Реакция Вассермана

Наконец, закончилась зима, долгая, холодная, нудная. На дворе стоял март – месяц. Хоть и начало, но всё-таки весна со снегом и заморозками.

Пашке недавно исполнилось 17 лет. Он радовался жизни, весне, своему юному возрасту. На днях  он получил повестку, в которой его приглашали явиться в военкомат на прохождение медицинской комиссии. Повестка его не расстроила, в то время не стремились «скосить» от службы в армии. В назначенное время он явился в военкомат. Все врачи признали его годным к воинской службе, кроме хирурга. Он обнаружил у Паши паховую грыжу:
- Когда это ты успел  её заработать? – спросил он.
- Мышцы качал двухпудовой гирей.
- Понимаешь, с грыжей в армию не берут, придётся тебе с ней расстаться.
- Да я и сам уже стал подумывать об операции, она мне мешает.
- В таком случае, вот тебе направление, становись в очередь на плановую операцию, времени у тебя достаточно.

В середине лета Паше пришло приглашение на операцию. Он сделал все анализы и лёг в больницу. За день до операции его подготовили к ней: сделали две клизмы подряд, сбрили волосы на месте разреза. Вечером он не ужинал. Утром к нему подошла медсестра и предупредила, что через час его будут оперировать. Паша немного волновался, ведь это была первая операция в его жизни.

Через час за ним пришли две медсестры, надели на него длинный белый халат, и уже хотели вести в операционную, как прибежала ещё одна медсестра, и сказала, что его операция откладывается на час, сейчас делают срочную . Паша был недоволен, он уже мысленно настроился, да и возвращение – плохая примета. Он лёг на свою койку и заснул. Через час его разбудили, сделали успокаивающий укол в руку, снова облачили в белый халат и повели в операционную. Две медсестры шли по обе стороны по длинному коридору, прохаживающиеся больные останавливались и смотрели на него, как на обречённого. Паше даже стало как-то неприятно, как-будто его вели на эшафот. В операционной его уже поджидала бригада молодых врачей: двое мужчин и одна женщина, одетых в зелёные костюмы, на головах шапочки, руки в резиновых перчатках. Паша подумал, что один мужчина хирург, второй – анестезиолог, женщина – ассистентка хирурга. Паше предложили снять с себя всё облачение и забраться на операционный стол. Ноги его пристегнули к столу, сверху накрыли его белой простыней с отверстием в месте операции, перед подбородком поставили ширмочку. Паша слышал, как на живот ему положили хирургические инструменты, и операция началась. Делали её под местным наркозом. Паша чувствовал, как ему обкололи место операции, потом сделали разрез, но боли не чувствовал. Сквозь пелену тумана в голове он слышал отдельные фразы: тампон, зажим, чувствовал, как с живота его берут инструменты и кладут назад. Ассистентка периодически заглядывала к нему за ширмочку, но ничего не спрашивала.

Спустя некоторое время Паша спросил:
- Долго ещё будет продолжаться операция?
- А тебе, что больно?
- Нет.
- Ну и отдыхай себе, а мы тут у тебя на животе сейчас кофе попьём.
- И мне налейте чашечку.
- Нет, паря, тебе пока рано, мы ещё тебя не заштопали.
Через некоторое время Паша услышал:
- Перелезай на каталку.
Паша с трудом перебрался на каталку, ему никто не помог, свеже-зашитая рана больно тянула. Его накрыли простыней, медсестра отвезла его в палату. Там он с трудом перебрался на койку, и его потянуло на сон. Спал долго, во сне почувствовал сильную боль в ране, видно обезболивание перестало действовать. Сквозь сон начал звать медсестру, чтобы сделала укол обезболивания, но никто не подошёл к нему. Потом он почувствовал, что ему делают укол. Открыл глаза, уже темнело, и увидел симпатичную молодую медсестру со шприцом:
- Вы что делаете мне обезболивающий укол?
- Нет, беру кровь на анализ.
- Какой ещё анализ? Я все анализы сделал перед тем, как лечь в больницу, тем более, что мне уже сделали операцию.
- А это анализ крови на реакцию Вассермана.
- Причём тут мой сосед по квартире – старый еврей Давид Вассерман?
- Твой сосед просто однофамилец, а реакция врача Вассермана проверяет наличие сифилиса.
- Какой сифилис? Я ещё девственник.
- У тебя на лбу не написано, что ты девственник. Судя по твоему накаченному торсу, можно подумать, что ты уже не одну девушку лишил девственности.
- Ты будешь первой у меня, клянусь, дай только поправиться. Но мне на самом деле сильно болит, может хирург не то оттяпал мне?
- Сейчас посмотрю.
И медсестра, недолго думая, задрала простыню на Паше ниже пояса.
- О-о-о!!! Да там всё на месте, и ты ещё говоришь, что девственник! А медсестру сейчас пришлю, сделает она тебе обезболивание. Как тебя зовут? – спросила медсестра вставая.
- Паща, а тебя?
- Для тебя я Надежда Фёдоровна.
- Федорино горе – пошутил Паша.

