с ключами от всех этих офисов.
Буквально через пару дней я принёс на работу печатную машинку, и отныне она оставалась там. Иногда Тревор просил прикрыть его, и уходил в бар, в котором просаживал всё до копейки и оставался там до утра, а я был только рад оставаться один на работе. В такие моменты я мог писать. На том наша дружба с Тревором и завязалась. Он думал, что я делаю ему одолжение, что прикрываю в рабочее время, а на самом деле, он делал одолжение мне тем, что съёбывал на сутки.
— Я принёс тебе пожрать! Сколько ты не ел, дружище? – Тревор знал, что я плохо питаюсь, и частенько приносил мне из дома что-нибудь вкусное. – Жаркое и домашние булочки, а вот это называется «фрицы».
— Что это за говно?
— Не знаю, Ирма просто делает тост, мажет его майонезом и выдавливает неебическое количество чеснока сверху. Крутая штука, но назвала её фриц.
— Мне кажется, что-то подобное уже есть, и носит оно другое название.
— Не знаю, мне плевать, главное что вкусно.– С этими словами Тревор выдавил огромный прыщ у себя на шее прямо в зеркало.
Меня подкупало такое откровенно мерзкое поведение, когда кто-то мог заниматься подобным у всех на виду. Я сидел, грыз фрицев, и смотрел телевизор, по которому шел футбол. Дрочево для бедных.
— Ладно, Рэй, я тебя подкупил, ты не против, если я…
— Да, давай вали, – прервал я Тревора, и кивком головы указал на дверь.
Парень вылетел из комнаты, и дальше я видел его только через камеры видеонаблюдения. Я улёгся на кровати, которая была чуть больше моего роста, и накрылся одеялом. Ночь была жутко холодная, и я проснулся от того, что у меня замёрзли ноги. Я взял фонарик, накинул плед на себя, обулся и пошел делать обход. На втором этаже меня посетила гениальная идея. Я спустился вниз, взял ключи от магазина электроники, и пошел за обогревателем. Хорошие обогреватели были запакованы, их брать было не вариант, поэтому пришлось обойтись тепловентилятором, который был без упаковки. Я взял его подмышку и отправился на выход.
Если гулять, так с музыкой – подумал я, и вернулся за еще одним таким же вентилятором. На часах было начало третьего ночи, я спустился в комнату охраны, плотно закрыл двери, поставил один вентилятор на стол, чтобы дул на тело, другой поставил на пол, чтобы дул в ноги.
— Блять. – Я обнаружил, что не хватает розеток, чтобы подключить всё это тепло. Поэтому пришлось подниматься еще и за удлинителем.
Наконец я мог обогреть комнату. Я подвинул стул со спинкой к кровати, поставил машинку, и принялся за писанину. Попёрло сразу. Буквально за три часа я написал четыре главы, и это так придало бодрости, что я не хотел, чтобы эта ночь заканчивалась. Я был уверен, что если рассвет не наступит, то я допишу книгу до конца. Увы, начинало светать. В комнате уже было настолько душно, что пришлось приоткрыть двери. Время подходило к шести, и нужно было относить обогреватели обратно в магазин.
В девять утра моя вахта закончилась, и впереди наступали выходные. Я договорился, что встречусь с Джулией, поэтому отправился домой принять душ и переодеться. На тот момент неловкость, царящая дома между мной и Лизой, почти прекратилась. Мы почти не общались. Да и не виделись практически. Она помирилась с Кларком, и частенько ночевала у него, а днём была в университете. Поэтому увидеться мы могли два дня в неделю, где-то в первой половине дня. Этот день оказался одним из таких. Я зашел домой, в момент, когда Лиза выходила из душа. Она была полностью обнаженной и капли воды покрывали всё её тело. Каждая из этих капель, стремилась в сторону лобка. Лиза сделала вид, что не увидела меня, а просто прошла мимо, в свою комнату. Дверь она не закрывала, поэтому я увидел, как она плюхнулась на кровать, и собиралась красить ногти. Моя член в этот момент, был уже достаточно эрегированным, что пришлось его даже поправить. Лиза увидела это.
Я принимал душ около пятнадцати минут, времени было мало, Джулия ждала меня в одной забегаловке. Я быстро вытерся, надел трусы и вышел из душа. Дверь в комнату Лизы была открыта, и она по-прежнему сидела на кровати голая и красила ногти. Член начал опять вставать, поэтому я быстро свалил одеваться к себе в комнату.
— Рэй, ты сильно занят? – послышалось из её комнаты.
— Да не так, что бы очень! Одеваюсь!
— Подойди, пожалуйста.
Я решил сразу не срываться, а чуть потянуть, чтобы не показалось, что я заинтересован. Потом я медленно оделся, и пошел в комнату к Лизе. Она всё еще голая.
— Как думаешь, нормально? – Лиза показала ногти, кончики которых были покрашены в белый цвет. – Это называется френч.
Я не знал, нравится ли мне это или нет, я не мог сосредоточиться при виде голой Элизабет, которую не смог трахнуть некоторое время назад.
— Да, выглядит симпатично, – как можно спокойней сказал я, и наверно должен был выйти из комнаты, но не стал этого делать.
— Как раз подойдёт под туфли, – сказала Лиза, и указала на белые туфли, стоящие возле тумбочки с кремами, духами и прочими женскими принадлежностями по уходу за телом.
Лиза стала смотреть на меня, ожидая чего-то, но это не было намёком на то, что мне нужно уйти. Я взял её за запястья, она поднялась с кровати, и я начал её целовать. Действовать нужно было наверняка. Поцелуй стал перерастать в страстное поглощение друг друга, поэтому я толкнул её на кровать, скинул штаны и в момент забрался сверху. Вошел я моментально, но сразу же почувствовал, что скоро придётся выходить. Через две минуты я кончил, но член продолжал стоять. Лиза перевернула меня на спину, и взяла инициативу на себя. Она уверенно начала двигаться, и медленно постанывать.
Всё развивалось так быстро, что только к моменту приближения второго оргазма, я стал понимать, что происходит. Через пять минут, мне пришлось скинуть её опять.
Третий раз был достаточно долгим, чтобы заставить её кончить два раза. Наконец ко мне вернулась именно та уверенность, которая была так нужна всё это время. Обида и злость которая осела тенью на моём эго, тот кризис который пережил я, нашел выход в зачинщице всего этого. Со злостью и агрессией я входил в Лизу. Намотав её волосы на кулак, я насаживал свою партнёршу с такой силой, словно хотел разрезать её пополам, начиная от влагалища и до самой головы. Она вытягивалась в приятных судорогах, и изгибалась как довольная кошка, а я всё сильней тянул её за волосы, тем самым прогибая животом к кровати. Когда Элизабет начинала вскрикивать, я затыкал ей рот рукой, а она принималась сосать мои пальцы. Лиза устала стоять на локтях, тогда я поднял её с кровати, и прижал к стене, одной рукой придерживая её ногу, а другой – схватив за горло, продолжая фрикции.
Трахая Лизу, я стал вспоминать о Кейт. Ситуация изменилась в обратном направлении. Самое интересное, что у Кейт влагалище было гораздо уже, чем у Лизы. Возможно это из за её дружка-питекантропа Кларка, а может просто, потому что она очень удачно скрывала, что тоже шлюха, но разница была ощутимая. И понимание этого, делало меня более агрессивным. Никакой жалости или нежности не вызывали истошные стоны Элизабет. Она почти стонала от боли, но я уже практически насиловал её. Ткнув лицом в кровать, я держал девушку за волосы на затылке, и со всей допустимой амплитудой бился об её ягодицы. Задница Лизы моментально покраснела от ударов, и только протяжные стоны издавал её рот упёршийся в подушку.
Когда она кончала, я даже не выходил из неё. Я просто продолжал насаживать её на член, и выходил только тогда, когда собирался кончать сам. Тогда я переворачивал Лизу на спину, заползал ближе к её голове, и бесцеремонно засовывал член в рот, отправляя семяизвержение ей в горло.
Пока член приходил снова в боевое состояние, я трахал Элизабет пальцами, тем самым практически не оставляя её клитор и влагалище в покое. Нащупав точку G, я начал концентрироваться на её стимуляции, отчего внутренние стенки её лона моментально покрылись мурашками.
— У меня ноги уже сводит. – Еле слышимо произнесла Лиза. Я ничего отвечать не стал. Член опять готов к продолжению банкета, и я снова перевернул девушку на спину.
Закинув её ноги к себе на плечи, одной рукой я обхватил за оба бедра, а другой схватил за горло, и снова вошел в Элизабет.
Наконец я расслабился, и скинул тот камень, который душил меня всё это время. Я уверенно продолжал трахать Лизу, в то время как Джулия ждала меня в кафетерии. После четвёртого раза член упал. И в принципе, я был доволен результатом, но Лиза, очевидно, сдаваться не собиралась, она хотела взять с меня в двойне за прошлый раз. Элизабет опустила свою голову, ногтями впиваясь мне в бёдра. Член опять разбухал и увеличился в размерах, находясь у неё в глотке. Лиза залезла на меня, запустила свои длинные пальцы мне в волосы, и почти вырывая их, впилась мне в голову, начиная очень активные движения тазом. Прошло необычно много времени, что я даже не был уверен, что закончу кульминацией, но оргазм подступал, и я стал набирать скорость. В этот раз Лиза не дала мне выйти, и я кончил прямо в неё.
— Ты чего? – в недоумении спросил я.
— Я на противозачаточных, – сказала Лиза, и, держась за влагалище, пошла в душ.
Глупая сцена.
«Однако лихо» – подумал я, и пошел на кухню мыть член в раковине. Я поссал на посуду, обоссав при этом стенку, кран и руки. Вытерся и пошел опять одеваться.
Лиза не выходила из душа.
— Ты там чего? – она не отвечала. – Лиза?
— Да сейчас выйду, – огрызнулась она, и, судя по звуку, закрыла дверь шкафчика с туалетными принадлежностями.
Я уже успел одеться и с призрачной надеждой собирался еще успеть на встречу.
— Ладно, я пойду, тебе чего-нибудь взять в магазине?
— Нет не нужно, – сказала Элизабет.
Я обулся и ушел.
Гл. 24
Мы часто виделись с Тревором, и обычно когда люди проводят столько времени вместе, то их называют друзьями. Он таскал меня по всяким забегаловкам, знакомил с барменами и завсегдатаями подобных заведений. Его многие знали. Эти знакомства были на уровне «Эй, ****юк, ты, когда вернёшь деньги?». Тревор был должен кругом и каждому. Его регулярно ****или, но не в счёт долга, а для профилактики. Хотя сам по себе Тревор был крепким детиной, и последний год даже усердно качался, заправляясь протеиновыми коктейлями. Странно, что при этом бухал как черт.
— Твоя жена знает, что ты законченный алкоголик?
— Не знаю даже, как и сказать тебе, Рэй. Мы с ней почти не общаемся. Я с ней регулярно ссорюсь, думаю сейчас ей насрать. – Он взял стакан и опрокинул в себя рюмку виски.
— Логичней предположить, что ей не насрать, коль уж она тебя этим пилит, не думаешь? – с иронией спросил я, и взял горсть арахиса.
— Ты не знаешь её, Рэй, она ****утая.
— Ты любишь эту ****утую, коль уж женат на ней.
Тревор вздохнул.
— Не так все было, Рэй. И не так должно происходить. Я, конечно, слышал и знаком с какими-то притирками и недопониманием в отношениях, но блять. Так хочется тех ощущений, которые были в начале. Когда я до охуения тащился от неё, от каждого слова и движения, от всех её выходок. С таким трепетом ждал каждой встречи с ней.
— А сейчас?
— А сейчас в ****у это всё.
— Считаешь всё так просто?
— Нет, но кроме проблем в наших отношениях, не осталось ничего. Поэтому я напиваюсь в последнее время, как последняя сука. И знаешь, что я понял?
Глядя в глаза Тревору, я кивком головы указал на заинтересованность в вопросе.
— Выпивка не решает проблемы. Она даёт возможность послать их нахуй. Ненадолго.
— Так и становятся алкоголиками. – Подытожил я.
Заиграла песня Скотта Маккензи, я обернулся в сторону музыкального автомата, и увидел отходящую оттуда официантку. «If you`re going to San Francisco, Be sure to wear some flowers in your hair».
Тревор продолжал что-то говорить, а меня стала накрывать какая-то грусть. Я вдруг вспомнил, как меня мелкого водили в планетарий. Я смотрел на звёзды, планеты, и воображал, как же было бы здорово, если бы я отправился в космос. Тогда это были просто мечты ребёнка, а сейчас это стало чем-то вроде запретного плода в обычной жизни. Насколько это всё глобально – космос, планеты, звёзды, галактики. Насколько наша планета ничтожна по сравнению с миллиардами других планет. Насколько ничтожен я, в сравнении с этой планетой, а тем более с другими. Вселенная настолько огромная, настолько потрясающая и неизведанная, что мозг не может обработать эту информацию. Что это значит – бесконечное существование и бесконечное пространство? Как это можно понять? Вечное движение по бесконечному пространству, которому нет конца. Мы привыкли считать, что есть начало, есть конец. Всему, что ни наесть будет завершение, и как можно смириться и понять, что есть что-то бесконечное? Я не могу выйти за пределы своего визуального мира, мой мозг не готов к такой информации. Я понимаю, что на фоне всего мира в этой вселенной наши проблемы настолько бессмысленные, что не имеет смысла ничего. Сколько я проживу? Сорок, пятьдесят лет? ****ый мир, существует настолько долго, что я просто не могу логически провести и посчитать, в каком промежутке этого существования я нахожусь. Моё влияние во времени в таких макро-масштабах, настолько мизерное, что этому даже нет определения. Куда поступать учится, кем работать, в какой стране сдохнуть, чем оплатить кредиты, за какие шиши купить завтра пожрать? Политика, любовь, семья, уважение, популярность, религия, кружки рисования, общество больных раком, общества управления гневом, болезни, СПИД, дружба, альтруизм, эгоизм, холестерин, здоровое питание, наклейки на бампер, зимняя резина, плохая погода, стиральный порошок для ручной стирки, терроризм, фонограмма на сцене, освежитель воздуха с запахомморя, черный хлеб или белый, пицца с курицей или с салями, кроссовки или кеды, Иисус или Мухаммед? Какие же мы уебаны в этом мире. Какой же хернёй мы занимаемся. Наше существование настолько бесполезно, что может оправдаться только статистической ошибкой в этом огромном постоянном процессе. Мы, люди, – ёбанная ошибка, случайно удачное совпадение эволюционных действий и формирований. У вселенной было достаточно времени, если такой термин можно применить к ней, что бы оплошать и дать ход эволюции человека.
Меня настолько поглотили эти мысли, что я не заметил, как Тревор пускал слюни на барную стойку. Я заплатил за его выпивку и ушел. Настроение было дерьмовое, поэтому я поехал домой.
Лизы дома не было. Как и её вещей. Остались какие-то старые тряпки, но всё остальное пропало, я был в квартире сам. Через неделю заканчивалась аренда.
