Паучий переполох

Арахна скучала. Чувство было всеобъемлющим, пронизывало всё её существо — от кончиков восьми грациозных лап и до самых глубин, где бились в унисон два сердца — человеческое и паучье. Вот, говорят, хорошо, когда вы личность необычная, многогранная. Дескать, тогда с вами всем общаться интереснее, да и вообще жить так веселее. В таком случае гранями своей личности Арахна могла резать стекло. Для одних она была оптимистичной и жизнерадостной девушкой, любящей играть на струнных инструментах и заниматься рукоделием, а для других — плотоядным чудищем, предпочитающим прятаться по пещерам и плести сети. Однако судьбе этого было мало, и она одарила свою избранницу по-королевски.

Любой талант Арахны приводил к совершенно непредсказуемым и, порой, пугающим последствиям. Взять её склонность к вязанию — особенно хорошо получались чулки. Этот факт всегда приводил мастерицу в крайнее недоумение — зачем уметь создавать то, чем никогда не воспользуешься? Чулочки, впрочем, от этого хуже не становились, и с каждым годом их количество неизменно росло, занимая всё больше места. Выбрасывать красоту было жалко, поэтому она пустилась на хитрость. Тёмной ночью, пока никто не видел, она ходила по деревне и подкидывала свои работы на порог местным жителям. Каково же было её удивление, когда на следующий день добрая половина крестьян не только не избавилась от находок, но чулки примерила да перед другой половиной хвастать стала. Назревал конфликт. Пытаясь всё уладить, молодая рукодельница следующей ночью снова разнесла чулочки — на этот раз только тем, кто не взял, да об этом пожалел. Теперь уж все будут довольны. Не тут-то было. Наутро оказалось, что многие просто постеснялись надеть её подарок в первый день и теперь стали обладателями целых двух пар. О чём не замедлили сообщить вчерашним модникам-огородникам. Назревал конфликт…

Так родилась традиция. Ночами мастерица разносила чулки. Утром жители деревни спешили примерить обновки, радовались и шли войной друг против друга. «Малиновые» били «пурпурных». «Клетчатые» не разговаривали с «полосатыми». «Зелёные» с отвращением глядели на «красных». «Длинные» глумились над «короткими». Арахна впадала в отчаяние, ругала себя последними словами, но поделать ничего не могла. Последний раз, когда она резко прекратила поставки, деревня чуть не погибла. Все только и делали, что выменивали втридорога драгоценные чулки, забыв про быт и ведение хозяйства.

Наконец, после долгих экспериментов с количеством, фасонами и периодичностью поставок, она нашла подходящее решение. Сама рукодельница была от него далеко не в восторге, но оно, по крайней мере, действовало. Арахна стала тайной правительницей всей округи (чулки успели завоевать популярность далеко за пределами одной деревни). Официально решения принимал Его Превосходительство, но крестьяне, рыцари и даже некоторые аристократы знали, что за всеми их действиями следит зоркая «Тётя Ночи». Если что-то пойдёт не по её желанию — зябнуть им холодными зимними ночами без тёплых подарков, пока все остальные будут хвастать новыми фасонами.

Худо-бедно разобравшись с вязанием, Арахна переключилась от греха подальше на другое своё увлечение — музыку…

Наученная горьким опытом, она начала с основ. Изучала историю различных музыкальных инструментов, уделяя особое внимание их влиянию на поведение людей. Горько жалела, что не может сама поиграть на всех этих банджо, цитрах, лютнях и гуслях. Их она видела в энциклопедии — девушка потихоньку выкрадывала пыльные тома из давно закрывшейся школы. Авторы энциклопедии описывали столько прекрасных инструментов, а у неё была только сильно потёртая скрипка без смычка — воспоминание о случайно попавшемся в сети музыканте, — да её собственная паутина. В деревне же наибольшей популярностью пользовались тростниковые дудочки. С такой несправедливостью Арахна смириться не могла. Пока во всём необъятном мире чопорные человеческие девицы только и делают, что играют на возбуждающих воображение контрабасах и виолончелях, она сидит тут в своей дыре под горой и решает — бренчать на скрипке без смычка или дудеть в дуду. После ночи тягостных раздумий было решено отправляться в путь. Арахна сплела походный мешок, собралась и вышла из тьмы на свет.

Двое работавших в поле крестьян видели, как со склона горы медленно и осторожно сошла девушка. Она чуть-чуть покачивалась при ходьбе, как будто ей было непривычно передвигаться на всего одной паре ног. Широкополая соломенная шляпа скрывала её лицо от яркого солнца.

Переходы от города к городу заняли больше времени, чем она рассчитывала. Припасов хватило ненадолго, вскоре пришлось охотиться. Молодая паучиха не одобряла целенаправленную охоту — она умело расставляла сети, отлично определяла, какие путы подойдут той или иной добыче, но всегда оставляла жертве шанс. Из-за такой неоправданной «мягкотелости» и «великодушия» Арахна частенько спорила со своей бабушкой. Та была настоящей хищницей во всех отношениях, излишней впечатлительностью не страдала и щёлкала мужчин как орехи без вреда для фигуры. На все претензии внучки касательно справедливости подобного подхода умудрённая столетиями паучиха отвечала, что, дескать, если «благородный странник» сам легко поддаётся на чары привлекательной незнакомки и тут же предлагает ей посмотреть на звёзды в ближайших кустах — туда ему и дорога. Арахна, конечно, говорила, что надо быть сострадательнее — чары опутывания очень сильные, а народ сейчас слабый пошёл, — но не могла не согласиться с бабушкой хотя бы отчасти.

