Меланхолия

***

Аграфена Никитична была дамой, как писал некто Гоголь Николаша, приятной во всех отношениях.

Сами понимаете, что у такой исключительной натуры, временами бывали приступы, или приливы, или веяния той самой махровой, словно цветочки-бархатцы, меланхолии, будь она неладна. Вот жили себе люди, жили. Делами разными занимались, детишек растили, поля обрабатывали, на службу некоторые, кто руками ничего делать не научился, хаживали. И тут, на тебе — ме-лан-хо-лия! Слово-то какое! Из самой Европы завезенное! И вот мается теперь русский народ этой самой заморской дрянью. Чуть настроение вниз пойдет, сразу - «ах, оставьте, у меня нынче меланхолия на пару с энфлюэнцией!» и в платочек носиком швырк-швырк!

Вот и наша Аграфена Никитична, лишь почувствовав некоторую грусть по поводу уходящего  лета, решила со всей страстью отдаться этой самой меланхолии. Ну, коли больше отдаться некому, так  пусть эта новомодная прихоть и расхлебывает все страдания.

А страдала Аграфена Никитична давно. Целых две недели! Только вот, предмет страданий никак не желал разделить с Аграфеной Никитичной эти самые страдания. То волочится за всеми дамами подряд, то песни под балконом ейным завывает, то уже на дуэли его видели, стреляющимся с престарелым князем Белозерским. И из-за кого?! За пассию того самого князя — не менее престарелую вдову генерала Штицкого!

А потом лежит на диване в своей гостиной и никого к себе не пускает, руку свою простреленную лелея и слушая, как бушует за дверьми престарелый князь Белозерский. Это же надо! Выставил его дураком! Вместо пули - монпасье в лоб графу запулить! Ужас! Конфуз! Светопреставление!

А нынче прислал по утру в коробке шляпной котенка. Сколько котенок в коробке сидел — неведомо. Да только, воняло от той коробки изрядно и как ленточки срезали, котенок, с воем недетским из темницы своей сиганул с превеликой прыгучестью.

И надо же было так случиться, что Лидия Ануфриевна в это самое утро решила Аграфену Никитичну проведать! Вот и спрыгнуло дитя кошачье с подоконника прямо на голову ничего не подозревающей гостье! Клок шиньона вырвало. А крику! Крику-то было! Пришлось Лидушку чаем с каплями заморскими отпаивать. Весь флакон на нее извела. Да еще и Дуняшу к французу за пирожными отправлять! Ужас! Одни расходы!

Так, отвлеклась, однако, наша Аграфена Никитична от меланхолии своей. Отдаться! Всенепременно отдаться!

А котенка того к обеду разыскали, его Мурка в семейство свое приняла. Вылизала, накормила, вот он сейчас и греется сонный на коленках Аграфены Никитичны. И назвать она его решила «Дурашка», и веселее, и повод есть. И, чего греха таить, частенько в мыслях она награждала «пиететом» сим предмет своего обожания.

Прижав к углам глаз надушенный батистовый платочек, Аграфена Никитична, театрально вздохнула и тут же закашлялась. Нет, это невыносимо! Все против нее! Даже платок нормально надушить не могут! Смердит так, что впору в обмороке млеющим предлагать вместо капель нашатырных!

Решив спрятать платочек в прогулочной сумочке, Аграфена Никитична мазнула кружевным кончиком по спящему котенку. Тот мгновенно встрепенулся, выгнул спинку, вздыбился весь, на пол соскочил и бочком вприпрыжку стал пятиться к двери. А там и Дуняша с чаем вечерним подоспела. Был чай с вареньем и нет чая. Лишь пятно от вишневки ковер расцвечивает, да Мурке на ночь работы прибавилось.

Всё. Всё! Отдаться!