Гл. 25
Мой сосед по комнате был музыкантом. Он неплохо играл на гитаре, и достаточно неплохо зарабатывал игрой в метро. Как-то раз он пригласил меня помочь ему собирать деньги с пассажиров. Мы заходили в вагон, и когда он трогался, парень начинал играть. Я в это время ходил по вагону с шапкой, и собирал деньги. Черт побери, да парень отлично играл, но что-то в жизни у него пошло не так. Одно я знал точно, на сцене не хватает именно этого парня.
— Мы сегодня заработали, почти по сотне баксов на брата. Себе я беру сотню, тебе восемьдесят девять.
— Это почему ты себе берёшь сто, а мне восемьдесят девять? Почему не поделить поровну, по девяносто четыре пятьдесят?
— Потому что я инициатор, я играю на гитаре, и я пригласил тебя подзаработать, так как нам скоро платить за квартиру, а ты еще ни копейки за месяц не заплатил.
— Заплачу, ты за меня не переживай. – Я взял свои деньги, и пошел купить поесть.
Нужно было сразу приготовить и на работу на трое суток. Я должен был работать сам, в этот раз Тревор серьёзно заболел, а остальные ребята не желали составлять мне компанию, хоть это и оплачивалось. «Тем же лучше мне» – подумал я и засыпал пачку макарон в кипяток. Давно я не стоял у плиты, если быть точнее, не готовил в принципе. Как водилось, еды у меня особо много не накапливалось, что бы возникала необходимость складывать её в холодильник, или растягивать. А если учесть, что наш холодильник чем-то вонял, то я предпочитал не складывать туда ничего.
— Ты надолго уходишь? – поинтересовался Брайан.
— На трое суток. А ты работать не собираешься?
— Вообще собираюсь, завтра, а сегодня я с ребятами хотел немного покутить, и они завалят к нам, ты ведь не против?
— Да мне насрать.
— Вот и отлично, – обрадовался Брайан, – если что, мы тебе куриных крылышек оставим.
— Я думаю, не стоит, – ответил я, – к моему приходу они испортятся.
— Ну, ты смотри, моё дело – любезно предложить, твоё дело – *** положить.
— Так я и сделал, а теперь мне пора, увидимся.
Я думал о куриных крылышках, и о том, сколько бы штук я мог съесть. Интересно, люди умирали от переедания куриных крылышек? Разве что от очень жирных, наверно. Но я бы их как следует прожарил.
Мой желудок переваривал сам себя, но мой обед был распланирован. Сегодня вечером, завтра утром, завтра вечером, послезавтра утром, послезавтра вечером, а дальше я не загадывал. Я сомневался, что хотя бы часть плана будет выполнена, поэтому первым делом по приезду на работу, я сожрал половину всего рациона на три дня. Так что вывод был очевидным, завтра утром я съем всё остальное. Моя смена начиналась в десять вечера, когда комплекс закрывался, но некоторые офисы работали до одиннадцати, поэтому приходилось каждого работника лично провожать на запасной выход, т.к. центральный был уже закрыт, а без сопровождения выпускать работников было нельзя.
Я частенько замечал хорошенькую девушку в проектировочном отделе. Я ей не нравился, наверно даже бесил. Мы частенько встречались с ней в женском туалете, так как я ходил именно туда. Мне было лень, обходить четыре метра от стены разделяющей мужской и женский туалет. Да и к тому же, они оба носили названия «Служебное помещение», поэтому я как сотрудник оправдывал себя этим.
— Это женский туалет, – частенько говорила мне эта красотка, и каждый раз я хотел ответить с сарказмом.
— Я знаю, что это женский туалет, – отвечал я, и продолжал туда ходить ссать, мыть чашки из-под кофе, или тарелки из-под еды.
Я видел, что она бесилась, но бесилась как интеллигентная особа. Понятно было, что моё поведение не способствовало к положительному расположению к себе, но она была милой, и я был уверен, что даже трахать её было бы как-то по-особенному. У неё был парень. Я его не видел, но часто замечал, как она говорит с кем-то по телефону, и обычно так, как говорила она, говорят с любимыми людьми. Наверно это приятно, когда с тобой так разговаривают. Ждут твоего звонка, и трахают такие девушки – позавидовал я парню. Я не был обделён женским вниманием с детства, но за всю жизнь ни одна девушка не бегала за мной, ни одна из девушек, с которыми я встречался, не жаждала вернуть отношения. Наверно я так себя позиционировал до того момента, как повзрослел. Когда я стал общаться с девушками так, как они того требовали, без вранья, прямолинейно, я оказывался мудаком. Я всегда давал понять, что меня не интересуют отношения, но виной тому не моя интровертность, а скорей нежелание врать девушкам о своих намерениях ради секса. Поэтому получилось, что в сексе я себя ограничил по своей глупости, а может из-за неумения врать. Если мне нравилась задница, я так и говорил, если мне нравились ноги, я так и говорил, если мне нравилась грудь, я так и говорил. Но когда разговор заходил о намерениях, я выкладывал всё начистую. И из десяти девушек получалось переспать только с одной. Да и та потом всё равно стремилась увлечь в отношения, поэтому приходилось закреплять статистику, что все парни мудаки. Хотя это не так. Я знал кучу парней, которые оказывались в самой жопе из-за девушек. Тот же Тревор. Пусть его брак не такой уж и долгий, но Ирма уже успела ему изменить несколько раз. Каждый раз после какой-нибудь ссоры. Обычно, парни шлют ко всем чертям таких женщин, но Тревор любил её. Это точно. Я видел его глаза, слышал его голос, когда он говорил о ней. Так вот и получается. Случись косяк в отношениях бабы бегут на измену, закрепляя клише, что все бабы шлюхи, а парни ныряют в бутылку. Конечно, на таких как Тревор, свет клином не сошелся, и в сотнях таких же ситуаций множество парней идут налево, становясь мудаками. Но это не от того, что они прекращают любить, это нечто другое. Когда у парня появляется шанс присунуть другой барышне, та сила, которая идёт в сопротивление морали и канонам в отношениях – сама природа. Он не может не проявить мужской сущности. Ему необходимо утвердиться среди ему подобных. Секс со случайной девушкой не значит ровным счетом ничего, кроме проявления мужского естества. То ли дело с девушками. Если девушка изменяет, она не просто предаёт своего мужчину, она уничтожает его достоинство и унижает среди других мужчин. Это ведь что-то вроде абстрактного мужского клуба, из которого ни один мужик не хочет вылететь. Ошибка считать, что если мужчина изменил, то он не любит свою избранницу. Или что это как-то завязано на сравнение внешних или внутренних факторов. Это необязательно взаимосвязано. Изменяют все, разница лишь в том, у кого больше вариантов, и сколько времени девушка удержит монополию в сексе. Даже принцессу надоедает трахать.
Я не забывал Элизабет, но дрочил частенько на Ребекку. Она красиво одевалась, не то чтобы со вкусом, но выглядела она хорошо. Коричневые платья с босоножками, если погода позволяла, либо кожаная куртка, узкие джинсы и стильные сапожки. У неё хорошо пахли волосы, я частенько это замечал, когда она или я проходили мимо друг друга. Иногда я даже сразу ассоциировал этот запах только с ней, когда чуял его где-то. Я не дебил, и понимал, что тут шансов меньше даже, чем ноль. Поэтому не старался выпедриваться, и харахориться перед ней. Каменный игнор, стальное соприкосновение взглядов. Хотя один раз она мне даже улыбнулась, если я не упустил другого фактора, заставившего её улыбнуться. Но больше это не повторялось.
Я сидел в комнате охраны, когда через камеру увидел Тревора. Он опять был с пакетом. Жратва. Я открыл ему двери, мы обменялись рукопожатием, и зашли греться. Я включил чайник погреть воды. И как ребёнок, который в детстве встречал маму с пакетами, сразу же принимался их потрошить в поисках чего-нибудь вкусного, так и я тут принялся тормошить пакет Тревора.
— Ну, ты чего, как здоровье? – Выглядел Тревор дерьмово, хуже даже чем после попойки, да и похудел изрядно, почти меня догнал.
— Я развожусь, уже документы подписываю.
— Хрена себе, – сказал я.
— Да, такие вот дела. Она сегодня вещи собирает, а я сюда пришел, чтобы ей не мешать.
— Че делать теперь будешь?
— Хрен его знает, сначала посмотрим, что после развода останется, а там уже и думать буду. Может, квартиру ей отдам, у неё-то вариантов совсем никаких.
— Ёбнулся что ли, она тебе изменяла, а ты квартиру ей отдать хочешь, так дела не делаются.
— Да, я знаю, на самом деле, мне всё равно, лишь бы поскорей все это закончить.
— Может, пойдём в бар и накатим, если есть желание? – чайник уже закипал.
— Да не, я до утра тут не останусь, мне же нужно будет помочь ей вещи отвезти.
— А кто говорил про утро?
— Сейчас хочешь? – удивился Тревор.
— А в чем проблема?
— Надо тогда всё хорошенько проверить и закрыть.
— Нет тут никого, идём.
Я обулся, накинул кофту, и мы пошли через полтора квартала в круглосуточный бар. Я через раз пасовал, мне за Тревором было не угнаться, поэтому я даже не старался. Началось всё с водки, а потом провожалось разбавленным коньяком. Светлые, короткие кудри Тревора, под градусом казались совсем уж закрученными, и появлялось необъяснимое желание намотать их на палец. По телевизору шел футбол. Наших, как обычно ебли, и решено было выключить ящик. У стойки было много людей. Один парень уже блевал себе в рукав, и потихоньку съезжал со стула. Судя по прикиду, обычный чернорабочий, как и мы все. Бармен и еще один парень взяли, его под руки и оттащили в туалет. Больше я его не видел. Мы просидели там до пяти утра, когда в баре оставались только мы с Тревором и бармен. Меня рубило плотно, а моего напарника не в зуб ногой.
— Слабый ты на передок, Рэй.
Я осознавал всё, что происходило, но не мог говорить, слишком тяжелая задача. Ноги были ватные, и я это чувствовал. Тревор, придерживая меня, повёл обратно на работу. Мы шли в обход нашему предыдущему маршруту. На улицах никого не было, только где-то недалеко проезжали первые мусороуборочные машины. Некоторые бомжи, спали на остановках, а я нюхал свежий воздух и считал звёзды. Странно, что Трев не бросил меня в баре, как это сделал я в прошлый раз, я даже зауважал его больше обычного.
Наконец мы дотащились на место. Он открыл двери, закинул меня в комнату охраны и ушел. Проснулся я через три часа от пощечины охранника дневной смены. Его звали Аарон.
— Пппподъём, – прозаикался он и еще раз залепил мне ладонью. Я еще был пьян, но соображалки у меня хватило, что бы заинтересоваться, кто ему открыл двери.
— Ты как сюда попал, мудак? – спросил я, и сел на кровать, пытаясь собрать мысли воедино. Желудок крутило толи от ***вой пищи, толи от алкоголя. Было настолько паршиво, что в течение дня я блевал одной желчью.
— Ссссвоими ключами открыл. Ттты чего разлёгся тут, сейчас уже ллллюди будут идти, нннужно центральные двери открыть.
— Ну так иди и открывай, ты же уже пришел. – Я очень раздражался, и пытался определить, стоит ли ненавидеть Ааррона за пощечины, или простить.
— Ммммоя смена ннначинается через чччас.
— Так какого *** ты тогда так рано запёрся сюда? – Я уже встал и собрался идти открывать двери, Аарон увязался за мной.
— А ттты ччего, это на рабббочем месте пьёшь?
— Кто тебе сказал, что на рабочем месте, нет. – Аарон не унимался.
— Нннно от тттебя же разит, как от ппивной кеги.
Тут я задумался о том, что даже понятия не имею, как может пахнуть пивная кега. Но я был уверен, что точно не пивом.
— Странно, я пил наверно всё, кроме пива. – Мы подошли на центральный выход, я вставил ключи в замок и открыл дверь.
— Дело сделано, принимай смену.
— Пппослушай Рэй, если начальство уууузнает, что ты пьёшь нннна работе, то они тебя ввввышвырнут.
— Тебе, не всё ли равно, не тебя же выкинут.
— Нннет, пппросто предупредил.
— Да, я тебя понял, спасибо.
Мы зашли в комнату охраны, и я завалился спать.
Гл. 26
Я смотрел новости по ящику, который Тревор принёс на работу пару месяцев назад. Там говорилось про какого-то бедолагу, который отстрелил себе яйца, ибо его жена не могла заткнуться. Я подумал: существует ли более бесполезный способ, заставить свою женщину заткнуться? Скорее всего, нет. Удивительно, но мне удалось сохранять за собой место охранника довольно долго, нежели в других местах, где я работал.
Жизнь приобрела обыденный характер. Дом, работа, дом, работа. Это стало чудовищно давить на мозги, так как на работе я почти ничего не делал. Я просто отлёживался трое суток там, и получал деньги. На первый взгляд казалось, что может быть лучше? Никто недостаёт, даже Тревор. Хотя этот парень мне нравился. Он был немного шибанутым, и местами даже мерзким, взять хотя бы его привычку давить прыщи в моём присутствии. Иногда я воистину удивлялся, как он может быть женатым. Глядя на его жизнь, я понимал, что у меня не так всё плохо как у него, и это даже немного бодрило. Я уже достаточно долго оставался в этом городе, еще и на той же работе. Хотелось опять уехать, только я не знал куда. Я бомж. Нет места, где бы я чувствовал себя как дома, или хотя бы, откуда не хотелось убежать. Всё чаще я сталкивался с закономерностью – как только я остаюсь один на один с собой, я абстрагируюсь от этого мира. Фантазия начинает бурлить, и я ухожу за пределы этой вселенной, мой мозг начинает разрываться, я начинаю бежать. Я отправляюсь в космос, откуда смотрю на этот маленький кусочек земли, который мы так гордо называем миром. Хотя мы ничтожная часть его. Да и вообще, что мы вкладываем в это слово? Да ничего. Для нас мир заканчивается на осознании объёмов нашей планеты, и наивности, что мы одни в этой вселенной. Потом, когда мысли начинают уходить в полный абсурд, я понемногу возвращаюсь в реальность, начинаю съёживаться и ощущать свою беспомощность. Моё существование бесполезное, я ничего не значу, я ничего не буду значить тут, а самое печальное – я ничего не могу в этом мире. Мы сами оградили себя такими условностями и такими глупыми вещами, которые не позволяют выходить за пределы стандартного мышления. Перестали думать на перспективу, интересоваться. Наша зависимость от бесполезных вещей, к которым мы себя привязываем в течение жизни, и этому же учим своё наследство – ограничивают нашу свободу. Мы в тупике, и я не вижу света.