И всё же Арахна была ещё совсем юной по паучьим годам — всего-то четыреста лет — и верила в людей. Даже после истории с чулочками. Поэтому в своей охоте она действовала наверняка и ела только тех, кто пытался напасть на неё. Пустынные дороги между городами резко становились безопаснее для одиноких невооружённых путников. Девушки из бедных кварталов рассказывали, что когда «строгая сестра» появлялась в городе, можно было безбоязненно ходить вечером по улицам и даже заглядывать в переулки — ошивающиеся там тёмные личности лишь услужливо улыбались и подсказывали, как быстрее пройти до нужной лавки. А затем поспешно удалялись, нервно оглядываясь по сторонам, что-то шепча про себя и складывая руки в знак защиты от зла.

Путешествовала она много и плодотворно. По ночам четыре пары лап позволяли пересекать приличные расстояния в короткие сроки. Днём в человеческом обличье она предпочитала отдыхать и изучать нотную грамоту — если находилась в пути, — или искать местных музыкантов — уже дойдя до города. Пойти в ученичество к придворным мастерам не получилось. Для этого от юной девушки вдруг потребовались некоторые таланты, весьма далёкие от музыки. Заклеймив позором и толстым слоем паутины гильдию придворных музыкантов, Арахна обратила внимание на базарные площади и выступавших там менестрелей.

Если музыка чем-то привлекала её, девушка садилась рядом с выступавшими и наблюдала за игрой. Музыкантам она нравилась. В человеческом образе Арахна была из тех девушек, чей облик не сбивает с ног безупречной красотой. Нет, она легко могла затеряться в толпе и пройти незамеченной. Тёмное дорожное платье восточного покроя надёжно скрывало все прелести юного девичьего тела, лишь очерчивая стройную фигуру при ходьбе — только намёк, никаких обещаний. Кожа казалась слишком бледной, чтобы быть просто красивой, но недостаточно белой, чтобы говорить об аристократичном происхождении. Прямые чёрные волосы девушка держала распущенными или стягивала в хвост, оставляя только две пряди по обе стороны головы — в задумчивости она могла накручивать их на палец, заплетать косичкой или даже покусывать. Глаза смотрели то строго и оценивающе, то лукаво и насмешливо. Никто не мог точно сказать, какого они цвета. Одни говорили про янтарь и мёд, другие видели пурпур грозовых туч.

Когда она садилась рядом и слушала бегущие, журчащие и скачущие по струнам мелодии, музыканты ловили себя на мысли, что не могут отвести от неё глаз. В ней было то необыкновенное очарование, что охватывает нас, когда мы смотрим на паутинку после дождя, как она вся сияет бисеринками влаги в лучах солнца — простая и сложная одновременно.

Арахна нашла себе учителя — пожилого монаха, играющего на кото. Старец был польщён искренним вниманием юной девы, неотрывно наблюдавшей за его игрой. Её же переполняло восхищение — она плыла в бурном потоке нот, взмывала в небо и падала в пучину. Руки девушки слегка подрагивали — пальцы жаждали ощутить под собой туго натянутые струны, чувствовать их вибрацию, перебирать их день за днём, пока на свет не появится живая и бьющая ключом её музыка.

Когда монах закончил играть, Арахна с трудом усмирила беснующиеся эмоции и, отчаянно краснея, подошла к старцу. Он с благодарностью принял её слова восхищения, подивившись желанию девушки научиться играть на столь древнем, непопулярном инструменте. Однако же в просьбе не отказал. Местом для занятий стала старая лачуга недалеко от базарной площади — её сдавала одна из новых знакомых Арахны. Сам монах вёл уединённый образ жизни — его обителью был храм на окраине города.

Каждый день он приходил на базар и играл. Девушка усаживалась рядом, внимательно следила, запоминала его движения. Ближе к вечеру они собирались и шли в лачугу, где уже она садилась за инструмент и без устали разучивала мелодии под чутким руководством старца. Занятия продолжались почти до темноты. Монах никогда не забывал о времени. Когда солнце уже готовилось скрыться за горизонтом, он поднимался, хвалил ученицу за проявленное старание и уходил до утра. Так прошло три года. Арахна была прилежной и способной ученицей и теперь часто сама выступала на публике, радуя многочисленных прохожих, останавливающихся поглядеть на игру юной девы.