Закатное солнце освещает верхушки лип, чуть тронутые желтизной. Осень. Скоро осень. Ох, как не любит, душа Аграфена Никитична эту пору! Ну кому может нравится дождь из мертвых листьев? Или как журавушки в небе печально курлычут. Или как ночи все холоднее и холоднее с каждым днем. Иной раз, даже ледок тонкий жалует. Днем-то еще тепло, жарко даже бывает, да все одно — осень. И зима. Зимой-то получше будет. Вроде как понятно все. Снег — он и есть снег. Мороз — так зима и должна морозной быть. Да и весело зимой-то! Вечера ранние, можно девок в гостиной рассадить, пусть песни поют, да рукодельничают при свечах-то. В эту зиму заставлю себя на лыжах ходить. А что? Вон, престарелая вдова генерала Штицкого каждое зимнее утро на палочках этих по парку вышагивает. А я что, хуже что ли? И я буду! Эх, как полечу с горы, крупка снежная из-под ног веером, ветер озорной морозный! Румянец во все лицо! А потом чайку с коньячком, да с блинчиками! Поскорее бы зима!

Да что ж такое-то! Мы же в меланхолии нынче!

Ах, как хорошо было бы, если бы дурашка нынче вечером пожаловал. Вот как придет, бровь свою черную дугой выгнет и скажет, опираясь на сабельку: душа моя, Аграфена Никитична! Как же истосковался я по вам, вдали находясь! Все никак на красоту вашу неписанную наглядеться не могу! И во сне вы со мной, и на балу. Я ж лишь для того, чтобы внимание ваше привлечь, пакостями разными занимаюсь! А как согласитесь моею стать, тут же в добропорядочного отца семейства превращусь! Буду по дому в халате расхаживать, лапшу кушать, псарней обзаведусь, деток настругаем штук пятнадцать! И будем мы с вами, дражайшая Аграфена Никитична, каждый вечер чайком баловаться с вареньем смородиновым!

Ах, как хорошо было бы!

А вы, Аграфена Никитична, народив мне потомство такое многоголосое, телом-то разойдетесь вширь, солидною дамой станете, в капоре будете ходить, девок за волосы таскать. Имения наши объединим, огороды расширим. Может, и лавку, а то и несколько в городе откроем, будем продавать чего-нибудь. Всего-то и остался пустяк - имение мое выкупить, а то закладная пока у нотариуса обитает. А там — заживем!

Стоп-стоп. Откуда закладная эта выползла? А почему-бы и нет? Что, не может быть у поручика имения, за долги заложенного? Очень даже может! При его-то разгульной жизни!

Нет, что-то не туда мысли летят. Может и нет у него никакого имения! Может, все уже продал и невесту себе подыскивает. Чтоб и ее имение сбыть, да продолжать жизнь свою привычную!
Ну, уж нет! Не дождется! Пусть только появится! Теперь понятно, почему он так дамами вертит! Это ж надо! Котенка почти умученного прислал. Нет бы букет цветов! Хотя бы...

Так это он так со мной играется! Типа, я мышка, а он кот! Как поймает — съест. И не подавится! Вот негодяй! Я то к нему со всей душой! Со всею своею страстью нерастраченной, а он! Подлец! И котенка пусть своего забирает!

Взбешенная Аграфена Никитична горя алым румянцем, схватила подрагивающими пальцами  ажурный веер и стала обмахиваться им с таким усердием, что тонкое кружево облегающее ее трепетную шейку взметнулось облаком.

Наглец! Каков наглец! Мое имение! Мою молодость и красоту положить на алтарь этого негодяя?! Не бывать тому! Не бывать!

В дверь просунулась голова Дуняши. Широчайшая улыбка растянуло ее лицо до немыслимых размеров.

- Чего тебе?!

Ах, как зла была Аграфена Никитична! Как зла!

- Там, поручик пожаловали, - доверительно прошептала Дуня. - С букетом огромадным. Самого за ним не видать!

- Гнать! - Закричала Аграфена Никитична, - собак на него! Всех! И что бы духу его тут не было!

Испуганная Дуняша скрылась за дверью. Услышав яростный лай Угадая, Аграфена Никитична довольно улыбнулась. Надо бы псарню расширить. И Антипа похвалить. Хорошие у него щенки. Каждый — любо дорого смотреть.

- Пошел, сударь! Пошел! - Покрикивал Антип. - Барыня вас видеть не желают. Прочь, прочь подите!

Аграфена Никитична, дама приятная во всех отношениях, с улыбкой смотрела на прятавшееся в кроне лип закатное солнце.

А хороша все же, эта меланхолия. Все по полочкам разложила...
:))

***