Такие рассуждения бросают в дрожь. Мурашки по коже от одних только мыслей, что почти всё, что происходит в мире – бесполезно. Меня гнетёт то, что пока я существую, я нахожусь в искусственном вакууме. Время уходит настолько быстро, что мы просто перескакиваем через этапы. Два дня назад я окончил школу, вчера – университет, а сегодня я работаю. И это последний этап. Он пройдет так же быстро, как и учёба. Двадцать, тридцать лет, и я еще более беспомощен. Не только в мире, а теперь еще и в обществе. Я старик, который на финишной прямой. Никаких остановок, никаких перемен, медленное исчезновение. И если нет никакой реинкарнации или закона о сохранении энергии, то всё что я делаю бесполезно в принципе. Почему я появился в этом мире? Для чего? Даже если я сделаю что-то титанически невозможное, после чего ко мне снизойдёт признание хотя бы на старости лет, зачем мне это? Зачем мне наследие? Потомство? Я же просто исчезну. А как насчет того, что вот в эту секунду на меня рухнет потолок, и меня насмерть придавит плитой? Или в мой дом на большой скорости врежется самолёт, а я погибну не из-за взрыва, а из-за отлетевшей мне в голову дверной ручки? Или же просто сердце даст сбой, и всё! Меня нет, я в любой момент могу исчезнуть, и кроме нескольких частиц в этой бесконечной вселенной это не изменит ровным счетом ничего. Выходит, что жизнь – это процесс. Один из этапов. Сама жизнь – это один из этапов чего-то. Может быть, что-то вроде бета-тестирования какого-нибудь проекта? А кто автор? Бог? Пфф. Слишком простой вариант. Мы его не видели, да и слишком много херни случалось за последние тысячелетия, чтобы можно было списать на чью-то халтуру. Слишком много человеческого материала переведено ради какого-то теста. Логично предположить, что суть проекта могла бы заключатся в возможном осознании происходящего в мире нами, людьми. Или в самом процессе разгадки какого-то замысла, превознесения. Но почему тогда лучшие люди, гениальные умы уходят первыми? Почему они оставляют больше вопросов после себя, чем дали ответов при жизни? Это абсурд, ибо каждое новое открытие порождает больше загадок. В геометрической прогрессии вопросов становится больше. Чем больше умных людей, тем больше загадок появляется. Оттого жизнь получается одним большим вопросом. Вся суть сводится к постоянному задаванию вопросов и последующему поиску ответов. Циклично, бесконечно. Но ведь человечество еще настолько слабое, недоразвитое в эмбриональном состоянии. Мы еще даже не появились на свет. Как же это можно осознать, когда многогранность этой мысли даже не позволяет определить, с какой стороны подойти. Даже смена парадигмы мышления не поможет, у нас нет альтернативы ей. Все изменения и попытки понять и осознать это сводятся к использованию готовой модели мысли, с той лишь разницей, что мы меняем вопросы. Но это ведь всё та же парадигма. Выходит, коль уж мы не готовы к подобному просветлению, то от чего тогда нужно отталкиваться, чтобы жизнь приобрела хоть какой-то смысл? Нас кормят религией, чтобы мотивировать подчиняться, делать что-то, не делать чего-то, обосновывая это тем, что жизнь – это мнимая проверка. Подготовка к следующему этапу. Но тогда если взять жизнь такую, какой принято её считать, не в целом, а отдельным этапом, то смысл от этого этапа? Почему этот этап такой сложный? Почему такие сложные проверки? Чтобы мы могли думать? Надеюсь это не так, потому что в противном случае, тест провален. Нужно начинать сначала. Брать журнал с записями, посмотреть в какой момент тест дал сбой, и пробовать еще раз. Человек разумный? Если это так, то всё сходится. Значит, тест провален. Мы обосрались. Тогда нахуй этот тест, выкидываем бумажки, и доживаем то, что осталось. Тогда нужно хорошенько оттянуться. Пожить для себя хотя бы на этом этапе. Сделать всё то, что хочется тебе. От чего твоя душа и твоё нутро будет получать кайф. Чтобы не боятся таких глупостей как позор, стыд, ошибки, насмешки, слухи, угрозы… Смерть. Ведь это переход на другой уровень. Нужно, наконец, осознать, что рестарта не будет. Не получится начать заново. Удары секундной стрелки – это всё что есть. Это ресурс, который не подлежит восстановлению. Это не то, что можно повернуть вспять. И чем больше мы боимся, тянем, ждём, не делаем, тем больше секундных стрелок мы спускаем в никуда. Самая тупая инвестиция времени – это в страх.
— Ты говорил, что не потре****ствуешь, а всё равно выбираешь места, где чай стоит как полноценный обед в любой придорожной забегаловке.
— Ты не сравнивай возможность позволить себе что-либо и рвать жопу на британский флаг, чтобы кому-то, что-то доказать. Вот, кстати, твои кровные, держи.
Макс протянул три сотни.
—Триста? – удивился я.
— Ну, а почему нет. Это что-то вроде спасибо, лично от меня, за работу. Настроение сегодня хорошее, добро нести хочу.
— Не делай добра, не получишь зла.
— А я не всем подряд добро несу. Только тем, кто мне симпатизирует. Можно ненавидеть людей, но хорошо относиться индивидуально к каждому.
— Тогда это не добро, а кредит. Или как минимум заведомо уготованная сделка.
— Смысл давать алкоголику двадцатку, если он её пропьёт?
— Даёшь только тем, кто вернуть сможет?
—Ну, речь сейчас не о деньгах, а о добре в принципе. Какой смысл помогать человеку, который не сможет ответить тебе тем же?
— То есть помощь в одни ворота, это не приемлемо?
— Неприемлемо тратить энергию на людей, с которыми тебя ничего не связывает. А своему знакомому, или просто хорошему человеку помогу с удовольствием. В целях созидания.
— Это не зачтётся в карму.
— Плевать на карму, главное чтоб на душе покой и гармония была.
— Выходит любой альтруизм, даже в близких кругах, всё равно находит корни эгоизма?
— Необязательно. Всё зависит от того как поставить вопрос. Это эгоизм, если поставить душевный баланс, как самоцель. Если же ты пожинаешь плоды помощи, на которые не рассчитывал, то это уже просто приятный бонус.
— Оказывая кому-то помощь, ты всё равно в какой-то мере начинаешь рассчитывать на них, или на компенсацию, за потраченную энергию. Рассчитывать нужно только на себя.
— Определённо ты прав, Рэй, но в моём случае, я сразу стараюсь забыть, про какой-либо проявленный альтруизм. И никому не доверяю. Так что задница у меня прикрыта.
Макс подозвал официантку, и заказал еще один чайник чая.
— Ладно, Макс, буду идти. Меня что-то на писанину пробило, нужно этот заряд использовать по назначению.
— Давай, до скорого.
Я отправился на выход.
— Сценарий пиши! – отправил мне вдогонку Макс.
Гл. 27
Я сидел с Джулией в парке. Мы только что пообедали фастфудом, и решили прогуляться.
— Мне нужен твой совет, Рэй, – сказала Джулия. – Я встречаюсь с одним парнем, ты его видел только вскользь, и тебе он не понравился. Так вот, он отчетливо даёт понять, что хочет секса, и если не получит, то я опять останусь одна. И я…
— Он тебе так и сказал?
— Что?
— То, что кинет тебя, если ты ему не дашь?
— Ну, не прямым текстом, но его поведение, отношение и обобщённые разговоры об этом как бы намекают.
— Тогда предлагаю тебе послать его нахуй.
— Рэй, я устала быть одной. Мне ведь тоже хочется, но не дала я ему, потому что у меня еще не было секса…
Я немного удивился, но почему-то проникся уважением к Джулии.
— Послушай Джулия, у тебя есть мозги. Твоё смятение сейчас тому доказательство. Ты не ищешь принца на белом коне, а вот что касается унижения, то это в тебе присутствует. Я понимаю, что это уже ноты отчаяния, быть одной и т.д. но ты не должна потакать кому-то из-за страха остаться у пустого корыта.
— Я всё понимаю, честно, но он мне нравится, да и мне уже давно не пятнадцать лет. Но эта буря в голове. – У Джулии заблестели глаза. – Я не знаю, чего я хочу.
— Для девушки это нормально, женская неопределённость. У вас эмоции за разум заходят, и вы частенько можете напортачить сгоряча. – Я старался успокоить её, но слёзы понемногу стали течь по щёкам. Её губы дрожали.
— Что со мной не так, Рэй? Почему всё упирается в секс?
— Мне сложно отвечать на такие вопросы, я понимаю, что ты хочешь услышать, но это неизменная составляющая в отношениях. Да и просто в банальном общении между парнем и девушкой.
— Хочешь сказать, что любой парень, общающийся с девушкой, непременно хочет трахнуть её?
— В той или иной степени, да.
— Даже ты? Ты тоже хочешь трахнуть меня?
— Даже я, с той лишь разницей, что мне нравится общаться и говорить с тобой, ты интересная.
— Так может твой интерес и держится только до момента, пока мы не переспим? Так давай сделаем это, и покончим с этим? – Джулия бесилась, из отчаяния она перешла на гнев.
— Я не хочу. – Ответил я, и готовился к ведру говна которое было заряжено и направлено мне в морду.
— ЧТО?! ТЫ ЖЕ САМ СКАЗАЛ, ЧТО ВСЁ ОБЩЕНИЕ ПОСТРОЕНО НА ЖЕЛАНИИ ТРАХНУТЬ ДРУГ ДРУГА!
— Дело не в этом, а в том, что я не хочу быть тем самым парнем.
— Каким «тем самым»?
— Первым мудаком, которого ты будешь помнить до конца жизни. Это ведь не забывается. А для меня это слишком большая ответственность. Я не хочу, чтобы это был тот парень, который грозится тебя бросить, но и сам это делать, я тоже не буду.
— БЛИН, ДА ПОЧЕМУ?
— Знаешь, не стану тебе лапшу вешать, что дело не в тебе, а во мне. Дело в тебе, ты еще наивная и милая, хорошая девушка, которую ждут десятки разочарований, и блять, то о чем ты просишь… Любой на моём месте только с радостью бы сделал это. Но я не могу.
— Рэй! Я знаю, что мы не поженимся и не станем встречаться, я знаю, что между нами вряд ли что-то получится, и я не строю никаких планов, но мне двадцать лет! Я просто хочу трахаться. Меня будут бросать, я буду плакать, но я хотя бы буду чем-то наслаждаться. И я не хочу, чтобы мой первый раз был таким же, как и остальные разы. Может быть, я хочу тебя запомнить? Почему ты решаешь за меня? – Джулия продолжала говорить, но я был растерян, мне было тяжело мыслить, это не привычное состояние нестабильности мыслей.
— Потому что сейчас ты сама не способна решить что-то, ты на эмоциях. Нам нравится проводить время вместе. Твоя задница ищет приключений, и требует банкета, но разум тебя всё же пытается удержать под контролем. Это очевидно, раз уж ты не сделала это с первым же встречным.
— За принцем не гоняйся, для других не унижайся, Рэй, это ****ец!
— Представляю, – ответил я.
— Так что же делать? – Джулия не успокаивалась, ей нужен был ответ. Ей нужен был ответ сейчас.
— Успокоиться, и оценить происходящее в твоей голове. Понять хотя бы для себя, чего ты хочешь. Я понимаю, что это сложно, учитывая то, что твой первый мужчина в любом случае будет мудаком. Но пусть он хотя бы тебя уважает, а не расценивает, как вариант.
— Я поеду домой, у меня очень болит голова.
Мы отправились на остановку транспорта. Изначально мне хотелось трахнуть Джулию, но это желание переросло в принцип не делать этого. После разговора мы с ней долго не общались. Я всё думал о том, насколько это глупая, но в тоже время сложная ситуация.
Придя домой, я позвонил Веронике. Не знаю, почему ей. У меня было достаточно номеров, чтобы выбрать шлюху поприятней, ту же Кейт например, которую я в последнее время частенько вспоминал, но позвонил я всё же Веронике.
Гл. 28
Мне урезали смены, и я могу теперь работать только сутки через трое.
— И это тогда, когда я только начал выбираться из долгов, – сказал я, и стал собираться домой.
— Может по пивку тогда? – предложил Тревор, завязывая шнурки.
— Тогда прогуляемся, – ответил я, – пока еще не поздно.
Мы вышли на улицу, прошли квартал до любимого бара, но он оказался закрыт, пришлось идти в магазин.
Мы купили упаковку пива, и бутылку вина. Я выбрал вино. Далее мы просто побрели по улице. Уже стемнело.
— Я всё забываю спросить, ты откуда вообще? – с заметным интересом спросил Тревор и открыл банку пива.
— Зачем тебе это?
Парень хорошо приложился к банке, и с одного глотка опустошил её наполовину.
— Ну, я где-то слышал, что у тебя проблемы с приёмом на работу. Ты даже к нам в охрану с трудом попал. Обычно это гастарбайтеров так дёргают. А ты вроде не похож на него.
— В моей стране у правительства принято много выёбываться, при этом безосновательно. Поэтому и отношение к жителям этой страны такое. Я сделал пару глотков из бутылки.
— В каком смысле выёбываться?
— Не знаю, просто это видно. Видно, что люди, да и страна в целом, не знают где их место, и пытаются из кожи вон лезть, чтобы надеть на себя чью-нибудь узду и продать себя подороже. Предки, павшие во имя независимости и справедливости, наверно вырабатывают статистическое электричество у себя в могилах.
—Братан, как-то ты сложно говоришь. Но я честно пытаюсь понять.
— Забей, это ни к чему.
Мы прошли около мили, и решили присесть на обочину у дороги возле автостоянки.
— Мне бывает жутко ***во на душе, – пожаловался Тревор, – мне еще нет тридцати, а я чувствую, что лучшие годы я уже прожил, и нихуя мне больше не светит.
— По-моему ты загоняешься.
— Я в разводе, детей нет, работа на плаву. Черт, да осталось еще за решетку попасть, и точно буду бывалым.
Мы продолжали сидеть у дороги. Из подворотни выбежала свора собак, и они принялись шуршать по помойкам.
— Никогда не думал, что скоро и мы окажемся там, будем похожи на бродячих собак? – спросил Тревор, глядя на псов, лижущих друг дружке задницы.
— Мы и так тут. Всё что нас отличает от них, так это умение говорить, и вытирать жопу рукой. А так, то всё так же. Так же лижем друг другу задницу, так же бегаем с места на место, так же ****ся в подворотнях.
— Еще у нас есть бухло, – заулыбался Тревор, и потряс банкой пива.
— Плевать на бухло, от него еще хуже. Кому-то везёт, и, выпивая, он отвлекается от реальности, чувствует себя свободней. А у меня так не получается. Я наоборот начинаю концентрироваться на всём окружении. Еще больше огорчаясь. Наверно потому, что в школьные годы я не алкоголил, как все.
Тревор молча пил, и выбрасывал банки себе под ноги. Шавки рвали пакеты у помойки, растягивали мусор по всему району. Не далеко оттуда по тротуару шел парень с собакой.
— Я уже начинаю замерзать, – сказал Тревор и начал приподниматься. – Нам нужно либо зайти в бар, либо идти по домам.
— Идём, – не успев встать, сказал я, как собаки начали лаять.
Парень с псиной проходил рядом, а его немка хотела порвать горланящих шавок, и только рвалась из поводка. Ему достаточно было отпустить её, и она бы точно две или три штуки разорвала бы в клочья. Но парень принялся хлестать другим концом поводка по морде овчарке. Он бил по глазам, по носу, по ушам. Немка заскулила и прижалась к тротуару. Она уже не лаяла, не дёргалась, а он продолжал её лупить.
— Эй! Ну хорош уже! – крикнул Тревор, и бросил банкой в парня.
— Моя сука! Чтобы дрессировать, нужно ****ить, так что не лезь не в своё дело.
Я продолжал сидеть и пить вино, в бутылке уже оставалось меньше половины.
— Так может мне тебя надрессировать, – огрызнувшись, ответил Тревор и стал подходить к парню.