Был ранний вечер. Отзвучали финальные ноты, стихли последние аплодисменты. Базарная площадь погрузилась в сонную тишину, изредка нарушаемую окликами рабочих и скрипом проезжавших мимо повозок. Арахна укутывала кото мягкой тканью, чтобы перенести инструмент в лачугу. Когда она поднялась и собралась идти, монах остановил её, сказав, что для сегодняшнего занятия им понадобятся два инструмента. Второй хранится в храме, куда старец уходил каждый вечер. Они погрузили кото в телегу и направились на окраину города. Путь был неблизкий, но учитель и ученица достигли цели задолго до заката. Перед ними возвышался храм, величественный, древний и заброшенный. Монах поведал, что уже много десятков лет он один присматривал за этим местом — последний из исчезнувшего ордена. Попросив Арахну подождать его снаружи, старец скрылся в недрах здания. Девушка рассматривала храм с опасением и любопытством. Обычно она держалась подальше от больших человеческих строений — слишком уж они грубые, топорные, никакой гармонии. Однако это здание почему-то напоминало ей о доме, уютном мягком гнезде. Арахна заметила движение у ворот и отбросила посторонние мысли — вернулся монах со вторым инструментом. В отличие от привычной старенькой кото, струны и корпус этой цитры сияли. Ни пятна, ни царапины — ничто не нарушало великолепия музыкального инструмента.

Они сели друг перед другом. Над ними качали кронами деревья. Один лист сорвался с ветви и упал вниз. Монах первым коснулся струн. Арахна сразу узнала мелодию, быстро нагнала учителя и пошла с ним вровень. Темп нарастал. Она не сдавалась. Пальцы мотыльками порхали по струнам в лучах закатного солнца. Она вся ушла в музыку — тело двигалось само, подчиняясь танцующему ритму мелодии, а разум парил над землёй, кружился на волнах звука.

И вдруг всё закончилось. Она снова была сама собой, единым целым. Эхо ещё разносило по округе отзвуки их последней ноты. Они одновременно закончили играть. Она справилась. Монах улыбнулся.

Возвращаясь домой, Арахна постоянно вспоминала эту улыбку. Их дуэт оказался последним испытанием. Её ученичество закончилось. Старец разрешил забрать с собой один из инструментов и предложил новую кото взамен старой. Арахна отказалась от блестящей цитры, говоря, что не достойна столь щедрого дара. Монах снова улыбнулся. Они тепло попрощались. Он пожелал счастливого пути и, даже когда она исчезла из виду, ещё долго смотрел ей вслед.

Солнце зашло. Старец продолжал стоять на том же месте. Облака расступились, и луна осветила неподвижную фигуру. На голове монаха сидел маленький новорождённый паучок и зябко потирал крошечными полупрозрачными лапками.

Обратный путь много времени не занял. Нужно было только решить вопрос с кото. Ночами Арахна легко могла нести громоздкий инструмент одной рукой, но днём это привлекло бы ненужное внимание. Решение подвернулось случайно, когда однажды утром на входе в очередной город к ней обратился торговец скобяными товарами. Он тоже был в этих краях лишь проездом и, узнав от Арахны, где находится её деревня, предложил подвезти девушку. Не усмотрев в его словах подвоха, молодая путешественница согласилась. Торговец проводил её до крытой повозки. Неподалёку стоял большой конь с огненно-рыжей гривой. Жеребец с глубочайшим скепсисом наблюдал, как его хозяин, заискивающе улыбаясь, помогает огромной паучихе забраться в повозку и уложить поудобнее кото. Как и все животные конь в первую очередь видел опасную сущность хищницы, но не ощущал от неё угрозы. Заметив его взгляд, Арахна смущённо переступила с ноги на ногу. С точки зрения коня, грозная хищница не особенно успешно попыталась спрятать под собой все восемь лап. Он фыркнул.

Из города они выехали во второй половине дня. Дорога оказалась ровной, повозка шла плавно, покачиваясь на рессорах. Долгие ночи в пути дали о себе знать — Арахна уснула.

Отъехав на достаточно большое расстояние от города, торговец остановился, огляделся и свернул на обочину. Спрятав повозку в тени удобно расположившейся неподалёку скалы, он развернулся на козлах, осторожно прислушался и целенаправленно полез в экипаж.

Конь успел досчитать до пяти, когда по ремням упряжи прошла хорошо ощутимая дрожь. Он навострил уши. Раздался приглушенный всхлип. Экипаж продолжало трясти. Через пятнадцать минут ритмичных вибраций всё закончилось. Из повозки, сладко потягиваясь, выскользнула сытая и довольная Арахна. Поспали, поели, можно и дальше ехать. Она уселась на козлы. Жеребец прозаически хмыкнул и потопал вперёд.

Арахна вернулась к деревне. Здесь всё осталось таким, как и прежде. Перед уходом она надёжно замаскировала вход в родную пещеру грудой камней, сымитировав небольшой обвал. Молодая паучиха осторожно подвинула один валун, и все остальные откатились в сторону вслед за ним. Из пещеры повеяло затхлостью. Предстояло потрудиться.

Первым делом она пополнила истончившиеся запасы чулок. Благодаря дальновидным планам ей удалось успешно контролировать ситуацию. Помогла Сеть. Пауки были везде. В каждом городе, в любом доме обязательно находился маленький восьмилапый наблюдатель. Весь континент был опутан тонкими серебристыми переплетающимися между собой нитями. Пауки так и называли свою систему — «междусетье» или просто «сеть». Используя «междусетье», Арахна связывалась с бабушкой, выясняла ситуацию и решала, кому достанутся новые чулки. Их она высылала обычной почтой — на бычьих повозках. Династия «сиреневых ромбиков» прочно держалась у руля все три с лишним года её отсутствия.

