Гл. 7. Мистическое общение матери и сына

Гл.7. Мистическое общение матери и сына.

      – Ты всё у меня прекрасно понимаешь, сынок, - говорила Мария Ивановна. - Люди вот удивляются, о чём можно разговаривать с таким безнадёжно слабоумным человеком. Им трудно понять, что мы всегда с тобой понимали и понимаем друг друга с полуслова…
Она вздохнула, помолчала задумчиво и продолжала делиться с сыном тем, что её волновало:
    -  Люди осуждающе скажут: «Что за мать такая, которая радуется сну, где она выходит замуж за собственного сына»?! Бред и извращения по земным меркам, так ведь, Гришенька?!
Сын мычал радостно, соглашаясь со словами матери, а Мария Ивановна рассуждала дальше:
    -  Но ведь как они не понимают, что это сон из другой жизни, где мы напрямую общаемся с добрыми нашими Небесными Родителями. Кстати, Матерь Божия со Христом в земной жизни были как Мать и Сын, а в вечности уже как Жених и Невеста. Это мне только сейчас в голову пришло, а раньше я об этом никогда не задумывалась. Молодец, сынок, ты это всё правильно понимаешь. Хоть и больной. В другой жизни и ты ведь будешь нормальным человеком: понятливым, разговорчивым, смышлёным. Говорят, что жизнь человеку даётся один раз и другой жизни уже не будет. Но, я думаю, что это неправда. Помнишь, Гришенька, я тебе читала, как святой Серафим Саровский сказал кому-то, что жить ему положено больше ста лет. И оставшиеся ему тридцать лет он придёт жить на землю в другой жизни, в конце нашей цивилизации. Помнишь?
Реакция на её слова Гришеньки была, как всегда, радостной и утвердительной.
      -  И другие святые собирались приходить повторно на землю. Не помню уж теперь кто…
Гришенька мычал, словно пытался подсказать что-то забывчивой своей матушке.
     -  Да у тебя память, конечно, лучше, чем у меня, - согласилась Мария Ивановна. – Ничего удивительного, ты ведь насколько моложе… Ну да чего уж теперь… В общем, понравился мне сильно сон Макаровны. А ты что скажешь на этот счёт…
В радостном мычании и энергичном жестикулировании больного сына мать находила массу оттенков, интонаций и иных граней. Поэтому их ежедневное общение было весьма полноценным и приносило положительные эмоции и ей самой, и её бедному сыну.
И сейчас она находила в однообразных, казалось бы, реакциях сына-дебила ответы на свои вопросы и была довольна, что рассказала ему об этом удивительном и таинственном сне Макаровны, столь поразившем и взволновавшем Марию Ивановну.
Другим бы людям она побоялась и постеснялась рассказывать о таком «бреде», опасаясь их насмешек и осуждения. А с Гришенькой она могла говорить обо всём. Он её понимал, как никто другой и никогда не осуждал, никогда над ней не насмехался, не издевался.
Пообщавшись таким образом с сыном, Мария Ивановна пошла на кухню варить на ужин супчик.

Продолжение следует.