Всё из Ничего. Книга Вторая. 0250

(Книга вторая "Уроки боговедения". Круг Третий. глава пятнадцатая)

Надо, Туманию бомбить будут, им всё равно. Что там у нас жалкая кучка аборигенов против их миллиардов. Что для них, моё тут личное нытьё. Хуже всего, когда Дайсоны у власти, они о народ не то что ноги, а и зад после туалета вытирают! А может я вот сам таков дурак и тупица и не могу в толк взять их великой благодетели!? На Аксёна напало родимое утреннее злорадство, и он почувствовал себя в своей тарелке. Скорее не слухом, а интуитивно, он почуял, что к нему идут, и минимум трое. Но ему было лень активизировать сенсорику. Как приятно оказывается порой, совсем ничего наперёд не знать. И гадать наперёд какое неизвестное чудо, как дитя малое. Но тут, похоже, кроме пыльного мешка из-за угла ждать пока ничего не приходится. И в ближайшей пятилетке не предвидится. Он отметил, что меж ним и Перцами расхождение, где-то двое с половиной суток на одни. Значит, он всё же живёт в более медленном времени. Но отчего-то кажется, что этот промежуток времени продолжает расти? Отверзлись врата Ада, и явилось два чёрта боевых и един с рогами подлиньче, значит мелкая шишка. И из чертей административно-научного толку. Надо приучить себя принимать их как братков родимых. Подумалось Аксёну. И он состроил на физии подобие бодрого приветствия. Но у глав-чёрта вид был озабоченный, отчего и зенки затянуты слепой поволокой. И он Аксёна в упор не видел, или тыщу лет видеть не хотел, а зря! С Чёртом надо всегда Роги востро держать. Он что-то пробубнил типа того, что пойти, куда надо с ним, либо за ним, и Аксён оспаривать не стал. Его привели, в какую малую лабораторию и тот велел Аксёну скидывать с себя рубаху. На стене висел каков-то крупный снимок.
– «Желудок», - встрял Туман-зануда. Сей мелкий чёрт от науки, оказался лаборантом и на пол ставки санитаром. И стал себе бубнить что-то под нос научными терминами. Словно наговаривая, какое колдовское заклинание, мешать чего-то в ретортах и колбах. Чёрту Аксёну всё это было занятно до зевоты. Наконец тот соблагоизволил кинуть в сторону Аксёна туманный взгляд, словно намёк с одолжением в придачу и сунул в ему колбу с какой-то мерзкой жидкостью. Ну что тут понимать, у чертей всё мерзкое за норму числится, и даже отвращение на физии - за добрую улыбку. И велел это выпить залпом. И тут Аксён задал самый глупый за всю историю разума во Вселенной вопрос – «Зачем!?».
Лаборант не понял юмора, и уставился на Аксёна ещё пристальнее недовольнее – «Пей же!». Злорадство взыграло в крови Чёрта Аксёна и он, выхватив колбу из лапок Санитара попытал влить её содержимое в желудок оного же Экспериментатора. Однако Лаборант так заверещал, сопротивляясь, что Аксён его отпустил.
– «Занятную ты мне по утру отраву предлагаешь! Коли сам от неё так шарахаешься!», - выставил резолюцию Чёрт Аксён. Лаборант злобно пыхтел, приходя в чувства, и хотел, было уже звать Солдатиков, но видать, жажда высказать всё в физию Чёрту, взяла в нём верх, - «Дубина! Недостойный сын беременного ишака! Мне ж тебя по что травить! Мне велели взять желудочный сок на анализ и всего-то! А ты тут про отраву мне тут дуру гонишь, башка дурная! Или что…».
Аксён остановил поток красноречия от раскрасневшегося Чёрта-Лаборанта, -
– «И что так сразу сказать не мог!? Ишь, пей сразу! Даже лошади по утру шампанского не пьют, а ты мне предлагаешь, изверг и садист, в белом халате! Не нравится мне сия мерзость и баста! А организм у меня не казённый, кто потом лечить будет? Ишь, велели ему!», - и Аксён поставил Лаборанта на пол, удерживая его доселе на весу над полом за шиворот. Лаборант несколько смягчился, ибо силу тут признают все.
– «Ну, я так и скажу Доктору Симаже, что отказался от анализа! Придут Солдаты, и вышибут из тебя сей анализ! Ты этого добиваешься!? Не нравится ему, видите ли, это! Мне может твоя физия страшно не нравится, а раз надо для дела…», - стал отводить душу Лаборант.
– «...И что же это за дело, и Доктор тут, каков, коль ума у вас всех, что твой ишак наплакал!? А спросить, что язык отсох, или гонору шибко много!? Тут меня за кого содержат? Ну-ка скажи, ты, Доцент вшивый, кто я тут - Политерия, Клон али Псевдоподия!? Вот ведь язык не повернётся сказать, так ведь!? А потом анализ идишь ли им для тупости своей какой понадобился!», - Аксён впервые более-менее сносно говорил на их гортанном языке и хвала за то – злорадству. Надо себя таким же тупым выставить и эгоистом, что любому Бонзу нравится.
– «Да, не велено мне такое сказать и баста! Язык не повернётся! А у тебя бы повернулся, будь я таким, каким - не таким!?», - исходил желчью злорадства уже Лаборант, заразившись от Аксёна. «Главное правило, - Дурака никогда не переспоришь!».