Как только с уборкой было покончено, Арахна решила испытать себя — взяла кото и солнечным летним днём вышла на главную площадь деревни.

Поначалу жители лишь удивлённо смотрели на диковинный инструмент и проходили мимо. Арахна волновалась и играла чуть тише, чем следовало. Увидев, что её никто не собирается прогонять, девушка осмелела и начала перебирать струны в полную силу. Изумлённых взглядов стало больше. Она продолжала играть. Прохожие начали останавливаться и наблюдать за ней. Девушка не прекращала. Людей становилось всё больше. Её обступили плотным кольцом. Она самозабвенно перебирала струны. Многие наблюдавшие сосредоточенно шарили в карманах или уже что-то сжимали в кулаках. Сейчас её будут бить. Чудом не сбившись с ритма, она плавно закончила мелодию, опустила руки и зажмурилась, ожидая неизбежного. Пару секунд ничего не происходило. На третью секунду воздух взорвался. Арахну окатила волна звука. Она испуганно открыла глаза. Ей аплодировали. Кулаки разжались, и из них посыпались монеты. Она скромно поклонилась.

Домой Арахна вернулась поздним вечером. Жители долго не хотели отпускать её. После первого выступления некоторые так и остались сидеть перед ней, ожидая новых мелодий. Другие не раз возвращались и приводили знакомых. Девушку хвалили, расспрашивали, журили за смущение, предлагали отобедать с семьёй или даже переночевать, если она проездом. Арахна выкручивалась как могла. Очень помог образ монахини, связанной бесчисленным количеством обетов. Многое она подчерпнула из рассказов учителя. Жители не обижались отказам, но дивились самоотверженности молодой девушки. С одним пастушком только неловко вышло. Он и слушать не хотел никаких отговорок — вынь да положь личную встречу без свидетелей, чтобы он мог свои чувства высказать. Какие такие чувства?! Арахна, дико смущаясь, пообещала встретиться вечером у пекарни на другом конце деревни. Как только солнце лениво опустилось отдыхать на крыши дальних домов, девушка дала дёру. Насилу ноги унесла. Уже на окраине ей послышалось, что её зовут по имени, но она бежала, не оглядываясь.

У пещеры девушка рухнула на колени, свернулась клубком и ещё долго сидела так, прислушиваясь к бешеному стуку маленького и неопытного человеческого сердца.

А следующим утром внезапно выяснилось, что она безжалостный монстр и представляет смертельную угрозу для деревни. Открыл всем глаза тот самый пастушок. Не дождавшись её у пекарни, он понёсся обратно на площадь и увидел удаляющуюся в сторону гор Арахну. В испуге за судьбу девушки он выронил собранный для неё букет цветов, схватил с прилавка мясника нож и пошёл вслед за ней, желая убедиться, что она доберётся до своего жилища в безопасности. Молодой человек видел, как девушка упала перед пещерой, хотел подойти и успокоить её, но как только он сделал первый шаг, из-за туч вышла луна.

Ещё никогда он не убегал так быстро. По словам пастушка, чудовище гналось за ним по пятам, но ему удалось оторваться. Теперь тварь знает, что её секрет раскрыт, а значит, не остановится ни перед чем. Её необходимо уничтожить.

Обо всём этом сама Арахна узнала из сообщений бабушки. Мудрая хищница не стала размениваться на лишние слова утешения и с первым пауком отправила одну фразу — «Арахна, готовься к войне». Молодая паучиха забаррикадировала все входы, наплела защитных сетей и окопалась в центре пещеры. Позже стало ясно, что жители деревни всё же испугались сами идти на чудовище. За её головой придут трое наёмников. Оставалось только ждать.

Арахна сидела на подготовленной ловчей сети, как в гамаке, ждала и отчаянно скучала. Хотелось творить — вязать, играть на кото, петь, танцевать — да всё что угодно, лишь бы только не сидеть здесь и бездействовать. Этим она и отличалась от остальных пауков. Она не умела ждать. Не желала смириться и принять свою природу. Старалась стать кем-то большим, чем просто хищником, прячущимся во тьме. Видимо, природе надоело напоминать ей о том, кто она есть. Настало время наказать непослушную девчонку.

Первый убийца пришёл за ней рано поутру. То был настоящий воин из северных земель — огромный, тяжеловооруженный, сильный. Толстая кожаная куртка и штаны защищали от ударов не хуже доспехов, грудь и спину закрывал прочный металлический панцирь. На плече его покоился видавший немало битв боевой молот. Добравшись до входа в пещеру, он играючи разбросал мешающие пройти валуны и уверено углубился в логово монстра.

Шёл второй час их так называемого «боя». Арахна с кислой миной выглянула из-за очередного уступа. Тут же словно из ниоткуда перед ней возник молот. Орудие убийства описало дугу в миллиметре от лица паучихи и врезалось в паутину. Сеть лопнула и обвила молот. Взмыленный воин выдал поток нечленораздельной брани на северном диалекте, резко крутанулся и снова нанёс удар. Паутина. Ещё удар. И снова ничего — лишь липкие нити, цепляющиеся за всё, до чего дотронутся. Чёртова тварь гоняет его кругами, пытается вымотать. Но она ошиблась, теперь он загнал её в угол. Всё кончено. Заметив шевеление у камней справа от него, воин нанёс решающий удар. Послышался хруст, рукоять завибрировала, молот нашёл свою цель. Воин поднял взгляд на жертву. Та стояла как ни в чём не бывало прямо перед ним. Первая пара лап сжимала увесистое бревно, которое треснуло пополам под ударом. Вторая пара лап — молот. Воин попытался вырваться. Бесполезно. Бесчисленные слои паутины не только превратили оружие в подобие сладкой ваты на палочке, но и намертво привязали кисти рук к рукояти. Молодая хищница посмотрела на соперника, глаза её были пурпурными, как закатное небо. Молот упал на землю. Воин покачнулся, и Арахна приняла его в свои объятия.