Парень неистово продолжал хлестать собаку по морде, видно было, что даже проступила кровь. Глаза у овчарки дико блестели. Никогда не видел, как животные плачут. Она преданно сдерживала побои, и еле скуля, исподлобья смотрела на хозяина.
Тревор подошел к засранцу, и схватил его за горло. Говнюк отпустил поводок, а овчарка принялась лаять на Тревора.
— Ты видишь? Ты ****ишь её, а она тебя защищает, – наехал Тревор.
— Конечно, я ведь её кормлю, а теперь отпусти, иначе не поздоровится, – промолвил парень, кивая на собаку.
Тревор отпустил его, и уставился на овчарку.
— А теперь пошел нахуй отсюда, пока я не спустил её на тебя.
— Тревор, идём, – сказал я и тоже попытался приподняться. С первого раза не получилось, вино било в голову.
Ублюдок еще раз хлестнул овчарку по спине, и потащил дальше.
— Ну что за мудак, – сказал Тревор. – Зачем заводить животное, а потом самоутверждаться с его помощью.
— Не мудак, а уёбок. А самоутверждается, потому что мы хуже животных. Нам всегда нужно чувствовать своё превосходство хоть над чем-то. Что мы не такие жалкие и под нами есть еще кто-то. Что мы выше кого-то. Стараемся быть престижней в глазах других, но при этом отчаянно делаем вид, что нам похуй на их мнение. Животные в разы лучше людей. Они хотя бы не поступают иррационально.
— Тут ты прав, – согласился Тревор.
— Им не к чему саморазрушение, тотальный контроль себе подобных, ложь и прочая херня, которой занимаются люди.
— Давай сменим тему, а то мне задушить тебя хочется.
— Да что-то понесло уже.
Наконец мы пошли дальше. Проходя по одной из улиц, я обратил внимание на какое-то невидимое отличие всех переулков, дворов, улиц от этой. Я прямо ощущал на себе это отличие, как только мы стали проходить там. Такое чувство, что тебя уносило во времени, и ты становился каким-то живым. Живее чем все остальные. Цифровой версией в аналоговом мире. Необычное место.
— Что за железяка у нас в охранной? – спросил Тревор. – Похоже на печатную машинку. Ты её принёс?
— Да, – находясь мыслями где-то, отвечал я. – Я пишу, когда никого нет.
— Ты писатель? А почему не на ноутбуке? Он вроде легче в разы, и удобней.
— Не нравится мне это слово. Писатель. Само слово то хорошее, но сейчас оно не значит ничего хорошего.
Мы прошли уже около полумили.
— Это сложно объяснить. Ноутбук даёт слишком много возможностей и соблазна. Не могу писать за ноутбуком. К тому же, мне нравится звук стучащей машинки. В нём есть какая-то архаичность.
— О каком соблазне ты говоришь? – поинтересовался Тревор.
— Интернет, – ответил я, – интернет и свобода действий. Ты не сможешь сконцентрироваться на написании чего-нибудь, когда у тебя под рукой доступ в сеть. Тебе нужно послать кого-то нахуй, подрочить на порно, послушать музыку, и тебя это всё будет отвлекать при написании. А когда ты стучишь за машинкой, ты дистанцируешься от этого всего. Ты погружаешься в вакуум своих мыслей, и можешь правильно подбирать слова. Да и работается продуктивней. Особенно ночью.
— А что ты пишешь? Фантастику?
— Не знаю, просто пишу. Вроде как романом можно назвать, но с другой стороны и на эссе похоже. Просто есть вещи, о которых не с кем поговорить. А эти мысли накапливаются в твоей голове и тебе просто необходимо ими поделиться. Я бы мог, конечно, больше знакомится, и общаться с людьми, тем самым разряжать мозги, но зачастую это бесполезные знакомства, на которые уходит много времени. В том смысле, что никто не понимает, о чем я говорю. Поэтому решил просто перенести это на бумагу. А уж если кто-то поймёт, о чем я пишу, а тем более думает так же, то с того будет понятно, не ****утый ли я совсем.
— По-моему быть писателем в наше время совсем не здорово, – ответил Тревор. – Они обычно ведут нищенский образ жизни, бухают, и быстро стареют.
— Черт знает, может так и есть. Но я-то не пью. Почти не пью. Так что стареть я буду, как и все остальные. В сорок пять лет седой волос обнаружу, впаду в запоздалый кризис среднего возраста и забухаю по-настоящему.
— С другой стороны, ты можешь стать удачливым мудаком, и твоя книга будет бестселлером. Тогда ты перестанешь жрать овсянку, и побалуешь себя нормальной пищей. – Иронизировал Тревор.
— Вряд ли, – сказал я – не то, чтобы я в себя не верил, но бестселлерами становятся книги, которые хорошо проспонсированы. А хули я. Кроме того, что меня не подписывает ни одно из издательств, так у меня еще и нет денег на это всё. Ну и, в конце концов, я хотел сделать эту книгу общедоступной, некоммерческой.
— Наверно я знаю ответ на вопрос, который ты хочешь узнать. – Тревор, посмотрел на меня с серьёзной физиономией и сказал: – Ты ****утый.
— Почему это?
— Ты нищеброд, всё своё свободное время что-то пишешь, тратишь силы, и хочешь это бесплатно отдать. Так делают либо ****утые, либо обеспеченные люди. Стало быть, во вторую категорию ты не вписываешься.
— Знаешь, я просто не поддерживаю писанину ради бабок. Конечно, вознаграждение это хорошо, но современная литература только и пишется, что с коммерческой целью. Я считаю деньги нужно тратить только на женщин и кураж.
— О, за это я выпью. – Стукнув банкой о почти пустую бутылку, сказал Тревор.
— Кто-то штампует детективы каждую неделю, по которым потом снимают уёбищные сериалы. Кто-то пишет пропагандистскую заказуху, а кто-то далеко не ходит, и пишет мыло для домохозяек, типа Коэльо. Но всё ради бабок. А если ради бабок, то значит где-то скрытая реклама в тексте, где-то чужая мысль, где-то цензура, а, в общем и целом еще и наспех написанная книга. Как-то не хорошо это, в общем.
Мы перешли дорогу, уходящую в сторону главной улицы, и вышли на объездную кольцевую в спальном районе. На часах почти пять утра, и с минуты на минуту должно было светать.
— Ты так и планируешь чернорабочим до конца жизни протирать штаны? – спросил Тревор.
— Не знаю, напишу еще пару книг, а потом, может, в колледж преподавать пойду. А сам-то ты чего? Смотрю планы наполеоновские.
— Ну да, наполеоновские, – возразил Тревор, и выкинул последнюю пустую банку из под пива – думаю съехать куда-нибудь южнее. Не люблю холода, я только и приехал, потому что женился. Сам-то я не отсюда.
— Стало быть, тоже понаехавший?
Тревор одобрительно кивнул и сказал:
— Открою тебе секрет, тут все понаехавшие.
Светало.
Гл. 29
Я познакомился с Джулией на литературном вечере. Она зачитывала собственные стихи. Читала выразительно, я бы даже сказал со страстью. И в этот раз, это не показалось таким глупым, как обычно происходило, когда кто-нибудь начинает распинаться и чрезмерно переигрывать, изливая душу. Показушники. Я поэтому и не ходил на подобные мероприятия. Всё, чем я был мотивирован, так это желанием проветриться и немного пообщаться. Ну, если не брать во внимание желание кого-нибудь подцепить.
Вечер проходил в одном из многочисленных пабов на этой улице. Но обстановка в этом месте была интеллигентная, даже с ноткой дерзости и конкуренции. Создавалось впечатление, что мы находимся в клубе анонимных аристократов. Настолько велика была концентрация местного бомонда. Подбородок поднят, кто-то курит сигары, а кто-то берёт чашечку кофе с оттопыренным мизинцем. Выглядело, конечно, не так ужасно, как может показаться. Но мне было иногда даже смешно замечать такие детали, когда люди друг перед другом начинали выёбываться. Это всегда забавляло, и доставляло смеху.
— Джулия Рокс, ваши аплодисменты. – Люди стали хлопать с таким выражением лица, как будто одобряют выступление. Словно «это я тебя обучил, и ты неплохо справилась».
Джулия продолжала выступать. У неё немного тряслись руки, это было заметно по деревянному планшету с её записями, который она держала в руках. Поначалу голос немного дрожал, но после двух или трёх стихов она видно успокоилась, и стала читать более выразительно.
Ближе к сцене, так можно было назвать подиум, на котором выступали поэты, сидел парень, который был весь из себя альфа-самец. Модные джинсы, мокасины, рубашка, жвачка в зубах и поза короля на стуле. Парень в самом деле считал себя неебически крутым, это было видно по его надменному взгляду, за которым не было ничего. Обычно, это трусливые уёбки, которые при первом запахе жаренного начинают съёбывать. Я был в этом уверен. Мне он не нравился, я хотел отмудохать говнюка, и стал высматривать места поближе к нему. Я хотел спровоцировать его, потому что знал, что мне ничего не угрожает.
Во время перерыва между выступающими люди оживились. Кто-то пошел в туалет, а кто за барную стойку. Я воспользовался случаем, и подтащил свой стул ближе к сцене, через два места от ублюдка.
Парень ходил, выпятив грудак, словно петух и разговаривал с выступающими девчонками словно инопланетянин.
— Да, детка, хаха, умничка, моя школа, хахаха.
Сука, как же он меня бесил. Безосновательная напыщенность. Я просто хотел порвать ему лицо. Он был не больше меня, поэтому я не боялся получить по еблу.
Перерыв закончился, и люди стали опять рассаживаться на места. Вышла следующая поэтесса. Ведущий представил её, и отошел в сторону к звукооператору.
Девушка начала зачитывать стихи. Один за другим. После каждого стиха раздавались аплодисменты. И каждый раз этого уёбка было слышно сильнее всех. Во время выступления он подмигивал, кидал поцелуи, имитировал кунилингус, и, судя по всему, был уверен, что девушкам нравятся подобные выходки.
Возможно, ей нравилось, и она улыбками реагировала, возможно, из любезности, но это не нравилось мне. Мне не нравился он. Я просто хотел отхуярить его. Давно не дрался, поэтому адреналин и чешущиеся кулаки искали применение.
— Угомонись, – предостерегающе сказал я. Сердце бешено заколотилось, ноги начали тяжелеть.
Парень посмотрел на меня, как-то двузначно отреагировал, доля похуизма, и доля удивления, но ничего не ответил.
«Черт, – подумал я, – не дёргается». Пульс всё еще скакал, и я был в боевой готовности наброситься на него. Но это было бы слишком не аргументировано. В том смысле, что я вроде как предупредил его, и набрасываться уже не вариант. Нужно было попробовать еще раз спровоцировать.
Выступление продолжалось, парень вроде приутих. Он не заткнулся, но вполовину меньше стал выделываться. Мне было скучно, я окончательно настроился на драку. Пусть маленькую, пусть не совсем честную, но драку.
Опять перерыв. Люди были разбиты по кучкам. Все общались, курили, ссали, бухали. Я был один на этом вечере. Я не думал, куда я иду, мне было важно вырваться. Я зашел в первый же паб, прочитав на афише про сегодняшний литературный вечер.
Я взял колу со льдом, чтобы не казаться совсем уж отбитым от стаи. Хотел создать впечатление, что у меня виски с колой. Очень ходовое пойло на этом вечере. Хотя даже непонятно, какой из этих двух напитков негативней повлияет на мой убитый желудок.
Все друг друга хвалили, хвалили внешний вид, лицемерили. Хвалили творчество, и в этом было больше лицемерия, чем в остальном, потому что многие из присутствующих выглядели действительно хорошо. Удод что-то воодушевлённо рассказывал нескольким поэтессам и парням, которые стояли рядом. Я услышал только: «я так устал выступать, по всей стране ездишь, одно и то же». «Ну ты и уёбок» – подумал я.
Увидев Джулию отходящую от бара одну, у меня появилось несколько секунд, чтобы поговорить один на один с ней.
— Хорошие стихи, – сказал я – душевные.
Джулия обернулась, вопросительно глянув на меня, и найдя подтверждение в моём скромном лицемерном взгляде, спросила:
— Тебе действительно нравится?
— Нет, если честно, – ответил я, – но другого варианта познакомиться не увидел.
Джулия улыбнулась.
— Как мило.
— Мне вообще мало что нравится, так что не обращай внимания, – поспешно сказал я, и сделал пару глотков из бокала.
— Ну, я переживу, – с улыбкой ответила Джулия.
— Ты давно пишешь?
— Какая разница, если тебе не нравится?
— Ну, просто хочу знать, это неудачный день или неудачная творчество по жизни? – с явной иронией спросил я.
Джулия опять засмеялась.
— С тобой так приятно общаться, умеешь расположить к себе. – Джулия ловко парировала сарказмом.
Мы оба обменялись взглядами, улыбками, мыслями и все подобным в такой ситуации, и она ушла к себе за столик.
Вышел следующий поэт. Это был парень. У него была массивная книжка, скорей всего собственный сборник. Его представили, и он очень оживлённо начал читать и при этом жестикулировать. Он читал не стихи, а скорее рассказ в стихах. Я даже проникся сюжетом, и иногда посмеивался.
Уёбок, который меня бесил, очень навязчиво тусовался возле Джулии. Я наблюдал за ним в течение десяти минут, и по выражению лица девушки я прочитал просьбу о помощи. Не знаю, как ему удавалось держать эту грань, переступив которую я бы накинулся на него, но чего-то не хватало. Для меня аргументов не требовалось вовсе. Но я в чужой стране. Случись какое следствие, виноватым окажусь я.
И вот, наконец, Джулия, всем видом показала, что он её достал. «Ну, наконец-то» – подумал я, и пошел к её столику.
Я хотел схватить его за грудки пожестче. Что бы наверняка спровоцировать уёбка хоть на какое-то сопротивление. Там бы я ему и заехал. Я успел прокрутить у себя в голове несколько вариантов, как я буду его ****ить. Но когда пролез через людей, и стал подходить к столику, парень ушел. СУКА.
Джулия увидела меня, и я решил всё же подойти к ней, и еще раз завязать разговор.
— Всё нормально? – спросил я Джулию. – Что ему нужно?
— Забей, – сказала она.
Я сразу же вспомнил, как я не люблю, когда мне говорят «забей». Но это обычно бывает, когда тебе хотят что-то объяснить, а потом говорят «а ладно, забей» мол, ты дебил недоразвитый. Это был не тот случай.
— Если что, позови меня. Я очень хочу надрать ему задницу.
Джулия снова заулыбалась. У неё была красивая улыбка. Я бы даже сказал слишком.
Перерыв закончился, и ведущий объявил последнего выступающего.
— Юстас Фолле! – зал в очередной раз зааплодировал. И на сцену поднялся, этот еблотряс.
— Так он тоже выступает? – обратившись к Джулии, спросил я.
— Да, он тоже «поэт» как бы.
— Блять, что за бред, – с негодованием вспылил я. – Это чмо еще и выступает?
— Да, – снисходительно и при этом, разделяя моё негодование, ответила Джулия.
Парень на сцене нёс полную херню. Возможно, я предвзято относился, но для меня его выступление было набором звуков. Он зачитывал стихи минут двадцать. В зале его поддерживали, судя по смеху и аплодисментам. «Это либо лицемерие, либо у людей совсем нет вкуса, но что-то тут не так» – подумал я. У него оставался последний стих.