– «Ну, тогда скажи мне профессор недорощенный, откуда скажем у Псевдоподии соки там, какие в желудке взяться могут!? Ты что фантастики вашей дурной на экране насмотрелся!?», - пошёл напролом Аксён обиженно раздув губки. Лаборант несколько опешил от такой тупости Аксёна. Ясно было только одно и самому заклонированному до дыр ежу, что пациент всячески уклоняется от малоприятного анализа и только лишь. Но лаборант отчего-то рассудил иначе, -
– «А что ты вообще понимаешь в науке дубина!? Тут светила науки сидят! Одно имя Доктора Симаже чего стоит! И если он велит то, значит, знает почище сопливых, что и в чём имеется! Выскочка тут нашелся, знает он что-то там о Политериях!? Давай анализ и не гони дуру, не то солдаты из тебя, его вышибут!». Лаборант, похоже, всё-таки пытался выполнить свою миссию, чтоб взгрева от Доктора не получить. Чёрт Аксён вперил в него плотоядный взор, и полу-шипя, заверил, -
– «Вот сейчас твой Доктор кислого горохового супа, сей анализ и получит!», - и двинулся в сторону Лаборанта. Раздалось страшное верещание, гром, стук, удар, вопль и взвыла сирена. В амбулаторный отсек ворвалось несколько Солдат.
– «Унесите это отсюда!», - брезгливо ворочая языком велел Лаборант. Солдаты набросились на жертву и уволокли её из амбулатории. Халат Лаборанта был немного тесен, но выбирать не приходилось и даже пришлось создать ментальную ауру своего «человека» для Солдат. И сирена была нужна для нервного взгрева Вояк. А ведь он зарекался никого тут не трогать! И неча тут на злорадство пенять, коль рожа крива! Но что-то подмывало Аксёна действовать именно таким макером. Приём коий он применил, был, наверное, самым избитым и примитивным в сюжетах Имперских Боевиков. Когда герой Перцев проникая в стан страшного врага, бьёт промеж ушей какому ротозею, без свидетелей конечно, и переоблачается в костюм врага. Даб выдать себя за своего. Одним словом, – Чапай в тылу Врага! И Аксён силился тут выдать себя за своего, хотя эта шаблонщина норовила вырваться из него через блевоту! И оказалось, что так естественно дано одним, то ни в какую не лезет на других. Аксён был уверен, что этот Доктор смотрит за каждым его действием! Ночей, наверное, бедняга не спит! И как в воду глядел, ибо картина представляющая нутро желудка, оказалась экраном, и желудок сменила несколько желчная физиономия Доктора Симаже. Это была лишь картинка-фантом а не прямая трансляция по видео каналу. Несмотря на все отталкивающие, скорее и для самих Перцев, черты физии, в Докторе чувствовалась какая-то внутренняя сила и властность, что заставляла при нём содрогаться других. Эдакий Профессор-Монстр из Преисподней. Но Аксёна такими вещами удивить было невозможно.
– «А привет Док!», - жизнерадостно сообщил Аксён-Лаборант. Выражение физии Дока было, как деревянная маска и оттого мимика на ней не функционировала.
– «С чего тебе не дать столь простой анализ желудочного сока!», - скорее властно утвердил, какой-то чуждый маске голос из-за кадра, - «Ты и себе и другим усложняешь жизнь!», - поставил тот конечный диагноз. Аксён тягостно и горько вздохнул, зная, что такие эмоции для маски Дока непрошибаемы и бесчувственны, -
– «Что поделать бедной Крыске в Мышином Царствие!? Как ни чешется выдать за своего, всё одно неадекватность случается!? Кстати, великий профессор, тебе не доводилось за твою карьеру встречать пациентов, которые в паническом страхе перед уколом в задницу, готовы были лететь в другую Галактику!?», - задал наивный вопрос Аксён, не ожидая адекватного ответа.
– «Это не твой случай! Ты уколов не боишься!», - холодно ответил кто-то за маской Дока.
– «А с чего бы вам ни взять таков анализ у Инсектоида было, с кем я так любезно по вашей милости, встречался тут намедни!? Или по вам все Существа во Вселенной устроены по принципу вашей Мышки!?», - задал ещё пару глупых вопросов Аксён. Маска впервые немного поморщилась, что было похоже на фантастическую аномалию.
– «Не дури! И не равняй себя с Инсектом! Это к делу отношения не имеет! Сдай анализ, я позову лаборанта, и иди в свою палату, солдаты тебя не тронут!», - Маска была во истину непрошибаема.
– «Как прикажешь профессор! Только один вопрос для закваски. Не приходило ли в твою, бредовую от величия ума, головушку, такое, что Раса основанная на Вере да во Всевышнего, способна дать себе обет скажем – безбрачия, и тем не менее плодиться. Неприятия чуждого хлеба и питаться святым духом. Остановить сердце и легкие и притом не околеть!? Это только для примера. Ну, изволь же пофантазировать хоть малость, а то мне, как Чёрту, столь тошно глядеть на твою физию, как и на эту мерзость что, ты мне норовишь влить в желудок!», - Аксён знал, что тот, за Маской холодной апатии, читает каждый его звук, слог и интонацию, ибо Аксён для него – сплошной анализ.
– «Хорошо!», - уступила Маска, но с чувством такой потом мести за эту милость, что не приведи господи. Аксён уже шёл по коридору, ему не надо было торчать у экрана в амбулатории.