Ночь сменила день, и день сменил ночь. Ничего не происходило. Воодушевлённая первой победой, юная паучиха деловито ходила по пещере, напевала и расставляла новые сети, как вдруг до неё донёсся подозрительный шорох со стороны входа. Она ощутила чьё-то присутствие. Арахна напряглась. Этот противник не идёт напролом. Девушка застыла на месте. В пещере было тихо, только ветер дул от входа. Но враг здесь. Рядом. Буквально в двух шагах. Совсем близко. На волосок от неё. Краем глаза паучиха заметила, как сеть дрогнула, будто от порыва ветра. Не сдвигаясь с места, Арахна резко вскинула лапу. Есть. Подбиравшаяся к ней тёмная фигура взмыла в воздух, врезалась в стену и с глухим стуком упала вниз. Решил посоперничать с паучихой в скрытности на её территории? Что за глупец. Арахна подошла ближе, чтобы раз и навсегда избавиться от угрозы. Противник лежал, не двигаясь. Ей же лучше. Паучиха с мрачной решимостью протянула лапу… и наткнулась на неожиданное препятствие. После удара враг успел закатиться в узкую глубокую щель между камней. Даже вытянувшись изо всех сил, паучиха могла слегка дотронуться до него — и только. Вытащить никак не получалось. Придётся найти другой способ.

Арахна пребывала на грани нервного срыва. Уже прошли сутки с тех пор, как она отбила атаку второго убийцы, а ситуация не изменилась ни на йоту. Наёмник валялся в своей щели труп трупом, паучиха в панике бегала вокруг него кругами. Она испробовала всё — тыкала его лапами, грозно завывала и рычала, кидалась камнями (мелкими, крупные в щель не пролезали), уходила и пряталась в самых тёмных углах, даже выманивала — подкладывала воду и вкусные фрукты. Ничего, никакой реакции. Не будь она паучихой, Арахна бы подумала, что пытается расшевелить мёртвого. Но она чувствовала, как по его жилам течёт кровь, знала, что её удар не нанёс ему серьёзного вреда. Убийца просто подкарауливает подходящий момент, видит её волнение и спокойно ждёт, когда она потеряет бдительность. Для неё он вне досягаемости, может даже выспаться, если захочет. Ей же даже глаз сомкнуть нельзя из страха перед внезапным нападением. Кто знает, что скрывает его чёрный балахон. Складной арбалет при умелом обращении вполне способен пробить её экзоскелет, не говоря уже о мягкой коже человеческой половины тела. Два сердца не помогут. Паук и человек в ней неделимы. Умрёт один, погибнет и другой. Как же выгнать этого гада, вытрясти его из удобной щели, выкурить! Арахна вспомнила рассказы бабушки о том, как люди с помощью дыма и огня сгоняли животных всех мастей с их законных территорий, ради борьбы за власть не жалели даже себе подобных, а всяких жучков-паучков жгли и вовсе целыми тысячами. Арахна задрожала. Неужели кто-то способен на такое пусть даже ради спасения собственной жизни? И она собирается уподобиться им? Девушку трясло. Она спряталась в тень, обхватила голову руками и застыла.

Тишина окутала её, как толстое тёплое одеяло. Время замедлилось. За секунды мир успел разрушиться и собраться вновь. Когда Арахна подняла голову, её взгляд не выражал ни страха, ни сомнений, одно знание. Она сделает это, потому что обязана поступить так. Заморить его голодом не удастся, скоро появится третий наёмник, и ей придётся иметь дело с двумя убийцами сразу. Если она отступит и просто убежит из пещеры, люди осмелеют, начнут охотиться на её сородичей. Позволит себя убить — ещё хуже. Тогда они узнают, что монстры уязвимы, смертны. Осторожная охота на чудовищ превратится в резню. Оставаться здесь бессмысленно — теперь всем известно расположение её логова. Справится с этими наёмниками — придут следующие. И так будет продолжаться вплоть до её поражения. Остаётся одно — вести себя как настоящее чудовище. Убить всех, кто противостоит ей, сжечь всё, уйти непобеждённой, оставив после себя лишь пепелище и трупы — эта сцена запомнится оставшимся надолго.

Приняв решение, Арахна больше не тратила времени на раздумья. Нужно было действовать немедленно. Девушка схватила походный мешок с запасом провизии на чёрный день, погрузила на спину верную кото. Осторожно подошла к щели между камнями. Враг лежал всё так же — неподвижно, слишком далеко от неё. Только острый глаз паучихи мог уловить, что убийца двигался и вернулся в исходную позу — одежда измята по-другому, пыль иначе покрывает тело. В тишине она слышала спокойное, равномерное сердцебиение. Арахна невольно почувствовала уважение к противнику. Он ведёт себя как настоящий паук. А ей придётся примерить на себя роль человека.