Я отошел в туалет, предварительно оставив рюкзак за столиком Джулии.
Как же я ненавидел этого тупого ублюдка. Я был уверен, что не смогу спать, если не дам ему по морде. Я желал ему смерти, болезней, мучений, чумы, кары вселенской, я хотел очутиться с ним на необитаемом острове хотя бы на пять минут. Мне бы хватило этого времени. Расчленить его по кусочкам, завернуть в пальмовые листья, и кинуть в речку к кровожадный пираньям.
Я вышел из туалета, и что я вижу? Этот гад сидит на стуле, где лежал мой рюкзак. Это было последней каплей.
— Тебе ничего не мешает? – наехал я на Юстаса и указал на рюкзак.
— Да ладно тебе, какая разница, на каком стуле он лежит, я хотел пообщаться с Джулией.
Парень не хотел отвечать агрессией ни в какую. Меня это бесило еще больше, но я старался не подавать виду.
— Какая жалость, поговоришь в другой раз.
Джулия сидела и улыбалась. Я понимал, что ситуация действительно глупо выглядит.
— Ладно, не горячись. Увидимся позже, – переведя взгляд на Джулию, сказал ушлёпок.
А парень хорош – подумал я. Просто мастерски сумел довести до белого колена.
— Почему ты не сольёшь его? Он же тебе тоже не нравится. – Поинтересовался я.
— Мне нельзя ни с кем ссориться тут.
— Почему?
— Отец не обрадуется, если я не буду паинькой.
— Какого хрена? Если тебе кто-то не нравится, так и скажи ему об этом.
— Тогда бы мне пришлось подняться на сцену еще раз, и послать всех в этом зале.
Джулия улыбнулась. Я уловил иронию, и тоже улыбнулся.
— Ты ведь не знаешь куда пришел, верно? – спросила девушка.
— Литературный вечер, так было на афише написано.
— Понятно.
— А что такое?
— Тут собираются компании, мягко говоря, «своих». Поэтому царит такое лицемерие. Каждый сезон они собираются тут, приветливо жмут ручки, улыбаются, целуются. Но всем на всех плевать. Сюда поэтому никто посторонний и не ходит. Так получается.
— Выходит, захоти я выступить, то не получил бы никакой поддержки тут? Так?
— Ну, если с тобой не пришло бы еще шесть-семь человек, то да.
— А с кем пришла ты?
— Я организатор, – с улыбкой сказала Джулия. – Заведение платит мне процент, с людей, которых я сюда привела.
— Даже так?
— Угум.
В этот момент я ощутил у себя на плече массивную руку. Это был один из охранников.
— Пройдите, пожалуйста, со мной на выход. – Монотонно сказал он.
— Да мне и здесь хорошо. Я посмотрел на Джулию, которая была немного в недоумении.
Здоровый мудило взял мой рюкзак и пошел на выход.
— Ладно, я сейчас. Нужно навалять ему,– обратился я к Джулии, и пошел за здоровяком.
Я подошел к выходу, где меня ждал еще один такой же ****юк.
— В чем дело, ребята?
Охрана перемялась и один из них сказал:
— Нам сообщили, что вы ведёте себя вызывающе. Пристаёте к гостям, мешаете им отдыхать. Вынужден попросить вас уйти.
Я повернул голову в сторону Джулии, и увидел Юстаса на месте, где я только что сидел.
Мерзкий засранец. Я взял рюкзак и вышел за двери.
Так не пойдёт, подумал я. Нужно всё-таки наказать этого ***соса. В такие моменты я наверно готов был на убийство. Самое мерзкое и грязное. Вот так я ненавидел его.
Мне пришлось обойти здание с другой стороны, чтобы залезть через окно в туалете. Оно находилось на расстоянии где-то трёх метров над землёй. Поэтому пришлось забраться на едва выступающий парапет и пройти вдоль стены к окну.
Я закинул рюкзак внутрь, и стал залезать сам.
Теперь главное успеть навешать люлей говнюку до того, как меня выкинут. Я приоткрыл дверь, и заглянул в зал. Ведущий что-то рассказывал со сцены, люди общались, охрана стояла на входе, а Юстас Фолле сидел на моём месте, и топил башню Джулии.
Ну что ж, пора свершить правосудие – подумал я, и стоило мне едва выйти из туалета, как охрана тут же меня заметила и ринулась в мою сторону.
Я дернул к столику с уёбком. Он увидел меня и сорвался к выходу, откуда направлялись вышибалы. Догнать его теперь не было никаких шансов. Всё что я успел, это схватить пластмассовый стул и запустить в этого урода. Стул полетел мимо, но глядя на меня, Юстас не увидел открывающуюся входную дверь, и очень крепко поцеловал её.
Джулию я не увидел. Охрана меня скрутила и вывела на улицу.
Я не чувствовал отмщения, но определённо был доволен. Вечер подходил к концу, а Джулия не выходила из головы. Джулия… Снова Джулия. Прям какое-то дежавю.
Гл.30
Наконец я поставил жирную точку в своей книге. Я ощутил, как на душе вдруг стало тоскливо. Этот этап пройден. Пусть не большая, но всё же часть жизни закончена. Она проявилась в моём тексте. Перечитывая, создавалось впечатление, что я смотрю старые фотографии. Теперь подходит второй этап. Нужно о себе заявить. Я хочу увидеть, сколько единомышленников у меня есть.
Я обращался в издательства, агентства, но все как один указывали на выход, когда речь заходила о моём желании пустить книгу в свободный доступ. Зажравшиеся ублюдки в своих креслах не хотели видеть ничего, кроме коммерческой выгоды. На меня смотрели, оценивая потенциал. Сколько книг я смогу написать, сколько ***в я смогу отсосать. Спрашивали, какие у меня есть еще идеи, и сколько времени мне нужно для написания книги. Но по большей части, когда речь заходила о потраченном времени на эту работу и видя размер книги, эти индюки просто ахуевали.
Меркантильные, жадные ***сосы не хотели даже слушать о бесплатном распространении книги. Их можно было понять, кому вообще придёт в голову вкладывать деньги в никуда.
Когда всё же начинали рассматривать коммерческую сторону, то я получал папки с кучей вирусной и контекстной рекламы, которую нужно было внедрить и адаптировать в материал. Этой рекламы было так много, что через каждую вторую строчку, мне бы приходилось пить кока-колу, есть сникерсы, любить одну партию, бухать элитное пойло, курить сигареты, и летать исключительно рейсами какой-нибудь одной авиакомпании. Мне это явно не подходило, не говоря уже о том, что нужно было придавать цензуре многие спорные моменты политики, религии и т.п. вещи. Поэтому издавать книгу хоть с какой-то поддержкой было либо невыгодно в плане моральном – идти на сделку с совестью, либо искать другой выход.
Я обратился в крупное пиар агентство Мерчант Дуглас Компани. Я надеялся, что возможно их заинтересует моя книга, и они согласятся её продвигать. Условия были просты. Я отказываюсь от всей прибыли с этой книги, взамен на сотрудничество и продвижение, а руководство самостоятельно назначает цену и получает за неё прибыль. По подсчётам, даже при самых плохих условиях, и отталкиваясь от имевшегося опыта, при самой минимальной цене в десять долларов, книга может принести больше ста тысяч долларов в первый месяц продаж. При этом агентство ничем не рисковало. Даже затрат практически не несла. Вся загвоздка заключалась в том, что на тот момент, это было действительно хорошее агентство, и они могли продать всё, что угодно. Даже полное дерьмо, продажей которого они обычно и занимались. Всё что они продвигали, в итоге приносило прибыль. А в своей книге, я был уверен, что она пусть и не потянет на бестселлер, но определённо будет интересна многим.
Роберт попросил прислать экземпляр книги ему лично, после чего он даст ответ.
В целях безопасности для себя самого, я прислал ему несколько страниц, дабы он мог приблизительно ознакомиться с содержанием, изложением и качеством.
Не знаю, читал он её или нет, но ответа я не получил. Меня это не огорчило, а даже наоборот, воодушевило. В такие моменты, я сразу вспоминал великих актёров, писателей, музыкантов, которые находились в аналогичной ситуации. Которых тоже не хотели издавать, продюсировать. Они ведь так же сталкивались с проблемой, но не сдавались и продолжали творить, искать решения. Я решил, что пусть я не стану великим, но, во всяком случае, не сдамся просто так. Ведь так человек и познаётся, как далеко он готов зайти ради своей мечты или желаний? Чего эти мечты стоят? Я буду пробовать, искать обходы, но не отступлюсь. Если понадобиться, я даже воспользуюсь теорией больших чисел, где все зависит от количества, а не везения.
Я пробовал найти инвесторов, спонсоров, я обращался в другие издательства и пиар агентства, но я не нужен был никому.
Остаётся только самиздат и собственные силы, время, средства. Предстояла еще более титаническая работа, чем я думал.
Входящий вызов. Аннет.
— Кто в коммуналках и притонах живёт? Это Рэй, тупой нищеброд.
Кто работу себе не найдёт? Это Рэй, простой мудоёб.
— Если вдруг захочешь спектакль поставить, приглашение мне вышлешь?
— Слушай, а ведь это идея. Я даже у отца денег готова взять для реализации всего этого. Сценарий напишешь?
— Ха-ха, ты и твои подруги, будете в главной роли.
— Ой, ну не знаю даже, боюсь, мы не справимся с этими ролями. Предложи своим потаскухам.
— Я для вашей куриной обоймы, диалоги без смысловой нагрузки напишу, справитесь.
— Очень плоско, Рэй, я думала, ты на большее способен.
— Зачем ты звонишь, Аннет? Напомнить что у тебя месячные?
— Нет, напомнить, что ты мудак.
— Быть принципиальным, не значит быть мудаком.
— Забыть, что ты встречаешься с девушкой – значит быть мудаком.
— Я не забыл, просто сильно отвлёкся. К тому же мы с тобой даже не переспали, чтобы я вызывал у тебя такой негатив к себе.
— Ты же сам встал в позу, что не будешь спать со мной!
— Это было дело принципа, пока ты не поменяешь своё отношение ко мне, и не будешь выставлять это таким образом, как будто делаешь мне одолжение.
— То есть вот оно твоё оправдание?
— Это не оправдание, это факты.
— А, по-моему, ты просто не хочешь брать ответственность за это. И признать что, может быть, чуть-чуть, самую малость, ты накосячил.
— О какой ответственности идёт речь, если между нами не было откровенности?
— По-твоему секс показатель отношений?
— Ответственность – показатель отношений, а секс – это одна из причин, но не главная.
— В таком случае, ты целенаправленно придушил, еще даже не начавшиеся отношения.
— Тебя наверно удивит, Аннет, но в отношениях принимают участия два человека. В нашем случае, это выглядело как одолжение мне. Поэтому первый этапом к развитию наших отношений было бы изменение твоего подхода к ним. А если игра идёт в одни ворота, то это не отношения, а мастурбация. А подрочить я могу и без лишней ответственности перед кем-то.
— Вот и дрочи дальше.
Конец вызова.
Гл.31
— Наша попытка сходить в кино завершилась неудачно. Нужно исправить, не думаешь? – Джулия выглядела отлично. Новая причёска хорошо подчёркивала черты лица. Не думал, что прямая чёлка может быть сексуальной.
— Выглядишь отлично – заметил я.
— Спасибо. С нашей последней встречи ты тоже порядком похорошел. Отпустил бороду.
— Возмужал?
— Скорее возмудел – срезала Джулия.
— Наверное, отсутствие женщины делает мужчину брутальней.
— А отсутствие мужчины делает женщину закомплексованной сукой, – парировала Джулия. – Давай я заеду домой, переоденусь, и встретимся через пару часов, в центре и нормально поговорим?
— Да, отличная мысль, я тоже заеду домой, есть пара дел незаконченных.
Мне хотелось срать, поэтому я быстро избавился от Джулии и поехал, предварительно договорившись о встрече вечером.
Я ехал и опять задумался о том, надо ли оно мне. Нужна ли мне эта встреча, девушка, отношения. Зачем я трачу на неё своё время, когда интерес к ней пропал вовсе? Ведь что, по сути? Меня интересовала её уникальность, её отличие от всех остальных девушек. И не просто отличие, которое видит парень в каждой девушке, в которую влюблён, а отличие, которое видно любому невооруженным глазом. Она действительно была уникальна. Была.
Зайдя домой, первым делом я оккупировал туалет и задержался там минут на сорок. Я иногда задумывался о том, что провожу там необычайно много времени, но сам акт дефекации всегда сопровождался чтением литературы. Еще с детства, направляясь в туалет, я брал с собой книги. Поначалу просто смотрел картинки, читал азбуку, но потом это вошло в привычку, и каждый раз я брал с собой какой-нибудь литературный материал. Просто, чтобы не терять времени зря, не просто просирать полчаса жизни бесследно в туалете, а хотя бы с минимальной пользой. Первой книгой, которую я прочитал от корки до корки, исключительно в период походов на толчок была библия. Как-то даже пришлось вырвать пару страниц, ввиду отсутствия туалетной бумаги.
От части, потому так много времени и просиживал, что устанавливал лимит: то ли до конца главы, то ли до четной странички, что бы запомнить. Но основной причиной долгого времяпрепровождения в туалете было чтение. Наверно одна из привычек, которая остаётся полезной на протяжении уже многих лет.
Мы договорились встретиться на выходе из метро, в двух шагах от которого, находился кинотеатр. Джулия ждала меня минут десять, после чего подъехал и я.
— Ты уже надумала, что будем смотреть? А то до начала сеанса осталось минут двадцать, и будут показывать несколько разных картин, в разных залах.
— Да у меня есть два фаворита, сейчас зайдём и глянем в афише.
Мы направились в сторону кинотеатра.
— Ко мне родня понаехала, куча детей, все орут, дома кавардак. Пришлось быстро переодеться и свалить, чтобы не заставили с мелкими нянчатся. Сейчас вот звонят, а я трубку не беру, потому что скажут домой ехать.
— Да, понять тебя не трудно, – обронил я.
Мы перешли единственную дорогу, разделяющую станцию метро и здание кинотеатра. Было что-то вроде неловкого молчания. Такое состояние присуще только что померившейся паре после долгой разлуки. Ни ты, ни она не ведёте себя раскованно. Очень сильно фильтруете свой разговор. Неестественно. Каждый из вас пытается не косячить. И в итоге, ваше свидание или встреча превращается в новое знакомство, только с теми же правилами. И если до новой встречи у вас образовалась какая-то информационная пропасть, которую вы не занимали в период разлуки, и что хоть чуть-чуть придавало интриги, то этот сферический промежуток быстро заполняется, и остаётся все то, что вы уже знали. Привычные шутки, реакция, слова, действия. Всё что вы знали и помнили. И из нового, интригующего, в этом человеке не остаётся ничего. Хотя может только новый шарфик.
— Гулять сегодня будет прохладно, поэтому после фильма можно либо где-то сесть за кофе, либо домой. Как думаешь?
— Да, – ответил я, – решим уже по факту. Сейчас разве что можно купить билеты, и спуститься в супермаркет, что-нибудь купить пожевать. Да?
— Ну, если у нас будет в запасе, хотя бы минут пятнадцать, то можно.