Утром Паша сначала свесил ноги с койки, потом даже сходил согнутый (распрямиться было больно, тянул шов) в туалет, умылся, почистил зубы. Ему принесли завтрак, на обед он сам пошёл в столовую.

Как-то он встретил знакомую медсестру и спросил у неё:
- Как там мой анализ по Вассерману поживает?
- Всё  в норме, и ты действительно оказался девственник, но судя по перспективе, которая  открылась для меня  под твоей простыней, всё у тебя ещё впереди.

Через шесть дней Паше сняли швы, а назавтра он должен был выписаться из больницы. Он хотел попрощаться с Надей. Выследил, когда она зашла в свой кабинет, и пошёл за ней, открыл дверь и быстро закрыл её за собой. Надя переодевалась, она стояла к нему в одних трусиках, в руках держала снятый лифчик. Паша сзади крепко обнял её за роскошные груди и сказал:
- О!!! Один - один, теперь и я тебя увидел голой.
Надя резко повернулась и начала бить Пашу кулачками в грудь:
- Что ты делаешь? В любую минуту сюда могут зайти, и я потеряю работу с волчьим… . Паша не дал ей договорить и закрыл ей рот своими губами, затем повернулся и сказал уходя: «Прощай, Надюша»! И резко вышел из кабинета. Видно всё это он проделал с усилием, у него заныл шов. Он пришёл в палату, лёг на койку и до вечера не выходил. Он испытывал непривычное приятное чувство к девушке. И в тоже время  понял, что вёл себя грубо, как мальчишка, видно, обидел её и боялся показаться ей на глаза.

Стояли жаркие денёчки, Паша изнывал от жары в городской квартире. И на четырнадцатый день после операции рискнул поехать на речку. Дорога для него оказалась трудной: сначала 20 минут добирался пешком до вокзала, потом 25 минут ехал стоя в переполненном душном вагоне электрички, и ещё 15 минут шёл до речки. На пляже в поисках местечка для лежбища внимание его привлекла прекрасная девушка. Она лежала на  коврике, на спине: на глазах были чёрные очки, на голове шляпа с полями, прикрывающими лоб. Пашу поразила её идеальная фигура: пышная грудь еле помещалась в миниатюрных чашечках лифчика, на широких бёдрах, при узкой талии, едва заметны были треугольные трусики. Её юное тело с шикарным загаром было восхитительно. Паша не мог оторвать жадного взгляда от, ничего не подозревающей, девушки,  у него даже заныл шов. Он расстелил своё покрывало на свободном месте рядом с девушкой, лёг на него и уставился взглядом в голубое безоблачное небо. В это время соседка села, сняла очки и посмотрела на Пашу. Он узнал в ней Надю. Она сделала ему замечание:
- Рановато ты выбрался на речку, рискуешь - шов может разойтись.
- Я не боюсь, старшая медсестра не даст мне погибнуть.
- Для тебя я не старшая медсестра, а просто старшая сестра, ведь я старше тебя лет на пять.
- Это даже хорошо, что ты старше, будешь учить меня уму - разуму, преподашь уроки любви.
- Молодой ты ещё и глупый ученик. Вот отслужишь армию, там тебя и научат уму – разуму, а что касается уроков любви, то у тебя может появиться  учительница помоложе.
- Ну, зачем откладывать на потом? Может, я погибну в армии, защищая родину, так и не познав любви к женщине. Так что предлагаю тебе  сегодня весь день провести вместе, а вечером сходить в киношку.
- Сегодня вечером я не могу, у меня ночное дежурство в больнице.
- В таком случае мы и ночь проведём вместе.
- Тебе не кажется, что ты слишком много берёшь на себя?
- Самую малость, только тебя.

У Паши возникла идея, он знал, где находится окно кабинета Нади – на втором этаже, рядом с пожарной лестницей. Из-за сильной жары окно кабинета было постоянно открыто. Когда стемнело, Паша тихо забрался по лестнице до уровня окна и перебрался на него. Надя от неожиданности вскрикнула, ручка выпала на пол. Паша подошёл к ней, нежно обнял и смотрел в любимые глаза. И Наде пришёлся по нраву этот хулиганистый, отчаянный мальчик (так в душе она называла этого стройного, статного парня без мужской растительности на гладком, слегка румяном, как у юной девушке, лице).

Это была ночь любви без единого слова. Слова заменяли им движения. Надя несколько раз выходила в коридор передохнуть и проверить обстановку. Там было тихо, дежурная сестра спала сидя, положив голову на руки, лежащие на столе. На рассвете Паша собрался уходить. Они уже стояли возле окна, обнявшись. Надя сказала:
- Ты молодец, Паша, достойно выдержал курс молодого бойца. В армии тебе будет легко служить.
- Служу Советскому Союзу, товарищ старшая медсестра! И он полез в амбразуру окна.