Беззвучно шагая вокруг щели, она плела сеть — большой купол из множества слоёв. Врага он, конечно, не остановит, острое лезвие вспорет паутину за секунды. Паучиха добивалась иного. Закончив с куполом, она продолжила плести, медленно продвигаясь к выходу. Наконец весь коридор и большая часть пещеры превратились в непроходимый лабиринт нитей. Одна толстая прядь вела прямо к куполу. Арахна выпрямилась, осмотрела результат и поставила перед собой старую масляную лампу. Побороть древний страх перед огнём было нелегко, но девушка уже сделала это однажды.

Арахна любила читать, обожала жить сотнею жизней в тысячах миров. Если книга того стоила, она проводила с ней целый день, забывая про еду и сон. Так Арахна и познакомилась с одной интересной особенностью паучьего восприятия. После упоительных шестнадцати часов в объятиях правды и вымысла, девушка удобно устроилась под открытым небом, чтобы продолжить читать при свете звёзд. Прекрасное ночное зрение позволяло видеть даже в кромешной тьме. Солнце зашло, Арахна перелистнула страницу и с удивлением обнаружила, что не может прочесть ни строчки. Она видела книгу отчётливо, даже лучше, чем когда либо. Могла сказать, из каких волокон состоят страницы, какой толщины слой типографской краски, сколько швов в корешке. Но паучий разум напрочь отказывался понимать значение слов, этих закорючек на бумаге. Он видел реальную вещь перед собой, мог сообщить о ней любую информацию. Всё остальное было несущественно. Прямоугольный, многослойный, бумажно-тканевый объект, не представляет опасности, не съедобен, точка. Арахну это бесило, но выхода она не находила. Снова помог его величество Случай. Как-то раз несколько лет назад жители сильно расшумелись среди ночи и начали жечь костры. Молодая паучиха спустилась с горы, чтобы узнать причину переполоха. Огонь слепил глаза, но ей удалось разглядеть красочные полотнища с надписями. Оказалось, в деревню вернулся большой торговый караван — он выгодно выменял множество товаров в соседних землях, и теперь все праздновали его успех. Успокоенная Арахна вернулась в пещеру и только там поняла, что сумела прочесть приветствия на полотнищах, находясь в паучьем обличье. На следующий день она купила лампу, а вечером провела эксперимент — разожгла огонь и села читать. Свет от лампы мешал паучьему зрению, поэтому на помощь приходили человеческие глаза — подслеповатые, верящие всему, что им показывают, зато умеющие читать.

Арахна последний раз взглянула на тьму пещеры, опустила конец толстой пряди в масло, зажгла лампу и бросилась бежать. За ней, стремительно разгораясь, алел пожар. Не пройдёт и минуты, как вся пещера будет полыхать. Паутина горит лучше бумаги. Подгоняемая волной жара, Арахна стрелой вылетела из пещеры. Снаружи её уже ждали. Третий наёмник сидел на большом камне у входа, широко расставив ноги и, казалось, любуясь звёздами. Одет он был неброско, но не так скрытно, как второй убийца. Одежда скорее истрепалась в результате очень продолжительной носки. Многочисленные швы указывали, что хозяин очень дорожит своими вещами и не намерен расставаться с ними из-за какой-то дыры. Вооружён был незнакомец хорошо, но не так, как первый убийца. Практичный полуторный меч оставлял много места и возможностей для манёвра, круглый деревянный щит защищал от рубящих ударов и стрел. И что-то неуловимое в выражении лица наёмника, да и всей его манере держаться говорило, что у этого парня найдётся пара кинжалов в рукаве. Естественно, ничего этого Арахна не заметила, ибо, едва увидев фигуру на камне, ринулась в атаку.

Наемник кинул взгляд на разгорячённую во всех смыслах паучиху, спрыгнул с камня, встал на одно колено и взмахнул правой рукой. Арахна не успела увернуться. Посланный убийцей снаряд летел прямо на неё. Она схватила его руками, но неведомое оружие уже коснулось лица. На секунду весь мир превратился в буйство запахов — сладких и поразительно приятных. От неожиданности Арахна резко затормозила, пропахав восемью лапами дорожки в твёрдой земле перед пещерой. Тут же в живот девушки упёрлось острие меча. Арахна замерла.

— Только из соображений безопасности, уверяю вас, — раздался молодой мужской голос. — Надеюсь избежать участи того жаркого, что сейчас печётся в пещере. Здорово вы его приготовили, скажу я вам. Со смекалкой! Ну да пусть его, как вам цветочки?

Лезвие продолжало упираться ей в пупок, но угрозы Арахна не ощущала — будто и впрямь меч только удерживал их на безопасном расстоянии друг от друга. Девушка осторожно отвела руки от лица. Она держала перед собой букет — хорошо составленный, сплошь из её любимых цветов, немного помявшийся от грубого обращения. С ума сошёл такой красотой бросаться — подумала Арахна. Впрочем, вслух она высказалась несколько иначе:

— Вы что творите?! Цветы помяли, я чуть не задохнулась, тут шипы, между прочим, на некоторых, так и глаз выколоть можно!