Мы зашли в старое здание кинотеатра и стали подниматься по ступенькам на второй этаж. Магазины, которые располагались по всему этажу, были уже закрыты. Поэтому купить что-нибудь тут уже было нельзя, да и вряд ли днём можно было. Детские товары, игрушки, одежда, посуда, керамика, сувенирная лавка, предметы интерьера. Какие бесполезные магазины.
Я постучал в окошко кассира и взял два билета на новую комедию, которая в первый уикенд собрала сто миллионов долларов. До начала оставалось десять минут.
— Ну что, идём, быстро сходим?
— Куда? Сейчас же уже начнётся.
— Да успеем, еще пока реклама, всякие титры у нас вагон времени, идём!
Я уломал Джулию, и мы стали спускаться на улицу в круглосуточный супермаркет.
— Что случилось с твоей татуировкой? – заметил я. – Почему она такая тусклая?
— Я её вывожу, осталось еще два сеанса.
— Эта та, которую ты вместе с бывшим набивала?
— Ну да, она самая.
— Не в обиду, но я думаю это вообще глупо, набивать какие-то совместные тату, типа «навеки вместе» или имена любимых половинок.
— Всё верно, только понимаешь это уже когда набил. – Джулия засмеялась.
— Ну, я вот не набивал, но понимаю. Поэтому выводить не приходится.
— Да мне бы тоже не пришлось, но Марк настоял.
— Что? – немного опешил я. — Кто прости? Марк? А ему, не всё ли равно?
— Ну, Марку не нравилось, что у меня есть какое-то общее прошлое с Джонатаном, поэтому он попросил вывести, даже денег на это не пожалел.
— Хочешь сказать, что ты бросила Джонатана, и вернулась к Марку? Что за ****ец? Мы с тобой часами говорили на эту тему, ты мне плакалась, что с ним всё так ***во, я помогал тебе избавиться от этого груза, а ты просто вернулась к нему? ****уться.
— Ты чего загорелся то так?
— Да блять, потому что мы столько времени потратили на это всё, ты кивала головой что понимаешь, что Марк тебе не нужен, и что ты ему не нужна. И ты всё равно возвращаешься к нему? Я уже не говорю о том, что ты могла прийти ко мне. Ведь мы-то с тобой посрались на ровном месте из-за твоего показательного похуизма на моё к тебе отношение, и наличие Джонатана, как основной проблемы. Ты сама же кричала, что со мной тебя всё устраивает, и если бы не отношения с Джонатаном, проверенные временем, то ты была бы моей. А ты уходишь от одной проблемы сразу к другой, даже не глянув в мою сторону. Вот почему я загорелся, меня это бесит.
— Слишком ты всё драматизируешь, я просто не подумала о том, что тебе это нужно.
— Ты че, совсем меня не слышишь? Мы посрались с тобой, только из-за того, что мне было не похуй. Наверное, можно додуматься, что мне это было нужно?
— Я тебе говорила, что я такая. Что ничего не могу гарантировать, я сразу давала понять, что не подхожу к нашим отношениям серьёзно. И что значит было? А сейчас что? Не нужно?
— А сейчас ты просто сказала мне, что как своего мужчину ты меня воспринимать не хотела, но нравилось тратить моё время впустую, не планируя ничего серьёзного. Так что да, сейчас мне уже не нужны никакие отношения вовсе. Слишком много времени они отнимают.
— А зачем мы тогда встретились?
— Сходить в кино, ты же сама сказала, в прошлый раз не получилось, вот сейчас получается.
— Я думала, нам есть что обсудить, расставить точки над…
— Постой, ты сказала, что в прошлый раз у нас не получилось сходить в КИНО, вот мы и встретились что бы ЭТО исправить. Ты ведь так подходишь к вопросам, заранее предупреждаешь. Вот мы и пришли смотреть КИНО.
— Ты чего из меня дурочку делаешь?
— С чего ты взяла? Мы ведь встретились сходить в кино верно? Верно. Вот мы и идём в кино, а потом может быть, куда-то пойдём кофе попить, не знаю, посмотрю по настроению.
— Мудоёб ты, Рэй. – огрызнулась Джулия.
— Мы брать что-нибудь будем или нет?
— Нет, я домой поеду.
— Ладно, а я фильм пошел смотреть.
Джулия вышла из супермаркета и отправилась к закрытому метро. Я купил большую миринду и пошел в кинозал, реклама уже подходила к концу.
Гл.32
Люблю, когда посылают нахуй. Не приходится выдумывать причины, чтобы деликатно избавится от человека. Меня это не обижает, а человек уходит с удовлетворённым чувством на душе.
Подходили последние дни в этом городе. Нужно было двигаться дальше, искать что-то новое. Начинать сначала. Новые знакомства, новая работа, новый дом. Хотя ощущение привязанности к этому городу всё же оставалось. Я пробыл тут слишком долго, чтобы с лёгкостью его покинуть и не скучать.
С Тревором я не виделся уже давно. В последний раз я слышал, что к нему вернулась жена и они уехали на юг. Черт, люди никогда не меняются. Хотя он обещал приехать на первое чтение моей книги.
Я же долго слонялся без работы, как обычно. Да и искать её тоже не хотелось. Наверно потому что было такое настроение. Ты знаешь, что вот-вот уедешь отсюда, и не было никакого желания искать что-то постоянное. Я частенько наведывался в тот паб, где собирались местные поэты и светский бомонд. Каждый раз я надеялся на встречу с Джулией. Она всё не выходила из головы. Но, когда я уже потерял надежду её тут встретить, то, наконец, поймал Джулию на одном из литературных вечеров в пабе с названием китайского или японского летчика. Вечер был посвящён Сергею Есенину.
— Тесен мир, – встретила меня улыбкой, Джулия.
— Не думал, что увижу тебя. – Ответил я.
— Много работы, поэтому я вообще редко выхожу куда. Вот только чтобы напомнить о себе. Да и просто, четыре стены давят, нужна хоть какая-то смена обстановки.
— Глупо будет спрашивать, нравиться ли тебе Есенин? Есть что-то любимое из его творения?
— Нравятся мне некоторые стихи, – ответила Джулия, – но так что бы наизусть, то нет. Нынче мало кто интересуется посторонним творчеством. Хотя меня очень забавляет один факт. Многие из тут присутствующих не знают Есенина. Обычная попойка богатеньких деток, просто нужен был какой-то повод, чтоб звучало не так пошло.
— А ты разве не из этой тусовки? – с иронией поинтересовался я.
— У меня выхода нет. Либо эта тусовка, либо никакой. Я ж порядочная девочка, не могу общаться с кем-то, у кого папа не чиновник.
— У меня папа не чиновник, – парировал я, – у меня его вообще нет.
— Ну, ты вообще, судя по всему, какой-то конченый.
— Сочту за комплимент.
— Опять пришел сам, и пьёшь колу?
— На самом деле, это чай, но попытка засчитана. Я пришел сюда, потому что люблю Есенина, и красивых девушек,– глядя на Джулию, сказал я.
— Ловко ты. Идём, покурим, – с паузой ответила она, и достала из сумочки пачку сигарет.
— Я не курю, но с тобой постою.
Мы вышли на улицу. Ноябрьский влажный ветер стал обдувать лицо. Джулия взяла в рот сигарету и прикурила.
— Хотела бы я так, – с грустью проронила Джулия.
— О чем ты?
— О том, что бы ходить куда захочется, и делать то, что хочешь, а не то, что от тебя требуют.
— Так может не стоит зависеть от чужого мнения?
— Не в моей ситуации выбирать. – Джулия стряхнула пепел на асфальт.
Было прохладно. У меня замёрз нос.
— Ты же вроде уезжать собирался?
— Отчасти потому и нужно уезжать, что холодно тут у вас постоянно, а я плохо переношу заморозки.
— Южанин?
— И телом, и душой.
— А чего сюда принесло?
— Меня везде поносить успело, – отвечал я.
— Я тоже весь мир объездила, но мы наверно о разных вещах говорим.
— Уверен, что да.
— Пойдём вовнутрь? – Джулия потушила сигарету и кинула в урну.
Мы зашли обратно в паб.
«Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейскаямреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть».
— Мой любимый стих. Мой любимый отрывок. – Сказал я, глядя на сцену.
— Идём, сядем, вон вижу место.
Пройдя к свободному столику, мы сели.
— Во сколько всё заканчивается? – спросил я.
— Они до последнего клиента работают, так что если мы что-нибудь закажем, то сможем тут хоть до утра сидеть.
— А тебе разве не нужно домой?
— Я и так слишком много времени провожу дома, а друзей у меня нет.
— Ха! Так у меня тоже! Вот у нас уже что-то общее есть. Меня зовут Рэй! Приятно познакомиться, а тебя как?
Джулия, приподнимая брови, подыграла:
— Очень приятно, Рэй, а меня – Джулия. Будем знакомы.
— Что ж, а теперь объясните мне, Джулия, какого *** в вашей жизни творится, что вы не можете наслаждаться всеми её возможностями? Почему вы ограничиваете себя в чем-то, или кто вас ограничивает?
— Вряд ли ты поймёшь. Когда твои родители публичные люди, то твоё воспитание проходит не через личный опыт, а через тотальный родительский контроль под большим количеством запретов и условий. Тебе с рождения указывают с кем дружить, что кушать и как себя вести.
— Разве в таком воспитании не растут бунтари?
— Моё бунтарство только хуже сделает людям, которые меня окружают. – Джулия сделала глоток кофе из чашки, принесённой мгновением назад официанткой.
— Твоих друзей закидывают в багажник, а всех неугодных устраняют, – с толикой сарказма подытожил я.
— Ну, смешно звучит, но суть ты передал верно. Общаться с кем я хочу, долго не получается. Ты, например, самоустранишься скоро, а вообще, долго бы мы не общались.
— Как скверно то, женщина. Наверно паскудно иметь деньги, влияние, и не иметь возможность ими воспользоваться как тебе угодно. Хуже даже, чем быть нищебродом.
— Добавь еще то, что ты варишься в котле лицемеров и ханжей, которые давят на совесть и мораль, и в тоже время видишь, как они же становятся ярким примером всякой аморальности. Нарушать общепринятый устой – удел богатых, придерживаться морали – удел рабов.
— Совесть – понятие относительное. Кто-то совестью прикрывает трусость, потому что так выгодней звучит. Совесть мешает тебе поступить так, как хочешь ты, и если с моральной точки зрения ты должен поставить себя на чьё-нибудь место только для того, чтобы взвесить все «за» и «против», принять чью-то сторону, чтобы понять кого-то, то это – трусость. По совести, если мы хотим жить в гармонии, то мы должны ставить себя на место каждого ущемлённого, каждого убогого и несчастного, дабы наше счастье и наша жизнь не обижали кого-нибудь. Это тупо.
— Чистой воды либерализм.
— Неверно. Я про то, что люди не рождаются равными, поэтому не нужно пытаться встать на место кого-то, чтобы ощутить как ему плохо. Да нахуй мне нужны чьи-то проблемы, когда я могу наслаждаться тем, чем меня жизнь не обделила?
— Ну вот, и представь, что жить, как обычный человек я не могу, а делаю только то, что выгодно родителям. И что ни в коем случае, не выставит их в дурном свете.
— А можешь себе представить, почти все, кто находится ниже черты аристократии, средний и низший класс, душу продать готовы, чтобы быть на твоём месте. Многие унижаются за деньги или престиж, лишь бы быть ближе к сиянию господ.
— Ну да, только обратная сторона медали. – Задумчиво ответила девушка.
На сцену вышел последний участник чтения, и народ немного притих.
— А чем бы ты заниматься хотела? – поинтересовался я.
— Не знаю, я уже давно об этом не думаю. Просто плыву по течению.
— Мне всегда казалось, что если у человека достаточно денег, то он может себе позволять больше других. Но что толку то, если есть деньги, но их нельзя тратить.
— Не так всё работает, Рэй.
— Да знаю что не так. Просто считаю, лучше иметь больше свободы, но меньше средств.
— Люди не умеют пользоваться свободой. Слишком глупо мы тратим своё время.
— А на что, по твоему люди должны тратить время?
— На самосовершенствование, развитие, новые ощущения. В этом духе.
— Ну, некоторые так и делают, особенно с ощущениями. За яйца друг друга привязывают или по вене пускают. Новые ощущения.
— Я больше за естественные способы.
— И что в твоём понимании естественные способы? Когда ты последний раз делала что-то будоражащее твоё тело и душу?
— Воровала одежду из магазинов.
— Ахахаха. Что?
Джулия, допила кофе и повторила.
— Воровала одежду в магазинах. Надевала её в примерочных, отцепляла магнит и выходила в ней. Это скорей ради интереса было, поймают или нет. Адреналин и всё такое.
— И че, не ловили?
— Ловили, конечно, когда я уже совсем в наглую поступала.
— Тебя не избивала охрана в подсобках?
— Нет, просто заставляли платить вдесятеро дороже. Но эмоции того стоили.
— Ну, не плохо для аристократки. Это я и называю искренность. Когда что-то заставляет тебя всей душой переживать, ощущать приятную тревогу. А сейчас почему перестала?
— Напарницы нет. А самой скучно.
— У тебя и подельники были?
— Да, была подруга детства, мы в одной гимназии учились, родители дружили, ну и виделись часто, поэтому так и подружились. Но потом, когда о наших делах стали узнавать остальные, то ей со мной стало не престижно водиться. Мол, если у тебя есть деньги, то зачем воровать. Ну, так она и отдалилась.
— Странно, жить в одном омуте и не пытаться баламутить его. Подобные вещи как раз и наполняют нашу жизнь. Глупости, безумства и необдуманные поступки, а даже если и обдуманные, то сознательно совершенные. Всё это придаёт яркости.
— Ну, я тоже так считала, но родители быстро это пресекли. Даже в гимназии, когда назревал какой-то скандал, в котором я была замешана, то всё сразу решалось через взятку. Чтобы не придавать огласки.
— Уйти не вариант?
— Из дому?
— Ну да.
— Нет, уже плавали. Я две недели работала официанткой, и жила на съёмной квартире. Но меня быстро нашли, и вернули домой.
— Частный сыщик?
— Полиция.
Тем временем, люди стали понемногу расходится. На метро я уже не успевал, поэтому домой тоже не спешил.
— Ты уже придумал, куда поедешь? – поинтересовалась Джулия.
— Очевидно туда, где потеплее, куда конкретно еще даже не думал.
— Возвращаться планируешь?
— Ну, этот город мне определённо нравится, но в ближайшее время вряд ли. Закончится лето, а там уже гляну. Может быть, сдохну от голода, – иронизировал я.
— Оптимистично.
— Ну, а че, толку то соваться сюда. Покатаюсь где-нибудь, материал собирать буду. Ведь нельзя написать что-то исключительно с головы. Банальные описания и детали идут из реальных ощущений и переживаний. Поэтому нужно двигаться.
— Приходи завтра вечерком сюда, я тебя кое с кем познакомлю. – Джулия встала из-за стола, и собиралась уходить.
— Еще одно знакомство? В последнее время слишком много знакомств. Есть ли смысл?
— Смысл есть всегда. Будет тебе тема и материал для следующей книги.
— Подкупила на раз.
— Тогда до завтра, – сказала Джулия, наклоняясь ко мне.
Она поцеловала меня в щеку и направилась к выходу.