Хитрая физиономия по ту сторону меча сверкнула зелёными внимательными глазами и широко улыбнулась:

— Прошу прощения. Предполагаю, мне стоило вручить их со всеми почестями.

— Вот именно, — Арахна бросила на обидчика обвиняющий взгляд поверх букета. Незаметно для воина она продолжала наслаждаться ароматами свежих цветов и расправляла пострадавшие листочки.

— К сожалению, никак не хватило времени. Вы так быстро бежали. Ещё секунда и букет стал бы похоронным венком, — мужчина снова улыбнулся. Страха в его словах не чувствовалось ни капли. В уголках глаз собрались морщинки, от этого лицо выглядело ещё более лукавым. Арахна знала наверняка, что этот пересмешник молод, хотя жизнь наёмника и состарила его — в русых волосах блестела седина, лицо обветрилось от бессчётных походов. Но голос и глаза выдавали его с головой. Что бы он ни пережил, в скольких боях ни бился, ничто не убило в нём безрассудного чертёнка, который соревнуется со всем и вся, пытается обдурить кого угодно. Арахна сощурилась — её перехитрить не удастся.

— Правда? А что я должна была делать? Ждать, пока меня убьют? — девушка насмешливо взглянула на наёмника.

— Поверьте, я даже не собирался… — начал было он…

— О, да, разумеется, — она как-бы невзначай провела пальцем по мечу между ними и в упор посмотрела на собеседника. Их глаза встретились.

— Я не атаковал, — сверкнули зелёные светлячки.

— Минутная слабость, я вовремя остановилась, — сияли янтарные чётки.

— Не верите, что способен напасть в открытую? — засвистел ветер в изумрудной листве.

— Разве нет? Ткнуть исподтишка куда как надёжнее, — зажужжали пчёлы в медовом улье.

— Я не хотел вас ранить, но вы заставляете меня, — блеснула роса на иглах травы.

— Смотрите не порежьтесь сами, а я о себе позабочусь, — полыхнул золотой рассвет.

Древний плоский камень неподалёку от пещеры лежал на своём месте не одну тысячу лет. Когда человечество только выбралось из колыбели и ещё помнило своих богов и духов, верховный жрец и жрица каждое новолуние взбирались на гору. Здесь, на этом самом камне, они сливались в танце любви, моля всевышних о плодородии и процветании для своего народа. Прошли годы, люди отвоёвывали у природы новые земли, стремились управлять животными и друг другом. Верховный жрец посчитал, что судьбой племени должен распоряжаться он один, решил подчинить жрицу своей воле, сделать её покорной рабыней. Она прекрасно понимала, что происходит с ним, видела, насколько глубоко проник порок в его сердце. В следующее новолуние на камне любви она освободила его от этого безумия, вырезала с корнем всю черноту души, чтобы он предстал перед богами очищенным, безгрешным. С тех пор камень стал алтарём для жертвоприношений. Веками различные кланы омывали его кровью слабых, порочных мужчин, стараясь умилостивить богов. Женщины держали власть в своих руках и были слишком ценны для этого — дар деторождения считался священным, его обладательницам прощались многие прегрешения. Столетия спустя люди захватили все земли, до которых только смогли дотянуться, распространились повсюду. Времена изменились. Вчерашние богини стали блудницами, а плуты — правителями. Горели костры, шла охота на ведьм. Камень навсегда почернел от пепла прекрасных чародеек и старых горгулий, на свою беду прославившихся повивальным мастерством и талантом к целительству. Ещё через пару веков человеческая фантазия породила мораль и этику. Расчленять кого бы то ни было на камне или жечь на костре стало неприлично. Неугодные обществу личности исчезали сами, незаметно. После плотного ужина с хорошей приправой или купания в реке с дружелюбными рептилиями. По мере уменьшения веры людей во всемогущество богов жертвенный камень поочерёдно довольствовался кровью крупного рогатого скота, мелких домашних животных, дичи всех размеров, соком фруктов любого сорта, и, наконец, простыми свежими цветами, пусть и самых разнообразных видов.

Сейчас древний алтарь лежал забытый всеми, гладкий и пустой. Он грелся в лучах восходящего солнца. Над ним испуганно пролетела какая-то пичуга. Камень не обратил на неё особого внимания. Летишь, ну и лети себе, только твоих «даров» мне не хватало. Но что-то было явно не так этим утром. Сама земля волновалась. Где-то совсем рядом разворачивались очень бурные события. Волнения усиливались. Из ближайших к камню кустов выскочил молодой мужчина — весь покрытый грязью, расцарапанный до крови, одетый в какие-то лохмотья. В руке незваный гость судорожно сжимал меч. Едва почувствовав под ногами землю, он со всей силы рубанул по кустам. Мелькнул какой-то силуэт, парень согнулся пополам и кубарем покатился по земле. Из зарослей шиповника спокойно и грациозно вышла девушка. В одной руке она сжимала разбитый щит. Другой – навивала на руку тонкую, идущую от пояса нить. Платье её было разорвано и разрезано во многих местах, но кровь не обагрила ткань. Воин поднялся и наставил на соперницу меч. На лице девушки промелькнула улыбка. Круглый щит со свистом рассёк воздух. Мужчина отразил удар и тут же получил пинок в живот. Не ожидав такого, он неловко отшатнулся, споткнулся и рухнул на камень. Клинок плашмя упал ему на грудь. Девушка прыгнула сверху. Поняв, что он не успеет нанести удар, воин вытянул руки и крепко схватил летящую на него девушку за кисти. Она прижала его собой. Их разделял только тонкий обоюдоострый клинок. Как в старые добрые времена — восхитился камень.