— Поздно же! – крикнул я вдогонку.
Джулия не глядя на меня, провернула ключи от машины на пальце и вышла.
Гл.33
Первый раз за последний год я действительно выспался. Я спал, словно в последний раз. Такое чувство, что всё это время мне нужен был хороший сон. На твёрдой кровати, без подушки, без одеяла – то, что надо.
Мне снилось, что я падаю. Очень высоко. Так высоко, и так быстро, что тяжело было вздохнуть. Сердце замерло, и я вижу только приближающийся кусок материи. Падаю на бесконечно длинный кусок ткани. Белая, бесконечная ткань. Я начинаю в ней запутываться, все сильней и крепче меня сковывает эта ткань. У меня паника, но только в душе, я не кричу. Просто, молча, скатываюсь по этой ткани куда-то вниз. И низа я не вижу.
Я начинаю осознавать, что это сон, и понимаю, что сейчас проснусь. Но этого не происходит. Я уже контролирую движения, я начинаю делать то, что хочу, но всё равно не просыпаюсь.
В одиннадцать вечера у меня поезд. Я опять взял первый билет, на который хватило денег. Нужно двигаться дальше.
Стоит ли заходить в паб? Джулия обещала новый материал. Может ну его?
Но что-то в душе протестовало. Нужно было пойти. Всё же, жизнь даёт какие-то возможности. Глупо их упускать. Это преступление. Для кого-то жизнь совсем скупа хоть на какие-то возможности. А я и так слишком много проебал. Ладно, один *** заняться нечем.
Я собрал чемодан, надел рюкзак и вышел за дверь. В дверях торчало письмо в красивом конверте. Я поставил чемодан на пол и раскрыл конверт.
От Джулии и Марка. Приглашение действует на вас и вашу спутницу.
Дорогой Рэй Хейтол.
Позвольте пригласить Вас на самое главное торжество нашей жизни,
Где мы соединим наши судьбы и сердца, узами священного брака.
Мы были бы очень рады видеть Вас, в миг радости этого дня вместе с нами.
Искренне надеемся, что Вы разделите с нами эту волнующую атмосферу любви и счастья.
Торжество бракосочетания состоится «восьмого марта» и будет проходить по адресу…
***
Тридцатое ноября. Сегодня был последний день аренды.
Было около семи часов вечера, когда я приехал на место встречи. Начинал моросить дождь, поэтому выйдя с метро, я быстро потащился в паб. Чемодан на колёсиках невозможно было тащить по брусчатке, а нести его в руках было неудобно. Он бился об ноги.
Пока я добрался до заведения, мне это окончательно осто****ело. Я пнул со злости чемодан, и поставил его возле стенки в пабе.
Через пятнадцать минут пришла Джулия. Вместе с ней был какой-то парень. Внешне очень кого-то напоминал.
— Дэвид, это – Рэй. – представила меня Джулия. – Я думаю, вам будет очень полезно познакомиться. – Парень протянул руку, и я ответил тем же.
— Пока, я еще не знаю, чем мы могли быть полезны друг другу – сказал я.
— Дэвид – поэт. Его стихи знают по всей стране, и он каждые полгода ездит с гастролями. – Начала Джулия.
— И я всё еще не знаю, чем эта информация может быть полезна. – Пикировал я.
— Дэвид, может, ты расскажешь?
Дэвид заговорил.
— Я пишу уже достаточно долго. В основном это стихи или какие-то четверостишья, верлибры, проза. Но я уже давно стал задумываться, о чем-то более серьёзном. Ведь стихи, это по большей части лишь эмоции, которые ты пытаешься выразить на бумаге, и заставить слушателя проникнуться ими. Почувствовать тоже, что и ты. Но они не всегда заставляют задуматься. Задуматься в серьёз о каких-нибудь глубоких вещах. О том, чего нельзя передать рифмой. Поэтому я хочу попробовать написать роман. Но, я не могу этого сделать, пока у меня не будет своей биографии. Я бы мог написать и автобиографию, но это немного не то. Боюсь, что не так это воспримется. Мне нужно чтобы кто-то написал обо мне. Чтобы люди, читавшие это, могли увидеть другую мою сторону. Ведь они знают меня только как романтика. Я пишу стихи про любовь, и только. Поэтому я хочу, чтобы кто-то написал обо мне, ведь я многогранный человек. Я могу писать не только про любовь.
— Ну, хорошо, – сказал я. – А почему ты именно меня просишь? Я же еще не издавался ни разу, а моя книга даже не дописана.
— Да, Рэй. Я бы мог попросить кого-нибудь из своих приятелей, но они по большому счету лицемеры. А мне нужна объективность. Плюс, если я попрошу какого-нибудь писателя из своего круга общения, или уже прославившегося человека, то это будет похоже на попытку выехать за чужой счет. А тебя никто не знает, и это будет интересней. О себе заодно заявишь. Ну и, в конце концов, тебе нужны деньги. Я, конечно, предлагаю немного, но в любом случае, не похоже, что тебе есть чем заняться.
— А что на счет цензуры? – поинтересовался я.
— Никакой. Пишешь, что считаешь нужным.
— Хорошо, с этим понятно. Но тут загвоздка.
— Какая?
— Я о тебе совсем ничего не знаю. Я не смогу писать от балды.
— А вот это уже вторая часть нашего разговора. Этой весной я отправляюсь в очередной тур по всей стране. Шестьдесят пять городов. И я хочу, чтобы ты писал об этом. Ты поедешь со мной в тур, и будешь записывать всё, что происходит. Соберёшь материал, и напишешь. Что скажешь?
— Ну, сразу я тебе точно не отвечу, нужно это обмозговать, сам понимаешь. К тому же, я собирался уезжать. Сумку у стены видишь?
Тут в разговор вмешалась Джулия.
— Ладно, Рэй, давай сделаем так: ты сдашь билет, а я тебя поселю в отель на неделю, и если ничего не надумаешь, то скатертью дорога? Но пообещай, что действительно подумаешь?
— Неделя так неделя, куда деваться. Но помимо отеля, мне нужны будут деньги еще на одну услугу.
Гл.34
Джулия поселила меня в комнату дешевого отеля, из которого, судя по всему, только что выкинули задолжавших наркоманов. Время близилось к полуночи, когда в дверь постучала Кейт.
— Смотрю, идёшь к успеху? – с явной иронией спросила она.
— Ты, видать, тоже далеко с бизнесом продвинулась. – Поддержал я.
Девушка поправила волосы, глядя в грязное зеркало, и прошла в мои апартаменты.
— Недавно виделась с отцом.
— Правда? И как он поживает?
— Сдал мою комнату квартирантам, тем самым намекнув, что дома меня не особо ждут.
— Скверно.
—Ты так и не ответил. Неужели всё так плохо, что ты в отеле поселился?
— Знаешь, как ни странно, но дела начинают идти в гору. Наверно…
— Почему наверно?
— Ну, пока всё еще в стадии разговоров. Неизвестно когда до дела дойдёт.
— А что за дело такое?
— Всё та же писанина. Только вот я сегодня уезжать собирался, а меня попросили задержаться ненадолго.
— Ясно, – отвечала Кейт. – А куда ехать собираешься?
— Куда занесёт, туда и поеду.
— Когда же ты угомонишься? Неужели не хочется стабильности? – спросила девушка.
— Стабильность сковывает, навязывает зону комфорта. А так не интересно. Еще успею привязаться, а сейчас нужна импровизация.
— Вот еще. А как же хорошее в простом?
— А в чем сложность? – спросил я.
— Каждый раз начинать всё по новой? Знакомства, работа, жильё. Хочешь сказать, что всё так просто?
— Проще чем ты думаешь, – ответил я. – Ты попробуй хоть раз, хоть ненадолго. Вы же девушки более эмоциональны и подвержены импульсивности, так попробуй. Тебя же никто не заставляет прекращать всякие контакты, которые тебе дороги. Большинство глобальных решений, которые могут повлиять на твою жизнь и кардинально её изменить, зависят исключительно от способности идти наперекор всем и действовать по собственному желанию. Пока другие говорят и осуждают, ты действуешь.
— А как же быть с тем, что если я решу поехать куда-нибудь, или сделать что-нибудь по собственной воле, то всё это будет находить начало в твоём совете?
— Ну, я-то тебя не учу. Чаще всего поучают те, кто меньше всего знают. Я же просто говорю чего нужно избегать и делать то, что ты считаешь нужным. Это не в счет.
— А кто решает, в счет это или не в счет?
— Неплохо, – с улыбкой ответил я.
— Тогда я знаю, что буду делать как минимум следующие два часа. Но потребуется твоё участие.
— Мой кошелек готов. Хотя если быть точнее, кошелек новой знакомой.
***
Секс со шлюхой, всегда будет отличаться от секса с любимым человеком. Единственный оплот эгоизма, когда мужчина удовлетворяет исключительно свои потребности, без подсознательного страха ответственности или долга перед кем-то. Это тот случай, когда от мужчины не требуется ничего, кроме пары бумажек и резинки. Роль шлюхи слишком недооценена, ведь помимо физического отдыха и расслабления, она дарит немаловажную психологическую разгрузку. Ты не будешь думать о том, чтобы партнёру было приятно, не будешь думать о каких либо последствиях и ответственности перед человеком, тебе не нужно давать каких-либо обещаний. Ты не будешь переживать о том, что о тебе подумает девушка, начнёт сравнивать, или скажет, что ты оплошал. Опытен ты или нет, не важно. Опыт есть у неё. Она не чурается экспериментов, если они заранее прописаны в стоимости. Секс со шлюхой более откровенен, чем с самым близким человеком.
Скорей всего этим меня и подкупила Кейт. Помимо узкого и аккуратного влагалища, что очень необычно для её рода деятельности, Кейт дарила как раз ту самую психологическую разгрузку. Наверно эти ощущения отличаются от любого другого секса, как ощущения после душа и русской бани. Вроде однородные процедуры, а эффект кардинально отличающийся. По сути, в моих глазах она была прототипом идеальной девушки, к которой у тебя нет никаких чувств, заставляющие тебя ощущать душевный дискомфорт или ревность. Есть образ мышления, который мне очень нравился в ней, есть физическая привлекательность её изящного тела. И есть потрясающий секс, по окончанию которого, твои яйца скорей напоминают сушеные финики.
Именно такой секс, тебя расслабляет и тут же дарит заряд бодрости, на котором ты можешь функционировать всю неделю, как с шилом в заднице. Чаще всего, кризис в отношениях наступает именно из-за однообразия секса. Хочется чего-то нового, и речь идёт не о позе или месте, а именно о новом человеке. Секс становится нежеланным и попадает в разряд чего-то обязательного, как работа. И тут же начинается психологическое отвращение и избежание его. Секс больше не дарит наслаждение, поэтому становится неважно, сколько он длится, пятнадцать минут или всю ночь. Важно лишь то, что он перестает быть интересным, желанным, интригующим.
Трахать Кейт было самым желанным и ярким удовольствием. Во-первых, я делал это когда хотел и сколько хотел. Во-вторых, я настолько отдыхал с этой девушкой, что по ощущениям это можно было бы сопоставить с действием каких-нибудь наркотиков. Я кончал как сраный гейзер, пока из меня просто нечему было вытекать. В-третьих, и это не маловажно, я разряжал мозги, попросту не допуская туда лишних мыслей, и один час с Кейт был эффективней, чем сутки с лучшими психологами.
Она баловалась моим членом, вводя его только на половину в себя, и сразу вынимала. Прижимала его к лобку и тёрлась, пока кожа не становилась совсем красной и не начинала обжигать. Потом она снова запускала мой член в себя, уже до конца. Я крутил и нагибал её как хотел. В этом плане девушка была податливая и подготовленная. Я не спрашивал, занимается ли она йогой или гимнастикой, достаточно было того, что раздвигать ей ноги и задирать их до ушей, при этом сгибая её туловище пополам, было не тяжело.
Через два часа Кейт попросилась принять холодный душ, да и мне уже достаточно сильно хотелось засунуть член под холодную струю. Поэтому, не дожидаясь её из ванной комнаты, я пошел составить девушке компанию. В целесообразности этого мероприятия, я усомнился сразу же, как только вошел в Кейт, сидящую на стиральной машине. Необтраханным на тот момент оставался только старый кожаный диван в комнате, поэтому мы поспешили завершить марафон именно на нём. Я нагнул Кейт через диван, и практически сквозь боль стал вытрахивать последние соки как с неё, так и из себя.
Она впивалась мне в бедра своими длинными ногтями, оставляя полосы, сквозь которые проступали капли крови, а я, почти протирая кожу на члене, приближал себя к сильнейшему за всю жизнь оргазму. Моим яйцам уже нечего было выделять, поэтому несколько секундная конвульсия без жидкостей была запредельно приятной.
***
— Напомни мне, почему ты шлюха?
Кейт повернулась ко мне лицом и вопросительно посмотрела.
— Мы же вроде сошлись на термине «бизнесвумен»?
— Ах да, точно, феминизм.
— Наверное, потому что жутко не люблю просыпаться по утрам и куда-то спешить. Хочу, чтобы работа приносила удовольствие. В конце концов, кто из нас не шлюха?
— Действительно.
— Кстати тебя не удивила стиральная машинка в туалете номера отеля?
— А почему она меня должна была удивить?
— Ну, как-то странно, я думала, в отелях есть свои прачечные или типа того. Не будет же человек снимать номер, платить немалые деньги, еще и вещи за собой стирать?
— Ты серьёзно полагаешь, что отели существуют исключительно для всяких бизнес встреч и туристов?
— Не такой задрыпаный как этот, но вообще да, а что?
— То есть тебя не смутил кожаный диван, который тут ни к селу, ни к городу, подозрительно просторный подоконник, письменный стол без единого стула и большое количество анальной смазки на раковине?
— К чему ты клонишь?
— Странно, что мне приходится тебя посвящать в такие вещи, Кейт, – с улыбкой сказал я. — Этот отель и много ему подобных, предназначены именно для таких встреч, какая проходит у нас. Ну, возможно еще для тех, кому негде переночевать или ширнуться.
Довольно интересный маркетинговый ход, между прочим.
— Слушай, а ведь действительно, какому адекватному человеку захочется жить в подобных апартаментах.
Кейт немного призадумалась.
— Ты так и не ответил на вопрос.
— По поводу шлюх?
— Угу. Ты же не будешь отрицать, что и ты продаёшься?
— Я не продаюсь.
— Да брось. Все мы продаёмся. Кто-то за деньги, кто-то за обещания, кто-то за перспективу. Но по большому счету все мы вынуждены выполнять работу, которая не всегда приятная. И всё чаще, вместо золотых гор и вознаграждения за труд, мы ощущаем привкус вялого члена за щекой.
— Завязывай со своими метафорами. Ты же понимаешь, что они от тебя всё равно двузначно звучат.
— Ты понимаешь про что я. Не получится же так жить. Бегать постоянно, менять одну работу на другую. Что потом?
— Не знаю, получится потом или нет, но знаю, что получается сейчас. Не хочу превращать свою жизнь в зал ожидания. Сейчас доучусь и заживу, сейчас заработаю чуть денег и заживу, сейчас выучу ребенка и заживу. Мне сейчас хочется жить.
— А у себя на родине не получается?