— Ты хорошо сражаешься, воин, — мурлыкнула Арахна. Схватка раззадорила её. Ещё никогда она не чувствовала такого дикого азарта, не испытывала такого возбуждения. Этот мужчина не собирается сдаваться. Сколько бы она его ни била, он не убегает, не просит пощады. Даже сейчас, в её руках, он смотрит прямо на неё и усмехается.

— Вы тоже хороши, — на измазанном в грязи лице сверкнула белая улыбка. Она ощутила его горячее дыхание. — Когда вы разбили щит и меня же им прихлопнули, я думал, мне конец. Недооценил, каюсь, — зеленоглазый нахал беспечно пожал плечами.

— Да, как жаль что всё так закончилось, теперь придётся тебя съесть, — девушка нарочито хищно облизнулась. «Несчастный пленник» хитро подмигнул:

— Это мы ещё посмотрим, — не отпуская её рук, воин резко дёрнулся вперёд, пытаясь встать. Как он и ожидал, ей хватило сил удержать его на месте, но клинок, ранее мирно лежавший на груди мужчины, подскочил и упёрся рукоятью и гардой в живот наёмника. Кончик лезвия коснулся горла девушки. Она попыталась отстраниться, но воин крепко держал её за руки.

— Кажется, теперь вы в ловушке, — мягко прошептал он ей. Девушка чаще задышала, но ответила сопернику со зловещей сосредоточенностью:

— Советую перестать недооценивать меня.

Она подалась вверх, поднимая его вместе с собой, обвила воина ногами и прижалась к нему. Меч провалился между ними и застрял в переплетении их тел. Она наклонилась вперёд. Теперь лезвие упиралось в горло своего обладателя.

— Мы вернулись к тому, с чего начали. Сдаёшься? — она вгляделась в его глаза, ища в них страх.

— Заставьте меня. А пока потанцуем! — воин усмехнулся, прижался к ней всем телом и одним толчком бёдер сдвинул меч в её сторону. Лезвие застыло между ними. Они сидели не шевелясь.

— Не хотите ли вы сдаться, леди? — его голос проникал ей в уши, вливался как сладкий яд. Арахна почувствовала, что теряет контроль над собой.

— Никогда, — она подняла на него глаза. В них отражался пурпурный рассвет. От этих чар ещё никто не убегал. Сейчас он сам упадёт на меч и решит свою судьбу. Воин покачнулся. Арахна с грустью закрыла глаза, не желая видеть продолжение. Она ощутила, как он наклонился. Услышала тихий вздох. И почувствовала его губы на своих губах. Девушка в испуге отшатнулась и открыла глаза. Воин ещё был жив. Струйка крови стекала с его шеи вниз по мечу. В последний момент он успел извернуться и не попал на остриё. Арахна изумлённо вздохнула:

— Ты жив!

Воин хмыкнул и слабо улыбнулся ей:

— Да, ненадолго. Чем дальше я наклоняюсь, тем сильнее эта штука впивается в меня. Не расстраивайтесь, больше я вам проблем не доставлю. До свидания, — он подмигнул напоследок, закрыл глаза и продолжил опускаться.

Через секунду меч улетел обратно в кусты шиповника. Арахна сидела верхом на неподвижном теле воина, трясла его и рыдала.

— Это ты специально, специально так… — шептала она. — Чтобы я теперь всю жизнь себя виноватой чувствовала. А может я и не хотела тебя убивать! Может, я всю жизнь как дура ждала кого-нибудь, кто сможет мне противостоять, победить мои чары! Дождалась! Тебе-то теперь хорошо, лежишь себе хладным трупом, а мне что делать? Изверг ты после этого, вот кто. Даже есть тебя противно, вот. Так тут и останешься и сгниёшь. А я уйду, слышишь, уйду совсем. Одна. Совсем. Одна.

Она провела рукой вдоль его шеи — рану Арахна залатала паутиной сразу же, как отбросила меч, но он потерял много крови, — коснулась лица. Провела пальцами по щеке. Наклонилась и поцеловала его на прощание. Воин лежал неподвижно, безучастный ко всему. Она медленно поднялась, отстранилась от него. Сразу стало холодно. До неё донёсся тихий шёпот.

— Вы рано сдались, леди.

Арахна изумлённо опустила взгляд. Воин лежал и улыбался ей. Она снова ощутила его пальцы на своих руках.

— Ей богу, не стоит так спешить. Давайте ещё поборемся. Вы ещё не знаете всех моих секретов! — он мягко потянул её на себя, она прильнула к нему.

— Клянусь, когда-нибудь я тебя за это убью! — прошептала она ему на ухо, пока он ласкал губами её шею и плечи.

— Я обязательно доживу до этого момента, — усмехнулся он.

— Не сомневайся, я прослежу, — ответила она.