— В том и дело, что получается. Просто беспечность в родных стенах, к которой так все стремятся, замедляет, а то и вовсе приглушает стремление и мотивацию что-то делать. Ты становишься уверенным в завтрашнем дне, и все превращается в обыденность, тем самым съедая твое время и молодость. Время – слишком большая цена для беспечности.
— То есть, тебе хочется домой, и поэтому ты туда не возвращаешься?
— Я уже сам не знаю, где мой дом. Но ты права. Определенно хочется иметь то место, которое можно назвать домом.
— На твоей родине такого места нет?
— Я еще не везде был, чтобы знать ответ. Но слышал, что там сейчас революция. Поэтому скорей всего я изменю свой маршрут, и поеду в центр событий. Нельзя такое пропускать, ведь это история.
— Хочешь, чтобы тебе пробили голову? – поднимаясь с прокуренного дивана, спросила Кейт.
— Нет, но для меня революция, это шанс заработать неплохие деньги на продаже национальной символики и ленточек.
— Ты серьёзно?
— Не совсем. По слухам, там много интересных людей, есть с кем поговорить, тем более что в нашей стране много представителей неопределенных взглядов. Интересно было бы послушать, что они говорят. Может, материал для еще одной книги соберу.
— У тебя творческий кризис?
— Слишком громкое слово для человека, не написавшего ни одной книги. Скорей творческий запор.
— Когда ехать будешь?
Кейт уже оделась, и начала обуваться.
— Наверно к концу этой недели. Осталось уладить один актуальный вопрос, и буду двигать. А ты? Собираешься домой возвращаться?
— Скорей всего. Хочется поплакать папочке в жилет, каясь в том, как я его разочаровала. – Кейт открыла входную дверь.
— Эй! – Крикнул я девушке. – Была когда-нибудь на свадьбе?
Гл.35
Я сидел в бистро, которое находилось прям возле метро. Мы договорились с Джулией встретиться на выходе, но на улице был такой ветер, что кроны деревьев и провода электропередач опасно тряслись над головой.
Через окно изнутри помещения хорошо проглядывался выход из метро, поэтому я предпочел дожидаться Джулию в тепле и безопасности.
— Вот значит как? – спросила девушка.
— Да, через пару дней. Вообще я привык уезжать, не прощаясь, слишком ответственная церемония. Слишком много обещаний напоследок перед непредсказуемым будущим.
— А что с твоей книгой?
— Как и с отъездом. Слишком много обещаний и зареканий, а по факту, всегда будет что сказать, и всегда будет что изменить. Поэтому сомневаюсь, что когда-либо допишу её. Последний год был слишком насыщен событиями, которые значительно повлияли на мою жизнь. Возможно, что-то найдет отражение в книгах. Как знать.
— Ты хоть с концами не пропадай? Давай о себе знать хотя бы изредка. Чем будешь жить, что будет происходить у тебя.
— Откровенность за откровенность?
— Давай, – ответила Джулия.
— Ты его бросила, но пытаешься что-то скрыть от меня. Значит, ты с ним все же переспала. Два плюс два, получается, что ты его использовала, пока этого не сделал он, и упреждающим ударом бросила, тем самым посеяв зерно сомнения в его сознании, касательно его состоятельности в постели. И кто из вас двоих интересно мудак?
Джулия, не скрывая довольной улыбки, просто пожала плечами.
— Не знаю, Рэй. Все это так запутанно чтобы давать характеристику и подбирать термины для происходящего. Я все чаще ловлю себя на мысли, что поступаю неправильно, но при этом осознанно. А самое интересное, будь у меня выбор начать все с начала, я бы всё равно поступила так же. Это и пугает, но в тоже время завораживает. Куда это может завести.
— Не узнаешь, пока не попробуешь.
— Сперва искала идеального, потом хотя бы кого-то, но оба раза я зацикливалась на будущем, где я мирюсь с какими-то недостатками. А все что нужно, так это наслаждаться тем, что есть. И не бояться совершать ошибки. Пробовать новое.
— Похоже, ты получила духовный оргазм, два в одном. Возможно не такой уж он мудак, раз ты делаешь такие выводы. Ошибки – главный опыт.
— Еще увидимся?
— Как показывает практика, мир тесен. А когда хотя бы один из двух человек идёт навстречу миру, то это увеличивает шансы в любом стремлении и желании. Так что вполне вероятно.
— Тогда до встречи, Рэй. Буду скучать. Особенно на парах по психологии и философии. – Джулия улыбнулась.
Мы обнялись, и она поехала в университет. А я остался сидеть дальше за столиком, заказав у араба самый вредный и острый хот-дог. Нужно было подкрепиться. Вечером меня ждала Джулия и Дэвид в пабе, с названием китайского или японского летчика.
Гл.36
— Я в деле. – Кинул я ребятам с порога. Джулия, услышав мои слова, встрепенулась и поднялась со стула. Глаза её блестели как при виде большой наживы.
— То есть ты принял положительное решение, так?
— Верно! Но позволь узнать, в чем собственно твоя выгода? Дорогу мне оплачивает Дэвид, как в прочем и жилье с едой. Каков твой интерес в этом?
— Рэй, мой интерес в этом самый простой. Созидание и самореализация. Хочу поучаствовать в таком событии, а тем более курировать его. К тому же, это будет неплохим стартом и для моей карьеры. Хватит уже сидеть в тени родителей, нужно прокладывать свой путь. Разве не в этом смысл жизни?
— Все это чушь, про осмысленную жизнь. В погоне за смыслом, мы не замечаем самой жизни.
— А как же цели и задачи? – отозвался Дэвид.
— Слишком много переменных, от которых зависит будущее, но когда есть цель, идти к ней легче, это факт. – Согласился я.
— Какова твоя цель, Рэй?
— Не проёбывать моменты.
— И как? Получается?
— Ну, скажем так: как только это стало целью, то чаще получается промудачить что-то себе во благо.
— Давай тогда сразу и определимся. Этот тур больше нужен тебе, или мне? Просто не хочу, чтобы это выглядело как услуга, с твоей стороны.
— На добровольных началах. Никто никому ничем не обязан. Джулия стала объединяющим фактором в интересном знакомстве. Хорошо будет, если еще и в продуктивном. Хотя ты в полном праве прекратить моё сопутствие в любой момент. Важно попробовать, и посмотреть что выйдет.
Джулия в знак солидарности подняла рюмку егермейстера и мы все втроём выпили.
— А ты думал, что потом? – спросил Дэвид.
— Ты про конец тура? Или про что?
— Я про дальнейшую деятельность? Ты ведь не хочешь быть автором одной книги?
— Что касается деятельности, то у меня есть очень много идей. Но сейчас думать об этом слишком рано. Хотя бы потому, что я все никак не могу закончить свою первую книгу, написание которой слишком уж затянулось.
— Надолго?
— Третий год идёт.
— Хреново, дружище, ибо в нашем случае тебе желательно справиться с нашим делом, к концу тура. То есть в рамках трёх месяцев. Думаешь, потянешь?
Джулия подала сигнал официантке, чтобы она повторила выпивку.
— Уверен, что да. Когда у меня есть время на писанину и мне не нужно думать о том, что завтра пожрать, то я работаю, на удивление, очень продуктивно.
— У тебя есть чуть больше двух месяцев. Успеешь дописать свою книгу?
— Да, я на финишной прямой, не считая её дизайна. Хочется, чтобы всё было идеально, но чтобы было идеально, нужно не прекращать работу, постоянно совершенствовать. А это значит, книга никогда не завершится, ибо всегда будет что сказать, всегда будет что дополнить.
— Никто тебе не запрещает сформулировать идею, и просто дополнять её отдельным материалом.
— Так мальчики, – прервала нас Джулия. – Всё это конечно хорошо, но не в ту степь разговор заходит. Какой у нас план?
Дэвид потянулся за рюмкой егермейстера. Салют.
— План что ни на есть простой. Рэй дописывает книгу, а я начинаю готовиться к туру. В марте мы с ним встречаемся в первом по списку городе, и начинаем работу. Ты в это время наводишь справки по поводу тиража книги, издания, и прочих моментов, которыми занимается агент.
— Эй! – огрызнулась Джулия. – Я тебе не агент. Я ваш креативный пиардиректор.
— Как скажешь, – ответил Дэвид.
Дэвид начинал мне нравиться своей манерой общения, да и способом вести беседу. Этот светловолосый парень не давал исчерпывающих ответов, и всегда оставалось, о чем еще спросить. Интересная личность.
Гл.37
Я ехал в метро на вокзал, и уже немного опаздывал. Люди всё набивались и набивались в вагон, что мне уже не приходилось держаться за поручни.
Впереди меня протиснулась девушка с чемоданом на колесиках. Её довольно сильно прижали ко мне спиной и от этой откровенности у меня привстал. Девушка очень усердно что-то печатала в телефоне, и не обращала внимания на окружающий мир.
Засунув руку во внутренний карман куртки, я достал телефон, где в сообщениях написал: «упругая попа». Сообщения я не отсылал, а просто вытянул телефон через плечо девушки и подождал около четырёх секунд, чтобы она прочитала. В отражении окошка дверей метро я увидел её улыбку, но девушка не повернулась.
Наконец вагон метро прибыл на станцию главного вокзала города. Я поднимался по эскалатору в сторону своей платформы и ощущал как воздух и запахи начинают отчетливо запоминаться. Словно ты дышишь полной грудью в первый раз. Когда ты уезжаешь, то в последние минуты перед отъездом восприятие окружающего мира меняется. Тебе все по барабану. Кто-то наступит на ногу, кто-то зацепит чемоданом, но ты в полном спокойствии, мысленно тебя тут почти уже нет.
Я посмотрел на небо, и некая тоска пеленала мою душу. Слишком долго я пробыл в этом городе, чтобы уехать с легкостью. Этот город стал для меня особым приключением на этом отрезке жизни. Он выделяется отдельным этапом, словно целая эпоха стоит за этим недолгим временем.
В рупор послышался сигнал об отправке поезда. Я поднялся на ступеньки, предъявил билет проводнику, и отправился на своё место. Боковое у туалета. Моё любимое.
В вагоне кроме меня не было ни одного человека младше сорока лет. Разве что беременная девушка около тридцати лет. Но она была с мужем и родителями. Повезло, что хоть детей нет.
Стоило мне только подумать о детях, как послышался лай мерзкой маленькой собачки. Кто-то в дальней секции вагона перевозил клетку с тявкающей мразью. «Ну, могло быть и хуже» – подытожил я, после чего достал книгу Даниеля Дефо «Робинзон Крузо».
Несколько попыток прочитать первую страницу под лай полукилограммовой концентрированной опасности не обвенчались ничем, поэтому я всё же вышел в тамбур и попробовал читать там.
Поезд трясло, люди ходили между вагонами. Некоторые задерживались покурить, но это не так отвлекало от чтения, как лай собаки. Периодически затекали ноги, стоять в одной позе, упершись об стенку тамбура, но, тем не менее, я погрузился в чтение.
— Упругая, потому что слежу за ней.
Еще не увидев, кто это сказал, я сразу сообразил, о чем идёт речь.
— За другими частями тела тоже следишь? – не теряясь, ответил я.
— А ты считаешь, мне нужно еще за чем-то следить? – мягко и вызывающе спросила девушка, потушив сигарету.
— Если пообещаешь, что следить будешь своими ахуительно зелёными глазами не только за частями тела, то последи за мной.
Я закрыл книгу, и подошел чуть ближе к собеседнице.
— Слышала историю про внезапный стояк?
House of Rising Sun
Мудак – это ёмкая концепция, которая содержит в себе гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Мудак, это целое мировоззрение, где главной целью, не смыслом, а именно целью, является естественное стремление к счастью. Избавления себя от неохоты и отвращения, боли и страданий. Гедонический жизненный стержень, в совокупности с эвдемоническим стремлением к душевному спокойствию и свободе. Эгоизм, проявляемый мудаком, это в первую очередь любовь к себе. Не нарциссическое наслаждение своим ликом, а именно любовь. И в разумном эгоизме, нет ничего постыдного, ибо пока ты не полюбишь себя, как человека, который достоин счастья, никто не полюбит тебя, и не сделает счастливым. Маргинальность, проявляемая в мудаках, это исключительное нежелание лицемерить с обществом, и не идти на поводу у людей, которые придумывают каноны этики и морали, и при этом сами же являются ярким примером всякой аморальности. Некий вызов этим господам, которые придумывают правила игры и сами их нарушают. Тут мы сразу подбираемся к нигилизму, который является оболочкой для мудака. Ибо смысл жизни для общества, и для каждого индивида отдельно, это разные вещи. Каждый человек индивид, и сам определяет своё бытие и смысл жизни. Для мудака сам процесс и есть смысл жизни. Получать каждый момент и не упускать возможности. То, что будет конечной точкой завершения этапа физического и материального существования, не так важно. Нельзя делать последнюю остановку на этом этапе главной целью в жизни. Иначе жизнь будет сплошным залом ожидания. Цинизм, который источают мудаки, это своего рода бунтарство. Попытка сломать ложные идеалы и навязанное определение счастья. Ответ всем тем, кто повыше: «Это моя жизнь, и я сам решу, что мне делать, как жить, ради чего бороться и что мне действительно приносит удовольствие, делая счастливым. Я – индивид, и общественное мнение не ограничит меня рамками поведения и не заставит стыдиться моей индивидуальности и жалеть о чем-нибудь. Тем более, если в этот момент я был счастлив. Моя жизнь не серая полоса магистрали, а вся цветовая палитра красок». Лицемерие социума и каждого индивида отдельно, является причиной ненависти к этому самому социуму в целом. Мизантропия мудака это не просто ненависть к обществу, а в первую очередь ненависть к себе. Это ненависть к современной культуре, пребывающей в упадке. Это ненависть к современным ценностям и выбранному вектору развития человеческого потенциала и самореализации. Мы конченые люди, и должны, наконец, смириться с тем, что выбрали неправильный путь и ложные ориентиры. Нами помыкают, и сам прецедент этого, вызывает искреннюю ненависть к человеческой натуре. Эскапизм в таком случае играет роль личного убежища каждого мудака. Это именно та альтернатива ценностям, пропагандируемым в обществе, где мудак сам выбирает, сторонником чего он является и более того, это действительно свободный выбор, а не смирение с одним из навязанных вариантов. Это не выбор с кем именно общаться. Это выбор общаться ли вообще с кем-то. Так же и с религией. Не просто выбор бога, в которого ты хочешь верить, а выбор между тем, верить ли вообще.
А теперь задай себе вопрос: «не мудак ли ты?».
Пора бы уже задуматься о смысле, который ты вкладываешь в слова, и о смысле, который пытаются перекрутить посредством подмены понятий.
Сегодня исполняется ровно три года, как я взялся за написание этого труда. И я с некой тоской на душе завершаю этот этап в жизни. За эти три года я пережил революцию у себя в голове. Многое стало на свои места и стало понятным. Надеюсь и я остался понятым до конца. Как ты видишь, я не пытался давить на тебя или навязывать своё мнение. В этом труде я больше говорил, нежели писал и многие мысли так и остались у меня в голове, ожидая полного созревания в полноценные идеи. Но ими я наверно поделюсь в другой раз.
Asshole
© Copyright: Роман Никуличев, 2014
Свидетельство о публикации №214081801573
Свидетельство о публикации №214081801573
Рецензии